Текст книги "Всему вопреки"
Автор книги: Салли Стюард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)
Ребекка смогла лишь кивнуть в ответ – к горлу вдруг подкатил тугой и твердый ком.
Ей отчаянно не хотелось уходить отсюда, из дома, который казался таким родным. Ее и Дорис Джордан объединяло одно – глубокое, полное одиночество.
И все же, подумала Ребекка в приступе самообвинения, Дорис Джордан сумела примириться со своим одиночеством. Она не бросилась лихорадочно разыскивать новую родню, чтобы заполнить пустоту своего существования.
Они вышли из дома, в раскаленное марево полдня. Джейк распахнул перед Ребеккой дверцу машины, и она уселась на сиденье, даже сквозь брюки ощутив, как сильно нагрелась кожа обивки.
– По дороге сюда мы проезжали мимо закусочной. Может, там и пообедаем?
– Ладно.
Выбор оказался неудачным – в закусочной было душно и грязно, да к тому же Ребекка вовсе не была голодна.
У Дорис Джордан, наверное, на обед салат или сандвичи с сыром и огурцом, а вдобавок большой стакан чая со льдом.
Ребекке вспомнились последние слова пожилой женщины:
«То, что вы ищете... быть может, не в прошлом, а в будущем».
Прежде Ребекка всегда устремлялась в будущее, с решимостью и оптимизмом искала там то, чего ей не хватало в настоящем, и твердо была уверена, что непременно найдет. Теперь у ней не было прошлого – что же тогда говорить о будущем?
А в настоящем – грязная закусочная и обед с Джейком Торнтоном.
Слишком мимолетное, слишком ненадежное настоящее.
Вот только больше у Ребекки не было сейчас ничего.
ГЛАВА 6
30 сентября 1969 года,
Эджуотер, штат Техас
Мэри отступила на шаг и окинула взглядом стол – все ли на месте. Сервиз китайского фарфора, который подарила им мать Бена, льняные салфетки, свечи... Превосходно!
Она провела ладонью по плоскому – пока еще! – животу и блаженно улыбнулась. Мэри заподозрила это недели две назад, но не хотела пробуждать в Бене надежду, покуда сама не уверится в своей правоте... Хотя в глубине души она знала, что права, и радость эта наполняла ее сердце, почти затмив боль и страх, которые стали ее постоянными спутниками с того ужасного августовского дня.
Почти... Даже теперь где-то в тайном уголке души шевельнулся страх... Но Мэри отогнала его, услышав, как подъезжает к дому машина Бена. Метнувшись к столу, она торопливо зажгла свечи и всецело отдалась радостному предвкушению, не позволяя черной тени вторгнуться в их счастье.
Миг спустя повернулся ключ в замке – Мэри теперь всегда запирала дверь изнутри – и вошел Бен, огромный, медвежеватый, улыбающийся.
– И чем это здесь так приятно пахнет? – осведомился он.
Мэри бросилась в объятия мужа и подставила ему губы для поцелуя.
– Мм, – пробормотал он, – уж не знаю, что вкуснее – ужин или ты. – И снова поцеловал Мэри, на сей раз уже крепче, так крепко, что ее бросило в жар. Губы Бена коснулись ее шеи. – Нет, я точно знаю – ты повкуснее ужина. Надеюсь, главное блюдо сможет подождать пару минут? Или лучше пару часов?
Мэри со смешком выскользнула из его настойчивых объятий и схватила Бена за руку.
– Нет, не сможет. У нас сегодня совсем особенный ужин, – прибавила она, увлекая Бена в сторону кухни.
– Ого-го! Да неужто опять новый рецепт? – поддразнил он. – И мы опять полночи промаемся от изжоги? Тогда лучше пойдем сначала в спальню, не то после ужина нам будет не до супружеских обязанностей.
– Прекрати! Бифштексы уже на противне, того и гляди превратятся в угли!
– Бифштексы? Гм! – Бен принял нарочито глубокомысленный вид. – Ну, ладно. Пожалуй, я согласен променять плотские радости на добрый сочный кусок мяса.
Мэри фыркнула и втащила мужа в кухню.
– Господи, да тут еще вино и свечи! У нас что, годовщина свадьбы? Или чей-нибудь день рождения?
– Прекрати болтать и разлей вино. Мне – только полбокала. – Мэри одарила Бена загадочной улыбкой и склонилась над шипящими бифштексами.
Вернувшись к столу, она села рядом с мужем и подняла свой бокал. Вот уже год с лишним Мэри во всех подробностях обдумывала, что именно скажет Бену в этот вечер, но сейчас у нее вдруг перехватило дыхание, и прекрасно отрепетированная речь как-то разом выскочила из головы.
– Мэри, что с тобой? Ты плачешь?
Женщина улыбнулась, хотя глаза у нее подозрительно заблестели.
– Нет... то есть да. Ох, Бен! У нас будет ребенок!
– Ребенок?! – На лице Бена отразилось неподдельное изумление. Наклонившись к Мэри, он благоговейно потрогал ее живот. – Господи... ты уверена?
Сердце Мэри разрывалось от любви к этому большому нежному мужчине, к еще не рожденному ребенку, которого зачала ее плоть.
– Да, родной, уверена. Сегодня мне позвонил доктор Уилкокс и сообщил результаты анализов. Ох, я все так хорошо продумала: как я скажу тебе об этом, что скажу... а потом вдруг все перезабыла и просто ляпнула напрямую! Извини. Мне так хотелось сделать все, как надо.
– Господи, сердечко мое, да такие новости ты можешь ляпать хоть по десять раз на дню! Послушай, а когда?.. Когда она... ну, ты понимаешь... родится?
Мэри тихо засмеялась, позабавленная смущением Бена.
– А с чего же ты решил, что это будет девочка?
– Так ведь я же ее отец, стало быть, мне виднее.
– Что, если это мальчик?
– Хм... ну что ж, пожалуй, потерпим и мальчика. Только вряд ли он станет носить то розовое платьице и прорву пинеточек, которые ты уже успела навязать.
– Откуда ты знаешь насчет платья?
– Так ведь я же ее отец, стало быть, мне и... Бог ты мой! Чем это пахнет?
Мэри подскочила, как ужаленная.
– Бифштексы! – ахнула она. – Боже правый!
И, метнувшись к духовке, выдернула из нее раскаленный противень.
– Сгорели!
– И вовсе нет. Чуток обуглились с краю, вот и все. – Бен отнял у нее противень, водрузил его на плиту и, взяв Мэри за плечи, развернул ее лицом к себе. – Ей-Богу, ты сделала меня счастливейшим человеком в мире. Отныне даже гамбургеры в твоих руках станут для меня чудом французской кухни. Пойдем, мамочка, к столу и съедим наш ужин до последней крошки. Тебе и Шариз нужны протеины.
Шариз. Имя сестренки Бена, которая умерла, едва родившись. Имя, которое мать Бена вставила в название своего магазина. Как прекрасно, что Бен и его родители решили дать такое особенное имя ее ребенку, заранее подарить ему место в большой и любящей семье! Ее девочка никогда не узнает одиночества, на которое была обречена сама Мэри с тех пор, как умерли ее отец и мама. У малышки... или у малыша... будет семья, и все будут беречь и любить ее... или его.
– Шариз или... – Мэри осеклась, не в силах выговорить имя, которое Бен выбрал для их будущего сына. Чарльз.
– Тебе плохо? – с беспокойством спросил Бен, не донеся до рта вилку с куском мяса.
– Нет, все в порядке, – солгала Мэри. – Просто я... я так жалею, что бифштексы подгорели. Мне хотелось, чтобы сегодня все было замечательно.
– Все и так замечательно. Я люблю тебя, ты любишь меня, и мы оба будем любить нашу малышку так, как никто никогда никого не любил! Ох, что будет, когда об этом услышат отец и мама! И Чарльз!.. Так и вижу его лицо, когда малютка ухватится кулачком за его палец и пропищит: «Дядя Чарльз!» Мне кажется, в Огайо он был не очень-то счастлив. Бог ты мой, все так будут обожать малышку, что совсем ее избалуют!
На краткий миг счастливые мысли Мэри затуманило неприятное облачко, но женщина поспешно прогнала его.
Это невозможно.
Быть того не может, чтобы тот ужас, та жестокая мука, не имевшая ничего общего с блаженством взаимной любви, могла породить такое чудо, как ребенок – наивысший дар любви.
– Да, – сказала Мэри вслух, и голос ее прозвучал твердо и непреклонно. – Мы избалуем нашу малышку. Обязательно избалуем.
ГЛАВА 7
Пропуская вперед Ребекку, Джейк придержал массивную дощатую дверь закусочной «Барбекю с дымком», что располагалась в квартале от главной улицы Эджуотера.
Они вместе завтракали, вместе разговаривали с Дорис Джордан, а сейчас будут вместе обедать. И что же в этом такого?
Да все, черт побери! Все!.. Он всегда был волком-одиночкой. Ребекка отчаянно нуждается в близком человеке. Полная противоположность стремлений и интересов.
Если не из чувства долга, то хотя бы ради самой Ребекки Джейк должен как можно скорее избавиться от нее. Нельзя допустить, чтобы девушка привязалась к нему, нельзя, чтобы она ждала многого от человека, который не может дать ей практически ничего.
И к тому же он не мог больше ночами ворочаться с боку на бок, зная, что его отделяет от Ребекки только тонкая стена. Во всяком случае, не после того, как увидел ее почти нагой.
В закусочной было людно, но Джейк сумел разглядеть свободный столик и направил к нему Ребекку, легонько коснувшись ладонью ее спины.
«Если уж тебе так приспичило от нее избавиться – какого черта ты пользуешься всякой возможностью до нее дотронуться?»
Джейк пропустил мимо ушей эту реплику назойливого внутреннего голоса – просто потому, что не желал размышлять над ответом на этот вопрос.
– Пахнет приятно, – заметила Ребекка, когда они уселись за квадратный столик, покрытый красным пластиком.
– Пожалуй, – согласился Джейк. – Правду говоря, я еще не успел проголодаться после плотного завтрака, но этот запах невольно пробуждает аппетит.
Ребекка нахмурилась.
– Если вы не были голодны, зачем же предложили зайти сюда?
Она умела задавать неудобные вопросы не хуже, чем внутренний голос Джейка. Впрочем, ей-то совсем необязательно было знать, что Джейк просто-напросто не знал, что ему после визита к Дорис Джордан делать со своей спутницей. Рядом с Ребеккой он чувствовал себя не в своей тарелке, а обед в закусочной был, по крайней мере, соблюдением приличий.
– Я подумал, что, быть может, вы проголодались, – не моргнув глазом солгал он.
Подошла официантка и приняла у них заказ – пару сандвичей, чай для Ребекки и пиво для Джейка.
– Дорис Джордан просто замечательная, – сказала Ребекка, едва официантка ушла.
– О да, – согласился Джейк. – Настоящая леди.
– Она одинока.
– А кто не одинок? Она неплохо справляется со своим одиночеством.
– Да, наверное. – Ребекка развернула бумажную салфетку и выложила на нее столовые приборы. – Не слишком-то много мы от нее узнали.
– Куда больше, чем вам кажется. Я ведь уже говорил, что работа детектива – кропотливое собирание крупиц информации. Скучное и трудоемкое дело. Вот почему мне бы следовало сейчас одному отрабатывать ваши деньги, а вам – сидеть дома, в уюте и прохладе, и ждать моих отчетов.
– А я уже говорила вам, что это невозможно.
Взгляды их встретились, и ни один не стал отводить глаз.
Сегодня Ребекка держалась так уверенно, что непросто было разглядеть в ней перепуганную девушку, которая прошлой ночью прибежала за помощью к Джейку.
Непросто – но все же возможно. У Ребекки едва хватило сил овладеть собой в доме Дорис Джордан, когда хозяйка так и не сумела опознать голубое платье.
За столиком воцарилась натянутая тишина, и на фоне ее казались громче смех, болтовня и звяканье вилок за соседними столиками. Звон колокольчика возвестил, что готов очередной заказ.
Джейк не любил многолюдных мест и старался по возможности избегать их, а в закусочной становилось уже чересчур многолюдно. Вначале, когда они только вошли в зал, после полуденной жары на улице им почудилось, что здесь царит прохлада, но сейчас Джейк почти задыхался от спертого воздуха, обильно сдобренного пряным жарким ароматом барбекю. Не будь с ним Ребекки, он давно бы уже ушел отсюда.
Не будь здесь Ребекки, ему бы и в голову не пришло уйти.
Вернулась официантка с напитками, и Джейк с наслаждением отпил изрядный глоток ледяного пива.
– Ну что ж, – сказала Ребекка, – выходит, я кое-что пропустила в рассказе Дорис Джордан, поскольку мне не хватает ваших профессиональных навыков. Не могу ли я услышать ваш отчет прямо сейчас – вместо того, чтобы дожидаться звонка в уюте и прохладе своего дома, куда я сегодня все равно не попаду?
Джейк отставил запотевшую пивную кружку.
– Как пожелаете. В конце концов, вы меня наняли. Сегодня мы узнали, что ваша мать происходила, скорее всего, из довольно влиятельной семьи...
– С чего вы это взяли?
– Судя по словам Дорис Джордан, одно время ее магазинчик считался здесь наимоднейшим заведением. Это, конечно, не далласский бутик, но покупательницы, заходившие в «Лавчонку Шариз», были явно не из бедных. Прибавьте к этому вчерашний визит очаровательного господина мэра – и тогда выходит, что мы ищем лицо, обладающее немалым весом в местных кругах.
Ребекка обхватила ладонями пузатый стакан с охлажденным чаем и коротко кивнула, признавая правоту собеседника.
– Превосходно. Я просто в восторге.
– Далее, вспомним, что ваша мать явилась к Паттерсонам без гроша, внесла в ваше свидетельство о рождении фальшивое имя и исчезла, потребовав прежде, чтобы вы никогда не пробовали ее разыскивать. Из этого следует, что ее родители понятия не имели о беременности дочери. Вчерашний телефонный звонок и визит Мортона говорят о том, что ваша мать до сих пор скрывается.
– По-вашему, Мортон знает, кто она такая?
Джейк на минуту задумался, вспомнив, как пристально мэр разглядывал Ребекку, как горячо уверял, что в Эджуотере им не удастся найти никаких следов ее матери.
– Да, – сказал он наконец, – думаю, что знает... И, быть может, именно она потребовала, чтобы он убрал нас из города.
Лицо Ребекки вытянулось, и лишь тогда Джейк понял, какой удар нанесли ей его слова. Что же, пусть учится скрывать свои чувства, пусть не будет такой уязвимой в мире, где полным-полно зла...
Он опять глотнул пива, намеренно избегая взгляда девушки.
– Продолжайте, – бросила она напряженным, но тем не менее твердым голосом.
– Это все. Именно настолько мы и продвинулись сегодня утром.
– В таком случае, чем же мы займемся после обеда?
Джейк помолчал, пристально вглядываясь в ее лицо, застывшее от боли, но вместе с тем полное решимости, и безнадежно развел руки.
– Лично вы сейчас вернетесь в мотель, соберете вещи и отправитесь в Даллас. Незачем вам было сегодня приходить со мной к Дорис Джордан. Вы принимаете это расследование слишком близко к сердцу.
Ребекка впилась в него злым холодным взглядом. Так-то лучше.
– Разумеется, я принимаю все это близко к сердцу! Чего же вы еще ждали? Речь идет о моей семье. Полагаю, даже у вас есть семья, и вы родились от отца и матери, а не материализовались прямо в кресле своего кабинета.
– Семья, ха! Да моей семьи с лихвой хватило бы на нас обоих. Вот что я вам скажу – забирайте себе парочку моих мачех и отчимов, и покончим с этими безнадежными поисками. Собственно говоря, можете даже забрать себе мою родную матушку... Да и папашу заодно, если только сумеете разобраться, кто именно из моего семейства произвел меня на свет.
– Господи, да о чем это вы?
Джейк одним махом опрокинул в рот остатки пива, стараясь выгадать время. С одной стороны, ему отчаянно не хотелось приоткрывать перед Ребеккой завесу над своей личной жизнью, с другой – только так можно предостеречь ее от ошибок, дать понять, какие глупости она творит. Впрочем, какая, в конце концов, разница? Пройдет самое большее неделя – и они расстанутся навсегда.
– Мои родители развелись, когда я был совсем еще маленьким. Пару лет спустя отец снова женился, и я переехал жить к нему, чтобы мама могла вернуться к учебе. Но потом отец развелся со второй женой, и я поселился с матерью и ее новым мужем. До тех пор, пока и они не развелись. Короче говоря, с каждым из них я жил не более двух лет, и сейчас у меня столько отчимов, мачех, сводных братьев и сестер, что если б мы когда-нибудь решили встретиться всем семейством, нам пришлось бы снять для вечеринки стадион. И знаете что? Вся эта свора близких родственников нисколько не улучшила моей жизни. Только создала вечный беспорядок под Рождество. Я всегда путался, кому какой покупать подарок, кто подарит мне новый галстук невыносимой расцветки или одеколон, благоухающий вокзальным сортиром. Сейчас все эти люди ничего не знают обо мне, а я ничего не знаю о них, и тем не менее мы – семья. Что бы ни означало это слово.
Ребекка жадно слушала его, и лицо ее постепенно смягчилось.
– Мне так жаль, что у вас никогда не было настоящей семьи.
Джейк запрокинул голову и глубоко, безнадежно вздохнул.
– Господи, вы так ничего и не поняли. Моя семья была настоящей. И ваша – тоже. Семьи не всегда соответствуют общепринятым шаблонам. У меня нет причины сетовать на свою родню. По-настоящему я никогда не бывал несчастлив... Разве что немного путался в обилии родственников. Но у вас-то, судя по вашим же словам, была замечательная семья. Так отчего бы не оставить все, как есть? Зачем вы так упорно стремитесь к новому разочарованию? У вас были чудесные родители, так нет – вам взбрело в голову поискать себе других. Откуда такая жадность?
Ребекка подалась вперед.
– Жадность? – переспросила она тихим, напряженным голосом. – Разве я жадная, если просто хочу знать, кто я такая, как выглядела моя мать, откуда родом бабушка и дедушка... И почему, в конце концов, моя мать, родив ребенка, бежала от него сломя голову?
– Приветик!
Джейк невольно дернулся, услышав незнакомый голос, и краем глаза успел отметить, что Ребекка резко и шумно втянула воздух.
Багроволицый толстяк лет сорока в полицейской форме глядел на них с натянутой, чересчур дружелюбной улыбкой. Фуражку он из вежливости снял и теперь нервно мял пальцами ее козырек.
– Фарли Гейтс, местный шериф. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Вначале – мэр, а теперь еще и шериф? Решительно, в этом городе представители местной власти буквально подыхают от скуки.
– Безусловно. – Джейк указал на стул, который шериф Фарли успел уже резво отодвинуть от стола.
– Ребята, – отдуваясь, заявил он, – вам чертовски повезло. Здесь готовят лучшее во всем Техасе барбекю.
Официантка появилась так стремительно, словно высматривала Гейтса у дверей.
– Что закажешь, Фарли?
– Стаканчик чаю со льдом, Филлис. Всего только стакан чаю, и побольше, побольше льда!..
– И с лимончиком, верно, шериф?
Гейтс с ухмылкой подмигнул женщине.
– В самую точку, лапушка. Спасибочки!
И вновь повернулся к Джейку.
– Ну, ребята, как поживаете?
– Недурно, Фарли, недурно. Вы ведь не будете против, если мы станем называть вас просто Фарли?
– Само собой, Джейк, само собой...
Эта оговорка подтвердила подозрения Джейка. Фарли Гейтс отлично знал, кто они такие и зачем явились в Эджуотер. И сам явился сюда отнюдь не для того, чтобы от имени местной администрации поприветствовать в городе парочку скучающих туристов. Джейк мог бы побиться об заклад, что сейчас шериф попытается уговорить их прекратить поиски матери Ребекки. Должно быть, она и впрямь здесь влиятельная персона, если сумела задействовать такие силы.
– Итак, Фарли, чем мы можем вам помочь?
«Кроме того, чтобы поскорей убраться из города».
– Да, собственно, ничем. Я только хотел познакомиться с вами и мисс Паттерсон.
– Ребеккой, – поправил Джейк. – Мы же все здесь хорошие приятели, верно? Так что будем звать друг друга попросту, по именам.
Шериф слегка замялся – похоже, ему только сейчас пришло в голову, что Джейк над ним издевается. Но тут же Гейтс опомнился и опять просиял своей неизменной, наклеенной улыбкой.
– Чарльз говорил правду – вы, Ребекка, и впрямь славная девочка. Знай я вашу маму, уж я бы ее точно никогда не забыл.
– Тогда, наверно, я пошла в отца, – отозвалась Ребекка ровным голосом, хотя Джейк заметил, как неприязненно сжались ее губы – бесцеремонность шерифа явно не улучшила ее настроение.
Гейтс кивнул.
– Может, оно и так, да только мужчин, на вас похожих, я тоже в жизни не видывал.
Официантка принесла чай для шерифа и сандвичи. Гейтс взял свой стакан и снова подмигнул женщине:
– Спасибо, лапочка.
Не притронувшись к сандвичу, Джейк откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– И поскольку вы никогда в жизни не видели людей, похожих на Ребекку, мы должны прекратить поиски и убираться в Даллас?
– А вот грубить уже вовсе незачем, – обиделся толстяк.
– Прошу прощения.
Гейтс невнятно буркнул что-то и отхлебнул изрядный глоток чаю.
– Ну как, отыскали хоть что-нибудь?
Джейк пожал плечами.
– Кое-что.
Гейтс перевел взгляд на Ребекку, и девушка ответила ему натянутой улыбкой.
– Знаете, – сказал шериф, – порой не стоит чересчур ретиво копаться в чьем-то прошлом. Скажем, молоденькая школьница попала в беду. Она уезжает в большой город, там рожает, чтоб никто об этом не прознал, а потом возвращается домой, выходит замуж за славного парня, заводит новых детишек, устраивает свою жизнь... И вот через двадцать с лишком лет является то незаконное дитя и рушит все к чертовой матери.
Ребекка побледнела сильней обычного, и красные пятнышки румянца, вспыхнувшего на ее щеках, смахивали теперь на следы грима.
– Стало быть, дела обстоят именно так? – вмешался Джейк, переключая на себя внимание шерифа, чтобы девушка сумела овладеть собой. – И это значит, что вам известна мать Ребекки, а может быть, даже ее отец?
Гейтс обвел их взглядом, и притворное добродушие на его багровом лице сменилось непритворной злостью.
– Не знаю я их, да и знать не хочу. Здесь вам не большой город. Мы своих соседей уважаем и в дела их носа не суем. – Он впился неприязненным взглядом в Ребекку. – Неужто до вас еще не дошло, что мамочка вас знать не желает? Какого черта вы гоняетесь за человеком, которому и на дух не нужны?
В широко раскрытых глазах Ребекки плеснулась боль, и Джейк стиснул кулаки, едва удержавшись от искушения врезать как следует этому жирному паяцу. Задираться с местной властью, даже с таким кретином, как Фарли Гейтс, – не слишком-то умный поступок для частного детектива.
– Мисс Паттерсон необходимо выяснить медицинскую историю ее семьи, – сказал он вслух.
Гейтс осекся и внимательней оглядел Ребекку.
– А по мне, так вид у нее здоровый, – заявил он, без особой, впрочем, уверенности.
– Вы же не врач.
– И что же у нее за хворь?
– Я скажу вам, какой хвори у нее нет. Мисс Паттерсон – не глухая и не слабоумная, так что можете обращаться прямо к ней.
– А! – шериф неловко поерзал, побагровев еще сильнее. – Так вы, стало быть, больны, мэм?
Девушка беспомощно взглянула на Джейка. Он ухитрился убить разом двух зайцев: отвлечь Ребекку от мучительной мысли, что родная мать не желает с ней встречаться, и дать понять, что клиентке незачем совать свой нос в расследование.
– Знаете, Фарли, мы трое все-таки не настолько близкие друзья, чтобы так, запросто обсуждать здоровье Ребекки.
– А... ну да, само собой. – Шериф поднялся, взял со стола фуражку и вытер потную ладонь о форму. – Ладно, гм... приятно было познакомиться.
Он попытался выдавить улыбку, но безуспешно, и торопливо вышел, задев по дороге пару столиков.
– Вот идет шериф, повергнутый в смятение, – прокомментировал Джейк, когда дверь за Гейтсом захлопнулась.
– Какого черта вы сказали ему, что я больна? – сердито спросила Ребекка.
– Я ему этого не говорил. Он сам так решил. А потом, вам и вправду нужно знать медицинскую историю ваших родителей. Это единственная законная причина ваших поисков, какую я могу придумать. Все выводы Гейтс сделал сам.
Джейк был доволен тем, что так легко расправился с врагом. Он откусил большой кусок сандвича и кивнул. Гейтс был прав – барбекю здесь отменное.
Краем глаза он увидел, как Ребекка поднесла ко рту свой сандвич, но тут же отложила его и решительно отодвинула тарелку.
– По-вашему, он действительно знает мою мать? – вполголоса спросила она.
– Возможно. Или же просто следует приказам нашего доброго друга мэра.
Так и должно быть, подумал Джейк. Пусть так и думает. У нее уже зародились сомнения – вот и прекрасно. Надо постараться укрепить эти сомнения – пускай уезжает к чертовой матери в Даллас и устраивает свою жизнь, как, по словам Гейтса, сделала ее мать. И все же какой-то демон в душе Джейка искушал его прогнать печаль и боль из зеленых русалочьих глаз.
– Вы считаете, что он и впрямь выполнял поручение вашей матери – внушить вам, что она не желает вас видеть?
– Я вам уже говорила – для меня это не имеет абсолютно никакого значения. Я не жду, что кто-то зарежет в мою честь упитанного тельца. Мне просто нужно знать... вот и все.
Джейк не верил ей, но сама Ребекка изо всех сил старалась убедить себя, что это именно так. Он пожал плечами.
– Что же, ваше желание может сбыться. Похоже, мы разворошили осиное гнездо.
– Вы имеете в виду телефонный звонок?
– Да, а еще – визит мэра. – Джейк начал загибать пальцы, подсчитывая события. – И вот сегодня мэр сделал следующий ход, подсылая к нам своего подлипалу. Сдается, мы и впрямь наткнулись на кое-что интересное. Может быть, все обернется не так уж безнадежно. Дело понемногу становится интересным.
– Для меня это вовсе не пустой интерес, – в голосе Ребекки был арктический холод – но, по крайней мере, она больше не выглядела, как побитая собака.
– Напрасно злитесь. Ваша мать, должно быть, важная персона в этом городе, если ее поиски так взбудоражили местных шишек.
– Да вы просто ублюдок!
Джейк ухмыльнулся.
– Сомневаюсь. Мои родители состояли в законном браке. Причем раз пять или шесть.
Ребекка обожгла его ненавидящим взглядом, уголки ее сжатых губ побелели от ярости.
Джейк невозмутимо откусил сандвич и принялся жевать. Ребекка схватила свой сандвич и зло впилась в него зубами.
Отлично. К ней вернулось боевое настроение.
Краткий миг Джейк наслаждался своим торжеством... и тут до него дошло, что он только ухудшил дело. Что плохого в том, если бы Ребекка сдалась, бросила свои поиски и уехала в Даллас? Разве сам он не пытался подвести ее к этому решению до того, как утонул в бездонной зелени ее глаз?
Джейк позволил профессиональной гордости взять верх над здравым смыслом. Ему не понравились ни Гейтс, ни Мортон, а еще меньше понравилось то, что они диктовали ему и Ребекке, как поступить. Вот и все.
Впрочем, ничего хорошего Ребекку все равно не ждет. Судя по всему, рано или поздно ей придется отступить. Если ее мать способна пустить в ход подобные методы, вряд ли она примет дочь с распростертыми объятиями. Скорее всего, вызовет войска, чтобы те отконвоировали непокорное дитя в Даллас.
И Джейк, черт побери, не в силах ничего сделать, чтобы изгнать из ее глаз это бесконечное, мучительное отчаяние. А между тем Ребекка будет следовать за ним неотступно... И каждую ночь засыпать в соседнем номере отеля.
Настала очередь Джейка впиться зубами в сандвич, словно в злейшего врага.
ГЛАВА 8
Откинувшись на спинку жесткого библиотечного стула, Ребекка помотала головой и с силой потерла занемевшую шею. Почти весь день просидела она в Эджуотерской публичной библиотеке, просматривая микропленки с местными газетами за вторую половину шестьдесят девятого года, и теперь все ее тело немилосердно ныло от усталости.
Впрочем, дело еще и в том, что вот уже две ночи подряд Ребекке не удавалось как следует выспаться. Хотя минувшая ночь обошлась без телефонных звонков с угрозами, девушка все равно долго ворочалась в измятой постели, а когда наконец заснула – ее мучили кошмары. Ей снились отец и мать, Чарльз Мортон, Фарли Гейтс, Дорис Джордан и Джейк... и все эти люди угрожали ей, измывались над ней, преследовали ее или – в случае с Джейком – бесстыдно соблазняли. Ребекка даже не была уверена, что именно оказалось для нее самым мучительным.
Даже сон с Дорис, начинавшийся довольно мирно в цветущем саду, очень скоро приобрел зловещий, пророческий оттенок – когда началась гроза, и Дорис Джордан села в машину вместе с родителями Ребекки. Девушка проснулась со знакомым чувством всепоглощающей пустоты, которая после гибели отца и мамы стала ее неизменным спутником. Потом она вновь уснула, и тогда ей приснился Джейк. Этот сон был полон плотского соблазна, но в самый искусительный момент Джейк отчего-то прервал ласки и ушел, не сказав ни слова...
Реальный Джейк, сидевший сейчас за соседним столом, обернулся и пристально поглядел на Ребекку.
– А ведь я вас предупреждал, что работа детектива мало похожа на развлечение.
– Зато забыли предупредить о том, какой скучной может быть жизнь маленького городка. Если газетные статьи взахлеб расписывают сахарное печенье Луизы Арнольд и скворечники работы самого Генри Флетчера – значит, у газеты и впрямь туго с настоящими новостями.
К изумлению Ребекки, Джейк улыбнулся – по-настоящему, а не той фальшиво-вежливой улыбкой, которой потчевал свою клиентку в последние два дня.
– Берегитесь – как бы вас не услышала Юнис!
Ребекка вспомнила сухопарую, убийственно суровую даму с копной ярко-рыжих волос, вспомнила, как дама вручала им микропленки неохотно и торжественно, словно государственные секреты, и поразилась еще больше, услышав собственный смех.
– Впервые слышу, как вы смеетесь, – заметил Джейк.
– В последнее время у меня было мало поводов для веселья.
– Зато стоит на минутку отвлечься от невыносимо скучного занятия, и сразу забываешь обо всех невзгодах.
Удивительное дело, но Джейк говорил, как вполне обычный человек, в груди которого бьется теплое, дружелюбное сердце. Широкой и мускулистой груди – уж это Ребекка успела разглядеть...
Она тотчас постаралась изгнать из головы этот соблазнительный образ. Довольно и тех соблазнов, которые одолевали ее наедине с Джейком в номере мотеля. Здесь, в пыльной тишине библиотеки, в окружении старых и солидных книжных полок подобные мысли были бы уж вовсе неуместны.
И тем не менее они не желали никуда деваться.
Улыбающийся Джейк при свете дня был так же притягателен, как разъяренный Джейк в вечернем мотеле.
– Ладно, – сказала Ребекка вслух, – пора опять приниматься за дело. Пока я дошла только до середины октября. Впереди, вероятно, меня ждут велеречивые опусы о хэллоуинском костюме Джимми Грина, праздничных обедах в День Благодарения и рождественском празднике мистера Брауна.
И она склонилась к окуляру, с трудом заставив себя отвлечься от созерцания улыбки, которая чересчур уж красила жесткое мужественное лицо Джейка.
Теперь Ребекке еще труднее было сосредоточиться на скрупулезном описании мелочной и пустопорожней жизни маленького городка... Пока она не увидела заголовки номера от 22 октября 1969 года.
– О Господи, Джейк! Вот статья о гибели сына Дорис.
Казалось, Джейк сейчас скажет, что этот случай не имеет отношения к их поискам, так что нечего отвлекаться на пустяки, но вместо этого он бросил на Ребекку понимающий взгляд.
– И что же там написано? – спросил он.
– «Смерть полицейского, – прочла вслух Ребекка. – Вчера в перестрелке, в заброшенном фермерском доме к югу от города, погиб Бен Джордан, офицер городской полиции. Джордан и его напарник Чарльз Мортон...» Мортон?!
Она оторвалась от газеты и взглянула на Джейка.
– Значит, Чарльз Мортон был его напарником. Неужели?.. – девушка осеклась.
– Что «неужели»? – быстро спросил Джейк.
