Текст книги "Проклятый род (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

   Серко позволил себя схватить и не сопротивлялся ударам. "Смагу" забрали, а его самого заперли где-то в Монастыре. Возможно, это была лишь обычная келья или просто холодная клеть, но выглядела она как темница. Толстые стены были способны выдержать любую осаду. Подумав об этом, Серко улыбнулся опять.

  – Что ты скалишься, волчье отродье? – вздохнул Настоятель. – Мост взорвал. Да не просто мост, а порушил договор наш с Тавритами. Неужто не знал? Неужели Навь лишь за тем рождена, чтобы гадить на жизнь честным людям?

  – Я не ошибся...

  – Что? – не понял мужчина.

  – Я не ошибся в тебе. Любой другой в твоём чине начал бы проповедовать, наставлять меня словами Единого Бога, а ты про него и не вспоминаешь. Твои люди веруют, а ты нет?

   Настоятель огляделся по сторонам, отошёл от Серко и плотнее прикрыл тяжёлую дверь темницы. Ничего хорошего взгляд главы Монастырской общины ему не обещал.

  – Я верую, Волк. Только вера сейчас обжигает. Паства в Монастыре живёт с чистыми помыслами и открыта для любых благих дел, а вот перед миром они беззащитны. Старый настоятель объединил христиан, привёл их в это место и помог пережить моровую эпоху. Он сделал многое, но не смог оградить своих людей от алчности иноверцев. Язычники убили его, а передо мной поставили выбор: либо я буду покладистей, либо они превратят христианское дело в руины и пепел. Но как ты можешь судить обо мне, Навий выродок? Ты же ничего не знаешь о том, что я делаю...

  – Могу. Ты воин, а я таких знаю. Не к мирной жизни и не к великому смирению ты приготовился, а к борьбе. Ты хочешь сохранить Монастырь: вырыл ров, стены вокруг укрепляешь, с оружием не расстаёшься...

  – Вот ты глазастый, – усмехнулся мужчина. – Но хоть не дурак, а всё равно на свете всего знать не можешь. Не хочу я войны и что есть сил её отстраняю. Ради веры нашей борюсь, чтобы не погибла она и продолжала гореть среди Зим. В холодах только вера спасает – это истинно так. Я сделаю всё, чтобы сохранить единственную обитель, но и заветов Господа никогда не нарушу. Долгие Зимы остервенили наш мир. Люди приходят к стенам Монастыря, ищут спасения: от жестокости прячутся, от варварства дикарей. В каждом человеке мы стараемся зажечь огонь веры, а от него и души ближних согреются. Христианство на том и стоит: один верующий словно свеча, а вместе мы – свет чистой истины. Кто готов крест нести, тех мы с радостью принимаем. Но не могу я позволить извергам, которые не имеют понятий о чести, пить нашу кровь...

  – Потому дочь старого настоятеля в жёны к Ивану послать собираешься! Поэтому Веру в полон к нему отдаешь! – зашипел от злости Серко.

   Настоятель задумчиво посмотрел на охотника.

  – Вот оно как... Значит, Волк подземный полюбил христианку?.. Я ей брака с Иваном совсем не желал, но нам нужно время, чтобы подготовиться к борьбе против Тавриты, и до той поры Ивана злить никак уж нельзя. Потому приходится отдать ему девушку – это жертва, но таких жертв уже было сделано много.

   Серко посмотрел на него исподлобья, однако тяжелый взгляд хозяина Монастыря не смутил. Мужчина прошёлся по комнате, заложив руки за спину.

  – Но что теперь говорить: ты испортил наш мир. Теперь Тавриты навалятся на христиан всеми силами. Благодушие скотоводов держалось на волоске, договор был так хрупок. Это ты виновен в тех бедах, которые обрушатся на Монастырь. Что прикажешь мне в таком случае с тобой делать?

   Настоятель давно терзался грядущей войной. Это было заметно по его усталому взгляду и по тому, как мрачнело лицо, когда он говорил о Красном Иване. Глава общины взвешивал все "за" и "против", искал возможность спасти христиан от мести Тавритов. В этой задумчивости он посмотрел на охотника как на товар.

  – Быть может удастся ещё оттянуть нападение? Предложить тебя Ивану в качестве откупа? Может быть тогда Таврит нас не тронет...

  – Слишком долго вы его терпенье испытывали. Ты може предложить ему сделку, но потом молись Единому Богу, чтобы Иван проявил добродетель... а можно сделать иначе, – многозначительно добавил Серко. Настоятель заинтересовался, даже нагнул к нему голову.

  – О чём это ты?

  – К тебе скоро заявятся люди из Китежа и предложат вместе продолжить войну против Тавритов. Их лазутчики видели, как погиб караван – это станет им в доказательство, что ваш союз с Тавритой разрушен. Так что мешает Монастырю заключить новый союз?

  – Союз Монастыря и язычников? – презрительно фыркнул мужчина. – Зачем мне менять одного ирода на другого? В западных городах нам тоже добра не желают. Я знаю, что они хотят разграбить нашу общину, потому как видят в христианстве угрозу. А ты не подумал, что я именно против язычников запада Монастырь укрепляю? Как только они прознают, что мы с Тавритами в ссоре, так сразу пойдут на нас приступом...

  – Вас разграбят, а потом будут ещё десять Зим с Тавритами воевать? Нет, в Китеже решат по-другому. Они точно придут: им нужен этот союз! Если вы согласитесь, Монастырь впервые силу получит, о которой раньше даже не думал. Крестианцев никто более трогать не станет, особенно когда ваши единоверцы в мелких общинах поднимутся. И не важно, что союз придётся заключать с языческим войском: от Ивана всем давно одни беды. Сможете мирно жить с западными городами, ежели сами войны не захотите.

  – Просчитал всё на десять шагов? А сам-то ты, чего ради стараешься? Зачем тебе влезать в наши распри? Неужто Навь вдруг стала такой сердобольной, что кинулась помогать в чужом горе?

   Серко заметил, что Настоятель колеблется и с жаром продолжил.

  – У тебя есть ещё одна причина сохранить мне жизнь и к Ивану не отсылать! За рекой лежат старые норы и скоро в них снова появится Навь. Остановить племя тебе не по силам и выкурить тоже: токмо людей потеряешь. Тебе нужен тот, кто сможет с подземным родом договориться... – Серко замолчал, но всё же решился добавить последний свой аргумент. – А ежели не договориться, так понадобится тот, кто знает, как с Навью бороться...

  – Ты хочешь род свой предать?

   Серко вздрогнул. Слова крестианца заставили его крепче сжать зубы.

  – Не дойдёт до такого...

   Настоятель снова задумался. Пройдясь в молчании по комнате, он остановился перед охотником.

  – Договор с Китежем и охрана от Нави? От такого предложения нелегко отказаться. Но что ты за все эти хлопоты хочешь?

   Серко сглотнул и сказал с вожделением.

  – Веру отдай за меня, благослови нас на брак! Я буду вам надёжной опорой, не подведу и никогда не отвернусь от пути нового света!

  – Брак с язычником? Да не с простым, а из тех, кто живет с жаждой крови? За Навь отдать христианку? – Настоятель долго испытал парня взглядом. – А богов тёмных отринешь? Откажешься от идолов и кумиров?

   Серко ответил не сразу. В памяти вспыхнула вся его жизнь: добрые советы отца и глаза строгой матери, рассказы старой ведуньи и улыбка смеющейся Влады. Он сделал последний шаг на этом пути, и теперь пришло время для новой дороги. Серко снова выбирал судьбу не разумом, но своим сердцем.

  – Спасай меня от воды крестианец. Пусть Единый Бог увидит наконец мою душу; пусть попробует сохранить хотя бы одну её половину...

  Глава 13

Первый снег

   Слишком душная ночь окутала Девятитраву чужими объятиями. Ведунья почувствовала под босыми ногами ковёр из холодного снега, а подняв взгляд к небесам, не увидела звёзд. Она оказалась в том месте, которое не предназначалось для живых душ. По левую руку темнел вход в убежище, по правую пылал синим пламенем охранный камень их рода; каждая руна на нём умоляла проклятым знаком Нужды – этот знак грозил бедой всему племени и беда пришла быстро.

   Сотрясая тяжёлой поступью белую землю, явился тот, кто лишь одним взглядом мог забрать души в загробное царство. Огромный старец повернул к ведунье длинноволосую голову с густыми бровями. Затаив дыханье, Девятитрава попятилась. Она услышала за подземным князем дрожащий от злой силы голос: призывное пение возносилось над огнём далёкого, чужого костра. Заросшая голова старика повернулась следом за женщиной; в густые брови гиганта тут же вонзились вилы из алого пламени. Хоровод теней пытался открыть очи своему повелителю. Дожидаться взгляда, который ввергнет её душу в вечную пустоту, ведунья не собиралась, и спешно зашептала обращение к своей покровительнице.

  Прекрасная Мара,

  Смерти Владычица,

  Невеста Страданий.

  Из обители Кощего,

  Из Мрака Чертогов,

  Не знаешь жалости,

  Пощады не ведаешь.

  Калинов Мост -

  Исхоженный путь,

  Тобою и свитою.

  Мановением перста,

  Указуешь ты,

  Смерти Дева,

  Мара Луноликая,

  На гиблых судьбою...

   Ужасный старик зарычал и тени удвоили усилия, пытаясь скорее приподнять ему веки. Но в руке Девятитравы уже лежал нож с рукоятью из чёрного дерева. Резанув лезвием по ладони, она очертила вокруг себя алый круг. Снег принял жертву и зашипел искрящимся паром. Туман вовремя спрятал женщину от смертоносного взгляда. Когда дым развеялся, ведунья смогла вырваться из пространства между мирами.

  ...Девятитрава открыла глаза, но даже проснувшись по-прежнему ощущала остатки леденящего ужаса. Разрезанная во сне ладонь оказалась цела, хотя кровь обильно текла из ноздрей. Стараясь не разбудить мужа, Светлана тихо встала с постели и поспешила отправиться в своё логово. В кострах Навьей Стражи мерно догорали поленья, не было слышно ни разговоров, ни шёпота; безветренная ночь замерла над убежищем Зимнего Волка. Но спокойствие и тишина были обманчивы. Девятитрава знала, что внутри коридоров уже бродят чёрные тени, наведённые чужим колдовством на мирно спавшие семьи.

  – Не одними ножами и ружьями Навь воюет друг с другом... Кого сумели ко мне подослать! Хорошо Его славят, поганые твари!.. – бормотала женщина, вытирая остатки крови с лица. Она разожгла огонь внутри скрытой в глубине убежища комнаты и старательно нацарапала на бетонном полу несколько грубых символов. Скоро и в Явьем мире появился очерченный круг, а следом за ним ещё два треугольника сошедшихся вместе – символ той, кто поднимет на защиту сородичей души праведных предков. Оставалось последнее...

   В логове всегда была приготовлена чаша, к которой никто не прикасался, кроме посвященных в тайный обряд. Но и эти мужчины держали язык за зубами. Всё, что требовалось от охотников – это вовремя отдать Девятитраве кровь необходимую для колдовства. Но перед тем, как сделать хотя бы глоток, она должна была преодостерчься.

   В памяти вспыхнули слова давно ушедшей из жизни наставницы – самой первой ведуньи Зимнего Волка.

  "Кровавое колдовство – страшная сила. Одними травами ты не защитишь своё племя. Ежели Навь с Навью враждует, то каждая капля заложенной в Волках яри должна послужить делу войны. Охотники часто толкуют мне, будто не стоило брать в ученицы девчонку с поверхности. Однако же я увидала в тебе предназначение, которое направит судьбу в нужное русло. Раз так уж сошлось, и ты станешь ведуньей, то перед колдовством всегда пей отвар, которому я тебя обучу. Не из прихоти, а из великой нужды. Никогда не пробуй кровь двоедушцев, коли не сварила до этого нужного зелья. Тебе предстоит долгая и сложная жизнь...".

   Не было времени готовить заветное средство: враг атаковал с неожиданной стороны и каждое мгновение приближало род к гибели. Обережный отвар имел силу лишь свежим, а от остывшего не было ни толку, ни пользы. Девятитрава ненавидела спешку в таком деле как колдовство, но выбора не оставалось.

   Поднеся чашу с кровью к губам, она прошептала:

  – Жаль, что я не от рождения Навь, а только стала ей поневоле. Прости меня за всё, Мишенька... разлука будет недолгой.

   Закрыв глаза, она осушила содержимое кубка до дна. Рука сжала атам, которым ведунья наяву полоснула ладонь. Тонкая алая струйка окропила символ матери Навьего племени.

  Прими же столь редкое,

  Прими драгоценное -

  Кровь живую, бурлящую,

  Кровь жизнью кипящую.

  Прими же Мара – Прекрасная,

  В жилы свои,

  Кровью холодной наполненные,

  Жизни напиток.

  Из жил смертного,

  Помоги человеку,

  За местью пришедшему!

  Помоги человеку,

  Покровительством мёртвых!

   Затаив дыхание, Девятитрава прислушалась. Беспокойный шёпот теней в коридорах убежища постепенно утих. Одержимые духи оставили логово по велению сильнейшей из Навьих господ. Теперь настало время для ответа чужой ворожее, которая осмелилась напустить зло на Зимних Волков.

   Девятитрава представила, как вдалеке, среди полузатопленных нор горит такой же костёр, и возле него совершает тёмный обряд ведунья из рода Виичей. Скорее всего женщина молода, но талантлива, как и любая, проявившая достаточно способностей для защиты своего племени. Это её голос Светлана слышала за спиной косматого старца, это по её воле одержимые тени искали путь к душам спящих охотников.

   Медленно, нараспев, Девятитрава заговорила:

  Пращуры отцы – родичи верные,

  Кровь рода взывает к вам,

  Требую отмщения по праву наследия!

  Заклинаю о мести для жизни рода,

  Прошу о смерти супостата заклятого!

  Поднимайтесь в гневе праведном,

  Поднимайтесь в злобе ярые,

  Поднимайтесь голодом жадные,

  Шагните на Мост Калиновый,

  Вступите на землю бренную,

  Явитесь за жизнью!

  Явитесь для смерти!

   Сказав это, она затаилась. Огонь костра всё так же пылал, потрескивая сухими поленьями. Казалось, будто ничего не произошло, но тут до слуха донёсся сдавленный крик, словно чью-то душу вырвали из мира живых и унесли в вечную пустоту. Крик тут же умолк, оставив на губах Девятитравы злую улыбку.

  – Соплячка, не знала ты, с кем силой решила померяться! Не прикоснёшься более к нам, не напакостишь. В Пекельном Царстве такие как ты очищаются вечность! – но радость от победы над чужой ворожеей продолжалась недолго: глотку Девятитравы наполнила кровь и ведунью стошнило багровыми сгустками. – Подписала я себе приговор... – вытерев губы, сказала она. – Но ничего, ещё должно остаться немного времени, чтобы завершить предначертанное и заглянуть в глаза будущего...

   В темноте коридоров раздались уверенные шаги. Через мгновение в логово вступила сама Мать-Волчица. Глаза Анюты сверкнули в огнях колдовского костра и остановились на Девятитраве.

  – Враги придут сегодня, – сквозь отяжелевшее дыхание сообщила ведунья. – Буди мужа, поднимай всех, кто сможет выйти на битву. Ещё засветло в лесу будет течь Навья кровь...

   Они пришли. Язычники из Китежа постучали в ворота Монастыря даже раньше, чем рассчитывал Настоятель. И посланцев запада приняли. Долго длилась беседа за закрытыми дверями внутренних келий. Особенно жаркие споры развернулись с жрецами из Кроды. Но многие часы спустя двери открылись и союз был подписан. Монастырь оказался на новом пути: Настоятель отринул помощь Тавритов, которая оборачивалась для христиан только полоном и вступил в договор с Китежем, Кродой и Чудью. Поклявшись уважать веру другого и не лить крови между собой, язычники и христиане смогли объединиться. Война против Тавритов должна была кончиться быстро. По слухам, Дом уже не был верен Ивану. Аруч, почувствовав за кем сила, изгнал от себя Тавритских дружинников. Новая война ждала Край. Она должна была заполыхать, как только пройдут холода Долгой Зимы. Ведь это короткое лето закончилось. За окнами Монастыря летел первый снег...

  – Верую в Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И в Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рождённого от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, не сотворённого, одного существа с Отцом, Им же всё сотворено...

   Серко остановился, чтобы глубже вдохнуть запах воска наполняющий храм. Было тихо. Сказочно тихо для этого дня. Перед ним стоял священник облачённый в белое одеяние. Сам Серко был раздет до пояса. Прихожане старались не смотреть на старые шрамы, которые остались у него с прошлой жизни. Среди ран было много шрамов и от ножей...

  – Ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком. Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребённого. И воскресшего в третий день согласно Писаниям. И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мёртвых, – продолжил Серко. Он очень хотел обернуться, найти среди глаз собравшихся в храме людей изумрудный взгляд Веры. Девушка была где-то рядом: пришла сопроводить его на праведный путь. Охотник отдал бы всё, чтобы взять сейчас её за руку и крепко держать судьбу за тонкие пальцы...

  – Его же Царству не будет конца. И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, с Отцом и Сыном сопокланяемого и прославляемого, говорившего через пророков. В единую святую, соборную и апостольскую Церковь. Признаю одно крещение для прощения грехов. Ожидаю воскресения мертвых, и жизни будущего века. Аминь...

   Он закончил. Прежде чем обряд продолжился, Серко всё же позволил себе обернуться. Увидев белый Верин платок и искреннюю улыбку, на сердце Навьего сына стало теплее. Он почти не различал голоса священника из-за стука собственной крови. Сколько раз пытался Серко услышать внутри себя Зверя. Двоедушец боялся, что тот вырвется, как только увидит золотые кресты и иконы. Охотнику даже думалось, что он будет биться в припадках, бросаться на людей, как и следовало одержимому. Но ничего такого не происходило. Серко исследовал каждый уголок души и не нашёл в ней присутствия Волка. Тот скрылся... быть может уже навсегда.

   Шальная мысль закралась в голову Навьего сына и язык коснулся заточенных с детства клыков... На самом дне его существа приподняло голову Нечто. Испугавшись, Серко не пустил себе крови. Он поклялся никогда больше не просить Зверя о силе и видение чужого присутствия моментально исчезло.

   Голову крещаемого с полагающимися молитвами трижды наклонили в купель. Обретя мир в душе, он старался думать лишь о новой дороге. У него было много времени, чтобы используя науку отца читать высланные Настоятелем книги. Эти тексты удивляли Серко, порой заставляли надолго задуматься, но в них было то, чего так не хватало охотнику рождённому в подземельях – надежда. Очень много надежды на свет в Явьем мире.

   Тело нового христианина укрыли белой рубашкой, а на шею одели крест вырезанный из металла. Не у многих были такие кресты. Юноша предпочёл бы носить на груди простой крестик из дерева, как все люди в общине. Прикоснувшись рукой к новому "оберегу", он почувствовал, как колет от робости пальцы. Нежданный порыв ветра ударил по окнам собора. Стекло дрогнуло, заставив Сергея поднять голову к сводам. Снаружи летели хлопья первого снега и от этого глаза человека наполнили слёзы. Он до боли в ладони сжал новый крест...

  – Что с тобою, Анюта? Ты плачешь? – заглянув под капюшон жены, спросил муж Волчицы. Её рассеянный взгляд блуждал среди белой метели.

  – Не знаю... не ведаю... Сердце вдруг больно сжало. Хочется выть, точно у меня что-то отняли. Бежать за снег, рваться, пока не собью ноги в кровь... С детьми нашими что-то случилось!..

  – Беда? – насторожился Олег.

  – Я не знаю! Не чувствую одного из них более! – Анюта неожиданно пошатнулась, но скиталец успел подхватить её под руку. Другие охотники ничего не заметили.

  – Соберись, такого просто не может быть! Серко с Владой друг для друга опора и не дадут себе сгинуть. Выстоим сегодня, а следом и наши дети вернутся!

  – Гадания мне говорили о страшном: руны рвали одного прочь из нашего рода, – с затуманенным взглядом вспоминала Анюта.

  – Руны? И что?! Они говорили, что ты можешь умереть у ярила. Но ты уцелела, мы встретились и жизнь продолжалась – твои гадания не всегда бывают правдивы. Страшась неизвестности, ты хватаешься за Веды как за спасение.

   Анюта через силу смогла улыбнуться и ласково провела рукой по лицу мужа. Рядом со скитальцем утихала любая боль и беды становились чуточку меньше. Но внезапно охотница насторожилась.

   В лесу слышался только гул холодного ветра, который гнал метель прочь от логова и не давал запахам развеяться в чаще – сам Стрибог стоял этим утром за охотников Зимнего Волка. Анюта быстро шепнула слова благодарности предку и приготовилась.

   Племя собрало три сотни мужчин – всех, кто смог взять в руки оружие. Но из этих трёх сотен было всего лишь с десяток обладающих скрытой силой охотников. Десять двоедушцев стояли плечом к плечу со Старшей Волчицей. Другие воины – мальчишки никогда не принимавшие в свою душу Зверя, рождённые среди стен убежища в более поздние годы. Молодняк рвался в бой, но юнцы были гораздо слабее матёрых Волков.

   Внутри логова остались только весты и неразумные дети. Анюта вывела мужчин на войну, приказав женщинам запереть люк в убежище, хоть такая преграда ненадолго остановит алчное вожделение захватчиков. Если Зимний Волк проиграет, племя безжалостно вырежут до последней чернушки. Анюта надеялась, что матерям не придётся использовать последний дар оставленный на случай возможного поражения: ядовитый отвар не позволит вестам отдать свои семьи на растерзание.

   Чужаки были отмечены знаком Вия и поклонялись одному из тёмных Навьих Богов. Вий очень долго княжил в подземном царстве усопших, но Марена сильнее него – Анюта была абсолютно уверена в этом.

   Лес замер в утренней тишине, но Первая охотница чувствовала – враги были здесь...

  – Идут... – облачком пара выдохнула Мать-Волчица. Её острые глаза заметили тени. Виичи крались между деревьев, используя снежную пелену как прикрытие. Чужаки хотели захватить Тепло Зимнего Волка, отнять обжитую землю, испортить их чистую кровь. Род хотел вырезать род, и это должно было случиться сегодня.

   В этот час Анюта жалела лишь об одном: "Пера" не было рядом. Вместо этого в руках у Волчицы покоилась другая винтовка с двумя патронами в магазине. У остальных бойцов в лучшем случае было по полрожка к автомату. Боеприпасов найденных в перемётной норе оказалось немного и стрельба выйдет очень короткой. Настоящая драка случиться в тот миг, когда враг подойдёт на расстояние удара: судьба засверкает сегодня на острие боевого ножа.

  – Видят нас? – вполголоса осведомился скиталец.

   Не ответив, Анюта прицелилась. Губы зашептали славление Громовержцу, в надежде на то, что он услышит призыв и без рун. На любой охоте первый выстрел принадлежал Старшей Волчице. Поймав на мушку ближайшую тень, Анюта медленно нажала на спуск.

   Хлопок и отдача. Враг вскинул руки, выронив готовый к стрельбе автомат. Тут же засада грянула десятками залпов. Эта схватка сильно отличалась от прошлого ночного сражения: стояло светлое утро и лишь плотная завеса снега мешала прицелиться. Но самое главное – род Анюты был готов к новой битве. Теперь уже поклонники Вия кричали и падали замертво, неся потери от внезапного нападения.

   Снова вскинув винтовку, Волчица увидела в прицеле мальчишку. Захватчики послали в бой молодняк, хотя знали, чем их здесь встретят. Он был на мушке и Анюта не стала щадить: не сегодня, не в день решающей битвы. После этого залпы огнестрельного оружия смолкли. Последние гильзы упали на снег, растопив себе место среди мертвенно-белого пуха. В лес хотела прокрасться прежняя тишина, но её отпугнули крики раненых и недобитых. Подстреленные звали на помощь сородичей, что ещё не показывались из-за пелены снежной бури... И те явились на бой. С жутким криком сотни мужчин бросились на род Зимнего Волка.

   Не скрываясь, не прячась, Виичи атаковали в открытую. Чужаки догадались, что у защитников логова уже не осталось патронов. Настало время ножей.

   Язык ранил себя о клыки. Анюта знала, что даже родичи не имевшие внутри Волка сделают тоже самое. Но для неё кровь подарит нечто большее, чем пустую уверенность. Зимний Волк поднялся во весь рост и оскалил могучие зубы. На своих врагов нёсся с криком уже не человек, а жуткая Звериная сила. Враги как будто узнали её; в ужасе многие отпрянули прочь, боевой запал Виичей тут же угас. Но были и те, кто желал померяться силой с Анютой.

   Первый удар ножа грозил попасть ей под ребра. Увернувшись, Волчица полоснула врага по лицу, но не рассчитала движения и почти раскроила противнику череп. Гарда застряла в осколках костей, пришлось бросить клинок в первом трупе. Не успел новый враг подскочить достаточно близко, как получил в своё горло метко брошенный нож – расставаясь с одним, Навь доставала другой; мать всегда учила Владу носить с собой много. Кровавая схватка закрутилась в вихре перекошенных лиц. Железо, зубы, меха, вспоротая кожа и глубокие раны – всё слилось в размытой картине сражения. С каждым ударом Зимний Волк набирал силу. Анюте казалось, что ножи теперь и вовсе не требуются, что можно зверем наброситься на врагов и рвать их зубами на части. Но она держалась за оружие, как за единственное спасенье: только нагретая в руках рукоять позволяла чувствовать себя человеком, а не обезумевшим духом.

   Куртку Анюты залила кровь. Глаза не успевали следить за тем, как падают кричащие люди. Несколько раз охотницу саму валили на землю; чужаки накидывались толпой, стараясь скорее прикончить её, но всякий раз она находила способ подняться и снова дарила Марене свежие жертвы. Рядом бились самые опытные воины из племени, но на ногах осталось стоять лишь четверо двоедушцев. Остальные полегли в сече, хотя оставили за собой след из десятков убитых. Молодняк ещё дрался; Анюта видела Сивера, кромсающего топорами очередного врага. Темноволосый юноша повёл остальных парней в бой, стараясь не дать чужакам слишком сильно наседать на Волчицу.

   Это позволило на мгновение перевести дух. В водовороте сражения Анюта отыскала глазами Олега. Муж всегда дрался хуже охотников: он не был двоедушцем и не воспитывался в Навьих стаях. Олега заставляли биться не злость или преданность роду, скиталец сражался за гораздо более светлые чувства, которые навсегда привязали его судьбу к девушке из подземного мира.

   Неожиданно из толпы чужаков показалось несколько крупных мужчин – это были Старшие воины из племени Вия. Они пришли только за ней, как будто специально разыскали в бою Навь с духом Зимнего Волка. Зверь почувствовал достойного драки противника и ощетинил серебристую шкуру. Осталось всего два ножа... но ей хватит!

   В руках одного силача был топор, которым он сходу попытался рубануть Анюту вдоль тела. Охотница увернулась, но тут же попала под выпад второго: нож резанул по руке, однако не успел погрузиться достаточно глубоко. Ответом послужил пинок ногой под колено и удар клинком сверху. Заскулив, противник попытался выдернуть лезвие из ключицы, но быстро провернув рукоять, Анюта сама вырвала нож вместе с плотью. Убийство врага обладавшего силой ещё больше разъярило душу Зимнего Волка. Перед взглядом поплыла алая пелена, лицо Старшей побелело, в голубых глазах полыхнули искры Навьего пламени.

   Враг широко размахнулся обухом топора: могучим ударом он хотел сломать кости Анюты, но она оказалась хитрее. Отскочив за дерево, Волчица сделала ложный выпад; Виич дёрнулся, отвлёкся и именно в этот момент она пробила его защиту. С треском проломив рёбра, острие клинка достигло живого сердца. Будто налетев на незримую стену, силач остановился, опустил топор и начал медленно оседать. В его груди остались последние два ножа – Анюта не смогла удержать рукояти с надписью "Счастье" в скользких от крови ладонях...

   Но Волк торжествовал! Ещё один сильный противник лежал перед ним на земле, а сам Зверь был по-прежнему в битве!

   Третий воин был даже больше, чем два предыдущие. Как и сородичи, он использовал грубую силу и натиск, но главным его преимуществом стала внезапность. Выскочив из гущи сражения, силач врезался плечом прямо в Старшую. Удар свалил охотницу с ног и огромные кулаки тут же замолотили по телу. Но Анюта уже не могла ощущать боль: она не чувствовала в своей ладони ножа... Ничего не осталось, кроме неутолимой жажды убийства.

   Захрипев, захватчик попытался оторвать от себя неожиданно вскочившую Навь. Жадно урча, та кромсала горло воина клыками. Зубы стремились вырвать кадык, Анюта вцепилась в Виича, заглатывая лишние куски окровавленной плоти.

   Противник был обречён, но внезапно его голова взорвалась осколками черепа. Навь не успела забрать жизнь врага и насытиться.

   Олег стрелял наверняка. Выпуская последнюю пулю из автомата, он был уверен, что тем самым спасает Анюту от гибели. Но из-под грузно упавшего тела Виича выползла уже не она – лицо белое, как полотно, остекленевшие голубые глаза и покрытая кровью одежда. В этом существе нельзя было узнать человека. Перед скитальцем медленно поднялось на ноги истинное воплощение Навьего духа – безжалостный зверь, способный одолеть саму Зиму.

   Перекосив рот в диком крике, Анюта бросилась на Олежку; тот попытался заслониться своим автоматом, но Навь тут же повалила скитальца на землю. Пальцы впились в горло ещё недавно любимого для неё человека. Она желала лишь одного: рвать на куски, убивать каждого, кто попадётся на глаза озверевшему духу.

  – Анюта! – сквозь боль крикнул Олег. – Очнись, Анюта!

   Но мольбы были тщетны: Навь не могла их услышать. Зверь опьянел от излишка выпитой крови и полностью воплотился в мир Яви. Для него всё погрузилось в багровую бездну и теперь любой встреченный человек стал врагом.

   Неожиданный удар со стороны отбросил озверевшую убийцу с Олега – у старого скитальца хватило сил в последний раз защитить своего сына. Михаил еле стоял на ногах, был ранен в схватке, но сумел подоспеть вовремя.

  – Прочь, подземное отродье! Оставь его наконец-то в покое!

   Старик потрясал тяжёлой дубиной, но больше у него ничего не имелось. Такое оружие не могло остановить рассвирепевшую Навь. Она вскочила быстрее, чем можно было представить, но неожиданно в лесу грянул взрыв.

   Гранаты полетели в тыл к поклонникам Вия. Вслед за этим раздались выстрелы знакомой винтовки. Хлёсткие залпы валили одного врага племени за другим.

  – Перуне! Вми призывающей Тя, Славен и Триславен буди! Меч своей Силы на врази яви! – чуть ли не кричала Влада, нажимая на спуск. "Пера" стреляла не останавливаясь, магазин опустел моментально. Ловким движением молодая Волчица вставила новый. Здесь не останется ни одного врага её рода!

   Получив удар в спину, чужаки растерялись. Погибая от метких выстрелов и ударов ножей, Виичи бросились в заросли.

  – Пятнадцать, – шептала Влада, спуская курок. На той стороне прицела за грудь схватился подстреленный враг.

  – Шестнадцать, – голова бегущего Виича взорвалась ошмётками крови.