Текст книги "Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ)"
Автор книги: Сарина Шиннок
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Сарина Шиннок
Вера и террор. Подлинная история «Черных драконов»
Посвящается Тревору Годдарду (1962–2003). Вечная память…
See me, I believe in a fair fight.
You know, one on one. Man to man.
Hand to hand. Just like my daddy taught me.
Ты хотел свободы – что ж,
Получил сполна,
Отчего ее не пьешь,
Как пили всегда, до дна?
Группа «Мастер» «Небо в глазах». Слова М. Пушкиной
1. Порочный круг
– …Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…
Глухой удар и резкий скрежет железа. Дверь слетела с петель и с грохотом рухнула на пол у самых ног Джарека. Не глядя в сторону тех, кто выбил дверь, он перекрестился еще раз и, тяжело вздохнув, опустил голову.
– Где Кэно? – гневно спросил его знакомый женский голос. Джарек молчал.
– Где он? – повторил вопрос женщины низкий голос темнокожего майора. – Отвечай, сволочь!
Джарек нервно провел рукой по своим редким черным с проседью волосам, загорелому лицу, расчесал пальцами бородку. Он сглотнул комок, подступивший к горлу, и не своим голосом прошептал:
– На том свете.
Он резко махнул рукой, указав на распахнутую дверь в другую комнату. Белокурая женщина, спросившая первой о Кэно, не опуская пистолета, осторожно пошла туда.
Небольшое помещение слабо озаряла единственная лампа дневного света – остальные давно перегорели. Веяло сыростью. Посреди комнаты стояла кровать. На ней лежало тело лидера «Черных драконов». Около кровати стоял небольшой стол, на котором валялось перепачканное кровью кимоно, рядом стоял стакан воды, ближе к краю был расстелен лоскут ткани, на котором были разбросаны недавно находившиеся в применении медицинские инструменты и небольшие окровавленные кусочки железа – осколки разрывных пуль. Над ними трепетало пламя огарка свечи.
По другую сторону кровати стояла на коленях и вытирала с лица следы слез смуглая рыжеволосая женщина. У окна, находившегося позади изголовья, стояло облезлое кожаное кресло с накинутой на спинку волчьей шкурой. В кресле сидел раздетый до пояса небритый парень с покрасневшими от слез глазами и грязными светло-русыми волосами. Он нервно курил очередную сигарету, поглядывая на разбросанные по полу окурки. Услышав шаги, парень приподнял голову и плюнул в сторону.
– Что, настрелялась, сука?!
Но женщина в форме не слышала его. Не слышала она и слов майора:
– Что там, Соня?
Взгляд Сони был прикован к мертвому телу. Она опустила пистолет. На кровати лежало то, что когда-то было Кэно, лидером клана «Черный дракон», террористом. Первым делом лейтенанту Соне Блейд бросились в глаза его тяжелые армейские ботинки. Во время их первого столкновения она запомнила их слишком хорошо. Черные в серую полоску штаны Кэно были расстегнуты, открывая страшную рваную рану чуть выше левого бедра. Такая же ужасающая рана была слева под ребрами, прямо над первой. Руки Кэно были запачканы его собственной кровью, а губы искусаны в приступе невыносимой боли.
– Что там, Соня, черт возьми?!
В сердце лейтенанта Сони Блейд застыл смертный ужас. Теперь все было кончено. Ее поиски мести завершились. Но что будет дальше?
В голове ураганом неслись одна за другой мучительные мысли: «Черт возьми! Он ведь – такой же человек, как и я! Еще пять минут назад одним воздухом дышали… ночью еще был жив… а утром сердце остановилось… Ты, Соня, ты всадила в него две разрывные пули. Что, наслаждаешься местью? А что ты вообще знала о том, кого убила? Да ты его не считала за человека! Вот и прозрей! Очнись! Открой глаза! Он – человек! Как и ты… И он хотел жить…»
– Да что там, Соня?! Соня, у тебя все в порядке?
Все уже никогда не будет в порядке. Никто не разорвет для тебя, Соня, этот порочный круг…
2. Афганский джихад
«Черный дракон» был подпольной идеологической организацией, просуществовавшей в США с 1952 по 2007 год. Он отделился от преступной организации «Красный дракон», и отступники имели на это несколько причин. У «Красных драконов» существовал строгий кодекс чести и секретности, невыполнение которого жестоко каралось. Идеология же «Черных драконов» основывалась на свободе и имела своей целью уничтожение всех типов принуждения и подавления. «Черные драконы» были, возможно, единственными в современном им мире анархистами. Анархизм предлагал, что власть должна быть ликвидирована как таковая во всех её проявлениях. Осознавая, насколько это непростая задача, анархисты объединились под черным знаменем, отказались от кодекса чести и перешли к экстремистской политике, считая, что цель оправдывает средства. Начался путь «Черного дракона», путь непоколебимой веры в идею и агрессивного террора. Вскоре клан стал объектом охоты для борцов с терроризмом, Разведывательного агентства, созданного полковником Германом Блейдом в США. Но… Эти люди готовы были сломать, перевернуть мир и, если будет нужно, сдохнуть за анархию.
«Анархия – мать порядка!». «Свобода или смерть!». «Будь свободным или сдохни!». Эти лозунги любой из них готов был скандировать, даже если его подняли в два часа ночи. Они знали, за что борются, за что воюют и за что гибнут. И потому у них не было кодекса чести. Им не нужны были правила, по которым нужно убивать людей или самим умирать. Они были из тех, кто всегда идет до конца.
В 1986 году одному из самых отчаянных анархистов исполнилось тридцать лет, и он стал полноправным лидером клана «Черный дракон». Он любил жизнь и привык брать от этой жизни все. Его звали Кэно.
Он был из тех, для кого свобода была наравне с религией. Его ровесник и лучший друг Джарек завидовал ему, так как считал, что только он, Кэно, умеет по-настоящему жить. Его уважали, а потому после смерти лидера и основателя клана – сэра Морихея Уехибы – он занял пост главы «Черных драконов». Он считал диктатуру необходимой формой правления для окончательной победы в сложившейся ситуации. Пользуясь авторитетом среди анархистов, Кэно демонстрировал государственной власти свою силу и угрозы. Обыватели, которым «Черный дракон» внушал смертный ужас, называли его «отцом террора». На его совести числились сотни и тысячи смертей. Этот человек уверенно шагал к своей цели по трупам других, но… однажды он просчитался. И он до последнего момента не знал, что именно эта ошибка изменит всю его жизнь, а с ней и жизнь «Черного дракона».
* * *
Шел 1988 год. Нью-Йорк, как и любой мегаполис, жил своей жизнью, пропахшей типографской краской свежих газет, выхлопными газами и вонью свежеуложенного асфальта, размеренной и вечно торопящейся одному Богу известно, куда. Однако большинство жителей подобных городов находит в этом свое спокойствие и удовлетворение, если их не сшибает с ног офисная депрессия. И этот день мог бы быть самым обычным, монотонно шумным и скучным, если бы какой-то террорист-смертник не явился на одну людную станцию метро в центре и не взорвал ее вместе с собой «во имя свободы», как он орал перед нелепой кончиной. И надо же было ему испортить такой перспективный и плодотворный для «белых воротничков» день! Теперь метро закроют, на дорогах будут длиннющие пробки, а полицейским вновь не дадут спокойно подремать в отделении…
Район взрыва оцепили, репортеры уже терроризировали идиотскими вопросами экспертов, спецслужбы жаловались на очередную головную боль. Белобрысый коп в черно-синей рубашке, черных полицейских штанах и бейсболке, одетой козырьком назад, стоял в стороне и раскручивал в руке пистолет. Мимо желтых целлофановых лент медленно проехал сверкающий черный «Форд». Заметив «Форд», полицейский сорвался со своего поста и остановил машину. Тонированное стекло медленно опустилось – за рулем сидел крепкий сильно загорелый мужчина с армейской стрижкой и черной бородой. На вид ему было около тридцати пяти лет. Под белой мокрой от пота майкой, на которой красовалась иллюстрация к песне рок-группы «Iron Maiden» «Stranger in a Strange Land», резко обозначились его мощные мускулы, на массивном загорелом плече была черная татуировка в виде дракона. На запястье у мужчины блестели дорогие часы, на шее висел крест на черном кожаном шнурке и толстая золотая цепь, в левом ухе была золотая серьга. Рядом с ним сидел лысый металлист с художественно выбритой бородой. У него проколоты оба уха, а на плече набита татуировка в виде черного креста, увенчанного кулаком. Сзади сидел молодой человек в косухе, с грязной головой, а рядом с ним – мужчина лет двадцати пяти с темно-русыми зачесанными наверх волосами и редкой трехдневной щетиной.
– Офицер полиции Кертис Страйкер! – полицейский, остановивший «Форд», показал жетон. – Всем выйти из машины!
Бритоголовый металлист, панк в затертой косухе и его сосед спокойно вышли из машины. Человек за рулем не сдвинулся с места и только гневно смотрел в глаза копа.
– Вам нужно особое приглашение?! – закричал тот.
Мужчина убрал руки с руля и сел к нему в пол оборота.
– Я жду объяснений! – сурово проговорил он хриплым голосом с австралийским акцентом. – На каком основании Вы задержали моих людей?
Страйкер еще раз прокрутил пистолет на указательном пальце и дулом указал на то, что когда-то было станцией метро, а ныне походило лишь на кучу строительного мусора.
– Чрезвычайное положение! Я не обязан перед вами отчитываться. Быстро из машины!
Водитель «Форда» лениво потянулся и нехотя вышел из машины.
– Документы! – получил команду он. Мужчина медленно, будто делая одолжение, вытащил из заднего кармана черных кожаных брюк с бахромой вдоль боковых швов паспорт. Полицейский резко вырвал паспорт из его рук и несколько раз метнул взгляд то на фотографию, то на владельца документов.
– Конрад Хоппер 1951 года рождения?
– Да, я, – вяло ответил тот, презрительно глядя на человека с пистолетом.
– Обыскать их! – скомандовал коп нескольким своим подручным. – Всем руки на капот!
Металлист, парень в косухе и человек с темно-русыми волосами мгновенно выполнили приказ. Водитель «Форда» не шевельнулся. Его суровое загорелое лицо было словно высечено из гранита – на нем не дрогнула ни одна мышца, ни одна складка не изменила своей глубины.
– У Вас плохо со слухом, мистер Хоппер? Руки на капот!
– А у Вас есть на это основания? – строго спросил Конрад Хоппер. – Где Ваш ордер на обыск?
Страйкер приблизил дуло пистолета к его лицу, но Конрад даже не вздрогнул. Его пронзительные карие глаза намертво впились в фараона, и тот почему-то почувствовал тревогу и страх и чуть было не выронил оружие из рук. К его счастью, двое полицейских заломили Хопперу руки за спину. Водителя «Форда» и троих его спутников обыскали.
– Нашел! – крикнул один из копов Кертису Страйкеру, держа за ворот косухи парня с грязными волосами. – «Трава»!
– Конрад! – испуганно закричал панк. – Это не мое! Меня подставили!
Но Конрад не посчитал нужным даже повернуть голову в его сторону.
– Вы арестованы! – сказал коп, как бы взвешивая на руке пакет марихуаны.
– Черт с вами – уезжайте, а ваш дружок едет с нами! – махнул рукой Кертис Страйкер, швырнув паспорт обратно Хопперу. Тот спокойно положил его обратно в карман и молча сел за руль. Металлист и русый сели сзади.
– Меня подставили! – продолжал кричать вслед парень в косухе. – Выручите меня! Я не виноват! Прошу тебя, Конрад!
Никто более не слушал его. «Конрад Хоппер», как он назвал себя сегодня, завел машину и уверенно нажал на газ.
– Именно из-за таких обкуренных недоносков прогорает добрая половина идеологических подпольных организаций, – заговорил он со своими спутниками низким хриплым голосом. – Я знал, что он этим кончит. А нам теперь нужно уходить под землю и не высовываться оттуда без надобности. В городе стало слишком шумно.
– И что теперь будет с ним? – спросил русый.
– Если люди из АЧК ему помогут, что само по себе маловероятно, то этот вонючий сопляк будет вынужден драить их ботинки до конца своих дней. А так в тюряге будет драить сортиры. Но какое нам теперь до этого дело?
Русый несколько минут помолчал. Его обескуражили такие слова «Конрада» об их арестованном товарище.
– Ума не приложу: кому понадобилось подставлять его? Кто мог подкинуть ему «траву»?
– Это сделал я.
Глаза русого расширились, у него на мгновение перехватило дыхание.
– Ты вовсе спятил, Кэно? – закричал он на весь салон. – Зачем?!
Кэно зловеще улыбнулся, обнажив свои ровные белые зубы, и рассмеялся.
– Ха-ха-ха! И это говорит мне один из самых грязных ублюдков в клане «Черный дракон», как он сам себя именует! У меня устойчивый рвотный рефлекс на неудачников, Кибрал. Что до этого пацана, так тебе-то чего париться? Ну, посидит в тюряге, с мыслями соберется. Ничего, там его перевоспитают… Пусть в грязи поваляется – грязи там хватит на всю жизнь вперед. Может, хоть после этого человеком станет… Научится ценить свободу…
Кибрал перебывал в ужасе и недоумении:
– Ты считал его ни на что не способным?
Кэно насупил брови и достал сигару.
– Мне не нужны вечно пьяные грязные безмозглые панки! – закуривая, отвечал он. – Мне нужны безжалостные убийцы, смело шагающие к своей цели по трупам неудачников и слабаков. Они должны быть готовы сдохнуть за нашу идею. А этот? Он ничего не умел, кроме как материться и пьянствовать, просто по молодости воевать, как всем пацанам, захотелось. Думаешь, у него была высокая цель? Он не анархист и никогда им не был!
Кэно вынул из заднего кармана поддельный паспорт, поджег зажигалкой его страницы и выкинул в окно.
– А я вот все хотел спросить: Кэно – твоя истинная фамилия? – решил поинтересоваться Кибрал.
Брови лидера клана гневно сдвинулись к переносице, и Кибрал вздрогнул, увидев его холодный пронизывающий насквозь взгляд в зеркале заднего вида. Этот тяжелый взгляд давал понять, насколько дерзкий вопрос он задал.
– Это закрытая информация, – сурово заявил Кэно.
– Кстати, как будем решать проблему с «Красными драконами»? – спросил металлист, приглаживая художественно выбритую бороду. Случившееся с панком ничуть не задело и не удивило его. Казалось, он даже приветствовал поступок Кэно. Запрокинув голову назад, Кэно выдохнул дым и прорычал сквозь зубы:
– Забей, Картер. Мы поговорим об этом вечером. Я хочу спать.
* * *
Ночь наступила быстро. Кэно открыл глаза. Он всегда просыпался с наступлением темноты. Можно сказать, он вел ночной образ жизни. Ему хватало двух часов сна в день, но этот человек терпеть не мог, когда кто-то смел тревожить его сон. Его глаза мгновенно привыкли к темноте, он вскочил с кровати, на которой заснул не раздеваясь. Кэно протяжно зевнул, у него начинала болеть голова. Он провел без сна три дня. Все из-за этих проклятых «Красных драконов». Прошлой ночью он столкнулся с ними лицом к лицу, но они ушли. Ушли в тот момент, когда он уже готовился вцепиться их лучшему наемнику в глотку. Но и этому шустрому малому удалось смыться. И что за наемник? Какой-то смуглый худощавый тип в плаще и со шпагой! В каком веке они его откопали? Еще и вызывающе говорил: «Мы еще встретимся. Мы будем драться, Кэно. Мы будем драться…» – когда уносил ноги. Пафоса в этих словах было больше, чем весит сам лучший воин «Красных драконов»! Кэно уже не видел никакой логики в их действиях. Анархист просто хотел стереть их всех в порошок, чтобы более не засорять свои мозги этой ересью.
Кэно вошел в огромный кабинет, сел во главе стола, сгорбив спину, и неспешно стал пить портвейн, бутылку которого он достал из ящика стола. Даже сейчас, в удрученном состоянии, этот человек производил впечатление лидера. Он был достаточно высоким, широкоплечим мужчиной очень крепкого сложения. Кожа у него была не смуглая, но весьма загорелая и обветренная. Его темная борода, красиво очерчивающая мужественное лицо, имела достаточно опрятный вид. У него были светло-карие глаза, в которых всегда таилась задумчивость и грусть. Его нельзя было воспринимать однозначно: с одной стороны, это был гордый, бывалый воин, молчаливый и бессердечный убийца, чье тело покрывали многочисленные шрамы. Но его суровое, злое лицо давало понять другое: на этом лице будто стояла печать пережитых бедствий и лишений. Да, это был гордый, но мрачный образ бунтаря, скитальца, человека, годами упорно идущего против ветра, непокорного судьбе. Хотя зачастую такие, как Кэно, не способны жить без этого встречного ветра…
Перед ним в задумчивости сидели семь анархистов, среди которых были Кибрал и Джефф Картер. По правую руку от Кэно сидел Джарек. Этот человек выглядел старше своих лет. Такой эффект давали его большие залысины, из-за которых он зачесывал свои крайне редкие, слегка кудрявые волосы вперед. Седеть он начал очень рано, когда ему еще не было двадцати, а сейчас его голова будто была осыпана пеплом. Сдвинутые к переносице брови, легкая ухмылка и прищуренные глаза Джарека всегда носили выражение хитрости и коварства, и выражение это ярко дополняла его бородка и небольшие бакенбарды. Все его тело покрывали черно-белые татуировки самого разного плана: начиная от символа анархии и герба «Черных драконов» на запястьях и заканчивая монстром Эдди с обложек альбомов «Iron Maiden», оседлавшим сверкающий хромом «Харлей-Дэвидсон», на спине. Джарек очень много курил, и при том с юности, потому у него был неприятный осипший голос.
– Есть новости? – сухо спросил Кэно.
Джарек положил руки на стол и начал бойко говорить:
– Взрыв в центре города. Эксперты говорят об анархизме – свидетели заявили, что смертник орал: «За свободу!». Естественно, теракт списали на нас. Этим уродам-то нет дела до того, что у нас совсем иная философия. «За свободу» – значит «Черный дракон»! И на хрена еще мозги сушить?
– Это мы без тебя знаем! – недовольно выкрикнул Кэно. – Давай по существу!
– По существу? – Джарек горестно улыбнулся, и в его верхней челюсти сверкнуло два золотых зуба. – По-моему, далее все очевидно. «Красный дракон». Больше некому. Очередная попытка подставить нас.
– У нас совсем другой почерк! – гневно закричал Картер. – Кого они могут подставить этим?
– Все просто… – проговорил Кэно, глядя в одну точку, будто разговаривая с самим собой. – Все просто… Ведь это так выгодно – смешать наш идеологически заданный, революционный терроризм с этим дешевым зрелищем, лишенным каких-либо целей и убеждений. Тогда все – суки! – будут считать нас кончеными психопатами, быдлом, которое тупо убивает всех «правых» сволочей, которые – мать их за ногу! – находятся под защитой закона. А на нас закону насрать! У нас в стране – чтоб меня!.. – «перед законом все равны», но некоторые, видите ли, равнее!
– А что «Красные драконы»? – неуверенно спросил Кибрал.
– «А что «Красные драконы»? – презрительно передразнил его Кэно. – У них под контролем деньги, наркотики, проституция. Им нужна власть и нажива, нажива и власть… А мы восстали против любого доминирования, и особенно против их господства. Эти же кретины назначили огромное вознаграждение за голову каждого из нас. Сначала они просто ненавидели нас, как ренегатов, предавших их клан и их калечный кодекс чести, чтоб его! При этом никто не знал об их существовании, они жили себе припеваючи, и наше существование мало их волновало. Но я заставил их выйти из тени. Какой же я негодяй, черт побери! – Кэно улыбнулся ироничной белозубой улыбкой, глядя на дно бокала.
– Теперь они не успокоятся, пока не уничтожат нас! Прекрасно! – возмущался Кибрал. – Живем под перекрестным огнем!
Кэно вскочил из-за стола, его глаза сверкнули яростью. Тяжелый взгляд главаря, будто холодный клинок, смазанный нервнопаралитическим ядом, пронзил Кибрала.
– Нам не станет легче от твоего нытья, размазня! Облажался – так сиди и молчи!
– Давайте поговорим о планах действия, – спокойно предложил Картер, перебирая пальцем четки.
– Аллилуйя! – саркастично бросил Кэно, садясь за стол. – Первая здравая мысль за сегодня.
– Мы – лидеры семи условных подразделений, в каждом из которых около двадцати человек. На данный момент людей в клане недостаточно, чтобы атаковать «Красных драконов», – начал живо говорить Джарек. – к тому же, точные координаты их базы неизвестны до сих пор, как и имя лидера, верно?
– Это так, – Кэно задумался. – Наш человек – Бес – следит за ними уже около полугода, и вчера он прислал вот это. Всем известно, что это значит?
На листке бумаги, который лидер положил на стол, был изображен скорпион, мечеть и три девятки.
– Маркировка афганского героина? – спросил в недоумении Картер.
– На Афганистан приходится до девяноста процентов всего производимого в мире героина, – устало отвечал лидер. – Если мы хотим хорошенько надрать задницы «Красным драконам», нужно перекрыть их канал поставки. Кроме того, возможно, удастся выйти на их главаря. Кто умеет хорошо читать карты?
Джарек отвернулся. Это была явно не его стихия. Кэно задумался, с горечью глядя в одну точку.
– Кого сейчас добровольно потянет в Афганистан? – испуганно воскликнул Кибрал.
– Малой прав, – Джарек удрученно опустил голову. – Там сейчас ад. Совершенно ненужная война. Риск велик.
– Да ладно тебе, старина! – Кэно похлопал его по плечу. – Поедем, постреляем. Молодость вспомним!
– Вот только медаль за отвагу тебе не дадут! – огрызнулся Джарек. – Хотя я не прочь вспомнить былое. Я всегда вспоминаю свою службу в армии с удовольствием.
– На территории США нам ловить нечего, – продолжал Кэно. – Чтобы выйти на заказчиков, придется совершить рейд в Афганистан. Лететь должны именно мы. Может, я рискую потерять лучших из лучших, но в таком опасном деле мне могут содействовать лишь те, кому я полностью доверяю. Призрак, – обратился он к байкеру в косухе и черной бандане с языками пламени, – свяжись с Бесом. Пусть на месте достанет нам вооружение, а то ехать туда с оружием проблематично. И еще: наведи справки о том, когда и куда именно будет в ближайшее время доставлена эта партия героина… Ну, в общем, ты понял. Что с картами?
– Я готов этим заняться, – спокойно сказал Кибрал. – Когда будут более точные координаты, я достану планы местности.
– Хорошо. Остальные пока свободны. Ехать всем нет смысла. Да, Кибрал, ты все равно отправляешься в Афганистан, как бы тебе этого не хотелось. Джарек, без тебя никак. Нам нужна твоя интуиция и твое умение чувствовать опасность. Призрак, когда поговоришь с Бесом, сообщи мне. Вертушка, конечно, не мотоцикл, но ты-то совладаешь с управлением чего угодно. Если нам немного переодеться, а вы отпустите бороду, как я, нас сочтут за местных. Или кому-то что-то не нравится?
– Не очень хочется рисковать жизнью, – грустно пошептал Кибрал.
– Ха! Никому не хочется! Но мы-то знаем, за что рискуем.
Кибрал не стал перечить.
* * *
В полдень в одну из горных провинций Афганистана ни для кого не заметно прибыла группа американских анархистов, переодетых в моджахедов. Картер был в сером свитере и штанах песочного цвета. Кибрал надел серую рубашку, жилет и тюрбан, а его плечи покрывала серая накидка. Картер и Джарек успели раздобыть здесь афганские шапки, оказавшиеся весьма кстати в такую дотошную жару. Джарек был в серо-коричневой рубашке и таких же штанах, с серой накидкой на плечах. Кэно был несколько выше ростом и шире в плечах, чем остальные. На главаре была длинная темно-синяя рубашка, поверх которой был черный жилет. Его голова не была покрыта, и зной явно начинал донимать его – по лицу Кэно катились крупные капли грязного пота. Темные очки скрывали то, что было в его глазах. На плечах у Кэно и Джарека были походные рюкзаки. Они оба были сильно загорелые, с густыми темными бородами. Кэно постоянно держал руку на рукояти ножа, висевшего рядом с флягой воды на армейском ремне, подпоясывающем его черные штаны. Они остановились под обрывом, где проходила извилистая горная дорога. Анархисты моментально слились с местным населением, и никто даже не замечал этих странников.
– Я связывался с ним, он сейчас где-то здесь. Бес сказал, что узнает нас, – сообщил Картер.
– Надеюсь, – хрипло ответил Кэно и харкнул в сторону. – Остаемся здесь и ждем Беса.
На дороге показался силуэт невысокого афганца. Анархисты насторожились. Странник уверенно шел к ним навстречу. Афганец не был вооружен. Кэно направился к нему. Джарек, Картер и Кибрал видели, что странник протягивал главарю какой-то листок бумаги и что-то объяснял на своем языке. Кэно ничего не отвечал, потом забрал листок и пожал афганцу руку. Странник удалился.
– Что он говорил? – закричал Кибрал.
Кэно снял очки и рукавом отер с лица пот.
– Сказал, что если мы отдадим эту бумажку некому Ахмеду Тараки, то нас отблагодарят. Объяснил, как найти этого Ахмеда. В прочем, я думаю, что не стоит этого делать…
– Что хоть в письме написано? – спросил Джарек.
– Я могу только говорить на их языке, читать или писать – нет…
– И что мы здесь будем делать? – нервно и с долей ехидства спросил Кибрал. – Думаешь, все так и побегут нам на встречу лишь потому, что мы похожи на моджахедов, а на их языке знаем только: «Аллах акбар»?!
Кулак Кэно прошел в двух сантиметрах от лица Кибрала, тот оступился и упал. Его одежду покрыла бурая пыль. Прожигающий тяжелый взгляд Кэно был полон неудержимой ярости – он не выносил, когда кто-то начинал лезть не в свое дело, считая себя умнее всех.
– А если серьезно, – вмешался Картер, – то зачем ты с ним так? Он же еще салага…
Кэно метнул на него гневный взгляд и молча надел темные очки.
– Будете учить меня жить – уничтожу и глазом не моргну, – черство произнес он.
Кибрал, пытаясь извиниться, стал на колени и, широко улыбаясь, воскликнул:
– Я люблю тебя, большой босс!
Главарь замахнулся на него ногой, и Кибрал снова рухнул в пыль. Кэно оскалил белые зубы, но Кибрал уже не чувствовал такого панического ужаса, как в первый раз, ибо темные очки скрывали пронзительные глаза Кэно.
– Я никого не просил лизать мне задницу! – разъяренно прорычал лидер террористов. – От твоего подхалимства тянет блевать! Так что прикуси язык, пока он у тебя есть, а то порядки в этой стране, знаешь ли, жесткие.
Кибрал с усилием сглотнул комок, подступивший к горлу, и неуклюже поднялся с земли.
– А почему ты сказал, что не стоит этого делать? – осведомился он насчет поручения афганца. – Отнести кому-то бумажку за вознаграждение – неплохая авантюра.
– Вознаграждения бывают разные, – бросил в ответ Кэно. – Они убивают гонца, который принес плохую весть.
– А ты уверен, что это плохая весть?
– Тогда почему он сам не передал письмо Ахмеду Тараки? Зачем ему посредники?
Кибрал вырвал письмо из рук главаря.
– Что ж, тогда я пойду один! Расскажи, где найти этого… как его там?
– Один ты не пойдешь, – сухо сказал Кэно и махнул Кибралу рукой, призывая его идти следом. Тот молча пошел за ним к поселению, маячившему впереди.
– Что-то мне не по себе, – настороженно произнес Джарек, глядя товарищам вслед.
– В каком смысле? – отозвался Картер. Джарек потер рукой вспотевший лоб, тряхнул головой и, глядя в землю, ответил:
– Чую: с ними случится какая-то дрянь! Плохо дело…
– Так чего ж не сказал им об этом?
Джарек тягостно вздохнул:
– Как будто ты не знаешь нашего вожака! Он-то сказал, что ему моя интуиция нужна, мое чувство опасности, а на самом деле все оно собаке под хвост – Кэно никогда меня не слушает!
– Не слушал – не говорил бы. Кэно словами не бросается.
– Словами-то он – чтоб меня! – не бросается, да только к сведенью хрен что принимает!
Джефф горестно поднял брови, глядя вдаль. Он окончательно потерял Кэно и Кибрала из виду.
– Да ты, Джарек, сам знаешь, почему так. Не хочет он ничего менять. В судьбу верит…
– Значит, его судьба его всегда вполне устраивает?
– Значит, да.
– Черт! – Джарек ударил себя по лбу.
– Да ты ж заешь его! – попытался обнадежить товарища Картер. – Ему всегда везет! Хотя врать не буду – зря ты ничего ему не сказал.
– Да черт со мной! – обреченно махнул рукой Джарек. – И вправду: будь, что будет! Хотя, конечно, хреново на душе.
Время приближалось к полудню. Солнце стояло в зените, и зной становился особенно беспощадным. Кэно уверенно поднимался на гору, где располагалось поселение пуштунов. Кибрал тщетно пытался поспеть за ним.
– И что он за человек?! И жара, и скалы, и боевые действия ему ни по чем! – с завистью сетовал он на главаря, то и дело поправляя тюрбан, постоянно падающий ему на глаза.
Кибрал рванул вперед быстрее, но, истратив остаток сил, остановился, вогнав в землю пальцы. Его мышцы болели от усталости, слабые руки дрожали, а большая часть подъема была еще впереди. Кибрал еще немного подтянулся вверх, но силы были совсем на исходе. Его пальцы соскользнули с камня, он дико вскрикнул, но не сорвался. Кэно обернулся. Кибрал всем телом припал к выступу скалы, неспокойно дыша, по его потному лицу стекла слеза.
– Вставай и иди дальше! – прикрикнул на него Кэно. – Тебя не этому учили!
– Кэно, я ногу вывихнул! – простонал Кибрал.
– Тебе рассказать, сколько у меня было ранений за всю жизнь?! И я шел вперед, если надо было идти! Кончай скулить – времени не так много! Нет, я, конечно же, не заставляю тебя: не хочешь идти – оставайся здесь. Но в таком случае ты и до сегодняшнего вечера не доживешь!
Кибрал пополз по скале вверх, но делал это медленнее и гораздо осторожнее. Он кусал губы, чтобы не стонать, но дышал очень громко и хрипло. Кэно уже был на вершине горы и присел за камнем, чтобы укрыться от солнца и горячего ветра и дождаться непутевого подручного.
– Салага! – думал он, пряча в карман жилета темные очки. – Совершенно не приспособлен к настоящей войне! И при этом считает себя одним из лучших агентов клана! Какая самоуверенность!
Когда-то анархист возлагал надежды на этого парня, считая, что его небывалая уверенность в собственных силах поможет ему приобрести отменные навыки и статус в клане. К сожалению, эта вера в себя переросла в манию величия, и теперь Кэно был уверен в том, что Кибрал плохо кончит. И перед погибелью этот пижон тысячу раз раскается в том, что не принимал чужих советов.
– Хранит тебя Аллах! Куда держишь путь, странник?
Кэно резко обернулся и увидел стоящего рядом пуштуна с густой седеющей бородой и кажущегося особенно смуглым в белом тюрбане.
– Кто ты? – спросил анархист на языке пушту. – Чего ты хочешь от меня?
– Мое имя Мухаммед, а кто ты?
В этот момент Кибрал все же достиг вершины.
– Что за черт! – воскликнул он, неуклюже доковыляв до камня, у которого сидел Кэно.
– Заткнись! – прорычал на него Кэно и погрозил подручному кулаком. Кибрал покорно поднял руки и нерешительно присел рядом. Он почувствовал, как пристальный взгляд афганца внимательно изучает его, и в этом взгляде отчетливо читалось недоверие. Глаза Кибрала нервно забегали. К счастью для парня, пуштун вновь взглянул на Кэно и приветливо улыбнулся.
– Мы ищем Ахмеда Тараки, – достаточно уверенно отвечал Кэно. – У нас послание для него.
