Текст книги "Замок и ключ"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

Спустившись на следующее утро вниз, я обнаружила Джеми на заднем дворе, у пруда. Из окна кухни я видела, как он сидит на корточках у кромки воды, клубы его дыхания в стылом воздухе, кружку кофе у ног. Обычный утренний ритуал, который Джеми проделывал каждое утро в любую погоду, даже когда морозило и трава вокруг пруда серебрилась от инея. Несколько минут, чтобы проверить маленький, созданный им мир, убедиться, что там все будет в порядке до следующего дня.

С каждым днем становилось все холоднее, и рыбки ушли на дно. Я знала, что еще немного – и они совсем скроются из виду, спрячутся среди камней и водорослей на всю долгую зиму.

– Разве ты не занесешь их в дом? – спросила я Джеми, когда он упомянул об этом в первый раз.

Джеми покачал головой.

– Так естественнее, – объяснил он. – Когда вода замерзает, они уходят на дно и остаются там до самой весны.

– Они не умрут?

– Надеюсь, что нет, – ответил он, поправляя куст водяных лилий. – В идеале они должны впасть в оцепенение – что-то вроде спячки. Рыбки способны выдерживать холод, так что не беспокойся. А когда потеплеет, они снова станут активными.

Тогда эта особенность показалась мне довольно странной, и я увидела в ней еще одну причину, по которой мне не следовало привязываться к своей рыбке. Теперь же я думала, как, должно быть, хорошо просто исчезнуть из виду, затаиться и не появляться до тех пор, пока окружающая среда не станет более благоприятной. Вот бы и мне так!

– Он к тебе не подойдет, – заметила Кора.

Сестра сидела у кухонного «острова» и листала журнал. Моя вчерашняя одежда, уже выстиранная и высушенная, лежала рядом аккуратной стопкой. Хоть что-то легко привести в порядок, подумала я.

– Если хочешь, чтобы он снова с тобой разговаривал, придется сделать первый шаг самой.

– Не могу, – ответила я, вспомнив, каким сердитым был Джеми прошлым вечером. – Он меня ненавидит.

– Нет, – сказала Кора, переворачивая страницу. – Он просто в тебе разочаровался.

Я оглянулась на Джеми, который склонился над водопадом, рассматривая камни.

– По-моему, это еще хуже.

Кора бросила на меня сочувственный взгляд.

– Знаю.

Утром я проснулась с жуткой головной болью и первым делом попыталась восстановить в памяти события вчерашнего дня. Я помнила ссору с Корой, поездку в «Перкинс-Дей» и школу Джексона. Но все, что произошло после того, как Оливия высадила меня у просеки, было словно в тумане.

Впрочем, кое-какие воспоминания поражали отчетливостью. Например, как странно было видеть Джеми в гневе и знать, что он сердится на меня. Или то, как я отпрянула от зеркала, когда из него на меня взглянуло мамино лицо. Еще я помнила Кору: после того, как я протянула ей руку, она молча отвела меня наверх, раздела и стояла у душевой кабинки, пока я мылась, а потом помогла надеть пижаму и уложила в кровать. Всякий раз, когда я хотела что-то сказать, она лишь качала головой. Последнее, что я увидела, перед тем как провалиться в тяжелый сон, был ее темный силуэт на фоне освещенного окна – сестра присела на краешек матраса. Не знаю, сколько времени провела Кора у моей постели, но всякий раз, когда я просыпалась, она сидела рядом.

Дверь за мной открылась, и вошел Джеми, у его ног кружил Роско. Я подняла взгляд на Джеми, но он прошел мимо, не замечая меня, и положил кружку в раковину.

– Я думаю, может, нам всем вместе… – начала Кора.

– Мне нужно на работу, – перебил ее Джеми, взяв со стола свой мобильник и ключи. – Мы с Джорджем договорились встретиться и обсудить изменения в рекламной кампании.

– Джеми, – произнесла Кора, выразительно посмотрев в мою сторону.

– Увидимся позже, – сказал он, чмокнул Кору в макушку и вышел из комнаты.

Роско побежал за ним.

Через пару секунд хлопнула входная дверь.

Я сглотнула и уставилась в окно. Если бы так повел себя кто-нибудь другой, я бы даже не обиделась. Но я уже достаточно знала Джеми, чтобы понять – он серьезно разочарован.

Кора подошла ко мне и села в кресло напротив.

– Эй, выше нос! – произнесла она, дождавшись, пока я повернусь к ней. – Вы обязательно помиритесь. Просто сейчас он сильно расстроен.

– Я не хотела его расстраивать, – сказала я, чувствуя комок в горле.

Мне вдруг стало стыдно, правда, я не знала, чего стыжусь: то ли того, что плачу, то ли того, что плачу на глазах у Коры.

– Понимаю. – Кора наклонилась ко мне и погладила мою руку. – Но ты должна понять: для него это непривычно. В его семье все обсуждают свои проблемы. Никто не сбегает из дома и не возвращается пьяным. Они не такие, как мы.

«Как мы». Странно, но до недавнего времени – точнее, до вчерашнего вечера – я считала, что никаких «мы» не существует. Значит, все еще может измениться?

– Прости, – сказала я. – Мне жаль, что так вышло. Правда, жаль.

Она кивнула, убрала ладонь с моей руки и выпрямилась.

– Хорошо. Но дело в том, что мы тебе доверяли, а ты нас подвела. Значит, нужно отвечать за свои проступки.

Ну вот, началось, подумала я. Выпрямив спину, я взяла бутылку с водой и приготовилась к худшему.

– Итак, – начала Кора, – никаких развлечений. В обозримом будущем в выходные дни – только работа. Вообще-то поначалу мы хотели, чтобы ты уволилась, но потом решили, что подождем до каникул, а там будет видно. Если выяснится, что работа отвлекает тебя от занятий, то придется ее бросить. Без вопросов.

– Понятно, – кивнула я.

Ничего не поделаешь, сама виновата.

Кора сглотнула и посмотрела мне в глаза.

– Я знаю, вчера был тяжелый день. Нам обеим пришлось нелегко. Но твое поведение абсолютно неприемлемо. Это нарушение условий соглашения, которое мы подписали, чтобы тебе разрешили жить у нас. Если суд узнает о твоих слабостях, тебя вернут в приют.

Перед моим мысленным взором промелькнуло воспоминание о единственной ночи, проведенной в приюте: пижама из грубой ткани, узкая кровать, директриса, перечитывающая рапорт шерифа, пока я тихо сидела напротив.

Я сглотнула и торопливо сказала:

– Больше такого не повторится.

– Это очень серьезно, Руби. Понимаешь, когда ты пришла домой в таком виде, я…

– Знаю.

– Мы обе знаем, о чем идет речь. – Она посмотрела на меня в упор. – Руби, ты достойна лучшей участи.

– Глупо все получилось, – сказала я. – Просто… когда ты рассказала о маме, я психанула.

Кора посмотрела на солонку между нами, отодвинула ее в сторону, затем поставила на место.

– Руби, суть в том, что она лгала нам обеим. Собственно, удивляться тут нечему. Как бы то ни было, мне жаль, что я не сумела тогда тебе помочь, очень жаль. Если бы можно было вернуться назад, я сделала бы все по-другому.

Мне не хотелось задавать вопросы. К счастью, и не пришлось.

– Я часто упрекала себя за то, что не добилась возможности встречаться с тобой, – сказала сестра, откинув назад непослушные кудряшки. – Наверное, нужно было найти способ забрать тебя с собой, снять квартиру, в общем, что-то придумать.

– Кора, тебе было всего восемнадцать.

– Да. Но я уже тогда понимала, что на маму нельзя положиться. И с каждым днем становилось все хуже. Зря я поверила, что она разрешит нам видеться. Уже тогда можно было кое-что сделать. Сейчас я каждый день сталкиваюсь с детьми из неблагополучных семей и знаю, как им помочь. Как могла бы помочь тебе. Если бы только я…

– Перестань! Прошлого не вернуть. Теперь это не важно.

Она закусила губу.

– Только не для меня.

Я смотрела на сестру и вспоминала, как, будучи ребенком, ходила за ней по пятам – чем больше отдалялась от нас мать, тем сильнее я привязывалась к Коре. Как странно, я как будто вернулась в те дни и снова завишу от Коры. Внезапно я кое-что вспомнила.

– Кора.

– Да?

– Помнишь тот день, когда ты уехала учиться?

Она кивнула.

– Ты еще вернулась в дом, чтобы поговорить с мамой. Что ты ей сказала?

Кора ахнула и откинулась на спинку стула.

Даже не знаю, почему у меня это вырвалось. Может, в том разговоре было что-то важное?

– Она так ничего и не рассказала, а мне всегда было интересно.

Кора молчала, и я уже было подумала, что она не ответит на мой вопрос. Но сестра сказала:

– Я предупредила, что если она хоть пальцем тебя тронет, я заявлю в полицию. И что я приеду за тобой, как только смогу. – Она заправила прядь волос за ухо. – Я верила, Руби, что так и будет. Я хотела о тебе позаботиться.

– Все в порядке, – сказала я.

– Нет, – продолжила она, не глядя на меня. – Теперь у меня есть возможность хоть что-то исправить. Лучше позже, чем никогда. Я понимаю, что тебе здесь не нравится и пока у нас ничего толком не выходит, но… Я хочу тебе помочь. Только ты должна принять мою помощь, понимаешь?

Принять помощь. Казалось бы, куда проще? Только не для меня. Вдруг я снова вспомнила Пейтон, как она стояла на ступеньках у дома Маршалла. «Чему же ты удивляешься?» – сказала бывшая подруга, и, несмотря на всю абсурдность ситуации, я понимала, что она права. Получаешь ровно столько, сколько отдаешь, но еще – сколько соглашаешься взять. Вчера вечером я протянула Коре руку, но пока еще не знала, чем все это обернется.

Какое-то время мы просто сидели и молчали. Наконец я спросила:

– Как ты думаешь, у мамы все хорошо?

– Не знаю, – ответила Кора, затем, чуть тише, добавила: – Надеюсь.

Возможно, для кого-то ее слова прозвучали бы странно, но не для меня: нас обеих тянуло к маме. Да, она была никудышной матерью, плохо с нами обращалась, пила, распускала руки, но мы все равно чувствовали с ней связь. Как с теми песнями, которые я слышала в детстве, такими знакомыми и принадлежащими только мне. Повзрослев, я поняла, что слова в песнях печальны, за каждой кроется трагическая история, но любила их по-прежнему. Они стали частью меня, вплелись в память и сознание. Я не могла избавиться от них, забыть навсегда. Так же было и с мамой – я часто ловила себя на мысли, что думаю о ней, скучаю. И это чувство объединяло нас с Корой.

После того, как мы обсудили последние детали моего наказания – мне нужно было обязательно отмечаться после школы и посещать психолога, по крайней мере, какое-то время, – Кора похлопала меня по плечу и вышла. Роско, мирно дремавший у порога, вскочил и побежал за ней наверх. Я еще немного посидела в тишине пустой кухни, затем направилась к пруду.

Рыбки держались у самого дна, но я присела на корточки и несколько минут всматривалась в воду, пока не разглядела своего белого кои – он плавал среди камней, покрытых мхом. Затем встала и вдруг услышала, как за спиной хлопнула входная дверь. Решив, что это Кора, я оглянулась, но сестры нигде не было. «Наверное, соседи», – подумала я, и точно: за забором мелькнула белокурая голова Нейта и исчезла.

Мне вдруг захотелось убежать. Сделать вид, что ничего не произошло, спрятаться, пока еще есть возможность, – совсем как вчера, когда я стояла с Роско на поводке и не решалась войти в дом. Но Нейт вытащил меня из леса. Из собственных извращенных соображений я могла не соглашаться с тем, что мы с ним друзья, но теперь нас что-то связывало.

Я вошла в дом, взяла джемпер и, тяжело вздохнув, побрела к забору. Сквозь приоткрытую калитку я увидела Нейта, он был в домике у бассейна и что-то делал, склонившись над столом. Незаметно проскользнув в калитку, я обошла бассейн, чтобы подойти к Нейту сзади. Открыв упаковку небольших пакетов, он раскладывал их на столе.

– Дай-ка угадаю, – сказала я. – Это для кексов.

Нейт испуганно вздрогнул и обернулся.

– Вообще-то ты недалека от истины, – ответил он, увидев меня. – Это подарочные пакеты.

Я вошла, обогнула стол и встала напротив Нейта. Полупустое помещение, задуманное как раздевалка, явно служило для других целей. На решетчатой подставке с колесиками лежала стопка одежды из химчистки, а у стены я заметила несколько контейнеров из-под молока, которые Харриет использовала для хранения и перевозки товара. У дверей стоял полный ящик с освежителями «Мы беспокоимся вместо вас», от которого исходил хвойный аромат, чем-то похожий на запах лекарств.

Я молча наблюдала за тем, как Нейт открывает пакеты и раскладывает ровными рядами. Закончив, он вытащил из-под стола коробку с какими-то штуковинами в пластиковой обертке и начал рассовывать их по пакетам. Швырк-швырк-швырк.

– По поводу вчерашнего, – начала я, дождавшись, пока он дойдет до конца стола.

– Судя по всему, тебе уже лучше.

– Намного.

– Ну, по крайней мере, ты в сознании и на ногах.

– Печально, если это считается улучшением.

– Тем не менее. Разве не так?

Я скорчила рожу. Позитивное мышление никогда не было моей сильной стороной, а уж с похмелья и подавно.

– Смотри, что я принесла, – сказала я, протянув Нейту джемпер. – Решила, что тебе без него скучно.

– Спасибо, – поблагодарил он и положил джемпер на стул сзади себя. – Это мой любимый.

– Чувствуется. Похоже, ты его почти не снимаешь.

– Правда, – кивнул Нейт и вновь занялся пакетами. – Еще он отражает мою жизненную философию.

Я бросила взгляд на логотип.

– Разве «ПЛЫВИ!» – философия?

Нейт пожал плечами.

– Все-таки лучше, чем «ТОНИ!», верно?

Кто бы спорил.

– Согласна.

– К тому же, – заметил он, – университета мне, судя по всему, не видать, пусть хоть джемпер будет.

– Я думала, у тебя есть грант, – удивилась я, вспомнив парня, который окликнул Нейта на парковке.

– Был, – ответил Нейт, продолжая наполнять пакеты. – До того, как я ушел из сборной по плаванию. Теперь приходится рассчитывать только на оценки, а они у меня, к сожалению, хуже, чем спортивные результаты.

Я немного подумала, а Нейт перешел к следующему ряду.

– А почему ты бросил плавание?

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Когда я жил в Аризоне, оно мне очень нравилось, а здесь… Нет того кайфа. Да и отцу надо помогать.

– Серьезное решение.

– Не особенно, – ответил Нейт и достал из-под стола еще одну коробку. – Тебе вчера сильно влетело?

– Порядком, – сказала я, несколько удивленная резкой сменой темы разговора. – Джеми был вне себя от злости.

– Джеми?

– Не похоже на него, верно? – Я сглотнула и сделала глубокий вдох. – Слушай, я… я благодарна за все, что ты сделал. Хотя вчера это было не слишком заметно.

– Скорее, совсем незаметно, – поправил Нейт.

– Я вела себя как последняя сволочь, прости, – выпалила я. Наверное, слишком торопливо, так как Нейт снова посмотрел на меня. Я смутилась и стала разглядывать пакеты. – А что ты в них кладешь?

– Шоколадные домики.

– Что?

– На, посмотри, – сказал Нейт, кинув мне маленький квадратик. – Можешь оставить себе, если хочешь.

Действительно, в пластиковой коробочке был крошечный домик, с дверью и окошками.

– Странно, – сказала я.

– Ничего странного. Наш клиент – строительная компания. Заказали сувениры ко дню открытых дверей.

Я сунула шоколадный домик в карман, а Нейт убрал почти пустой ящик и достал еще один, набитый рекламными проспектами с фотографией улыбающейся женщины. Надпись под снимком гласила: «Компания „Королевский дом“. Мы построим замок вашей мечты!» Нейт начал раскладывать брошюры, методично передвигаясь от одного пакета к другому. Пару минут я наблюдала за ним, потом взяла стопку проспектов и стала помогать. Какое-то время мы работали молча, потом он сказал:

– Знаешь, вчера у меня и в мыслях не было тебя обидеть. Я просто подумал, может, тебе нужна помощь.

– Ты и помог, – пробормотала я, радуясь, что могу сосредоточиться на брошюрках. Мне понравилось распределять их по одной, монотонное занятие успокаивало. – Даже не представляю, что бы со мной было, если бы не ты.

К счастью, Нейт не стал развивать эту тему дальше, а спросил:

– Можно задать один вопрос?

Я посмотрела на него и сунула очередную брошюру в пакет.

– Задавай.

– Как тебе жилось одной?

Честно говоря, я думала, что Нейт будет расспрашивать о вчерашнем дне или попросит объяснить мои странные представления о дружбе. Растерявшись от неожиданности, я ответила честно:

– Поначалу – неплохо. Даже лучше, чем с мамой. С ней вообще тяжело было, особенно в последнее время.

Нейт кивнул, поставил коробку на пол и вытащил следующую, с магнитиками, украшенными логотипом компании. Взяв сразу пригоршню, я пошла вдоль стола, кидая в каждый пакет по магниту.

– Правда, потом стало хуже. Я не успевала оплачивать счета, электричество то и дело отключали… – Я замолчала, не зная, стоит ли рассказывать дальше, но Нейт пристально смотрел на меня, так что пришлось продолжить: – В общем, даже не знаю. Все оказалось сложнее, чем я думала.

– Так обычно и бывает, – сказал Нейт.

– Да, – согласилась я, глядя, как он раскладывает магниты. – Точно.

– Нейт! – донесся до нас чей-то голос.

Я оглянулась и увидела, что мистер Кросс стоит у дверей дома, прижимая к уху телефон.

– Сувениры готовы?

– Почти! – откликнулся Нейт, нагибаясь за очередной коробкой. – Еще минуту!

– Клиенты ждут! – крикнул его отец. – Мы обещали, что к десяти все привезем! Шевелись!

Нейт открыл коробку, в которой лежали упакованные по одной обетные свечи разных цветов, и начал торопливо кидать их в пакеты. Я последовала его примеру.

– Спасибо, – выдохнул он. – Мы немного зашиваемся с этим заказом.

– Не за что. К тому же я у тебя в долгу.

– Брось.

– Нет, правда. Ты вчера меня спас. В буквальном смысле.

– Ну, тогда сочтемся, – сказал он, опуская свечу в последний пакет.

– Каким образом?

– Там видно будет. – Нейт посмотрел на меня. – У нас ведь еще есть время, так?

– Нейт! – надрывался мистер Кросс. Судя по его тону, времени уже не было. – Какого черта ты там возишься?

– Иду! – Нейт схватил пустые коробки, стал запихивать в них подарочные наборы. Я хотела было помочь, но он покачал головой. – Спасибо, я сам.

– Уверен?

–  Нейт!

Он оглянулся на отца, который по-прежнему стоял в дверях, затем перевел взгляд на меня.

– Да, все в порядке. Спасибо за помощь.

Я кивнула и отошла от стола, пока Нейт укладывал последние пакеты с сувенирами. Подхватив коробки, он направился к выходу, я пошла за ним.

– Наконец-то! – воскликнул мистер Кросс, когда мы вышли во двор. – Неужели трудно…

Неожиданно он умолк – заметил меня.

– А я и не знал, что у тебя гости, – произнес он совершенно другим тоном.

– Это Руби, – сообщил Нейт, поставив коробки рядом с отцом.

– Разумеется, – улыбнулся мне мистер Кросс.

Я выдавила улыбку, вспомнила тот вечер, когда он поймал Роско, и мне стало не по себе.

– Как поживает ваш зять? Поговаривают, его компания скоро выйдет на открытый рынок. Это правда?

– Э-э-э… Я не знаю.

– Пора ехать, иначе к десяти не успеем, – сказал Нейт отцу.

– Да-да, конечно, – ответил мистер Кросс, по-прежнему глядя на меня с улыбкой и не трогаясь с места.

Я обошла бассейн и направилась к забору. Нейт стоял в дверях дома и тоже смотрел на меня. Я махнула ему рукой, но он шагнул в прихожую и исчез из виду.

– Всего доброго! – крикнул мистер Кросс, подняв руку, видно, решил, что я машу ему. – Заходи еще!

Кивнув, я прошла через калитку. На душе у меня было неспокойно. Шагая через двор, я вдруг вспомнила про подаренный домик и вытащила его из кармана, чтобы хорошенько разглядеть. Он был красивый и изящный, в аккуратной пластиковой упаковке, перевязанной ленточкой, но при взгляде на него у меня возникло какое-то смутное чувство тревоги, и я поскорее сунула его обратно.

– Ну, начнем, – произнесла я, достав ручку. – Что означает для вас семья?

– Это когда с кем-то не разговариваешь, – тотчас выпалила Харриет.

– Не разговариваешь? – удивился Реджи.

– Ага.

Реджи бросил на нее изумленный взгляд.

– Что? А как бы ты ответил?

– Не знаю, – признался он. – Может, поддержка? История? Начало жизни?

– Это для тебя, – сказала Харриет. – А для меня семья означает бойкот. Всегда кто-то с кем-то не разговаривает.

– Неужели? – не поверила я.

– Мы – пассивно-агрессивные люди, – пояснила она, сделав глоток кофе. – А молчание – наше излюбленное оружие. Вот я, например, сейчас не разговариваю с двумя сестрами и братом.

– Сколько же у вас в семье детей? – спросила я.

– Семеро.

– Это ужасно, – вмешался Реджи.

– Вот и я о том же, – кивнула Харриет. – Туалет вечно занят.

– Я имел в виду бойкот.

– Да? – Харриет взобралась на табурет у прилавка и положила одну ногу на другую. – Возможно, зато телефонные счета меньше.

– Это не смешно. Общение играет очень важную роль, – сказал он с неодобрительным взглядом.

– Ну, у вас дома, может, и играет. А в моей семье молчание – золото. И всегда в ходу.

– Для меня семья – это источник человеческой энергии, – заметил Реджи, задумчиво перекладывая из руки в руку флакончик с витаминами. – Место, где начинается жизнь.

Харриет изучающе взглянула на него из-за края кофейной чашки.

– Чем, говоришь, занимаются твои родители?

– Отец – страховой агент, а мама работает учительницей.

– Так по-обывательски!

– Правда? – Реджи улыбнулся. – Не поверишь, но я в семье – белая ворона.

– Я тоже! – подхватила Харриет. – Все хотели, чтобы я стала врачом. Мой папа – хирург. Когда я занялась дизайном ювелирных изделий, родители чуть с ума не сошли, не разговаривали со мной несколько месяцев.

– Ты, наверное, жутко расстроилась, – заметила я.

Немного подумав, Харриет ответила:

– Не очень. Вообще-то я только выиграла. В нашей большой семье у каждого имеется свое мнение, которое он норовит высказать, хочешь ли ты того или нет. Раньше мне не давали ничего делать самостоятельно, вечно помогали или лезли с советами. Так что это было своего рода освобождение.

«Освобождение», – записала я.

– Знаешь, это многое объясняет, – задумчиво произнес Реджи.

«Вот уж точно!» – мелькнуло у меня в мозгу.

– Что именно? – поинтересовалась Харриет.

– Ничего, это я так. Да, а как вы решаете, что пора прекратить бойкот? Когда начинаете разговаривать друг с другом?

Харриет отпила кофе.

– Ну, думаю, если кто-то поступит еще хуже. Тебе нужна поддержка членов семьи, и как только ты ссоришься с одним человеком, сразу же миришься с другим.

– В общем, постоянный круговорот, – подытожила я.

– Вроде того. – Харриет сделала еще один глоток. – То сближаемся, то отдаляемся. Разве так не во всех семьях?

– Нет, только в вашей.

Они оба расхохотались, словно Реджи удачно пошутил. Посмотрев на страницу со словами «бойкот», «поддержка», «источник» и «освобождение», я подумала, что проект займет куда больше времени, чем предполагалось.

– Покупатели! – вдруг сказала Харриет, кивнув на парня и девушку примерно моего возраста; они, громко разговаривая, подходили к магазинчику.

– Чем плох джемпер с изображением персидского кота? – спросил коренастый парень с неровно подстриженными волосами.

– Ничем, если твоей подруге под девяносто и все зовут ее «бабуля», – ответила девушка.

У нее были длинные кудрявые волосы, стянутые в хвост на затылке, ковбойские сапоги и короткая дутая куртка с капюшоном, из рукавов которой свисали перчатки.

– Я имею в виду: подумай, что ты хочешь сказать своим подарком? – продолжила она.

– Ну, я даже не знаю, – промямлил крепыш. – То есть она мне нравится, и…

– Тогда не покупай ей свитер, – решительно сказала девушка. – Лучше подари какое-нибудь украшение. Пошли.

Я положила метелочку из перьев и выпрямилась. Парочка подошла к прилавку, и девушка сразу начала разглядывать серебряные серьги-обручи.

– Привет! – поздоровалась я с парнем. Вблизи он выглядел еще моложе и слегка чудаковатым. Футболка с надписью «Выставка АРМАГЕДДОН ЭКСПО-Об: Ты готов к концу света?» только усиливала впечатление. – Чем могу помочь?

– Нам нужно что-нибудь романтичное, – сказала девушка, взяла с витрины кольцо, повертела в руках и положила на место. Она наклонилась, попав в яркое пятно света, и я увидела, что ее лицо покрыто еле заметными шрамами. – Думаю, кольцо – слишком серьезный подарок. А серьги почти ничего не скажут.

– Серьги вообще не говорят, – пробормотал парнишка, принюхиваясь к запаху ароматических палочек. Чихнул и добавил: – Они неживые.

– Ты совершенно безнадежен, – ответила девушка, переходя к ожерельям и цепочкам. – А кулоны у вас есть?

Я слегка опешила под ее пристальным взглядом.

– Что?

Она кивнула на мою шею.

– Ваш кулон. Вы такие продаете?

– М-м-м, – замялась я, коснувшись ключа пальцами. – Вообще-то нет. Но у нас есть похожие цепочки и большой выбор подвесок…

– Мне нравится идея ключа, – задумчиво произнесла девушка, обходя прилавок. – Очень необычно. И много разных значений.

– Предлагаешь подарить ей ключ? – спросил парень.

– Я предлагаю подарить ей возможность, – ответила его подруга, разглядывая мое украшение. – То, что символизирует ключ: шанс, открытую дверь. Понимаешь?

Честно говоря, я никогда раньше об этом не задумывалась, но, действуя в интересах магазина, сказала:

– Да, совершенно верно. Вы можете купить цепочку, а потом подобрать ключ.

– Точно! – радостно воскликнула девушка, показывая на соседний магазин «Замочек», где продавались всевозможные замки, ключи и аксессуары к ним. – Прекрасная мысль!

– Цепочка должна быть прочной, но изящной, – посоветовала я.

Девушка кивнула.

– Да, как раз то, что я имела в виду.

Несколько минут спустя, получив пятнадцать долларов, я увидела, как пара с пакетом в руках направилась к «Замочку», и девушка объяснила, что ей нужно. Продавщица достала коробку с ключами и пододвинула покупателям.

– Прекрасная работа! – похвалила Харриет, подходя ко мне. – Ты убедила их сделать покупку, хотя у нас и не было того, что они искали.

– Ну вообще-то это была идея девушки. Я только ее поддержала.

– Все равно. Главное – результат.

Я бросила взгляд на магазин, где девушка в куртке выбирала маленький ключик, а ее друг с продавщицей стояли рядом и наблюдали. Люди торопливо сновали туда-сюда, толкались, закрывая обзор, но я все смотрела, как она аккуратно расстегивает застежку и продевает цепочку через ушко ключа. Он скользнул вниз, несколько раз качнулся, а потом девушка сжала его в ладони.

Ближе к вечеру того дня я возвращалась домой и уже вышла из сквера, как вдруг заметила птицу.

Поначалу я увидела только тень, которая мелькнула над головой, закрыв на мгновение солнце. Только когда птица вылетела из-за верхушек деревьев, я разглядела ее полностью. Крупная, вытянутая и серая, с широким размахом крыльев, она казалась такой большой и тяжелой, что было странно, как ей вообще удается летать.

Пару секунд я стояла и смотрела на скользящую вдоль улицы тень, и только сделав несколько шагов, вдруг вспомнила слова Хизер.

«Чего надо опасаться, так это цапель и прочих водяных птиц, – сказала она. – Вот они могут нанести серьезный ущерб».

«Вот еще!» – подумала я, но непроизвольно ускорила шаг, а когда вдали показался дом Коры, перешла на бег. Уже подмораживало, холодный воздух обжигал легкие, я знала, что со стороны выгляжу по-идиотски, но, задыхаясь, бежала изо всех сил. Я срезала путь через соседскую лужайку, мимо гаража и наконец ворвалась во двор.

В глаза сразу же бросилась птица – она стояла на мелководье, чуть приподняв крылья, как будто бы только что приземлилась. В лучах предзакатного солнца она казалась очень красивой, ее элегантный силуэт отражался в глади пруда. Вдруг птица опустила длинный клюв в воду.

– Прекрати! – истошно закричала я. – Немедленно перестань!

Птица дернулась и раскинула крылья еще шире, будто хотела взлететь, но не тронулась с места.

Какое-то долгое мгновение ничего не происходило. Птица стояла над прудом, раскинув крылья, а я почти добежала до нее, и стук сердца грохотом отдавался у меня в ушах. Откуда-то доносился рев проезжающих машин, где-то хлопнула дверь, но вокруг нас все словно замерло.

Я знала, что птица вот-вот взмахнет клювом и вытащит рыбку, может, белого кои. Неужели я опоздала и ничего уже не спасти?

– Убирайся! – завопила я еще громче. – Сию же секунду!

Вначале она и не шелохнулась, но потом стала медленно, почти незаметно, подниматься в воздух. Я успела подбежать так близко, что птица чуть не задела меня; с каждым взмахом огромных крыльев она взлетала все выше и выше в ночное небо, красивая и сюрреалистичная, как сон. Наверное, я бы решила, что она мне привиделась, если бы не Джеми.

Я не знала, что он стоит сзади, сунув руки в карманы и задрав голову вверх, пока не повернулась, чтобы проводить взглядом набиравшую высоту птицу.

– Это цапля! – выпалила я, совсем забыв, что мы не разговариваем. Я задыхалась, хватая ртом воздух. – Она была в пруду!

Джеми кивнул.

– Знаю.

Я сглотнула и прижала руки к груди. Сердце по-прежнему стучало как сумасшедшее, и мне казалось, что Джеми его слышит.

– Прости, пожалуйста, – сказала я. – Мне очень стыдно, правда.

Джеми немного помолчал, а затем произнес:

– Хорошо.

Он положил руку мне на плечо, а потом мы стояли вместе и смотрели вслед птице, пока та не скрылась за крышами домов.