Текст книги "3d, или Дела семейные (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

16. О парижских мансардах

* 35 *

Разговор с Доменикой Секундой всегда строился одинаковым образом – Элоиза добросовестно перечисляла симптомы и осторожно спрашивала – когда же ей станет глобально лучше? Нет, она уже может достаточно много и не устаёт так быстро, как в первые дни после операции, но всё равно, ведь уже могло бы быть и повеселее?

Доменика сначала смеялась, потом вздыхала, а потом сказала, что приедет и посмотрит своими глазами. В четверг вечером, на сутки. Она осмотрит Элоизу, пообщается со всяческими Шатийонами – сто лет не виделись! – а Элоиза погуляет с ней по городу. Нет-нет, никаких машин, именно погуляет. Ногами.

Это успокоило Элоизу – если вдруг что-то идёт не так, Доменика это увидит. Можно расслабиться.

А во вторник вечером позвонил Себастьен.

– Как поживаете, сердечко моё?

– Всё в порядке, а вы?

– А я вернулся наконец-то, мы все вернулись. В связи с этим я собираюсь вас навестить, в пятницу под вечер. Что скажете?

– Буду очень рада, – с улыбкой выдохнула она. – Но вы уверены? Вам точно не нужно делать ничего другого? Встречаться с родственниками или ещё что-нибудь?

– Нет, Элоиза, – смеясь, ответил он. – Всё, что я ещё не сделал, сделаю до пятницы. Я слишком хочу вас увидеть.

– Скажите, когда прилетите, я вас встречу.

– А вам уже можно ездить и встречать? – она прямо почувствовала, как он нахмурился.

– Конечно. Что же, по-вашему, мне теперь год пешком ходить? – фыркнула она.

– Вы справитесь и пешком, конечно, но если вы уже ездите без вреда для себя – то я этому только рад, – о, она без труда представила себе его улыбку, с такими словами могла быть именно эта.

Далее обсуждали дворцовые новости и происшествия, часть их Элоиза знала от Анны, часть сейчас рассказал Себастьен. А когда они обнаружили, что время уже снова за полночь, и надо бы спать, и распрощались, она сообразила, что есть некоторая проблема. И её придётся как-то решать.

Нет, она без колебаний приведет его в дом Шатийонов, более того, ему и без неё доводилось здесь бывать. Она ни минуты не сомневалась, что её семья воспримет его абсолютно адекватно. Но ей хотелось получить его, так сказать, в личное пользование, а вовсе не для общесемейных дел и разговоров.

Только ли в этом причина? Последние события заставляли её анализировать всё и вся, иногда чрезмерно. Или она по-прежнему опасается чего-то неведомого, чему не знает названия, и поэтому пытается скрываться? Так для Винченти уже нет никакой тайны, более того, они на порядок болтливее Шатийонов, хоть и только между собой.

Нет, если интуиция говорит – нужно слушаться. Тем более, что решение нашлось.

* 36 *

Наутро она встала к дядюшкиному завтраку и поинтересовалась за кофе:

– Дядя, а у кого сейчас ключи от мансарды? И не живёт ли там кто-нибудь?

– Знаешь, даже и не представляю. Спроси у Женевьев, она должна лучше знать.

Тётушка тоже оказалась не в курсе.

– Спроси Марго, детка. Она хоть там и не ночует, но обычно всё про всех знает.

Марго поднялась последней, и не сразу сообразила, в чем дело.

– Мансарда? Позвони Филиппу, он привезёт. Это место в последнее время популярно среди его ветви нашей семьи, – фыркнула она. – Постой, а ты что, решила отселиться? Чего это ты?

– Мне нужно, – кратко ответила Элоиза и замолчала.

– Ты собралась заниматься там чернокнижием или развратом? – любимая сестрица всегда оказывалась изумительно точна. – В принципе, да, ни для одного, ни для другого дом не подходит, ты права. Так чем же именно?

– Мне просто нужно место для встречи без свидетелей, – Элоиза постаралась пожать плечами как можно более нейтрально.

– Это с кем тебе нужно встретиться без свидетелей? Неужели с властителем роз? И какой смысл прятать его от семейства, он же приличный человек, как я понимаю? – нет, Марго не обладала способностями, но подобные ситуации нутром чуяла.

– Марго, а даже если и так? Я, черт возьми, хочу свидание, а не светский раут, ясно тебе? – Элоиза, не удержавшись, рявкнула.

Марго даже и не подумала отвести от неё свои прозрачные зелёные глаза.

– Молчу, молчу, молчу. Сейчас даже сама позвоню Филиппу, пусть днём привезёт тебе ключи.

– А ему мансарда вообще зачем? – Элоиза была рада любому предлогу увести разговор от своей особы.

– Ну как… Иногда он сам там живёт, когда с Моникой ссорится. Проблемы у них в последнее время, но разбегаться они не готовы, поэтому в острые периоды Филипп живет в мансарде. А недавно Жан-младший уволок у отца ключи и устроил там какую-то непотребную вечеринку с одноклассниками. Не знаю, что они там делали, но слышала, как отец потом беседовал с мелким о том, что стоит делать, а что – нет. Ты же можешь представить, что способны учинить семнадцатилетние дурни, если у них есть деньги и пустая квартира? Вот соседи снизу наутро отцу и позвонили. И выразили надежду, что такое не будет повторяться слишком часто и допоздна. Ты также можешь представить, что папа способен сказать молодому оболтусу. Что он сказал Филиппу – не знаю.

– Право, мне даже хочется поговорить с племянником о свободе и о том, как ей пользоваться, – хмыкнула Элоиза.

Ещё бы, на неё-то никогда никто не жаловался, а она в своё время, когда там жила, ни в чём себе не отказывала!

– Займись, – хихикнула Марго. – Так я звоню Филиппу и приглашаю его на обед?

– Звони.

* 37 *

Помянутая мансарда находилась неподалёку от фамильного особняка, на улице Дофина. Её приобрёл в конце девятнадцатого века родной брат деда нынешнего герцога де Шатийона – по семейной легенде, он содержал там любовницу и парочку внебрачных детей. Любовница и дети растворились во времени и пространстве, а мансарда осталась в семейной собственности. Именно там жили в первый год после свадьбы родители Элоизы – Жером де Шатийон и Розамунда Феретти. Сама Элоиза тоже там жила во время разнообразной учёбы, и случалось, что даже не одна. Туда временами уходил «искать себя» Поль де Шатийон, ныне преуспевающий владелец медиа-империи, в которую входили телеканал, парочка глянцевых журналов, новостные сайты разной направленности и газета. А сейчас вот, оказывается, Филипп уходит туда дистанцироваться от супруги. А его сын – пробовать на зуб свободу. Хорошее место – шатийонская мансарда!

Филипп действительно привёз ключи в обед. Внимательно оглядел Элоизу.

– Ты что, там жить собираешься?

– Да что вы все заладили – жить да жить. Нет, не собираюсь, мне только на выходные.

– Тогда ладно. А то мало ли, как сложится – я понимаю, что это не моё личное, но как-то привыкаешь, что у тебя всегда есть угол, куда можно уйти на некоторое время, – раздумчиво сказал он.

– Так ты сюда приходи! – радостно сказала Марго. – Искать тебя здесь Моника никогда в жизни не додумается.

– Ага, и объяснять отцу, что это у нас такое происходит, – хмыкнул Филипп.

– Ну и объяснишь. Глядишь, он ещё и что полезное присоветует. Он же с мамой как-то живет всю жизнь, и ничего.

– Знаешь, когда он еще не ушел в отставку, он и дома-то бывал сама помнишь как часто. Они просто не успевали так надоесть друг другу, чтобы начать выносить мозг по любому поводу, – буркнул Филипп.

– Ладно, прорветесь, Моника далеко не самый худший образчик женщины, это я тебе как женщина говорю, – рассмеялась Марго.

– Умеешь ты утешить, – хмыкнул Филипп. – Элоиза, а ты чего молчишь?

– А что там у вас с собакой получилось? – вдруг спросила Элоиза.

– А что с собакой? Померла зимой. Старая была.

– А почему новую не заведете?

– Да зачем она? Детям не до собак, мне, видимо, тоже. К старому Арсу мы привыкли, конечно, а вот решиться и завести нового… Возиться же, воспитывать… Тут детей непонятно, как воспитывать, чтобы не выпрягались, слышала ведь уже, наверное, про эту мансарду и сынка моего?

– Слышала. Что ж, бывает. А все же ты подумай, – улыбнулась Элоиза. – Вдруг поможет?

– Ты, конечно, зря не говоришь, но чтобы щенками лечили природную человеческую склочность, я ещё не видел! Ладно, мне пора, до воскресенья, – Филипп поцеловал и Элоизу, и Марго, и отправился дальше по своим делам.

* 38 *

Таким образом, наведаться в мансарду удалось в среду ближе к вечеру. Марго увязалась за компанию, и посмотреть – как там оно сейчас, давно ведь не была.

Там оказалось очень хорошо. Видимо, Филипп предположил, что уходить из дома нужно в место обустроенное и комфортное, и в мансарде сделали ремонт и заменили мебель. Кухня блистала стальными и стеклянными поверхностями, и туда удалось втолкнуть даже небольшую посудомоечную машину. В комнате тоже образовалась новая мебель, и более того, на подоконниках в горшках росли и цвели какие-то цветы! Элоиза смотрела на всё это с изумлением и думала – интересно, кто эти цветы поливает?

– Марго, а кто здесь убирается? Не Филипп же?

– Нет, конечно. Франсуаза приходит раз в два или три дня, он с ней договорился. В общем, здесь ничего специально делать не нужно – постель в шкафу в комнате, посуда в шкафу на кухне, плита и микроволновка тоже есть. Правда, я очень сомневаюсь, что ты станешь готовить какую-то еду!

– Правильно сомневаешься, – хмыкнула Элоиза.

– Поговори с Паскалем, пусть он тебе что-нибудь приготовит, что вкусно и можно разогреть. Он придумает.

Марго тоже не особенно задумывалась о том, что следует сделать с продуктами, чтобы они превратились в еду. Но с кухней от Паскаля жить иначе было просто глупо.

– А кофеварки здесь нет? – удивилась Элоиза.

– А Филипп не любит кофе из кофеварки. Он в охотку варит в турке раз в полгода, а всё остальное время пьёт чай или вино. Турка на полке, я думаю, ты ещё не забыла, что с ней нужно делать, и справишься, – хихикнула Марго.

– Справлюсь, – буркнула Элоиза.

– А если вдруг нет – так приходи домой, там накормят, – Марго продолжала хихикать.

– Марго, – скривилась Элоиза, – можно подумать, ты у нас прямо высококлассный специалист в области хозяйства! Ладно бы Линни меня жить учила, она всё это делает легко и на раз, а ты!

– Хорошо, не сердись. Просто ты меня удивляешь. Можно ведь не напрягаться и остаться дома, – пожала плечами кузина.

– Нет, – отмахнулась Элоиза. – Не обсуждается.

17. Вот прямо собственный дом

* 39 *

В четверг вечером Элоиза встретила в аэропорту Доменику. Та была ощутимо рада её видеть и сразу же заявила, что, конечно, ещё присмотрится, но сейчас не видит никаких особенных проблем. Выздоровление идет обычным порядком. Да, процесс будет продолжаться, но это неизбежно. За три дня после полостной операции не восстанавливаются. Да и три недели маловато, по большому счету. Так что всё в порядке.

Семейство де Шатийон было радо видеть Доменику, а Доменика – их всех. На дополнительный семейный ужин заглянули Поль и Филипп с Моникой. Гостья уверила внимательных слушателей в том, что с Элоизой всё хорошо, выслушала множество новостей, и в числе прочего – историю о появляющихся каждый день розах. Их формы, цвета и размеры продолжали поражать разнообразием. Элоиза и не подозревала, что в природе существуют такие розы.

Но Доменика посмеялась и сказала, что розы – это же так мило, не правда ли? И спросила о Себастьене, но только когда они остались наедине.

– Скажи, неужели ты не виделась с ним с тех пор, как уехала сюда?

– Он уезжал по работе, – пожала плечами Элоиза. – На самом деле, он приедет завтра.

– Неужели? – усмехнулась Доменика. – И ты пригласила его сюда?

– Нет, – улыбнулась Элоиза. – Что же, думаешь, мне некуда его пригласить?

– Не сомневаюсь в твоих возможностях. Но почему не здесь?

– Сама не знаю. Но у меня по-прежнему есть ощущение, что чем меньше информации, тем лучше. Я никак не могу её сформулировать и объяснить, но оно есть.

– Знаешь, мне не нравятся эти твои странные ощущения. Ты не обсуждала их с моей матерью?

– Нет. Но кое-что другое смогла обсудить, это для меня уже много, – рассмеялась Элоиза.

– Всё равно, что-то в этом странное. Я не большой специалист в интуитивном и в предчувствиях, но очень не люблю, когда чего-то не понимаю. Поговори с Примой. Вдруг и вправду что-то серьёзное?

– Я могу разве что обещать подумать об этом.

– Уже хорошо.

* 40 *

Карты легли так, что между прилётом Себастьена и отлётом Доменики был целый час. Доменика рассмеялась и сказала, что с удовольствием поприветствует монсеньора герцога, и с этим ничего нельзя было поделать.

Несмотря на то, что Элоиза его ждала и высматривала, он всё равно возник как будто из ниоткуда. У него с собой был только небольшой рюкзак, он бросил его на пол, подмигнул Доменике и обнял Элоизу.

– Вы выглядите значительно лучше, сердце моё. На вас радостно смотреть и вас не так страшно обнимать, как сразу после операции. Получается, вы были правы, когда решили сюда уехать, – Себастьен улыбнулся ей, а потом, продолжая обнимать её за плечи, кивнул Доменике. – Рад вас видеть, донна Доменика, и говорить с вами не по телефону тоже рад.

– А вам случается говорить по телефону? – рассмеялась Элоиза.

– Представьте себе, случается. Догадайтесь, о чём, – рассмеялся он в ответ.

– Монсеньор герцог очень беспокоился о твоём выздоровлении. Я убедила его, что ты уже, можно сказать, в порядке. Не фарфоровая чашечка, до которой и дотрагиваться-то нужно с осторожностью, а почти восстановившая после серьёзной болезни живая женщина.

Элоиза фыркнула – да-да, «ночь с фарфоровой чашечкой», это теперь так называется.

– Донна Доменика укрепила меня в желании ехать к вам и ничего не опасаться, – Себастьен продолжал её обнимать.

– Элоиза, может быть, я пойду себе потихоньку к моему выходу? – рассмеялась Доменика.

– Нет, мы проводим тебя, а потом уже отправимся дальше.

– Хорошо, – легко согласилась Доменика. – Монсеньор, вы представляете, какой переполох производят в особняке на улице Турнон ваши розы?

– Мои розы? – рассмеялся он.

– Ну да. Корзины с разнообразными розами, которые уже не помещаются к Элоизе в комнаты. Кажется, вчерашнюю корзину поставили в гостиную.

Он пожал плечами.

– Розы как розы. Надеюсь, они порадовали вас? – подмигнул он Элоизе.

– Конечно. Спасибо вам, – просияла улыбкой она.

* 41 *

Они помахали Доменике и отправились на парковку.

– Скажите, Элоиза, откуда вы взяли этого монстра? – кивнул Себастьен на представительское авто дядюшки Жана. – Вы купили машину?

– Нет, – покачала головой она.

– Вы угнали машину? – рассмеялся он.

– О, это комплимент, так? Нет, – рассмеялась она в ответ. – Я просто попросила у дяди ту машину, которая ему каждый день не нужна, и он дал. Вот и всё.

– Действительно, всё просто, – он придержал ей дверь, затем сел сам.

Двери закрылись. Они, не сговариваясь, потянулись друг к другу…

Телефон заурчал и засветился сообщением. Марго интересовалась, всё ли с ней благополучно.

– Монсеньор, давайте поедем ко мне, а там уже будем целоваться.

– С удовольствием. К вам – это куда, кстати?

– Ко мне – это туда, куда я вас приглашаю. Увидите. Нет, это не особняк Шатийонов. Не сердитесь, но я хочу… как бы это сказать… в общем, провести время с вами, а не с родственниками в вашем обществе.

– Абсолютно понятное желание. И вы же знаете – с вами я хоть на край света. Где он у нас сегодня?

– Поехали, покажу.

Но сначала она еще написала Марго, что с ней всё хорошо, и беспокоиться нет никакой необходимости. Примерно до понедельника.

* 42 *

Элоиза почему-то страшно волновалась, когда они поднимались по старой лестнице в мансарду. Вообще, ей было абсолютно безразлично, где и в каких условиях встречаться с мужчинами. Всякое бывало. Не бывало только того самого «как у людей» – пригласить домой, представить семье… Сейчас она, конечно, никого никому не представляла, но на практически свою территорию – насколько у неё вообще может быть своя территория – приводила важного для неё человека не впервые, конечно, но… да всё равно, что впервые.

Она отперла дверь и пригласила его проходить.

– Скажите, Элоиза, что это за мансарда? Откуда вы её взяли? – Себастьен с любопытством оглядывался вокруг.

– Это шатийонская мансарда, – изрекла она тоном экскурсовода и вкратце рассказала, кто и зачем тут жил.

– И вы, получается, жили?

– Да, во время учёбы.

– Надо же, у вас бывает вот прямо собственный дом, – изумился он. – Мне нравится, мне в самом деле нравится. И вот это вам в ваш дом, – он достал из рюкзака стеклянную колбу на подставке, внутри которой был хитрым образом укреплён цветок орхидеи. – Помнится мне, эти цветы вам нравятся, вы всегда ходите на них посмотреть.

– Это из зимнего сада? – поняла она.

Почему-то этот факт привёл её в восторг.

– Да, именно. И вот ещё, – из рюкзака появилось несколько апельсинов. – Те самые, слегка красные внутри, которые не ест никто, кроме вас. Шарль разрешил их сорвать и отвезти вам.

– Передайте ему мою благодарность. Честно, я жду, когда пройдёт следующая неделя, и я уже вернусь и буду работать.

– Только работать? – он хитро взглянул на неё.

– Не только, – она забрала рюкзак из его рук, поставила на стул в кухне, а потом её руки как будто сами обняли его. – А сейчас я просто рада вас видеть. Очень рада.

– А я-то как рад, – он подхватил её на руки и бережно опустил на кровать в комнате – Рафаэлита, вы действительно в порядке? У вас ничего не болит?

– Да если бы и болело, – пробормотала она.

* 43 *

– Теперь я верю донне Доменике.

– Это в чём же?

– В том, что вы выздоравливаете. Вы давно не излучали столько радости, – он убрал с её щеки прядь волос, провёл пальцем по щеке, а затем и по уху. – Даже когда были той пресловутой фарфоровой чашечкой.

– А я даже не подозревала, что в вас скрывается столько нежности и тепла, – улыбнулась она в ответ. – Вероятно, это было то самое лекарство, которого мне недоставало все эти дни.

– Почему было? Есть. Мы же не торопимся?

– Абсолютно никуда.

– Вот и славно. Чего бы вам сейчас хотелось?

– Вам правду сказать? – рассмеялась она.

– Конечно. Чем удивите?

– Боюсь, ничем. Я страшно голодна. Обед был давно, а сейчас вдруг почему-то середина ночи, если верить вон тем часам, – на часах, которые завёл на стене Филипп, было единственное деление, обозначавшее полночь или полдень, а так стрелки бегали по абсолютно пустому циферблату.

– Это дело поправимое. Даже если то милое кафе, которое располагается на первом этаже, уже закрыто, должна же быть какая-нибудь круглосуточная доставка еды добрым людям на дом?

– Всё проще, – рассмеялась Элоиза. – На кухне есть еда. Её только придётся разогреть.

– Что? – он уставился на неё с изумлением и некоторой опаской. – Правильно ли я понял, что вы приготовили какую-то еду?

Она уже не смеялась, она хохотала.

– Нет, Себастьен, я даже и не пыталась. Еду приготовил Паскаль, это повар дядюшки. Он, конечно, ворчал, что любое блюдо нужно есть свежеприготовленным, но так уж и быть, сделал для меня что-то, что можно съесть не сразу.

– Вот в чём я не сомневался никогда, так это в ваших организаторских способностях. Я подозревал, что вы способны не только сами не пропасть в одиночку, но и позаботиться о ком-нибудь, столь же одиноком и голодном, – он смеялся и целовал её через слово.

– Тогда я с вашего позволения надену что-нибудь, и пойдёмте, посмотрим, что там. Пока везли, пахло вкусно, но в контейнеры и тарелки я не заглядывала. Там должно быть мясо и к нему гарнир. И что-то ещё. Да, есть вино. Я надеюсь, что найду, чем его открыть.

– Я думаю, это наименьшая проблема из всех возможных, – подмигнул Себастьен.

18. Новости и просто разговоры

* 44 *

– Скажите, а есть какие-нибудь новости, которых я ещё не знаю?

Утро началось значительно позже полудня. Началось с полусонных улыбок и ласк, потом побрели на кухню варить кофе, первая чашка воодушевила на подвиги, и обратно они вернулись через некоторое время, зато с большой тарелкой омлета с сыром. Одной на двоих – так оказалось проще. Кофе Себастьен принёс прямо в турке и вместе с молочником поставил на столик возле кровати. Кроме того, в пакете от Паскаля были нетронутые ночью пирожные.

Элоиза усомнилась, что они смогут поесть в кровати и не насыпать крошек, но Себастьен обещал вытрясти потом простыню. Или найти в шкафу другую.

– Скорее всего есть, – Себастьен внимательно на неё посмотрел. – Вам плохих, хороших или нейтральных?

– Ой. Плохих, наверное, – Элоиза опустила вилку в тарелку. – Лучше уж сразу. Что случилось?

– Анджерри вернулся. Его никто не звал, но он нашёл какую-то лазейку и какие-то знакомства, и его вернули в Рим. И во дворец Шарля, естественно.

– Отчего же он не остался там, где у него лазейка?

– А вы думаете, он такая приятная личность, что его везде рады видеть?

– Вот ещё, с чего бы мне такое думать?

– Именно, вам ли не знать! Сам по себе он никому не сдался, он интересен только как инструмент воздействия на Шарля. Хотя я иногда хочу сказать ему спасибо, и знаете, за что?

– Даже и не догадываюсь, – она и вправду не догадывалась.

– Если бы вы не взялись его душить, мы бы с вами долго ещё ходили вокруг да около, – сказал он. – Но не спешите сердиться. Знаете, с кем он спелся во дворце? За три дня успел, между прочим.

– Откуда же мне это знать? – она грустно покачала головой.

Вот не было печали!

– С вашим нелюбимым сотрудником.

– С Верчезой? – нахмурилась Элоиза. – Воистину подобное притягивает подобное. Или есть ещё одна интерпретация этого выражения, не буду её приводить, смысл не изменится.

– А скажите? – подмигнул он.

– Всякое паршивое найдёт своё поганое, – буркнула она.

– Воистину, – рассмеялся он. – По достоверным данным, они вместе пьют, играют в карты и чревоугодничают, попросту говоря – жрут всё без разбора. Звали Маурицио Росси, но у него с Анджерри неконнект. Анджерри, говорят, приставал к вашей девочке, но она сначала сама его отшила, а когда тот не понял – пожаловалась, кому следовало, и с ним поговорили. Пока вежливо, этого оказалось достаточно.

– Какая девочка нынче наша? – удивилась Элоиза. – Моя новенькая, что ли?

– Нет, ваш фиолетовый эльф сидит тише мыши и никого не привлекает. Конечно же, речь о Кьяре.

– Фиолетовый эльф? – рассмеялась она.

– Да, ушей острых недостаёт. Я думал, что эльф – это художница Джованнина, которая пока так и не окончила портрет Карло, но ваша новая сотрудница, если можно так выразиться, ещё более эльф. Неудивительно, что у неё такая внешность – она ест три зёрнышка в день и запивает половиной чашки воды. И боится собственной тени.

– Это вам рассказали или вы узнали на основании личного опыта? – подняла бровь она.

– Рассказали, конечно. Я её встречал раза три, и все три раза пугал одним своим видом, представления не имею, отчего так. А Кьяра наоборот, улыбается, здоровается и желает хорошего дня. Мне кажется, или она вправду неровно дышит к Лодовико?

– Не кажется, – покачала головой Элоиза. – И как там? Что он о ней думает?

– Что она очаровательна, но слишком молода.

– Когда это молодость успела стать недостатком?

– Это не недостатки, это Лодовико. Кстати, про другие новости рассказывать?

– Конечно.

– Вы слышали, что у Шарля через два месяца юбилей?

– Да, и это послужит поводом к множеству официальных мероприятий?

– Обязательно, но кроме того, будет ещё и большой праздник для всех обитателей дворца, как на Рождество. Потанцуем? Вы ведь уже сможете?

– Обязательно. Смогу. Но это же, наверное, не всё?

– Остальное уже из мира животных. Вы не поверите, наверное, но Лодовико завёл себе котов.

– Котов? – Лодовико никак нельзя было заподозрить в симпатии к котам.

Он даже с Чезаре никогда толком не общался!

– Котов. Двух. Породистых. Знаете, таких дымчато-серых и плюшевых.

– Двух разом?

– Именно. Их пристраивали комплектом. И виноват во всём Варфоломей. Ему уже сказали, что его место не в приёмной, а в каком-нибудь приюте для животных. Он, правда, отболтался, что если Господь захочет его видеть в таком месте, то он там и окажется, а пока ему и тут неплохо.

У отца Варфоломея было хобби – он время от времени занимался пристройством бездомных животных. Если вдруг в местном приходе таковые образовывались, то все окрестные жители знали, что нужно позвонить отцу Варфоломею, он придёт и всё устроит – сначала возьмёт к себе на время, а потом и хозяина найдёт. Так в своё время в покоях кардинала появился Чезаре, ещё несколько кошачьих жили у разных людей во дворце. Собаками ему тоже случалось заниматься.

– И что случилось с котами?

– Ему их принесли после очередной воскресной службы. Оказалось, что скончалась некая одинокая дама, которая занималась разведением этих самых котов. Наследников у неё не было, взрослых кошек стерилизовали и раздали, остались два молодых кота, которых почему-то было желательно пристроить разом. Два кота разом никого не интересовали. Они, как говорят, печально сидели в корзине в приёмной целую неделю, пока мы не вернулись, и туда не забрёл Лодовико поболтать. Коты вдруг оживились, вылезли из корзины и заскочили к нему на колени, оба разом. Он весьма удивился, сначала пару раз согнал их, а потом смирился. И на следующий день забрал их к себе. К ним прилагается километровая родословная, их нужно возить на выставки и получать там специальные кошачьи медали. Понятия не имею, для чего это Лодовико, но коты как-то к нему прониклись, да и он к ним, видимо, тоже. Теперь у нас в ленте каждое утро свежие фотки котов.

– Уже хочу посмотреть. Но это ведь ещё не всё?

– Не знаю, отследили ли вы момент, когда известная вам по истории с прошлогодней проверкой собака по имени Ада принесла щенков? Их недавно определяли к новым хозяевам, и одного вернули обратно. Что-то там не задалось. Сейчас у Варфоломея головная боль – куда пристроить пса. Его не планировали оставлять во дворце, но, видимо, придётся.

– Щенок? На пристройство? Кажется, я могу с этим помочь.

– Вы? Вы идёте по стопам Лодовико?

– Ничего подобного. Вы можете узнать, решился ли вопрос? И если ещё нет, то я решу его.

– Сейчас, – очень удивлённый, он потянулся за телефоном. – Сейчас же день, так? Время ещё нормальное? Тогда звоню. Привет, да, это я. А это к делу не относится, уехал, и ладно. Скажи, ты не пристроил ещё того лишнего пса, ну, которого вернули обратно? Нет? Тут есть желающие тебе в этом помочь. Понятия не имею, но сейчас передам телефон, и сами договаривайтесь, – и он вложил телефон Элоизе в руку.

– Добрый день, отец Варфоломей, – она сама удивилась тому, насколько рада с ним говорить.

– О, Элоиза! Ах, вот куда делся Себастьяно, нужно было догадаться. Как вы себя чувствуете? Скоро ли вернётесь?

– Всё в порядке, вернусь через неделю.

– Отрадно слышать! Себастьяно сказал, что вы хотите решить судьбу нашего несчастного пса?

– Да. Моему брату нужна собака.

– Эээ… а где находится ваш брат?

– В Париже. Но это же не проблема, я полагаю?

– Глобально нет. У него семья, или он живёт один?

– Возможно, вы даже встречались, когда ездили в Шатийон и смотрели наши картины. Это старший сын герцога, Филипп. У него есть супруга и двое детей, уже довольно взрослых. Он живёт в собственном доме.

И иногда в мансарде под крышей, но это мы как раз постараемся поправить.

* 45 *

– Себастьен, я хочу вернуть вам вашего леопарда.

– Сердечко моё, вы уверены?

– Да. Он замечательный, но его место – у вас, – Элоиза расстегнула свою цепочку, сняла помянутого леопарда и принялась за цепочку Себастьена.

– Вы не желаете иметь ничего общего с моими символами? – нахмурился Себастьен.

– Я верю в защитные силы таких символов. Я для этого достаточно ненормальна. Скажите, откуда у вас эта подвеска? Как вы её получили?

– Да обычным образом, – пожал он плечами. – От бабушки.

– От бабушки по отцовской линии? – уточнила она.

– Именно, – подтвердил он. – Она призвала меня к себе, сказала, что я молодой дурак, и прежде чем перестану им быть, набью много шишек и нахлебаюсь всякого и разного, поэтому пусть я возьму вот эту вещь, которая хранила моего деда, и ношу не снимая – вдруг мне тоже будет от неё толк?

– А дед? – тут же спросила Элоиза.

– Деда к тому времени пару лет как не было в живых. Он, прежде чем умер, болел всяким и разным, но всю дорогу делал вид, как будто здоров. В юности его изрядно помотало, и после он утверждал, что мог погибнуть не раз и не два, но судьба хранила его для последующей жизни. У них с бабушкой был единственный ребёнок – мой отец, но ему бабушка этой подвески не дала, сказала – он балбес и бездельник, ему незачем. И отдала мне, когда я рассорился с семьёй и уезжал поступать в академию. Она-то как раз считала, что я всё делаю правильно. Она умерла вскоре после того, как погибли отец и брат, не была знакома с моей покойной женой и не видела, на что была похожа моя семейная жизнь. Но мне кажется, что вы бы ей понравились.

– Полина как-то говорила, что вы очень похожи на неё характером, – улыбнулась Элоиза.

– Правда? Это лестно, – улыбнулся он в ответ.

– Скажите, а каков возраст этого предмета?

– Я не ювелир, Рафаэлита. Не знаю. Для меня достаточно определения «старый», ну или «очень старый». Показать Варфоломею мне в голову не приходило.

– А вот покажите. Интересно. На самом деле, там есть какой-то защитный механизм, это правда. Я не большой специалист по артефактам, но если захотите – могу попробовать устроить вам консультацию у специалиста.

– Я с этим специалистом пока не знаком? – удивился он.

– Нет. Разве что понаслышке. Это Доменика Прима, настоятельница Санта-Магдалена.

– А что видите вы? – тут же спросил он.

– Как я и сказала – некоторую защитную ауру. Небольшую. Пулю на близком расстоянии не остановит и не перенаправит, а вот от меньших неприятностей убережёт. В общем, возьмите. У меня-то есть один совершенно определенно защитный предмет, – она кивнула на свой медальон, – и ещё один предмет… который тоже мне очень приятен. Скажите уже, ведь это вы его прислали? – она взглянула на него остро и пристально.

История появления подвески в форме сердечка была окутана тайной. Это случилось полтора месяца назад, в валентинов день. Элоиза никогда не обращала на этот праздник никакого внимания, но обитатели дворца традиционно сходили с ума. Цветы и сердечки лезли отовсюду и преследовали всех, вне зависимости от пола и возраста. Элоиза пришла в офис за четверть часа до начала рабочего дня, чтобы запереться и ни с кем не встречаться – явно же кто-нибудь притащится с какой-нибудь ерундой! Ей нездоровилось, Себастьен был в отъезде, поэтому настроение у неё было совершенно не мирное. И когда она отперла дверь кабинета и увидела на столе букет алых роз с тёмной каймой по краям лепестков, то чуть было не взяла его и не швырнула об стену. Потом закрыла дверь и осторожно обошла вокруг стола. Букет стоял смирно. Более того, на стебле одного из цветков висела на цепочке рубиновая подвеска в форме сердца. Тонкая оправа, ажурная цепочка, алый камень… да от него просто глаз было не отвести.