Текст книги "Огонь в его ярости (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Я никогда не думала, что простой поцелуй может привести к такому, но я быстро осознаю, что с драконами все не так просто.

Он несет меня через комнату к кровати. Со свирепым взглядом он осторожно опускает меня на нее, укладывая навзничь, его руки скользят по всему моему телу.

Я извиваюсь, теребя мокрый подол своей футболки. Я чувствую себя беззащитной, но я не хочу останавливаться.

Сэм хватает меня за руки, пока я вожусь со своей футболкой, останавливая меня. Взгляд его глаз обжигающе горяч, и он снова отпускает мои руки, его внимание переключается на мои голые ноги. Словно зачарованный, он проводит своими теперь уже затупившимися когтями по чувствительной коже на внутренней стороне моего бедра, а затем нежно раздвигает мои колени.

Я могла бы оттолкнуть его. Бороться с этим нежным исследованием моего тела, потому что я вот-вот подвергнусь самому интенсивному воздействию, и я не знаю, готова ли я к этому. Но готова ли хоть одна девственница к сексу? Я понятия не имею. Мне некого спросить, кроме моей сестры Клаудии, и совершенно очевидно, что она что-то скрывала от меня.

Впрочем, это не имеет значения. Я не уверена, что хочу останавливаться. Когда его рука скользит выше, и он наклоняется, чтобы потереться носом о внутреннюю поверхность моего бедра, я стону и позволяю своим ногам раздвинуться.

Он снова рычит, и я понимаю, что это не гнев или разочарование, а удовольствие заставляет его так рычать. У него нет слов, чтобы выразить то, что он чувствует, поэтому он говорит по-другому. Я это понимаю. О боже, неужели я когда-нибудь… Потому что, когда его нос трется выше по моему бедру, я сжимаю в кулаки одеяло под собой. Я чувствую, как мои складочки становятся все влажнее и влажнее от предвкушения, пока я практически не начинаю дрожать от необходимости оставаться неподвижной и открываться для него, когда он приближается к моему центру.

К тому времени, как я чувствую тепло его дыхания на своей коже, я практически выгибаю бедра в ответ. Я никогда ничего так сильно не хотела.

Он трется носом о завитки между моих бедер, и низкий гул удовольствия снова проходит по его телу. Я вдруг вспоминаю, что на его теле совершенно нет волос, а пах такой же гладкий, как и грудь, и мне интересно, не покажутся ли ему мои волосы отталкивающими. Я наклоняюсь, чтобы защититься, но он отталкивает мою руку, как будто это пустяк. Как будто я закрываю ему захватывающий вид.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он наклоняется и трется всем своим лицом о мою киску, как будто хочет искупаться в моем аромате. Я задыхаюсь, вне себя от шока, но должна признать, что меня также заводит то, что ему так сильно нравится мой запах. С очередным урчанием в груди он снова трется своим лицом, а затем проводит языком по моим ноющим складочкам.

Я испуганно ахаю и выгибаюсь дугой на кровати. Ох. Нет слов, чтобы описать, что я чувствую. Это было так… так… поразительно интимно. Ко мне никогда так не прикасались, тем более чьим-то ртом. И когда он снова утыкается носом в мою киску, а затем лижет меня еще раз, я хнычу, закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, наслаждаясь этим, даже если мне кажется, что я в любой момент готова выпрыгнуть из своей кожи.

Это тот нежный любовник, о котором я мечтала. Его свирепость все еще едва сдерживается, но это мой дракон. Это то, чего я всегда хотела. Я судорожно вздыхаю, когда его язык гладит мои складочки, потому что каждое движение его удивительно шершавого языка ощущается так, как будто он движется по всему моему телу, а не только по киске. Мои соски затвердели и ноют под футболкой, и я хочу, чтобы он прикоснулся к ним, хотя я хочу, чтобы он продолжал лизать меня.

Боже, как же я хочу, чтобы он продолжал меня облизывать. Почему я вообще думала, что мы могли бы просто не торопиться? В этом нет ничего – медленного. Сначала я целую Сэма, а потом подчиняюсь Сэму, когда он облизывает каждый дюйм моего тела. Здесь нет ничего промежуточного, никаких серых зон. Если бы он захотел взять меня всеми возможными способами в следующий момент, я бы легла на спину и сделала это с радостью. Я хочу его так же сильно, как он хочет меня, может быть, даже больше.

– Сэм, – выдыхаю я, когда он ласкает мою киску снова и снова, посылая небольшие толчки по моему телу. Это щекотно и возбуждающе, и я извиваюсь от каждого движения его языка. Я чувствую, что должна смущаться из-за того, что его лицо там, внизу, но все, о чем я могу думать, это о том, чтобы в следующий раз он потянулся к моему клитору. Должна ли я показать ему, где это находится, если он не найдет это сам? Или…

Раздается звериное ворчание, которое вырывает меня из моих блаженных грез.

Я открываю глаза и вижу Сэма, склонившегося надо мной с поднятой головой. Его глаза подернуты чернотой, и он выглядит так, словно отвлечен, его рот все еще влажный и блестит от того, что он попробовал меня на вкус. Он не обращает на меня внимания, и прежде чем я успеваю спросить, что его беспокоит, он рычит, резко выпрямляясь. Я приподнимаюсь на локтях, и в промежутке между одним вдохом и следующим он принимает форму дракона.

Картины падают со стен, мебель опрокидывается, когда его огромное драконье тело занимает все пространство в пентхаусе. Я громко ахаю, когда надо мной нависает огромная грудь дракона, чешуя в нескольких дюймах от того, чтобы вдавить меня в матрас.

– Эм, Сэм?

Его голова насторожена, он сосредоточен на чем-то вдалеке. Пока я наблюдаю, он смотрит в окно.

Затем я слышу это. Трубный вызов другого дракона.

Кто-то еще последовал за нами сюда. Это еще один дракон, пришедший, чтобы попытаться предъявить на меня свои права. Должно быть, он учуял мой запах.

Сэм запрокидывает голову и выкрикивает яростный ответ, так громко, что стены вибрируют, а моя голова, кажется, вот-вот слетит с плеч. Его большое драконье тело на мгновение напрягается, а затем он бросается сквозь стену окон, разбрасывая стекла во все стороны.

Глава 10

РАСТ

Прибыл претендент, чтобы забрать у меня мою пару. Еще один дурак думает, что может украсть то, что принадлежит мне.

Я бросаю сердитый вызов, вылетая из своего гнезда навстречу незваному гостю. Я в ярости от того, как он выбрал время – подумать только, я зарылся лицом в сладость влагалища моей пары, а этот приходит, чтобы попытаться завладеть ею всего за несколько мгновений до того, как я собираюсь погрузиться в нее и подарить ей свой огонь? Я уничтожу его в два раза быстрее за то, что он лишил меня прикосновений моей пары.

Другой отвечает сердитым ревом, и я иду по его следу, огибая здание, чтобы встретиться с ним. Это пожилой самец, судя по шрамам и отметинам, покрывающим его чешую. Одна из его ноздрей разорвана из-за старой боевой раны, его лицо постоянно искажено гримасой. Его чешуя бледная, но глаза такие же черные, как у меня. Он чует мой запах и хочет сделать ее своей.

Я сожгу весь этот мир дотла, прежде чем позволю ему прикоснуться к ней хоть одним когтем. Я отступаю назад, сильно хлопая крыльями, чтобы изменить угол, под которым я пикирую на него. Когда я это делаю, то вижу, что его когти почти такие же длинные, как и мои. Значит, заслуженный воин. Мои когти обломаны, они бесполезны. Если бы мы были дома, это было бы позором, но мы здесь, в этом странном, убогом месте, и без них я могу прикасаться к своей паре так свободно, как мне заблагорассудится.

Тогда мне придется пустить в ход свои зубы и хитрость. Это не имеет значения. Так или иначе, я одолею его.

Он обнажает свои клыки и низко ныряет, пытаясь зайти мне за спину, чтобы схватить меня за шею. Классический прием, которому простых юнцов учат в первые дни сражений. Я легко уклоняюсь от этого, прижимаясь к нему грудью и опустив голову, чтобы он не смог раздробить тонкую линию уязвимых чешуек под моей челюстью. Он снова бросается на меня, и снова я с легкостью уворачиваюсь. Я позволю ему показать свои ходы, прежде чем нападу в ответ. Когда он снова пикирует на меня, я замечаю, что он бросается на меня с теми же когтями, и его тело изгибается, одно крыло бьется не так сильно, как другое. Это было бы незаметно ни для кого, кроме человека с моим мастерством, но, показав это, он все равно что мертв. Я снова уворачиваюсь от него, а затем кружусь в воздухе, высоко взмывая вверх.

Он преследует меня, как я и предполагал, и мы движемся вдоль потоков ветра, поднимаясь все выше и выше. Я взмахиваю крыльями, меняя угол наклона, и переворачиваюсь назад только для того, чтобы расправить крылья и упасть в небе прямо ему на спину. Он не может отойти достаточно быстро, одно его крыло покрыто рубцовой тканью. Он пытается сманеврировать, но слишком поздно. Я обхватываю челюстями его шею, и пока он пытается оттолкнуть меня, я усиливаю давление, ища подходящее место, чтобы раздавить ему трахею и уничтожить его.

Нарушитель отчаянно сопротивляется, но, несмотря на все его длинные, толстые когти и опыт, я моложе, сильнее и гораздо умнее. Мой разум яснее, чем у него, благодаря присутствию моей пары, и я должен быстро уничтожить его, чтобы вернуться к дегустации ее сладкого влагалища. Тот, что постарше, извивается в моей хватке, и тогда мои зубы глубоко вонзаются в него. Я сжимаюсь и яростно трясу головой, ожидая удовлетворительного щелчка.

Это требует нескольких попыток, но затем я чувствую, как его кости хрустят под моей хваткой, и его шея обмякает между моими зубами. Я продолжаю давить, даже когда расправляю крылья, направляя наши тела к земле. Я оставлю его гнить здесь в назидание всем остальным, кто подумает забрать ее у меня до того, как я смогу заявить на нее права. Запах двух драконов в этом районе удержит любого, кроме самого сильного – или самого безумного – подальше от моего гнезда.

Я осторожно опускаю его тело на землю, затем запрокидываю голову и пью кровь, наполняющую мой рот, в знак уважения. Запах моей пары разносится по ветру, страх смешивается с теплым медом ее влагалища, и это наполняет меня волной страстного желания. Я должен вернуться к ней. Заявить на нее права, как должен был сделать несколько дней назад. Наполнить ее тело своим членом, а затем погрузить свои клыки глубоко в ее шею. Разделить с ней мой огонь, чтобы мы могли соединить наши разумы.

Тогда никто больше не будет пытаться отнять ее у меня.

Я взмахиваю крыльями, покидая труп своего соперника, и лечу обратно вверх, думая о своей паре и о том, как ее влагалище пропиталось желанием ко мне. Моя страсть к ней пересиливает дым ярости, который угрожает затуманить мой разум, но я отгоняю его, сосредотачиваясь на ее запахе. Ее восхитительный, нуждающийся аромат. Для меня загадка, почему она испускает брачные запахи, когда я не бросал ей вызов, но она человек. Возможно, они не бросают вызов одному и тому же. Я думаю о том, как она обняла меня в коробке с разбрызгиваемой водой. Моя Ээм нежная и мягкая… Возможно, это был самый нежный вызов на свете, и я этого не осознавал? Было ли этого достаточно, чтобы возбудить ее? Или это прикосновение губ к губам заставило ее захотеть спариваться?

У людей другие сигналы, чем у драконов?

Одна мысль о ее сладких губах сводит меня с ума от голода. Я спешу обратно в гнездо и вижу, что нет необходимости подниматься на крышу и спускаться по человеческой лестнице на двух ногах. Своей яростью я проделал огромную дыру в стене здания, и моя пара ждет там, прижавшись к стене. Ее волосы развеваются вокруг лица на ветру, и я хочу схватить ее в свои когти и спрятать подальше от всего мира, эгоистично доминировать над ней и спрятать подальше, чтобы никто другой не смог насладиться ее невероятным ароматом.

Я приземляюсь внутри гнезда, плотно расправляю крылья, а затем возвращаюсь в свою двуногую форму. Ее глаза расширяются, и она отступает на шаг, когда я приближаюсь к ней, все еще полный вожделения после нашей предыдущей встречи. Я хочу вернуться на свое место между ее ног, снова погрузить свой рот в ее влагалище. Я смутно осознаю, что рычу, что мои плечи сгорблены от гнева и что я снова поддался вспышкам ярости. Мои мысли – всего лишь искры, проносящиеся сквозь ад в моем сознании, и единственное, что удерживает меня от того, чтобы снова погрузиться в дикий огонь безумия, – это женщина передо мной.

Вот почему я должен заявить на нее права.

Сейчас.

Прежде чем кто-либо другой сможет остановить меня. Прежде чем появится другой претендент. Прежде чем я полностью потеряюсь в этой ярости.

Однако запах ее страха останавливает меня. Я подхожу к ней, но замедляю шаг. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в ее теле чувствуется настороженность. Ее брачный аромат почти исчез, и когда я приближаюсь к ней, мне хочется упасть на колени и лизать ее, пока я снова не почувствую его вкус.

Но потом она тянется ко мне, и я отвлекаюсь. Она что-то говорит своим мягким голосом, ее тон успокаивающий. Я замолкаю, потому что она никогда раньше не тянулась ко мне. Это что-то новенькое. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы держать руки по швам, но я не хочу, чтобы запах ее страха становился сильнее.

Она снова что-то бормочет и протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке. Ее пальцы гладят мою кожу, а затем она указывает, что мы должны сесть на кровать. Я следую ее примеру, когда она берет меня за руку, и позволяю ей вести меня туда. Мы возвращаемся к спариванию? Она тоже этого хочет? Но я больше не чувствую ее брачного запаха, так что этого не может быть. Она держит свои руки на мне, лаская мою кожу, и я закрываю глаза, отдаваясь этому ощущению. Если я не смогу оседлать ее, тогда я возьму это. Ее руки порхают по моим плечам и предплечьям, задевая мою грудь. Она не опускается ниже, и это говорит мне о том, что она больше не хочет спариваться. На данный момент я упустил свой шанс. Мне нужно, чтобы она снова бросила мне вызов своим ртом и трением тела в воде.

Тогда завтра. Я позволю ее страху утихнуть, а затем заявлю на нее права.

Ээм продолжает говорить со мной, и через мгновение я слышу, как она что-то поднимает. Мгновение спустя что-то влажное касается моего лица, и я понимаю, что она протирает мою кожу одной из своих странных шкурок, которые она держит сложенными и лежащими рядом. Я смотрю вниз и вижу, что забрызган кровью моего врага. Ах. Это то, что ее пугает? Я остаюсь неподвижным, чтобы она могла очистить мою кожу, и когда она удовлетворена, то откладывает кусочек материала в сторону. Я закрываю глаза, предвкушая ее прикосновение. Что-то дергает меня за волосы, вызывая раздражающую боль в коже головы. Я испуганно шиплю, и воздух тут же наполняется запахом ее страха. Она поднимает расческу и показывает на мои волосы, и я понимаю, что она пытается привести меня в порядок.

Мгновение я изучаю расческу. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз видел нечто подобное. У меня сохранились смутные воспоминания об этом… из прошлого. Из моего дома. Вспышка воспоминаний проносится в моем сознании, а вместе с ней и видение других женщин, слоняющихся вокруг ванны и ожидающих, когда меня почистят, их хихиканье наполняет воздух. Я помню их красоту, и я помню, как мне было приятно, что они хотели прислуживать мне.

Почему-то это кажется бледным по сравнению с женщиной рядом со мной. Та, у которой больная нога, хрупкое тело и глаза, которые кажутся такими темными и глубокими, что мне хочется раствориться в них. Я хмыкаю в знак согласия, когда она снова указывает на мои волосы, и остаюсь неподвижным, когда она начинает нежно расчесывать мои волосы.

Она может делать со мной все, что ей заблагорассудится, пока это укрепляет ее доверие ко мне.

Эми

Я скажу Сэму одно – он очень терпелив, когда хочет.

На то, чтобы расчесать его густые, спутанные волосы, уходят часы. Долгие часы я осторожно распутываю узлы, вздрагивая каждый раз, когда тяну слишком сильно, и ожидая, что он потеряет контроль и разозлится. Но он остается тихим и совершенно неподвижным, и даже когда я распутываю особенно сложный клубок, он ничего не говорит и не показывает, больно ли ему.

Однако к тому времени, когда я заканчиваю, его почти сухие волосы превращаются в самый великолепный водопад жидкого золота, который я когда-либо видела. Он мерцает в слабом свете заката и выглядит как расплавленная река на фоне его золотисто-бронзовой чешуи. Я завидую такой красоте парня и не могу удержаться, чтобы не погладить его.

– Ты прекрасен.

Он издает один из звуков, которые, как я теперь знаю, означают удовольствие, и придвигается ближе ко мне. Я сижу на краю кровати, а он у моих ног, и я немного удивляюсь, когда он обхватывает руками мои икры и кладет голову мне на колени. Это напоминает мне, насколько он крупнее меня и какой он теплый. Каким добрым он может быть ко мне. Я игнорирую тот факт, что он вернулся ко мне весь в чужой крови, и откидываю волосы с его рогов и лица. Я думаю, он пристрастился к прикосновениям.

Меня это устраивает, так как я тоже пристрастилась прикасаться к нему.

Мы остаемся в таком положении долгое время, пока моя нога не начинает болеть и сводить судорогой от неподвижности, а в животе не урчит, потому что я сегодня еще не ела. Мне показалось более важным успокоить его и привести в чувство, чем поесть, хотя сейчас я сожалею об этом. Я продолжаю гладить его по волосам, потому что он спокоен, не рычит и у него не черные от гнева глаза.

– И теперь у нас есть новое окно и ветерок, – бормочу я, пытаясь извлечь максимум пользы из происходящего. – Так что, думаю, в каком-то смысле это неплохо.

Он поднимает голову, и его глаза отливают черным, но в основном золотистые. Это хорошо. Он протягивает руку к моей уже высохшей футболке и касается моего живота. Я знаю, что он спрашивает, голодна ли я, но я внезапно вспоминаю, что его голова раньше была у меня между бедер. Я думаю о выражении полного блаженства на его лице, когда он потерся всем своим лицом о мою киску. О Боже. Я никогда не забуду этот момент.

– Мы можем посмотреть, есть ли здесь что-нибудь съедобное, – громко говорю я, взволнованная тем, что думаю о таких вещах вместо того, чтобы есть. – Я думаю, там был мини-бар, который мы не проверили в двух номерах, помнишь?

Я поднимаюсь на ноги, и мою больную ногу сводит судорогой, заставляя меня спотыкаться. Это происходит постоянно, вот почему я не могу путешествовать очень далеко в одиночку. Однако Сэм тут же оказывается рядом и поднимает меня на руки, не так, как обычно, усаживая к себе на бедро. На этот раз он прижимает меня к своей груди, как принцессу из сказки. Это заставляет трепетать мое глупое, романтичное сердце.

Он ждет, и ясно, что он позволяет мне управлять. По какой-то причине я чувствую себя действительно благодарной за это. Как будто мы команда, а не так, что я бесполезна и слоняюсь без дела, как инвалид, которым я и являюсь. Я не чувствую, что причиняю ему неудобство, и это редкое удовольствие. Я указываю на коридор, и мы выходим.

Мы находим другую комнату и направляемся к мини-бару. В этой комнате (как и в моей) есть небольшая кухня и холодильник. Я нашла пару бутылок вина в своей комнате, но от них пахло уксусом, и я не захотела его пробовать. Я надеюсь, что в этом номере найдется что-нибудь перекусить, даже если это всего лишь пакеты с черствыми крендельками. Я заглядываю в главный холодильник и ничего там не нахожу, но в спальне есть второй холодильник, и когда я открываю его, моя задница от удивления падает на пол.

Этот холодильник битком набит закусками.

Ничего полезного, конечно. Ничто, сделанное естественным путем, не прослужило бы так долго. Но там целый ряд полу растаявших шоколадных батончиков, конфет в шоколаде, вафель, печенья, картофельных чипсов и два ряда бутилированной воды и газированных напитков. Зачарованная, я достаю плитку шоколада. У меня текут слюнки, я так давно не ела шоколада.

– О, вау, – шепчу я, поглаживая обертку. Несмотря на то, что он немного мягкий, выглядит так, как будто все еще сохраняет свою форму.

Сэм протягивает руку мимо меня и берет один, нюхая обертку.

– Это действительно хорошая штука, Сэм. Подожди и увидишь. – Я переворачиваю батончик и осторожно открываю обертку, проводя пальцем по шву, пока он не раскрывается. Я снимаю обертку и, конечно же, шоколад для гурманов все еще сохраняет свою форму. Я отламываю крошечный квадратик и, хотя мысль о шоколаде приводит меня в восторг, предлагаю его Сэму.

Он подталкивает мою руку обратно ко мне, показывая, что я сама должна поесть.

– Ты первый. Все в порядке. Я обещаю, что поем немного. – Когда он по-прежнему отказывается, я пожимаю плечами и отправляю кусочек в рот. Сладкий вкус взрывается на моем языке, и мне требуется все, что у меня есть, чтобы не застонать от чистой радости. Хотя у меня могут немного навернуться слезы на глаза. Шоколад. Не просто шоколад, а дорогой шоколад для гурманов.

И у меня целый холодильник забит этим барахлом. Я надеялась на несколько черствых крекеров, не более того. Я знаю, что это не еда, но я слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Я отламываю еще один кусочек, а затем облизываю пальцы, очищая их от пятен, которые оставляет шоколад.

– О боже мой, это так вкусно.

Сэм хватает мою руку и подносит ее к своему рту, облизывая мои пальцы. Ой. Там не осталось ничего, что он мог бы счистить, но я не думаю, что его это волнует. Взгляд, который он бросает на меня, страстный и полный обещания.

– Если ты хочешь немного шоколада, я могу дать тебе его, – говорю я ему, чувствуя себя застенчивой. Я осторожно высвобождаю руку и снова вспоминаю блаженное выражение на его лице, когда он был у меня между ног. О боже, мне понадобятся недели, чтобы прийти в себя от этого. Месяцы. Годы. Никогда.

Я отламываю кусочек для него и протягиваю. Вместо того чтобы взять его в руку, он наклоняется вперед и берет его прямо из моих пальцев, при этом снова облизывая меня. О, помилуйте. Я чувствую, как по мне пробегает легкая дрожь возбуждения, пока он жует с задумчивым выражением на лице. Часть меня отчасти надеется, что ему это не понравится – больше из-за меня, – но часть меня хочет, чтобы ему понравилось то, что люблю я. Чтобы он увидел, что не все люди ужасны и что мы можем создавать замечательные вещи.

Он сглатывает, облизывает губы, а затем снова подносит кончики моих пальцев к своему рту, облизывая их дочиста.

Что ж, это отвлекает. Я пытаюсь оставаться неподвижной, но к тому времени, как он заканчивает, я начинаю извиваться. Может быть, это щекочущий скрежет его не совсем человеческого языка, который немного напоминает кошачий? Или дело в том, что он бросает на меня обжигающий взгляд, когда ласкает языком мои пальцы? Или это потому, что я все еще думаю о том, что мы делали раньше?

Может быть, всего понемногу. Что бы это ни было, я это чувствую. Моя грудь напряжена, и я знаю, что мои соски затвердели, и держу пари, что если я просуну руку между бедер, то снова найду влажность. Я жду, что он скажет что-нибудь по этому поводу, но он только указывает на плитку шоколада, а затем пристально смотрит на меня.

Разочарована ли я тем, что он хочет шоколада больше, чем меня? Честно говоря, я не знаю. Части меня – непослушные части меня – так считают. Но после того, как он только что убил еще одного дракона? Я не уверена, что готова снова прыгнуть к нему в постель. Значит, шоколад. Я отламываю еще кусочек и предлагаю ему, но он отодвигает его обратно ко мне. Он хочет посмотреть, как я ем. Ох. Я беру его в рот и смакую маленький квадратик, перекатывая его на языке. Прежде чем я успеваю облизать пальцы от шоколадных пятен, он берет меня за руку и делает это за меня. Я жду, пока он закончит, затем отламываю еще кусочек и предлагаю ему. Он делает тот же жест, и становится ясно, что он хочет, чтобы я съела это снова. Когда я это делаю, он берет меня за руку и еще раз дочиста облизывает мои пальцы.

Таким образом, мы прикончили весь батончик, и к тому времени, как он закончился, я была беспокойна и возбуждена, а его глаза сияли чистым золотом. Мне никогда ничего так не нравилось. Я облизываю губы и оглядываюсь на мини-холодильник. Я не хочу расставаться с этим лакомством теперь, когда мы его нашли, но я также не хочу съесть все это за один присест. Это вещи, которыми следует наслаждаться. Наслаждалась. Может быть, нам стоит переехать в эту комнату? Я оглядываюсь по сторонам, и это не такой красивый номер, как мой, но у него целы все стены.

На нем также огромный слой пыли, от которого я избавилась у себя в комнате. Я колеблюсь, потом решаю, что лучше мы заберем вкусняшки с собой.

– Давай возьмем наволочки и наполним их, чтобы отнести это барахло обратно в нашу комнату, хорошо? – Я думаю, мы можем переехать сюда в качестве прикрытия, если пойдет дождь. Но если погода хорошая?

Легкий ветерок ничему не повредит.

Я чувствую себя немного виноватой, когда мы упаковываем наши запасы вкусностей. Я не могу не думать о своей сестре, Саше и Эмме. Они бы взбесились, если бы увидели весь этот шоколад. И конфеты в придачу? Печенье? Я точно знаю, что Эмма любит сладкое. Я подумываю о том, чтобы оставить кое-что из угощений и сохранить их, чтобы вернуть моей сестре и остальным… но потом мне приходит в голову одна мысль. Я не знаю, когда вернусь… и вернусь ли вообще. С Сэмом ничего нельзя сказать наверняка. Эта мысль печалит меня и лишает радости этого момента.

Что, если я никогда больше не увижу свою сестру?

Глава 11

РАСТ

Моя женщина грустит. Несмотря на угощения, которые ей, кажется, так нравятся, я могу сказать, что ее настроение изменилось. У нее слезятся глаза, а запах стал каким-то тусклым.

Мне это не нравится. Мне нравится, когда она улыбается и счастлива, а ее руки скользят по моей коже. Она не тянется ко мне, а вместо этого погружается в свои мысли. Я задаюсь вопросом, не поддалась ли она безумию, и эта мысль заставляет мою собственную ярость вспыхнуть еще раз. Я погружаюсь в нее вместо того, чтобы бороться, позволяя ей нести меня. Мое разочарование слишком велико, и легче погрузиться в безумие и позволить ей взять верх.

Запах добычи зовет меня, и я превращаюсь в дракона и несусь навстречу ветрам в погоне за свежим мясом.

Кровь.

Кровь – это то, что мне нужно.

Кровь и желание убивать движут мной, поглощая мои мысли.

Я нахожу одно рогатое существо с копытами и хватаю его в пасть прежде, чем его товарищи успевают разбежаться. Они мычат и убегают галопом, но они толстые, неуклюжие создания, и легко схватить еще одного, и еще, и наесться досыта. Я лениво набрасываюсь на другого, наслаждаясь убийством больше, чем самой едой. Разрушать – это приятно. Причинять боль. Чтобы убивать. Я пробираюсь сквозь стадо, огрызаясь на них, когда пролетаю над головой, наслаждаясь их ужасом. Это разжигает огонь в моем разуме, умиротворяя разрушителя внутри меня. Если я должен страдать в этом мире, они тоже должны страдать. Разве не так все устроено? Разве это не путь хищника?

Я хищник. Сладкий сок их жизненной силы стекает по моему языку, покрывая их мясо, и я слизываю его. На вкус это почти так же вкусно, как… как что-то еще. Я не помню, что именно. Все, что я знаю, это то, что их кровь у меня во рту, на моих затупленных когтях, забрызгивает мою кожу, и я наслаждаюсь этим. Это и есть свобода. Это жизнь. Это…

Подожди-ка. Почему у меня затупились когти? Зачем мне носить такое клеймо позора?

Я с отвращением смотрю на них сверху вниз и вижу, что какой-то мягкий материал обмотан вокруг одного короткого когтя. Он забрызган кровью и грязный, но я с любопытством подношу его к ноздрям, чтобы уловить запах.

Запах моей пары обрушивается на меня, как внезапный ливень, смывая дым из моих мыслей. Они проясняются, и я вспоминаю ее. Моя Ээм, с ее мягкими руками и нежными прикосновениями. Ее печальные глаза. Ее восхитительный вкус и звуки удовольствия, которые она издавала, когда я пробовал ее влагалище на вкус.

Моя ярость утихает, и возвращается стыд. Я бросил ее. Я смотрю на окровавленное поле передо мной, мой живот набит мясом. Передо мной лежат одни трупы, их красная кровь окрашивает зеленую траву на земле. То, что я сделал, расточительно. Я бессмысленно разрушал и оставил свою пару позади, и все потому, что мой разум был слаб. Я ворчу на себя за то, что я такой бесполезный, такой глупый. Я даже не кормил ее сегодня.

Что я за мужчина-дракони? Предпочесть веселье с убийствами простому присутствию моей женщины? Я ненавижу себя за то, что снова так глубоко погрузился в безумие. Моя решимость завоевать ее должна пересилить все, и все же я слабее, чем думал.

Я должен вернуться к ней, быстро, чтобы она не чувствовала себя покинутой. И я должен как-то загладить свою вину перед ней.

Есть одно мертвое животное, у которого всего несколько укусов на шее, и я хватаю его когтями, намереваясь принести ей поесть. Я возвращаюсь в наше гнездо, летя так быстро, как только могу. Она выглядит успокоенной, когда я возвращаюсь, хотя и морщит нос при виде мертвого животного, которое я бросаю перед ней. Она не бросается вперед, чтобы поесть, но указывает, что я должен подуть на него пламенем. Странная просьба, но я ни в чем не могу ей отказать. Я поджигаю его и выжидательно смотрю на нее, жду. Будет ли она есть, и вкус крови заставит ее бросить мне вызов?

Моя пара смотрит на горящее существо с выражением разочарования на лице. Она прикрывает нос и с отвращением качает головой. Значит, я сделал что-то не так? Скажи мне, что доставит тебе удовольствие, – умоляю я ее, пытаясь прикоснуться к ее разуму своим. – Брось мне вызов, чтобы я мог заявить на тебя права. Давай станем единым духом.

Но она только смотрит на обугленное животное с выражением поражения на лице. Из ее глаз снова льется вода.

Я чувствую себя так, как будто… Я подвел ее. Что я что-то сделал не так. Я не понимаю этого, и гнев, который вспыхивает во мне в ответ, разжигает пламя в моем разуме. Я хочу снова погрузиться в безумие. Позволить ей самой позаботиться о себе. Оставить ее и наслаждаться кровью…

Я выбрасываю эту мысль из головы так быстро, как только могу. Нет. Это совсем не то, чего я хочу. Это безумие соблазняет меня, пытаясь заставить оставить мою пару. Я никогда больше не брошу ее.

Безумие не одолеет меня.

Я перехожу в свою двуногую форму и опускаюсь на колени рядом с ней, обхватывая ее маленькое личико ладонями. Я встречаюсь с ней взглядом, в моих глазах вопрос. Что ей нужно от меня? Как я могу это исправить?

Она одаривает меня слабой улыбкой и сильно шмыгает носом, слова срываются с ее губ потоком. Я их не понимаю, но все, что мне нужно знать, это то, что она расстроена, и я стал причиной этого. Этого достаточно, и у меня разрывается сердце от того, что я сделал ее такой несчастной. Я наклоняюсь, чтобы попытаться прижаться губами к ее губам так, как ей нравится, но она отшатывается и показывает на мое лицо.