Текст книги "Проклятый род (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

  – Чёрт с тобой, сделаем как раньше хотели. Поворачивай обратно, ребята!

   Послышался лязг оружия и недовольное ворчание не менее десяти голосов. Но вскоре всё стихло. Враги ушли и Серко с облегчением выдохнул.

  – Подстрелили? – тихо спросил он у Веры. Парень осторожно попытался разжать ладони девушки и осмотреть кровоточащую рану. Но Вера ему не далась, лишь крепче сцепила дрожащие пальцы.

  – Не нужно, я сама о себе позабочусь! Не трогай меня!

  – Я же помочь хочу! – начал злиться Серко. Сбросив рюкзак, он поспешил достать чистые лоскуты для перевязки.

  – Нет! Уходи, я сама! – замотала головой крестианка, не подпуская к себе Навьего сына. Охотник не стал её слушать. Он силой разжал мешавшие перевязке ладони и увидел глубокий порез. Серко сразу узнал след от ножа Одинокой Волчицы...

   Они ждали Серко в глубине тёмной чащи. Прислонившись к сырой от дождя сосне, Влада чутко вглядывалась в лесной сумрак. Она замечала каждую качнувшуюся ветку, каждый силуэт мелькнувший у границ Навьего зрения. Сестра узнала о том, что Серко возвращается, ещё задолго до его появления; слух сразу раскрыл ей, что обратно он идёт не один... Волчица аккуратно поставила заряженную винтовку возле корней, проверила ножны с клинками и приготовилась. Через минуту к роще, где прятались крестианцы, вышел Серко. Опираясь на плечо парня, рядом хромала Вера. Кровавые лоскуты перетянувшие ногу уже насквозь вымокли. При каждом шаге девушка болезненно морщилась, но оказалась жива и её не забрали напавшие.

  – Вера! – воскликнул встревоженный Михаил. Позабыв о своём отчаянии он бросился на помощь к сестре. Егорка тут же оказался рядом с родными, он вцепился ладошками в Верину куртку и расплакался во весь голос. Серко не стал смотреть на сцену воссоединения семьи, Навий охотник немедленно ринулся к Владе.

  – Зачем ты это сделала?

  – Ты был с ней.

   Кулаки Серко сжались от злости, он злобно прищурился.

  – И что? Какое тебе дело?

  – Променяешь меня на чужую? Решил о долге забыть ради податливой суки? Я ведь вижу, как ты млеешь от её поганых речей! Ты роду нашему не защитник, самого себя защитить уж не можешь! Если бы просто прижал её в кустах, да насытился – я быт может ещё и стерпела. Но не ты её истязаешь, а она тебя! Внутри девки яд, что через уста льётся елеем, а ты рад-радёшенек эту отраву глотать, да ещё просишь добавки! Гниёшь ты, Серко, изнутри гниёшь!

  – Заткнись! – прорычал охотник сквозь зубы. Видя, что он с трудом себя сдерживает, Влада не остановилась.

  – Подивись на себя: кем ты стал?! Лживой верой морочишься, предал каждого Бога, который за тебя заступался! Предал всех нас: уклад, предков и то что мы есть!

  – И что же ты есть? – вдруг с яростью наступил брат.

  – Я Навь! – рявкнула Влада, отталкивая его руками. – Я часть рода и сама целый род! Я рождённая в вечной Зиме с душою дикого Зверя, и я всегда хочу кровавой свободы! Я буду стрелять, пока не выйдут патроны; я буду резать, пока не затупится нож! А когда ничего не останется, я начну рвать зубами! И не отступлюсь, пока не утолю своей жажды; не брошу охоты, пока зверь внутри меня голоден! – словно змея проникшая в ложе спящего, Влада в предвкушении зашипела. – Я убью их, Серко... твоих крестианцев. Я хочу почувствовать, как их кровь потечёт в мою глотку, и Он тоже этого хочет...

   Серко ударил первым, как и ждала того молодая Волчица. Брат целил по её больным рёбрам, но кулак прошёл мимо. Ответив резким ударом по шее, Навь заставила его зарычать. Парень устоял на ногах и по-медвежьи широко размахнулся, желая достать сестру кулаками. Но и тут Серко просчитался, Влада двигалась гораздо быстрее. На губах девушки вспенилась кровь, в руках сверкнуло лезвие боевого ножа – одна из тысячи драк, которые они пережили с самого детства. Брат и сестра всегда испытывали силу друг друга, не сдерживаясь и не поддаваясь. Но сейчас один из них отказался от неписанных правил и не стал призывать ярость скрытого духа.

   Влада напала внезапно. С неуловимой скоростью она уходила от страшных ударов, метивших в грудь и лицо. Нож коснулся Серко, распоров ему куртку и пустил первую кровь.

  – Выпусти Его или сдохни! – зарычала Волчица, снова бросаясь в атаку. Но на этот раз брат сумел упредить новый выпад. Перехватив руку Влады, он больно ударил охотницу локтем по скуле. Потеряв равновесие, та на миг оступилась – этого хватило, чтобы Серко подсечкой успел свалить её с ног; падая, Влада потянула брата вслед за собой. Глядя на катающихся по земле охотников, Вера испуганно закричала.

  – Бога ради, остановитесь! Вы же семья, единоутробные брат с сестрой, молоком одной матери вскормленные! Отступитесь от злобы и простите друг друга!

   Вопли крестианки словно вернули Владе часть сил. Навалившись на брата, она занесла над ним нож; удар метил в сердце. Все, что успел сделать Серко – так это лишь слегка отклониться. Ему не хватило доли секунды, чтобы перехватить запястье Волчицы. Острие ножа на полпальца погрузилось в предплечье. Серко болезненно вскрикнул и на глазах проступили невольные слёзы. Влада тут же отшатнулась прочь от содеянного.

  – Нет! – закричала Вера, попытавшись кинуться к раненому Серко.

  – Ты... – забормотала Навь, не веря глазам. – Ты не смог меня остановить...

   Морщась от боли, брат вытащил нож и крепко прижал колотую рану ладонью. Влада не могла отвести глаз от крови стекающей по его по рукаву.

  – Как же вы можете жить словно дикие звери! – сквозь слёзы причитала крестианская девушка. – Неужели лишь телом вы люди, а святая душа в вас исчезла? Своего брата ты чуть не убила, коего возлюбить должно, будто саму себя!

   Пытаясь найти в себе хоть каплю от прежней ярости, Влада оскалилась. Она ненавидела крестианку и каждое слово из её уст вызывало презрение. Но пламя ярости умерло под волной разочарования. Она оттолкнула прочь Веру и схватила Серко за грудки. Влада заставила брата прижаться друг к другу лбами, как они делали это в детстве после каждой из ссор.

  – Почему ты не смог меня остановить!? Почему дал вонзить в тебя нож!?

  – Потому что я хочу жить без Волка! – хрипло ответил ей парень. – Никогда более не обращусь к нему, ни о чём не попрошу! Ещё можно выбрать путь человеческий, пока Зверь не сожрал тебя целиком! Как бы тяжко мне не было, как бы трудно не приходилось, но я больше не отведаю крови!

   Он смотрел на Владу родными глазами и в этом взгляде не было ничего, что сестра хотела увидеть; ни понимания, ни злости, ни шутки. Только безразличная боль и чистая злость выбравшего новый путь человека. Именно в этот миг Навье сердце впервые похолодело от страха.

  – Ты слаб... Ты потерялся и не сможешь стать мне надёжной опорой, как обещал...

   Из глаз Влады хлынули слезы. Отпустив брата, она встала и побрела прочь. Одинокая Волчица покинула раненого в драке Серко; ушла от него даже не обернувшись.

  Глава 9

Путь Волчицы

   Нож скользил в предательски дрожавшей руке. Слёзы падали на пол вместе с остриженными волосами. Влада резала свои бусые локоны без всякой жалости. Она терзала волосы острым лезвием не оставляя ничего ниже плеч. Когда-то девушка гордилась своей красотой и надменно выставляла её среди более скромных подруг, а заплетённая натрое коса спускалась до самой талии. Очарование Влады привлекало любого мужчину и даже женатые смотрели на дочь Первой охотницы с вожделением. Свободные юноши добивались внимания игривой Волчицы, но один за другим они исчезали. Даже те, кто ей нравился, кто мог стать добрым мужем – все сгинули, не сумев пройти лёгкого испытания.

   Влада вдруг улыбнулась сквозь слёзы – она вспомнила тот страшный момент, когда всё превратилось в игру. Девушка находила среди охотников самых отважных, тех, кто не страшился проклятия; с легкостью обольщала парней, обещая им любую награду и посылала на смерть. Они всегда умирали... Злой рок нависал над любым, кто смотрел на неё с вожделением. Вечное одиночество – тяжёлое проклятие Зимнего Волка. Дух ни с кем не делился той девушкой, которая могла принадлежать только ему.

   Нож задвигался быстрее и очередная прядь пепельно-серых волос упала к ногам. Но за спиной вдруг послышался родной голос.

  – Зачем власы свои ты отрезала? Зачем изуродовала себя?

   Вздрогнув, девушка обернулась. Мать-Волчица строго смотрела на дочь, ожидая ответа. Руки Анюты потянулись к остриженной голове; Влада уловила аромат отваров давно поселившийся в волосах её матери. Перебрав грубые пряди, Волчица коснулась последней из них – той, что осталась на левом виске.

  – Власы дух человечий в тебе сохраняют, не дают двоедушцу стать Зверем и обрушиться в Навь. Зачем же ты их сейчас люто режешь?

   Сдерживая слёзы, Влада быстро заговорила.

  – Чтобы более никто не позарился! Чтобы не подходили! Никого не хочу больше видеть и губить своим страшным проклятием! Обрежу себя как уродину и шрамы на лице своём сделаю, или ожог! Тогда никто более ко мне с залогом не сунется!

  – Тебе ж всё равно на них... – вдруг с холодом произнесла мать. – Хоть кто-то из мертвецов был тебе люб или истинно дорог? Ты их на гибель послала, хотя жеребей для каждого вызнала. Девять душ на твоей Совести и все молодые охотники. Каешься?

   Влада отвела глаза, не зная, как ей ответить. Она не думала, что мать догадается о жестокой игре, которую уже давно ведёт её дочь. Но губы девушки снова растянулись в улыбке – раскаянья не было. Увидев это, Волчица стала ещё более строгой.

  – Я знаю, кто в душе твоей воет метелями. Во мне Он живёт и всегда жаждет вырваться; вернуться туда, откуда пришёл. Он силён и сдерживать Его очень тяжко. Каждый день я борюсь с ним, заставляю склониться перед истинным духом. Но в тебе и Серко только часть Его силы; Волк надвое в вас разделился. Зверь даровал тебе предчувствие будущего, но вместе с этим оставил жажду дикой охоты – вечный, кровавый голод. Всё это через моё тело к вам перешло...

  – А что же он дал для Серко?

  – Вынослив твой брат, всякую боль иль беду превозможет. Страх в нём есть, который спасает волков от огня и железа. Зверь в Серко сейчас дремлет, никогда мы не видели его в полную силу. Он опаслив и столь же опасен; запросто себя не покажет, хитёр. Затаился на лёжке и ждёт, не сводит глаз с тех, кто рядом по его судьбе бродит.

   Затаив дыхание, Влада спросила:

  – Даже ведунья не может об этом духе узнать? Она не смогла разгадать силы брата?

   Мать ответила ей очень сурово, Волчице не нравилась тяга дочери к разговорам с Девятитравой.

  – Если свяжешься с тайными знаньями – заплутаешь во тьме! – но тут же смягчившись, Анюта добавила. – Держись брата. Он – вторая часть тебя и надёжная опора в беде, которая ещё не предсказана. Из последних волос заплети косу надвое; путь будет то – ты и брат – нерушимая связь родной крови. Скрепи вас клыками поверженного в схватке волчьего духа и охотником будь, не ступай на тропу колдовства. Тяжело тебе станет, от многого отказаться придётся, но ты справишься. Не ходи больше к ведунье, не ломай предначертанного. Помни мой завет и живи так, как роду будет угодно. Ты не проклята, пока счастлива.

  *************

   Влада вытерла горькие слёзы; она бежала сквозь лес, пока не выскочила на одинокий варган. Обратив глаза к хмурому небу, охотница заметила блики еле видимых звёзд. Тьма упала на мир, поспешив забрать дневной свет в жертву ночи. И тогда Влада вспомнила разговор, что давно сгинул вместе с обрезанными волосами. Для неё будто бы всё решилось...

  – Родство крови... – коснулась она заплетённого в косе оберега. – Ты всегда охраняла меня от беды; поучала быть сильной, смириться. Но не могу я быть сильной за нас обоих с Серко! Не сумею по заветам пройти предсказанный путь! Был жребий другой и ты это знала! Почему отвергла его, почему не решилась?..

  *************

  – Она запретила тебе ко мне приходить... – ведунья взглянула на Владу из-под полуопущенных век. Её логово было в дальней части убежища, на самом дне подземного бункера. Девушка хорошо знала дорогу сюда и была здесь нередким гостем. Она часто прибегала узнать новые тайны и научиться использовать свой дар предвиденья. Всё, что творилось во тьме – стоило страха, который рождался в бликах костра и мороках заклинаний.

  – Когда я впервые попала к Навьему племени, то тряслась точно так же, как и ты сейчас содрогаешься, – вдруг улыбнулась Девятитрава. – Меня схватили там – на поверхности. Потащили вниз, хотели сделать такое, о чём тебе не расскажешь...

  – Я знаю... – поспешила с ответом молодая Волчица. Ведунья искоса посмотрела на девушку и ученица в один миг оробела. Влада осторожно прошла к своему месту в углу, стараясь не задеть пучки заготовленных трав. Рассказы наставницы всегда заставляли душу дрожать, но сейчас ей хотелось узнать про себя, а не про ушедшее прошлое. Однако, Девятитрава не терпела, когда её перебивают. Поведя головой, будто глядя на кого-то третьего в комнате, женщина вдруг произнесла.

  – Юноши... Знаешь, они ведь так и ходят за тобой следом. Девять душ ты к себе привязала и после смерти увидишься с каждым; заглянешь в их пустые глаза...

   Влада в ужасе осмотрела мрачную комнату, но никого не увидала, а Девятитрава будто уже и позабыла о чём только что говорила.

  – Среди Навьих охотников быстро взрослеешь. Конечно, ты уже знаешь всё, что могло бы тебя испугать: и как подкрасться, и как резать, и как насладиться добычей. И те, кто схватил меня наверху, тоже посчитали новую женщину за добычу. Бесполезно кричать или сопротивляться, когда тебя тащат под землю – там Навий мир, там живут по укладу для рода. Если ты добыча, то твоя судьба навеки покинуть свет Яви. Но в те дни я ещё ничего не знала об этом, мечтала вернуться под солнце к мужу и сыну.

   Влада не выдержала и спросила:

  – Над тобой надругались?

  – Хотели. Не раз пытались за всё это время, – равнодушно ответила Девятитрава. – Охотники легко могли наделать братьев твоему отцу. Но прежняя ведунья вмешалась, она взяла меня в ученицы и запретила мужчинам племени прикасаться ко мне. То, что я умела, оказалось гораздо важнее пополнения рода – лечить травами, видеть будущее и хорошо рассказывать Веды. Тот, кто лишь трясётся и молит здесь о пощаде, под землёй быстро сгинет. Страх не даст таким подняться выше чернушки, а на тех смотрят только когда надо вычистить нору или лечь под хозяина. Тебе повезло, ты родилась почти королевой...

  – Я родилась проклятой! – как ножом отрезала Влада.

  – Твоя мать знает это. Она хочет успокоить тебя и выгадать долю. Много ночей мы читали с ней руны – Волчица хотела знать о вашем грядущем пути. Она слишком любит вас с братом, порой слишком сильно...

   Влада осторожно спросила:

  – Могу ли я погадать на себя? Узнать, что за будущее мне предначертано?

  – Не за этим ты ко мне сегодня пришла, хочешь вызнать другое... – неожиданно сказала женщина. – Ты хочешь пойти против проклятия, которое всю жизнь твою давно выстроило; желаешь усыпить Несречу, порвать нити судьбы и Кошт связать заново.

   На миг сердце Влады остановилось. Ведунья разгадала её намеренья лучше, чем девушка могла себе в этом признаться.

  – Но тогда я вижу только один-единственный путь и от него стынет кровь... – продолжила Девятитрава. – Я однажды решилась бросить руны на это. То, что выпало, сожжёт мир в огне...

  – Я тоже хочу увидеть эту дорогу! Если для неё потребуется сделать страшное – я готова!

  – А если придётся сделать не только страшное, но и немыслимое? – спросила Девятитрава. Ведунья наклонилась вперёд, как будто желая глубже всмотреться в решимость внучки.

   – Моя судьба быть проклятой в одиночестве! Если я хочу с этим бороться, надо сломать такую судьбу и саму жизнь выстроить заново! Пойду ли я на такое? Пусть так, я согласна!

   На лице ведуньи появилась заинтригованная улыбка.

  – Дорого встанет цена. Я её тебе назову и если ты не откажешься, тогда бросим руны. Посмотрим, куда путь твой начнёт поворачивать...

  *************

   Ей было страшно, но она согласилась. И ведь хотела этого; как только узнала цену, всем нутром возжелала. До безумия, до жара в теле, будто только для этого и была рождена. Влада знала о корыстных желаниях духа, ведь тот страстно хотел освободиться, но и человеческая душа совсем не противилась плате – вот что заставляло кровь кипеть по-настоящему!

   На поляне под острым серпом ночной луны Влада неожиданно поняла, что стоит посреди незримых дорог. Одна из них была охвачена колдовским пламенем синих огней – выбери этот путь и поскачет Волк прямо по душам; наполнит Явь своей злобой, затмит Прави свет и врата Навьи раскроет. Вторая дорога – лишь боль для самой Влады – по этому пути шлет её мать, пророчит смирение и благородство. Но наградой за чистоту верных помыслов станет вечное одиночество...

   Рука Влады по-прежнему неосознанно сжимала косицу. Пальцы крутили её, перебирали волчьи клыки оберега.

  – Вот и выбрала... Ужасны гадания, да наяву всё ещё будет страшнее...

   С этими словами Влада выхватила нож и отрезала сплетённые надвое волосы. Одинокая Волчица выбрала путь...

  *************

   Им нужно было спрятаться на какое-то время, затаиться в лесной глубине, но Серко продолжал жечь костер для сбежавшей сестры. Влада давно ушла в лес и даже к ночи не пожелала вернуться. Аккуратно вложив "Пера" в мягкий чехол, охотник держал всё оружие возле себя. Рана на руке ещё ныла – эта боль рождала невесёлые мысли о будущем. Крестианцы не должны были видеть разлада среди охотников. Серко винил себя, что довёл до такого, не смог разобраться умом и послушал лишь сердце.

   Но что подсказывал тот самый разум?

   С первых дней встречи в лесу с крестианцами, он твердил об одном: "Твоё дело стороннее, ты идешь ради рода! Убей или прочь отпусти, но избавься от всяких попутчиков!". Серко не сделал ни того, ни другого. В крестианцах был ответ на заветный вопрос: можно ли победить в себе Зверя? Можно ли не ввергнуться в пропасть безумия, которое навеки обращает человека в чудовище? Ведь оседлые как-то жили, имея при себе лишь одну бессмертную душу – именно об этом всякий раз говорила с охотником Вера и теперь сердце Серко уже никогда не будет спокойно. Оно разрывалось на части между сестрой, родом и своим личным выбором.

   Серко присмотрелся к крестианке, которая дрожала возле костра. Лицо девушки было бледным, словно снег по весне. В этот день она многое пережила, да и крови потеряла немало. Голод тоже в поздний час совсем не был им другом. Припасы после Звонкого Бора почти истощились. Серко молча развязал сумку, достал кусочки последнего мяса и немного сушёной рыбы. Собрав всё это, он протянул еду засыпающей от слабости Вере.

  – Вот, возьми и поешь...

   Девушка приняла пищу, но тут же хотела отдать её маленькому Егорке. Мальчик не ел целый день, его глаза при виде еды заблестели, но Серко не дал мальцу взять даже крошки.

  – Нет. Это всё для сестры. Если не поест, то назавтра сил у неё совсем не прибудет. Мы с вами ещё поохотимся, а сегодня пусть она подкрепляется, иначе утром не встанет.

   Глядя на заботу Серко, Михаил вдруг сказал.

  – Спаси тебя Господь, охотник. Ты против родной сестры пошёл, лишь бы заступиться за Веру. Волчица ведь без всякой причины нож ей в ногу вонзила и хотела в руки тем лиходеям отдать. Сколько же в ней коварства и злости!

   Взглянув на Серко, крестианка опустила глаза и лицо её вспыхнуло. Охотнику лишь оставалось радоваться, что Михаил не наблюдательней Влады. В том вагоне ничего не случилось, но узнай крестианец о попытке насилия, так сам бы набросился на Серко с кулаками. На душе Навьего сына вдруг стало гадко от таких благодарностей. Ничего не ответив, он вслушался в темноту; ни шагов, ни голоса Влады, только филин ухнул поднявшись на ночную охоту, да вдали замычала болотная выпь. Брат забеспокоился ещё пуще; он надеялся, что заплутав, Влада не угодит в гиблые топи. Даже когда над головой показались первые звёзды, костра он так и не затушил, хотя в темноте рисковал быть замеченным издали. Серко хотелось сказать Владе хоть слово, попытаться объяснить ей, что чувствует сердце. Но она так и не пришла...

   Вук исчез следом за своей любимой хозяйкой. Если бы крестианцы решились сбежать, то для них настало самое время. Но всё же боль в руке и усталость от перестрелки свалили Серко в крепкий сон. Когда последний из крестианцев уснул, парень позволил и себе отдохнуть. Ему нужно было хотя бы немного покоя для тела и страдавшей души. Охотник крепко заснул и не смог услышать, как скребёт по одежде кустарник. Аккуратно ступая сквозь ветви, в ночной лагерь вошёл человек...

   Влада легко обманула слух спящих людей. Её брат отказался от Волка и чуял всё хуже. Это пугало молодую ведунью, заставляло проклинать пленницу, из-за которой Серко сторонился своей родной крови. Тихо прокравшись к спящим, Навь склонилась над Верой. Крестианка ровно дышала, её сон был глубок. Рядышком под одеялом прижимался Егорка, мальчик замёрз в ночном холоде и искал Тепла у сестры. Из уст Одинокой Волчицы вырвалось облачко пара; темнота всегда обжигала льдом и ветрами. Морозы не нравились Владе, но как раз сегодня ночь была не стороне тёмных дел. Достав нож, Навь облизнулась. Она представила себе хрипы девки и вопли разбуженного судорогами близкого человека ребёнка. Так приятно было смаковать свою месть; внутри Влады томилось желанье убить, но сейчас она пришла не за этим... Не убирая ножа, ведунья подкралась к спящему брату. Боль в его ранах должна была сделать сон ещё тоньше, но никто не умеет подбираться лучше Навьей Волчицы.

   Тихонько опустившись перед юношей на колени, Влада залюбовалась Серко. Никто больше ей не был нужен, только ради него она и вернулась. Молодая ведунья желала проверить то средство, которое оставила на крайний случай. Открыв свою ладонь, она направила туда лезвие. Как только клинок надрезал кожу, Влада сжала пальцы в кулак и позволила крови струиться тоненькой алой нитью. В памяти тут же вспыхнули слова Девятитравы: "Заклятие крови – страшная сила, обратить его сложно. Никто не знает, что пробудит в Серко твоя кровь и какие чувства подымет. Не хватайся за ворожбу, пока не попробовала найти в брате то, что сама ощущаешь. Ты женщина – распали его похоть, соблазни ласками, заставь хоть бы на ночь забыть, что ты его родная сестра, а он тебе кровный брат...".

  – Уже пробовала... – шепнула Волчица. – Если не хочешь быть со мной как с охотницей, узнай меня как ведунью. Поглядим как действует на тебя... – недоговорив последнего слова, Влада поднесла ладонь к лицу спящего брата. Тёплая кровь окропила его приоткрытые губы. Лишь тогда она прошептала имя выбранного ею пути. – Колдовство...

  *************

   Он был во тьме. Серко лежал в колыбели полнейшего мрака и без снов набирался в ней сил. Зверь дремал в своих путах, не тревожа покой двоедушца. Но внезапно пустоту озарила одинокая искра. Подняв глаза, Волчий дух насторожился; постарался передать человеку своё беспокойство. Из искры вспыхнуло пламя – ещё слабое и медлительное, но уже чуждое холоду междумирья. Пламя росло, тянулось к спящему, пытаясь скользнуть мимо бдительных волчьих глаз. Дух натянул свои цепи и попробовал освободиться, но звенья человеческой воли оказались слишком прочны. Лязгнув зубами, Волк увидел ту, что пыталась подобраться к его человеку. Выпрыгнув из темноты и, сторонясь жаркого пламени, Белая Волчица прямиком потрусила к Серко. Волк зарычал, ибо бессовестное вторженье заставило кровь наполниться злостью. Цепи треснули и разлетелись, в диком сердце почуялась новая сила. Зверь впервые позволил себе испытать всю заключенную внутри него мощь. Он хотел изгнать чужака, который осмеливался подкрадываться к его человеку. Но подлая гостья была не какой-то там чёрной тварью, что обычно старались проникнуть в спящего. Волчица сама был частью Зимнего Духа и биться здесь предстояло с собой...

   Оскалив зубы, Серый Волк бросился на захватчицу и разорвал в белой шкуре кровоточащую рану. Жалобно взвизгнув, Волчица бросилась прочь от него. Хозяин души ринулся следом, подняв сильными лапами целый вихрь из снежного крошева. Но вдруг холод сменился жаром, шкура затлела, а глазам стало больно смотреть. Перед духом взметнулась стена яркого пламени, которая не позволила настигнуть преступницу. Зверь растеряно замер пред нежданным препятствием, но ярость погони заставила вытерпеть боль и приготовиться прыгнуть через стену огня...

   В этот миг к Серко вернулось сознание. Кровавая пелена спала с глаз, а ночной воздух выжег лёгкие холодом, как будто парень сделал первый вздох после рожденья. Брат стоял на коленях над телом сестры и в глазах видел страх. Двумя руками он сжимал горло Влады и по-прежнему пытался душить. По одежде и лицу Серко потоками струилась горячая кровь. В ужасе юноша тут же отпрянул. Влада закашлялась, пытаясь глотнуть передавленным горлом хоть каплю свежего воздуха. Казалось, что они оба не ранены, хотя трава вокруг потемнела от крови.

  – Влада! Что за беда здесь случилась?! Чья это кровь и что я наделал?!

   Сестра в страхе смотрела на него и силилась что-то ответить...

  *************

   Как только кровь проникла в губы Серко, его глаза распахнулись. Даже во тьме зрачки охотника сузились, а лицо побледнело – именно так выглядел разбуженный Навий дух. Влада не раз испытывала нечто подобное, когда сама призывала живущего внутри себя Зверя.

   Поднявшись на ноги, ведунья поманила брата кровоточащей рукой. Ей не верилось, что лишь одной силы крови будет достаточно для исполнения задуманного; она лишь хотела испробовать заговор и особо на успех не надеялась, но Серко послушно брёл за сестрой, не думая сопротивляться. Родные тихо покинули лагерь и вышли к заранее выбранному девушкой месту – тот самый варган – поляна заросшая травами, которые успели подняться за короткое лето. Успокоив стучащее сердце, Влада внимательней присмотрелась к околдованному. Тот брёл в темноте словно рядом, а будто и вовсе Яви не видел...

  – И Серко, и не он... – прошептала Волчица. – Кого же я за собой привела из двух душ?

   Но этой возможности Влада упускать не желала. Поманив Серко за собой, она легла на траву. Охотник покорно нагнулся над девушкой, чтобы крепко её поцеловать. Тело Влады задрожало от предвкушения; раненая ладонь отметила лицо брата своей тёплой кровью. Сомненья ушли, внутри осталось лишь запретное желание быть наконец-то любимой. Серко тяжело задышал и продолжил терзать одежду сестры. Но как только руки коснулись груди, он вдруг резко отпрянул. Не понимая, что происходит, Влада приподнялась. Брат испытывал настоящую муку – он схватился за сердце и не мог даже вздохнуть. Пальцы ведуньи метнулись к лучистому оберегу, который она носила по велению матери.

  – Да ты сама хуже ведьмы! – осознав всё коварство Анюты, прокляла её Влада. Но уже было поздно...

   Ярое пламя проникло внутрь Серко. Сжимая в ладони заветную гильзу, он старался успокоить этот огонь, но не смог. С дикой злобой освобожденного Зверя, старший брат набросился на сестру. Со всей скоростью, на которую та была только способна, Влада попыталась от него увернуться, но Серко оказался быстрее. Призови она даже свой Навий дух, то не сумела бы скрыться. Навалившись на Владу всем телом, охотник начал медленно сжимать её горло.

  – Это же я! – захрипела Волчица. Понимание пришло к ней слишком поздно; от родной крови пробудился тот, кто с рождения жил в душе брата. Зверь увидел в ней лишь захватчицу, а не желанную половину; не узнал её и не принял! Вот о чём предупреждала Девятитрава – кровавое колдовство оказалось не просто опасным, оно предвещало лютую смерть!

   Сил на вдох уже не оставалось, глаза девушки закатились под веки; кровь стучала в ушах, предвещая темноту и вечный покой. Ночь вдруг стала гораздо темнее, перед взглядом ведуньи поплыли чёрные пятна. Но внезапно Серко выпустил сестру из крепких рук – он был сброшен на землю ударом крупного зверя. Вук примчался по следу и встал на защиту любимой хозяйки. Оскалив жёлтые зубы, пёс пытался добраться до горла Серко. Ещё мгновенье и он бы разорвал глотку зачарованного человека. Видя этот кошмар, Влада изо всех сил завопила.

  – Вук! Не смей! Не смей, Вук!

   Пёс повернул голову на голос хозяйки и в этом ошибся. Страшный удар проломил его рёбра, отбросив завизжавшего пса в темноту. Влада в ужасе закричала, но крик оборвался, когда она вновь попалась в руки к Серко. Безумно сверкая глазами, охотник вернулся к её удушению. Одними руками он сумел пробить тело крупного пса, но сворачивал шею сестре мучительно долго, словно наслаждаясь каждым мгновением пыток. Но даже отчаянный страх не мог придать Владе сил для борьбы.

   Вот она – беда, которую видела мать через руны. Это был страшный конец для Анютиных неразумных детей. Влада вспомнила, что её гадания тоже предрекали такую дорогу: "Оба погибнем!" – мелькнуло в голове у Волчицы. Серко не сможет жить убив родную сестру и она это знала. Влада вдруг поняла, что своим колдовством приговорила обоих.

   Но тут взгляд Серко коснулся ярила, что по-прежнему висело у неё на груди. Оберег разбудил в безумце новое пламя, которое смогло оградить от страшного смертоубийства. Взгляд охотника прояснился и человек наконец-то обрёл власть над Волком.

   В ужасе он тут же отстранился от Влады. Сестра закашлялась, пытаясь глотнуть передавленным горлом хоть каплю свежего воздуха.

  – Влада! Что за беда здесь случилась?! Чья это кровь и что я наделал?!

   Хоть сознание девушки ещё металось от ужаса близкой смерти, она уже знала, что нужно ответить.

  – Ты безумен, Серко! Ты не можешь подчинить себе Зверя! Он вырвался и сокрушил тебя в белую ярость! Даже мать не могла сдерживать его вечно, и я тебя предупреждала об этом! Твоё истинное лицо ужасно для Яви, лишь родная кровь способна такое понять...

   Брат побледнел ещё больше.

  – Кого я убил?

   От мысли, будто он испугался за крестианцев, особенно за хрупкую Веру, губы Влады сами собой растянулись в усмешке. Но она быстро стёрла улыбку – сейчас на лице было место только для горькой печали.

  – Ты Вука сгубил, он меня защитить попытался... Ох и страшен тот дух, которого ты в себе носишь! Зимнему Волку он не уступит ни в силе, ни в ярости!

   Сказав это, Влада не удержалась и жадно облизнула кровавые губы. В Серко заключалось именно то, что ей было нужно. Сила брата просто спала, а Влада хотела приманить к себе эту силу и тем разрушить проклятие. Все мысли о том, чтобы остаться в гордости и одиночестве окончательно вылетели из головы. Уже пролитая кровь, и та, что ещё будет литься – ничего не изменят. Волчица сделала выбор, она нутром чуяла освобождение...