Текст книги "Всему вопреки"
Автор книги: Салли Стюард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)
– Почем мне знать, как они все обращались бы со мной, если б я и вправду была одной с ними крови?
Джейк невесело хохотнул.
– Надеюсь, что совсем не так, как сейчас обращаются с тобой наши неведомые доброжелатели, – быть может, даже твои настоящие родители. Звонки с угрозами, змея в ванной и все такое прочее... Я лично предпочел бы домашнее печенье, аттракционы и даже благотворительные визиты в детские дома.
Ребекка подалась вперед, утвердив локти на столе и крепко сплетя пальцы.
– А какими были твои дедушка и бабушка?
На сей раз он расхохотался уже от души.
– Какие именно? Родные или... как это сказать? Сводные?
Ребекка даже не улыбнулась.
– Все, – сказала она.
Джейк поерзал на скамье, которая вдруг стала слишком жесткой и неудобной.
– В них очень трудно разобраться, – сказал он, выдавив из себя усмешку. – Наше фамильное древо всегда было чересчур запутанным.
– Как, похоже, и мое.
Ребекка замолчала, не сводя с него упрямых изменчиво-зеленых глаз. Сейчас в них отражалась просвеченная солнцем зелень древесных крон. Она явно ждала продолжения.
Джейк всегда считал, что прошлое вспоминать бессмысленно. На то оно и прошлое, чтобы пройти и уйти бесследно. Но сейчас, похоже, от воспоминаний ему не отвертеться. Ребекка жаждет сравнить свое и его детство, а он может дать ей немало пищи для размышлений. Джейк обреченно вздохнул и скрестил руки на груди.
– Дай-ка подумать... Значит, бабушки и дедушки. Одни – я почти уверен, что это были мамины родители, – всегда дарили мне совершенно неподходящие подарки. Скажем, однажды, когда мне было лет пять или шесть, я попросил у них гитару – и мне прислали электрогитару с таким множеством приставок, что я так и не научился на ней играть. Или, например, когда я хотел получить набор гантелей и гирь – небольшой, чтобы можно было легко перевозить его с места на место – мне достался гигантский гимнастический тренажер.
– Значит, у них водились деньги, – задумчиво отметила Ребекка.
– Да, в нашей обширной семейке встречались и богачи. Другие бабушка и дедушка редко что мне дарили, зато их подарки всегда были как нельзя кстати – например, бейсбольная бита. Они держали ферму, и мне казалось очень забавным самому собирать помидоры на обед. Мне даже иногда позволяли подоить корову – и видела бы ты, как ловко это у меня получалось! Но это были родители второй жены моего отца, и когда он женился в третий раз... или в четвертый?.. словом, новая жена взбесилась, узнав, что сынок ее мужа околачивается с родителями прежней супруги. Вот так я лишился волшебного удовольствия доить коров!
Джейк рассмеялся собственной шутке.
Ребекка нахмурилась.
– Чему ты смеешься? Не вижу в этом ничего смешного.
– В самом деле? Жалко, что ты не видела этого зрелища.
Девушка даже не улыбнулась. Наоборот – глаза ее потемнели от сочувствия, в котором Джейк вовсе не нуждался. Он перегнулся через стол, накрыв ее ладошку своими большими ладонями.
– Знаешь, Ребекка, если очень долго и усердно упражняться с гантелями, тело постепенно обрастает мускулами, и вскоре упражнение, которое сгоняло с тебя семь потов, кажется непривычно легким. То же самое и с нашими чувствами. У тебя была слишком легкая жизнь, и тебе не довелось упражнять до седьмого пота свои чувства, чтобы не растрачивать их потом по пустякам. Так было раньше... а теперь у тебя нет другого выхода, как только приступить к упражнениям. В один прекрасный день ты проснешься и обнаружишь, что стала сильнее, и тогда даже такая стерва, как Лоррейн Гриффин, не сумеет причинить тебе слишком много боли.
Ребекка скользнула взглядом по его лицу, затем опустила глаза и осторожно высвободила свою ладонь.
– Я не верю этому, – сказала она, накрывая его руки своей. – Точнее – не хочу верить.
Ее тонкие пальцы были теплыми, нежными, шелковистыми. Как и сама Ребекка.
– Когда-нибудь поверишь, – тихо проговорил Джейк. – Когда-нибудь, проснувшись, ты обнаружишь, что сумела закалить свои чувства... и тебя это только обрадует.
Ребекка отняла руку, прихватила губами соломинку и осторожно вытянула из стакана растаявшие остатки льда.
– Почему ты стал частным детективом?
– Надоело быть полицейским.
– Вот как! Ну, хорошо, почему ты стал полицейским?
Джейк закрыл коробку с объедками и сунул ее в разорванный пакет.
– Наверное, потому, что мое детство было таким беспорядочным. Меня все время перевозили из одного дома в другой, и в каждом доме действовали свои правила. Полицейский всегда действует сообразно закону, а все прочие обязаны этот закон исполнять – не добровольно, так по принуждению.
– И чем же все-таки тебе не понравилась работа в полиции?
– Потому что на деле все выходило не так. И у жертвы, и у преступника свои проблемы, и все они считают, что разбираться с этими проблемами должен полицейский. Арестуешь подростка за торговлю наркотиками – и его мать вне себя от горя, хотя еще вчера она звонила в участок, чтобы сообщить о проститутке, появившейся по соседству. Кого-то убили, и ты арестовываешь убийцу. Семья жертвы требует его крови, семья убийцы кричит, что мальчик невиновен и его надо освободить. Словом, все недовольны. Сейчас я просто собираю информацию для своих клиентов. Радует их эта информация или, наоборот, огорчает – какое мне дело? Я исполняю свою работу. Простые и незыблемые правила. Никто не имеет права на меня злиться, никто не ждет того, чего я не могу дать.
Ребекка кивнула, и от этого движения по ее лицу и волосам запрыгали солнечные зайчики.
– Понимаю. Но ты ведь предупреждал с самого начала, что мои поиски могут обернуться бедой. Это тоже часть твоей работы?
– Иногда.
Минуту девушка молча испытующе смотрела на него.
Дятел с красным хохолком отчаянно заколотил клювом по дереву. «Тук-тук-тук!» – тоскливо и гулко разносилось в жарком воздухе.
– Сегодня вечером я уезжаю в Даллас, – отрывисто бросила Ребекка. – Сразу после ужина с Дорис.
Джейк моргнул, почесал бровь, хотя она вовсе не чесалась – словом, дал себе возможность переварить это сообщение.
– Ты имеешь в виду – на выходные?
– Нет, насовсем. Я намерена убраться с твоей дороги и предоставить тебе спокойно заниматься моим делом. – Ребекка криво усмехнулась. – Найти человека, которому я совсем не нужна.
– И когда же ты приняла это решение?
– Вчера вечером. Раз уж нас все равно выставляют из мотеля, я могла бы с тем же успехом вернуться домой. А беседа с Лоррейн Гриффин только подтвердила, что здесь мне делать нечего. Если она и впрямь окажется моей бабушкой, я предпочту, чтобы эта истина выплыла на свет не в моем присутствии.
– Ну что же...
Джейк рассеянно сунул в пакет с объедками размякший ломтик картофеля. Что это с ним творится? Ребекка уезжает. Он же знал, что рано или поздно это случится. И сам этого хотел, разве нет? Пусть уедет, пусть больше не искушает его, спасется от суровой правды, которая вскроется рано или поздно... И от сомнительного удовольствия слишком близко сойтись с Джейком Торнтоном.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Мудрое решение. Я буду звонить тебе каждый вечер, чтобы держать в курсе событий.
«Чтобы слышать ее, осел!»
Ехидный внутренний голос, как всегда, попал в точку, и это было крайне болезненно. Изо всех сил стараясь уберечь Ребекку от себя, Джейк забыл, что и сам должен быть осторожен. Он подпустил ее слишком близко к своему сердцу, чересчур привык к тому, что она рядом. Ребекка стала его привычкой, чертовски притягательной привычкой, хуже всякого наркотика.
Но от всякой привычки можно избавиться.
Благодарение Богу, что она все-таки уедет. Дня через два он даже не вспомнит, какого цвета у нее глаза. Так бывало всегда. Кто-кто, а Джейк за эти годы хорошо сумел укротить свои чувства.
Он встал, прихватив пакет с мусором.
– Ну что, поехали? – спросил он, хотя сам не знал, куда ехать.
Джейк предполагал после обеда поискать новый мотель и, собственно, мог заняться этим и сейчас... Но тогда Ребекка до самого ужина окажется в одиночестве. Впрочем, забота о ней вовсе не входит в его профессиональные обязанности...
– Если это наш последний день вместе... – начал Джейк и осекся, поняв, что говорит что-то не то. – Если это твой последний день в Эджуотере, я бы хотел поговорить с мэром Мортоном в твоем присутствии. Посмотрим, как он будет реагировать на тебя... и заодно проверим кое-какие мои подозрения.
Тонкое лицо Ребекки на миг исказилось от страха и отвращения. Не то чтобы она боялась самого Чарльза Мортона – скорее того, что этот человек окажется ее отцом. Тем похвальнее был упрямый огонек, вспыхнувший в ее зеленых глазах.
– Хорошо, – сказала она. – Правду говоря, я бы с большим удовольствием нанесла визит на городскую свалку... но если ты считаешь, что так нужно – поехали.
– Нет смысла брать обе машины, а одну из них можно со спокойной душой оставить здесь же, в парке.
Вполне логично, подумал Джейк. Отчего же ему так неловко и приятно при мысли, что они опять окажутся в одной машине?
– Возьмем мою, – предложила Ребекка. – У твоей разбита фара, и если мы опять наткнемся на шерифа, он с громадным удовольствием тебя оштрафует.
– Ладно, – согласился Джейк. – Надо бы мне починить эту фару, ну да раз уж я не сделал этого до сих пор – подожду до Далласа.
Ему следовало бы заняться фарой сразу же после милой беседы с шерифом Фарли. В Эджуотере наверняка можно купить запчасти. С такой пустяковой работой Джейк управился бы и сам, если б не был так занят. Если б не боялся оставить Ребекку одну...
Размышляя об этом, Джейк дошел до стоянки и лишь тогда сообразил, что по-прежнему несет в руке пакет с мусором. Вот болван! Никогда за ним не водилось такой дурацкой рассеянности. Ничего, после отъезда Ребекки все опять наладится.
Девушка уже садилась в свою машину.
– Я сейчас вернусь! – крикнул ей Джейк.
Он бегом направился к мусорному баку и швырнул в него треклятый пакет.
Машина Ребекки между тем дала задний ход, выезжая со стоянки, и на миг Джейку почудилось, что сейчас девушка уедет и бросит его одного. Эта глупая мысль уязвила его так глубоко, что он проклял все на свете. Идиот! Она же просто хочет развернуться.
В два прыжка Джейк оказался у машины, распахнул дверцу и уселся рядом с Ребеккой. Оглянувшись, он увидел, что на гравии, на том месте, где только что стояла ее машина, расползлось темное пятно.
– У тебя что, масло протекает?
– Не думаю. Этой машине всего два года, и я регулярно прохожу техосмотр.
– Наверно, это жидкость из кондиционера. – Джейк застегнул ремень безопасности и повернулся к Ребекке: – Ну как, готова схватиться с мэром в его берлоге?
Судя по всему, девушка была готова к этой встрече не больше, чем он к предстоящей разлуке, но что еще им обоим оставалось делать?
ГЛАВА 17
Ребекка уже в третий раз листала номер «Ньюсуик» шестимесячной давности. Впрочем, даже если бы в приемной Чарльза Мортона отыскались журналы посвежей и поинтересней, она все равно не смогла бы сосредоточиться на чтении – особенно после почти часового ожидания.
Джейк, сидевший рядом на ветхом пластиковом стуле, напротив, с увлечением листал старые журналы, внимательно просматривая страницу за страницей. Он заранее предупредил Ребекку, что Мортон может вовсе отказаться их принять или же заставит долго ждать приема. Для Джейка, судя по всему, долгое ожидание было делом привычным.
Ничего удивительного, подумала Ребекка. В конце концов, для него это всего лишь работа. Очередное дело.
А для нее – вся жизнь. И чем дольше она ждала, тем больше склонялась к мысли принять совет Джейка и отступиться, расторгнуть контракт, забыть обо всем этот кошмаре. Уж лучше так никогда и не узнать, кто твои настоящие родители, чем обнаружить, что твоя бабушка – Лоррейн Гриффин, а отец – Чарльз Мортон, – люди, которые подкинули змею тебе в ванную и выжили тебя из мотеля.
– Нашел! – вдруг шепотом воскликнул Джейк и протянул Ребекке журнал – какое-то местное издание.
Но в этот миг секретарша громко объявила:
– Мистер Торнтон, мисс Паттерсон, его честь готов вас принять.
Ребекка лишь успела мимоходом взглянуть на журнал – во всю страницу фотография Чарльза Мортона, который, добродушно улыбаясь, держит на отлете ковбойскую шляпу – словно вот-вот бросит. Заголовок на соседней странице гласил: «Новое лицо в Конгрессе? Возможно!».
Джейк нетерпеливо подтолкнул ее к секретарше, которая уже предупредительно распахнула перед ними двери кабинета.
Неужели Мортон задумал избираться в Конгресс? Что ж, как видно, для него это следующая ступенька после должности мэра. В таком случае ему вовсе не нужно появление на сцене побочной дочери. Он готов пойти на что угодно, лишь бы помешать Ребекке вытащить на свет не слишком приятные тайны прошлого. Человек на его должности без труда сумеет употребить свое влияние на то, чтобы выставить непрошеную дочурку из единственного в городе мотеля.
Когда Ребекка переступила порог кабинета, ноги у нее подгибались, словно она только что пробежала без передышки пять миль.
Мортон встал им навстречу из-за массивного стола, занимавшего почти половину кабинета. На столе красовались обычные принадлежности солидного политика – золотой «паркер» на подставке, бумага, несколько папок и куча телефонов. Стены кабинета были украшены фарфоровыми тарелками, а в углу торчал неизбежный фикус в огромной кадке. Большое окно с тонированными стеклами пропускало дневной свет, но смягчало его ослепительную яркость. Словом, выглядел кабинет вполне стандартно, и все же Ребекка не могла отделаться от ощущения, что попала прямиком в ад.
В поисках поддержки она ухватилась за руку Джейка. Пускай он совсем чужой, пускай лишь ненадолго возник в ее жизни, чтобы скоро исчезнуть без следа – он сам дал это понять своим отчужденным, безличным поведением. Надо же хоть на кого-то опереться, когда с ужасом размышляешь о том, что человек, пугающий тебя до судорог, может оказаться твоим отцом и делает все, чтобы отвертеться от этой ненужной для него чести.
Мортон двинулся им навстречу, широко улыбаясь и дружески протягивая руку. Джейк обменялся с ним рукопожатием, но когда дошла очередь до Ребекки, она лишь беспомощно уставилась на короткие толстые пальцы и широкие ладони без следа мозолей.
Отчего-то ей вспомнились руки отца – то есть Джерри Паттерсона, руки, мозолистые от постоянной работы дома и в ресторане, со шрамиком на большом пальце (брызнул со сковороды раскаленный жир), с белым рубцом на ладони (нечаянно полоснул острым ножом, нарезая ростбиф). Эти же загрубевшие руки умели с несказанной нежностью бинтовать ободранную коленку и гладить по голове горько плачущую дочь...
Непрошеные слезы комком подкатились к горлу, во рту стало сухо и горько – и Ребекка поняла, что, если сейчас дотронется до руки Мортона, ее попросту стошнит.
Почуяв неладное, мэр плавно изменил движение руки и гостеприимным жестом указал на два темно-красных кожаных кресла, которые стояли перед его столом.
– Присаживайтесь, ребята. Извините, что заставил вас ждать, но служить народу – дело хлопотное.
Неохотно выпустив руку Джейка, Ребекка настороженно присела на краешек кресла. Она прекрасно понимала, что ее отвращение к неодушевленному предмету ничем не обосновано – и все же свободно откинуться на спинку этого кресла было для нее так же немыслимо, как пожать руку Чарльзу Мортону.
– Ну, ребятки, чем могу вам помочь? – спросил Мортон, холеными гладкими руками деловито опершись о полированную столешницу.
Ребекка поймала себя на том, что помимо воли исподтишка рассматривает собственные руки, сложенные на коленях, – нет ли в них какого сходства с руками Мортона.
– Мы решили заглянуть к вам до отъезда, – сказал Джейк.
– Уже уезжаете? Ну-ну. Надеюсь, Эджуотер пришелся вам по душе.
«Чарльз Мортон – воплощенное зло» – Ребекка вспомнила эти слова Лоррейн Гриффин, глядя на человека напротив, который фальшиво улыбался и нагло врал в глаза.
– Да, мы многое здесь узнали, – уклончиво ответил Джейк.
Он был совершенно прав, когда говорил, что Ребекке незачем вмешиваться в его расследование. Джейк все-таки профессионал – вот и сейчас он свободно ведет разговор с Мортоном, а она, Ребекка, язык прикусила от страха.
– Только вот неприятнейший случай, – продолжал между тем Джейк, – нас выставили из мотеля. Говорят, все номера вдруг оказались заказанными на две недели вперед.
– Да неужто? – Мортон даже не попытался сделать вид, что он потрясен этой новостью. – Что же, время от времени такое случается. Уилбур наверняка бы давно разорился, если б иногда не сдавал весь мотель под какое-нибудь мероприятие. Должно быть, встреча выпускников школы или что-нибудь в этом же роде.
– Возможно, – согласился Джейк. – Мы надеялись, что вы сумеете порекомендовать нам другой мотель, неподалеку от Эджуотера. Скажем, минут за двадцать езды на машине.
Мортон стиснул зубы, и его светлые глаза стали похожи на кусочки кремня – голубоватого кремня, сбрызнутого серой грязью. Тем не менее он выдавил из себя улыбку.
– Даже и не знаю, сыщется ли подходящее местечко ближе, чем в Далласе. Нет, ребята, меня, признаться, удивляет, что вы до сих пор торчите в нашем городишке. Думаю, сейчас вы и сами уже поняли, что заехали не туда.
– Мы подумывали об этом – особенно после разговора с Лоррейн Гриффин.
Когда Джейк бросил эту бомбу, Ребекка украдкой взглянула на него. Он удобно откинулся в кресле, вытянув длинные, обтянутые черными джинсами ноги и небрежно опершись руками о подлокотники кресла. В лице Джейка не было и тени напряжения, беспокойства, угрозы – он всего лишь дружески болтал, не более. Стена отчужденности, которой он все время отталкивал Ребекку, служила ему в делах совсем неплохим подспорьем.
– Лоррейн Гриффин малость не в себе, – холодно заметил Чарльз. – Много лет назад она потеряла единственную дочь и так до сих пор не оправилась от этого удара. Впрочем, она всегда была оголтелой фанатичкой. Знаете, кем был ее покойный супруг? Проповедник в какой-то экстремистской церкви.
– Насколько я понял, вы когда-то были с ее дочерью в весьма дружеских отношениях.
Мортон сплел пальцы с такой силой, что костяшки побелели, но его широкая улыбка осталась неизменной.
– Разумеется, в дружеских. Я всегда стараюсь дружить со всеми – уж такой я дружелюбный человек.
– Но ведь не со всеми обручаетесь... верно?
На верхней губе мэра отчетливо заблестели капельки пота.
– Я никогда не был обручен с Джейнел Гриффин. Она была застенчива, сторонилась людей. Не говоря уж о ее не слишком привлекательной внешности, родители воспитали ее в такой строгости, что она не имела успеха у мужчин. В жизни ни с кем не встречалась. Возможно, она неверно оценила мое дружелюбие. Если Джейнел говорила кому-то о нашей помолвке – боюсь, что это была всего лишь фантазия одинокой женщины.
– Понимаю.
Наступило тяжелое молчание. Мягкий темно-красный ковер на полу кабинета поглощал, казалось, все звуки.
Ребекка отлично понимала, к чему ведет Джейк. Она и сама частенько применяла в своей работе подобную тактику. Стоит тебе умолкнуть, и собеседник, не выдержав тишины, начинает выкладывать то, о чем и вовсе не собирался говорить.
Однако с Чарльзом Мортоном эта уловка не сработает. Мортон чересчур хитер и опытен. Он нервничает, это ясно, но ни за что не скажет лишнего.
Она оказалась права.
Мэр поднялся из-за стола.
– Очень жаль прерывать нашу содержательную беседу, но у меня назначена встреча. Если я больше ничем не могу вам помочь...
Джейк тоже поднялся и опять пожал руку Мортону.
– Вы и так уже помогли нам больше, чем думаете.
Ребекка встала, и Джейк тотчас обнял ее за плечи и напористо повел к двери, но на пороге остановился и обернулся к Чарльзу:
– Да, кстати, желаю удачи на выборах в Конгресс.
– Спасибо, – ответил тот после секундного замешательства.
– Не забудьте обо мне, когда начнется избирательная кампания – вдруг вам понадобятся услуги частного детектива. Знаете, порой стоит покопаться в прошлом противника и извлечь на свет какую-нибудь грязную тайну. Обычный политический прием.
Кровь бросилась в лицо Мортону – на сей раз он не сумел скрыть своего смятения. Голос его, тем не менее, прозвучал ровно:
– Не забуду.
Джейк так и вел Ребекку, крепко обнимая ее за плечи. Если бы не это, она наверняка не сумела бы устоять на ногах.
– А теперь дыши, – велел он, едва они ступили на тротуар и прозрачные двери мэрии захлопнулись, надежно отсекая их от Чарльза Мортона. – Дыши глубже... и Господь тебя упаси рухнуть в обморок.
– Со мной все в порядке, – как можно тверже проговорила Ребекка.
Джейк распахнул перед ней дверцу машины.
– Садись. Я сам поведу.
Девушка даже не стала спорить. Падать в обморок она, конечно, не собиралась, но мысли ее ходили ходуном, а в таком состоянии за руль лучше не садиться.
Джейк дал задний ход, выезжая со стоянки, и нахмурился, заметив там, где стояла машина Ребекки, еще одно темное пятно.
– Тебе просто необходимо проверить масляной фильтр. По-моему, он все же подтекает.
– Загляну к механику, когда вернусь в Даллас.
Подтекающий фильтр волновал сейчас Ребекку меньше всего.
– Ты уверена, что у твоего «вольво» не перегревается мотор? Может быть, вытекает антифриз?
– Да нет же! Ради Бога, уедем отсюда поскорее! И потом, это пятно вполне могло остаться после предыдущей машины.
Последний раз взглянув на стоянку, Джейк включил зажигание и выехал на улицу.
– Куда мы едем? – спросила Ребекка.
– Выбор у нас небольшой. Либо в парк, либо в кафе, либо заглянуть к Дорис Джордан – отдохнуть немного перед ужином.
– Да, верно. Поехали к Дорис. – Только там, и нигде больше ей хотелось сейчас оказаться.
Белый домик, утопавший в причудливом вихре цветов, принадлежал женщине, которую Ребекка знала меньше недели и с которой после отъезда в Даллас, скорее всего, уже никогда не встретится, но сейчас ей казалось, что она вернулась домой.
Дорис встретила их так сердечно, словно они и не приехали на два часа раньше назначенного времени.
– Я так и надеялась, что вы появитесь пораньше, – весело объявила она. – Хотите, посидим на веранде? В доме жарковато, зато здесь, в тени деревьев, весь день стоит прохлада. Присядьте, а я сейчас принесу нам чаю со льдом.
В глубине веранды Ребекка заметила кресло-качели – и даже зажмурилась от восторга, представив себе, как уютно будет посидеть в этом уединенном уголке. Она устроилась на качелях, и Джейк после недолгого колебания уселся рядом, постаравшись даже случайно не коснуться Ребекки. Впрочем, ее это ничуть не удивило.
– Так ты знал, что Мортон собирается участвовать в выборах? – спросила она. Здесь, под надежной сенью жилища Дорис, Ребекка могла наконец без помех обсудить визит в мэрию. – Ты ведь это искал в журналах, которые листал в приемной?
– Ничего я не знал. Просто кое-что заподозрил, когда Лоррейн Гриффин сказала: «Если его не остановят, он оплетет своей черной сетью всю страну».
– А я решила, что это просто образное выражение.
– Могло быть и так, но ведь наш приятель Мортон уже поднялся от простого полицейского до мэра. По-моему, он из тех людей, что не любят останавливаться на достигнутом.
– Даже думать об этом страшно.
– Да-а...
Дорис вернулась с подносом, на котором стояли высокие стаканы с янтарно-золотистым чаем.
Ребекка с наслаждением отпила из своего стакана – и прохладная чистая влага смыла наконец липкий привкус, стоявший во рту после встречи с Мортоном. Теплый, пахнущий зеленью воздух омывал ее кожу, стирая всякое напоминание об искусственной прохладе мэрии.
– Вам известно, что Чарльз Мортон собирается баллотироваться в Конгресс? – спросил Джейк.
Дорис откинулась на спинку садового кресла.
– Да, об этом давно уже поговаривали. Чарльз весьма честолюбив. Будь у него еще побольше личного обаяния, он давно бы уже заправлял делами в Вашингтоне.
– Так вы думаете, что ему не выиграть на выборах?
– Этого я не сказала. Может, Чарльзу недостает обаяния, но он чертовски влиятелен и хорошо умеет использовать свое влияние. Лично я за него голосовать не стану, но очень многие проголосуют.
– Вы ведь знали его в молодости, – сказала Ребекка, – скажите, я... – Она прикусила губу, но все же заставила себя продолжить: – Скажите, я хоть сколько-нибудь на него похожа?
Дорис бережно отставила стакан с чаем на перила и невозмутимо сложила руки на коленях.
– Я еще из вчерашних ваших расспросов поняла, что за мысль пришла вам в голову. Когда вы уехали, я долго размышляла... о Чарльзе и Джейнел Гриффин...
– Внезапное появление незаконнорожденной дочери, самоубийство бывшей любовницы – такие факты вряд ли помогут Чарльзу выиграть предвыборную гонку.
– О да, – согласилась Дорис, задумчиво разглядывая Ребекку. – В ваших глазах прячется грусть, и это чуточку напоминает мне Джейнел.
В глазах у Ребекки потемнело, и добродушное озабоченное лицо Дорис начало расплываться. В груди больно закололо, и лишь тогда девушка сообразила, что задержала дыхание. Она сделала глубокий вдох – и мир тотчас обрел привычные очертания.
Дорис мягко улыбнулась.
– Но это ничего не значит, – сказала она. – У вас упрямый подбородок – точь-в-точь, как у моей невестки Мэри, а глаза того же цвета, что у Мэйбел Атертон, моей школьной подруги, – уж она-то никак не могла быть вашей матерью! Нос прямой, как у моего Бена, а волосы... – Женщина сдвинула брови, подумала и покачала головой. – Самое приятное, что ваше лицо ни в малейшей степени не напоминает мне Чарльза. Впрочем, он всегда был мне не по душе, а вот вы мне нравитесь, так что здесь я необъективна. Неужели для вас так важно отыскать свою родню, если результат может нанести вам неизлечимую рану?
– Все время твержу ей то же самое, – вставил Джейк.
Ребекка провела пальцем по краю стакана.
– Я уже думала об этом. Как бы то ни было, а для меня поиски закончены. Сегодня вечером после ужина я возвращаюсь в Даллас.
Показалось ей или нет, что в глазах Дорис мелькнуло разочарование? Быть может, она просто выдает желаемое за действительное?
– Что ж, – сказала Дорис, – мне приятно, что свой последний вечер в Эджуотере вы решили провести в моем обществе. Но почему же вдруг вы решили уехать?
– Нас обоих выставили из мотеля... и мне подумалось, что проще вернуться домой, чем подыскивать себе новое пристанище.
Ребекка не лгала, вот только слово «проще» содержало в себе больше, чем она могла объяснить.
Дорис нахмурилась, меж бровями легла вертикальная складка.
– С чего бы это Уилбур захотел от вас избавиться? Дела у него идут отнюдь не блестяще. Обычно он не слишком требователен к своим постояльцам – только бы платили по счетам да не швыряли телевизоры в бассейн.
Джейк отрывисто хохотнул.
– Нам он сказал, что все номера заказаны на неделю вперед.
– Заказаны? В жизни такого не бывало!
Дорис взглянула на Джейка, затем на Ребекку. Взяв стакан с перил, она отхлебнула чаю и постучала пальцем по тонкому стеклу. Впервые за все время Ребекка подметила у этой женщины жест, выдававший волнение.
– Тогда вы оба можете пожить у меня, – решительно объявила Дорис. – В доме есть комната для гостей, а в кабинете Эдгара стоит удобный диван – муж любил вздремнуть на нем. Или же, если захотите, оба поселитесь в комнате для гостей. Может, я и дряхлая старуха, но хорошо помню, что такое быть молодой.
Едва колыхавшиеся качели раскачались сильнее, и Ребекка не могла понять, кто тому виной – она или Джейк. Можно подумать, что всему городу уже известно об их маленьком приключении! На лбу у них написано, что ли? А может быть, в паршивом сарайчике установлены видеокамеры?
– Спасибо за предложение, – вежливо сказал Джейк, – но мы не можем вас стеснять. Потом, мне тоже нужно будет съездить в Даллас – хотя бы для того, чтобы починить разбитую фару.
Он, конечно, был прав, но Ребекка вдруг поняла, что ей отчаянно хочется пожить в доме Дорис, уснуть на постели, которая наверняка покрыта домотканым цветастым покрывалом, утром вместе с хозяйкой выпить кофе в светлой кухне, и непременно из расписанной цветами чашки, – словом, вдоволь понежиться в уютной и мирной атмосфере этого дома.
Здравый смысл твердил ей, что это желание неразумно. Не стоит искать мир и уют в чужих домах – каждый создает их сам для себя.
– Да вы меня вовсе не стесните, – весело возразила Дорис. – Я обожаю гостей, и если вы откажетесь, то я всерьез на вас обижусь. Послушайте, Джейк, если у вашей машины разбита фара, вы все равно не сможете ехать ночью. Оставайтесь здесь, отоспитесь хорошенько, а с утра отправитесь в Даллас или куда захотите. – Она взглянула на «вольво» Ребекки, припаркованный на улице. – Надеюсь, багаж у вас с собой?
Джейк неловко шевельнулся на качелях.
– Да... то есть только вещи Ребекки. Мой багаж у меня в машине, а ее мы оставили в парке.
– Ну так выгрузите багаж Ребекки сейчас, а ваш мы заберем после ужина.
Джейк беспомощно покосился на Ребекку, и она едва сдержала неуместный смешок. Этот человек, умевший без труда справиться с любой сложной ситуацией, явно потерпел поражение от милой и гостеприимной старушки.
– Мои вещи в багажнике, – вслух сказала она, – а ключи от машины должны быть у тебя.
Когда Джейк спустился с веранды, Дорис подалась вперед и ободряюще погладила Ребекку по руке.
– Быть матерью – огромная ответственность. Помню, когда меня с новорожденным Беном привезли домой из больницы, это был самый ужасный день в моей жизни. Я представить себе не могла, как управлюсь со всеми этими хлопотами, а ведь растить младенца – дело куда как хлопотное. Не будь с нами моей мамы, я, пожалуй, от испуга потребовала бы забрать у меня Бена и где-нибудь подержать до тех пор, покуда не подрастет. Если ваша мать отдала вас приемным родителям – это еще не значит, что она вас совсем не любила. Вернее говоря, она любила вас так сильно, что смогла попросить кого-то другого позаботиться о вас в то время, когда ей самой это было почему-то не под силу.
– Что вы хотите этим сказать? – быстро спросила Ребекка.
Неужели Дорис догадалась, кто ее настоящая мать?..
– Только то, что уже сказала, ничего больше.
Вернулся Джейк с чемоданом Ребекки, и Дорис показала им комнату для гостей. Девушка невольно улыбнулась, увидев на кровати яркое цветастое покрывало и такие же занавески на окнах. Как и в гостиной, мебель здесь была почтенного возраста, но ухоженная – широкая кровать с резным деревянным изголовьем, тумбочка и огромный старинный комод. Повсюду в живописном беспорядке были расставлены фотографии, музыкальные шкатулки и прочие милые безделушки – словом, эта комната была частью дома, частью самой Дорис.
– Раньше это была комната Бена, – сказала хозяйка. – Мне, конечно, пришлось здесь кое-что поменять. У него все стены были завешаны портретами бейсбольных игроков, вырезанными из журналов, на полу вечно валялась грязная одежда, а уж положить на кровать покрывало – и думать не смей, ведь тогда ему пришлось бы хоть изредка стелить постель. Думаю, что вам здесь будет вполне удобно. Ванная дальше по коридору.
