Текст книги "Лука (ЛП)"

Автор книги: Сара Кастиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Ложись! – Он перевернул ближайший стол и бросил Маттео на землю, накрыв его своим телом, когда первая пуля разбила окно.

Еще один гребаный день в войне за Город Греха.

* * *

– Привет и до свидания, Фокс.

Габриэль проигнорировала саркастические комментарии своих коллег детективов, когда вошла в зал заседаний департамента для дисциплинарного слушания.

За столом сидели командир бюро, представитель профсоюза, старший сержант и незнакомый мужчина в темном костюме и синем галстуке, которого командир представил, как специального агента Палмера из ФБР.

– Присаживайся, Габриэль. Рад видеть, что ты уже встала на ноги.

Лысый и краснолицый, сержант был крупным мужчиной с высокомерным отношением. Несмотря на то, что он был жестким, он всегда поддерживал Габриэль и проталкивал ее заявление в отдел по наркотикам через год после смерти Дэвида.

– Спасибо. – С колотящимся сердцем она села в конце стола, сложив руки на коленях, пока луч полуденного солнца пробивался сквозь закрытые жалюзи, посылая в ее сторону обнадеживающий свет. Может быть, она просто получит нагоняй или отстранение за то, что опередила спецназ своим ранним проникновением на склад, где предположительно прятался Гарсия. – Пуля прошла насквозь, так что рана быстро заживает.

– Приятно слышать.

Первая часть слушаний прошла, как и ожидалось. Представитель профсоюза пробежался по ее послужному списку, по хорошей работе, которую она проделала сначала в качестве полицейского, а потом следователя по делу Гарсии. Он говорил о ее браке с Дэвидом и о том, как она была опустошена после его смерти. Если бы она действительно хотела разыграть карту сочувствия, то рассказала бы им, что произошло через несколько дней после смерти Дэвида, когда она обнаружила, что потеря мужа принесла не самую страшную боль, которую ей пришлось вынести. Но это был секрет, которым она делилась только со своими друзьями, Николь и Сисси, и с лучшим другом Дэвида, Джефом.

– Ты в порядке?

Она вздрогнула, слишком поздно осознав, что нечаянно открыла дверь своей самой сильной боли, и это отразилось на ее лице.

– Да, я в порядке.

Захлопнув мысленную дверь, она заставила себя разжать пальцы и попыталась расслабить их на коленях, пребывая в смущении проявлением эмоций, пусть и незначительных. Ее представитель профсоюза продолжил свое представление, замалчивая нити, которые были натянуты в нарушение политики привлечения ее к делу Гарсии, подчеркнув ее понятную потребность быть частью рабочей группы, которой было поручено привлечь Гарсию к ответственности.

«Отдать его в руки правосудия». – Он снова и снова подчеркивал эти слова, делая вид, что Габриэль, войдя на склад раньше времени, просто хотела убедиться, что Гарсия не сбежит, хотя на самом деле она надеялась найти предлог, чтобы его убить.

Она была всего на третьем месяце беременности, когда однажды вечером, вернувшись домой после ночной смены, обнаружила Дэвида висящим вниз головой, раздетым и измученным, с перерезанным горлом, и кровью красным морем растёкшейся по их новому кремовому ковру.

Вызванный стрессом выкидыш. У врачей было клиническое название того, что произошло несколько дней спустя. Но она не могла забыть о том, что потеряла свою последнюю и единственную связь с Дэвидом. Доказательство того, что он жил и любил. Она так хотела ребенка, чтобы он дал ей всю любовь, которой у нее никогда не было, чтобы она стала матерью, по которой так отчаянно скучала.

Она подозревала, что все присутствующие в комнате, кроме таинственного специального агента Палмера, знали, что она без колебаний нажала бы на курок, если бы увидела Гарсию на складе. Все они были опытными полицейскими, и Дэвид был их другом, а также очень уважаемым и любимым лейтенантом. Все они знали, что истинное правосудие для Гарсия – проведение остатка своей жизни за решеткой было менее реалистичнее, чем то, что Гарсия наймет хорошего адвоката, внесет залог и снова исчезнет, чтобы продавать наркотики, которые разрушили бесчисленные жизни, или в лучшем случае отсидит несколько лет за какое-то незначительное обвинение, из-за отсутствия доказательств за более серьезное преступление.

Представитель профсоюза завершил свое заявление, подчеркнув тот факт, что никто не установил личность стрелявшего в Габриэль, и весьма вероятно, что Гарсия на самом деле не был на складе во время налета.

В конце концов, помещение явно недавно освободили, оставив только упаковочное оборудование для наркотиков без каких-либо признаков тридцатилетней группировки, которая якобы была во главе распространения наркотиков Гарсии. И если бы это было в действительности так, то рейд в любом случае провалился, но не потому, что Габриэль вошла на склад слишком рано и имела несчастье столкнуться с одиноким отставшим, выстрелившем в нее в отчаянной попытке убежать.

Его доводы были убедительны. Однако она прекрасно понимала, что ей не следовало позволять заниматься этим делом. Хотя все закрывали глаза на то, что она прошла путь от полицейского до детектива по борьбе с наркотиками, данная перестрелка вынудила эту проблему выйти на свет, и бюро должно было принять меры. Ее рука потянулась к медальону, который она носила после того, как в нее попала пуля, веря, что вот-вот снова увидит Дэвида, и она сжала его «на счастье».

– Мы примем решение относительно вас до окончания вашего отпуска по болезни, – сказал командир, подводя итог. – Но прежде чем вы уйдете, я хочу сообщить вам, что делом Гарсии занимается ФБР. Специальный агент Палмер будет здесь на протяжении всего расследования. Он изучил досье, и знает, как усердно вы работали над этим делом последние два года.

Командир заколебался.

– Он собирается внести изменения, и расшевелить это дело. – Он отвернулся, и у Габриэль появилось плохое предчувствие о том, какими будут эти изменения.

– Мисс Фокс. – Специальный агент Палмер холодно улыбнулся ей, и она сразу же невзлюбила его. Он был высок и худощав, с темными волосами, угловатыми скулами и острым подбородком, который сужал его длинное лицо. Он выглядел слишком худым, чтобы быть импозантным, но у нее было чувство, что под этим костюмом у него были сплошные мускулы и куча другой мерзости.

– Вы проделали солидную работу, и я уверен, что все, кто находится в этом департаменте благодаря вашему вкладу…

О, Боже. Она проглотила комок в горле. А вот и оно.

– Я привел свою собственную группу, – продолжал он. – У них большой опыт общения с наркобаронами вроде Гарсии. И, конечно же, опыт работы с межгосударственными и международными наркотрафиковыми кольцами, такими как Картель Фуэнтеса. Мы впервые заинтересовались Гарсией, когда он был еще в Лос-Анджелесе. Он хотел стать главой наркобизнеса, чего добился с помощью своих картельных связей в Мексике.

– Я знаю о нем все с тех пор, как он приехал в Вегас. – Никто в бюро не знал о Гарсии больше, чем она.

– Я понимаю, как много вы вложили в это дело. – Агент Палмер одарил ее еще одной холодной улыбкой. И я также понимаю, что Гарсия был ответственен за смерть вашего мужа, лейтенанта Дэвида Роско, очень уважаемого члена ДПЛВ (прим.пер – Департамент полиции Лас-Вегаса). Однако я был удивлен, что, вам позволили работать над этим делом, учитывая просто нескрываемый конфликт интересов. Когда ты жертва, быть беспристрастным невозможно.

– Я не жертва, – твердо сказала она. – Дэвид был жертвой, и я хотела быть частью рабочей группы, которая заставит Гарсию заплатить за его преступление.

Не то чтобы членство в группе что-то значило. Как младший детектив по этому делу, ей было поручено заниматься бумажной работой, вводить информацию в базы данных и сидеть за столом, проводя исследования. Никто не воспринимал ее всерьез. Она была слишком молода, слишком неопытна, и все думали, что она получила эту должность из-за высокого уважения командира бюро к Дэвиду, несмотря на то, что она сдала экзамены, поставив ее в равные условия с другими кандидатами в бюро.

– Он заплатит, – сказал специальный агент Палмер. – У нас есть опыт поимки таких жестоких преступников, как Гарсия, и работа, проделанная вашей рабочей группой, станет бесценным ресурсом. Ваше дальнейшее участие, зависит от исхода этого слушания и моей личной оценки того, скомпрометирует ли ваше эмоциональное участие расследованию или принесет пользу следствию.

Она сжала губы и с трудом подавила приступ тошноты. Она пришла на слушание в надежде получить легкое наказание, и никогда даже не задумывалась о том, что они вышвырнут ее из рабочей группы. И ей больше некуда было идти.

До смерти своего старшего брата Патрика она никогда не задумывалась о работе в полиции. С ее любовью к головоломкам и разгадыванию тайн, ее интересы склонялись к науке и исследовательским занятиям. Но она поступила в полицейскую академию после окончания средней школы, надеясь, что воплощение мечты Патрика вытащит ее отца из депрессии, которая поглощала его с тех пор, как он умер. Он был так горд, когда Патрик заговорил о том, чтобы стать офицером полиции, и настолько опустошен, когда у Патрика произошла передозировка спустя нескольких дней пребывания в реабилитационном центре в третий раз.

Габриэль с трудом могла вспомнить те дни, когда зависимость Патрика не управляла их жизнью. Он связался с наркотиками после смерти их матери и отец привез их в Неваду к своей новой жене Вэл и двум ее сыновьям. После переезда ее хорошие воспоминания о Патрике затерялись из-за этих криков, драк, лжи и воровства. Ее отец потерял работу каменщика вследствие вечных визитов в больницу, судебных слушаний, освобождения Патрика из тюрьмы или поездкам по улицам в поисках его, когда тот находился под кайфом, и даже не мог вспомнить своего имени.

Когда она только поступила в полицейскую академию, Габриэль верила, что сможет изменить ситуацию, став офицером полиции. Она думала, что сможет очистить улицы, чтобы другие семьи не пострадали, и молилась, чтобы ее отец нашел некоторое утешение в ее попытке так почтить память о Патрике. Горькое разочарование пришло к ней, когда отец не удосужился прийти на церемонию вручения дипломов, а потом, когда она была на патрулировании и поняла, что войну с наркотиками никогда не выиграть. Если бы она не встретила Дэвида, преподавателя одного из ее занятий, который уговаривал ее не сдаваться, она бы ушла после первого курса.

Что она будет делать, если ее отстранят от дела? Как она выполнит молчаливое обещание, данное Дэвиду, когда в последний раз обнимала его на пропитанном кровью ковре в гостиной? Как он сможет покоиться с миром, без отмщения за его смерть? А как будет она?

Поблагодарив представителя профсоюза, она быстро пошла по коридору, отчаянно желая выбраться из здания прежде, чем кто-нибудь увидит ее и спросит о слушании. Она нажала кнопку лифта и взмолилась о быстром побеге.

– Габи!

Джеф Сантос догнал ее как раз в тот момент, когда дверь лифта открылась, и последовал за ней внутрь. Она знала лучшего друга Дэвида, теперь лейтенанта по борьбе с наркотиками, так же давно, как и самого Дэвида. После смерти мужа Джефф был невероятным утешением и поддержкой, помогая ей во всем, начиная с продажи дома и заканчивая провождением с ней выходных, когда она больше всего в своей жизни ощущала отсутствие Дэвида.

– Ты в порядке? Что случилось?

Она повернулась к нему лицом, заметив морщинки беспокойства на его широком лбу под короткострижеными черными волосами. Джеф был смуглым там, где Дэвид был белокурым, довольно загорелым, с самыми черными глазами, которые Габриэль когда-либо видела. В нем было шесть футов крепкой мускулатуры, тщательно подстриженные усы и короткая бородка. У него была широкая бочкообразная грудь и небольшой живот, появившийся только после смерти Дэвида.

Она уставилась на бронзовый медальон, который он всегда носил на кожаной цепочке вокруг своего покрытого шрамами горла, вспоминая тот день, когда они с Дэвидом подарили его ему. Он поцеловал ее в знак благодарности, пока Дэвид разливал напитки на кухне, и его губы задержались слишком долго на ее щеке, а шепот был слишком близко к ее губам. Она отмахнулась от него, как от наваждения, но в прошлом году он дал ей понять, что хочет перевести их дружбу в другое русло и он был готов ждать сколько потребуется, все только для ее комфорта. У нее не хватило духу сказать ему, что это займет целую вечность.

– Делом Гарсии занимается ФБР, – сказала она. – Ответственный агент недоволен моим участием, потому что считает, что существует конфликт интересов. Я почти уверена, что он хочет, чтобы я ушла из рабочей группы. – Дверь лифта скользнула в сторону, она вышла в приемную, где царила какофония шума от разношерстной толпы людей, большинство из которых не хотели здесь находиться.

Разумеется, Джеф последовал за ней. Он всегда был рядом, даже после того, как у них произошел неловкий разговор однажды ночью шесть месяцев назад, когда он попытался поцеловать ее и она объяснила, что больше не хочет иметь никаких отношений.

Дело не в тебе, а во мне. Банально, но верно. Она была сломлена изнутри. Поврежденная. Ей нечего было предложить, кроме своей боли.

– Из ФБР? – Он резко втянул в себя воздух. – Боже, Габи. Я знаю, как много это значит для тебя, как сильно ты хотела заставить Гарсию заплатить за то, что он сделал с Дэвидом. Но, может быть, это и к лучшему. Ты сможешь двигаться дальше.

– Я не хочу двигаться дальше, – отрезала она. – Я хочу справедливости. Это все, ради чего я жила последние два года. Гарсия или ничего.

Двери скользнули в сторону, и она вышла наружу, в обжигающий жар неестественно теплой Невадской осени.(Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs )

– Не торопись, – сказал Джеф, ведя ее в тень под китайским деревом хакберри и положив твердую руку ей на поясницу. – Есть и другие варианты. Я могу поговорить с людьми, помочь тебе попасть в другое бюро. Как на счет отдела убийств? Гарсия был связан с десятками убийств в городе…

– Я знаю, что ты занят своими собственными расследованиями. А после Дэвида я не могла заниматься убийствами.

– Тебе просто нужно проявить творческий подход. – Он приобнял ее и крепко прижал к себе. – А что, если ты перейдёшь в отдел краж? Я уверен, что он украл не одну вещь в своей жизни.

Она неуверенно рассмеялась. Джеф был таким милым парнем. Лейтенант полиции. Уважаемый в своем бюро. С ним было весело, он был хорошим другом для Дэвида, и для нее. И все же она не чувствовала никакого притяжения. Где Дэвид был светом – он был тьмой. Там, где Дэвид был непринужденным, Джефф был напряженным. Он смеялся слишком громко, говорил громко, двигался слишком быстро. Там, где у Дэвида было легкое обаяние, улыбки Джеффа иногда казались вынужденными, как будто ему приходилось работать над лицом, которое он представлял миру. Но более того, он был для нее как брат. И его поцелуй шесть месяцев назад был просто неправильным.

– Я не оставлю тебя одну сегодня вечером, – сказал он. – Я приглашаю тебя на ужин. Я не могу смириться с мыслью, что ты дома одна, после того как тебе выбыли почву из-под ног.

– Ты заставляешь меня казаться жалкой, – она вздохнула. – Я не собираюсь сидеть дома в темноте, разглядывать старые картины и плакать над бутылкой вина. Я собираюсь на пробежку, а потом пойду в спортзал и поработаю над своей рукой и плечом чтобы привести их в форму. А еще мне нужно забрать Макса от собачьей няньки…

Она нашла свою драгоценную гончую после того, как проверила несколько спасательных центров по совету своего терапевта. Это была любовь с первого взгляда.

Продав дом, она сняла небольшое бунгало в Хендерсоне с большим задним двором, чтобы Максу было где побегать. Когда она обнаружила, что Николь с трудом сводит концы с концами, будучи дилером казино на Стрипе, она пригласила ее жить с ними. В свою очередь, Николь помогла Габриэль пережить ее первый ужасный год без Дэвида.

– Ты должна поесть, – настаивал он. – Как насчет того, чтобы я заскочил позже с пиццей и бутылкой вина, и мы могли бы просто расслабиться и посмотреть телевизор?

Грудь Габриэль сжалась при мысли о том, что она останется наедине с Джефом, чего она старалась избегать после того неловкого поцелуя. Почему она не может сделать следующий шаг и стать с ним такой, какой он хочет ее видеть? Он был лучшим другом Дэвида, и у них было много общих интересов, это будет легко и весело. И все же это было несправедливо по отношению к нему. Она даже думать не могла о том, чтобы быть с кем-то в отношениях. Она была сломлена, и он заслужил найти кого-то, кто нуждался бы во всей заботе, которую он хотел дать.

– Спасибо, Джеф. Но у меня есть дела, и я пообещала, что проведу вечер с Николь. Она рано освободилась из казино. Может быть, в другой раз.

– Когда ты будешь во мне нуждаться, я всегда буду рядом. – Он наклонился и коснулся губами ее губ. Все произошло так быстро, что она не успела среагировать. А потом он исчез.

Ее руки сжались в кулаки, и она прижала их к голове. Почему она ничего не чувствует, когда он ее целует? Она устала от оцепенения. Устала от ежедневной рутины. Надоело притворяться, что она любила свою работу, когда она была там только из-за того, чтобы Дэвид мог спокойно покоится с миром. Устала ничего не чувствовать, когда к ней прикасается хороший, порядочный человек. Ей хотелось закричать. Бежать. Орать. Она хотела убежать от удушливой жизни, которую построила из пепла, которая держала ее в подвешенном состоянии между будущим, пугающем ее, и прошлым, которое ее поглощало. Боже, она просто хотела чувствовать что-то. Тепло. Фейерверк. Страсть.

Ей хотелось почувствовать то же, что она чувствовала, когда проснулась после операции и увидела красивого, безупречно одетого мужчину, изучающего ее со своей больничной койки. Тогда она что-то почувствовала. Любопытство. Заинтересованность. Волнение. Желание.

Все в нем: его внешность, поведение, абсолютная непокорность в отказе признать, что он был подстрелен и находился в проклятой больнице – все это заставило ее затаить дыхание. А его голос, этот акцент... Даже сейчас от одной мысли об этом у нее подкашивались колени. Каково это – целоваться с таким мужчиной, как он? С кем-то настолько уверенным в себе и контролирующим ситуацию. Бунтарем. Мужчиной, который мог соблазнить раненую женщину на больничной койке одним лишь звуком своего голоса и жаром своего взгляда.

Она вытащила телефон и щелкнула по изображению, которое она сохранила в приложении.

Лука Риццоли, Руководитель

Иль Таволино

Лучшая итальянская кухня в Лас-Вегасе

Точно так же, как делала Нонна…

Почему она сохранила ее? Она даже не могла заставить себя пойти на свидание с хорошим другом, мужчиной, который хотел ее, несмотря на то, что она была разбита изнутри. Как она могла даже подумать о том, чтобы отправиться через весь город в ресторан к человеку, которого едва знала, просто из-за того, что он заставлял ее чувствовать?

С другой стороны, что ей терять?

Третья

Иль Таволино

Габриэль изучала завитки золотых букв в надписи ресторана на другой стороне улицы. Она ела во многих итальянских ресторанах Вегаса, но никогда не слышала об «Иль Таволино». Впрочем, обычно она не приезжала в эту часть города. Обычно она тоже не гонялась за таинственными владельцами ресторанов, но сейчас она стояла на тротуаре, ожидая прибытия Николь и Сисси.

Конечно, только Габриэль позвонила ей в казино, Николь уже была готова заглянуть в новый итальянский ресторан. Мало того, она позвонила подруге детства Габриэль, Сисси, и они убедили ее пойти после ужина в новый ночной клуб, который открылся через дорогу. Николь видела Габриэль в худшем состоянии, когда она не могла даже вдохнуть от боли, и даже Макс не мог вытащить ее из темноты. И, если Габриэль хоть чуть-чуть приоткрывала дверь, Николь сразу пользовалась этим шансом.

Габриэль перевела взгляд с вывески на фасад ресторана. С его ярко-красным навесом, веселой желтой краской и причудливой каменной кладкой, он был теплым и гостеприимным. Сквозь огромные ярко освещенные окна она видела одетых в смокинги официантов, шикарные банкеты, памятные вещи и фотографии на стенах. Смесь старого Вегаса и старого Голливуда – идеально вписывалась в обстановку возрождения.

Послышался смех и хихиканье.

– Лука. Подожди.

Габриэль вскинула голову и сразу же узнала мужчину из больницы. Тогда она считала его красивым, но теперь, увидев его – сильного и крепкого, в облегающем костюме, обтягивающем его мощную фигуру, с искусно взъерошенными светлыми волосами – ее сердце забилось быстрее, а во рту пересохло.

Даже с другой стороны улицы Габриэль видела, что женщина, с которой он был, была красива. На ней было обтягивающее зеленое платье, четырехдюймовые каблуки и куча побрякушек. Ее длинные темные волнистые волосы доходили почти до поясницы. У нее была оливковая кожа, высокие скулы, рубиново-красные губы и такие же ногти. Через плечо она несла дизайнерскую сумочку, которую Габриэль никогда не могла себе позволить, даже на зарплату детектива.

Женщина споткнулась на ямке, и Лука повернулся, быстро обняв ее за талию, чтобы поддержать, прежде чем с привычной легкостью притянуть к себе. Она, не сдерживаясь громко рассмеялась, и наклонилась, чтобы поцеловать Луку в щеку.

Черт. Все ее глупые фантазии о том, чтобы снова увидеть его, разбились вдребезги от этого поцелуя. Конечно, такой мужчина должен быть с гламурной женщиной. И все же она не могла отвести от него глаз. Было что-то в том, как он держал ее, уверенно и сдержанно, защищая и требуя. Она представила себе, как его глубокий сочный голос шепчет непристойности, растягивая слова на итальянском, рассказывая ей, что он собирается сделать, когда привезет ее домой.

После того как Лука проводил женщину в ресторан, острой болью в груди она ощутила одиночество. Именно так держал ее Дэвид. Он заставлял ее почувствовать себя самой красивой женщиной в мире. Она никогда не почувствует этого снова, и она скучала по этому так сильно, что ее желудок скрутило в узел. Даже если бы она смогла снова пройти через мельницу свиданий, она никогда не встретила бы мужчину, который любил бы ее так, как Дэвид.

Так зачем переживать?

– Габи! – Сисси помахала рукой с другой стороны улицы, как раз, когда Николь повернула из-за противоположного угла. Адвокат из семьи юристов, Сисси была одной из первых, с кем познакомилась Габриэль, когда ее отец перевез семью в Вегас. Забытая в бесконечной драме жизни с подростком-наркоманом, Габриэль проводила большую часть своего времени в доме Сисси, где она могла на короткое время притвориться частью нормальной семьи.

Когда они подошли к ней – Сисси в зеленом плиссированном платье с запахом, и Николь в ярко-розовом кружевном платье, которое соответствовало розовой пряди в ее светло-каштановых волосах, Габриэль немедленно пожалела о своем решении надеть черное. Но ее облегающее платье на бретельках, отделанное блестками, было единственной нарядной вещью в ее гардеробе, которая скрывала шрамы на груди от пули, едва не приведшей ее снова к Дэвиду.

– О боже, – взвизгнула Сисси, ее голос был удивительно громким для человека с таким крошечным телом. – Я целую вечность не видела тебя в платье. А твои волосы! Мне очень нравиться. Я так привыкла видеть тебя с хвостиком, что иногда забываю, какие у тебя длинные волосы. А эти туфли… – Она притворилась, что трехдюймовые ремешки Габриэль, инкрустированными стразами, захватили ей дух.

– Сегодня вечером мы обязательно тебя совратим.

– Я только что видела владельца ресторана, – сказала Габриэль, пытаясь скрыть разочарование. – Он был с кем-то. Я думаю, у него есть девушка или даже жена. Может быть, нам лучше пропустить ужин и просто куда-то зарулить, прежде чем пойдем в клуб.

– Он пригласил тебя на ужин, а не в постель. – Николь схватила Габриэль за плечо, как будто боялась, что та убежит. – А у красивых парней есть красивые друзья. После такого ужасного рабочего дня ты заслуживаешь немного веселья. Может быть, он познакомит нас со своими друзьями, и мы все хорошо проведем время. Видит Бог, мне это тоже нужно.

– Она поссорилась с Клинтом сегодня утром, после того как ты ушла на работу, – сказала Сисси в ответ на озадаченный взгляд Габриэль.

– Почему ты не сказала мне, когда я звонила? – Габриэль остановилась на полпути. – Я бы тебя не спрашивала…

– Я не хотела, чтобы ты знала, – простонала Николь, прерывая ее. – Это должна быть твоя ночь. А у нас все та же проблема. Я заглянула в его компьютер и увидела, что у него открыто несколько окон: «большие мокрые сиськи», «хорошая задница» и мой фаворит «офисная леди любит сок». Трудно поверить, что он уважает меня, когда целыми днями дрочит на это дерьмо, поэтому я ушла.

– Он не уважает тебя, милая, – Габриэль сжала ее руку. – Ты должна перестать возвращаться к нему. Вам нужно установить границы.

– Да, ну... иногда я просто не рядом с ним так, как ему нужно, поэтому он должен выпустить пар. Но он всегда сожалеет после того, как он… – Она заколебалась, запинаясь на словах. – После того, как я его поймаю, и мы помиримся. Я просто не готова начать все сначала с кем-то другим.

Она замолчала, когда Габриэль открыла дверь.

Габриэль понимала нежелание Николь находить кого-то нового. После смерти Дэвида у нее было несколько любовных связей, но они оставляли ее грустной и одинокой. Не то чтобы эти парни были непривлекательными или недобрыми, просто она ничего к ним не чувствовала. Она вообще ничего не чувствовала.

– И где этот парень? – прошептала Сисси, когда они вошли внутрь.

– Он, наверное, не вспомнит меня. – Габриэль провела рукой по волосам, расчесывая пальцами завитки, которые никак не могла распрямить. – Меня только подстрелили, и перевели из операционной. На самом деле я выглядела не лучшим образом.

– Тебя нелегко забыть.

У Николь отвисла челюсть, когда они вошли в ресторан, и даже сдержанная Сисси ахнула, увидев обстановку.

Даже самые высшие похвалы не могли бы описать чувство, в которое поверг их «Иль Таволино». Габриэль чувствовала себя так, словно снова вошла в золотой век города – от официантов в смокингах, делающих целые презентации за столиками, до великолепных шикарных банкетов, от памятных вещей Вегаса на каждой поверхности до возвышенной сцены, где имитатор Фрэнка Синатры пел «Мой путь». На стенах висели фотографии старых кинозвезд в рамках рядом со знаменитыми мафиозными гангстерами – Богарт рядом с Багси Сигелом, Фрэнк Синатра рядом с Энтони Спилотро. Под стеклянными витринами лежал старый пистолет сорок пятого калибра и блестящие туфли, старомодный револьвер, цилиндр и трость, которые придавали ресторану старомодный элегантный вид.

Габриэль подошла к стойке администратора из полированного дерева и спросила о столике.

– Прошу прощения, дамы. – Метрдотель сочувственно улыбнулся им. – Только бронь. Сегодня у нас все занято.

– Ты не заказала столик заранее? – Сисси нахмурилась, глядя на Габриэль. Помешанная на контроле, Сисси никогда никуда не ходила, предварительно не продумав все до мелочей.

– Я думала, это обычное место. – Габриэль подумывала позвонить заранее, но не знала, что сказать. Сказала бы она человеку на другом конце провода, что знает Луку? Насколько это будет неловко? А что, если трубку возьмет Лука? Он велел ей зайти, а не звонить. Испытывая одновременно облегчение и разочарование, Габриэль улыбнулась метрдотелю.

– Все равно спасибо. – Она двинулась к двери, отчаянно желая уйти на тот случай, если Лука увидит ее, но заколебалась только тогда, когда ее друзья не последовали за ней.

– Она подруга Луки, – сказала Николь, включив обаяние, которое побуждало людей продолжать делать ставки за ее столами в казино. – Он дал ей свою визитку. Ее зовут Габриэль Фокс. Покажи ему карточку, Габи.

– Все в порядке. Мы вернемся в другой раз. – Огорченная, Габриэль потянулась к двери.

– Друг мистера Риццоли? – Метрдотель окинул их оценивающим взглядом.

– Если вы подождете минутку, леди, я дам ему знать, что вы здесь. – Он исчез в переполненном ресторане, и Габриэль застонала.

– Это будет так неловко. Я думаю нам лучше уйти.

– Он не пригласил бы тебя, если бы не хотел этого, – возразила Николь.

– Может быть, он просто был вежлив. Или делал то, что делают бизнесмены. Все раздают визитки. Это ничего не значит.

– Сколько раз ты делала что-то подобное для меня? – Николь откинула голову назад и застонала. – Я все верну, хорошо? По крайней мере, мы хорошо поужинаем, а потом пойдем куда-нибудь, выпьем и вытанцуем наши печали.

– Даже не знаю, – Габриэль коснулась своего медальона. – Я видела его с этой женщиной, и это заставило меня подумать о Дэвиде.

Николь подняла голову и посмотрела через плечо Габриэль. Ее глаза расширились от чего-то позади Габриэль, и она осторожно расстегнула медальон, поймав его прежде, чем он упал.

– Я думаю, тебе стоит подумать о том, чтобы оставить Дэвида позади, хотя бы на одну ночь.

Габриэль обернулась и затаила дыхание, увидев идущего к ним Луку. Он снял пиджак и в своей элегантной синей рубашке и темно-синих брюках выглядел так, словно сошел с обложки журнала мужской моды. Его полурастегнутая рубашка открывала восхитительно загорелую кожу, покрытую золотистыми волосами, и намек на татуировку. Его светлые волосы были длиннее, чем она помнила, а на квадратном подбородке виднелась сексуальная щетина.

Ее пульс участился, и ей пришлось напомнить себе, что он был увлечен красивой женщиной, которую он, очевидно, обожал.

– О Боже, – прошептала Сисси. – У меня только что взорвались яичники.

* * *

Dio mio (итал. – О, Боже).

Она пришла к нему.

Его захватывающий дух, сияющий, золотоволосый ангел.

Лука упивался ее длинными, свободно ниспадающими волосами, длинными ногами, которые он легко мог себе представить обернутыми вокруг его талии, легким румянцем на ее красивом лице. На ней было обтягивающее черное платье, открывавшее плечи и облегавшее пышную грудь, дразня его намеком на сокровище, которое таилось под ней. Ее мягкие изгибы умоляли о мужском прикосновении. Черт, его ангел был создан для того, чтобы его трахали.

Она облизнула свои пухлые розовые губы, и его воображение зашкаливало, атакуя его видением этих чувственных губ, обхватывающих его член. Их глаза встретились. Голод мерцал в глубине ее сиреневых глаз, подталкивая его к действиям, пока он не смог думать ни о чем, кроме как накрыть ее тело своим.

Христос. Это было чертовски безумно. Он не любил блондинок или женщин, которые краснели бы под оценивающим взглядом мужчины. Ему нравилась его женщина – темноволосая, смелая, шумная и дерзкая. Та женщина, которая громко требует внимания мужчины, а не скромно привлекает его со спокойной уверенностью и чувственной улыбкой.