Текст книги "Висрамиани"
Автор книги: Саргис Тмогвели
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
23.
МОАБАД УЗНАЕТ О ЛЮБВИ РАМИНА И ВИС
Рамин гостил у Моабада месяц. Они пировали и охотились в стране Махи. Затем решили поохотиться на Мугани, у моря. Ночью, накануне отъезда, Моабад лежал рядом с Вис, но сон бежал от него. Шах горевал из-за того, что солнцеподобная красавица разделяла с ним ложе, а он ни разу не насладился ею, так как был околдован.
Тем временем в спальню тайком проскользнула кормилица и, думая, что Моабад спит, сказала Вис:
– Как ты можешь спать, в то время как твой возлюбленный Рамин собирается в путь? Он завтра хочет ехать на охоту в сторону Сомхити, где даже может подвергнуться нападению. Он уносит с собой твое сердце и радость, которую ты ему подарила. Воины его уже собрались, походный шатер раскинут в поле, и завтра рано утром они покидают стан. Скоро ударят в барабаны и войско выступит. Если ты желаешь видеть его лик, что прекраснее солнца, встань рано, взойди на башню и взгляни на него. Не подобает спать, когда предстоит разлука. Он уйдет на охоту, но, как ястреб или барс, он не выпустит твое сердце. Так как Рамин скоро расстанется с тобой и унесет твое сердце, и будет искушать мое терпение, поспеши взглянуть на него.
На их несчастье, Моабад не спал и слышал все, что скачала кормилица. Он вскочил разъяренный, лицо его стало цвета пепла, от чрезмерного горя он не знал, что ему делать, и уподобился пьяному боевому слону. Моабад стал поносить и проклинать кормилицу:
– О мерзкая, подлая, богоотступная, источник всякого распутства и лукавства, опозоренная и более нечистая, чем собака!
Затем приказал слугам:
– Приведите презренную. Ее нечего жалеть, я убью ее, как собаку, и воздам ей должное, как распутнице. На Хузистан вместо дождей должны были бы падать камни! Он порождает лишь блудниц и сводниц; они обманываю! старших, изменяют царям. Из Хузистана не выйдет праведный, все его обитатели лживы и неверны. Горе тому, кто доверится тамошним жителям или отдаст детей им на воспитание! Взяв оттуда кормилицу, Шахро покрыла дом свой позором. Кормилица из Хузистана и слепой сторож – одно и то же. У кого вожатым ворон – у того пристанищем будет кладбище.
После того, как он обрушил гнев на кормилицу, – он обратился к Вис и сказал:
– О Вис, богоотступница и служительница дьявола! Нет у тебя ни разума, ни стыда, нет в тебе ни правды, ни желания быть честной. Ты своим постыдным делом осрамила свой род. Ты потеряла стыд и стала вероотступницей. На моих глазах и перед твоими близкими ты стала блудницей. Твой поступок осудят и Шахро, и Виро, и твои родичи. Все будут срамить тебя. Пока ты не расстанешься с кормилицей, она будет твоей соблазнительницей. Когда священник играет на ордзали[17]17
Ордзали – букв, «двуструнный»; музыкальный инструмент.
[Закрыть], дьякону остается только плясать.
Моабад призвал Виро и, рассказав все подробно, стал жаловаться ему на сестру. Вот что он ему говорил:
– Образумь твою сестру и накажи ее за содеянное. Не щади кормилицу, предай ее смерти. А то, если я возьмусь наказывать, то от чрезмерной сердечной обиды выжгу глаза Вис, кормилицу, конечно, убью, а Рамина изгоню из этой страны, и пока я жив, не вспомню его имени. Освобожу страну от трех зол.
Хотя Вис была скромна, но любовь лишила ее стыда. Послушай, какой ответ она дала Моабаду в присутствии брата и как любовь лишила ее терпения, страха и сдержанности! Как любовь обрекла ее на смерть! Как она принесла ей в жертву жизнь и молодость! Возмущенная, поднялась она со своего ложа, выпрямилась, как аспид, перед Моабадом, подбоченилась и вот что ему сказала:
– О великий и могущественный царь! Ты не сможешь устрашить нас ни гневом, ни угрозами. То, что ты сказал, все это верно и хорошо, но хорошо и то, что не скрыл от нас своего позора. Если тебе угодно, повесь меня или выжги глаза, если хочешь – осуди меня па изгнание или прикажи заковать меня в цепи навек. Если хочешь, повели провести меня голой сквозь строй. Поступай со мной, как тебе угодно: ведь ты над всем властен! Но от своих слов я не отрекусь: я предпочитаю Рамина всему на земле и на небе; я отдам себя и душу мою ради него; он – свет очей моих и радость души, он мой возлюбленный и бесценный покоритель моего сердца; он одаряет меня непоколебимым терпеньем, и что мне в том, что я принесу ему в жертву только свою душу! Если бы у меня было десять тысяч душ, я отдала бы ему все! Я не истреблю своей любви к Рамину, пока не оборвется моя жизнь! Из моей памяти не уйдет его солнечный лик и стан кипариса! Я предпочитаю его тысяче царей, и видеть его мне приятнее, чем видеть этих царей и даже страну Морав. Он для меня солнце и луна, он – моя надежда и желание! Я люблю Рамина больше, чем Шахро, я желаю Рамина больше, чем Виро. Если тебе угодно, – убей меня! Если угодно, – оставь в живых, – я не могу отказаться от Рамина и не в силах позабыть его. Ты и Виро, вы оба – мой повелители, вы властны сделать со мной все, что угодно. Если Виро убьет меня или велит заковать в цепи, – меня это не огорчит; я стерплю и покорюсь. Если же меч твой исторгнет мою душу, то обо мне останется такая слава: Вис отдала душу свою за Рамина. За эту славу я заплатила бы и тысячью жизней. Но пока львица жива, кто посмеет убить львят и потревожить ее в логове? Пока Рамин жив и он со мной, никто не посмеет взглянуть на меня косо. Пока я владею большим морем, огонь меня не страшит. Ты мог бы лишь тогда разлучить меня с Рамином, если бы от тебя зависело продолжение человеческого рода. Меня не удивишь страданиями, а потому убедись сам, что твоя сила бесполезна!
Когда Виро услышал эту речь Вис, он тысячу раз пожелал себе смерти. Уведя сестру, он говорил с ней наедине и убеждал ее. Вот что он ей сказал:
– О ты, богопротивная, сумасшедшая, глупая! Разве тебе прилично говорить такие слова, и как ты смела так вести себя с шахом Моабадом в моем присутствии? Ты потеряла совесть и осрамила меня. Как ты не постыдилась меня и Моабада, когда говорила: я хочу Рамина и не хочу Моабада! Скажи мне, что ты нашла в Рамине, что предпочитаешь его всем? Что у него в сокровищнице, кроме арфы и струн? Он не знает ничего и умеет только, настроив арфу, бряцать на ней и петь. Он вечно пьян и орет, как одержимый. Платье его в закладе у виноторговца, иудеи – его друзья, и он кутит в питейных домах. Я не знаю, где ты с ним познакомилась и почему ты его так полюбила? Устыдись и вспомни о страхе перед богом и не поступай так. ибо ты позоришь нас. Не можем же мы – ни мать твоя Шахро, ни я, твой брат, – из-за твоего дурного поведения терпеть позор. Не поддавайся Дьявольскому вожделению и не лишай себя этого и вечного мира из-за Рамина. Если Рамин для тебя дороже вечности, вспомни, что божий рай лучше. Я сказал о том, что лучше для тебя. А теперь считайся сама с твоим богом и твоим мужем! Если ты не послушаешься моего совета, мне не остается ничего другого, как возненавидеть тебя.
Пока Виро говорил, Вис жалостно рыдала, а затем ответила так:
– То, что ты сказал, все это правда! Но закрывать теперь двери за собой бесполезно. Все, что у меня было, похищено вором. Моя душа так опалена огнем любви, что ей не помогут ничьи наставления. Сердце мое так изранено безумной любовью, что самый искусный врач не сможет его исцелить. Я целиком отдала Рамину сердце, не оставив себе и частицы. Предопределение божье исполнилось: что случилось, то случилось! Теперь разговоры и сожаления об этом не помогут. Я так люблю Рамина, что не разлучусь с ним до скончания веков. Если ты меня спросишь, кто тебе милее – рай или Рамин? – я, клянусь твоим солнцем, предпочту Рамина, ибо в нем я вижу рай.
Когда Виро выслушал от Вис такие неподобающие слова, он убедился, что говорить с ней так же бесполезно, как рассыпать жемчуг перед свиньей, и ушел. А спор Моабада и Вис предоставил богу.
Тем временем шахиншах отправился на ристалище. Собравшиеся там разделились на две равные партии: Моабад с двадцатью отобранными им игроками стал по одну сторону майдана, а Виро со своими игроками – по другую. Рамин был среди игроков Моабада. Началось состязание. Нельзя себе представить ничего лучше и прекраснее этого зрелища; ты бы сказал, что мяч взлетал до неба. В тот день хвалили больше всех Виро и Рамина. То Рамин побеждал Виро, то Виро Рамина.
Вис смотрела с вершины башни на этих превосходных игроков. Больше всех ей понравились Рамин и Виро. Но на нее нахлынули горестные думы, она зарыдала и стала дрожать. как в лихорадке.
Тут кормилица села рядом с Вис и вкрадчиво обратилась к ней со следующими словами:
– Зачем ты поддаешься дьяволу и борешься насмерть сама с собой и ослепляешь глаза свои слезами? Зачем ты так поступаешь? Не Каран ли был твоим отцом, и разве Шах-ро – не твоя мать? Не твой ли брат Виро, и Моабад – не муж ли тебе? И ты – царица Вис, солнце всех красавиц! – не царица ли ты Арана и Ирака? Не царица ли ты и хатун Туркистана и Хорасана? Не ты ли прославлена как женщина знатного рода и красавица, достойная быть царицей всех царств? Если на твою долю досталась тысяча горестей, все же есть у тебя такой возлюбленный, одно лицезрение которого может развеять все печали. И судьба, и море, и суша завидуют такой царице, как ты. Не сетуй на бога-создателя, он даровал тебе свой рай здесь же, на земле; что же ты еще просишь у него более совершенное и прекрасное, чем Рамин?
Ты великая и достойная уважения владычица, ты юна и прекрасна, ты избалована в этом преходящем мире и можешь ничем не тревожиться. Чего же ты еще хочешь? Знай, что ты можешь разгневать бога. Не делай этого, луна! Будь довольна судьбой и тем, что даровал тебе бог. Брось свою печаль, не вызывай гнева царя и негодования брата, ибо если соберутся капли твоих согрешений, они могут слиться в большой поток.
Ей же так ответила луноподобная Вис:
– О кормилица, доколе будешь держать недостойные и злонамеренные речи, доколе будешь искать огня в воде?
Притча. Не слыхала ли ты от людей сведущих, что взирающим со стороны искусство войны не кажется трудным?
Я – пешая, а ты верхом на коне. Твой конь быстр, и перед ним гладкое поле. Тебе неведомы мои горести и усталость. Я больна, а ты здорова. Ты не знаешь, что у меня болит. Царь – мой повелитель и муж мой, но он мнителен, вспыльчив, и его надо остерегаться. Хотя Виро и мой брат, но ныне и он презирает меня, в моих глазах он подобен чужому золоту; будь Виро даже луной, он мне бесполезен, ибо уже не принадлежит мне. А Рамин – большой льстец. Ты сама знаешь, что у пего язык только для соблазна. Он глуп и непостоянен в любви. Язык его во время беседы – словно сахар, а потом оказывается, что он источает желчь и вводит в обман. Увы, я обесславлена и осталась обездоленной и без возлюбленного, имея тысячу в меня влюбленных.
У меня есть и брат, и муж, и возлюбленный, и все трое заставляют меня гореть в огне. У меня осталось одно имя замужней женщины, и меня осыпают упреками за то, что у меня возлюбленный. Зачем мне золотой таз, если враг обагрит его моей кровью! Я была бы счастлива, имея мужем Виро. Было бы лучше для меня вовсе не встретить ни Рамина, ни Моабада, которые кажутся друзьями, а на самом деле – ненавистные враги. Один из них – горе, вечно угнетающее мою душу, а другой для меня словно камень, дробящий стекло; сердце одного – каменное, безжалостное, сердце другого – источник несправедливости..
24.
МОАБАД УВОЗИТ ВИС И ПРИБЫВАЕТ ВМЕСТЕ С НЕЙ В МОРАВ, ЧТО В ХОРАСАНЕ
Хорасан на языке пехлеви означает приятную по климату и плодородную страну. Все пропитание для народа доставляется в Ирак и Иран из Хорасана. Там земля обильна и воздух чист, а сам город Морав так прекрасен среди городов Хорасана, как май среди месяцев; в нем человеку привольно живется, и он напоминает рай.
Когда шах Моабад, осчастливленный судьбой, прибыл из Хойстана в Морав, он как-то сидел на террасе своей башни вместе с Вис, как Соломон и Балкис. Он любовался полями, садами и виноградниками, цветущими и зеленеющими. С улыбкой лаская Вис, он обратился к ней с такими словами:
– Посмотри на поля и виноградники, они прекрасны, как твое лицо. Вода и земля, огороды, луга, поля и-сады, горы и долины Морава так созданы богом, что напоминают эдем. Скажи мне, о луна моя, что ты предпочитаешь – Морав или страну Махи? Я предпочитаю Морав, ибо страна эта похожа па небо, усыпанное звездами. Ты согласна, что она подобна раю, преисполненному божьей благодати? Как Морав прекраснее страны Махи, так и я сильнее Виро. У меня много таких стран, как Махи, и много таких знатных витязей, как Виро.
Послушай же, какой дала Вис ответ, как дерзко она говорила с шахом. От безумной любви она была разъярена, как львица, и, как осел, пи над чем не задумывалась. Она ответила ему так:
– Приятна или нет страна Морав, пусть бог дарует тебе ее на счастье! Здесь я только пленница; я – как зверь, попавший в сети. Не было бы Рамина, тебе пришлось бы упоминать мое имя среди усопших. Но когда я его вижу, мне все равно, Морав ли это или Махи. Если бы я свое сердце не отдала ему, меня не было бы в живых. Я та садовница, которая сажает розы и молится шипам за розу. Я почитаю тебя ради Рамина, ибо сердце мое в его власти.
Когда шахиншах услыхал этот дерзкий ответ, от ярости он сперва покраснел, затем его лицо пожелтело, в сердце вонзилось копье. От гнева он стал дрожать и так рассвирепел, что хотел тут же убить Вис. Но снова любовь и разум взяли верх. Осиливая гнев, разум удерживал его, а божье милосердие заливало огонь его горя.
Если богом ей было предопределено жить, то и злейший враг Вис не смог бы ее убить. Кого бог охраняет, тот спасается и от когтей льва, и от хобота слона и избегает всех несчастий. Вис была похожа на тайный клад: она была скрыта для всех, и владел ею только Рамин.
Взволнованный Моабад долго гневался, но потом разум взял верх и он не покарал Вис, а лишь стал поносить ее следующими словами:
– О ты, песья дочь, воспитанная ведьмами и ворожеями, пусть Шахро, родившая тебя, надорвет себе утробу! Да будет опустошен дом Виро, род которого рождает лишь вероломных и лживых! Змея, конечно, рождает лишь змееныша, и гнилое дерево дает горький плод. Адрабад, Фарахзад, Випронд, Абаноз, Вис и Ширин – все вы от одного порочного отца, рождены распутницей и воспитаны ворожеями. Только ты одна осталась из рода Джимшеда, и ты опозорила этот род. Перед тобой три дороги, выбери, какую хочешь: одна дорога ведет в Гурган, другая – в Девманд, а третья – в Амиан и Ниаванд. Убирайся, куда хочешь! Пусть будут твоими водителями дьяволы и дивы, да будут тебе пристанищем пустыни, пусть на твоем пути всюду будут ямы, долины – кишеть змеями, горы – в снегу, воды отравлены, поля голы! Днем пусть встречает тебя лев, а ночью дьявол, и пусть будут на твоем пути разлившиеся реки со снесенными мостами! Да падет на тебя божий гнев, ибо с тех пор, как ты родилась, не осталось никого, кто бы по твоей вине не испытал несчастья!
Когда Вис услышала это повеление Моабада, она очень обрадовалась, ее ланиты расцвели, как розы, она низко ему поклонилась и покинула замок.
25.
МОАБАД ОТПУСКАЕТ ВИС
Вис сказала кормилице так:
– Ступай, кормилица, попроси у Шахро, а также у Виро награду за радостную весть, обрадуй их и получай дары, и так скажи Виро: «С тобою будет снова сестра твоя и возлюбленная; взошло солнце твое сияющее, откуда ты не ожидал его; вестник твоей надежды появился, которого ты не чаял видеть. Судьба удалила от тебя одиночество, для тебя из Хорасана воссияли два солнца». Обрадуй и мать мою и скажи ей так: «Солнце спаслось от дракона, счастье досталось ее дочери, и самоцвет снова среди ему подобных. Раз бог спас нас от Моабада, мы спасены от всех бед».
Затем, вернувшись, она вот что сказала Моабаду:
– О высокий царь, будь всегда весел и живи так, чтобы радовать своих друзей! Да удалит бог от тебя врагов! Пока я жива и дышу, я буду благословлять тебя. Теперь женись на такой, которая была бы тебе под стать и владела сотней рабынь, мне подобных. Женись на столь прекрасной, чтобы враги твои, увидев ее, огорчились бы и ослепли от зависти. Пусть будет она весьма знатной по происхождению, прославленной чистотой и честностью, желанной для очей, как солнце, и, как душа, любимой всеми. Пусть живется тебе без меня весело, и да одарит тебя бог славой и возвеличит! Да повелит он, чтобы желания наши исполнялись и мы никогда не сожалели бы о разлуке и не вспоминали бы друг о друге!
Она вручила Моабаду ключи от сокровищниц и добавила:
– Поручи их другой, которая в женской половине твоего дворца будет лучше и надежнее меня. Да не лишит меня бог благополучия без тебя, и пусть не коснется тебя печаль, когда меня здесь не будет.
Сказав это, она поклонилась-и вышла. Потом отпустила на волю всех своих рабов и рабынь.
Когда Вис, покинула замок, шахский двор пришел в смятение. Со всех сторон слышен был плач. Женщины из рода Моабада рыдали, горюя о том, что Вис их покидает. На прощанье они ее расцеловали. Глаза многих проливали слезы по ней, сердца многих изнемогали из-за разлуки с ней, но, конечно, Рамин был больше всех достоин сожаления. Когда он узнал об отъезде Вис, от горести он стал беспамятным и трепетал, как обезглавленная птица. Когда о «пришел в себя. его обуяла скорбь, терзала сердечная боль, и слезы его не иссякли.
Он снова заболел от безумной любви, заболел еще тяжелее, чем в первый раз. Хотя слезы и не облегчали Рамина, но у него не было другого средства; иногда он стонал, вспоминая возлюбленную, иногда оплакивал свое сердце. День и ночь говорил с сердцем и не смыкал очей. Он так говорил ему: «О обессиленное сердце! От тебя почернели моя душа и тело. Огнем безумной любви ты обратило светлый день в темный, радость мою сменило печалью, смех – плачем, здоровье – болезнью, и стрела моего стана согнулась, как лук. Вкушай горечь от безумной любви, если ты еще будешь жить без возлюбленной. Ты не могло оставаться без нее ни минуты, – увы, как же ты будешь теперь жить без нее? Отныне тьма горестей будет твоим уделом, и тебе придется испить много желчи в разлуке с ней. Вспомни, сердце, горечь одиночества, привыкай терпеть горе, ибо возлюбленная внезапно покинула тебя. Миновало для тебя время сбора фиников, и теперь тебе достанется лишь терновник. Терпи и печалься, о сердце! Ныне поспело зло, тобою же посеянное. О сердце, да не будет тебе покоя из-за деяний твоих! О глаза мои, проливайте кровавые слезы, вы больше не увидите желанную возлюбленную! Вы правы, горюя и омывая мои щеки слезами. Вы первые мои враги: вы узрели ту солнцеликую, вы ввергли меня в горе безумной любви, и потому ныне лишены покоя. Очи мои, вам следует истечь кровью и не видеть больше света, ибо вы разлучены с самым ярким небесным светилом. Вам не следует взирать на мир, ибо не увидите ей подобную. Я не хочу жить без Вис. Вас никто не жалел, кроме нее, никто не хотел угодить вам, кроме нее. Если я лишусь надежды ее увидеть, клянусь головой, не увижу больше солнца и луны и своими руками выколю себе глаза. На что они мне, если будут лишены света, – ведь я не взираю на Вис! О ты, моя судьба, черная, несчастная, зачем ты оставила меня без возлюбленной! О превратный мир, ты источник моего горя! Ты даровал мне радость, и тебе же стало завидно, и вот я внезапно ее потерял! О мгновенный мир, если вероломство не твой удел, зачем ты, как ребенок, вдруг отнял то, что дал?»
Так жалостно говорил Рамин своему сердцу и плакал. Сердце его было лишено радости, душа – спокойствия. И он много думал, как спастись от горести одиночества, какие расставить сети и какими средствами осуществить свои намеренья.
Затем он послал человека к Моабаду и наказал передать ему: «Уже шестой месяц, как я лежу больной; ныне я почувствовал, что поправляюсь. Давно я не ездил верхом, не надевал кольчуги, кони мои одичали, мои леопарды и собаки, которых держат на привязи, изленились, жизнь в ничегонеделании надоела мне. Дай мне фирман[18]18
Фирман – указ, рескрипт, разрешение.
[Закрыть] поехать в Амул, Гурган и Сарав. Приеду туда, поохочусь и останусь там некоторое время: снова приучу к охоте собак и ловчих птиц, а затем вернусь».
Когда доложили Моабаду о просьбе брата, он понял, что в его словах было много лукавства и лжи и что ему в тягость разлука с Вис, а не пребывание дома. Он стал ругать и проклинать Рамина и сказал так:
«Да не будет тебе успеха в жизни! Пусть в начале пути бог ведет тебя, но обратный путь будет гибельным. Пусть не даст он тебе здоровья и успеха. Иди, куда угодно. Свою душу ты отдал чарам Вис, и когда ее наконец увидишь, пусть она умрет на твоих глазах. Ты излечишься от своего безумия, лишь когда она испустит дух. Пусть тебе будет адом плод этого злого семени! Мои горькие слова пусть будут путами для тебя. Дружески советую, выслушай меня, и если у тебя еще остался разум, женись в Хойстане на красивой, добронравной и родовитой девице. Не общайся с Вис и кормилицей! Не то, знай, тебе не избежать гибели! Радуйся близости жены твоей, будь доволен ею. Если не поступишь так, сам увидишь, что постигнет тебя! На мечах и на копьях я зажгу костер и брошу в него вас обоих – и тебя и Вис. Я предпочитаю видеть брата, меня опозорившего, мертвым. Не относись к моим словам легкомысленно. С разъяренным львом шутить опасно».
Когда Рамин выслушал ответ Моабада, он проклял брата в сердце своем, но в то же время дал клятву Моабаду, поклявшись солнцем, что он в жизни своей не поедет в страну Махи, не отступит ни на шаг от царского повеления, что не повидается ни с Вис, ни с кем из ее рода и не будет проводить время с ними. Затем он наказал передать шаху следующее: «Ты не такой царь, с которым кто-либо посмел бы быть вероломным. Если ослушаюсь твоего повеления, то пусть отрубят мне голову. Тебя я боюсь, как бога, и как я повинуюсь ему, так и тебе».
Устно он послал такой льстивый ответ, но сердце его было наполнено кровью; он испытывал совсем другое и торопился уехать, чтобы повидаться с Вис.
