Текст книги "3d, или Дела семейные (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

37. Джиневра отправляется домой

* 94 *

Наутро Анна по приезду в больницу переоделась в кабинете Доменики, достала и расположила поверх форменной куртки обретенную вчера подвеску.

– Какая красота, неужели подарок? – спросила Доменика.

– Именно, – подтвердила Анна.

– Здорово! Сегодня, как я понимаю, тебя ждет еще некоторое количество подарков. Иди, Джиневра о тебе уже спрашивала. Сегодня я выписываю её, но после обеда. Пока она в твоём распоряжении, помоги ей собраться, – улыбнулась кузина.

Джиневра мрачно копалась в планшете.

– О, привет. Это правда, что меня сегодня наконец-то выпишут домой? – спросила она.

– Да, Доменика сказала, что после обеда, – подтвердила Анна. – Нужно собирать вещи. Ничего ты их тут наплодила за две недели!

– А, ну тогда ладно, а то я подумала, что она опять мне голову морочит. То говорила – десять дней, потом – еще на три, и вот теперь я уже не верю! – с надрывом сообщила страдалица.

– Да ладно ты, с тебя хоть пятна все сошли, ты теперь как нормальный человек, а не как девочка в крапинку!

– Да, Марио говорил, что я паршивая дура, – обиженно сказала Джиневра.

– Это твой брат?

– Да. Сам дурак.

– А сколько ему лет?

– Пятнадцать.

– А у тебя есть его фотка?

– А тебе зачем фотка этого придурка? – Джиневра недоуменно воззрилась на Анну.

– Да просто посмотреть хочу. Бабушку твою я видела, отца видела, тётю видела, а брата – не видела. Он к тебе ни разу не приходил?

– Приходил как-то раз, – буркнула Джиневра. – Тебя не было. Нет у меня его фотки, мне она незачем, и так его дома опять буду видеть каждый день!

Вот ведь дурища!

– Да ну, мне кажется, что когда у тебя есть старший брат – это круто.

– Чего крутого-то? – не поняла дурища.

– Ну как, у него есть друзья, можно среди них выбрать себе мальчика и повстречаться с ним некоторое время. И вообще, мои старшие кузены меня всегда опекают. Они все ещё неплохо танцуют, и на семейных сборищах с ними не скучно.

– Правда что ли? – о таком моменте дурища не думала, ясное дело. – Нет, у моего брата и друзья дурацкие, как он сам, бабушка их даже на порог дома не пускает, – сообщила она.

Нда, раз бабушка на порог не пускает – то всё, конец света.

– А бабушка за тобой приедет? Или только отец?

– Да я отца уже три дня не видела!

– У него работа, так-то он может вообще быть в отъезде, – пожала плечами Анна.

– И работа у него дурацкая. Нам она вот ну вообще не нужна низачем. Жил бы дома, как все люди, а то живёт где-то на работе и думает, что так и надо!

– Знаешь, я однажды гостила там, где он работает, – подумав, сказала Анна. – Это огромный роскошный дворец. Мне устраивали экскурсию, и знаешь, там столько всего, что вот, например, у моей родни столько нет, а они не последние люди в этом мире.

– А ты там как оказалась? – из всего сказанного она услышала только это!

– А у меня там тётушка работает, она помогала мне с домашним заданием по искусствоведению в прошлом году. То есть не она сама, а отец Варфоломей, он классный, если бы наша Дохлая Устрица знала столько, сколько знает он, то я полюбила бы этот предмет!

Госпожа Маттеи зашла со шприцом в руке.

– Здравствуй, Анна, говорят, у тебя день рождения? Поздравляю, девочка, так держать! Ты молодец! Джиневра, у нас с тобой последний укол, готовься.

Джиневра скуксилась, но позволила поставить укол. Анна была добрая и мимоходом сняла ей все болевые ощущения.

– О, сегодня совсем не больно, – удивилась Джиневра.

– Бывает, – пожала плечами Анна.

– А у тебя правда был день рождения?

– Да, вчера.

– И что тебе подарили? Вот эту цепочку? Ух ты, бриллианты! А что ещё?

– А вот, жемчужные серьги, и к ним ещё есть бусы, – Анна машинально предъявила требуемое, она надела подарки с утра для того, чтобы сверкать в них вечером.

Что, это ещё и бриллианты? Ну ни хрена же себе монсеньор! Она сама на глаз определить не умела, поэтому даже и не подумала. Интересно, а что он доченьке дарит?

– А что тебе дарят на день рождения? – спросила она у Джиневры.

– В последний раз дарили новый телефон, которого уже нет, сережки, колечко, три платья, сумку, ещё мы с бабушкой и Анджелиной ходили в ресторан, ещё по мелочи всякое. А тебе что ещё? Новый телефон?

– Нет, новую гитару, – хмыкнула Анна. – Классную флейту подарили на Рождество, а гитару – вчера. Нет, у меня была, но самая простая и раздолбанная, на ней матушка в юности играла, а я хотела свою и крутую.

– А тебе зачем? – вытаращилась девчонка.

– Как зачем? Играть, – на самом деле, подарок ещё вчера был облизан и опробован после уроков на посиделках в Санта-Магдалена, затем снова упакован в чехол и приехал вместе с ней в город, чтобы вечером играть у бабушки.

– Ты ещё и играешь на гитаре? А для чего это надо?

– Да круто это, – пожала плечами Анна.

Ну как тут объяснить? Никак.

За разговорами и сборами вещей очень быстро настало время обеда, а после обеда Доменика позвала их обеих к себе.

– Джиневра, ты собралась?

– Да, – буркнула та. – Вы не знаете, когда за мной приедут?

– Полагаю, уже скоро. Ты всё поняла про свою диету?

– Вы же сказали, что я вылечусь и мне можно будет есть всё! – возмутилась Джиневра.

– Если хочешь снова покрыться пятнами и чесаться, то, безусловно, можешь есть всё, что этому поспособствует, – хмыкнула Доменика. – ну и помни, каково было лечение – мне показалось, что не есть в течение какого-то времени жирное и острое проще, чем терпеть уколы и глотать трубки.

– Это точно, – вздохнула Джиневра.

В дверь постучались, а потом она распахнулась, и зашёл монсеньор. Но что у него с рукой? Почему она на перевязи и из неё торчат спицы?

– Добрый день, дамы, – но улыбается он, как обычно.

– Монсеньор, что с вами? – обеспокоилась Доменика.

– Издержки работы плюс моя некоторая неосторожность, – улыбнулся он. – Джиневра, ты готова ехать домой? Анна, примите ещё раз мои поздравления с днём рождения, – она заметила, когда он увидел подвеску – у него прямо глаза заискрились.

– Спасибо, монсеньор, – благовоспитанно ответила она. – Мы собрали вещи Джиневры, вы можете увозить её прямо сейчас.

Доменика подошла и коснулась гипса.

– Открытый перелом? – нахмурилась она. – Но отлично собран, так? Кто вас лечит?

– Мой врач и ваша кузина, – ответил монсеньор.

О, Эла тоже руку приложила, прикольно.

– Тогда, я полагаю, вас ждет быстрое и безоблачное выздоровление, – улыбнулась Доменика.

– Хотелось бы, конечно. Джиневра, тебе нужна помощь с вещами?

– А ты много поможешь, с такой-то рукой? – хмыкнула дрянь-девчонка.

– Не поверишь, у меня есть специальные люди для таких случаев. Анна, вы не могли бы спуститься вниз, там есть Карло Каэтани, это мой в том числе водитель, и он бы помог вам донести до машины вещи?

– Я знаю его, нас Эла знакомила, – Анна вспомнила – да, был такой, всё считал, что она дочка Элы. – Джиневра, пошли. Попрощайся с доктором.

– До свидания, доктор Фаэнца, – произнесла Джиневра.

Надо же, умеет! Хотя могла бы ещё и спасибо сказать.

– Скажи, а тебе не пришло в голову посочувствовать отцу? – поинтересовалась Анна за дверью. – Он же, того, болеет. И это покруче, чем твои уколы, я однажды руку ломала и знаю, что это такое.

– Ну а зачем он её себе сломал? Его ведь никто не просил это делать? – удивилась Джиневра.

– Да работа у него такая, глупая ты! – взорвалась Анна.

– Какая – такая? – удивилась кошмарная девочка.

– Опасная, – бросила Анна. – Тебе каково было болеть? Сильно понравилось? И ты ещё удивляешься, почему он с вами не живёт? Да нафига ему с вами жить, если вы его не любите?

– Как это не любим? – продолжала удивляться Джиневра.

Ясен пень, ей даже в голову ничего подобного не приходило!

– Элементарно. Он в гипсе приходит, а ты спрашиваешь, много ли он тебе поможет с такой рукой!

– А надо было как-то по-другому сказать? – она даже остановилась.

– Ты хоть посочувствуй ему немного, когда он придет, хорошо? А то приходится чужим людям за тебя это делать!

– Правда? Ладно, я попробую… – похоже, для неё это и вправду оказалось откровением.

Далее они спустись вниз, встретили там дона Карло, с его помощью упаковали в машину вещи и Джиневру, а потом Анна отправилась за монсеньором.

– Монсеньор, всё сделали. Джиневра в машине, её вещи тоже.

– Отлично. Анна, я вам очень благодарен за всё то, что вы сделали для моей дочери. Вы терпели её ужасный характер и невоспитанность, и в самом деле облегчили для всех её пребывание в больнице. Если я могу что-то сделать для вас – скажите.

О! Вот оно!

– Можете, – ответила Анна.

А от собственной наглости аж горло пересохло.

– Слушаю вас, – он был вежлив и внимателен.

– Скажите, монсеньор, не будет ли наглостью пригласить вас сегодня присоединиться к нашей семье на небольшом празднике в доме моей бабушки Полины? Вместе с Элой, конечно же, она-то туда обязательно пойдёт.

Доменика хохотала.

– Я думаю, Анна, это не имеет к наглости никакого отношения, – улыбнулся монсеньор. – Спасибо за приглашение, мне очень приятно. И я также думаю, что ничто не помешает нам с Элоизой приехать.

– Даже ваша рука?

– Даже моя рука. Полагаю, Элоиза довезёт меня, куда нужно.

– Большое спасибо! – ух ты, получилось!

– Но это не отменяет моего предложения. Если я смогу вам чем-то в чём-то помочь – обязательно скажите. Номер у вас есть, как я понимаю, – подмигнул он.

– Я у Элы попросила, – Анна опустила глаза.

– Откуда же ещё, – продолжал смеяться он. – А для вас, донна Доменика, у меня тоже есть предложение. Я приглашаю вас на ужин. Вот просто на ужин, к нам во дворец. В любой вечер, когда вам будет удобно.

– Ой, спасибо, – Доменике явно понравилось это приглашение. – А кто ещё будет на этом ужине?

– Безусловно, Элоиза, и некоторая приличная компания, какую можно найти только у нас, – усмехнулся он.

– Очень интересно, – улыбнулась она. – Знаете, мне проще всего в пятницу. Но сегодня мы все, как я понимаю, отправляемся поздравлять нашу Анну. Значит – через неделю, вам подходит?

– Конечно. Вы приедете, или за вами прислать машину?

– Я приду, – рассмеялась Доменика. – Я живу в двух кварталах от вашего дворца, то есть от дворца его высокопреосвященства.

– Всё равно, негоже прелестной даме самой ходить по улицам. Ладно, разберёмся ближе к делу. Увидимся вечером, так? – он поклонился им обеим и вышел.

– Уф, неужели мы с этим управились? – Доменика села на свой стул, подперла рукой щёку и ощутимо расслабилась.

– Да нормально всё, – сказала Анна. – Ты молодец, а бедный монсеньор получил обратно свою кошмарную дочь.

– Я очень надеюсь, что он что-нибудь сделает для того, чтобы она стала менее кошмарной, – серьёзно сказала Доменика.

38. Исследования и жизнь

* 95 *

Неделей позже Элоиза встречала младшую Доменику у пешего входа в палаццо д’Эпиналь. Нет, не у того, через который попадали в атриум, и не у того, который вёл прямо в реставрационные мастерские, а ещё у одного, который располагался над гаражом и использовался почти так же часто. Охрана, во всяком случае, у этого входа находилась круглосуточно, как и в гараже.

Сегодня на этом посту находились Джанфранко и Антонио, они ели гостью глазами, но старались делать это вежливо. Гостья же никогда не делала из одежды брони, и сегодня её волосы были просто распущены, а надето на ней было длинное тёмно-синее платье с прилегающим лифом и пышной юбкой, застёгивалось оно несколькими десятками мелких пуговиц на спине.

– Скажите, сударыня, это вы – замечательный доктор, который вылечил дочку монсеньора от неведомой болезни? – улыбнулся Антонио.

– Скажите, господин Антонио, а откуда информация? – сощурилась подошедшая Элоиза.

– Вы же понимаете, донна Эла, слухи ходят, – закатил тот глаза. – Это же ваша родственница, так? Вы здорово похожи!

– Да, госпожа Фаэнца – моя родственница. И замечательный доктор, всё верно. Доменика, идём. Хочешь экскурсию по зданию или же сразу же пойдём в ожидающую нас компанию?

– Хочу экскурсию, конечно! Анна мне столько всего понарассказывала, я уже сама думала к тебе напроситься! Монсеньор с его приглашением оказался удивительно вовремя.

Элоиза провела Доменику через атриум, показала обеденную залу, зимний сад и образец жилых покоев на примере её собственных.

– Скажи-ка, Доменика, а почему ты так странно чем-то фонишь? – непонятное беспокойство возникло в тот самый момент, когда Элоиза увидела кузину, и не проходило.

– Так получилось, – Доменика почему-то ощутимо смутилась.

– Как именно? – Элоиза пригляделась внимательнее… – Чёрт побери, как тебе это удалось?

Младшая Доменика выделялась среди нынешних представителей семейства склонностью к исследовательским авантюрам. Причём исследования производились на стыке традиционной медицины и семейных способностей. Объектом исследования обычно становилась сама Доменика. Ей уже случалось интересоваться границами возможного в плане общей выносливости, а также применимости разных методов лечения. Скажем, сломать себе кость и потом восстанавливать её – это она делала даже не три раза, и мать с бабушкой давно уже отступились и никак не комментировали эти процессы. Впрочем, когда результат стоил того, чтобы его обсудить, Доменика его обсуждала. С кем-нибудь. Чаще всего с теми же матерью или бабушкой.

Сейчас же Элоиза с удивлением осознала, что в ногтях Доменики каким-то неведомым образом закреплены мелкие кристаллы, имеющие явно то же самое происхождение, что и камень в традиционном семейном перстне.

– Я подумала, что это должно облегчать концентрацию при ряде воздействий. И это на самом деле так, я проверила. До меня не дошло только то, что ногти рано или поздно отрастут, и придётся начинать всё сначала, – рассмеялась Доменика. – Наверное, нужно придумать какой-нибудь другой вариант.

– А откуда камни?

– У бабушки выпросила труху. Эта мелочь всё равно лежит без дела и никем никогда никак не используется.

– И кто это уже видел?

– Да никто пока, ты первая. Из тех, кто понимает, – улыбнулась кузина.

Да-да, она именно такая – мягкая, деликатная, с нежным голосом и очень умелыми руками. Ни вспышек характера, ни ругательств – никогда, ни при каких обстоятельствах. И при этом абсолютно безжалостна к себе. Но кто её знает – вдруг она и вправду когда-нибудь найдёт лекарство от всех болезней?

– Я, может быть, и понимаю, но определённо не всё, – покачала головой Элоиза. – И предполагаю, что ты знаешь, что делаешь. Ладно, если ты хочешь ещё предметов искусства – то потом тебе их покажет отец Варфоломей. А если ты захочешь про нашу местную медицину – то тебя прогуляет наш врач. А я хочу есть. Идём?

– Конечно, – улыбнулась Доменика.

* 96 *

Компания состояла из учёного священника отца Варфоломея, друзей монсеньора господина Лодовико и господина Карло, подруги Элы Анны и местного врача господина Бруно. И конечно же, монсеньора. Монсеньор был деятелен, он усадил Доменику справа от себя, а Элоизу слева, со словами, что только ей он доверит свою не вполне рабочую половину, а Доменика сегодня не врач, Доменика гость. С другой стороны от Доменики естественным образом оказался господин Бруно – в момент знакомства он сначала ощутимо потерял дар речи, а потом, очевидно, нащупал почву под ногами и стал предлагать ей различные деликатесы.

– Монсеньор, как поживает ваша рука? – наверное, это самая безобидная тема для общей беседы, не о Джиневре же говорить!

– Наверное, Бруно или Элоиза ответят вам более подробно, донна Доменика. Поверьте, никаких неприятных спецэффектов нет, кроме обездвиживания, конечно, – рассмеялся он. – Впрочем, можете посмотреть поближе, – он повернулся к ней левым боком.

Доменика положила пальцы на гипс. И не увидела ничего особенного. Неделю назад было сильно хуже.

– Сколько времени прошло? Десять дней? – рассмеялась она. – Моё мнение – рентген через неделю, а там уже, может быть, и снимать все фиксаторы. Я правильно понимаю, что используется не только нормальная физиотерапия, но и помощь Элы? – спросила она у местного врача.

И, по слухам, отличного матушкиного ординатора.

– Донна Эла, гм, проводит с монсеньором в связи с его травмой весьма много времени, – хмыкнул Бруно.

Ах да, он ведь, что называется, не вполне в теме! Доменика хихикнула.

– Это идёт на пользу им обоим, полагаю. Эла, а как твой шов?

– Да я уже забыла о нём с моей нынешней жизнью, не поверишь, – фыркнула Эла.

– Почему же? Как раз поверю, – если мама права и воздействие у них взаимное, то так и должно быть. – Насыщенная жизнь и забота о ближнем весьма способствуют, знаешь ли.

У господина Лодовико при себе оказался фотоаппарат и два плюшевых дымчато-серых кота. Фотоаппарат использовался по назначению, коты перемещались по различным коленям. Отец Варфоломей язвил, что это он ввёл моду на хождение по дворцу с котами и должен быть как-то отмечен за это.

– А у вас есть кот? – вдруг спросил господин Бруно.

– Нет, – замотала она головой. – Знаете, я слишком в себе и в своих делах, я буду очень дурной хозяйкой для кота. Я вечно то на дежурстве, то в лаборатории, и помню главным образом о том, когда мне в следующий раз нужно быть на работе.

– И когда вам в следующий раз нужно быть на работе? – улыбнулся он.

– В понедельник. Я не дежурю в эти выходные.

Он рассказывал забавные истории о том, как монсеньор ломал или ещё как-то иначе повреждал себе разные части тела, господин Лодовико мрачно кивал, отец Варфоломей подшучивал, господин Карло язвил. Эла изумлялась. Сам объект разговора соглашался со всеми характеристиками и эпитетами, и держал травмированную руку на коленях Элы, Эла же периодически касалась её кончиками пальцев.

Ужин закончился, стол отодвинули, пили вино. Доменика редко бывала в компаниях, разве что – на работе отмечали какой-нибудь праздник, да и только. А в таких компаниях, где комфортно себя чувствовала даже интровертная Эла – тем более. Она радовалась и смеялась, и вопрос застал её врасплох:

– Донна Доменика, а не показать ли вам что-нибудь? Вы ведь не всё видели в нашем дворце? – спрашивал её господин Бруно.

– Нет, не всё, но… сколько времени? – часов она вне работы обычно не носила.

– Первый час ночи, – любезно подсказал отец Варфоломей.

– Я думаю, что в другой раз, – улыбнулась Доменика. – А сейчас я, пожалуй, отправлюсь домой. Спасибо за приглашение, монсеньор, и спасибо за отличную компанию, – улыбнулась она всем.

– Нам всем будет приятно, если вы заглянете ещё раз, – улыбнулся монсеньор.

Эла улыбалась почти что из-за его плеча. Невероятное зрелище – Эла, которая улыбается из-за чьего-то плеча.

– Донна Доменика, тогда позвольте проводить вас, – господин Бруно встал и подал ей руку.

Отчего бы не принять?

– Благодарю вас, – она испытующе взглянула на него, но прочитала только море восхищения.

– Сейчас попросим кого-нибудь довезти, – улыбнулся он.

– Зачем? – она искренне не понимала. – Тут два квартала, пешком доходится на «раз».

– Тогда я иду с вами эти два квартала, и я очень прошу вас не спорить, – он в самом деле стал какой-то серьёзный.

Делать ей больше нечего, только с мужчиной спорить!

– Нет, господин Бруно, я не стану с вами спорить. Хотите пойти – хорошо, идёмте.

39. Если будем ещё и друзьями

* 97 *

Он придержал ей дверь, они вышли на улицу. На небе ни облачка, звёзды, какие-то распускающиеся ночью цветы – Доменика никогда не знала, как вся эта растущая на клумбах красота называется. Но вдруг она очень остро ощутила, что всё это есть. Просто есть. И звёзды, и цветы, и запахи, и камень тротуара под ногами.

Он расспрашивал её об учёбе и практике, она его – о стажировке под матушкиным руководством. Дорога до её дома закончилась как-то ну очень быстро, а темы для разговора – пока нет.

– Вы живете здесь? – кивнул он на подъезд. – Одна?

– Да, у меня квартира на третьем этаже. И я живу там одна. Родители самодостаточны, и брат тоже живёт отдельно. Знаете, мы, безусловно, можем продолжить разговор наверху, но… я не уверена, есть ли у меня хотя бы кофе, не говоря о чём-то большем.

– Никто не следит за тем, заполняете ли вы холодильник продуктами? – удивился он.

– Я питаюсь на работе, или у матушки, или где-нибудь по случаю, вот как сегодня. Дома – очень редко. Если вас это не смущает – мы можем подняться вместе.

– Меня это не смущает, – покачал он головой.

Наверху она осознала, что в квартире как-то не очень прибрано. Хотя госпожа Аурелия, помощница по хозяйству, приходила всего лишь во вторник. Ну да, у неё на этой неделе не было дежурств, она ночевала дома. Вот и захламилась по самые уши! Но с этим уже ничего не поделаешь, как есть.

В кухонном шкафу, однако, нашлась бутылка вина. И ещё бутылка странного самодельного алкоголя изрядной крепости, который она в рот не брала, а использовала в научных целях. Это зелье привёз по её просьбе Валентин.

– Я не рискну вам это предложить, – замотала она головой, увидев его вопрошающий взгляд. – Я сама это внутрь не использую, только наружно. – Возьмите вино. А я попробую найти к нему что-нибудь, – Доменика открыла холодильник.

– Если вам не удастся – не расстраивайтесь, – улыбнулся он.

Интересно, на сколько лет он её старше? Не очень сильно, наверное. Не как монсеньор. И… хорошо бы у него пока не было детей!

Эта последняя мысль так удивила её, что она, желая скрыть выражение лица, чуть было не засунула в холодильник всю голову целиком. Но этот маневр помог разглядеть в углу полки, за банкой с каким-то странным, она с ходу не сообразила, с каким именно, содержимым, банку оливок и кусок сыра.

– Вот, я нашла. Смотрите, – она радостно предъявила ему результаты поисков.

Он тем временем открыл бутылку и разлил вино в бокалы.

– Отлично. Но если я скажу вам, что не голоден, вы расстроитесь?

– Нисколько. Но это ведь не еда, как говорит моя бабушка, это так, баловство, – рассмеялась она.

– Правильно говорит, конечно. Ваша бабушка тоже врач?

– Была до определённого момента.

– А что произошло в тот момент?

– Дала обет в Санта-Магдалена ди Маре. Сейчас она там настоятельница.

– Вы – внучка настоятельницы Санта-Магдалена ди Маре? – он почему-то очень удивился.

– Да. Что-то не так?

– Всё так, просто я немного слышал об этой даме от вашей кузины Элоизы, и всегда считал, что это мифическая личность, которую она вспоминает, когда ей нужно дать ответ на какой-нибудь странный вопрос как бы не от своего имени.

Доменика расхохоталась и не сразу остановилась.

– Уверяю вас, она вполне настоящая. И, откровенно говоря, реальность в её случае может оказаться сильнее любых легенд. Скажите, а ваши родственники чем занимаются?

– Мой отец – психоаналитик, у него частная практика, а мать – врач в психиатрической клинике.

– Отлично, – она сильно впечатлилась. – Почему же вы хирург?

– Пришлось жестко отстоять своё право на самоопределение, – усмехнулся он. – А вам не приходилось? Ваша матушка не видела вас своей ассистенткой?

– Я практиковалась у неё некоторое время, а потом увлеклась детскими болезнями.

– И в планах своя клиника?

– Пока нет, меня вполне устраивает та, где я сейчас. Не хочу заниматься административными вопросами.

– Понял. Скажите, а почему вы одна?

– В смысле? – поворот разговора застал её врасплох.

– У вас ведь нет мужа или просто мужчины, с которым вы встречаетесь?

– Нет, – покачала она головой.

– Так почему же?

Доменика задумалась.

– Не знаю, – честно ответила она. – Я как-то к этому не стремилась. Наверное, мне пытались дать понять о своём расположении некоторые люди, но я… видимо, была к ним невнимательна. Знаете, я, наверное, слишком в себе, то есть в своих личных исследованиях и в работе.

– А что за исследования? – мгновенно отреагировал он.

– Если станем друзьями – расскажу, – рассмеялась она.

– Ничего же не мешает ими стать, так?

– Как будто нет. Но мне видится, что сейчас вам хотелось бы отнюдь не дружбы, – понимает ли он вообще, с кем пытается связаться?

О нет, ей несложно бывало отпустить себя на ночь или несколько ночей с коллегами, с юными ординаторами или пару раз даже с матушкиными пациентами – в бытность её ассистентом, конечно. Тело есть тело, его потребности необходимо учитывать, иначе с ума сойдёшь. Но никто из них не пытался с ней ещё и дружить! Обычно обеим сторонам было достаточно секса.

Ей не была знакома мучительная неразделённая любовь – увидев, что к ней интереса нет, а это ей всегда было видно очень хорошо, она просто шла дальше, туда, где этот интерес будет. Сладкой разделённой любви она тоже не знала, скорее, всегда останавливалась на уровне явственно выраженной взаимной симпатии.

И вот он сидит тут перед ней – коллега, отличный специалист, с ним интересно разговаривать, это она уже поняла. Не из её клиники, значит – никаких осложнений в работе. Взгляд заметался, выхватывая какие-то отдельные детали его облика. Высокий, худощавый, при этом абсолютно не сутулится, пальцы длинные, тонкие и уверенные, прямой нос, четко очерченные губы, и глаза – в них было столько восхищения, сколько она не встречала за всю свою жизнь, пожалуй.

А потом это восхищение выплеснулось наружу и затопило её, и снесло все бастионы, возведенные её рассудком так умело и тщательно. И чтобы не пропасть совсем, нужно было держаться за него, держаться крепко, не отводить взгляда от его глаз, не отрываться от тех самых четко очерченных губ. Разве что помочь с пуговицами на спине, их там почти пятьдесят, и она бесконтактно с ними всё равно справится быстрее, чем он руками. Молнии она в таких ситуациях расстёгивала машинально, не глядя, платья всё равно что сами на пол валились, чем всегда восхищали мужчин, ну а тут – подумаешь, пуговицы.

Когда пуговицы, молнии, ремни и прочее были побеждены, она ещё успела подумать, что дурацкая у неё гостиная – ни одной удобной поверхности. Впрочем, на полу лежал ковёр. Она всё хотела от него избавиться – глупость ведь, зачем он здесь нужен?

Но на этом ковре они в итоге и остались.

* 98 *

Доменика попыталась сесть, оказалось, что стол, под который они каким-то неведомым образом закатились, для этого низковат. Выбралась из-под него, попыталась собрать растрёпанные волосы в кучу, но Бруно остановил её.

– Не нужно ничего делать. Пока. Вы совершенны, Доменика, оставайтесь таковой, пожалуйста.

– Вы мне не привиделись? Это не было галлюцинацией? – улыбнулась она.

Потом подумала, дотянулась и поцеловала его. Сама и просто так. Потому, что с ним хорошо.

– В таком случае, у нас удивительно сходные галлюцинации. Это странно, вам не кажется?

– Нет. Бывает всякое, поверьте. И вообще, поднимайтесь.

– Вы хотите выпроводить меня? – он с ходу не поверил, а потом резко погрустнел.

– Вот ещё! Я не люблю лежать на жестком. Пойдёмте, – она взяла его за руку, потянула за собой.

Разгромленную гостиную она рассмотрит утром.

Дверь в спальню была закрыта, и хорошо. Доменика открыла её, отодвинула ногой в угол какие-то вещи и лишние подушки.

– А эта дверь куда ведёт? – спросил Бруно, кивнув на ту, что сверкала медной ручкой рядом.

– В лабораторию, – улыбнулась она.

– А покажете? – у него даже глаза загорелись.

– Это возможно. Если… – она запнулась.

– Если, кроме прочего, будем ещё и друзьями? – усмехнулся он.

– Примерно так. Но сегодня я не хочу об этом думать.

– А чего вы хотите?

– Хочу быть с вами одним целым. А лаборатория подождёт.