Текст книги "3d, или Дела семейные (СИ)"
Автор книги: Салма Кальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
28. Семейное прошлое и семейное настоящее
* 71 *
Элоиза ушла о чем-то говорить с племянницей, и Себастьяно остался один. Он отправился вниз, поболтать с Шатийонами и посмотреть поближе на другую часть этого примечательного семейства.
Супруг Полины Валентин Ледяной производил впечатление человека властного, с железной хваткой, не ведающего страха или сомнения, и при том необыкновенно обаятельного. В общем, Себастьяно таких людей понимал и ценил. Оказалось, что он живёт где-то в Сибири, у чёрта в ступе, там ещё снег не везде до конца сошел, по его словам. Там же обитали его сыновья с семьями и сестра, и там же у них был какой-то семейный бизнес, впрочем, потом Валентин сказал, что здесь у него дела тоже бывают – продукт нужно продавать. Продуктом оказались ни много ни мало лес и газ. Откуда у материнской приятельницы, утонченной донны Полины взялся такой муж из Сибири – этого Себастьяно не мог себе представить никак, но подозревал, что если правильным образом расспросить Элоизу, то она расскажет эту, несомненно, нетривиальную историю. Валентин Ледяной был безупречно одет и манерами обладал безукоризненными, по-итальянски говорил прекрасно, а краем уха Себастьяно услышал, как он что-то обсуждал с генералом по-французски… да, примечательный у Элоизы родственник.
Его сыновья были представлены ему как Витторио и Микеле, но если старшего так ещё называли, особенно родители, то младшего все ровесники звали Майк, а дети – дядя Майк. Соответственно, жены и дети тоже как-то назывались, он запомнил как раз жену Майка Алиссию, или как её там Элоиза зовёт – даму Элоизиных лет, с прекрасными пепельными кудрями и прозрачными голубыми глазами. И трое детей, и у второго брата – двое детей, маленькие совсем, и дети родителей слушают. Он, честно говоря, не представлял своих детей на таком мероприятии – эти вроде друг другу так или иначе родня, и не впервые здесь, но всё равно, нужно ведь и за столом уметь себя вести, и вообще!
Что до его собственных детей, то Марио ещё мог вести себя прилично за столом и с гостями, а Джиневра непременно бы что-нибудь требовала и чем-нибудь была недовольна, прямо как её бабушка. Но, выходит, задача имеет решение?
Сестра Валентина выглядела бесформенной простушкой, а сын её преимущественно молчал, но потом она на прекрасном итальянском языке приветствовала Себастьяно и спросила о нём самом – откуда он, где живёт, где его семья, есть ли у него дети. Кроме того, поговаривали, что она собственноручно приготовила часть закусок к праздничному столу.
Шатийоны разбежались, а генерал беседовал с доном Валентино. Себастьяно нашел дорогу туда, откуда они в начале вошли, и рассматривал скульптуры в большом холле, когда с улицы появилась, видимо, следующая партия гостей. И эту даму он определённо знал. То есть, как знал – в лицо и по имени, они здоровались при встречах, да и всё. Они были знакомы с юности и изредка пересекались на закрытых тусовках титулованных особ, куда ему время от времени приходилось сопровождать мать. Надо же, Джина Винченти собственной персоной, а ей-то что здесь делать?
Честно говоря, он никогда не вникал в историю её титула, и почему она «ваше величество», хотя её земли давно в составе совсем иного государства. Как это называется – неправящие монархи? Дань традиции?
И тут она обернулась, улыбнулась ему, узнавая… Чёрт побери. Не то, чтобы одно лицо с Элоизой, но очень, очень похожа. Манера держать себя совсем другая, более резкая и напористая, а внешность, безусловно, фамильная – те же очертания фигуры, те же яркие глаза, только волосы не в узле на затылке и не завиты хитрым образом, а просто обстрижены до плеч. Как и у её, видимо, дочери – юной девушки, глядящей в пол. Мужчины в этой семье шли следом за дамами и посмеивались чему-то своему.
– Себастьяно, привет, – Джина никогда особо не церемонилась, и, несмотря на титул, со всеми более-менее знакомыми была ровна, очаровательна и на «ты». – Вот так встреча!
– Привет, – он поцеловал протянутую руку, затем пожал руку мужа Джины Адемаро, с которым тоже был знаком.
– Это наши дети, вы ведь не встречались раньше? – Джина вывела дочь за руку вперед. – Это Грета, ей пятнадцать. Грета, это монсеньор герцог Савелли.
– Рад знакомству, сударыня, – Себастьяно поцеловал руку и девочке, но она смутилась и снова опустила глаза.
– Благодарю вас, монсеньор, – проговорила она тихим голосом.
– Грета, подними голову. Это Альфредо, ему скоро семнадцать.
– Добрый день, монсеньор, – кивнул парень.
Альфредо выглядел чуть более живым, он пожал руку и улыбнулся. Затем дети и Адемаро ушли дальше в недра дома, а Джина осталась.
– Скажи-ка, а ты что здесь делаешь? Сопровождаешь одну из ваших дам? – хитро улыбнулась она.
– Нет, – покачал он головой. – Одну из, как я понимаю, ваших дам.
И тут откуда-то сверху появилась Элоиза. Подошла и церемонно взяла его под руку.
– Привет, Джина.
– Эла? Это ты привела сюда Себастьяно? Я чего-то не знаю? – Джина оглядела их обоих. – Ты взялась за ум?
– В смысле?
– Ходишь на семейные мероприятия с достойным кавалером, – рассмеялась Джина. – Кстати, только на семейные или на светские тоже?
– Только к Полине, – Элоиза улыбнулась, но он не взялся бы истолковать эту улыбку.
– Полине везёт, – тряхнула волосами Джина. – Кстати, где она? Нужно ведь поздравить именинницу.
– Осматривает самый габаритный подарок, – рассмеялась Элоиза. – Она очень хотела какой-то допотопный ткацкий станок, уж не знаю, зачем, и Валентин ей его приволок, уж не знаю, откуда.
– Поняла, отправляюсь искать, – Джина улыбнулась им и отправилась дальше.
Информацию следовало переварить. Элоиза – родственница Джины? Джина – королева фей?
– Монсеньор, со мной что-то не так? – Элоиза заглянула ему в лицо с беспокойством.
– Всё так. Но скажите, Элоиза, я правильно понял, что вы с Джиной родственницы?
– Да, кузины. Не могу сказать, что мы часто общаемся, но она – глава семьи, и большие мероприятия вроде сегодняшнего без неё не обходятся, конечно. А вы, я вижу, знакомы?
– Да, довольно давно, но абсолютно неглубоко. В светской тусовке города все всех знают, это только вам как-то удалось проскользнуть краем и никак не отметиться.
– Так я ведь с детства здесь не жила. Окончила школу и уехала в Париж, надолго.
– Понятно… ваше высочество.
Она выдернула руку и взглянула на него так, будто пропустила удар.
– Никогда не называйте меня так.
– Почему? – не понял он.
– Потому. Я – Элоиза де Шатийон, и точка.
– А не Рафаэла Элоиза Лианна Магдалена Винченти? – улыбнулся он.
– Именно.
– Хорошо, мне не принципиально. Но попрошу вас объяснить, почему. Я в самом деле не понимаю. Пожалуйста. Можно не сейчас. Договорились? – он сам взял её за руку.
Если сейчас не успокоится – придётся обнимать и утешать, и плевать на всех её родственников оптом и в розницу.
Она помолчала, потом подняла глаза.
– Хорошо, договорились. Но не сейчас, пожалуйста.
– Вот чтобы не попадать в такие странные ситуации в странных местах, вы и объясните.
– Это старый сложный вопрос.
– Пусть так, хорошо, – он всё же обнял её свободной рукой. – Не печальтесь только, пожалуйста.
Дверь хлопнула, и в дом заскочили, иначе не скажешь, следующие гости – Доменика Фаэнца-младшая и молодой человек, видимо, её брат. У него в руках была огромная корзина с цветами.
– О, молодые Фаэнцы пришли, только их ждали, – заметила Элоиза, высвобождаясь из его рук.
– Здравствуйте, монсеньор, привет, Эла, – строгий врач Доменика обняла Элу и подмигнула ему. – Монсеньор, с Джиневрой всё хорошо, я забегала в больницу сегодня.
– Спасибо, донна Доменика, – Себастьяно поцеловал руку даме и кивнул молодому человеку.
– Это мой брат Фабио, – кивнула Доменика. – А наши родители уже должны быть где-то здесь.
– Пойдёмте, ждали только вас, – улыбнулась Элоиза.
* 72 *
У распахнутых дверей в столовую стояли Полина и Линни.
– Вот они, красавчики! – воскликнула Линни. – Скажи-ка мне, дорогая, ты на кой чёрт дала Анне диадему бабушки Иларии?
– Но ведь нужно было как-то поднять ей настроение, – пожала плечами Элоиза. – И добавить уверенности в себе. Я же правильно понимаю, что вариант «дать ей одеться, как она хочет» не рассматривался?
– Я думала, ты ей что-нибудь объяснишь, у тебя самой-то с этим вопросом всегда всё в порядке!
– А что тут можно объяснить, если ей сама идея не нравится? Может быть, стоило обсудить с ней предварительно это самое платье?
– Да не в чертовом платье дело! А в том, что моя дочь сейчас выкинет! Ты сама-то помнишь, как фестивалила в этой самой диадеме на памятном многим юбилее?
Элоиза нахмурилась.
– Да я вообще надевала её пару раз, на свидания, в ранней юности, да и всё…
– Мама, хочешь посмеяться? Вот она тут стоит и с честным видом мне рассказывает, что не помнит, как занималась всяким и разным на Том-Самом Юбилее Бабушек-Близнецов!
Полина отвлеклась от беседы с Доменикой Терцией.
– А что? Может и не помнить. Итоговые решения принимала Илария, и я не знаю, что именно она решила. Вам остальным просто сказали не болтать, а как она поступила с Элой – я не знаю. Эла, ты действительно ничего не помнишь?
Элоиза нашла глазами в столовой сияющую Анну, внимательно посмотрела на её диадему, сосредоточилась… и закрыла лицо ладонями. У неё даже дух перехватило. Потому что…
– Никак вспомнила! – догадалась сестрица.
– Ну, вспомнила. А что – в тринадцать лет, значит, тебе это казалось нормальным, а сейчас уже – нет? – ехидно поддела её пришедшая в себя Элоиза. – И кстати, Марго тоже ничего не вспомнила.
Лианна ощутимо смутилась.
– Да просто не хочется, чтобы Анна во что попало ввязывалась.
– Не переживай, на мой взгляд здесь нет никого, кто бы мог так раззадорить её. Разве что ты сама, – подмигнула Элоиза.
Себастьен всё время разговора стоял рядом, держал Элоизу за руку и внимательно слушал.
– Элоиза, о чём речь? Я потерялся совершенно.
Но ответила ему Полина.
– Это очень поучительная история из юности Элы и моей дочери. Пусть она вам как-нибудь что-нибудь из этой истории расскажет. Кстати, история вас близко касается – в ней был задействован ваш покойный старший брат. Помнится мне, вы в тот день тоже должны были прийти сюда вместе с ним и с вашими родителями, но вас по какой-то причине не взяли.
– Честно сказать, я не любил в юности светские мероприятия.
– И делали всё, от вас зависящее, чтобы на них не попадать? – улыбнулась Полина. – Понимаю. Но сейчас все уже наконец-то идут обедать! Монсеньор, Эла, Лина, Доменика – вперед!
Пока они шли от дверей до большого овального стола, Себастьен тихо спросил:
– Вы ведь расскажете, о чём речь? Я заинтригован.
– Верю, – усмехнулась Элоиза. – Непременно расскажу.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться в «здесь и сейчас», и не утонуть в потоке вдруг нахлынувших воспоминаний. И правда, нужно рассказать. Сама вспомнит и Себастьену будет любопытно послушать…
*** роман "Ту, которую я люблю" – из этой главы и из предыдущей. После эпилога прошло два года***
29. Особенности семейных праздников
* 73 *
Обед был великолепен, впрочем, сколько Элоиза себя помнила, в этом доме других не подавали. Она шепотом поясняла содержание и происхождение некоторых закусок, которые прибыли накануне вместе с Валентином и были изготовлены Ниной собственноручно из даров леса ли, огорода, либо из какой-нибудь экзотической рыбы. Их места были с «шатийонской» стороны стола и позволяли разглядывать сидевших на противоположной стороне, а это были множественные Ледяные, и отчасти дамы Винченти.
За столом продолжали поздравлять Полину, говорили в её честь речи и рассказывали разные связанные с ней истории. Говорили традиционно для этого стола по-итальянски – вне зависимости от того, откуда прибыли говорившие и сколько им было лет. Впрочем, через час от начала дети явно заскучали, тогда им велели отправляться восвояси, а Полина передала с Анной просьбу музыкантам начинать играть. А самые младшие дети давно уже были отпущены из-за стола вместе с нянями. Вскоре со стороны большой гостиной, которую временами использовали в качестве танцевальной залы, донеслась музыка.
После обеда предполагалась некая свободная программа – в смежной с большой гостиной Бархатной комнате были накрыты столы для кофе и чаепития со всевозможными десертами и сладостями, там же можно было найти алкоголь на любой вкус. В большой гостиной молодежь уже танцевала – старшие из детей Ледяных и Шатийонов, плюс Анна. Грета Винченти, тихая и стеснительная девочка, как обычно, сидела на стуле с абсолютно прямой спиной и молча смотрела на танцующих. Её брат рядом на диване что-то объяснял Ральфу де Шатийону.
Взрослые тоже танцевали – Валентин с Полиной под аплодисменты семейства, дядюшка Жан с тетушкой Женевьев, Майк с Алезией.
– Сердечко моё, вы желаете смотреть, или танцуем тоже? – улыбнулся Себастьен.
– Тоже, – рассмеялась она, и всё стало совсем хорошо.
Потом все танцевали со всеми – она со всеми кузенами, и с Фальконе Фаэнцей, и с Фабио, и с дядюшкой Жаном, и с дядюшкой Валентином. Себастьен тоже приглашал дам и девиц, и дамы с девицами, судя по всему, были в совершенном восторге. Элоиза совсем забыла о недавних событиях своей жизни и с удивлением обнаружила, что устала, когда протанцевали уже часа два. Она принесла себе вина и фруктов, угнездилась на диване и смотрела, как Себастьен проворачивает в танце кузину Джину и – о диво! – кузина Джина проворачивалась и улыбалась.
Джина ещё перед обедом настояла на общем фото, которое и сделал приглашённый, как оказалось, ею фотограф. Фотографу было наказано до вечера обработать и отослать фото в её пресс-службу, которая должна была выпустить релиз. О том, что у Полины юбилей, а Джина с супругом и детьми там побывали. Элоиза ненавидела все эти проявления общественной жизни, но тут Себастьен вдруг оказался на стороне Джины – он похвалил её пресс-службу за толковую работу и сказал, что это необходимо, даже если не выглядит таковым для Элоизы. Пусть желающие сплетен получат эту самую фотографию, а кто там на ней изображён – поимённо подписывать не будут. И добавил – мол, в вашей семейке, сердце моё, пойди отличи одну даму от другой, не будучи знакомым лично, это абсолютно нереальное занятие!
Правда, потом этот фотограф Джины просто снимал гостей, и Элоиза понадеялась, что в итоге получится пара-тройка хороших снимков их с Себастьеном и пара-тройка – нового платья.
* 74 *
Себастьяно танцевал с Джиной Винченти. Джина обаятельно улыбалась.
– Правда, скажи, где ты нашёл нашу Элу? Как так получилось, что вы вдруг вместе приходите на семейное сборище?
– Элоиза в таких случаях отвечает кратко – мы вместе работаем, – усмехнулся он. – Это чистая правда, если что.
– Но, я полагаю, не только работаете, – ответно усмехнулась Джина. – Ничего, я рада за Элу. И за тебя, кстати, тоже, – естественно, как и все местные жители определенного круга, она была в курсе вопроса о том, что дети у него есть, а вот жена – не сохранилась. – А что сказала госпожа Анна-Лючия?
– Ничего, потому что она не в курсе. И я предполагаю, что пока в таком статусе и останется.
– Хорошо, что предупредил. А почему? Не вижу препятствий ну вот совсем.
– Я вижу, – сказал он так, что она поняла – не стоит продолжать именно этот разговор. Впрочем, у него тоже был приготовлен для неё каверзный вопрос.
– Скажи, Джина, это получается, что ты – королева фей? – он ещё и улыбнулся ей полукавей.
– Почему? – не поняла Джина. – У меня просто наследственный титул, да и всё. И то титул есть, но подкрепить его нечем, я властвую главным образом над грудой старых камней под названием «замок Винченция» и немного ещё над одной, под названием «обитель Святой Магдалены на морском берегу». Всё – в силу обычая. Я не английская королева, нет.
– Я не об этом, – усмехнулся он. – Все встреченные мною дамы вашей семьи очень сильно отличаются от обычных людей. Ты, надо полагать, тоже.
– А, вот ты о чем, – поскучнела Джина. – У меня нет семейных способностей. Или так мало, что все равно, что нет. И у моей дочери тоже. В нашей ветви семьи давно уже не рождалось никого, кто был бы одарён в этом плане. Поэтому – ну да, королева. Но сама не могу ничего, – она улыбнулась, и он невольно улыбнулся ей в ответ. – Поэтому меня не следует опасаться, я абсолютно безвредна.
– Такая красивая женщина по определению не может быть безвредной, – музыка стихла, и он проводил её к Адемаро.
* 75 *
Элоиза на диване шепталась с Доменикой-младшей.
– Скажи, что за милую барышню я сосватала тебе в клинику?
– Ой, – погрустнела Доменика. – Маленькая одинокая девочка, которую никто особо не любит и которая тоже никого не любит. Не умеет, не видела правильных примеров. Да, это всё выливается в бунт, крик, слёзы и истерики. Я компенсирую, и работаю с ней понемногу, но без участия семьи что-то нормализовать невозможно. Бабушка, конечно, серьёзная и ответственная, но она – кремень, скала. Безусловно, она привязана к девочке в глубине души, но показать это не может и научить Джиневру – тоже. Очень плохо, что монсеньор живёт отдельно от них. Для девочки плохо, конечно, для тебя-то хорошо, – невесело усмехнулась она.
– И какие прогнозы?
– Это ты у нас по прогнозам, – улыбнулась Доменика. – Я могу только выдвигать гипотезы – если сделать вот так-то, то с большой вероятностью получится вот это. И только.
– Тогда желаю тебе много терпения и успехов, – пробормотала Элоиза.
Да, у её мужчины есть дети. В отличие от неё. И это факт, с которым ничего не поделаешь, только жить дальше.
– Зато сам монсеньор очаровал всю клинику, – сообщила Доменика. – Начиная с нашей Анны и заканчивая медсёстрами. Я сегодня первый раз увидела вас вместе, и я тоже очарована. Именно вашей парой. Я согласна с мамой, он хорошо на тебя влияет. И шов быстро зажил, так ведь?
Семейная черта «всем нужно высказаться по каждому поводу» всегда действовала Элоизе на нервы. Но это ведь, черт возьми, разновидность одобрения и поддержки!
– Да-да, я несказанно рада, что к сорока годам смогла выдать семейству такой жирный повод для обсуждения и что семейство меня одобряет, – пожалуй, можно было сказать это менее ехидно, Доменика не при чём, она просто такая же, как все они и искренне интересуется. – Но скажи, а почему ты никого никогда никуда не приводишь? – сощурилась она.
– Как и ты раньше – особо некого, вот и не привожу. Зачем тебе, например, быть в курсе моих случайных встреч с кем бы то ни было? – пожала плечами Доменика.
– В общем, ты права, незачем. А у тебя бывают только случайные?
– А мне некогда заниматься поисками мужчин долго и серьёзно. Да и не интересно. Найти кого-нибудь на ночь не проблема даже в клинике, а вот подумать о том, что с этим человеком ещё и спать, есть, отдыхать, что-то обсуждать, да ещё и к родственникам в гости ходить – нет, увольте. Я лучше в лабораторию, – младшая доктор Фаэнца была известна среди семьи повышенной склонностью к разного рода медицинским и околомедицинским исследованиям и авантюрам.
– Может быть, ты просто нигде не бываешь?
– И это тоже, да. Знаешь, если мужчина не врач – мне с ним скучно. Просто не о чем говорить, вот совсем. Поэтому пока обходимся без разговоров – всё отлично, а потом сразу непонятно, что дальше. Да и не всякому коллеге я готова рассказывать о том, что мне интересно. Вот скажи – ты о чём с монсеньором разговариваешь?
– Обо всём на свете, – сказала Элоиза и с удивлением поняла, что это правда. – На самом деле, у нас очень много общих тем по работе, то есть о его высокопреосвященстве и его делах. Кроме того, во дворце неплохая компания – мы отлично общаемся в её рамках. И у нас как-то много общих увлечений. Нездорово много, на мой взгляд. Если меня занимает какой-то вопрос, то мне интересно, что он об этом думает. Знаешь, я даже свою операцию как-то смогла с ним обсудить. Конечно, он настоял на моей откровенности, но я в итоге не пожалела.
– Это как раз нормально, – заметила Доменика.
– Для тебя – наверное. А он – не врач вообще, и про женские болезни не знал ничего или почти ничего, не самая распространённая тема в смешанных компаниях.
– Ой, я не подумала. Точно. Значит, он ещё круче, чем я думала.
– В принципе, у нас там встречаются внимательные, воспитанные и крутые, – как бы между прочим заметила Элоиза.
– Но крутость не решает проблему общих тем для разговора, – резонно возразила Доменика.
– Думаю, их можно попробовать поискать.
Элоиза никогда не занималась сводничеством, но кто его знает, вдруг уже нужно?
* 76 *
Доменика-старшая танцевала смело и с огоньком, а Доменика-младшая как будто немного тушевалась. В конце шепотом призналась, что в последние годы у неё было очень мало практики. На слова о других достоинствах хихикнула, как девчонка.
Марго де Шатийон поведала, что училась у тех же мастеров, что и Элоиза, но откровенно лентяйничала. А Линни подмигнула, тряхнула челкой и прошептала в самое ухо: «Веди, я подстроюсь». И отлично подстроилась, надо сказать, с полуслова-полутакта.
Алисия двигалась отлично, а Вероника – как будто стеснялась. Но немного оттаяла, когда Себастьяно стал спрашивать о ней самой – и оказалось, что она крутой финансист в семейном предприятии. Также оказалось, что и танцевать она умеет ничуть не хуже остальных.
С герцогиней Женевьев у них всегда находились темы для беседы за танцем, сейчас он взялся спрашивать о доне Валентино, но она рассмеялась и сказала, что с ним нужно беседовать самому и напрямую, они поймут друг друга. А донну Полину было очень уместно благодарить за приглашение и за прекрасный приём.
Донну Нину Себастьяно пригласить не решился, он вообще не видел, чтобы она танцевала, как и её сын.
На этом можно было вернуться к Элоизе… но по дороге к дивану, на котором она секретничала о чём-то с Линни, он краем глаза заметил сбоку характерный жемчужный блеск – за секунду до того, как носительница диадемы врезалась в него на всём, что называется, скаку.
– Ах, …! – изрекло вполголоса хорошо воспитанное дитя.
Себастьяно расхохотался.
– Вы прелестны, мадемуазель, – сообщил он, отсмеявшись.
– Ой, монсеньор, – надо отдать ей должное, она смутилась. – Приношу вам свои извинения.
– За что именно? – поинтересовался он.
– Я не должна была ругаться. И сбивать вас с ног тоже не стоило.
– Положим, сбить меня с ног вам не удалось.
– Я очень этому рада, – сообщило дитя с улыбкой, снова становясь воспитанным прямо на глазах.
– В таком случае, не потанцуете ли со мной, мадемуазель?
Глаза Анны вспыхнули.
– С удовольствием, монсеньор!
Анна, несмотря на юный возраст, танцевала почти как Элоиза. Или благодаря юному возрасту – он не понял. Или заветная формула включала в себя часы тренировок плюс фейские способности – но вести её было сплошное эстетическое удовольствие. Корпус собирался, когда было нужно, и расслаблялся, когда этого требовала мелодия, вращался легко, стабилизировался мгновенно. Каблучки фиксировали акценты.
Им хлопали.
Под финальный аккорд Себастьяно закрутил даму под рукой, дама послушно закрутилась, затем сама остановилась и каблучком поставила на паркете точку.
– Благодарю вас, Анна, вы, оказывается, отлично танцуете, – он предложил ей руку и направился-таки к дивану, где сидела Элоиза с матерью юной девы.
– Ещё бы, у меня в школе танцы вместо физкультуры, – фыркнула дева. – Другое дело, что с таким прекрасным партнёром даже бревно затанцует! Нет, правда, мне очень редко выпадает счастье потанцевать с настоящим кавалером, и это здорово. Спасибо, что пригласили меня, – она очаровательно улыбнулась.
– Линн, у тебя необыкновенно талантливая дочь, – Себастьяно подвел деву к дивану и усадил возле матери.
– Благодарю, – кивнула с улыбкой Линни. – А теперь, талантливая дочь, переводи дух и иди за инструментами.
– Вы будете петь? – уточнил Себастьяно.
– Да, это обязательный номер программы. Родители любят. Поэтому сначала – для них, а потом – как в масть пойдёт.
Анна убежала наверх, музыканты заиграли мелодию, объявленную финальной.
– Элоиза?
– С большим удовольствием, – просияла улыбкой лучшая из женщин.
Принцесса, не принцесса – какая, по большому счету, разница? Просто забавно, что так совпало…
* 77 *
Наверх, в башню утащили бутылку вина, бокалы и тарелку с фруктами и какими-то сладостями. Линни предлагала им взять еды, но за ней нужно было идти ногами за несколько комнат, и это казалось совершенно излишним. Спать не хотелось совсем, в голове бродили разные фантастические мысли (да-да, сестрица, зачем ты так много пела сегодня о любви?), но вот ноги не держали совершенно. Поэтому за едой никто не пошёл.
Вино и пищу сгрузили на низкий столик на колесах, стоящий возле открытого окна, переглянулись, и с хохотом повалились на постель. Наконец-то можно не думать о проклятом платье и его отсутствующей спине!
– Мне хочется спросить вас о миллионе разных вещей, – сообщил Себастьен.
– Только спросить? – подняла она бровь. – И всё? Проведём остаток ночи в захватывающих разговорах?
– Вы, как всегда, изумительно точны, сердечко моё, – он приподнялся и, не глядя, сбросил на пол пиджак и жилетку. – Остаток ночи мы именно так и проведем. А сейчас извольте показать вашу спину, вы всех с ума свели этим вашим платьем, – он неспешно и тягуче поцеловал её, а потом попытался развернуть спиной к себе.
– Погодите, – рассмеялась она, сбросила туфли, которые почему-то до сих пор оставались на ногах, и поднялась с кровати. – Вставайте, вставайте, не ленитесь. Обувь долой, она лишняя.
– Неужели только обувь? А бабочка? Или вы сами мне её отстегнёте?
– Я могу отстегнуть вам всё, что захотите, – сощурилась она, а потом немного помогла ему. – Вот теперь смотрите, что там осталось, – повернулась к нему спиной и перекинула волосы на грудь.
По всему краю выреза горловины и окружности спины платье было снабжено полоской силикона шириной в пару-тройку сантиметров. Элоиза предположила, что ткань не слишком тяжёлая и этого окажется достаточно… так и вышло.
– И что сделать?
– Отклеить. Как чулки.
– И всё??? – он отклеил, она посмеивалась.
– Именно что всё.
Платье, которое больше ничего не удерживало на теле противоестественным образом, радостно свалилось на пол. Под ним не было ничего, кроме чулок – прозрачно-телесных в видимой части, но с роскошными кружевными резинками черного цвета, плотная ткань платья позволяла эту вольность. Чашки бюстгальтера были вшиты прямо в лиф, а трусы отброшены за ненадобностью ещё на стадии финальной примерки. Нет, она думала, что подберёт какую-нибудь этакую модель под вырез ниже талии, но не подобрала, и решила, что обойдется. Она же не на светский раут идёт, а на семейное торжество…
Он ел её глазами и смеялся. А потом молниеносно притянул к себе.
