Текст книги "Висрамиани"
Автор книги: Саргис Тмогвели
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
77.
Взволнованный Рамин ответил Вис:
– Несравненная Вис! Я видел, что ты сделала, и слушал твои слова. Горе человеку, не осознающему свое бесчестие, да будет он презрен в своей глупости! Я поддался дьявольскому наущению и очень раскаиваюсь в содеянном. Я осилил долгий путь, и бог знает, сколько одолел препятствий, коченея от холода. Я не из тех людей, которые не могут осознать свои недостатки. Но ты права, воздавая мне так жестоко за содеянное. Зачем я унизил свое достоинство? Зачем я странствовал два месяца день и ночь? Я ожидал удачи от этого путешествия, но мне досталось только горе!
В Хойстане я жил спокойно, беззаботно и весело! Сердце мое не знало тревог. И от всего этого я отказался по своей доброй воле. Я заслужил все то, что переношу от тебя. Глупое сердце поступает по своей прихоти. Если ты желаешь испытать человека, предложи ему драгоценный камень, а если он от него откажется, дай ему горящий уголь. Судьба дала мне драгоценный камень, а когда я отверг его, она дала мне взамен только уголек и гальку. Но меня постигла не только эта неудача. Неверный мир лишил меня надежды, и судьба стала ко мне милостивой, говоря: «Раз ты так поступил, я отказываюсь от тебя!» Ты хорошо поступила, что не впустила меня. Ты обвинила меня в тысяче предательств и обманов; Если бы я не был таким глупцом, я бы не вздыхал и не каялся под твоим окном. Уходи, не держись за поводья моего коня, возвращайся и берегись любить меня.
Я не так страдаю, как ты думаешь. Ты ведь отвергла меня, и нам вовеки уже не быть вместе. Я не утверждал, что ты не солнце и не луна. Ты прелестнейшая из всех очаровательниц. Твои очи – сокровище волшебников. Все люди восхищаются твоим ликом. Твои косы – как узы из мускуса. Ты источник прелестей для всех красавиц. Созерцать тебя желаннее, чем рай. Ты – самое яркое из всех светил. Ты – луна, озаряющая ночь. Но хотя ты и солнце и луна, я не хочу озаряться твоим светом, и ты меня больше не влечешь. Будь ты даже водой бессмертия, я бы не стал пить ее. Я предпочитаю умереть, чем быть с тобой. Хотя ты, возможно, прекраснее всех, но это меня не трогает. Будь ты даже исцелительницей павших духом и бальзамом влюбленных, которым, кроме тебя, никто не владеет, мне он не нужен. Отныне, какой бы болезнью я ни страдал, я не обращусь к тебе за исцелением.
Я знаю, что у тебя на устах вода бессмертия, и кто поцелует тебя, – не умрет. Но как бы меня ни томила жажда и не угнетал страх смерти, – я никогда не выпью этой целительной воды. Если моя безумная любовь – пламя, ты никогда уже не увидишь, как оно разгорается. Если же пылать, то лучше испепелиться, чем гореть дымным огнем.
Ты обвиняла меня в тысяче дурных поступков; ни в одном из них не обвинил бы меня даже враг. Ныне ты забыла все это и домогаешься моей любви. Ты похожа на того отца, у которого была слепая дочь, но он не замечал этого и искал для нее мужа родовитого и без телесного изъяна. Ты не замечаешь своих недостатков, а между тем ищешь безупречного влюбленного. Ты желаешь обрести такого, хотя и считаешь мужчин бесстыдными и порицаешь их. Какие же пороки ты нашла во мне, что так неустанно упрекаешь меня? Ты выгнала меня, я надоел тебе, и ты же упрекаешь меня в непостоянстве. Непостоянство и вероломство обитают в тебе самой, ибо ты забыла о своей клятве, не приняла меня и не хотела произнести моего имени. Как могла ты быть столь немилосердной и жестокой? Разве не из-за тебя я, преданный тебе возлюбленный, в надежде на встречу блуждал как бездомный в темную ночь, не боясь гибели? И если даже я согрешил, то когда, воздевая руки, я молил тебя о прощенье, зачем ты не помиловала меня? Ведь это ты заставила меня стоять в снегу, когда свирепствовала метель, а затем прогнала меня. Ты, как безбожница, не могла смягчить свое сердце, ты желала моей смерти в снегу и была безжалостна, как враг. Если я и согрешил пред тобой, то не в такой мере, чтобы заслужить смерть. Ты столь немилосердна, что предпочитаешь смерть возлюбленного его спасению. Если бы я погиб из-за тебя, неужели это тебя обрадовало бы?
Разве ты не подумала, что и тебя может постигнуть горе? Мое же несчастье меня убедило, что возлюбленная – враг мой! Несчастье хорошо тем, что оно раскрывает человеку, кто ему друг и кто враг.
Теперь, когда все твои поступки мне ведомы, я стал твоим прямым врагом, жаждущим крови твоего безжалостного сердца. Твое же сердце более жестоко, чем у зверей и хищных птиц, а в глазах – вероломство. Пусть никто не горюет из-за любви к тебе, ибо она ничем не одаривает.
Ныне я благодарю бога за то, что он показал тебя такой, какая ты есть, и что он избавил меня от безумной любви и спас душу от безжалостной и вероломной женщины. Пока я жив, я буду любить мою луноликую, розой названную Гуль, а она меня, ибо она – моя до конца моей жизни. Раз бог и судьба соединили нас, мы должны принадлежать друг другу.
78.
Вис ответила, разрывая ворот и рыдая так, что поток крови хлынул из ее глаз:
– О радость моего сердца, любимый, как душа, ты судьба моего счастья! Если я скажу тебе что-нибудь плохое, то и ты, отплати мне тем же. Не лишай меня твоей защиты, не покидай меня и не делай мою жизнь горькой. Что удивительного в том, что я, огорченная твоим шестимесячным отсутствием и на границе смерти, чем-то огорчила тебя? Я так говорила, испытывая твою любовь. Не может быть разлуки без печали, любви – без причуд. Того, чье сердце пылает любовью, своеволие возлюбленной только радует. Если я так разгневала тебя своим приемом, то пусть бог огорчит меня еще сильнее, если я впредь позволю себе что-нибудь подобное. Но неужели твое сердце стало ко мне равнодушным и напрасно тебя умолять или укорять?
Со мной случилось не то, чего я ожидала. Я не предполагала, что покажусь тебе смертельным врагом, так поступая. Если мои слова до этого огорчали тебя, то теперь ты слышишь, с какими мольбами я обращаюсь к тебе! Я напрасно была резкой с тобой, и потому меня постигло несчастье. Раз я была около тебя в хорошие дни, то я не покину тебя и в тяжелое время. Я стою пред тобой в снегу, но, вытерпев столько горя в разлуке с тобой, я уже ни за что не покину тебя. Я не выпущу из рук поводьев и буду горько плакать, пока не умру и этим не пристыжу тебя.
Если ты внемлешь моей мольбе и будешь ко мне великодушен, то я буду до дня своей смерти служить тебе, как рабыня. Я буду слушаться тебя, как повелителя, и если я не буду тебе покорна, ты можешь поступить со мною, как тебе угодно. Дерево бед можно срубить, и оно не скоро даст ростки. Так и тебе легко будет покинуть меня, если я стану тебе в тягость.
79.
Рамин ей ответил:
– Пока я буду жив, я никого не полюблю больше себя и не вызову к себе презрения. Зачем свободный человек должен стать рабом или же печалиться, когда он может радоваться? Не раз я видел себя униженным на радость врагам, и это случалось благодаря тебе. Я никогда не забуду боль, которую я испытывал. Пусть я попаду в ад, если тебе удастся вновь соблазнить меня. Если бы даже солнце получало свет от твоего лица, я все же не стал бы уповать на тебя. Если за одну меру булыжника запросят три меры драгоценных камней, я и при такой расценке купил бы сто мер булыжника, чтобы наложить эти камни на мое сердце; может быть, я скрою под ними позор, которым оно покрыто.
Если бы на пути к тебе можно было найти тысячи сокровищ, они не окупили бы этого горя. Я вырежу сердце из груди, если оно будет стремиться к тебе или к другой возлюбленной! Если я останусь без сердца, это будет лучше для меня, тем более, что оно любит всех и лишь меня ненавидит и огорчает. Может быть, это будет моим счастьем. Твоя жестокость в эту ночь помогла мне выйти из невыносимого положения, которое вначале мне казалось неодолимым. Иногда бог неожиданно открывает человеку путь спасенья, к которому стремилось сердце.
Ныне, так случилось со мной. Я избавлен от великого горя. Доныне я был рабом, а теперь я стал царем; я был земным прахом, а ныне стал небом. Сердце мое охвачено радостью, и в нем нет ни на волосок горя. Я был пьян, а теперь протрезвился, и я не буду знать горя до конца моей жизни. Сейчас только я очнулся от сна безумия. Моя глупая душа только ныне стала разумной. С тех пор как я избавился от моей позорной судьбы, мои ноги так окрылились, что даже птицы не могут поспеть за летящим за мною прахом. Тот, кто избавился от забот превратного мира, не будет терзаться печалью и избавится от горестей. Где бы он ни был, он не будет искать выгоды, боясь ущерба.
Ты тоже поступи так. Если у тебя есть разум, будь подобна мне, не огорчайся больше ничем. Будь мудрой и разумной, ибо мудрость – подлинная сила властителя. Если ты будешь следовать велениям любви даже в течение ста лет, то в конце концов ничего, кроме ветра, не останется в твоих руках.
80.
Вис держала Рамина за руку. Она дрожала от безумной любви и холода. Из нарциссов ее глаз кровь лилась на розы ее щек. Она говорила так:
– Ты источник моей жизни, свет очей и радость сердца! Я знаю, что прогневала тебя и поступила нехорошо. Ты – и мой возлюбленный, и равный царю, славный владыка! Без тебя я не хочу жить в этом превратном мире. Я тебя прогневала, мои речи тебя омрачили и, горько сокрушаясь об этом, я искусала от досады руки. Не рази меня стрелой вражды и не заставляй меня уйти опозоренной. Будем счастливы, не станем вспоминать прошлое. Пусть тебя не тревожит моя прежняя непочтительность. Она может быть тягостной от равного или от врага, но не может быть обидной от такой возлюбленной, как я. Как бы велик и могуществен ни был царь, властитель всей земли, когда он влюблен, и он становится смиренным и припадает к стопам возлюбленной. Кто может назвать причуды любовников ссорой? И страдать от них – отнюдь не позор.
Не вспоминай мои недостойные выходки: ведь ты сам лишил меня сердца, ведь ты же пленил его. Внемли мольбам моим. Из-за тебя я стала таким безумным существом. Ты сам должен порицать себя за мое безумье. Ведь мне никогда не хотелось огорчать тебя. Какой ответ дашь ты богу за мою кровь? И что хуже может случиться со мной, чем лишиться сердца и возлюбленного! Что может быть тягостнее для меня, чем сознание того, что тот, ради кого я потеряла сердце, так же лишен любви ко мне, как я сердца! Но если бог – судья мира, он не отвергнет моей жалобы. Как может твое сердце советовать тебе покинуть меня? Разве ты не тот Рамин, которого все считали постоянным? Увы, по воле судьбы и ты избегаешь меня! Где все твои клятвы? Ты не помнишь ни одной! Потому я и поучала мое глупое сердце, говоря ему: «Не влюбляйся в такого непостоянного, ибо тебе известно легкомыслие Рамина». Но оно не слушалось; советы мои были напрасны. Ныне я не знаю, что меня ждет. Зачем ты меня так долго задерживаешь? Доколе ты заставишь меня лить кровавые слезы?
Если ты намерен вернуться, умоляю тебя, вернись! – я здесь умираю от холода. А если решил не возвращаться, возьми меня с собой. Куда бы ты ни отправился, я последую за тобой. Каким бы ни был тяжелым путь, с тобой он мне будет легким. Какой бы бесприютной я ни оказалась и нежеланной для тебя, ты не сможешь избавиться от меня, если не отсечешь мне руку или же себе полу одежды. Я не могу жить без тебя ни одного мгновенья. Если бы мое сердце было твердым, как скала, и тогда бы оно не вынесло разлуки с тобой.
Увы, ты хочешь уйти, ты – избранник моей души, и оставить меня в поле, бесприютной и в полном отчаянии. Ты уйдешь и унесешь с собой цвет моего лица, силу тела, мое терпенье и разум. Почему ты столь безжалостен и жестокосерден, что не смягчаешься даже после стольких просьб?
Так умоляла Рамина похитительница сердец Вис, но сердце его не смягчалось и было подобно алмазу. Казалось, что гнев жестокосердного Рамина, снег с небес и ветер с гор уговорились не униматься. До самого рассвета не утихал ветер и не переставал падать снег. Вис не смогла удержать Рамина, и, потеряв всякую надежду, она и ее кормилица пошли обратно, плачущие и окоченевшие от холода.
И вот Вис – луна, краса ночи – возвращалась обратно. Ее сердце горело незримым огнем. Глаза ее источали кровь от плача, ее тело дрожало от холода, подобно больному лихорадкой. Потеряв надежду вернуть Рамина, она тысячекратно молила бога о смерти.
Она так говорила:
«Горе мне, горе мне, пораженной несчастной судьбой! Как я могу перенести такое страданье? Моя судьба будет враждовать со мной, пока не сразит меня. О кормилица, да не будет у тебя более несчастного близкого существа, обреченного на гибель, если я кого-либо полюблю! Если ты отныне когда-либо увидишь меня влюбленной, то вырви мне глаза! Душа моя стала в моем теле столь же бессильной, как мертвец в могиле. Если я умру такой несчастной и с таким разбитым сердцем, то праха моего нигде не примет земля. Что может быть хуже, чем лишиться возлюбленного и души! Ныне я знаю, что черный цвет нельзя закрасить никаким другим цветом».
81.
КАК ВИС И РАМИН СНОВА СОШЛИСЬ
Когда Вис, похитительница сердец, удалилась с уязвленным сердцем, потеряв всякую надежду на взаимность, Рамин стал упрекать себя. От охватившего его горя воздух стал казаться ему разъяренным драконом; глаза его словно ослепли. Ярость ветра так усилилась, что могла сбить с ног слона. Рамин увязал в снегу. Тело его окоченело, а сердце пылало в огне. Он говорил себе: «Зачем я был суров с Вис, похитительницей моего сердца, отнимающей и дарящей мне жизнь?» Он раскаивался и проклинал свой рассудок, из его глаз вместо слез лилась кровь. Ом рыдал так громко и так горько, что его душа была готова покинуть тело. Он повернул и, пустив коня вскачь, догнал Вис, сошел с коня и упал перед ней на колени. Рамин стал умолять ее и просить прощенья. Он сказал ей:
– Ныне мой грех удвоился моей глупостью, и от стыда я не знаю, что сказать. Мне ничего не остается, как только молить тебя о прощенье. Прости меня, великого грешника, недостойного говорить с тобой. Насколько ты превосходишь все существа своей красотой, настолько будь милостива ко мне. Я по своей глупости дважды осрамился перед тобой. Ныне мне так стыдно, что я не в состоянии смотреть на тебя. Мое сердце лишается сил от стыда, а мой язык завязывается в узел от страха перед тобой. Я не в силах ни просить у тебя прощенья, ни жить без тебя. Я не знаю пути для своего спасенья. Ныне я покинут всеми, достойный сожаленья, бессильный и лишенный друзей. Сердце мое полно печали, терпение покинуло меня, я не нахожу слов, чтобы говорить, и душа моя умаляется, теряя силу! У меня нет надежды на жизнь и нет слов, чтобы просить прощенья. Семя любви не заглохло в моем сердце даже на миг. Пусть бог, создатель мой, заставит тебя позабыть мой грех. Ныне моя судьба и дьявол обошли меня и лишили разума, достойного тебя.
Если ты не простишь меня и останешься жестокосердной, я убью себя и тебя также не пожалею. Я схвачу тебя, убью, а затем покончу с собой, ибо я никого не любил так, как тебя. Когда меня не будет в живых, то и ты. перестанешь жить! Возлюбленная мне нужна именно в час смерти, чтобы нам быть вместе в день воскрешения. Когда такая возлюбленная, как ты, около меня и мне принадлежит, даже смерть кажется мне не страшной. Ты мой рай и краса мира! Кто захочет потерять и то и другое? Я попрошу бога, чтобы он не лишил меня твоей близости и в том мире, а здесь эта мысль будет мне утешеньем.
Если мой проступок тебя обидел, не делай мне такого же зла. Если я, будучи плохим, плохо поступил с тобой, то ты, хорошая, поступи со мной по-хорошему. Твоим милосердием заставь меня припасть к твоим стопам, чтобы отныне я внимал твоим приказаниям, как купленный раб, и смиренно служил бы тебе, как земля. Прости мне грех. Не заставляй меня быть самоубийцей и не запятнай себя моей кровью. Я принадлежу тебе, и ты не жалей принадлежать мне. Я надеюсь никогда не потерять твоей любви!
Так говорил раненный в сердце Рамин, рыдая непрестанно и ударяя себя в грудь.
Они вновь стали рассказывать друг другу о пережитом, о том, как они обижали в прошлом друг друга. Они так долго попрекали друг друга, что даже превратный мир дивился на них. Сердце Вис было подобно горе, а лик ее – цветку на вершине. Хотя снег на этой горе не таял от слов Рамина, но и цветок не увядал от стужи.
Когда заря развернула свое знамя, оба они испугались, что их могут увидеть. Слова у них иссякли. Их заблудившиеся сердца нашли путь примирения, и дьявол вражды отступил. Они взялись за руки и пошли наверх в башню. Из своих измученных сердец они изгнали горе. Они закрыли за собой дверь опочивальни. От радости они уподобились расцветающему саду. Они легли, истомленные и замерзшие, на шкуру, надушенную мускусом. На ложе они так сблизились, словно в двух телах была одна душа, и утолили свое желание. Их ложе было словно усыпано розами, а их изголовье светилось, как солнце и луна. От их лиц и волос источалось благоухание, заполнившее опочивальню. Они не могли оторваться друг от друга. Они так были слиты от головы до пят, что между ними не прошел бы даже волос.
Так они встречались, и никто не знал об этом. Они непрестанно предавались радости и утехам, резвились, ребячились, обнимались и целовали друг друга. Когда им хотелось есть, они вволю ели и пили вино. Ничто не огорчало их. Хотя у них раньше, в разлуке, болели сердца от горя, теперь они исцеляли их поцелуями и, приникая друг к другу, исполняли все свои желания.
Могущественный и радостный шах Моабад восседал на царском троне. Он и не подозревал, чем занимался Рамин. Он не подозревал, что его брат Рамин покинул свою страну и близок день и ночь с его, Моабада, женою, что они веселятся и насмехаются над ним и что за истекшие два месяца они позабыли беды и горести шестимесячной разлуки. Кого судьба осчастливила удачей в любви, тому незачем вспоминать горести влюбленного или же остерегаться любви.
Рамин и Вис были неразлучны целых два месяца, предаваясь утехам любви, и получили от превратного мира свою долю радостей. Тем временем наступила весна. И вот Рамин сказал Вис:
– Мне не следует больше скрываться. Лучше предстать перед Моабадом и повидаться с ним, прежде чем обнаружат меня здесь.
Разумный Рамин нашел выход из положения. Он покинул в полночь опочивальню и проехал полдневный путь, удаляясь от города. Затем, на заре, он повернул коня и направился к городу Мораву. Он ехал, не скрываясь, по большой дороге и въехал в городские ворота без всякой свиты. Как путешественник, едущий издалека, он был запылен и при этом делал вид, что очень утомлен. Когда Рамин подъехал к воротам дворца, тотчас же доложили о нем шахиншаху:
– Солнце славы взошло над землей. Прибыл Рамин, украшающий мир. Лицо его подобно луне, а его стан – кипарису. Усталый от долгого пути, он ждет у ворот твоего дворца.
Шахиншах обрадовался приезду Рамина. Ом велел впустить его. Рамин предстал перед шахиншахом, пал ниц и воздал ему хвалу. Шахиншах радостно приветствовал его и расцеловал. Затем он стал его расспрашивать о том, как он путешествовал. Рамин поведал шаху о трудностях долгого пути и затем сказал следующее:
– Вознесенный богом, прославленный людьми и справедливый царь! Пусть твоя слава будет превыше славы всех властителей и царей, и да будут повергнуты к твоим стопам все враги! Да возвеличится имя твое до небес и да будет судьба твоя прославлена и победоносна! Надо иметь сердце твердое, как алмаз, и силу магнитной горы, чтобы вынести разлуку с тобой и не состоять у тебя на службе. Ты ведь тоже воспитывал меня. Ты мне даровал жизнь и так меня отличал, что вознес до небес. Я не могу не видеть тебя и огорчен тем, что так долго не воздавал тебе почестей. Разве ты не знаешь, что для меня, – хотя я твоего же рода, – большая честь быть привратником твоего дворца? Я не могу примириться с тем, что не служу тебе. По твоему повелению я поехал в Гурган и мечом очистил от врагов горы и долы. Я так умиротворил Хойстан, что лев стал слушаться козы. От Мосула и Арана до Шома не осталось ни одного твоего врага. Я твой раб по воле бога и от тебя имел все, что только может пожелать сердце. Но я был разлучен с тобой и не мог воздавать тебе почести. Как ни щедр создатель неба и земли, он не исполняет всех желаний человека. Так было и со мной. Я хотел день и ночь видеть тебя и наконец больше не смог терпеть разлуку. Я мчался один и добывал себе пропитание охотой. Подобно льву, я питался сырым мясом. Ныне бог помиловал меня, ибо я вижу тебя в благоденствии и могу преклониться перед тобой.
Судьба ко мне благоволит; очевидно, бог не создал меня несчастным. Душа моя воспрянула. От радости я окрылился духом, и венец мой коснулся небес. Я пробуду здесь три месяца и буду веселиться и пировать, подымая за тебя заздравный кубок. Затем я отправлюсь в страну, которую ты мне дал в управление, или же займусь тем. что ты мне прикажешь. Что может быть для меня лучшим, чем исполнять все твои приказания, не жалея себя. Лишь тогда я по-настоящему живу и обретаю бессмертие, когда жертвую собой, чтобы выполнить твои желания.
Когда шахиншах выслушал эту хвалебную и благозвучную речь, он поблагодарил Рамина и сказал ему так:
– Мне приятно было узнать о твоих деяниях. Ты показал свою храбрость и нашел нужные слова, поведав мне правду. Видеть тебя – радость для моего сердца. Но мне недостаточно видеть тебя лишь один день. Я хочу, чтобы ты остался дольше. Ныне еще стоит зима. Самое подходящее в это время– пировать, веселиться и услаждать слух пением мутрибов. Когда наступит весна, дни станут теплее, воздух мягче и у тебя будут попутчики, отправляющиеся в Гурган. Я же буду тебя провожать, доколе ты пожелаешь. По дороге буду охотиться: весной ведь скучно оставаться дома. А пока пойди в баню, перемени платье и отдохни.
Когда обрадованный Рамин пошел в баню, шахиншах послал ему богатую одежду. Так провел Рамин у Моабада три месяца, веселясь и не ведая печали. Судьба посылала ему все, что он желал: он тайно встречался с Вис, предаваясь любовным утехам; их встречи были скрыты от всех. Они встречались в таком месте, куда не могла проникнуть даже мысль Моабада.
