Текст книги "Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ)"
Автор книги: Сарина Шиннок
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
– Что ж, если хочешь, для тебя я буду звездой Голливуда, – прошептал ей на ухо Джарек и по-дружески поцеловал ее.
Кира дружелюбно улыбнулась ему. Вдруг она почувствовала резкую вспышку острейшей боли внизу живота. Лицо ее побледнело, по телу разошелся озноб. Она согнулась, схватившись руками за живот и кусая губы.
– Кира! – закричал Кэно, вскочил на ноги, не смотря на боль, и, подойдя к ней, бережно взял ее за плечи. – Что произошло?
– Призрак говорил, она ранена, – откликнулся Джарек.
– Это не рана, – сквозь стиснутые зубы простонала женщина.
Кэно провел ее в сторону, снова сел, а Киру посадил себе на колени, заботливо обнимая ее.
– Сейчас, – прошептал он, – вернемся на базу, Сорокин тебя посмотрит. Он очень хороший врач, русские врачи – это, как правило, хорошие специалисты, которые знают свое дело. Он тебе поможет. Только немного потерпи, детка.
– Вася умудрился прокосить клятву Гиппократа, когда оканчивал универ! – припомнила Кира.
– Да ладно. Обычный соблазн – поехал в другой город, где допоздна тряс хаером под песню группы «Мастер»:
Я пепел на ветру.
Пыль и пепел на ветру.
Золотистый свет далеких звезд
Спрятан в тайне рок-н-ролльных слез.
Пальцы в кровь изранены струной…
Дальше слов он просто не помнил. Русским он владел поверхностно, хотя от Васи и Безликого этот язык знали почти все участники клана, даже молодой Кобра начинал осваивать его. Зато Кэно помнил, что это красивая песня.
– Под эту песню мы с тобой танцевали в баре «Valhalla», – вспомнила Кира и улыбнулась, радостно искренне и чисто.
Кэно поцеловал ее. Ему также было приятно вспомнить это.
Вертолет летел быстро. Кира закрыла глаза. Она пригрелась в объятьях Кэно, и боль немного отпустила. Когда Сталкер приземлил вертолет, Джарек по просьбе Кэно взял ее на руки и сам понес в лазарет, раненый главарь пошел за ним, тяжело дыша и испуганно глядя вперед, но ничего не видя перед собой, кроме фигуры товарища с его любимой на руках.
– Вася, твою мать! – крикнул Джарек, остановившись перед дверью лазарета.
Сорокин поспешно открыл дверь.
– Кире плохо, – горестно прошептал Джарек.
Вася взглянул ему в глаза, затем на лицо Кэно. Джарек глядел в пол, напряженно сжимая челюсти. Кэно смотрел перед собой в одну точку, насупив брови, мышцы его лица напряглись до того, что побелели, на левом глазу выступили кровеносные сосуды. Он смотрел с такой душевной болью, испугом и мольбой, как никогда. Он ни на секунду не отрывал глаз от Киры. Боль окончательно изводила ее, нахлынула болезненная тошнота. Женщину уложили на стол, Сорокин отошел мыть руки. Кэно погладил ее по волосам и, понурив голову, вышел из лазарета вслед за Джареком.
– Ты куда собрался? – окликнул его врач. – Ты ранен!
– Забудь обо мне! – отчаянно вскричал Кэно. – Спасай Киру! Живо!
Он сел на пол у стены, обхватив голову руками. Он забыл о боли, забыл о неудачной миссии, забыл о том, какие ужасы видел на базе «Красных драконов» – он думал о Кире. Кэно вспоминал, как поцеловал ее впервые в Афганистане, как привез ее в Америку; как обучал всему, что только знал сам; как танцевал с ней в баре при свете поднятых зажигалок; как сражался против «Красного дракона» вместе с ней и, выйдя живым из смертельной западни на их базе, в шутку надел ей на безымянный палец кольцо от гранаты… Поток воспоминаний не прерывался: какой страстный жгучий взгляд, какая решительность, какая сила духа и воли! Может, сейчас Кэно снова глядел в свою душу – в этой душе притаился страх перед потерей Киры. И более всего он жалел обо всем том, что наговорил ей прошлым утром после секса. Теперь он хотел всем сердцем забрать все эти ненужные слова назад…
Кэно поймал себя на том, что первый раз в жизни грыз ногти.
– До чего же я докатился?! – подумал он, отплевываясь. – Нервы уже совсем ни к черту!
Главарь осмотрелся вокруг и заметил, что Сорокин вышел из лазарета и направился к нему.
– Вася! Сюда иди! – закричал он.
– Ты грызешь ногти? – с удивлением спросил тот.
– Ага, теперь расскажи это всему клану! – гневно огрызнулся Кэно. – Что с ней?
Вася вздохнул, достал сигареты и зажигалку и, закуривая, начал говорить:
– Значится, так: беременна твоя подруга. Вот только, видать, врезали ей в драке по-крупному – угроза выкидыша.
– Ты сможешь спасти Киру? – скорее приказал, чем спросил Кэно. – Ты обязан сделать это! Обязан!
Вася Сорокин развел руками:
– Слушай, я хирург. Я эти дела женские только в общих чертах знаю. Я могу спасти твою девицу, но не сохранить ее ребенка. Я, конечно, сделаю все возможное…
Кэно впился в него глазами, полными отчаянья.
– Делай все возможное! – закричал он. – Кира должна жить, понял?! Если она умрет, я тебе башку отрежу!
Врач бросил сигарету и глубоко вздохнул.
– Я понял. Не нужно повторять, – ответил он и направился в лазарет.
У Киры слезы лились из глаз от боли, ее кидало то в жар, то в холод, сердце очень сильно колотилось в груди, тело била дрожь. Вася торопливо расшнуровал и снял с нее ботики, затем жилетку и топ, стал расстегивать ремень брюк.
– И не смей даже заикнуться о том, что я себе сильно много позволяю! – заявил он, снимая с нее брюки.
Врач ощупал ее живот, Кира застонала от острой боли. Вася вколол ей обезболивающее.
– У тебя сильное внутреннее кровотечение, – заключил Сорокин. – Ничего, красавица, держись. Ты Афганистан прошла и войну с «Красным драконом» – ты сильная, выкарабкаешься!
Кэно ушел в свой кабинет, достал из ящика стола «Беретту» и стал стрелять в стену. Когда патроны кончились, главарь просто швырнул пистолет в дверь. Он сидел с повернутыми внутрь носками и стучал пальцами по столу, выстукивая мотив «Iron Maiden», подпевая сорванным голосом:
Show them no fear, show them no pain,
Show them no fear, show them no pain.
Show them no fear, show them no pain,
Show them no fear, show them no pain…[15]15
Не показывайте им никакого страха, не показывайте им никакой боли Не показывайте им никакого страха, не показывайте им никакой боли Не показывайте им никакого страха, не показывайте им никакой болиНе показывайте им никакого страха, не показывайте им никакой болиАйрон Мэйдэн «Наёмник»
[Закрыть]
Последние две строчки он пропел, почти как молитву, с невыносимой болью:
– Кэно! Черт побери, я тебя повсюду ищу! – окликнул его голос Васи Сорокина.
Кэно резко поднял голову:
– Как она?
Вася остановился и с облегчением отер со лба пот:
– Кира будет жить… Хотя у нее все же случился выкидыш. Открылось сильное внутреннее кровотечение, но я успел ей помочь. Она сейчас в своей комнате, думаю, скоро придет в себя.
Кэно вздохнул полной грудью и ударил ладонью по столу:
– Я знал, что ты справишься.
– Идем за мной, – махнул ему рукой Сорокин.
Кэно встал из-за стола и, хромая еще сильней, пошел за врачом. Тот привел его в лазарет.
– И что мы здесь забыли? – недовольно спросил Кэно.
– Да так, пустяки: извлечь из твоего тела две пули, наложить швы, перевязать раны – всего ничего, – с иронией ответил Вася.
– Ну да, ну да, – проговорил Кэно и лег на операционный стол. – Только сделай все побыстрее. Я ее хочу видеть.
– Конечно, Мавадо – уникальный человек, – говорил Вася, оказывая главарю помощь. – Он тебя шпагой проткнул, да? Так вот, проткнул он тебя очень удачно – не задел ни одного жизненно важного органа, ни одного крупного сосуда. Да еще и вытащил ее на том же уровне. Нарочно захочешь так сделать – не получится. Человека шпагой пронзили – а он отделался всего пятью швами! Это поразительно!
– Заткнись, – устало промолвил Кэно. – Мне просто повезло, всего-навсего…
Когда врач все закончил, он надел свою жилетку и решительно зашагал к комнате Киры. Кэно постучался в дверь, но ответа не последовало. Тогда он плавно отворил ее. Кира сразу взглянула на него и устало улыбнулась. Слезы, которых он не видел, уже высохли на ее лице, но в глазах оставалась горькая боль. Женщина лежала в постели, на ней была старая красно-черная клетчатая рубашка главаря с незастегнутыми пуговицами, так что было видно ее стройное тело.
– Привет, детка… – шепотом проговорил Кэно.
– Кэно! – воскликнула она, почему-то встревожившись. – Ты в порядке?
– Вполне, – отвечал главарь, присаживаясь на ее постель. – Скучала по мне?
Кира взглянула на него рассерженно и в то же время небывало грустно.
– Зачем ты врешь? – упрекнула она анархиста. – Я же вижу кровь на бинтах и швы. Может, тебе лучше пойти к себе и лечь отдохнуть?
Кэно отказался от предложения.
– Я буду здесь ровно столько, сколько захочешь ты, – пообещал он.
Кира улыбнулась, прикрыв усталые глаза:
– Если честно, то я хочу, чтобы ты был здесь вечно.
Ее медно-рыжие волосы были распущены, Кэно отбросил их назад с ее плеч и ласково взял ее рукой за грудь. Горячая плоть мягко легла в его грубую ладонь.
– Ты-то как? – осведомился Кэно.
Женщина приподняла голову и тихо ответила:
– Мне до сих пор очень больно. Ты же все знаешь… – она закрыла рукой глаза, пряча слезы. – Ты ведь мог стать отцом! К сожалению, уже не станешь…
Кэно обнял ее, продолжая ласкать ее грудь, но успокоить подругу не мог – самому стало не по себе. Сердце заколотилось медленнее, в руках и ногах он почувствовал слабость, голова отяжелела. Мысли спутались хаотичным клубком, он не мог разобраться в себе, но знал, что отчетливо чувствует боль.
– Не переживай. Я понимаю твою боль, мне жаль, но… – он запнулся, будто не был уверен в своих словах. – Для меня главное, что ты жива! – Кэно положил голову ей на грудь: – Я слышу, как бьется твое сердце.
– А я твое чувствую, – шепнула Кира.
Они умолкли. Да, слова были лишними. Зачем они, когда без слов эти люди чувствуют друг друга намного лучше. Они могут понять друг друга без никчемных слов. Лучше просто молчать, слушать биение чужого сердца. Джарек только сегодня доказал, что можно жить без слов. И так намного проще. Искреннее. Иногда слова мешают, сбивают с истинного хода мысли. Нам все равно приходится говорить о чувствах, которых нам «не описать». Как много мы теряем настоящих ощущений и переживаний, пытаясь описать их наскучившими, избитыми словами. Так лучше – глядеть прямиком в души друг друга. Без слов.
* * *
– Они горой друг за друга! – сетовала Соня Блейд, стоя под окнами жилого дома недалеко от здания Разведывательного управления. – Из-за них я упустила Кэно! Они уничтожили нашу базу! Что теперь будет?!
– Соня, ты сможешь победить его, – произнес низкий голос за ее спиной. – Главное, чтобы ты в это поверила.
Соня резко развернулась, и ее взгляд встретили суровые глаза афро-американца в форме спецподразделения.
– А-а, это Вы, господин майор, – вздохнула она с облегчением, узнав своего спасителя. – Я у Вас в долгу – Вы спасли мне жизнь.
– Меня зовут Джексон Бриггс, – представился майор и протянул ей руку. – Но можешь называть меня просто Джакс. Я помогу тебе разделаться с ним.
Соня Блейд крепко пожала руку Джакса. Похоже, она снова поверила в свои силы.
12. Прощай, Голливуд!
Терроризм не есть нечто беспричинное или нечто коренящееся в каких-то дефектах человеческой биологической природы. Это – явление социальное, имеющее корни в условиях социального бытия людей. Сейчас же говорят о терроризме вообще, полностью игнорируя социальную сущность тех или иных террористических актов. Тем самым стремятся скрыть социальную природу происходящей мировой войны, изобразить её так, будто с одной стороны стоят благородные борцы за благо всего человечества, а с другой – недочеловеки – террористы.
А. Зиновьев «Как иголкой убить слона»
Все началось с ареста Тасии, Тремора и Безликого. Это была первая настоящая удача для Разведывательного агентства. Впрочем, Герман Блейд был недоволен – террористов допрашивали уже вторые сутки, но ни один из них и слова не проронил о клане «Черный дракон». Нет, эти трое не боялись ни боли, ни смерти. Чего еще можно было ждать от ниндзя с железной выдержкой, женщины, с малых лет практиковавшейся в фехтовании и восточных единоборствах, и специалиста по взрывной техники, который прошел через такую боль, в сравнении с которой любые пытки и истязания просто меркли. Они были преданы только Кэно и его клану, они ждали, что скоро умрут от боли, но молчали. Ибо каждый «Черный дракон» называл смертным лишь один грех – предательство. Иначе бы Тремор не написал собственной кровью на стене камеры одну фразу: «Знайте, мы отдали жизнь за своих».
Соня участвовала в операции по задержанию этих преступников. Герман Блейд истинно восхищался тем, как той ночью сражалась его дочь. И он был не единственным, кто оценил подвиг Сони Блейд.
– С тобой один человек побеседовать хочет, – сообщил ей, допивая утренний кофе, капитан Харрис.
– Кто же? – спросила она.
Харрис ухмыльнулся:
– Я твоих поклонников в лицо не знаю.
Соня взглянула на него с негодованием и злостью:
– Каких еще поклонников? Кого ты пустил в здание?
– Увидишь! – подмигнув ей, ответил капитан и провел ее в кабинет, где пришедший ждал встречи. Это был молодой мужчина в солнцезащитных очках, в очень дорогом костюме с галстуком и зеленой рубашкой. Его лицо было гладко выбрито, с ямочками на щеках. Светлые аккуратно причесанные волосы незнакомца были слегка волнистыми. Он сидел, закинув ноги на стол, и поглядывал на свои дорогостоящие серебристые часы. Когда дверь открылась, неизвестный снял очки и, приветливо улыбаясь, посмотрел на Соню Блейд – у мужчины были добрые или даже наивные голубые глаза.
– Привет, красавица! С тобой можно поговорить? – спросил он.
– Кто Вы? – гневно крикнула Соня, доставая пистолет. – Что Вы здесь делаете? Кто Вас пустил в здание Разведывательного агентства?
Она приставила дуло пистолета к горлу незнакомца. Удивленно приподняв брови, мужчина осторожно отодвинул рукой ствол пистолета от своего лица.
– Я договаривался о встрече заранее, – спокойно уведомил он лейтенанта и протянул ей свою визитку. – Я актер и режиссер Джонни Кейдж. Слышала о таком, красавица?
Соня недовольно уставилась на Харриса. Капитан еще раз подмигнул ей и вышел за дверь.
– Слышала. Ты снял отвратительный фильм «Гнев в клетке»! – недовольно ответила она Джонни Кейджу.
– И выиграл «Оскар» в номинации «Лучшая драка» за фильм «HWAAAAA!!» – отметил актер, многозначительно подняв вверх указательный палец.
– Здесь нужно дать тебе «Золотую малину» за одно лишь название, блондинчик, – с издевкой проговорила Соня, горделиво поставив руки на пояс. – Говори, зачем пришел.
Кейдж улыбнулся, приглаживая рукой свои слегка кудрявые волосы:
– Остынь, красавица. Я лишь хотел попросить о помощи.
– Какой к черту помощи? – надменно бросила лейтенант.
– В реализации моих творческих планов, – ответил Джонни, и тут его глаза зажглись невообразимым азартом. Он встал из-за стола и, расхаживая по кабинету и резко жестикулируя, начал рассказывать о своей недавней задумке: – Смотри: у меня идея! Новый фильм! Боевик, драма, в основе реальные события! Рабочее название – «Внезапное насилие»! По одну сторону стоят нелюди-террористы, по другую – наш бравый американский спецназ! Это будет безумно круто!
– А мне какое дело до твоего фильма? – спросила Соня Блейд, как ни в чем не бывало, присаживаясь за стол. Джонни с намеком дернул правой бровью и улыбнулся:
– О-о, все наслышаны о твоем противостоянии с Кэно, красавица! Если бы это легло в основу фильма…
Соня положила руки на стол и сердито взглянула на актера в упор:
– Блондинчик, если тебе нужен военный консультант, говори с майором Джаксом! Я не намерена трепаться с тобой о своих делах…
– …О наболевшем, – перебил ее Кейдж, понимающе кивая головой. – Здесь все только и треплются о том, что Кэно убил твоего напарника Векслера! А у тебя, красавица, с этим Векслером были шуры-муры, да?
– А это уже не твое дело! – рассерженно выкрикнула Соня. – Ты самый эгоистичный, самовлюбленный человек из всех, кого я знаю, Джонни Кейдж. Выметайся, пока я не позвала охрану!
– Ты забыла добавить «красивый», – усмехнулся актер. – Красавица, а ты читала статью Дж. Дж. Уинсера? Он политолог. И вот, – актер достал из внутреннего кармана пиджака газету и развернул ее, демонстрируя Соне передовицу, – статья «Объективный взгляд на идеологию «Черных драконов». Читай: «Теория анархизма Кэно весьма продумана, но несколько отлична от предшествовавших ей теорий. Он склонен к политике экстремизма. Я не поддерживаю и не оправдываю его методы, но в сегодняшних условиях другого способа достичь своей цели у анархистов нет. А если смотреть правде в глаза, то их шанс ничтожен. Даже если им позволят создать государство, то успешный выход его на мировую арену невозможен. На данный момент мы нашли свой оптимум, назвав им демократию, но и этот строй имеет множество недочетов. Идея анархизма – идеального строя – красиво звучит, но в современном мире она совершенно неприменима. Я могу дать три к одному, что Кэно это осознает так же, как и я, но упорно идет к недостижимой цели. И внушительное количество людей, исчисляемое тысячами, идет за ним, слепо гонится за мечтой. Хотя, после всего, что натворила обезьяна в президентском кресле, этих ребят можно понять». Ну как? Эта статья наделала невиданную шумиху, насколько понимаешь. Тебе не кажется, красавица, что народ поддержит «Черных драконов»? Если бы вышел фильм, где они были бы изображены врагами народа…
– А ты умеешь добиться своего, – согласилась Соня Блейд, когда минул шок от услышанного. – Что ж, снимай фильм о терроризме. Только я должна видеть твой сценарий, иначе ты пойдешь под суд за клевету. Ясно, блондинчик?
Джонни Кейдж подмигнул ей и клацнул пальцами:
– Заметано, красавица!
* * *
– Кэно, у нас новые сведенья о Мавадо, – начал докладывать Кобра, войдя в кабинет главаря. – «Красные драконы» собираются выбросить на улицы очередную партию наркотиков… если это можно так назвать. Никто не знает, что это за дрянь… – он запнулся. – Э-эй, Кэно! Ты слушаешь меня?
Кэно сидел, сгорбив спину и не поднимая головы. Неподвижное, словно каменное, лицо, освещенное красными отблесками, было хмурым и угрюмым. Он глядел в одну точку, левый глаз блестел – похоже, он был пьян.
– Меня не волнует их гребаная наркота, когда мои люди за решеткой! – пробурчал он. – Они освобождали меня из тюряги, а я ни хрена не могу для них сделать!
– Но у нас же был план… – Кобра развел руками, удивленно приподняв брови.
– Да что, они, по-твоему, полные идиоты?! Естественно, в этот раз они будут подготовлены к подобным визитам. Нужен другой план.
Он достал банку пива и начал неаккуратно пить, проливая часть на себя.
– Слушай, Кэно, – вспомнил Кобра еще одну новость, – тут слух прошел, что в Голливуде будут снимать фильм о терроризме…
– И чего? – безразлично фыркнул главарь.
Кобра подавленно ответил, потупив взор:
– Поговаривают, главные злодеи в фильме – «Черные драконы».
– Мать твою за ногу! – выругался Кэно, смяв в руках пустую жестяную банку. – Чья это идея?
Подручный почесал затылок и доложил:
– Какого-то недоноска Джонни Кейджа.
Кэно сел ровно и деловито сложил руки куполом, пытаясь сосредоточиться, но хмель не давал ему сделать это.
– С этого места поподробней, – попросил он.
– Знаешь, кто его военный консультант? – задал Кобра риторический вопрос. – Соня!
Глаза Кэно вспыхнули, он вскочил из-за стола, коварно скаля зубы.
– Вот и план! – воскликнул он. – Простая истина: хочешь сделать больно объекту – бей рядом. Даю тебе задание, Кобра: приведи мне сюда этого проклятого актеришку!
Кобра улыбнулся и притопнул ногой.
– Я сделаю все, что от меня зависит, босс! – дал обещание он.
Кэно подмигнул ему левым глазом:
– Пощекочем нервишки нашей красавице Соне!
* * *
Съемки фильма должны были начаться в пригороде Нью-Йорка. Естественно, большая часть эпизодов должна была быть отснята в темное время суток. Кейдж суетился – не все складывалось гладко. То неисправность аппаратуры, то плохие погодные условия, то массовка напрочь отказывалась делать то, что просил режиссер. К тому же актер, приглашенный на роль главного злодея – Ричард… фамилию мало кто знал – был совершенно не похож на лидера анархистов, а другой актер с опытом и портретным сходством побольше не был доволен гонораром. Джонни был на грани срыва.
– Вам ясно говорят, что делать! – кричал он на массовку. – Что, неужели это так сложно – проскандировать две фразы?!
– Может, хватит орать на нас? – недовольно выкрикнул парень с длинными русыми волосами в косухе. – Мы – люди, у нас права есть…
Джонни подошел к парню и посмотрел в его серые глаза – эти глаза скрывали какое-то намерение.
– Я режиссер, и вы должны делать то, что я говорю! – заорал он. – И дернул же меня черт втянуть в это дело безмозглых неформалов?!
– Парниша, с чего ты такой нервный? – лукаво спросил русый парень. – Может, отдохнешь?
С этими словами парень замахнулся на актера кулаком. Джонни опешил, но пригнулся. Он легко сел на продольный шпагат и ударил кулаком вверх, в пах русому парню. Рокер согнулся, корчась от боли и скуля. Кейдж вскочил с земли, но тут вся толпа бросилась на него. Парни в черном достали пистолеты, перестреляли всю съемочную группу, на Джонни надели наручники, завязали рот и погрузили в его же трейлер, на котором парни во главе с русым и укатили во тьму ночи.
* * *
– Я набрал салаг, рожи которых еще нигде не засвечены, – отчитывался Кобра перед главарем о проделанной работе. – Мы затесались в его массовку. Взяли его без лишнего шума. Правда, этот дегенерат врезал мне по яйцам, – пожаловался парень. – Жестокий тип этот Джонни… как там его проклятое имя?
– Что ж, поздравляю, парень – твоя первая удача! – похвалил его Кэно. – Сейчас Призрак разукрасит эту смазливую харю. Голливудская улыбка – половины зубов нет! А ты помоги мне пока – набери один незамысловатый текст.
– Хорошо, – согласился парень, тряхнув русой шевелюрой.
Он сел за компьютер, Кэно продиктовал ему несколько предложений и попросил распечатать. Сам же главарь отдал какое-то поручение компьютерному гению Дракуле и побрел посмотреть на заложника. Его держали на нижнем ярусе базы привязанным к стулу. Призрак грязным потрепанным полотенцем вытирал кулаки от крови. Лицо актера опухло от побоев, из сломанного носа струилась кровь, несколько ее капель скатилось с его гладко выбритого подбородка.
– Больно, да? – насмехался над ним байкер. – Зачем же лез, куда не надо?
– Ты разбил мои очки за пятьсот баксов, придурок! – огрызнулся Кейдж.
– Ты хочешь, чтобы мы купили тебе новые? Только на твои похороны, Джонни!
Кейдж обомлел от ужаса, услышав хриплый голос Кэно. Террорист уставился на него так зло, что актер чуть не наложил в штаны от страха. Конечно, в исполнении Ричарда этот преступник не выглядел так устрашающе – взгляд не тот. Взгляд Кэно был просто дьявольски тяжелым – он давил на подсознание, холодил кровь в жилах. Кейдж еще никогда не встречал людей с таким взором.
– Ну что, актеришка, – прохрипел Кэно, – мы тебе устроим фильм про терроризм! По всем каналам крутить будут. Называется: «Экстренный выпуск новостей – смерть Джонни Кейджа!» Если только твоя телка тебя не спасет…
* * *
Переполох в Разведывательном агентстве по поводу происшествия на съемке фильма набирал обороты. Соня Блейд не находила себе места – никаких зацепок по поводу того, что случилось с Джонни, Джакс на время отошел от дел, ничего не объясняя, да еще и какой-то хакер влез в базу данных агентства. Хотя, на взлом базы данных, если уж говорить честно, ей было наплевать. Она знала, на какую жестокость способны эти преступники – «Черные драконы».
Конечно, доказательств, что анархисты причастны к этому происшествию, не было, но Соня подозревала именно их. Зачем Кейдж влез в их дела? Зачем придумал этот фильм? Зачем полез на рожон?
Эксперт принес лейтенанту вещественное доказательство, обнаруженное на месте происшествия. Особенно странно было то, что непосредственно в день происшествия оно найдено не было, а появилось сутками позже. Это был конверт. Соня Блейд осторожно вскрыла его. Письмо предназначалось ей:
«Мисс Блейд! Если Ваш голливудский гаденыш Вам дорог, отпустите троих «Черных драконов» взамен на него. Даю Вам трое суток на раздумье. С любовью Кэно».
Соня пребывала в испуге и растерянности.
– Кэно! Еще и его взял! – досадно бросила она. – Черт возьми, этот бандюга хорошо знает, куда ударить, чтобы причинить мне настоящую боль!
Она сорвалась с места и побежала искать майора Бриггса. Кто-то сообщил ей, что он в госпитали. Эта новость окончательно выбила женщину из колеи – еще и с ее напарником что-то произошло. Последней каплей стало бы то, что Кэно замешан еще и в этом, но все оказалось не так страшно.
Джексон Бриггс был в лаборатории. Он лежал на столе, его обступила команда ученых, делавших что-то с его руками. Соня присмотрелась внимательнее – в руки майора вживлялись какие-то механизмы.
– Майор Бриггс? – воскликнула лейтенант. – Боже, что ты делаешь с собой?
– Джакс, – поправил майор напарницу – он не хотел, чтобы та называла его по фамилии. – Это кибернетические усилители, – пояснил он, увидев, как Соня Блейд уставилась на его руки. – Подробнее расскажу, когда операция закончится. С чем ты пришла?
– Вот, – агент поднесла письмо к глазам Джакса так, чтобы тот мог прочитать.
– Что мне делать, Джакс? – осведомилась она в полном отчаянии.
– Ни в коем случае не соглашайся на их условия! – резко приказал майор. – Продолжай допрос террористов.
Приказ ударил Соню в сердце.
– Но ведь Джонни у них в плену! – воскликнула она.
– Какой к черту Джонни? – не понял Джакс.
Соня понурила голову и прошептала:
– Кейдж…
Майор ухмыльнулся, как ни в чем не бывало.
– И что? – бросил он. – Подумаешь – актер! Что, без него Земля вертеться перестанет? Да жизнь одного ничего не стоит, когда погибнут миллионы! А именно так и будет, когда эти трое – Тасия, Тремор и Безликий – выйдут на свободу! Ты ведь этих гадов знаешь! Вот и не делай глупостей.
С этим Соня удалилась. Она вернулась в агентство и, засев в своем кабинете, попросила никого не беспокоить. Она погрузилась в тревожные раздумья. Что-то в глубине ее собственной души искушало ее не выполнить приказ.
– Чего стоит жизнь одного, когда погибнут миллионы? Но ведь каждый человек нужен для чего-то. Всегда есть тот, кому он дорог! Ведь жизнь каждого человека – это не пустое место.
Женщина понурила голову и закрыла глаза, пытаясь определить, что же на самом деле она чувствует. Чувства должны были подсказать решение, чувства и воспоминания… Конечно, она не верила, что способна полюбить этого человека за два дня, но ведь это не значило, что она сможет так легко отдать его на смерть в лапы террористов.
Когда-то давно – около двадцати лет минуло с тех пор – Герман Блейд сидел у камина в своем уютном старом особняке. Соня сидела не коленях отца, с интересом рассматривая его военную форму и планки наград на груди. За окном шел снег. Он падал огромными тяжелыми хлопьями, залепляя оконное стекло, ветви деревьев гнулись под его тяжестью, сосед Блейда лопатой расчищал дорогу перед автомобилем. Герман Блейд покуривал трубку, подаренную в свое время сослуживцами, и рассказывал дочери древневосточную притчу неизвестного философа:
«Ученик спросил учителя: «А может ли в мире что-то решить один человек?» Старый философ ответил: «Видишь, идет снег. Видишь вон ту ветку. Я сидел и считал падавшие на нее снежинки. Их было миллион триста восемьдесят пять тысяч двести семьдесят две. И когда на ветку упала миллион триста восемьдесят пять тысяч двести семьдесят третья снежинка, ветка обломилась. А теперь сам решай, чего стоит жизнь одного человека».
Тогда, в детстве эта притча казалась ей смешной и глупой, а сейчас, когда жизнь не безразличного ей человека висела на волоске, рок сам заставил вразумить ее смысл!
– А что изменит арест этих троих террористов? «Черный дракон» – международная террористическая организация, в нее входят тысячи людей! Так что, гибель троих их них что-то изменит, спасет миллионы? Нет, мы только потеряем такого человека, как Джонни. Замечательного человека…
У нее не шло из головы его наивное лицо с ямочками на щеках, его добрые светло-голубые глаза, его приятный мягкий голос. Как он рассказывал о своей идее! Безумные жесты, огонь в глазах, азартна улыбка и вдохновенные слова.
– Сколько идей в его голове! Сколько он задумал! И сколько из задуманного им не сбудется! Может, его фильмы и не шедевры, но… он жил ими. И из-за них погибнет? Нет. Он творческий человек, он хочет что-то сделать, чего-то добиться в жизни. Он должен жить.
* * *
Через три дня ей позвонили. Знакомый грубый сорванный голос говорил:
– Привет, детка. Скучала по мне?
Соня почувствовала, как у нее по спине пробежал холод. Она попыталась держать голос ровным:
– Откуда у тебя этот номер, грязный мерзавец?!
– Вашу базу данных ведь взломали, не так ли, детка? Не пытайтесь запеленговать звонок – мы не стоим на месте. Так что же ты решила, детка?
Соня, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Сердце в груди заметалось, как зверь в клетке, все тело пробирала зябкая дрожь. Ее губы беззвучно двигались, но слова так и стыли в горле, пока она не выбросила всю силу на одну – единственную фразу:
– По рукам, Кэно!
Кэно хрипло рассмеялся.
– Завтра приезжай на пустырь что возле бара «Golden Dragon», детка. Я с нетерпением жду возвращения моих людей. До встречи, детка.
Кэно сбросил вызов. Соня прикусила губы и сжала кулаки. Она приняла решение.
Три пары наручников, три ключа от трех тюремных камер.
– На выход!
На слове выход голос лейтенанта дрогнул. Служитель закона, агент отдела по борьбе с терроризмом? Нет. Она чувствовала себя преступницей. Это власть рока обращает ее в союзницу своего злейшего врага.
– Сделка с Кэно! До чего я дожила?! Я в сговоре с врагом народа! Нет… Нет… Эта сделка спасет жизнь. Жизнь очень хорошего человека.
Темнота пеплом покрывала головы и плечи террористов. Улыбка сверкала на покрытом слоем запекшейся крови лице Тремора. Соня сглотнула ком, вставший поперек горла, и указала арестантам дорогу из здания.
– В машину! – приказала она.
Тремор продолжал улыбаться, кровь запеклась даже на зубах под разбитыми губами. Соня завела машину. Она выезжала с территории Разведывательного агентства очень осторожно, стараясь не наделать лишнего шума, но как только массивный забор, увенчанный колючей проволокой под напряжением, остался позади, она максимально прибавила скорость.
– «Golden Dragon»… «Golden Dragon»… Там все закончится… Все закончится…
Машина въехала на пустырь позади пустующего бара. Единственный во всей ближайшей округе фонарь слабо мигал, озаряя пустырь и свалку вблизи него секундными вспышками тусклого света. У Сони внутри все похолодело от страха, на лице женщины выступил пот. Она сняла кепку и стала напряженно обмахиваться ее козырьком – так ее кинуло в жар. Ей было не по себе.
В переулке за свалкой сверкнули фары. На пустырь въехало три черных автомобиля. Из двух машин вышли люди, шестеро мужчин в черной одежде. Трое обошли машину Сони Блейд и перекрыли переулок, через который она заехала на пустырь. Еще трое перекрыли ход во второй переулок, откуда приехали они сами. В петле черного плаща одного из них агент заметила дробовик.
