Текст книги "Всему вопреки"

Автор книги: Салли Стюард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

– Прости, – хрипло выдохнул он, – я не хотел спешить, но ты... ты свела меня с ума...

– Не надо, – прошептала она, задыхаясь, – не надо... не извиняйся... продолжай... пожалуйста...

И он повиновался, с каждым движением все глубже проникая в нее. Тела их слились в безумном ритме страсти, словно вторя нарастающим раскатам грома. Теперь молнии сверкали почти непрерывно, и эти вспышки озаряли сарайчик, отливая колдовским светом на преображенном страстью лице Джейка.

Ребекка обхватила его за плечи, всем телом вторя ритму его неистовых движений, покуда что-то не взорвалось в ней, глубоко внутри, и не растеклось по всему телу сладостной, опьяняющей истомой. Или это был завершающий аккорд грозы?

Сжимая Ребекку в объятиях, Джейк уронил голову ей на плечо, и его прерывистое дыхание становилось все слабее и тише. Лишь сейчас она ощутила, что тяжесть его тела буквально пригвоздила ее к столу.

– Мне неудобно, – пробормотала она, пытаясь высвободиться, и Джейк тотчас выпрямился, разжав объятия.

– Извини, – сказал он, и Ребекка на миг окаменела – то же самое она услышала после поцелуя на кладбище, и обыденное это слово тотчас свело на нет все дикое очарование страсти.

Умом она понимала, что Джейк всего лишь просит прощения за причиненное неудобство, но это неловкое «извини» швырнуло ее с высот блаженства на грубую, реальную землю, в неприглядный сарайчик, за стенами которого бесновался ливень.

Впрочем, буря уже затихала, и вспышка страсти, соединившая их на миг, точно молния, погасла так же бесследно.

Джейк нагнулся и выпрямился снова, держа в руках охапку измятой одежды.

– Все в грязи, – сказал он обыденным тоном. – Хорошо бы отдать ее в стирку, когда вернемся в мотель.

Словно речь шла о еженедельном походе в прачечную, а не об одежде, разбросанной по полу в угаре любовного нетерпения. Все, что объединяло их, исчезло – и опять каждый сам по себе.

Ребекка вдруг со стыдом ощутила свою ненужную наготу перед случайным любовником, который в один миг стал ей совсем чужим. Торопливо разыскав в ворохе одежды свое белье, она принялась одеваться, стараясь при этом не встретиться взглядом с Джейком.

Ни с кем, кроме него, она до сих пор не испытывала такого упоительного наслаждения, но теперь все кончилось, и зов пресыщенной плоти смолк. Остались лишь привычная пустота в душе да жгучий стыд. Господи, да неужто она и вправду так бесстыже навязала Джейку свое тело, позволила себе так забыться?

Всего лишь несколько восхитительных мгновений Ребекка чувствовала, что не одинока, а теперь одиночество навалилось на нее с новой силой. Даже странно, что это так уязвляло ее. Одеваясь, она твердила себе, что хотела лишь плотских наслаждений – и сполна получила их. Чего же еще желать?

Да просто очень трудно лгать самой себе.

Они оделись, и Джейк распахнул дверь сарая. Потом он повернулся к Ребекке и осторожно коснулся ладонью ее щеки. Темные глаза его смотрели испытующе, словно искали в лице девушки ответа на ему одному ведомый вопрос... И при этом Джейк ухитрялся не встретиться с ней взглядом. Мгновение он помедлил так – и отвернулся.

– Ты заслуживаешь лучшего, – пробормотал он, жестом очертив убогое помещение. – Заниматься сексом в сарае... Господи, мне надо было сдержаться, потерпеть хотя бы до мотеля.

Секс. Он даже не употребил расхожего выражения «заниматься любовью».

Ребекка пожала плечами, решив не напоминать, что это она настояла на том, чтобы укрыться в сарае.

– Да наши номера в мотеле и в подметки не годятся этим апартаментам! – с натужной веселостью объявила она.

Джейк невольно усмехнулся и лишь сейчас решился посмотреть ей в глаза.

– Пожалуй, что и так. Ты готова?

Девушка кивнула, и они побежали к машине, пригибаясь под проливным дождем. Какое счастье, что Джейк не предложил подождать в сарае, пока не закончится дождь! Сейчас Ребекка предпочла бы оказаться где угодно, хоть в мотеле, хоть в тюремной камере, только бы подальше отсюда.

Обратная дорога прошла в полном молчании.

Джейк угрюмо размышлял о том, что, как видно, спятил, поддавшись страсти в грязном парковом закутке. Ребекка достойна того, чтобы ее ласкали в королевских апартаментах. И еще она достойна мужчины, который умеет не только брать, но и давать. Мужчина, который, даже потеряв голову, сумеет остановиться вовремя и не станет бредить о несбыточном, как сейчас бредит он о том, чтобы Ребекка снова оказалась в его объятиях, тот, идеальный мужчина сумеет остаться с ней навсегда.

Но ведь в том-то и проблема, что в жизни ничто не бывает навсегда. Рано или поздно Ребекке придется затвердить этот горький урок, но пусть она получит его не от Джейка.

Он искоса глянул на сидевшую рядом девушку. Она упорно смотрела прямо перед собой, влажные завитки волос прилипли к лицу, облепили плечи... И все равно она выглядела все такой же гордой и беззащитной.

Как же он ошибся, поддавшись случайному порыву! Наспех сорванная страсть только больше распалила темное пламя, бушевавшее в его жилах. Теперь он помнил влажный, солоноватый вкус ее кожи, покорную мягкость горячих губ, упругую и податливую грудь, которую так соблазнительно обтянула сейчас мокрая блузка...

Черт! При одной мысли об этом Джейк опять почувствовал возбуждение. Благодарение Богу, что Ребекка не смотрит на него – иначе бы он выдал себя с головой.

Она ни за что не вернется в Даллас, а он не знает, как устоять перед искушением. Особенно теперь.

Джейк затормозил перед мотелем.

– Пойду, позвоню миссис Гриффин – вдруг удастся сразу что-нибудь выяснить, – с нарочитой небрежностью бросил он и стал напряженно ждать, что ответит Ребекка.

Вдруг ей захочется пойти с ним, чтобы услышать разговор, и они опять окажутся наедине. Джейк мечтал об этом больше всего на свете и в то же время страшился такого исхода. Да, Ребекка сводит его с ума, но что проку морочить девушке голову, если он не в силах ей помочь?

Ребекка кивнула, не глядя на него, распахнула дверцу машины и первой выбралась под моросящий дождь.

Что ж, ответ он получил.

И слава Богу.

Черт бы все побрал!

Джейк выбрался из машины и проводил Ребекку до двери ее номера.

– Я позвоню тебе после разговора с миссис Гриффин.

– Хорошо бы, – опять кивнула она и скрылась за дверью.

Войдя в номер, Джейк увидел, что на телефоне мерцает красный огонек – значит, в его отсутствие кто-то звонил и оставил ему сообщение. Секунду Джейк разрывался между желанием скинуть мокрую одежду и забраться под душ – или выяснить, какое еще осиное гнездо разворошили они с Ребеккой.

Любопытство победило. Наспех содрав с себя рубашку, он снял трубку телефона и набрал номер коммутатора.

Ответил женский голос.

– Это Джейк Торнтон. Мне кто-нибудь звонил?

– А, мистер Торнтон! Да, с вами хочет поговорить Уилбур. Одну минуточку, соединяю.

После мгновенной паузы в трубке раздался голос явно пожилого мужчины:

– Это Уилбур Кэсуэлл. У нас тут проблема, мистер Торнтон. Завтра приезжают люди, которые забронировали ваши с мисс Паттерсон номера.

– Вот как? Хорошо, мы переберемся в другие номера.

Невидимый Уилбур нервно прокашлялся.

– Понимаете, в том-то и проблема. Все другие номера тоже забронированы.

– Так сразу и все? Да ведь ваш мотель не заполнен и наполовину.

Парень явно лжет, подумал Джейк.

– А вот завтра приедет куча народу. Все номера займут, ни одного не останется.

– Когда я заказывал номер на неопределенный срок, ваша сотрудница сказала, что с этим проблем не будет.

– Так она ошиблась. Вам придется завтра утром выехать.

– Понимаю. Что ж, ладно, завтра пятница, и у вас заказаны все номера на уик-энд. Как насчет понедельника?

В трубке воцарилось долгое молчание – как видно, Уилбур не готов был к такому вопросу.

– Нет, – сказал он наконец, – ничего не выйдет. Все номера заказаны на две недели вперед.

Джейк бросил трубку и свирепо уставился на телефон. Кажется, они и впрямь разворошили осиное гнездо, и теперь эти осы лишают их крыши над головой. Что ж, по крайней мере, Ребекке не придется больше торчать в этой отвратительной дыре. Быть может, им придется спать под открытым небом, зато сюда они уже не вернутся.

В дверь торопливо постучали.

Что еще стряслось?

Он рывком распахнул дверь – и увидел Ребекку. Девушка съежилась, обхватив себя руками за плечи, и в ее широко раскрытых глазах застыли боль и испуг, хотя она изо всех сил старалась это скрыть.

Она отбросила с лица влажную прядь, и Джейк увидел, что рука ее заметно дрожит.

Он до боли стиснул кулаки и только так удержался от искушения обнять Ребекку, крепко прижать к себе и разом уладить все ее беды.

– Ты тоже звонила на коммутатор? – спросил он.

– На коммутатор? Нет, – девушка покачала головой и громко, нервно сглотнула. – Я хотела принять душ... а у меня в ванне змея.

Услышав это, Джейк все же не выдержал, потянулся к ней, но Ребекка поспешно отпрянула, развернулась и пошла к своей комнате.

Волей-неволей Джейк последовал за ней.

Змея – точнее, безобидная садовая змейка – извивалась в ванне, тщетно пытаясь выползти из скользкой фаянсовой ловушки.

Ребекка не решилась зайти в ванную. Стоя у дверей и обхватив себя руками за плечи, она беспомощно смотрела на Джейка.

– Что же это такое творится? – тихо спросила она.

– Будь я проклят, если знаю, но ведь ты еще всего не слышала. Я только что говорил с владельцем мотеля. Нас выселяют.

– Что-о?!

– Владелец утверждает, что с завтрашнего дня у него заказаны все номера до единого. – Джейк поглядел на змею. От вида этой черной лоснящейся твари бросает в дрожь, но ведь, в сущности, она безвредна. – Что-то наши неизвестные друзья малость переборщили. Если нас вышвырнут из мотеля, нам остается только покинуть город. Так зачем же тогда подбрасывать змею? К чему нужна эта тварь, если мы и так вот-вот уберемся отсюда?

– Чтобы напугать меня. Вынудить нас прекратить поиски. Сделать так, чтоб мы уехали совсем, а не до ближайшего мотеля, где найдутся свободные места.

– Возможно, и так... но скорее всего, противник у нас не один.

– То есть?

– Не могу сказать наверняка, но сдается мне, что нас пытаются выжить из города двумя совершенно разными методами. Один наш враг, обладающий реальной властью, подсылает к нам мэра и шерифа, заставляет хозяина мотеля выгнать нас на улицу. Другой действует скрытно – ночной звонок, записка, похищенное платье, неядовитая змейка в ванной. Совсем другое дело, верно?

Ребекка нервно, невесело хохотнула и зябко потерла плечи.

– Хочешь сказать, что мои настоящие отец и мать пытаются отделаться от меня, действуя строго поодиночке? Но почему же они так меня ненавидят, если даже никогда в жизни не видели?

Неизбывная боль сквозила в каждом ее слове, и Джейк остро пожалел, что ничем не может утешить Ребекку. Солгать бы... Но к чему ей ложь? Он ведь с самого начала предостерегал, что дела могут обернуться не самым лучшим образом. Рано или поздно Ребекке придется взглянуть в глаза очевидным фактам. Эту процедуру можно оттянуть на время, но совсем избежать ее – никогда. Отец, мать, любая родня – именно таких поступков от них и следует ожидать.

И все же у него не хватило духу прямо сказать Ребекке, что она скорее всего попала в самую точку.

– У нас недостаточно фактов, чтобы делать какие-то выводы, – проговорил Джейк, сознавая, что невольно цитирует учебник по криминологии.

– Что ж, тогда займемся поиском фактов. Ты уже звонил миссис Гриффин?

Крепкий орешек, с уважением подумал Джейк. Надо отдать должное Ребекке – где-то в ней таится стержень из закаленной стали, и, хотя в ее глазах застыли тоска и безысходность, этот стержень помогает ей устоять на ногах. Пока.

ГЛАВА 15

5 ноября 1969 года,

Коттонвуд Бенд, штат Техас

Мэри вытерла последнюю тарелку и поставила ее в посудный шкафчик. Грязная вода с шумом и бульканьем исчезала в стоке.

– Чудесное утро, – заметила Шэрон, выглядывая в окно. – Что скажешь, если мы нальем себе еще по чашечке кофе да немного посидим на крылечке?

– Отчего бы и нет? – Мэри ловко встряхнула посудное полотенце, развесила его на сушилке, чтобы побыстрее просохло, и наклонилась к восьмимесячной малышке, самозабвенно возившейся на кухонном полу. – Прихвати кофе, а уж я прихвачу с собой нашу маленькую проказницу.

Она подхватила девочку на руку, и та довольно закурлыкала, хлопая крохотными ладошками.

– Ах ты, прелесть моя, значит, любишь тетю Мэри? Любишь?

– Еще бы ей тебя не любить.

Шэрон налила две чашки кофе, добавила сахар, сливки и направилась к парадной двери.

На веранде стояли садовые металлические стулья, выкрашенные в зеленый цвет. Сидеть на таких стульях было не слишком удобно, но уж лучше свежий воздух, чем кухонная духота. Усевшись рядом с подругой, Мэри пристроила на коленях малышку, которую звали Пэм.

Утро выдалось и впрямь чудесное. Высоко над головой синело ясное небо, и ярко-желтое солнце мирно пригревало землю, уже не сжигая все нестерпимым летним жаром. Несколько деревьев гордо красовались в осеннем ало-золотом наряде.

Шоссе находилось в пяти милях отсюда, и к нему от дома вела одна-единственная, не слишком проезжая дорога. Уединенное местечко. И безопасное. Что же ей по-прежнему так страшно?

– Мое любимое время года, – объявила Шэрон, протянув Мэри чашку с кофе. – В саду делать нечего, все варенье сварено, всякий овощ засолен, замаринован и распихан по банкам. В погребе их уже столько, что хватит до самой весны. Словом, дел никаких – зато пока еще достаточно тепло, чтобы без помех посидеть на крылечке.

– Да, замечательно, – согласилась Мэри.

– Через пару лет мы с Ником заведем тут небольшое стадо коров, и, даст Бог, оно быстро увеличится. Давняя мечта моего Ника – завести на ферме побольше детишек и коров.

Мэри вынудила себя рассмеяться, хотя сердце у нее при этих словах заныло. Вот так же уверенно они с Беном когда-то толковали о своем будущем. Теперь Бена нет, а ее будущее беспросветно, и только крохотный лучик света, дитя, растущее у нее под сердцем, пока еще дает ей силы жить и бороться.

– Благодарение Господу, что твой Ник не решил вначале заняться разведением детишек, – с деланной шутливостью заметила Мэри. – Тебе и с одной-то крохой хлопот полон рот.

Пэм нетерпеливо заерзала у нее на коленях, и Мэри неохотно спустила ее на крыльцо. Малышка тотчас ухватилась пухлыми ручками за ее палец, кое-как держась на неловких еще ножках.

– Ничего, – сказала ей Мэри, – скоро ты начнешь ходить, и вот тогда уж мамочка не помешает тебе проказничать от души!

Пэм счастливо заворковала в ответ, щеголяя молочными зубками – два вверху и два внизу.

– Ты ее совсем избаловала.

– Ничего страшного, правда ведь, пончик? На то и существуют тетушки. – Мэри ласково взъерошила мягкие светлые кудряшки, и девочка радостно залепетала, топая ножками.

– И потом ты чересчур много над ней суетишься. Куда больше, чем я. Можно подумать, что ты боишься хоть на миг выпустить ее из виду.

Мэри тотчас напряглась, осторожно покосившись на Шэрон – неужели это упрек? Нет, лицо подруги выражало только искреннюю озабоченность.

– Она такая крохотная, – пробормотала Мэри, точно оправдываясь.

– Но ведь не хрустальная же. – Шэрон отставила на крылечко недопитую чашку кофе и обеспокоенно придвинулась к подруге. – Что с тобой стряслось, Мэри? Я имею в виду, кроме гибели Бена? Да, конечно, эта потеря сама по себе ужасна... но ведь ты умалчиваешь еще кое о чем, правда? Мы с тобой дружим чуть ли не с пеленок, и впервые за все это время ты что-то скрываешь от меня. Чего ты так боишься?

Мэри покачала головой, прячась от ее испытующего взгляда, и до боли прикусила губу. Скажи она хоть слово – и слез не миновать, ведь ей в последнее время так легко стало расплакаться... Да и не станет она ничего говорить. Она доверилась Бену – и Бен погиб. Погиб оттого, что она распустила язык.

Ферма Шэрон и Ника в двадцати милях от ближайшего городка, милях в сорока от Эджуотера... и Чарльза. Здесь она в безопасности.

Но ведь Мэри уже когда-то считала, что ей ничего не грозит, что Бен сумеет защитить ее и ребенка. Безопасность – просто миф, и она не поставит под удар подругу и ее славную малышку. Довольно уже и того, что она нашла прибежище в их доме.

– Не хотелось мне тебя расспрашивать, – продолжала Шэрон, – но глаза-то у меня есть, и они видят, что с тобой творится. Я беспокоюсь за тебя, Мэри.

– Все в порядке, – впервые в жизни солгала Мэри лучшей подруге.

– Ну да, конечно. Две недели назад ты звонишь нам и просишь подъехать к бару в окрестностях Эджуотера. Мы без лишних расспросов приезжаем – и что же? При тебе не то что вещей – даже кошелька нет. Ты умоляешь нас никому не рассказывать, что ты здесь живешь, – а теперь утверждаешь, что все в порядке? Я вот так не думаю.

Мэри резко вскинула голову.

– Но ведь вы никому обо мне не говорили, правда?

– Нет, конечно. И не скажем. Ты же знаешь, что можешь полностью мне доверять. Живи здесь, сколько захочешь, хоть насовсем останься – и не надо ничего объяснять. Просто когда я гляжу на тебя, сердце кровью обливается. Ты же вздрагиваешь от каждого шума, пугаешься телефонных звонков, бледнеешь, когда вечером приезжает на пикапе Ник. Все время хлопочешь над Пэм, словно ей и вправду что-то грозит. И взгляд у тебя затравленный, точно по пятам за тобой гонится сам дьявол. И ты не плачешь, даже когда совсем худо, просто молча страдаешь. Я так хочу помочь тебе, Мэри, – но как это сделать, если ты молчишь?

Мэри коротко кивнула и провела пальцем по краю чашки, старательно избегая взгляда Шэрон.

– Да, я знаю. Извини.

Подруга молчала, явно ожидая продолжения, но Мэри больше не решилась сказать ни слова. Наконец Шэрон обреченно вздохнула:

– Я понимаю, ты очень любила Бена и теперь страдаешь оттого, что он погиб. Но ведь его убил какой-то заезжий хиппи, так чего же тебе-то бояться? Неужели ты думаешь, что этот человек вернется сюда только для того, чтобы расправиться с тобой?

Мэри ничего не ответила. Отвернувшись, она упорно разглядывала двор, нагие розовые кусты, следы шин пикапа, на котором утром уехал Ник. Далеко на дороге под ветром клубилась пыль.

Или кто-то едет сюда?

– С какой стати ему делать это? – не отступала Шэрон. – Этот хиппи не знал ни тебя, ни Бена, он и стрелял-то лишь потому, что боялся угодить за решетку. Ты для него не опасна.

Но убийца Бена так не считает. Чарльз уверен, что ее ребенок угрожает его карьере... Мэри твердо знала, что его не разубедить. Солнце било в глаза, и она прищурилась, твердя себе, что это ветер играет дорожной пылью. Это не машина, не Чарльз. Здесь ему ее нипочем не разыскать.

– Ты ведь беременна, правда?

Охнув, Мэри резко повернулась к Шэрон.

– Кто-то, а уж я-то знаю наизусть все признаки. Сама была такой.

Шэрон поднялась с кресла и присела на корточки перед Мэри, так, что Пэм оказалась между ними. Малышка тотчас протянула пухлые ручонки к матери. Шэрон одной рукой обняла ее и взяла Мэри за руку.

– Вот это мне тоже непонятно. Почему ты так испугалась? Я же знаю, что ты давно мечтала о ребенке. Пэм ты просто обожаешь. А еще это значит, что с тобой навсегда останется частичка Бена – его дитя.

Глаза Мэри налились слезами. Она и Шэрон всегда были близки, почти как сестры. И делились всем, от любимых кукол до первых девичьих грез. Шэрон искренне хочет помочь ей, и как легко было бы сейчас выплакаться на плече у подруги, рассказать ей страшную тайну и целиком положиться на ее искреннюю поддержку...

Утреннюю тишину нарушил отдаленный рокот мотора.

Сегодня безветренный день. Значит, пыль на дороге поднял вовсе не ветер.

Мэри вскинула голову. Облако пыли стремительно приближалось, и теперь в нем можно было различить очертания автомобиля.

Ник вернется домой только вечером. У дома Шэрон дорога обрывается. Здесь попросту больше некому ездить.

Сердце Мэри бешено застучало, и слезы мгновенно высохли.

Нет, она ничего не может рассказать Шэрон. Одним своим присутствием в этом доме она подвергает подругу страшной опасности. Надо как-то защитить Шэрон и Пэм, а еще – свое собственное дитя.

Мэри выдернула руку.

– Шэрон, возьми Пэм и уходи в дом.

Собственный голос показался ей чужим и хриплым.

– Что?!

– Ради Бога! Забери Пэм и уходи в дом. И запрись изнутри.

Шэрон выпрямилась, прижимая к груди дочку – словно испугалась, что Мэри внезапно сошла с ума. Возможно, это было недалеко от истины.

К дому подъехала полицейская машина.

– Странно, – сказала Шэрон. – Что понадобилось здесь полицейскому из Эджуотера.

Из машины выбрался Чарльз, и Мэри встала, хотя всего лишь минуту назад могла поклясться, что не сумеет удержаться на ногах, что попросту рухнет в обморок от страха и безысходности.

Чарльз подошел к веранде, и Мэри шагнула навстречу ему.

– Шэрон, – сказала она ровным голосом, понимая, что должна сделать, чтобы защитить подругу, – Шэрон, познакомься – это Чарльз Мортон, напарник Бена. Он поселился в Эджуотере после твоего отъезда. Я уеду с ним домой.

Надо отвлечь внимание Чарльза от Шэрон и Пэм. А потом уж придумать, как ей спасти собственного ребенка.

– Рада познакомиться с вами, Чарльз. Вы, кажется, служили с Беном во Вьетнаме?

Чарльз стянул с головы фуражку и расплылся в улыбке.

– Так точно, мэм. Служил.

– О, так это вы спасли ему жизнь! Как хорошо, что я наконец-то познакомилась с вами! Заходите в дом, я сварю еще кофе.

Благодарение Богу, что Мэри так и не рассказала Шэрон всей правды о Чарльзе! Речь подруги дышала неподдельной искренностью. Чарльз должен понять, что ему нечего бояться Шэрон. Только бы уехать прежде, чем разговор коснется ее беременности...

– У Чарльза нет времени пить кофе. Мы должны уехать сейчас же, верно?

– Спасибо за приглашение, мэм, но лучше как-нибудь в другой раз. У нас с Мэри важное дело, и оно не может ждать.

– Тогда хорошенько позаботьтесь о ней. С тех пор, как умер Бен, она сама не своя. – Одной рукой прижав к себе Пэм, Шэрон крепко обняла Мэри. – Позвони мне, ладно? И приезжай, когда только захочешь. Для вас тут всегда сыщется местечко.

Благодарность, нежность, страх, беспомощность – все эти чувства волной нахлынули на Мэри, но она решительно отстранилась от них. Ей сейчас нужны не эмоции, а трезвый разум. Нельзя поддаться чувствам, иначе ей и малышу не уцелеть.

– Так приятно было погостить у тебя. Я обязательно позвоню, как только все улажу.

И Мэри направилась к машине Чарльза, держась неестественно прямо, словно в спину ей вогнали стальной стержень.

Она устроилась на сиденье рядом с водительским и захлопнула дверцу. Чарльз протиснулся в машину.

– Что это она болтала насчет «вас»?

Мэри прямо глянула на него, надеясь, что этот прямой взгляд убедит Чарльза в ее искренности. Он ведь не знает, что она уже научилась ничем не выдавать своих чувств.

– Я ей ничего не рассказывала. Шэрон не знает, что я беременна. Просто так принято говорить в Техасе.

Чарльз кивнул, явно решив, что Мэри не лжет.

– Стало быть, ты все же поумнела и согласна избавиться от маленького ублюдка, чтобы он не портил жизнь нам обоим?

– Да, я решила, что не стану обременять себя твоим ребенком.

Поразительно, как быстро она научилась лгать. Впрочем, это ведь не совсем ложь, потому что ее ребенок не имеет никакого отношения к Чарльзу.

– Я тебе ни на грош не верю, как не верил в доме у Маргарет, но я рад, что тебе наконец-то надоело сопротивляться неизбежному.

Машина сорвалась с места, и разум Мэри тотчас заработал, отмечая и подмечая все: расстояние между ней и Чарльзом, скорость автомобиля, расположение дверной ручки... Рано или поздно ей подвернется возможность бежать, и тогда она должна быть наготове.

– Мы опять поедем к этой женщине? Как ты ее назвал – Маргарет? – уточнила она, чувствуя, как в голове усердно трудится незримый компьютер, собирая и перерабатывая информацию.

– Мне придется арестовать бедняжку Маргарет. Оказывается, она баловалась нелегальными абортами. Представляешь?

Мэри охватило чувство вины. Из-за нее Чарльз наказал женщину, которая осмелилась прийти ей на помощь.

Нет, нельзя поддаваться и этому чувству. Маргарет ничем не поможешь, а потому не стоит и бессмысленно терзаться.

– Что же с ней теперь будет?

Лицо Чарльза окаменело, и Мэри позволила себе мысленно возликовать. Значит, Маргарет как-то ускользнула от него!

– Эта сучка ухитрилась смыться из города. Ну да ничего – я ее все равно найду. Никуда не денется. Грязная шлюха, такая же, как и ты. Такая, как все вы, бабы. Ничего, я умею управляться со шлюхами.

«Не обращай внимания на его угрозы! Еще неизвестно, перейдет ли он от слов к делу».

– А как же твоя мать?

Даже у Чарльза Мортона должна быть мать, даже он когда-то был ребенком, крохотным беззащитным малышом. Может быть, хоть так ей удастся найти отклик в его зачерствевшей душе?

– А что – моя мать?

– Она родила тебя и вырастила. Она любит тебя. Разве она – шлюха?

– Она родила тебя и вырастила. Она любит тебя. Разве она – шлюха? – передразнил Чарльз писклявым голосом. – Конечно, шлюха, и еще какая!

Похоже, эта тема лишь сильнее злила его. Мэри смолкла и молчала до тех пор, пока они не выехали на шоссе. Мысли ее лихорадочно метались в поисках пути к спасению.

– Как ты меня нашел? – наконец спросила она.

– У меня везде друзья.

– Друзья? Или просто люди, которых ты держишь в кулаке?

Чарльз захохотал.

– Так ведь это и есть друзья! Поведают друг другу свои маленькие грязные тайны, а потом каждый держит приятеля за ворот, мило улыбается и оказывает мелкие услуги, и оба хорошо знают, что друг друга не выдадут – невыгодно. Так и зарождается настоящая дружба.

Мэри упорно смотрела в окно машины, на шоссе, на летящие мимо деревья – куда угодно, лишь бы не поддаться безумию Чарльза. Она непременно избавится от этого человека. Так или иначе – но избавится.

– Бен был твоим другом, – сказала она вслух. – Он-то тебя не шантажировал.

– Да ну? – фыркнул Чарльз. – А как же то вьетнамское дельце?

– Он всем говорил, что ты настоящий герой.

– Еще бы! Покуда я плясал под его дудку. Только твой драгоценный Бен никогда не давал мне забыть, что стоит ему шепнуть словечко кому следует – и моему геройству конец.

Мэри в изумлении обернулась к нему:

– Неправда! Бен был совсем не такой!

– Эх, святая наивность! Все люди одинаковы. Твой Бен предпочел даже поверить на слово тебе – шлюхе – а не своему лучшему другу. Он совал нос в дела, которые совсем его не касались, и пытался уничтожить меня. Ну еще бы – ведь это он с самого начала пригласил меня поселиться в этом гнусном городишке, он рекомендовал меня в полицию. Словом, он мне дал все – и решил, что так же легко может все это отнять. Как бы не так!

Чарльз говорил с таким хладнокровием, что Мэри окончательно поняла – рядом с ней сумасшедший. Он ведь даже не злится на людей, а попросту их ненавидит. Ненавидит Бена, его мать, ее, Мэри, быть может, даже себя самого... Чарльз Мортон куда опасней, чем ей вначале казалось. Если б им двигала только злоба, можно было бы хоть надеяться, что со временем она ослабнет, поблекнет, отыщет себе иной объект или наконец отступит перед голосом разума. Но как можно защититься от тупой, кромешной ненависти?

Должен быть путь к спасению. И Мэри его найдет.

– Если мы едем не к Маргарет, то куда?

– Не беспокойся. У меня есть дружок, который согласится нам помочь. Настоящий доктор. На этот раз тебе даже дадут наркоз.

– Это хорошо, – ровно отозвалась Мэри.

Господи, наркоз! Ни заговорить, ни бежать – она станет совершенно беспомощной. Значит, надо действовать до того, как они приедут к доктору.

Машина уже подъезжала к окраине Эджуотера – впереди маячил знакомый силуэт заправочной станции, по другую сторону от шоссе виднелось молочное кафе.

– Может, остановимся здесь хоть на минутку? Меня, кажется, сейчас стошнит.

– И что, опять отпустить тебя в туалет, как в доме Маргарет? – Чарльз безрадостно хохотнул. – По-твоему, я полный идиот?

– Нет, – сказала Мэри быстро, – мне не нужно в туалет. Просто хочу купить каких-нибудь соленых крекеров, чтобы меньше тошнило. Я и раньше плохо переносила поездки на автомобиле, а сейчас – тем более. Меня вырвало в пикапе Ника и Шэрон, и если мы сейчас не остановимся, я заблюю тебе весь салон.

Ложь, подумала она, целый ворох лжи... И ведь это только начало.

– Ничего, скоро эта проблема отпадет сама собой! – хохотнул Чарльз, но все же сбросил скорость и притормозил у заправочной станции.

Вот оно! Теперь можно и попытать счастья. Конечно, это будет нелегко. Персонал станции поверит скорее полицейскому в форме, чем женщине без документов. Мэри потянулась к дверце машины, но тут Чарльз грубо перехватил ее руку, дернул женщину к себе и защелкнул на ее запястьях наручники, пропустив цепочку сквозь рулевое колесо.

– Сейчас принесу тебе эти треклятые крекеры.

Он выбрался из машины, а Мэри охватила паника. Она безнадежно дергала наручники, понимая, что теперь все кончено, что ее побег провалился.

«Прекрати! – строго приказал внутренний голос. – Успокойся и думай. Думай!»

На карту поставлена жизнь ребенка, а потому сейчас нет места ни панике, ни жалости к себе.

Надо что-то придумать.

Если б только сейчас не завелся мотор... Тогда Чарльзу пришлось бы вызвать буксир и вместе с ней пересесть в другую машину. Это дало бы Мэри шанс спастись.

Только разве может она рассчитывать на чудо? Нет, придется совершить его самой. То есть вывести из строя машину Чарльза.

Но как это сделать? Со скованными руками Мэри могла дотянуться только до руля, а его-то никак не удастся сломать.

Нет, еще она может ногами дотянуться до педали. Ей доступны указатель поворота, переключатель скоростей, зажигание. Вот бы еще добыть ключи, но нет же, Чарльз забрал их с собой. Он же полицейский и все эти трюки знает назубок.

Вот если он не сумеет вставить ключи в зажигание...

Подростком Мэри как-то потеряла ключик от своего девичьего дневника и попыталась открыть замок заколкой. Пластиковый кончик сломался внутри, и даже когда Мэри потом нашла ключ, она не смогла отпереть замок – пришлось долго выковыривать кусочек пластика.

Она нагнула голову к рулю и, дотянувшись до волос, нашарила заколки. Только бы Чарльз не вернулся слишком скоро!

Зубами Мэри расшатала пластиковый кончик заколки, сунула ее поглубже в отверстие и выдернула заколку. Ту же операцию она проделала еще дважды, прежде чем из дверей станции вышел Чарльз.

Мэри так поспешно пригнула голову, что ударилась лбом о руль. Не чувствуя боли, она лихорадочно запрятала заколки в волосы, попутно оцарапав кожу.

И выпрямилась, изо всех сил стараясь сохранять отрешенное выражение лица. Сердце колотилось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди – впрочем, Чарльзу все равно не расслышать этот стук.

Он забрался в машину и сунул Мэри коробку с подсоленными крекерами.