Текст книги "Висрамиани"
Автор книги: Саргис Тмогвели
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
82.
МОАБАД ЕДЕТ НА ОХОТУ
Когда наступила весна, горы и долины зазеленели. Луга расцвели, мир, овеянный эфиром, уподобился раю, земля красой стала походить на небо, старая земля помолодела от роз, фиалок и множества других цветов. Земля уподобилась царской сокровищнице, запели птицы, и повсюду слышны были сладкозвучные трели соловьев. Земля, запестревшая цветами, стала похожа на китайскую парчу. Небо было ясным, и земля улыбалась от блеска росы. Звери бродили по равнинам. Ветви деревьев стали наливаться соком и зацвели. Нарциссы начали набухать. Сады и цветники привлекали взоры, как красивые девушки, и земля радовалась, словно шел царский пир. Каждому, даже терзаемому печалью, захотелось отвести душу на лоне природы. Веселящиеся не выпускали из рук чаши с красным вином, как Хосров – руки Ширин. Когда они гуляли по фруктовым садам, зефир сыпал на них жемчуг и золото и радовал влюбленных. Дождь смыл прах с проросшей травы, а людские сердца обновились. Окрестности Морава стали прекрасны и сияли, как рай. Увлажненная земля была осенена зеленью, как садами Шуштари.
Взволнованный расцветающей природой Моабад захотел поохотиться в поле. Созвав вельмож и собрав войско, он им объявил:
– Мы поедем охотиться в страну Гурган, приготовьте все нужное. Там много пернатой дичи и зверя.
Войско стало готовиться к охоте.
Когда Вис догадалась, что Рамин должен идти на охоту вместе с Моабадом, она словно лишилась рассудка. Как одержимая, она потеряла разум и терпение. И вот она сказала кормилице:
– Есть ли что-нибудь удивительнее, чем тот случай, когда живой человек стремится к смерти? И это именно приключилось со мной. Если я не лишу себя жизни, она станет мне в тягость. Я тысячу раз смертельно поражена мечом судьбы. Ныне шах Моабад желает ехать на охоту в Гурган. Да пошлет ему бог ворона по пути и да сопутствуют ему звезды, несущие беды. Как я могу вынести разлуку с Рамином? Как я могу избавиться от Моабада, ненавистного мне, как дьявол? Если Рамин завтра уедет, то мое сердце не сможет последовать за ним, ибо я умру, тоскуя без возлюбленного. Увы, горе мне! Его конь наступит мне на глаза подкованным копытом, и каждый его шаг будет накладывать клеймо на мое сердце! Я буду днем и ночью стоять на страже у его пути. Я изолью родник слез из моих очей и дам путникам напиться из него. Может быть, бог услышит мою молитву и избавит меня от горя и несчастья! Никто, кроме Моабада, не печалит мою душу, ибо только он творит зло и злословит. О, если бы творец избавил меня от мучений и горе больше не угнетало меня! Ступай к Рамину и поведай ему о моем отчаяньи. Узнай его намерения, собирается ли он снова покинуть меня и обрадовать моих врагов, или нет?. Едет ли он завтра с Моабадом? Передай ему: «Кто может пережить разлуку с ним? У кого столь нечувствительное сердце, чтобы оно могло жить без Рамина? Если ты поедешь, то когда вернешься, клянусь твоим солнцем, уже не застанешь меня в живых. Если моя смерть тебя огорчит, не сопровождай его, придумай какую-либо причину, чтобы остаться дома. Мы будем веселиться, а он, печальный и угрюмый, пусть едет, куда ему хочется».
Кормилица все передала Рамину. Этими словами она словно посыпала соль на его раны. Сердце Рамина и без того трепетало от муки, и он сидел, подавленный горем. Выслушав кормилицу, Рамин начал плакать. Мысль о разлуке стрелой пронзила его сердце. Поплакав, он успокоил свое сердце. Ведь он уже с юности подвергался опасностям и испытывал горести, и не было у него ни часа безмятежного счастья. Вот что он сказал кормилице:
– Моабад пока ничего не говорил мне об отъезде и не приказывал мне собираться в дорогу. Может быть, он забыл обо мне. Если же он прикажет мне его сопровождать, я найду какую-нибудь отговорку и не поеду. А ты пока что распространи слух о том, что у меня болят ноги. Когда Моабад узнает об этом, он, наверное, не станет требовать, чтобы я с ним ехал. Я скажу ему: «Тебе ведомо, как я люблю охоту, но путешествовать с больными ногами тяжело. Вероятно, и ты знаешь, что я лежу из-за боли в ногах». Когда он это услышит, он не будет настаивать… Я останусь здесь, в Мораве. Если бог смилуется надо мной, и все будет так, то что же лучшее может выпасть на мою долю?
Когда кормилица передала Вис эти слова Рамина, Вис так обрадовалась, словно оба они обрели бессмертие и их поздравили с восшествием на престол. Щеки ее заалели, и она пришла в себя.
На заре затрубили трубы, и стало собираться бесчисленное войско шахиншаха. Рамин предстал перед шахом невооруженным. Моабад, окруженный свитой, взглянув на него, сказал:
– Что это за новое озорство? Почему ты пришел невооруженным? Не заболел ли уж ты снова по своему обыкновению? Ступай сейчас же и возьми из оружейного склада все, что тебе нужно. Я без тебя никуда не поеду. Без тебя нам не веселиться!
Делать было нечего, волей-неволей он начал собираться в путь. Вис почувствовала, что им грозит неудача, и затосковала. Когда же она уверилась в этом, сердце ее стало надрываться от муки. Рамин ехал нехотя. Сердце его было пронзено стрелой с алмазным наконечником. Радость для него исчезла. Вис после отъезда Рамина пришла в полное отчаянье и лежала без чувств. Сердце ее, привыкшее к радости, уподобилось фазану, растерзанному когтями сокола. Она плакала и говорила так:
«Мне не найти второго такого друга и не посеять вторично семена любви! Я не могу обрести спокойствие без Рамина! Тщетны плач и рыдания, позорящие меня, но к ним прибегает человек, чтобы облегчить страдания в такую трудную минуту. И если ты не веришь, о кормилица, тому, что таится в моем сердце, и что я дошла до отчаянья, взгляни на мое пожелтевшее лицо и на алые слезы – свидетелей моего горя. Я больше не оплакиваю моего возлюбленного, я оплакиваю свою жизнь, ибо моя душа последовала за ним. Как может вместить столько горя одно мое сердце? От скорби и волнений я истаяла и не в силах больше терпеть».
С вершины башни она увидела одетого в доспехи Рамина. Он ехал рядом с Моабадом, лицо его пожелтело и на глазах выступали слезы. Он уехал, не попрощавшись с Вис и не испросив у нее разрешения. Сердце Вис забилось, словно сердце тонущего в море. Затем она обратилась к своему сердцу:
«Я шлю пылкий привет из глубины мятущейся души моему желанному возлюбленному, моему сердобольному другу, похитителю сердец, амиру прекрасных, повелителю красавиц, украшению юношей. Он уехал, не повидавшись со мной, со своим войском, а войску печали повелел полонить мое сердце.
Я привязала свое сердце тысячью крепких канатов, но оно порвало все путы и кинулось за тобой, Рамин! Если я останусь в живых, я буду оплакивать разлуку с тобой, пока ты не вернешься. Пусть тебе сопутствует дым моего сердца, как туча, и мои слезы, как дождь. Я пролью эти слезы, когда ты будешь отдыхать на привале, и смою пыль с твоего прекрасного лица. Оно, как весенний цветок, а вешний дождь и роса оживят его».
Проехав однодневный путь, Рамин занемог и стал стонать. Что он стонал, это не было удивительно, ибо таково обыкновение больных. Он стал причитать и говорить то, что подсказывало ему сердце:
«Я не переживал такой тяжелой ночи, как прошлая: поцелуи пронзали меня, словно стрелы. И этот день не лучше; душа моя уподобилась дикому козлу, а любовь – настигшему его барсу. Куда умчалась радость прошлых дней? Сердце мое не знало скорби. Ложе мое озаряло солнце, а мое изголовье осыпали розы. Как перенести горести сегодняшнего дня после таких радостных дней. Какими глазами взирать на то место, где она пребывала? Это не день, а огонь, пожирающий душу, и гибель любви. Не дай бог никому из влюбленных попасть в такое положение: жить с испепеленным сердцем и изнемогать от нетерпения! Если бы судьба отмеряла время, она могла бы из этого дня отмерить сто лет!»
Когда шахиншах отдыхал, устроив привал, перед ним предстал Рамин, у которого словно отняли сердце. По тысяче признаков на его лине можно было заметить, что терпение покинуло его сердце. Рамин не пил вина и не веселился. Как огонь усиливается огнем, так с каждым часом горе его возрастало. Он не знал покоя, так как тело его ослабело, а сердце было переполнено страданьем.
83.
Когда Вис разлучилась со своим желанным Рамином, радость и веселье покинули ее. Роза ее лица, раньше сиявшая, как солнце, стала луной. Подобно ей, она потускнела. Вис перестала есть и пить. Она не могла ни на миг забыть Рамина. Обезумев от горя, Вис исцарапала себе лицо. И вот что она сказала кормилице:
– Изыщи средство, как спасти мне жизнь и как вернуть моего уехавшего возлюбленного Рамина. О кормилица, пожалей меня! Ты видишь, как я страдаю. Вспомни мою юность, вспомни, как ты холила меня. Я не в силах перенести разлуку с Рамином. Выслушай мою скорбную повесть. Я поведаю тебе все, без утайки, и ты поймешь меня. Когда ты показала мне Рамина, сердце мое отшатнулось от ненавистного мне Моабада. Я по своей глупости и наивности целиком отдала свое сердце Рамину, и оно перестало мне принадлежать. Ныне я обезумела и, лишенная сердца, уподобилась пьяной. Не удивляйся моему состоянию и не насмехайся надо мной. Я предпочитаю смерть разлуке с Рамином. Если я умру, я уже не буду знать никакого горя, теперь же меня угнетает, как мысль о смерти, разлука с ним. Один и тот же огонь жжет нас обеих, но у меня пылает в сердце огонь, который я не смогла погасить, а у тебя огнем охвачен только подол. Огонь бессилен перед водой, но слезы мои не только не гасят его, наоборот, от них он разгорается еще больше. Я лью воду на огонь моего сердца. Кто видел когда-либо, чтобы вода помогала огню разгореться?! Прошлой ночью я лежала, словно на шипах и холодном железе, и не могла обрести покой. Сейчас день и обеденное время, но для меня все во мраке, как ночью… Когда я взираю на лицо моего возлюбленного, для меня расцветает день. Его уста для меня бальзам, а он сам – целебный источник. Пока я вдали от Рамина, мне свет не мил и я не могу получить исцеленье. Я не знаю, что сулит мне судьба. Я удалюсь отсюда и буду блуждать. Буду бродить с пастухами и отрекусь от всякого возлюбленного. Поток моих слез снесет город, а мои жалобные вздохи раздробят скалы! Что мне делать? Рядом с кем мне сидеть? На кого взирать вместо Рамина? Я не буду больше глядеть на мир и закрою глаза, ибо все, что я вижу, мне противно. Какая мне польза от всего того, что я видела? Я только лишилась сна, жизни и покоя. Я отравляю свою жизнь, снова переживаю то, что я уже испытала. Теперь ты знаешь обо всем. Изыщи способ сохранить мою душу, помоги мне!
Вис говорила все это со слезами на глазах.
И вот что ей посоветовала кормилица:
– Не следует горевать о том, что сделано; от этого мало проку. Плач и горе тебе не помогут, они только приумножат горе горем. Твои ровесницы всегда веселы и горды, так как им удается выполнять свои желания. А ты всегда жалуешься и плачешь. Своим чрезмерным горем ты выводишь меня из терпения. Радости мира сего человек хочет для себя, а лекарства потребны ему для ран. У тебя же в руках лекарство, которым ты можешь исцелить свои раны. Почему связаны твои руки и ты не действуешь? Бог тебе даровал царскую власть и славу. У тебя такая замечательная мать, как Шахро, брат у тебя – такой прекрасный юноша, как Виро, и у тебя есть такой преданный возлюбленный, как Рамин, ожидающий царского сана. Твой муж, могущественный повелитель, делит с тобой власть. Бог даровал тебе славу, и все твои желания исполнялись. Зачем же ты изводишься и не признаешь ничего другого в жизни, кроме любви? Если любовь причиняет тебе такое горе, найди способ, как вам без опасения принадлежать друг другу. Ведь у тебя, упрямица, есть все возможности добиться этого. Твои сокровищницы полны добра, а поддержку тебе окажет твое бесчисленное войско. Своими поступками ты очень огорчала Моабада. Его гнев, возросший, как гора, не уменьшился, и дьявол его злобы не стал мягкосердечнее. Чем он был, тем и остался, и ты осталась прежней. Поистине, вы вечно будете в таком положении, в каком были до сих пор. Если у тебя есть человеческое разумение, найди выход, как дальше устроить свою жизнь. Вот тебе земля и вот семена. И прежде чем Моабад все разузнает и убьет нас троих, устрой так, чтобы ты и Рамин были вместе и принадлежали друг другу. Знай, что Моабад питает к нам вражду. Он притаился, как лев, и жаждет нашей крови. При всякой новой улике, несомненно, он убьет нас троих. Тебе нелегко будет найти другого друга, столь подходящего для царствованья, как Рамин. Возложи ему царский венец на голову, и воссядьте оба на престол, подобно солнцу и луне. Не найдется на земле такого царя и вельможи, который бы не обрадовался вашему счастью и не помог вам в ваших делах. Вас поддержит твой брат Виро. Кроме того, все амиры и цари будут преданно служить вам. Воины и знать тяготятся службой у Моабада, они враждуют с ним и желают иметь царем либо Виро, либо Рамина. Ты оказала им много благодеяний и часто ходатайствовала за них перед Моабадом. Несомненно, они будут служить тебе самоотверженно. Ты, с юных лет просватанная за Моабада, претерпела горе. Ныне же на твою долю выпала удача, воспользуйся ею и преврати горе в радость. Послушайся моего совета и исполни свое намеренье себе на радость. Если ты решила нанести удар Моабаду, знай, что никогда не найти тебе лучшего времени. В Мораве нет ни Моабада, ни его войска. Ведь вы не скрываете вашей вражды. Ты его считаешь своим кровным врагом, а он не раз искал твоей смерти и смерти Рамина. Чего же ждать? Все его сокровища в твоих руках. Он собрал их с великим трудом, а бог отдает их тебе в руки беспрепятственно. Купи царство Моабада его же золотом. Пока он поужинает, ты предупреди его и пообедай. Если ты хочешь последовать этому совету, напиши письмо Рамину, сообщи о нашем намеренье и проси, чтобы он повернул назад и, мчась быстрее ветра, опередил Моабада. Когда он приедет, мы еще что-нибудь надумаем, чтобы шах проклял свою судьбу.
Эти речи кормилицы пришлись Вис по душе, и цветок радости расцвел на ее лице.
84.
ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
Вис, огорченная разлукой, написала письмо Рамину. Она была так угнетена, что из ее пальцев сочилась кровь, и она пользовалась ею как чернилами.
«О возлюбленный, моя любовь не убывает, хотя я и разлучена с тобой. Когда ты пошлешь ответ, напиши его так же проникновенно, как я тебе пишу. Если ты прочтешь это письмо у скалы, ты услышишь ее вздохи, подобные звукам чанги. Это письмо от той, которая не покидает своего друга, – жестокосердному; от той, которая истомлена любовью, – бессердечному; от бессонной рабыни – солнцу царей среди луноподобных; от больной влюбленной, радующей врагов, от огорченной из-за разлуки с другом, от сгоревшей на костре любви, потерявшей счастье, от той, которой мир стал горек, от плачущей, от несчастной нищей, от той, чьи не сохнут слезы, у которой окровавленное и раненое сердце, от безумной, шафраноланитной, мрачной, огорченной, от той, у которой волосы служат ей же ложем, от нетерпеливой, – письмо желанному другу, от той, несчастнее которой нет никого на земле.
Мое сердце вместе с телом горит в огне разлуки. Я пылаю, как зажженная свеча. Но я больше страдаю, чем она, ибо свеча может сгореть полностью, я же горю постоянно и страдаю от того, что не могу сгореть дотла. Каждый миг я обливаюсь слезами, но все же не могу потушить пламя моего сердца. И сердце мое, окутанное дымом, уподобилось темной туче. На пиру я словно на поминках; я подруга печали. Я утопаю в море разлуки, достойная жалости, и вечно плачу. Я держу одну руку на сердце, а другую на скорбном челе. Рубин моих уст превратился в бирюзу. Всякий, кто видит меня, охвачен глубоким состраданьем. Из моих глаз, как из тысяч туч, льется дождь. Одно мое сердце вмещает тысячу бед и горестей. Разлука открыла мою тайну. Она запечатлена кровью и слезами на моих пожелтевших ланитах. Такой огонь пылает в моем сердце, что в нем сгорели и терпенье и радость. Мои глаза уподобились морю, – столько влаги они источили. Сон не смыкает моих глаз. Когда ложе залито слезами, как можно на нем заснуть? Той же рукой, которой я написала это письмо, я сложила и убрала ложе радости. Сердце мое покинуло тело от избытка горя, а тело мое исхудало от напастей.
Зачем ты скрыл от меня солнцеподобный лик, который мне дороже жизни? Как я могу искать радости в мире, раз в моем теле не осталось ни сердца, ни души? И как я могу жить, когда для лишенного души и сердца бесполезна сама жизнь, дарованная богом. Как мне жить, лишенной покоя с первых дней нашей встречи? И так велико мое горе, что я забыла вымолить себе смерть у творца. С тех пор как я лишена твоего лицезрения, я стала тонкой, как волосок. Днем я взираю на солнце, потому что оно похоже на тебя, а ночью вглядываюсь в тьму, так как она напоминает цвет твоих кудрей. Если бы горести, столь же многочисленные, как мои, обрушились на гору, то и она вместо воды источала бы кровь.
Мои друзья советуют мне найти утешение, а враги упрекают меня и говорят, что я стала притчей во языцех. Но не такими способами можно оторвать меня от тебя! Разве препятствия, гнев и брань не делают влюбленного еще большим безумцем, как это случилось со мной? День ото дня мне становится хуже. Любовь, меня угнетающая, подобна растущей тяжелой дождевой туче. Это не разлука, а отравленный меч, вонзенный в мое сердце. Действительно, зачем влюбляться разумному человеку, если он в силах противостоять чувству? Зачем причинять себе столько горя? Кто захочет претерпеть такие треволнения и изведать такую горечь? Кому ведомо, сколько я испытала горя за твое отсутствие? И если все влюбленные столь несчастливы и столь же достойны сожаления, как я, то удивительно, как вообще существует любовь! Много раз я насмехалась над влюбленными, а теперь я плачу и раскаиваюсь. Я смеялась над ними, как враг, ныне же они, сочувствуя мне, оплакивают мою участь. И вот я стала несчастнее всех влюбленных.
Ты ведь видел, что раньше я блистала, как солнце. Ныне молодость моя увяла и цвет моих ланит стал шафрановым. Как обильный урожай плодов сгибает ветви фруктового дерева, так и я сгорбилась от избытка горя. Мой кипарисоподобный стан согнулся, как лук. Тело мое ослабело, как плохо натянутая тетива лука. Ты оставил меня здесь столь достойной сожаления и пустил вскачь коня разлуки. Пыль от копыт твоего коня, словно гвоздь, колет мои глаза. Твой образ запечатлен в моих глазах, твое имя – у меня на языке. Моя душа изнурена, а мое сердце ослабело от желания и томления. Мне говорят: «Доколе ты будешь стонать? Ты истомлена от дум. Ушедший возлюбленный подобен минувшему дню. Не печалься, если у тебя есть сердце и разум». Но мое сердце не подтверждает того, что мне говорят. Мое вино пролито, но его аромат не исчез. Солнце мое закатилось, и настала ночь. Страна моя вся во мраке. Я все-таки надеюсь, что настанет утренний час. Цветы и розы появляются весной. Может быть, расцветет и моя роза!
О прекрасный, стройный, луноликий, благоухающий, изящный, кудрявый! Я – безгранично преданная твоя возлюбленная. Ты ведь знаешь, что я готова пожертвовать для тебя не одной душой, но и тысячей, будь они у меня. Один твой волос гак дорог мне, что я тысячу раз предпочла бы его жизни. Ты нужен мне, ибо я не хочу ни минуты существовать без тебя. Я постоянно ищу тебя. Я не нахожу радости без тебя. Много раз ты испытывал меня, и ты знаешь мое постоянство, за которое Ты меня ценил. Ныне я все та же твоя возлюбленная, мечусь и безумствую из-за тебя, о чем свидетельствуют мои глаза, изливающие кровь.
Приди, посмотри на моих свидетелей, чтобы они убедили тебя в моем горе. Приди, взгляни на мои щеки: когда-то румяные, они стали желтыми, как у больной, хворавшей десять лет. Приди, посмотри на мои слезы, что текут, подобно Джеону. Посмотри на мою страну, залитую кровью из этого Джеона. Взгляни на мой стан, согнутый одиночеством и думой о тебе. Радость чуждается меня, и я сторонюсь людей. Сердце мое избегает всяких мыслей, кроме дум о тебе. Приди, чтобы видеть меня в горести! Я лишилась человеческого облика и всех радостей, словно кто-то каждый миг выкалывает мне глаза. Приди, чтобы убедиться, как моя нежность и любовь к тебе растут со дня на день, соперничая с твоей расцветающей красотой.
Если ты не поспешишь, то уже не застанешь меня в живых. Если хочешь приехать вовремя, не медли ни минуты. Если сидишь, встань, если стоишь, уже не садись! Не отдыхай ни мгновенья. Прочитав это письмо, взнуздай коня и скачи день и ночь. В дороге думай только обо мне, лишившейся терпения в ожидании тебя. Глаза мои, подобно глазам дозорного, устремлены на дорогу. И если разлука с тобой будет еще долго тяготить меня, я, несомненно, стану безумной. И пока ты не приедешь, я буду непрестанно умолять бога, чтобы он дал мне долготерпение и не отнял жизни. Может быть, он в своем милосердии исполнит желание моего сердца и осчастливит желанной встречей. Может быть, и ему не будут угодны наши горести и беды. И если бог удостоит меня счастья тебя лицезреть, а затем я умру, то не буду жалеть об этом. Если же я умру от горя, то дым от угасшего сердца затемнит землю и зачернит небо».
Закончив письмо, Вис вручила его верному рабу, повелев ему сесть на быстроногого верблюда и мчаться к Рамину.
