Текст книги "3d, или Дела семейные (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

23. Глазами Анны

* 58 *

Анна шла по коридору и почти тащила за собой Джиневру. Вот ведь нашлось сокровище, не было печали! Какая красивая девочка, и какая противная! Очень похожа на отца, только маленькая и изящная. И почему у такого крутого монсеньора такая дочь? Её что, дома вообще ничему не учат? Впрочем, ей совсем не обязательно знать, что про неё думают.

– А сколько тебе лет? – спросила она, нужно же хоть как-то эту дурищу отвлечь!

– Одиннадцать, – буркнула Джиневра. – А тебе сколько?

– Почти тринадцать.

– А что ты тут делаешь? Ты что, в школу не ходишь?

– Я тут волонтёр. Это мне по моей школьной программе положено.

– В смысле? – нахмурилась девчонка.

– В нашей школе волонтёрство приветствуется, и даже засчитывается по некоторым предметам. Можно посуду на кухне мыть, а можно в больнице делом заниматься.

– Фу, глупость. Никогда в жизни не стала бы мыть посуду.

– Наверное, поэтому ты учишься в обычной школе, а я – в Санта-Магдалена ди Маре.

– Я учусь в очень дорогой школе! – сообщила Джиневра.

– Понимаю, – кивнула Анна. – А я в такой, куда до фига сложно попасть. Я вот свою школу окончу, помимо аттестата, с начальным медицинским образованием. А ты?

– А мне зачем такое образование? Я работать не собираюсь!

– Мало ли, в жизни пригодится. Всякое бывает.

– Нет, у меня не бывает, – Джиневра хотела ещё что-нибудь сказать, но они пришли, и Анна открыла дверь палаты.

Доменика решила, что пусть это неземное чудо поживет в отдельной палате. И правильно. Джиневра оглядела две кровати, тумбочки, стол, дверь в ванную, скривилась и села на стул.

– А чем ты кроме школы занимаешься? – продолжала расспросы Анна.

– Ну… – задумалась Джиневра. – Кино смотрю. Гулять хожу, мы с подружками ходим в кафе. Ещё ходим с бабушкой или тётей Анджелиной в магазины и там я примеряю разную красивую одежду, или они примеряют, а я смотрю, подходит или нет. И если подходит, мы покупаем. Я думаю, что за эту уродскую больницу папа будет должен мне очень много денег, – мстительно сказала она.

– Это почему? – удивилась Анна.

– А чего он меня сюда притащил? Не мог найти нормального врача, который бы к нам домой пришёл? – Джиневра опять начала заводиться.

– Если ты не в курсе, Доменика – очень крутой врач. Хоть у кого спроси, кто в теме разбирается, – сказала Анна медленно.

Вот ведь дура! Будет ещё вопить – придётся наплевать на запрет и прикусить ей язык, нечего!

– Я её боюсь! Она с виду добренькая такая, а как глянет – так я ни звука проговорить не могу!

Ага, значит, Доменика сама не стесняется! И правильно, нечего эту поганку слушать!

– Она очень добрая и очень хорошая. Если ты будешь меньше капризничать и присмотришься к ней – она тебе понравится.

– Я? Капризничаю? – видимо, дурище и не приходило в голову, как она выглядит со стороны.

– А что ты делаешь? Именно что капризничаешь, – пожала плечами Анна. – И как твой отец тебя на месте не прибил, я вообще не поняла.

– Пусть только попробует, – фыркнула Джиневра.

– Мне кажется, он и не подумает об этом, а зря, – правда, её бы Приме на выволочку ну хоть на пять минут, та бы сразу ей мозги вывихнутые на место поставила! – Скажи, и как ты будешь у него деньги просить? Ты отвёз меня в больницу, дай мне за это денег?

– Вот ещё, я у бабушки буду просить. Так просить, что ей будет легче дать, чем не дать. А она уже потом с отцом разберётся, я её знаю! Он на самом деле не особо спрашивает, что именно мне купили, она ему говорит, сколько надо, он столько и даёт. Вот и пусть даёт побольше!

Дверь отворилась, вошла госпожа Маттеи, медсестра, с парочкой шприцов.

– Анна, здравствуй. Джиневра, доктор Фаэнца назначила тебе уколы, сейчас я их поставлю, – госпожа Маттеи, конечно, старая и опытная, но кто знает эту выдергу?

Выдерга испугалась.

– Вот прямо сейчас? Уколы?

– Да. Тебе придётся расстегнуть и спустить джинсы.

– Нет! Это невозможно! – кажется, сейчас начнётся крик.

Анна взяла Джиневру за руку, сосредоточилась и попыталась успокоить.

– Сейчас. Быстро. Расслабься, и будет не так больно, поняла?

– Вот и всё, девочки мои. Спасибо, Анна, ты молодец, как всегда, я скажу доктору Фаэнце, – госпожа Маттеи быстро управилась и вышла.

Джиневра натянула штаны, села на кровать и заревела.

– Эй, ты чего? Тебе что, уколов раньше не ставили? – догадалась Анна.

– Нет, – помотала головой та.

Вот ведь! Анна села рядом, обняла её за плечи и изо всех сил транслировала спокойствие.

– Понимаешь, пневмонию лечат антибиотиками. Внутримышечно. Иначе никак. А сто лет назад от неё вообще умирали, представляешь? Тебя просто продуло где-нибудь в лёгком платьице, а потом хрясь – и всё, церковь, свечи, заупокойные молитвы. Тебе оно надо? Тебе жить надоело?

– Неееет, – всхлипывала Джиневра, а плач спровоцировал приступ кашля.

– Вот поэтому выдохни и расслабься. А папе своему спасибо скажи, когда придёт, если он захочет тебя видеть, конечно, после того, что ты утром устроила. Мой бы точно испугался и сбежал, я один раз заболела, когда к нему в гости ездила, так он чуть с ума не сошёл, вызвонил всех моих родственников, мама была капец как занята, и бабушке пришлось всё бросать и лететь через полмира, чтобы успокоить всех и забрать меня домой, – рассмеялась Анна. – Так что твой-то вообще крут.

– А где твой папа? – девочка сморгнула и уставилась на Анну.

– В Нью-Йорке. И живьём я его видела, наверное, раз десять за свою жизнь.

– И… тебе нормально?

– Да я привыкла.

– А ты с кем живешь? С мамой?

– Ага, три раза. В школе я живу. С пяти лет. А с мамой или с бабушкой или ещё с кем-нибудь встретиться – это раз в месяц по особому случаю. Или на каникулах. На самом деле из родни я чаще всего вижусь здесь в больнице с Доменикой и в школе с её бабушкой – это наша директриса.

– Так ты с ней родня? Ну, с врачихой этой?

– Она тебе не врачиха, а доктор Фаэнца. Да, а мне она кузина. Или тётка. Не знаю, сложно сказать. Родственница, в общем. Но пока я здесь работаю – всё одно доктор Фаэнца. Может раз за день обнимемся, а может и нет, она обычно до фига занятая.

У девчонки зазвонил телефон. Бабушка. Но разговор был какой-то короткий, видимо, та тоже не очень-то любит истерики слушать.

– Бабушка приедет, но после трёх, – вздохнула Джиневра.

– Ничего, это уже скоро. Так, пошли-ка обедать. Здесь, конечно, особых изысков не подают, но кормят нормально.

За обедом Джиневра даже почти не выпендривалась. Пофыркала немного, но съела и суп, и тушеные овощи. Чёрт, ей же ещё и диету назначили, она же будет возникать, что ей нужны чипсы и разносолы!

– Скажи, а можно посмотреть, где здесь что? – спросила она после обеда.

– Можно, но не заблудись. Помнишь, как к тебе в палату обратно идти?

– Помню. А ты куда?

– А я сейчас на лекцию пойду.

– На какую лекцию? – вытаращила глаза, прямо слово первый раз слышит, вот дичь-то!

– Для студентов. Студенты изучают хирургию, им сейчас профессор будет рассказывать об операции, а завтра он будет планово делать такую операцию, а они будут смотреть. Мне тоже нужно ходить на лекции, если я хочу когда-нибудь чему-нибудь научиться.

– И ты что, тоже пойдешь на операцию? – Джиневра даже остановилась.

– Увы, – Анна вздохнула. – У меня завтра уроки, меня не отпустят. Я-то бы с удовольствием. Завтра у меня зоология, это скучно, анатомия интереснее, геометрию я вообще не люблю, литература – ещё куда не шло, рукоделие – ну, так и быть, там хоть поболтать можно, два часа языков тоже ничего так, танцы я наоборот люблю, а к сольфеджио ещё приготовиться надо.

– А что такое сольфеджио? – девчонка продолжала таращить глаза.

– Теория музыки. Аккорды, интервалы, гаммы – из чего состоит музыкальная фраза, например – в песне.

– И зачем тебе это?

– А тебя что, не учат музыке? – в свою очередь сделала большие глаза Анна.

– Нет, – передернула плечами девчонка. – Это сколько у тебя уроков?

– В часах? Десять, кажется. Фигня, бывает больше. Так, мне уже надо бежать.

– А с тобой можно? – пробормотала Джиневра.

– Только если будешь сидеть тихо. Надоест слушать – вон по тому коридору и направо.

У Анны случалось такое, что подопечные дети слонялись по больнице следом за ней, в том числе и на лекции. Она привыкла и не возражала, только шикала на них, чтобы не болтали.

Возле аудитории стояли старшие девчонки из Санта-Магдалена – Виктория, Тереза и Сабрина. Ага, парней-студентов ждут!

– Анна идёт, – увидела её Виктория, она из них самая старшая и самая умная. – Кто это с тобой?

– Это Джиневра, её сегодня только положили, я её адаптирую.

– А, как всегда, – хмыкнула Сабрина. – Ну иди, адаптируй.

– Это которая в кабинете у Фаэнцы утром орала, что ли? Так вроде не младенец, большая уже девочка, – Тереза опять думает, что её никто не слышит, когда только запомнит, что нельзя обсуждать пациентов посреди больничного коридора!

Надо уже нажаловаться на неё Доменике. Некрасиво, конечно, но она выпускница, ей скоро в университет и работать, пусть учится!

– Так, пошли быстро, пока хорошее место не заняли, – Анна взяла Джиневру за руку и быстро завела в аудиторию.

Они сели в самом последнем ряду, с краю, чтобы оттуда можно было легко выскользнуть. Через пару минут внутрь потянулись студенты. Анна улыбалась, подмигивала и здоровалась. Профессор наличию Анны на лекциях всегда изумлялся, но говорил, что это семейное, и ничего тут не поделаешь, пусть сидит.

Лекция была про грыжи и их удаление, это было интересно, и Анна очень сожалела, что никак не попадает на операцию наутро. Конечно же, Джиневра соскучилась через четверть часа и тихо исчезла – слава богу, хватило ума не шуметь. Но когда лекция окончилась, Анна подумала, что нужно ведь пойти и проведать – кто знает, вдруг она там опять орёт на всё отделение?

24. Неожиданные неприятности и борьба с ними

* 59 *

В палате было тихо, оттуда доносился разговор. Анна прислушалась, потом отстроила слух и прислушалась ещё раз. Ага, к принцессе пришла бабушка. И бабушка принцессу строит – надо же! А принцесса-то не такого ждала, думала, её домой увезут, а бабушка-то с головой, оказывается. Как там её зовут, Полина же говорила? Точно, Анна-Лючия, герцогиня Савелли.

Анна постучалась и вошла. Джиневра размазывала слёзы по лицу и кашляла, бабушка возвышалась над ней нерушимой скалой – невысокая, стройная, коротко стриженая, одетая в стильный брючный костюм.

– Добрый день, госпожа герцогиня, – Анна вежливо поклонилась даме.

– Добрый день, – герцогиня озадаченно посмотрела на неё. – А кто это у нас тут? Не слишком ли вы молоды для медсестры?

– Меня зовут Анна, я не медсестра, я волонтёр. Доктор Фаэнца поручила мне помочь Джиневре с адаптацией.

– Надо же! И сколько тебе лет? – видимо, госпожа герцогиня считает, что дети должны до двадцати лет дома без дела болтаться, вот и удивляется!

– Почти тринадцать, – улыбнулась Анна, включив обаяние.

– Почему же ты не в школе, а здесь?

– Все ученицы нашей школы занимаются какой-нибудь общественной работой, так положено. Я считаю, что волонтёрство в больнице – не худший вариант. Два дня в неделю я изучаю уход за больными здесь, а остальные четыре – у меня уроки в школе.

– Невероятно. Но полезно, наверное – без куска хлеба не останешься, – дама смотрела сочувственно.

– Да, мне нравится. Джиневра, если у тебя всё в порядке – я схожу к доктору Фаэнце.

– Нет, у меня не всё в порядке. У меня куда-то пропал телефон, – заявила девчонка.

– А он у тебя был с собой? – нахмурилась Анна, она не помнила ничего о телефоне Джиневры – был он вообще или нет.

Хотя, вроде был – ей же бабушка перед обедом звонила.

– Конечно, был! И я положила его вот сюда, на стол! Это не ты его взяла? – и смотрит прямо на неё, ни фига ж себе!

– А зачем мне твой телефон? У меня свой есть, – бывало, конечно, что дети теряли ценные вещи, но потом всё обязательно находилось. – Ты поискала под кроватью, в тумбочке, в шкафу?

– Конечно! И нигде нет! – заявила Джиневра.

– А если хорошо поискать? Давай вместе поищем? – Анна изо всех сил старалась быть вежливой, но это было всё труднее и труднее.

– Да знаю я, что его здесь нет! И это ты его взяла!

Она что ли серьёзно? Вот поганка!

– Джиневра, почему ты думаешь, что девочка взяла твой телефон? – нахмурилась поганкина бабушка.

– Потому, что даже если у неё и есть свой, то он же какой-нибудь плохонький! А у меня новый и красивый!

– Почему это у меня телефон плохонький? – не поняла Анна.

– А откуда у тебя хороший, если ты даже вместо школы в больнице детям сопли вытираешь? – заявила подопечная.

Что же, значит, ей больше соплей не вытираем. Хрен ей, а не помощь и сочувствие.

Тем временем поганкина бабушка решительным шагом пересекла палату и выглянула в коридор со словами:

– Нельзя ли пригласить доктора Фаэнцу?

Но доктор Фаэнца пришла сама, долго жить будет, как мама говорит.

– Добрый день, госпожа Савелли. Мы ведь встречались, так?

– Добрый день, доктор, – дама улыбнулась с важным видом, но у Примы такой вид получается убедительнее. – Вы ведь родственница Полины Винченти? И ваша матушка тоже врач?

– Верно, – улыбнулась Доменика. – Анна, всё в порядке?

– Нет. Она говорит, что я взяла её телефон. Ну подумай, зачем мне её дурацкий телефон? – всё настроение испортила, маленькая дрянь!

– Джиневра, что за история с телефоном? – Доменика, если хотела, могла быть очень строгой.

– Доктор, а почему вы уверены, что ваша девочка не при чём? – нахмурилась поганкина бабушка.

– А зачем Анне ещё один телефон, да ещё и так странно полученный? Я понимаю, если бы вы обвинили кого-то из персонала, там встречаются не очень обеспеченные люди. Но, уверяю вас, у Анны гаджетов хватает. Джиневра, тебе придётся рассказать всё, как есть, – и впилась в поганку взглядом.

Если не знать, какие силы подвластны кроткой и серьёзной Доменике Фаэнце, то и предположить невозможно, что она сейчас гадкой девчонке мозги наизнанку выворачивает.

– Ну… я подумала…

– Что именно ты подумала? – ух ты, даже металл в голосе появился!

Вот так и понимаешь, что милейшая Терция – внучка грозной Примы.

– Я подумала, что если у меня здесь что-то украдут, то бабушка заберёт меня домой, – пробормотала Джиневра. – И я ещё подумала, что она, – кивок в сторону Анны, – очень подходит для того, чтобы на неё всё свалить. Кроме неё и медсестры сюда никто не заходил, вот я и сказала.

– А где телефон? – продолжала спрашивать Доменика.

– Я его уронила в туалете на пол, он разбился. И тогда я его в окно выкинула… – девчонка шептала всё тише и тише. – Он там и лежит, наверное.

– Джиневра, – бабушка посмотрела на поганку как-то странно, – ты хочешь сказать, что сама испортила и выбросила телефон, а потом обвинила во всём вот эту девочку?

– Ну да! – заявила та. – Я уже не знала, как мне отсюда выбраться домой! Я подумала, что ты-то должна меня понять!

– Нет, не должна. Я не понимаю, почему ты вздумала опозорить меня перед доктором, и всей её семьёй! Скажите, доктор, а кто родители вашей девочки?

– Анна – внучка известной вам Полины. Возможно, вы знаете Лианну, её мать.

– Что? Она ещё и ваша родственница? Конечно же, я знаю Лианну Леджини, – госпожа герцогиня уже просто где стояла, там и села. – Джиневра, ты опозорила меня перед очень уважаемым в городе семейством! Я уже не говорю о том, как ты опозорилась сама! Тебя без разговоров взяли в больницу и стали лечить, и чем ты платишь этим достойным людям? Я ещё позже поговорю с тобой, будь уверена!

– Я просто хотела домой, вот и все! – похоже, девочка ещё не поняла, насколько сильно она разочаровала свою бабушку.

– Я не желаю слышать это слово – «домой», поняла? До тех пор, пока его не произнесёт доктор Фаэнца!

– Но бабушка!

– Закрой рот, – сказала бабушка таким тоном, что Джиневра, наконец-то, вняла и заткнулась. – Доктор, я приношу вам свои извинения за поведение моей внучки. Анна, и тебе я тоже приношу извинения. Скажите, доктор, вы не выгоните её?

– Сегодня – нет. Я обещала монсеньору, что мы вылечим Джиневру, – пожала плечами Доменика. – Надеюсь, ничего подобного не повторится.

– Я тоже надеюсь, – госпожа Савелли злобно сверкнула глазами на девчонку.

– Вот и отлично. Джиневра, сейчас мы с тобой пойдём делать узи брюшной полости, это не больно, пугаться не нужно. Госпожа Савелли, вы дождётесь результатов?

– Я бы пошла с вами, если можно, – кротко сказала бабушка Джиневры.

– Хорошо, идёмте, подождёте в коридоре. Анна, школа собирается обратно. Твои вещи у меня в кабинете?

– Да, – точно, уже почти четыре часа.

Уходить из больницы всегда не хочется. Но ничего не поделаешь. К тому же, видеть ещё раз эту дурацкую дочку монсеньора…

– Возьми ключи, потом оставишь на посту. Госпожа Савелли, ступайте с Джиневрой по коридору, потом свернёте налево и увидите кабинет ультразвуковой диагностики, подождёте меня там, – Доменика дождалась, пока вредоносное семейство отошло подальше, и улыбнулась: – Ну как? Пережила?

– Ничего, – сглотнула Анна. – Бедная ты, тебе её ещё лечить!

– Мне ей ещё гастроскопию завтра делать, – усмехнулась Доменика. – А кто у нас бедный, так это Эла. Не дай Господь моему неизвестному пока мужчине таких детей!

– Ах ты …! – про Элу-то Анна и не подумала.

– Сколько раз я просила тебя не сквернословить в больнице? – поинтересовалась Доменика.

– Миллион. Но я пожалела Элу, это меня оправдывает.

– Вот что я тебе скажу, краса: я всё понимаю, но на эту амбразуру мне кинуть некого. А лечить придётся – сама понимаешь, дело уже почти семейное. Будешь при барышне, пока не выпишется. В те дни, когда ты у меня, конечно. Держи, уговаривай. Вроде, у тебя неплохо получается.

– Ага, неплохо. А если она опять какую-нибудь свою приблуду в окошко выкинет, а меня в воровстве обвинит? – возразила Анна. – Телефон у меня, значит, плохонький. Да она его не видела, дура!

Полтора месяца назад супер-дед Валентин, несмотря на протесты некоторой части семейства, отдал Анне свой свежекупленный навороченный агрегат, потому что тот оказался ему чем-то там неудобен. Он с трудом умещался в руке новой хозяйки, и вызывал у всех одноклассниц благоговейный трепет.

– Дура-то дура, конечно, но работать приходится в том числе и с невоспитанными дурами, – пожала плечами Доменика. – Справишься – закрою тебе семестр, не глядя.

– Правда? – возликовала Анна.

Семестр на полтора месяца раньше срока – это же круто-круто-круто!

– Ну да, будешь ходить только на лекции, и ещё куда захочешь. И на пару операций пущу.

Анна бросилась Доменике на шею.

– Да я что хочешь, тебе сделаю! Я и так сделаю, конечно, – рассмеялась она, – но теперь – особенно.

25. Родственники окружают

* 60 *

Вечером Элоиза вернулась от косметолога и позвонила Себастьену. С того момента, как они расстались ранним утром, он нигде никак не проявлялся.

– Вы дома? – он как будто только и ждал её звонка. – Ужинаем?

– Да, с удовольствием, – она улыбнулась, хоть он её и не видел.

– Тогда я к вам вот прямо сейчас.

Он появился с двумя сотрудниками, каждый из которых нёс что-то полезное. Октавио держал в руках бутылку вина и бокалы, Антонио – корзину с едой и кувшин с водой. Мгновенно столик в гостиной оказался накрытым.

– Как ваша девочка, Себастьен?

– В хороших руках, – улыбнулся он.

– Это точно, у Доменики руки очень хорошие, – согласилась Элоиза. – Но что с ней случилось?

– Пневмония, аллергия и гастрит, – ответил он. – Повторяю как заклинание, объясняю всем сочувствующим.

– В сумме, наверное, выглядит устрашающе. Доменика положила её в стационар?

– О да. У Джиневры было своё мнение по этому поводу, но мы не приняли его в расчет.

– Наверное, она никогда не лежала в больнице?

– Ни разу, – подтвердил он.

– Боялась до ужаса, скорее всего.

Он задумался.

– Вы так думаете, потому что сами недавно были в больнице? Но Джиневру не собираются оперировать.

– Ну и что? Если она болела только дома с… с кем, кстати? с бабушкой?

– Точно, с бабушкой.

– В общем, ей несладко. Я давно знаю, чего ждать от больницы вообще и от операционной в частности, и то помните же, что со мной было недавно. А ваша девочка, говорите, впервые, она вообще, наверное, потеряла все опоры в жизни. Нужно навещать её почаще. Кто там у неё ещё есть? Брат? Тётка?

– Да. Спасибо за мысль, мне она просто не приходила в голову. Меня-то в детстве не спрашивали, хочу я в больницу или нет, если было нужно – вели и делали там со мной всё, что было положено для лечения. Если честно, Джиневра кричала и скандалила так, что мне хотелось провалиться в преисподнюю прямо на месте. Наверное, по всей больнице слышно было. Ваша кузина – ангел и фея, она всё это спокойно вытерпела.

– Доменика такая, да, – улыбнулась Элоиза.

Сама бы она ни за что не стала работать с детьми.

– Кстати, о феях. В больнице я встретил вашу юную племянницу.

– Анну? Да, у неё там практика.

– Я, честно говоря, удивился – в таком юном возрасте, и такие серьёзные дела.

– Нормально, я в свое время точно так же практиковалась у средней Доменики, и примерно с такого же возраста, – улыбнулась Элоиза. – в итоге к окончанию школы я довольно много знала и умела.

– Невероятно. Скажите, как вы девочку так воспитали? Я не имею в виду – лично вы, но вообще вся ваша семья? Почему она не в кафе и не в магазинах и не в интернете, а в больнице? Не орет и не ругается? Не врёт? Слушает взрослых, способна с ними внятно поговорить?

Элоиза усмехнулась.

– Вы хотите знать – как? Очень жестко, на самом деле. В пять лет Анна пошла в подготовительный класс Санта-Магдалена, это значит – уехала из дома. Встречи с родными – хорошо, если раз в месяц.

– И даже позвонить нельзя? – удивился Себастьен.

– Можно. Но если девочка будет часами названивать и ныть – у неё попросту заберут телефон и подкинут уроков. Чтобы было меньше свободного времени. И дальше – суровая дисциплина. Настоятельница-директриса – царица и богиня. Кроме общеобразовательной программы – много часов общественных работ. Уборка, стирка, готовка еды, уход за огородом, садом, животными. И каждый год необходимо брать определённое количество дополнительных предметов, это может быть музыка, танцы, спорт, искусство, ручное творчество, дополнительные иностранные языки, да почти что угодно, на самом деле. В итоге времени остаётся только на то, чтобы сделать уроки. И немного поспать. Девочке некогда смотреть кино и ходить по магазинам, некогда сидеть в интернете, некогда даже лишний раз поболтать с подружками. И это мы говорим о просто девочке, кстати. Анна – из нашей семьи, у неё способности. Немалые. К моменту окончания школы она должна уметь ими пользоваться без вреда для себя и для окружающих. Поэтому у неё – дополнительные предметы и дополнительные экзамены. Честно, это огромная нагрузка. С одной стороны, хорошо, ты пробуешь много разного в детстве и юности, а потом тебе проще определиться с тем, чего ты хочешь в жизни. С другой стороны – время от времени хочется всё бросить и всех послать, не выбирая выражений.

– И у вас было так же? – изумился он.

– Да, но мне было немного проще в том плане, что я параллельно училась в обычной школе в Париже. Дядя Шатийон решил, что негоже воспитывать меня в традиционной изоляции, и они с Полиной пришли к компромиссу – я учусь разом здесь и там. Или по полгода, или по два месяца.

– Но это же двойная нагрузка? – он всё ещё изумлялся.

– И переключение мозгов, – рассмеялась она. – Линни тоже часть времени училась в другой школе. Анне тяжелее, чем нам – она безвылазно в Санта-Магдалена. Поэтому больница для неё и отдых, и развлечение, и польза.

– Может быть, мне отдать Джиневру в эту вашу школу? – нахмурился он.

– Теоретически можно, а практически ей будет очень тяжело. Не уверена, что результат оправдает затраты.

– Ладно, пусть её сначала вылечат. Донна Доменика сказала – десять дней.

– Наверное, так и есть, Доменика зря не говорит.

– Кстати, о ваших родственниках. Вы даже не догадаетесь, кто мне звонил сегодня и зачем, – он взял её за руку и улыбнулся.

– Нет. И гадать не буду, сами рассказывайте.

– Мне звонила ваша тётушка Полина.

– Интересно, – правда, что это она?

– Она сказала, что желает видеть меня на своём юбилее в будущие выходные, – он смотрел на неё и улыбался. – Она прямо сказала, что не надеется на вас, и приглашает меня лично.

Вообще-то да, Полина говорила, что будет рада видеть её не одну, но… она по привычке спустила всё на тормозах.

– Хорошо, монсеньор, так тому и быть. Пойдем к Полине вместе.

– Госпожа де Шатийон, я очень рад. Скажите, мы сможем придумать совместный подарок? Что любит донна Полина?

– Полина любит очень много разного, придумать подарок для неё – совсем не проблема.

– Отлично. А сейчас оставим родственников в покое и вспомним, что мы тоже есть друг у друга.

* 61 *

В среду утром Элоиза позвонила ещё одной родственнице – Доменике Приме. Нужно было вернуть книгу и вообще побеседовать. К счастью, Доменика оказалась свободна вечером, и после работы Элоиза поехала в Санта-Магдалена.

Доменика была рада её видеть.

– Ну как, восстановилась? Выглядишь значительно лучше. Вернулась на работу?

– Да, вернулась в город, на работу и даже на танцы.

– И как переносишь нагрузку?

– Пока плохо. Но если не нагружать себя, я же так и не восстановлюсь никогда. Доменика сказала – можно.

– Понемногу можно, конечно. Постепенно усложняя. Но к делу: осилила книгу?

– Да. Мне понравилось. Я даже кое-что для себя выписала, чтобы обдумать.

– Метод пробовала? – это не был экзамен, Доменике было интересно, как исследователю.

– Да, я не сразу, но поняла. Или мне кажется, что поняла. Нужно опробовать против агрессии.

– Уже хорошо, что поняла. У меня в своё время получилось, но сильно не сразу. А моей дочери я такого даже и не предлагала никогда, она слишком конкретна и в такие дебри не лезет. Ты права, опробовать нужно, только ещё не сегодня.

– Почему?

– Так слишком мало времени прошло после операции, неужели не ясно? Хотя бы шесть недель, а лучше – восемь. Если отработаешь эту защиту – она будет потом ставиться всё равно что сама, но отработать нужно на здоровом теле. Я думаю – через месяц.

– Как скажешь, – кивнула Элоиза.

Она сейчас совсем не чувствовала себя в силах противостоять какой бы то ни было агрессии. Доменика права.

– А пока вот я тебе ещё приготовила чтение, – родственница достала из ящика стола две тонкие книжицы, одну большого формата, вторую – обычную. – Эти уже не такие старые, но тоже любопытные. Почитай пока. А через месяц приедешь и поговорим.

* 62*

Анна позвонила вечером в четверг.

– Эла, привет. Слушай, у меня к тебе сложный вопрос.

– Давай свой сложный вопрос, – рассмеялась Элоиза.

– Ну тут у Доменики в клинике дочка монсеньора, ты же должна это знать.

– Знаю, точно. И как она тебе?

Анна вздохнула.

– Если честно – девочка-кошмар. Нет, я понимаю, что она первый раз в больнице, всего боится и всё такое, но она уже извела всех, весь персонал, понимаешь? Я сейчас звонила медсестре Лилле, мы с ней болтаем иногда, она говорит – ей сегодня с третьей попытки днём укол поставили! Доменика её немного придерживает и иногда строит, но она же не всегда с ней, и даже я не всегда с ней! Она всё время ноет, плачет, орёт, врёт, скандалит, ей укол невозможно поставить, она так зажимается, что иголка из мышцы вылетает, представляешь? А ей ещё всю следующую неделю там быть! Ладно, это вроде как моя проблема.

– Но ты хотела о чём-то спросить?

– Да. Скажи, где её мама? Я видела бабушку и монсеньора. Она говорит, кроме них, про брата и тётю. И больше ни про кого. Её мама бросила монсеньора и живёт отдельно? А я не хочу случайно ляпнуть что-нибудь не то, я завтра опять с ней целый день.

– Знаешь, у неё нет матери, она умерла много лет назад.

– Ой, – Анна ощутимо расстроилась. – А что с ней случилось?

– Я знаю подробности, но не могу их рассказать. Но определённо это была болезнь.

– Оу!

– Тихо, тихо. Девочка стала проблемной не только потому, что баловали.

– Да я понимаю, что ей тоже плохо, но и с ней реально тяжело.

– А что говорит Доменика?

– Что её нужно лечить. Ну… мы с ней договорились… в общем, ей ныть я не могу. Могу только тебе, – рассмеялась Анна.

– Хорошо, ной, – рассмеялась Элоиза в ответ. – Скажи, ты всё успеваешь?

– Пока да. Конечно, впереди конец семестра и учебного года вообще, и если вдруг что – я же тебе позвоню, ладно? Ну и у Полины мы увидимся?

– Звони, конечно. И у Полины увидимся, обязательно.