Текст книги "Висрамиани"
Автор книги: Саргис Тмогвели
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
46.
ВИС ЗАБОЛЕВАЕТ ОТ ГОРЯ
Вис не имела сил подняться. Ее ложе было застлано горем, а изголовье осыпано желтыми розами ее лица. Властители и их супруги, вельможи с женами и детьми приходили навещать ее. Одни говорили, что у нее желтуха и ее тяготит горе, а другим казалось, что она околдована. Созвали мудрецов, астрологов и лекарей из Хорасана и Ирака, призвали их отовсюду. Но никто из них не мог разобраться в тяжелом состоянии Вис, и они были в смущении. Одни утверждали одно, другие другое. Некоторые говорили, что все это происходит с ней, потому, что луна находится в созвездии Весов, а это неблагоприятное соединение; другие говорили, что ее любит некое невидимое существо, и поэтому она страдает. Каждый делал заключения по силе своего разумения, а она страдала, так же, как и раньше, теряла рассудок. Никто не мог разгадать причину ее болезни и слабости. На сердце ее было выжжено клеймо Рамина, и она изнемогала, потому что была не в силах переносить горе. Вис оплакивала свое безвыходное положение и свое сердце. Она обильно лила жемчуг слез на шафран ланит.
Когда Моабад уходил из дому, она еще обильнее источала слезы. Они лились с ее подушки ручьями и образовали озеро. Вис причитала столь жалостно, что слушавшие ее не могли воздержаться от плача. Она говорила:
«О влюбленные, глядите на меня, несчастную, унесенную потоком забот, и страшитесь! О влюбленные, заклинаю вас, внемлите моему совету! Не дарите возлюбленному сердце, чтобы он его не предал, не доверяйте ему. Глядите на меня издали, о влюбленные, не подходите ко мне ближе, чтобы не сгореть. Сердце мое пламенеет, ибо сердце Рамина кремень, а мое – трут. Пусть никто не изумляется моему плачу. Великая несправедливость постигла меня от похитителя моего сердца, которого я считала другом. Я показала ему раны моего сердца, я поведала ему мое горе; я ожидала от него лекарства, а вместо этого он облил раны моего сердца уксусом и посыпал солью. Пусть несчастные женщины не доверяют мужчинам и не соблазняются их речами. Увы, увы! Кто знает, сколько горя прибавилось мне из-за него; он увеличил его стократ. Возлюбленный, похитивший у меня душу, ныне стал моим кровным врагом. Какое добро он мне сделал, которое я не смогла бы отплатить! Увы, напрасно я горевала! Он заставил меня разгласить тайну моего сердца. Я посеяла радость и пожала печаль; я воздала ему хвалу и услышала проклятие. Я перенесла столько горя ради того, чтобы примириться с несчастной судьбой, но не смогла соединить стекло с камнем. Ныне я совсем беспомощна и в каждой одежде радости нахожу прорехи отчаяния. Я легла на это несчастное ложе, скорбящая и жаждущая смерти. Нет для меня другого выхода, кроме смерти. Ведь Рамин избрал себе другую возлюбленную, для чего же мне жизнь?»
47.
РАЗГОВОР ВИС С МИШКИНОМ
Затем Вис позвала к себе Мишкина, своего мудрого советчика, который давно знал ее тайну и от которого Вис не скрывала своего сердца. Она снова рассказала ему все и стала жаловаться на свое несчастье такими словами:
– Видел ли ты когда-нибудь такого изменника, слыхал ли когда-либо о более непостоянном любовнике, чем Рамин? Я могла бы поверить, что на ногтях вырастут волосы, но никогда не допускала мысли о его измене. Я не думала, что вода может истечь из огня, а бессмертие таить змеиный яд. Ты меня знал и прежде: какой набожной, честной и скромной я была. Ныне я лишена всего, заслуживающего уважения. Я одинаково ненавистна и врагам и друзьям. Я стала ничтожной. Мне следует вести себя, как царица, внушать почтение и быть добродетельной, а я, отвергнув все это, не имею покоя ни днем, ни ночью, думая о Рамине и следя за его поступками. Ради него я пожертвовала душой, собой, богатством, домом и войском. Иногда мне неудержимо хочется его видеть, а иногда я лишь оплакиваю разлуку. Если бы я обладала даже тысячью душ, то я бы не смогла избавить хоть одну из них от дум о Рамине. Не раз я сокрушалась над глупостью Рамина, но я была готова все перенести из-за него. Ныне он погубил меня. Раньше он срезал ветви с моего дерева, а теперь он вырвал меня с корнем, зажег и покинул меня. Он так поступил со мной, что дольше терпеть я не в силах. Меч разлуки отсек мне голову, копье его неверности пронзило сердце. А тот, кто обезглавлен и у кого пронзено сердце, терпеть больше не в силах. Мог ли он хуже поступить со мной? Он уехал, покинул меня и женился, а чтобы сообщить мне об этом, словно это была радостная, неотложная весть, написал мне письмо. Когда я послала к нему кормилицу, он говорил с ней гневно, оскорбил, а потом прогнал. Он возвращался с охоты и ранил ее стрелой в сердце и печень, как будто он в своей жизни ни разу не встречался с пей и она никогда не терпела горя из-за него. Его поступки пронзили мне душу смертельной стрелой, и я заболела, как ты видишь. Теперь же ты, Мишкин, осторожный и знающий цену словам, мудрый и красноречивый, умеющий складно сочинять письма, напиши Рамину письмо от меня, расскажи ему о моих горестях и опиши ему мои муки. Ты хорошо умеешь выбирать слова, примени все твое знание и науку и напиши убедительное письмо. Если ты сумеешь силой твоего языка привести сюда Рамина, я буду твоей рабыней до смерти. Ты мудр, язык же мудрого человека быстро смягчает сердце юноши.
Когда Мишкин услышал от Вис эту речь, он, мудрый и рассудительный, украсил письмо к Рамину своим красноречием.
48.
ПЕРВОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
И написал он от имени сраженной горем Вис к беззаботному и изнеженному Рамину. Вместо бумаги Мишкин взял китайский пергамент, вместо чернил – тибетский мускус, пером ему служил египетский тростник[28]28
Египетский тростник – служил пером.
[Закрыть], и письмо он обрызгал нисибийской розовой водой. Его чернильный прибор был из самандарского алоэ, сам же писец отличался красноречием, как волшебник, слова его были сладки, как сахар, и блистали, как жемчуг. Пергамент был бел и светел, словно лицо Вис, чернила были черны и благоуханны, подобно ее кудрям, тростниковое перо было прямым, как ее стан, к таким же топким. Мишкин воздал хвалу Рамину и написал ему следующее:
«Это письмо от высохшего кедра к зеленому, выросшему на приволье кипарису; от потускневшей и ущербной лупы – к сияющему, украшающему небеса месяцу; от опустошенного и высохшего виноградника – к раеподобному саду; от пустой и ничтожной раковины – к нераскрытой жемчужнице; от солнца закатившегося, печального – к солнцу, только что взошедшему с востока; от опавшего и увядшего листа – к только что распустившейся красной розе; от высохшего моря – к жемчужному морю Омани; от несчастной и жалкой – к желанному для всех счастливцу; от той, которая несет с собой любовь до дня своей смерти, – к покинувшему ее непостоянному; от обладательницы лика когда-то прекрасного, а ныне подурневшего, – к обладателю лика, что с каждым мгновением становится все краше; от сердца, сожженного в огне, – к сердцу, подобному китайскому брокату; от очей, источающих слезы, не знающих сна ни днем, ни ночью, – к глазам, взирающим на все беззаботно; от верной возлюбленной с пламенным сердцем – к злодею и ее врагу. От несчастной и униженной – к самому могущественному правителю написала я это письмо, находясь в таком состоянии, что тело мое постыло душе, а душа – телу.
Я сгораю в огне разлуки, а ты радуешься, веселишься и пируешь. Я хранительница сокровищницы любви, а ты сеятель вражды. Я заклинаю тебя моей любовью и нашей встречей и самим создателем неба и земли прочесть это письмо до конца, чтобы ты узнал о моих страданиях.
Разве тебе не известно, Рамин, что судьба непостоянна? Человек порою болен, порою здоров; то он обуреваем горем, то охвачен радостью. Одни, живя хорошо или плохо, умирают как всем нам положено; а других смерть настигает как суд и воздаяние. В этом мире остается только молва. Но о нас и о наших деяниях узнают все люди – и дурные и хорошие. Ты. сам знаешь, кто из нас обоих заслуживает большего порицания, кто из нас менее честно добивался исполнения своего желания. Я была самая чистая из всех женщин на земле, чистотой я была подобна росе небесной, а прелестью – лепестку розы; ни один мужчина не обладал мной, и судьба была ко мне благосклонна. Я была подобна онагру, бродящему по равнине, которого не мог нагнать ни один охотник. Ты поступил со мной как злодей, и я осрамлена тобой. Ты раскинул на моем пути сеть позора и опутал меня. Ныне я одна, брошена тобой в яму, а ты ушел от меня! Ты обманул меня, ты соблазнил меня, а затем покинул. Вероломный! Клятва твоя подобна непостоянному ветру, а присяга– убегающим речным волнам. Ты, оказывается, сказал, что поклялся больше не видеться с Вис. Не ты ли клялся мне, что, пока жив, никогда не покинешь меня? Какой же клятве я должна верить? Какая из них подлинная? Клятва твоя подобна снежному вихрю, а встретиться с тобой – все равно что войти в сокровищницу. И вихрь и богатство – великая сила на земле. Ты изменчив, как цвет шелка, ты подобен золоту, которым могут владеть и злые и добрые. Как возлюбленный, ты непостоянен, и если ты не остался со мной, тебе верной и преданной, то с какой другой женщиной сможешь долго прожить? Взгляни, сколько плохих дел ты совершил! Ты обесчестил меня и самого себя, ты соблазнил меня, супругу великого царя, ты навлек на свой род и близких позор, ты клялся ложно. Ты покинул верную и постоянную возлюбленную. Ты ушел от меня, не горюя. Ты осыпал упреками возлюбленную, у которой нет никого, кроме тебя. Я – Вис, чей лик солнце и чьи кудри мускус; мой лик – словно пятнадцатидневная луна; мои уста подобны бессмертию. Сердце мое исполнено любви, мое чувство долговечно, я царица красавиц и повелительница чародеек. Я найду многих царей, превосходящих тебя, но ты никогда не найдешь подобной мне. Но ты не внемлешь мне, и вряд ли обретешь меня, когда вернешься.
Не поступай так, Рамин, ибо когда ты будешь мучиться, раскаиваясь, тебя никто не исцелит, кроме Вис.
Не поступай так, о Рамин, ибо когда ты пресытишься любовью Гуль, у тебя не хватит храбрости овладеть Вис.
Не поступай так, Рамин! Ныне ты опьянен и потому нарушил клятву!
Не поступай так, Рамин, ибо когда ты отрезвишься, ты останешься без жены и без возлюбленной!
Я увижу тебя рыдающим у дверей моего дворца; ты обратишь свою вражду в любовь, будешь искать меня, но не обретешь меня. Если ты пресытился мною и моими устами, без сомнения, Гуль еще скорее надоест тебе. Если ты не был покорен мне и пе радовался, будучи со мной, то кому же ты станешь повиноваться? Влюбленные вопиют: «Кто пренебрег Вис, тот обретет смерть!»
Тебя постигла уже тогда неудача, когда бог вручил тебе розу-Гуль и лишил тебя пышного цветника – Вис; бог показал тебе ущербную луну и лишил сверкающего солнца. Ты хвастаешь тем, что обрел одно дерево, и ты не ведаешь, что лишился виноградника. Неужели ты забыл, в каком горе и нетерпении ты пребывал, домогаясь моей любви? Когда я тебе снилась, ты мнил себя царем; когда ты вздыхал, ты чуял мою душу, ты восставал из мертвых. Безумие человека в том, что он скоро забывает и горе и радость. Оказывается, ты говорил: «Я потерял свою молодость, добиваясь ее, и раскаиваюсь, ибо она затмила мне светлый мир. Я думал, что посадил сахарный тростник, и искал сладости; но вместо сахара вкусил желчь». Когда я вспоминаю горести, причиненные тобой, огонь охватывает меня с ног до головы и Джеон изливается из моих глаз. Ты выкопал для меня колодец, а кормилица ввергла меня туда, вы же проводите время как пи в чем по бывало. Ты набрал дров, а кормилица развела огонь, и вы сожгли меня. Я не знаю, на кого жаловаться, на тебя или на нее? Вы оба – источник моих горестей. О. сколько огорчений ты мне причинил! Ты заковал меня в цепи разлуки и зажег огонь в моем сердце. Ты заставил меня проливать кровавые слезы, ты бросил меня в озеро крови и потопил меня в Джеоне, – и все же мое сердце не велит мне ни проклинать тебя, ни взывать о справедливости перед творцом. Не дай бог мне услышать о твоем горе; твое горе еще больше огорчит меня. Я буду писать тебе письма, пока перо не начнет писать кровью и пока я не повидаюсь с тобой, и да не пошлет бог мне смерти, пока не состоится наша встреча».
49.
ВТОРОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
«Если бы семь небес мне служили бумагой, все звезды были бы моими писцами, ночной воздух был бы чернилами, буквы были бы столь же многочисленны, как листья, песок и рыбы, и до самой смерти в моем сердце жила бы надежда увидеть моего возлюбленного, – то, клянусь твоим солнцем, я не сумела бы написать и половины того, что хочу.
Меня может устрашить лишь разлука с тобой; меня не может ничто огорчить, кроме твоего отсутствия. Когда я нахожусь вдали от тебя, у меня нет отдыха, сон бежит от меня, и если удается вздремнуть, перед глазами возникает твой образ. Без тебя я до того несчастна, что меня жалеют даже враги. Когда я делаю то, что, мне кажется, принесет утешение, я все же изливаю потоки слез, и это похоже на то, что я тушу огонь огнем и исцеляю горе горем. Потеряв тебя, я горько горюю, а ты веселишься и радуешься с моим врагом. Мои очи будут источать слезы, увидев, что поводья возлюбленного в руках моего врага. Твое отсутствие – это огонь, сжигающий терпенье. Человек не может спать, когда у него жар, и как могу я отдохнуть, пылая в огне?
Я словно старый кедр, покинутый тобой, высохший и преданный огню. Мой стаи, прежде прямой, как стрела, согнулся от дум о тебе, и я бессильно простерта на ложе. Когда соболезнующие приходят навестить меня и справиться о моем самочувствии, они не замечают меня на ложе. И, словно насмехаясь надо мной, они говорят: «Неужели больная отправилась на охоту? Ее здесь не видно». Желание видеть тебя так иссушило мое тело, что люди уже не видят его, и только по моим стонам догадываются, что я жива, а теперь от слабости я не в силах даже вздыхать. Единственное преимущество, которое я обрела от всех этих страданий, это то, что, если придет смерть и будет искать меня хотя бы целый год, клянусь моим чувством, даже и она не сможет найти меня в постели, – так я сошла на нет. Хотя из-за твоего отсутствия я желаю смерти, но, пока я в таком состоянии, она не грозит мне. Тоска по тебе возросла до того, что уподобилась горам, и путь терпения стал мне слишком, тягостным. Пусть бог не избавляет меня от такого испытания, если я буду в состоянии вынести твое отсутствие! И как может все это переносить и быть терпеливым сердце, которое стало подобно адской печи и в нем уже нет ни крови и ничего другого? Неправда, что душу питает кровь. У меня не осталось крови, но я все еще живу.
О возлюбленный, пока я была около тебя, тело мое было стеблем, на котором росли розы. Ныне я должна быть сожжена, ибо бесплодные стебли сжигают. Когда ты уехал, терпение покинуло меня; с той поры, как я не вижу тебя, я не нахожу радости ни в чем. За время твоего отсутствия воля покинула меня, и пока тебя нет, она не возвратится. Судьба так обращается со мной, словно я запряжена в ее колеснице; судьба привела меня в смятение, как войско, оставшееся без вождя; от горя день для меня превратился в ночь, как для дикой козы, страшащейся настигающего ее ловчего барса. Если я горько плачу в таком горе, тебе не приходится удивляться, и пусть никто не укоряет меня за это. Лишенная возлюбленного, я стала возлюбленной печали. Я ничем не могу заняться и изнемогла от любви. Без тебя я не нахожу успокоения. Ты даровал мне жизнь, ты посеял любовь в моем сердце, и ныне, заклинаю тебя, полей ее ручьем радости.
Взгляни еще раз на мой лик, ибо я сомневаюсь, чтобы ты когда-либо видел такое желтое золото. Хотя ты ныне мой кровный враг, все же, увидев меня, пожалеешь. Хотя ты покинул меня и неверен, но когда убедишься в моих несчастьях, будешь огорчен и подавлен.
Мне говорят, что я больна и мне следует найти врача, который бы мне помог. Меня убивает мой врач и лекарь, это он предал и обманул меня; я заболела от его вероломства. Пока я столь несчастна, я буду добиваться встречи с тобой, как целительного средства. Я могу исцелиться, только увидев тебя, мое сердце не может испытать радости, пока ты не будешь возле меня. Я еще надеюсь на бога и на судьбу, что они снова покажут мне мое яркое солнце. Если появится солнце твоего лика, осветится ночь моей скорби. Меня пожалеет и закоренелый враг, неужели я не вызову в тебе жалости? Я не провинилась перед тобой ни в чем. И если ты, прочтя это письмо, не пожалеешь меня, узнав о моих горестях, то ты стал вероломным и клятвопреступником».
50.
ТРЕТЬЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
«О всегдашний предмет моих дум, когда ты покинул меня, ты похитил мое сердце и разум. Поэтому я не только спрашиваю тебя, но и умоляю сказать: если ты удалился от меня, зачем тебе нужны были заложниками моя душа, мое сердце, мой покой и терпение? Как же я могу жить радостно без них? Мое сердце, которое ни на минуту не может оторваться от тебя, стремится к Рамину, как больной к здоровью. Оно не может искать любви другого. Сердце, которое живет тобой, как может тебя забыть? Сколько бы ты его ни огорчал, оно будет продолжать тебя любить, как душу. Хотя ты поступил со мной вероломно и покинул меня в твоем безумии, я все же не могу забыть тебя. Ныне я думаю о тебе еще больше и люблю сильнее, и не в силах упрекать тебя даже за зло, мне причиненное. Я не отстану от тебя и буду умолять до тех пор, пока не признаешь мою правоту и свою вину. Ты можешь быть непостоянным, но зачем меня упрекать за постоянство моего сердца? Мое сердце подобно опущенной в воду меди, оно несет тяжелое бремя любви. Нельзя вытравить любовь из моего сердца, ибо оно твердо, как камень и железо. Если бы оно не было столь твердым, как оно могло бы перенести столько горя и вдобавок твой гнев? От вина, которое я выпила из твоих уст, я неотрезвимо пьяна хмелем.
Когда я взираю на солнце и луну, они напоминают мне твой лик; и когда я смотрю на стрелу или кипарис, я тысячу раз преклоняюсь перед ними вследствие их сходства с твоим станом. Где только я нахожу розу, я целую ее из-за сходства с твоими ланитами. И в час рассвета, когда ветерок приносит мне, плачущей и рыдающей, благоухание фиалок и роз, я утешаюсь, ибо я говорю: неужели ко мне едет мой возлюбленный и благоухание его доносится до меня? Когда меня охватывает дремота, передо мною тоже возникает твой лик, радующий меня. Порой я жалуюсь тебе самому на твои поступки, а порой и оплакиваю твое отсутствие перед тобой же. Спящей ты кажешься другом; когда же горе гнетет меня и я просыпаюсь, ты снова становишься врагом. Если ты выказываешь любовь ко мне, когда я сплю, то зачем же ты заставляешь меня страдать, когда я просыпаюсь? Во сне ты сострадателен; почему же ты столь безжалостен и похищаешь душу мою наяву? Бодрствуя и горюя, я призываю тебя, но ты не приходишь, чтобы я скорбела и рыдала. Когда же я засыпаю, ты приходишь словно из милости, чтобы я с еще большим нетерпением тебя желала. Пребывание с тобой и это мгновенье во сне я переживаю с той же силой. С тех пор как ты покинул меня, тьма и свет, день и ночь стали для меня одинаковыми. Твой образ остался в моем сердце, а твое отсутствие сделало меня немощной. Я так сильно жажду тебя, что, когда вижу во сне, я и тем довольна и благодарю бога.
Но мой покой похож на пойманную в сети птицу, которая выбилась из сил. Я подобна той, которую родители так прокляли: «Да лишит тебя бог того, к чему ты стремишься!»
Я стала такой от любви, что даже видеть тебя во сне мне кажется радостью. Увы, так поражено горем мое сердце, что даже это кажется ему победой, и оно жаждет сна. Когда я была около тебя, я нежилась, не ожидая никакого горя, и теряла сон от радости, а ныне я не сплю, потому что проливаю кровавые слезы из-за разлуки с тобой. Когда я была счастлива, я не заботилась об отдыхе, а теперь, угнетенная скорбью, лишена его. Любя тебя, я напрасно сгубила дни моей жизни. Когда я посадила в сердце росток любви, я гак обильно поливала его слезами бессонных очей, что от моего сердца он вырос до самой головы. Мое сердце похоже на жемчужницу, куда запало семя твоей любви, и никто не может извлечь его оттуда. Бог не покинет меня, и когда мы встретимся, ты будешь смущен, а я, перетерпевшая так много, свободная, благодаря моему постоянству, от попреков совести, буду смело говорить с тобою».
51.
ЧЕТВЕРТОЕ ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
«Скажи мне, о двухнедельный месяц, зачем ты откатился от меня и спешишь стать моим кровным врагом? Ты Имеешь право всего желать. А я не только в этом мире, но и в том не хочу иной радости, как быть с гобою. Мне говорят: «О Вис, не надо стонать! Зачем ты так мучаешь себя ради неверного любовника? Безумную любовь человек может забыть, только полюбив другого, а для тебя найдутся и лучшие, чем он». Те, которые говорят мне эго, не знают, что как бы ни была приятна розовая вода, родниковая вода лучше утоляет жажду. Укушенному змеей в печень более поможет опиум, чем сахар-леденец. Как бы сладок ни был сахар для того, кто отравлен ядом, необходимее лекарство. С тех пор как я не вижу тебя, завистники радуются, видя меня одинокой. Какое я должна искать себе другое утешение или кому, вместо тебя, отдать мое сердце, где не осталось никаких желаний и которым владеешь только ты? Никого я не приближу, и никто не обогатит любовью мое сердце. Если я буду лишена руки, то сколько бы я ни имела жемчуга и самоцветов, они меня не обрадуют. Ты солнце, и без солнца мой день лишен света. О водитель войск, когда я была с тобой, я была раковиной, а ты был жемчужиной; когда жемчужину извлекают из раковины, то раковина теряет цену, так как нельзя вложить жемчужину обратно. И я должна иметь достаточно ума, чтобы не допустить в моём сердце любви к кому-либо, кроме тебя. Человек может найти замену для всего в мире, кроме души, а ты – моя душа. И если бы даже я всюду искала, где я нашла бы луну, которая сияет, как солнце? С тех пор как я разлучена с тобой, я не умывала лица и не меняла одежды, в которой ты меня видел, так как она сохранила твой аромат.
Пока я так ревностно храню любовь к тебе, кто может найти радость во мне? Моя злосчастная душа, увы, похожа на караван-сарай; караван твоей любви всегда стоит там, и как может другой владелец каравана поместиться там? Мой стан от горя сделался тонким, как волос, сердце мое – твердым, как камень, от терпения. Никто не сажает растение на камне, чтобы даром не трудиться и не погубить растения. Хотя ты далек от меня, все же ты источник моей жизни и свет моих очей. Не стремись по своему легкомыслию быть вдали от меня. Кроме меня, нельзя найти никого для тебя, и кроме тебя – никого для меня. Я май, а ты весна. Поистине, может ли быть одно без другого? Ты куропатка, а я ее прибежище – скала. Я море – от обилия моих слез, а ты рыба. Если они не могут существовать друг без друга, то я удивляюсь, как ты можешь переносить так долго разлуку со мной? Ты красная роза, а я – желтая. Ты расцвел в радости, я не расцвела от печали. В саду должны быть разноцветные розы. Приди, мой милый, окрась мой шафран твоим пурпуром! Без тебя даже душа моя обесславлена, и чем может быть ценна жизнь без тебя? Из-за твоего отсутствия глаза мои бессонны, а сердце мое спит, и я уже не ведаю своего пути.
Так говорят мне: «Раз он имеет возлюбленную звезду, ты имей луну. Не умирай из-за дум о непостоянном любовнике. Он был вероломен и обманывал тебя, не думай больше о нем».
Как бы правы они ни были и как бы ты ни отрекался от меня, клянусь твоим солнцем, я не в силах следовать такому совету. И сердце мое не может полюбить никого, кроме тебя. И раз мне дает столько счастья мой возлюбленный, зачем я должна искать что-либо другое? Хватит с меня безумной любви и горя, которые я испытала. Я не смогу еще раз претерпеть такие пытки и не смогу ни к кому привязаться. Я не выкрасила руки в столь прекрасный цвет, чтобы захотеть покрасить и ноги. Я не обрела такого счастья от любви, чтобы вложить мое достояние в горе. Я стала чуждой всем влюбленным и прекрасным. Я поклялась, что, погашая пламя памяти о других в моем сердце, я отдамся моей судьбе.
Я та птица, которая за свою осторожность прозвана зирахом[29]29
Зирах – птица, отличающаяся умом и осторожностью.
[Закрыть], хотя ныне я попала обеими ногами в сеть. Я кинулась в море, подобно тому купцу, который, не имея надежды на спасение, пытался добыть жемчуг.
Мое повествование длинное; рассказывая его до конца, я уподобилась бы уставшему мореходу, который может потонуть. Я опасаюсь волн в пути. Я не знаю отдыха, и мое достояние погибло. Ныне я, воздев руки, молюсь богу о том, чтобы он избавил меня от губительных волн. И пока я, жива, я не осмелюсь довериться пучине. Я так истомлена заботой о тебе и любовью к тебе, что поклялась никогда не приближать к себе непостоянных мужчин и не надеяться ни на кого. Я обращаюсь лишь к богу, как к поддержке и помощи, его вспоминаю и его умоляю».
