Текст книги "Записки недобитка"

Автор книги: Руслан Линьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

О злобных карликах

Утренний телефонный звонок. В трубке знакомый голос Саныча:

– Боже мой! Как надоели эти карлики!

– Кто?

– Карлики! Злобные карлики! Они всюду!

– Подожди, у тебя нет температуры?

– Нет. Они бегают и орут.

– Может, ты чего выпил не того?

– Нет. И еще они дерутся, визжат и мешают спать, эти злобные карлики!

– Саныч, ты в порядке?

– Да. У меня детский сад за окном.

О дипотношениях

Павел Смоляк – незаурядная личность, юноша стройный, как лезвие ножа, с томным взглядом и длинными вьющимися волосами цвета как у модных блондинок, эпатажный персонаж, гениальный фотограф, гламурный экстремист и запальчивый полемист, лидер движения «Трезвые люди». На приеме в честь Дня взятия Бастилии Павел познакомился с Генеральным консулом Французской Республики в Санкт-Петербурге господином Паскалем Мобером. Следуя светскому этикету, господин Смоляк представился господину консулу и выразил свое восхищение французским кинематографом.

– Вы знаете, мне очень нравятся фильмы вашего режиссера Франсуа Озона. Он гений… – искренне признался Павел.

– Да, но я о нем ничего не знаю, его фильмов сам не видел, но моя жена мне сказала, что все они говно, – ответил Генеральный консул.

Вот так дипломаты всегда умеют находить к каждому собеседнику особый подход и общаться на понятном контрагентам языке.

Мерседес из Гондураса

Он отложил эротический триллер «Ленин и дети», над которым работал по ночам два последних года, и устало потер свои соболиные уши. «Нет, я не Онегин, я другой…» – эта строка стучала молотом в воспаленном мозгу. «Да, все считают меня беззаботным франтом, но как неправы эти все…»

Тяжким грузом навалились воспоминания. Царская ложа Мариинского театра, на сцене – страдания несчастной Лючии де Ламмермур, сочный баритон, напевавший: «От горя и печали она с ума сошла!» – и хор, подхватывающий: «Сошла, сошла, совсем с ума сошла!»

До него донеслась волна экзотических духов и сдавленные рыдания. Стройная темнокожая блондинка сидела за шторой и утирала шелковые ресницы длинным золотым шарфом. Он не мог не откликнуться на страдания незнакомки и по-отечески погладил ее по обнаженной спине. Девушка по имени Мерседес (ударение на второе «е») оказалась чувствительной революционеркой из Гондураса, приехавшей за опытом в Дом политического просвещения на площадь Пролетарской Диктатуры.

Из Мариинского театра они, как во сне, переместились в Мариинский дворец, где он обычно проводил свои досуги. По дворцу бродили тени неизбранных председателей советов, членов горисполкома и бизнесменов. Теки не мешали влюбленным. Мешал им только высокопоставленный чиновник, преследовавший прелестную Мерседес с гнусным предложением стать пресс-атташе гондурасского консульства по культуре. Из-за этого влюбленные не смогли увидеть всю прелесть белых ночей и пожениться. Рыдающую Мерседес унес ночной самолет на Гондурас. Он безутешно плакал в баре аэропорта, допивая постылую фанту и не надеясь никогда уже увидеть своего сына-квартерона, которому, может быть, суждено будет стать новым Пушкиным…

Новости из Гондураса были одна хуже другой. Хунта сменяла хунту, коммандос бушевали на границах, саранча поедала поля, а наркоманы нарочно пугали толстых зеленых жаб, чтоб слизывать их наркотический пот, появлявшийся от страха… Мерседес заточили в темницу за революционные убеждения, а маленького Ивана-Хуанито воспитывала добрая соседка Бастинда. Разлука была нестерпимой, но когда он накопил долларов на билет, выяснилось, что Мерседес бежала из тюрьмы в джунгли и найти ее нет никакой возможности. Он отменил поездку и опять был безутешен. Его не радовали ни белые ночи, ни рок-концерты, ни вкусное пиво, ни сигареты «Мальборо», ведь он дал себе клятву не знать радостей жизни до встречи со своей любимой белокурой мулаткой…

От тягостных размышлений его отвлекла программа Би-би-си «Аргумент»: «В Гондурасе опять победила демократия! Героиня гондурасского народа Мерседес летит в Москву, чтобы порадовать российских демократов этой новостью!» И с тех пор каждую пятницу, лишь солнце закатится, он ждет белый самолет из Гондураса.

Ларс Гунар Ли (псевдоним)

О сказочно умной красавице

«Она была девушкой красивой, но нежадной. По ночам ей снились охапки полевых ромашек. Она их покупала по карточке своего любовника и чеки отправляла мужу в качестве доказательства своей верности. В клубе интеллектуалов Оксаны Робски она всегда сидела рядом с Ирой Хакамадой и с увлечением следила за тем, как та, читая книги, водила пальцем по буквам и строчкам…»

О ком это я? Вот так, возвращайся в 5 утра из супермаркета пешком домой с двумя сумками продуктов. О чем еще думать? Попробую заснуть.

О снах и яви

Только что знакомый признался мне, что я снился ему прошлой ночью. Сюжетом была интеллектуальная беседа, в ходе которой он мне категорически не советовал заниматься хинди и настаивал, чтобы я перешел на суахили. Конечно, мне приятно узнавать о таких деталях и слышать о собственном умении внедряться в мозги окружающих столь глубоко, что даже во снах они со мной дискутируют и спорят. Учить суахили – один из множества языков банту, употребляемый в Восточной Африке, в котором чередование согласных и гласных, свойственное языкам банту, имеет морфонологический характер, я не буду. Негде применить в наших широтах такие познания. Тем более мне представляется странным совет, данный «сонным знакомым», не изучать хинди – язык, употребляемый почти на всей территории северной половины Индии, от Гималаев до северного склона горного массива Виндхья и реки Нармады на юге. Ведь одним из диалектов хинди является язык индустани (или урду). Он отличается от хинди не только в лексическом, но и в грамматическом отношении.

Интересно, что теперь должно присниться мне, чтобы это было адекватным ответом на изыски спящего приятеля? Может, отучить его играть на дудуке и пристрастить к культивированию физалиса? Перуанского или Франше – без разницы.

Про ДР

Сегодня Смольный будет благоухать, как свежая кладбищенская могила, усыпанная живыми цветами. Чиновники, олигархи, депутаты, журналисты, лоббисты, артисты, чекисты, аферисты и авторитеты со спортсменами выстроятся в длинную очередь, чтобы демонстрировать радость от появления на свет какого-то важного местного чиновника.

Участвовать в этом параде уродов нормальный человек не станет. Он тихо и по-домашнему (пусть и запоздало) поздравит с минувшим днем рождения дорогую и любимую Анну Георгиевну Полянскую.

О самом страшном сговоре

В этом городе все находятся в сговоре. Милиция – с врачами, врачи – с водителями «КамАЗов», водители «КамАЗов» – с милицией, и так далее. Вместе они дружат против мотоциклистов. Разгонится, бывало, мотоциклист по городу на своей блестящей «хонде» или «ямахе», а за ним с сиреной и мигалками уже несется «скорая помощь» с докторами и морозильниками. За углом стоят притаившиеся «КамАЗы»-убийцы и милиционеры-статисты. По сигналу «скорой помощи» из укрытия выезжает «КамАЗ» и переезжает мотоциклиста, переезжает аккуратно, чтобы донорские органы не задеть. Тут же выбегают милиционеры, быстренько заполняют протокол, а врачи констатируют смерть и лихо вырезают почки с печенью и льдом их обкладывают. Умеют все-таки у нас службы работать слаженно. Если очень захотят.

Рассказ основан на реальных событиях, которые произошли на питерском мосту Лейтенанта Шмидта.

Комаровские страсти

Лет …надцать назад я опубликовал в питерском журнале «Телевик» историю, приключившуюся некогда с моими друзьями – актерской семьей из Ко-марово. И вот сегодня этот сюжет вдруг вспомнился. Но старого текста не сохранилось, поэтому приходится писать заново.

Чаепития на веранде и заливистый лай Цейса на лужайке превратились в повседневность. Мраморный дог (хозяйский любимчик и враг соседа-кроликовода) воспитан был в духе нежной болонки и грациозно-наглым поведением доставлял радость окружающим. Он обожал все, что шевелится. И больше всего привязался к кролику-производителю недружественного соседа. Бывало, перепрыгнет Цейс через оградку на соседский участок и сразу трусцой к клетке с ушастым приятелем. Свои чувства к кролику он выражал бурными наскоками на клетку и громким лаем. Вместе с кролем шок получал и его владелец, который каждый раз выскакивал из дома с ружьем, передергивал затвор и требовал удалить собаку «от греха…».

Лето уже было в стадии «самсона-сеногноя», и сложившийся распорядок дня предполагал вторую добавку заварки во время чаепития. Хозяева Цейса и их постояльцы вкушали черничный пирог со сметаной и запивкой из лесных трав. Удивительно, но никто не заметил долгого отсутствия пса, который почему-то не приставал за обедом, не клал свою баскервилью морду на стол и не смотрел укоризненно на каждую отправляющуюся в человеческий рот ложку с солянкой или вилку с фаршированной наседкой. Зато внезапное появление Цейса, его победная походка и гордое виляние хвостом привлекли всеобщее внимание. Собака с добычей в зубах перепрыгнула через забор с соседской территории на родную землю. Походкой дрессированной кобылы на выездке она подошла к хозяевам и положила на пол веранды грязный комок серой шерсти. Это был бездыханный кролик-производитель. Все переглянулись. Стало очевидно, что произошло ужасное. То, из-за чего случаются серьезные конфликты, а иногда и поножовщина.

Набравшись мужества и выстроившись свиным клином, скорбная процессия с тушкой покойного кролика двинулась к дому соседа-кроликовода. Цейса заперли в дальней комнате на чердаке, чтобы разъяренный и опечаленный владелец кролефермы не учинил самосуда. На всякий случай придумали несколько вариантов трагедии. Основная версия строилась на том, что кролик сам забежал на участок и стал кидаться на собаку. Та не поняла игривого настроя животного и перекусила ему шейку.

Соседский дом оказался пуст и заперт. Только крольчихи скакали в вольерчиках, и скрипела на ветру распахнутая дверца жилища покойного. Все указывало на то, что Цейс сумел открыть ее и вытащить оттуда кроля. Постояв минуту подле осиротевшего кроличьего хозяйства, участники траурной процессии сговорились реализовать новый план. Для этого они вернулись в свои владения, достали тазик для стирки, налили в него горячей воды, засыпали порошка «Ariel» и выстирали усопшего. Затем феном высушили чистый мех, отнесли кролика в его клетку, слегка присыпали свежей травой и заперли дверцу.

До вечера все томились в тревожном ожидании. Предполагали всякие драматические исходы разоблачения. После ужина раздался шум мотора соседского «Москвича». Заскрипели ворота. Запертый Цейс продолжал мирно спать, а его хозяева шепотом переговариваться между собой. Прошло полчаса. Калитка стукнула о стойку забора, и на лужайке перед верандой появился сосед-кроликовод. Он был непохож на самого себя, бледный, с выпущенными глазами. Нижняя челюсть скакала, словно руки больного алкоголизмом во время пляски святого Витта. Собравши силы и подтерев кулаком жидкость под носом, он дрожащим голосом произнес «Или я сошел с ума, или что-то происходит. У меня вчера скончался кролик-производитель. Я его похоронил возле сарая. А сегодня приезжаю из города, а он в клетке лежит… как живой…»

К чему я вспомнил о кролике и доге? А к тому, что одна московская «писательница», без ссылки на первоисточник, использовала эту историю и назвала «народным анекдотом».

Масштаб личности бомжа Вовчика

Вовчик работал дворником в моем доме. Его наняла жилконтора и предоставила ему служебную квартиру во дворе закрепленного за ним объекта.

Все предыдущие годы Вовчик бомжевал и собирал на помойках разный скарб и хлам, который где-то хранил, пряча от конкурентов и недоброжелателей. И как только представилась возможность разместить все накопленное барахло в отдельно взятой квартире, он с радостью воспользовался удачным случаем и обжил трехкомнатное жилище на первом этаже.

Но с работой у Вовчика что-то не ладилось. Ее оказалось гораздо больше, чем желания отрабатывать квадратные метры полезной площади. Амбиции подсказывали Вовчику, что тратить силы на уборку парадных и подворотен для него, бывшего учителя английского языка, равносильно украшению кучки дерьма цветами с альпийской горки. По этой причине Вовчик запил и завел дружбу с коллегами по «красной шапочке» с Сенной площади. Каждый день эта честная компания собиралась в «трапезной» Вовчика и приговаривала все, что посылал им Господь. Остатки божьего провидения доедали крысы, которые скрашивали одиночество Вовчика в минуты отсутствия компаньонов.

Спустя год на жилконтору снизошло озарение. Руководство обнаружило, что дом наш неухожен, а служебная квартира Вовчика – загажена. И потребовали жилкомхозовские начальники выселения экс-дворника. Прямо на улицу, в никуда. Целый месяц, каждый день, с утра и до вечера, вытаскивал Вовчик свои вещи. Когда у домуправши кончились нервы на это смотреть, она вместе с еще тремя помощницами всю неделю выкидывала остатки имущества своего бывшего подчиненного на свежий воздух. Соседям она рассказывала, что Вовчик умудрился собрать в разных местах столько стираного постельного белья (вероятно, крал из прачечных, высказала догадку бухгалтер жилконторы), что всякий раз, когда его спальное ложе становилось грязным, Вовчик испачканные простыни и-пододеяльники выкидывал на помойку, а чистые стелил.

Спустя полгода после громкого выселения следы Вовчика обнаружились на чердаке нашего же дома. Там нашли его лежанку и около сотни чемоданов причудливой модификации и древних эпох. В это время Вовчик уже лежал в больнице после инсульта и был парализован. Как говорили врачи, к обычной жизни нормального человека он уже не вернется. Поэтому власти распорядились очистить чердак от чемоданов и матрасов. А когда жэковские тетки стали выполнять приказ начальства, в одном из сундуков Вовчика выискалась его личная походная библиотека, в которой наличествовали Карнеги, Василий Леонтьев (экономист, нобелевский лауреат), книги «Как стать миллионером?», «Бизнес в стиле фанк», «Путь к успеху» и «Футурошок» Алвина Тоффлера. И только тогда жильцы нашего дома оценили масштаб личности Вовчика.

«Лебединое озеро». Культурная критика

Посетил балет Петра Ильича Чайковского «Лебединое озеро». Сюжет вы все знаете: Зигфрид становится совершеннолетним, «его томят неясные предчувствия», он видит белых лебедей и кидается за ними к пруду. Там он влюбляется в обернувшуюся девушкой Одетту (это не симптомы птичьего гриппа). Одетта рассказывает Зигфриду, что ее с подругами чертовски достал Ротбарт (злыдень и бука)… Ну и потом пошло-поехало.

После третьего акта в гардеробе слышу разговор между двумя бритоголовыми ценителями прекрасного: «Не колбасит! Ты же был на „Дневном дозоре", вот там спецэффекты! Помнишь, как в „ночном" эта гребаная сова превращалась? А тут! Ну что им, бабла жалко экран поставить и красивую картинку показать?» Цитата практически дословная. Теперь минута молчания…

Пока вы это все перевариваете, для развлечения предлагаю свою версию рецензии на «Лебединое озеро» представителей подрастающего поколения: «Рулезный чел клевый саундтрек для тусы замутил!»

Курортный роман

Курортный сезон в Санкт-Петербургской губернии – шанс для незначительного обогащения местных жителей. Ездили мои подруги по всяким озерным и луговым далям, искали избушку с удобствами, чтобы поселить там мать-старушку и самим наезжать время от времени с гостинцами и просто для собственного удовольствия. Забрались они в деревушку возле Суходольского озера. На окраине им повстречался мужик-скотопас со стадом коров и овец, у которого и поинтересовались заезжие петербурженки, «а не сдает ли кто в этом богоспасаемом местечке домишко на летний период»? Мужик промямлил нечто невразумительное, типа «не знаю», одновременно жестами показав, что надлежит следовать за ним.

На окраине поселка, прямо возле елового леса и в трехстах метрах от водоема, стояла покосившаяся изба и рядом с ней колыхались на ветру еще два сарая. В огороде у парадного крыльца избушки копошилась хозяйка этого имущественного комплекса. Пастух (оказавшийся мужем домовладелицы) на пальцах и парой звуковых модуляций объяснил супруге, что две девушки, стоящие у околицы, хотят арендовать на лето жилплощадь. Бабища начала подниматься из своей грядки, вырастая ввысь и вширь, словно сказочная репа, которую не могли вытащить из земли ни внучка, ни жучка, ни даже дедка. Когда хозяйка полностью выросла во все стороны, она сперва заявила, что «здесь никто ничего никому не сдает». Еще через пятисекундную паузу она поинтересовалась: «Сколько намерены платить?» – и, не дожидаясь ответа, сама выдала цифру: «Пятнадцать тысяч до осени».

Изобразив гримасу радушия и гостеприимства, хозяйка стала рассказывать о преимуществах ее недвижимости: «Жить будете в отдельном доме (она махнула рукой в сторону дальнего сарая с провисшей крышей и полиэтиленом в окне вместо стекла). Комната там большая. Кухни нет. Плитку сами привезете с газовыми баллонами. У нас здесь благодать. Людей почти нет. Сплошная природа. Условия проживания естественные. Да, и биотуалет купить не забудьте, он недорого стоит. Нашим туалетом я и сама не пользуюсь, поскольку у меня муж пьющий, и там сильно грязно, и у него много приятелей всяких бывает. Хожу под кустики. Воду будете носить с озера, наш колодец засох семь лет назад. Мыться там же. И еще! Когда мой муж сильно выпьет, он меня бьет. Поэтому иногда я буду приходить спать к вам. И с ответом не затягивайте. Вот вам номер моего телефона, и до 5-го числа мне обязательно позвоните, чтобы я знала, а то много вас тут желающих шастает».

Всегда знал, что наши люди самые искренние и непосредственные в своих действиях и стремлениях. Еще раз в этом убедился.

Деликатный финн

В любимом Выборге есть маленькая плавучая гостиница «Короленко». Цены на проживание смехотворные, а эстетическое удовольствие несопоставимо с тарифами на официальные услуги. Вот, к примеру, сценка из бара.

Заезжий пожилой финн обращается к бармену с вопросом: «Проститтее, мне оцценнь понравилас вонн таа девусска. Но я боюсс, сто если я к ней обрассус, то она подумаетт, сто я сцитаю ее немноско проституткой».

Бармен перебивает гостя: «Не переживайте, она множко проститутка. Скажите, сколько у вас денег, и я пойду с ней договорюсь».

Дачный фейсконтроль

Летом в бар «Дача» не протолкнуться. Народные массы выливаются на Думскую улицу, там плещутся и волнами забрасываются в соседние заведения.

Обычно в саму «Дачу» вход свободный, но охрана имеет все основания отказать лицу хамского видо-происхождения в праве проникновения на маленький островок вольнобезумствия. И это правильно, ведь каждый день в «Даче» – «частная вечеринка» для нормальных свободных людей. Минувшим летом я успокаивал одного «не прошедшего фейсконтроля» молодого человека. Он ко мне обратился с жалобой на действия «входбоев», не допускающих чуждые элементы.

Парень был весьма нетрезв и словоохотлив. «Что такое? Меня не пускают в эту гребаную „Дачу"! Почему?» – недоумевал он.

– Знаете ли, юноша, дело в том, что вы неверно поступили на самом первом этапе ваших вербальных взаимоотношений с «дачной» охраной. Вам не следовало интересоваться себестоимостью входных контрамарок, привлекая к себе внимание при визуальном контакте. Существуют определенные поведенческие модели, которые вы несколько нарушили проявлениями субкультуры плебса. Вам надлежало продемонстрировать свою уверенность, ввести во внешний облик элемент эгоцентризма и независимости от внешних ограничителей. И с этой уверенностью в себе продвигаться к вожделенной цели – идти в «Дачу», не спрашивая разрешения и соизволения у охраны.

– Говно вопрос, щас еще раз пойду! – отреагировал собеседник.

– Искренне вам теперь не советую экспериментировать. Ваша первичная неудача отложила отпечаток и сохранилась в оперативной памяти стражей «дачного» порядка. Перенесли бы вы ваше рандеву на следующий день. Это позволит вам нивелировать негатив и удалить тот осадок, что остался от вашей первичной попытки получить допуск. У вас появится еще и время для самосовершенствования… – наставническим тоном продолжаю успокаивать господина.

– Да, блядь, поналился я, – грустно сказал молодой человек и побрел в ночную даль.

Похождение из Ленинграда в Санкт-Петербург

«Я не крот, чтобы под землю лезть», – постоянно произносит моя старинная подруга и отказывается спускаться в метро и пользоваться услугами метрополитена. С недавних пор и я, следуя ее примеру, избегаю подземки. Но на обычном «поверхностном» транспорте иногда приходится прокатиться. Особенно в какие-нибудь дальние Писькаревки.

Не так давно друзья позвали меня в гости на проспект Металлистов (рядом с Большеохтинским кладбищем). Вечер был темный, поздний, морозный, с порывистым ветром. Мое двухчасовое опоздание позволило хозяевам квартиры и их гостям прийти в коматозно-интоксикационное состояние, вызванное тремя литрами водки и отсутствием закуски. Домофон молчал, телефоны не отвечали, соседи не открывали дверь в парадное, а доставившая меня так-сомоторина унеслась во мрак петербургской ночи. Идти на встречу с известной, уже не ожидающей меня реальностью не хотелось. Тем более что, например, друзья Мотричи уже покинули застолье и были доставлены в родные пенаты в Бенуёвом доме возле Витебского вокзала, где мгновенно отошли ко сну.

Оставалось поцеловать металлическую дверь дома на Металлистов (так, чтобы не приклеиться на морозе к ней губами) и переместиться в более пригодные для жизни кварталы Санкт-Петербурга. Будь это район пересечения Металлистов и Кондрашки, пешком бы пошел к себе на Сенную. Этот маршрут мне хорошо известен и занимает полтора-два часа. Называю его «путешествием из Ленинграда в Санкт-Петербург». Сей туристический тракт пролегает через район Завода шампанских вин, Металлического завода, изолятора «Кресты», Литейный мост. Далее возможны варианты: или по Литейному – повернуть на Невский и Садовую, или по Кутузовской, Дворцовой, Адмиралтейской набережным до Сенатской и там по Вознесенскому, или до Летнего сада и по Фонтанке до Московского и т. д.

Но на этот раз проблема заключалась в том, что мне очень не хотелось ночью одиноко брести вдоль малоизвестных и неприветливых кладбищенских просторов. Поэтому решено было ловить частника или искать маршрутку. Присутствие могильных плит рядом с «голосующим» несколько осложнило решение поставленных задач. Мчащиеся мимо автомобилисты демонстрировали полное финансовое благополучие и равнодушие к деньгам.

Как известно, лучшим транспортным средством для езды с кладбища и на кладбище является маршрутка. Причем последний вариант поездки имеет два смысла. Это понимание пришло уже в пути, когда при резком торможении и каждом новом старте моя тушка летала по пустому салону и билась различными частями о выступающие элементы внутренней отделки и декора автофургона. От ушиба спаслась только голова, которой доставалось уже ранее и при иных обстоятельствах. И именно в ней возник вопрос: «Зачем я, такой молодой и неглупый человек, сел в маршрутку? Ведь мог бы еще жить да жить!» Ровно двух километров катания на маршрутке хватило для жесткого ультимативного требования к извозчику «немедленно остановиться и выпустить меня». Напоследок я еще раз стукнулся коленкой о соседнее кресло и выпал на улицу. Первичный осмотр увечий показал наличие множественных гематом, ссадин и кровоподтеков.

С левой стороны улицы и черного сквера светились огнями Завод шампанских вин и Металлический завод. Хромая и держась за больные места, брел я по маршруту «из Ленинграда в Санкт-Петербург». Я же не крот и не стану лезть под землю.