Текст книги "Следующий (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

2. Новое тело, новая жизнь

* * *

Другое время и место

Дом барона Воронцова

За огромным обеденным столом сидели двое. Во главе задумался сам хозяин – барон Александр Воронцов, черноволосый мужчина немного за пятьдесят, пусть и рано погрузневший, но все еще сохранявший остатки былой стати и силы. Рядом, по правую руку от него, находилась его супруга – баронесса Алисия Воронцова. Черноволосая женщина была ослепительно красива – тонкие черты лица дышали молодостью, свежестью, пухлые губы и огромные голубые глаза напоминали о невинности. Однако все портило злое выражение ее лица.

– … Господин барон изволит совсем не замечать того, что происходит с его сыном.

Барон Воронцов поморщился, словно от сильной зубной боли. Когда супруга начинала обращаться к нему таким официальным тоном, то сомнений не было никаких – намечался очередной скандал. Через несколько мгновений она, как и всегда, станет обвинять его в жестокосердии, невнимании и, естественно, в отсутствие любви. Как итог, после бесконечных обвинений, слез и заламывания рук с ее стороны, он опять останется виноватым и вынужден будет со всем согласиться.

– Ваш отпрыск совершенно невыносим. Видит Всевышний, я делала все, что в моих силах, чтобы заботиться о нем, как о собственном сыне. Конечно же, вам господин барон, легче не замечать моих бессонных ночей рядом с вашим сыном, моих слезы от его оскорблений.

У мужчины дернулась щека. Все, и правда, шло к скандалу.

– Он демонстративно не замечает меня. Делает вид, что не слышит, когда я обращаюсь к нему. Если же слышит, то все принимает в штыки. Разве так себя ведет послушный настоящий баронет? Разве такое поведение не бросает тень на вас, как на главу рода Воронцовых?

В руках у женщины, словно по мановению волшебной палочки, появляется белоснежный кружевной платок. Это был верный признак того, что сейчас появятся слезы.

– А вы подумали, каково мне ощущать эту ненависть? Я ведь не каменная статуя, а живой человек, и мне больно! – в уголках ее глаз сверкнули слезинки, которые она тут же промакнула платком. – У меня болит вот здесь, здесь, господин барон! Послушайте, как стучит мое сердце.

Она схватила его руку – то же безотказный и много раз испытанный прием – и приложила к лифу своего платья. Стрельнула в него глазами, полными слез, и силой вжала мужскую ладонь в свою грудь.

– … А его вчерашнее падение с лестницы? Не дай Всевышний, если это станет известно в обществе! Вы понимаете, какие тогда пойдут слухи⁈ Ведь, могут договориться и до того, что баронет Воронцов не просто слабосилок, но и слабоумен… А знаешь… знаешь, что он недавно мне сказал?

Платок снова оказался у глаз, словно она едва сдерживает слезы. Ее плечи задрожали, и она с невыносимой болью в глазах посмотрела на супруга.

– Он… Он… – баронесса всхлипнула. – Когда мы остались одни, он сказал, что ненавидит меня и желает мне смерти. Но почему? Что я такого ему сделала? Почему он так относится ко мне? Может быть ты мне ответишь? Скажи, что я не так делаю? Александр, ты же знаешь, что я всегда желал ему только добра.

Она промакнула глаза платком, но слезинки все равно скользнули по ее щекам. В глазах застыло полное ощущение трагедии и растерянности, отчего кровь кипела в жилах. Бедная женщина казалось просто разбитой.

– Я просто не знаю, что мне еще нужно сделать… Я боюсь, Саша… Понимаешь, боюсь… А если он попытается что-то сделать с нашим сыном? Если мы не уследим за ним? Я вижу, как он смотрит на нашего Кирочку. Он, как самый настоящий зверь, Саша. Что мне делать, скажи?

Барон вновь ничего не сказал, лишь ниже опустил голову. Не возразил ни словом, ни взглядом, а значит согласен с ней. Совершенно так, и никак иначе. Сдерживая довольную улыбку, баронесса выпрямила голову.

– Александр, ты же понимаешь, что больше нельзя откладывать это решение…

В ее тоне уже не было слез и обиды. Сейчас она выглядела заботливой матерью, которая всей душой печется о своем сыне [пусть он и пасынок].

– Военное училище – это лучший вариант для Марка, и всего нашего рода, – убеждала она мужа, все еще не выпуская его ладонь из своих рук. – Жесткая дисциплина пойдет ему только на пользу, раз и навсегда приучив его к порядку и ответственности. Ты же сам не раз говорил, что эту школу должен пройти каждый дворянский отпрыск.

Не торопясь, очень умело, она приводила барона к одному единственному решению, которое ее полностью устраивало – отправке своего пасынка в военное училище. Естественно, их общий сын, младшенький Кирилл оставался здесь, с ними, и, согласно старому имперскому закону, принимал на себя обязательства наследника баронства. Конечно же, обязательство было временным, и действовало до тех пор, пока продолжалось обучение в училище. Но ведь служба кадета трудна и непредсказуема. И кто знает, что может случиться во время опасных полевых выходов или практических занятий магией? Может так статься, что в один прекрасный день временное обязательство превратиться в постоянное и ее Николай станет полноценным наследником, а потом и бароном. Особенно, если этому делу немного помочь…

– Да…

Вдруг раздался тихий голос барона. Он поднял голову, и по выражению его лица она все поняла –все получилось именно так, как она и хотела. Супруг согласился с ней.

– Ты, конечно же, права, душа моя. Больше нельзя закрывать глаза на то, что с ним творится. Я слишком попустительствовал его поведению… Его матушка, покойница, разбаловала…

Баронесса поджала губы, что непроизвольно делал всякий раз, когда при ней кто-то поминал ее предшественницу.

– Я принял решение – мой сын, Марк Воронцов, баронет Воронцов, завершит этот курс гимназии и немедленно отправится в Николаевское военное училище, – громким голосом произнес он, словно давая клятву себе и другим. Едва слова прозвучали, как на сверкнула баронская печатка на его руке – значит, клятва принята покровителем рода. – Как только сын поправится, я извещу его об этом решении. А сейчас, душа моя, позволь покинуть тебя. Меня зовут дела службы.

Он мягко сжал ее ладони, и вышел из столовой, оставив супруг одну.

– Вот и славно, – Алисия с облегчением выдохнула. Этот разговор, несмотря на всю ее выдержку, дался ей очень и очень непросто. Но, главное, все закончилось именно так, как она и мечтала. – Теперь все будет иначе, по-моему.

Наполнила красным вином бокал, и сделал большой глоток. Налила снова, и вновь сделал глоток. В ее глазах появился блеск, щеки порозовели.

– Наконец-то, я избавлюсь от этого бельма! – с чувством выдала она, ставя на стол опустевший бокал. – И Кирочка получит то, что ему причитается по праву. А этот, ублюдок, пусть там сдох…

Тут она резко вздрогнула и резко обернулась. Не дай Всевышний, кто-то из слуг ее услышит. Они все тут чуть ли не с младенчества служат роду Воронцовых, и сразу же донесут на нее.

– Осторожнее, сестренка, нужно быть осторожнее, и тогда все будет именно так, как ты хочешь, – одними губами произнесла она. – Нужно немного потерпеть, совсем немного.

Баронесса чуть помолчала, и вдруг улыбнулась. Правда, улыбка получилась нехорошая, зловещая, отчего исказились черты ее лица, сделав его значительно старше, чем она была на самом деле. Посмотришь, а за столом сидит не молодая женщина, самая настоящая старуха с заострившимися скулами, носом и горящими глазами.

– Наконец-то, он разозлился, а то ничем его не проймешь…

Злорадно усмехнулась, вспоминая, как дергалось у барона лицо. Самый, что ни на есть верный признак того, что он едва сдерживается от бешенства.

– Это я хорошо придумала. Надеюсь, он наконец разберется со своим ублюдком. Сколько я еще должна его терпеть? Год, два, всю жизнь? А мой Кирочка останется не удел?

Чего тут скрывать, баронесса всеми фибрами души ненавидела своего пасынка. С самого своего появления здесь в качестве хозяйки дома она видела в Марке лишь одно – угрозу для своего потомства. Когда же у нее родился мальчик – Кирилл – женщина, и вовсе, потеряла покой. С каждым новым днем, как рос малыш, крепчал и ее страх. Пасынок для нее окончательно стал чудовищем, зверем, который, достигнув совершеннолетия, обязательно уничтожит ее ребенка.

– Нет, нет, это я тебя уничтожу, – с ненавистью шептала она, остекленевшим взглядом уставившись куда-то вдаль. Желтым цветом вспыхнули глаза, признак магического всплеска. Ничего не замечая, она все сильнее и сильнее сжимала бокал с остатками вина. Вдруг, тихо звякнув, стекло рассыпалось, а белоснежная скатерть окрасилась красным – кровью и вином.

* * *

Дом барона Воронцова

Небольшая спальня, расположенная на втором этаже родового дома Воронцовых сейчас напоминала больничную палату, а никак не комнату подростка. С большого письменного стола исчезли учебники, тетради, ручки и карандаши, вечные спутники гимназиста. Взамен появились разнокалиберные склянки, на этикетках которых красовались непонятные наименования лекарств. Внушительную книжную полку, упиравшуюся в потолок, прикрыли белоснежной простыней. На одном из кресле остался лежать медицинский саквояж, оставленный доктором, на другом кресле дремала уставшая сиделка.

Все это Марк разглядывал с диким удивлением с самого момента своего пробуждения. Стараясь не делать лишних движений, он медленно водил головой по сторонам, стараясь увидеть как можно больше. И пока вопросов было столько, что хотелось громко и с чувством выругаться, а может и запулить чем-то тяжелым в стену.

– Где это я? – наконец, он выдавил из себя первый, и пожалуй, самый главный, вопрос. – В больнице что ли? Неужели, Борик, чертов бегемот, меня сюда отправил… Нет, какая еще к черту больница? Слишком богатые хоромы для больницы, слишком странные хоромы…

Он едва не слышал, как от усиленных раздумий в его голове с хрустом проворачиваются пресловутые шестеренки. Но как бы не метались его мысли, Марк раз за разом приходил к тому, что произошло в гримерке.

– … Я же точно помню, что умирал. Сначала этот урод приложил, а потом ударился об угол стола. Везде была кровь. В башку всякая белиберда лез…

И тут он вспоминает, что это была за белиберда. Перед глазами вновь всплыло укоризненное лица бабушки и ее скрюченный палец, нацеленный прямо ему в лицо.

– Эх, бабуля, бабуля, это, получается, твои фокусы? – Марк на убранство комнаты смотрел уже другими глазами, сразу же подмечая необычные вещи. До него стало доходить, что все вокруг него, да и он сам, изменилось. Ничего уже не было и не будет прежним. – Выходит, не зря тебя называли ведьмой… Я, конечно, рад, что живой, на что ты меня подписала? Что я тут делаю? Ох, б…ь!

Его взгляд, наконец, падает на руки – худые руки мальчишки с узкими ладонями, на пальцах которых обгрызенные ногти, царапины. А где, скажите на милость, его руки, его настоящие руки с маникюром, сделанным за бешенные деньги? Где его перстень с бриллиантом?

– Что это за худосочные палки, едва прикрытые кожей? – Марк не полнился, и отвернул одеяло, чтобы получше рассмотреть того, на чьем месте оказался таким чудесным способом. – Я дрищ…

Парнишка, и права, был весьма худоват. Не дрищ, конечно, но пары десятков кило массы при его немалом росте точно бы не помешали.

– Ну, бабуля, ну и подкузьмила! – то ли с осуждением, то ли с восхищением пробурчал парень, не переставая вертеть головой. Ведь, вопросов, по-прежнему, было гораздо больше, чем ответов. – Ты куда, черт побери, меня закинула? И, главное, в кого?

И последнее, похоже, он выдал чуть громче, чем следовало, что и разбудило сиделку. Миловидная женщина лет тридцати в премилом голубом платье, белом переднике и такого же цвета чепчике, немедленно открыла глаза. Мгновение таращилась на него, а потом вскочила на ноги, и, как пушечное ядро, вылетела из комнаты.

– Чего это она? – Марк недоуменно почесал подбородок. – Неужели я такой страшный, что девушки от меня теперь бегать станут. Черт, хреново, если так. Кстати, а вот и зеркало…

Он вытянулся и схватил небольшое зеркальце, лежавшее на столе. Похоже, сиделка забыла, пока с ним сидела.

– Хм, нормально. Ничего, не урод, – вертел перед головой зеркальцем, поворачивая его то так, то эдак. – Обычный подросток… Зашуганный только почему-то. Но кто это не исправит, как не Великий Мариус?

У парня, смотревшего на него из зеркала, и правда, был затравленный вид. Эдакий одинокий волчонок, окруженный здоровенный волкодавами, он смотрел без всякой надежды во взгляде. Хотя…

– Нет, брат, подожди-ка, – прищурился Марк, еще более внимательно вглядываясь в зеркало. – Если присмотреться, не похож ты на жертву. Ты, конечно, будешь терпеть, будешь долго терпеть, а в какой-то момент возьмешь и воткнешь нож обидчику в брюхо. Говорят, в тихом омуте черти водятся. Ничего, ничего, братишка, разберемся. О, идет кто-то…

Из коридора послышались грузные шаги, то и дело прерываемое тяжелыми вздохами. Похоже, совсем не худышка приближался. У двери шаги затихли, кто-то кашлянул, дверь пошла вперед и на пороге появился полный старичок в круглых очках и небольшой профессорской бородкой. Он встал почти у самой кровати и с нескрываемым удивлением уставился на парня. Причем смотрел так, словно на его глазах покойник из могилы встал.

– Просто удивительно, – с придыханием пробормотал доктор, а то что это доктор сомнение уже не было. Слишком уж профессионально он незнакомец осматривал парня. – Прошу вас баронет открыть рот и показать язык. Прошу вас, смелее, смелее.

Пожав плечами, парень открыл рот и показал язык. Правда, не удержался и созоровал – скорчил веселую гримасу.

– Настроение, значит, отличное, – добродушно усмехнулся старичок, сразу же отметив веселость своего юного пациента. – Хорошо, очень хорошо. Выходит, дело на поправку идет. А я, признаться, начал уже думать, что ваша травма безнадежна. Давайте-ка, посмотрим как там ваш затылок.

В его руке появился небольшой медальон с синим камнем в центре, от которого распространялось странное мягкое свечение. Марк заинтересованно скосил глаза, когда медальон повис над его головой.

– Хм, хорошо, прямо замечательно, – едва не мурлыкал доктор, примечая что-то, что понятно лишь ему одному. – Почти никаких следов не осталось. Я бы даже сказал, что чудненько.

Медальон продолжал раскачиваться на цепочке, даря тепло и спокойствие. Марк от наслаждения даже глаза прикрыл, так ему было хорошо.

В этот момент дверь комнаты снова скрипнула, пропуская внутрь эффектную брюнетку с недовольным выражением на лице. Она вошла стремительно, по-хозяйски, и с такой ненавистью уставилась на Марка, что у того натурально кошки на душе заскребли.

– Магистр Госли, что здесь происходит? – задрожал голос у женщины. – Вы же вчера сказали, что не справитесь, что он… что не встанет. Как же так?

Старичок с профессорской бородкой тут же развернулся к незнакомке, широко улыбнулся и развел руками.

– Даже не знаю, что вам и ответить, госпожа баронесса. Еще вчера дела вашего пасынка были очень плохи, и я был готов биться об заклад, что он останется прикованным к постели на долгие месяцы, если не годы. Сейчас же скажу прямо противоположное – юный баронет практически здоров. Лечебный артефакт показал, что от травмы не осталось и следа. Сутки постельного режима, хорошее питание и он будет в полном порядке. Словом, произошло настоящее чудо, и никак иначе.

Марк весь «превратился» вслух, буквально впитывая в себя все, что слышал. Сейчас ему, как воздух, нужна была любая информация об этом мире, о себе и окружающих его людях.

– Говорите, что с ним все в порядке? – проговорила женщина, переводя задумчивый взгляд с доктора на парня. – Тогда почему он молчит? Или вы чего-то не договариваете, доктор?

Парню показалось, что в ее голосе мелькнула радость. Неужели она желал ему зла?

– Я ничего не скрываю от вас, госпожа баронесса. В моих правилах, всегда говорить пациенту ровно то, что с ним и происходит, – с укором заметил доктор. – Уверен, что с юным баронетом все в полном порядке.

– Эй, ты меня слышишь?

Женщина требовательно посмотрела на Марка, и, похоже, ему нужно было что-то ответить. Только что ответить, и, главное, как? Кто она ему? Мачеха, кажется. Доктор несколько раз назвал парня пасынком. Тогда, как он должен ее называть?

– Ты меня слышишь? – судя по тону, она явно теряла терпение.

Решив больше не гадать, Марк брякнул первое, что ему пришло на ум:

– Слышу, матушка. Я очень хорошо тебя слышу.

Та от услышанного аж затряслась. Побледнела, губы превратились в две тонкие полоски. Выдержала небольшую паузу, и лишь потом ледяным голосом отчеканила:

– Не сметь, слышишь, негодный мальчишка, не сметь называть меня матушкой! Для тебя я госпожа баронесса, и никак иначе. И только попробуй меня еще так назвать.

Окатив Марка напоследок ненавидящим взглядом, она резко развернулась и вышла из комнаты. Почти сразу же следом вышел и доктор, виновато сгорбившись и стараясь не глядеть на парня.

Дверь за ними закрылась, и Марк снова остался совершенно один.

– Бабуля, твою Бога душу мать, ты куда меня отправила⁈ – с округлившимися глазами парень вскинул руки к потолку. – Что это за серпентарий⁈ И, черт вас всех дери, почему светился тот медальон?

* * *

Дом барона Воронцова

Марк с трудом дождался ночи. Едва в доме стихли все звуки, он открыл глаза и откинул одеяло. Сейчас можно было не притворяться, что он спит глубоким сном. Наступила ночь – самое время, чтобы как следует осмотреться вокруг. Ведь, вопросов у него, по-прежнему, слишком много.

– Главное, не дергаться, главное успокоиться, и тогда ошибок не будет, – шептал парень, настороженно вслушиваясь в тишину. Решил для надежности еще немного выждать, а потом уже действовать. – И правда, отчего мне психовать? Я жив и почти здоров. И пусть меня черт знает каким образом забросило в какого-то пацана. Главное, я жив…

Эта легкая психологическая накачка его немного взбодрила. Действительно, чего сходить с ума, беспокоиться? Прошлую жизнь все равно уже не вернуть. Да и пошла она к черту! Он и здесь прекрасно устроится.

– Я тут такое отгрохаю, что все просто охренеют. Ведь, я сам Великий Мариус, – не сдержавшись, Марк тихо хохотнул. И в самом деле, смешно прозвучало. – Ладно, дружище, хватит сам с собой болтать. Давай-ка мы немного тут пошаримся. Это ведь твоя комната, а значит, я обязательно здесь что-то найду – что-то личное.

Ему нужно было понять, чем он, баронет Воронцов, «дышит», какие у него интересы, и тайны, в конце концов? Вот для этого и понадобился небольшой обыск.

– Ну, Марчелло, делись своими секретами. Где хранишь те самые журналы, фоточки… для здоровья? Ведь, подружкой здесь и не пахнет.

Он по-хозяйски оглядывал комнату. Лунного света из окна было более чем достаточно, чтобы видеть.

– Так… Я ведь – это Он, а значит, это я точно должен знать, где здесь тайник или секретный ящик. И куда бы я спрятал то, что никто не должен увидеть?

Марк медленно пересек комнату. Остановился у противоположной стены и стал смотреть оттуда.

– Однозначно, нужно проверить письменный стол. Если что-то и прятать, то только там.

Кивнув самому себе, он подошел к большому письменному столу у окна и стал его обшаривать. К сожалению, там ничего интересного не оказалось. Нашел лишь обычную канцелярскую и ученическую дребедень – запасные ручки, много цветных карандашей, краски, тетради, разной степени потертости ластики. Вот, пожалуй, и все находки-сокровища.

– Стоп, а чего это я туплю? У меня же под носом целый книжный шкаф! – его взгляд остановился на здоровенном книжном шкафу, накрытом простынею. – Это же идеальное место для тайной захоронки. Видит Бог, я бы и сам там что-нибудь спрятал.

И предчувствие его не обмануло. На второй снизу полке Марк, и в самом деле, нашел нечто, что скорее всего и даст ответы на многие вопросы.

– Это сто процентов мой дневник!

В его руках оказалась увесистая тетрадка под сотню с лишним страниц. Это на глаз, а на самом деле могло быть и больше. Коричневая обложка по фактуре напоминала кожу – плотная, немного бугристая. Уголки обложки искусно скреплены бронзовыми уголками, а сбоку красовалась небольшая металлическая застежка.

Открыть дневник сразу не удалось. Напоминавшая замок застежка вцепилась в обложку и явно не собралась сдаваться. Похоже, нужен был ключ.

– А ключика-то не видно, совсем не видно, – задумчиво пробормотал парень, пристально вглядываясь в ту самую полку. – Может это и не замок, вовсе?

Марк некоторое время пыхтел над тетрадкой, дергая ее во все стороны, по-всякому поворачивая. И когда его терпение стало иссякать, произошло нечто странное– обложка тетрадки вдруг ощутимо потеплела и с тихим щелчком застежка вышла из паза.

– Интересно…

Его сразу же обуял профессиональный интерес. Ведь здесь попахивало не просто фокусом, а фокусом с большой буквы.

– Ну-ка, поэкспериментируем.

Через десять – пятнадцать минут его мытарств стало ясно, что никаким фокусом здесь и не пахло. Он не обнаружил ни особой кнопки, ни скрытой застежки, ни каких технических штучек, которые бы ему объяснили сам принцип.

– Прямо какая-то маги…

Слово «магия» парень так и не произнес до конца, рот захлопнул. Ведь, выходило, что дело, действительно, в магии. Застежка дневника открывалась ровно тогда, когда он внутренние желал этого. Этот момент Марк особенно хорошо прочувствовал: внутри него формировался некий посыл-приказ-желание, и механизм дневника тут же отзывался теплом и спокойствием, как верная собачонка при виде хозяина.

– Вот, значит, дело в чем. Получается, и медальон в руках доктора тоже из этой серии… Бабуля, вот это ты меня забросила… Тут есть самая настоящая магия!

От понимания этого его с головой накрыло волной восторга. Марк едва сдержался, чтобы не заорать от счастья. Ведь, он всю свою жизнь мечтал о чем-то подобном. Ради этого невероятного ощущения волшебства он тогда и пошел в цирковое училище, а потом руками и ногами и ухватился за предложение играть на сцене Великого Мариуса, невероятного кудесника.

Когда прошла радость и он немного пришел в себя, Марк снова взялся за дневник. Ночь явно близилась к концу, а он еще не прочитал ни страницы. Нужно было поторапливаться. Ведь, утром родственники опять к нему пожалуют, а он «не копенгаген ни в чем».

– Так, так…

Первые страницы тетрадки не принесли ничего важного. Здесь была обычная подростковая дребедень – мысли, переживания, какие-то непонятные рисунки, немного корявых стишков. Словом, с десяток страниц можно было смело пролистнуть.

– Хм…

Марк листал страницы, бегло просматривая их содержимое, пока, наконец, не замер.

– Вот, значит, почему тот старичок называл парня пасынком.

Оказалось, та статная женщина с недовольным лицом, что вошла в комнату вслед за доктором, была мачехой парня. Теперь-то кое-что начинало проясняться.

– Ни хрена себе! Братишка, да тебе не позавидуешь,– скрипнул зубами Марк, задержавшись на одной из страниц. – Они тут совсем берега попутали…