Текст книги "Шопинг-терапия"
Автор книги: Роз Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
10
Алана
Как там говорится: вор возвращается на место преступления?
Конечно, я чувствовала себя довольно паршиво, когда вернулась в отдел косметики «Бон Ни» в тот же вечер, после того как повздорила с продавщицей. Как там ее звали? Марта? Марли? Марчеза?
Да какое мне до нее дело, если я ее больше не встречу? Мне просто надо все же купить для Хейли ее любимую помаду «Trenda» и удрать, прежде чем эта продавщица выскочит, как чертик из коробки, и опять начнет спорить. Мне так и не отдали мою кредитную карточку, но она все равно аннулирована, а до остальных папа не доберется раньше завтрашнего утра.
Был уже восьмой час. У меня оставалось примерно двенадцать часов финансовой независимости… и менее двух часов до закрытия большинства магазинов. Последняя ночь больших покупок до того, как меня вышибут из финансового седла, и уж эту ночь я использую на все сто. Я интуитивно чувствовала, что начать грандиозный поход надо с покупки помады для Хейли, чтобы исправить положение: может, тогда сработает положительная карма.
Я вернулась к стойке «Trenda» и несколько расстроилась, увидев, что там никого нет. Беда с этими продавщицами: то они набрасываются на вас, как будто вся эта косметика принадлежит им лично, то ни одной нет поблизости.
У витрины «Эсти Лаудер», наоборот, стояли сразу три продавщицы; две возле «Ральф Лорен» – одна из них и есть та самая, рыжая. Я приготовилась. Вот оно, возмездие. Интересно, о чем она сейчас болтает?
Может, ее уволили после всей этой заварушки? Я медленно подошла поближе. На ней все еще была зеленая униформа косметического отдела, и, судя по тому, как она беспрерывно трещала, обращаясь к своей товарке, она явно нуждалась в терапии. Я подобралась к ним, чтобы послушать, и укрылась за фиолетовым, величиной с арбуз, флаконом туалетной воды.
– Ну, когда меня вызвали в отдел по персоналу, я сразу решила: все из-за этой стервы! Из-за нее я могу потерять работу!
Я так и застыла. Речь шла обо мне!
– Но оказалось, что ничего подобного, – продолжала Марчелла (наконец я вспомнила ее имя). – Ну, думаю, сейчас мистер Померанц наорет на меня и уволит – не тут-то было! Вместо этого они решили перевести меня в отдел закупок. Можешь себе представить, как мне повезло? В отдел закупок, потому что они решили, что у меня большой потенциал, но для работы непосредственно с покупателями я не очень подхожу. Теперь я пройду курсы оптовой торговли и направлю свой напор на придурков-оптовиков. Представляешь? И всем я обязана этому чуду в перьях!
– Вот именно, – подтвердила я, появляясь из-за гигантского флакона и сжимая кулаки. – Ты должна за все благодарить меня.
Рыжая яростно сверкнула глазами, и в какой-то момент мне показалось, что она готова наброситься на меня и рвать когтями и зубами.
Однако нет. Неуловимое движение – и сработала стальная воля. Что-то такое мелькнуло в ее глазах. Уважение? А может, чувство юмора.
– Чудо в перьях вернулось, – сказала она. – Замечательно, я ведь кое-что тебе должна. – Она вынула коробочку из кармана униформы, маленькую коробочку с блестящим знаком «Trenda». – Я сохранила это для тебя.
Я уставилась на помаду, как будто она могла обжечь мою ладонь.
– «Чувственный поцелуй»? Она пожала плечами:
– Твоей подруге помада совершенно не подходит. Но можешь меня не слушать. Пускай она расхаживает в ней, как клоун из цирка. Наверное, иногда надо позволять людям поступать по-своему, и пусть они будут довольны собой. Во всяком случае, так сказал мистер Померанц.
Удовольствие от победы несколько портила покорность Марчеллы и еще то, что она сохранила для меня этот тюбик помады. Да, победа была неполной.
Она сильно отличалась от других, хотя я еще не решила, в хорошую или плохую сторону.
– Все в порядке? – неслышно подошла Хейли. Она тряхнула волосами, оглянувшись. – Пока никаких охранников?
Я протянула ей тюбик «Чувственного поцелуя»:
– Вот, попробуй.
– Мой цвет, – Хейли слегка оживилась и повернулась к зеркалу на прилавке. По-моему, все продавщицы отдела косметики затаили дыхание, пока она распаковывала тюбик, снимала крышечку, подкручивала помаду и намазывала губы.
Яркая помада отливала оранжевым цветом на ее губах. Действительно, как у клоуна.
Великолепная красавица Хейли смотрелась ужасно с этой помадой.
– Действительно, кошмар, – вынесла я окончательный вердикт. – Придает лицу синюшный оттенок.
Хейли улыбнулась перед зеркалом, а затем ее передернуло.
– Какая гадость! – Она взяла две салфетки из коробочки у продавщицы соседнего отдела. – И как только я могла пользоваться такой помадой?
– Ты была права, – сказала я Марчелле, с достоинством признавая свое поражение. Я вся в отца: спорю до последнего, но умею признавать себя неправой, если встречаю убедительное доказательство. – Я просто повторяю твои слова.
Марчелла поправила лацканы зеленой униформы и поджала губы:
– Угу.
– Я была не права, – признала я, обращаясь к группе продавщиц. – Марчелла разбирается в оттенках. Я готова всегда покупать косметику у нее.
Девушки хором принялись восклицать «Разумеется!», «Она лучше всех!» и «Я думала, что они просто хотят изменить внешность». Напряжение спало, народ вернулся к своим прилавкам, покупатели – к своим покупкам, а Марчелла подошла к витрине, взяла тюбик – предмет нашего спора – и протянула его мне.
– Попробуй, – сказала она. – Это твой цвет.
Я подкрутила помаду и намазала губы. Да-а, на моих губах это выглядело словно огненная радость, приправленная перцем.
– Аллилуйя! – запела я.
Марчелла чавкнула во рту жвачкой. Она еще и жвачку жует. Невероятно.
– Я ж говорила, – сказала она.
– Я чувствую себя идиоткой, – признала я.
– По крайней мере, ты не выглядишь идиоткой. – Стерев остатки «Чувственного поцелуя» с губ, Хейли накладывала собственную помаду коричного цвета. – А я-то какова: с этими оранжевыми клоунскими губами на виду у десятка специалисток по косметике. Как ты думаешь, кто-нибудь меня узнал?
– Ты уж извини меня, Марчелла. Слушай, а ты работаешь с процентов? Что, если нам сегодня закупить тонну макияжа? – спросила я.
Она подергала сережку:
– Дело хорошее, а у тебя есть наличные?
Наличные? Ах да… эта история с кредиткой.
Я почувствовала, что краснею.
– У меня полный кошелек кредитных карточек, и одна из них уж наверняка действует. Мы с Хейли жаждем запастись косметикой. Можешь показать нам весенние оттенки?
– Сколько угодно! – Марчелла подвела нас к стойке «Trenda». – Можно начать с установления палитры ваших личных оттенков. Вы ведь знаете, что отнюдь не все цвета подходят всем. Сюда. Начнем с блондинки…
Она хорошо разбиралась в оттенках, но определенно не годилась в продавщицы. Может, я действительно сделала ей одолжение, устроив скандал, благодаря которому ее направили на курсы оптовой торговли. Пока Марчелла объясняла насчет тонов кожи, оттенков косметики и времен года, я поглядела на часы. Уже больше половины восьмого.
– Остановись, Марчелла, – сказала я. – Мы уже обращены в твою веру, так что проповедь отменяется. Давай, грузи нас товаром. Нам нужно накупить как можно больше до закрытия магазина.
Как можно больше.
11
Хейли
– Ну, выкладывай, – сказала я, когда мы с Аланой наблюдали, как очаровательная старушенция в ресторане «Зарела» разделывает авокадо для гуакамолы [8]8
Гуакамола (мекс.)– густой соус из толченого авокадо, смешанного с лимонным соком, луком и специями. (Прим. перев.)
[Закрыть]прямо на нашем столе. – Для чего ты все это накупила? Тебе ведь это не нужно?
– Вот именно. – Алана обмакнула чипс в соус. – Разве что та шляпка «Берберри». Хотя, как я уже говорила, с клеткой мне не все ясно.
Шляпка «Берберри» была куплена по принципу «А, одно к одному!». Во всех остальных случаях Алана выбирала вещи но ценнику: чем дороже, тем лучше. Мы довольно быстро переместились в «Тиффани», потому что она сообразила, что ювелирные изделия обладают двумя преимуществами: занимают мало места и мало весят, к тому же безумно дорого стоят. Когда прозвенел звонок, предупреждающий о закрытии магазина, Алана заплатила носильщику, чтобы он отнес покупки к ней домой, а мы налегке отправились в «Зарелу» отметить Пятое мая.
– Значит, ты все это накупила, чтобы возвратить…
– И получить за все наличные. Конечно, мне потребуется два-три дня, чтобы вернуть все покупки, но зато я получу круглую сумму наличными, и мне будет на что жить. Должна тебе сказать, я не полагаюсь на папу. Он раньше никогда такого не устраивал.
– А подробнее? – предложила я. Во время закупочной лихорадки, сгребая все подряд, она сообщила мне только основные факты и в общих чертах.
– Милая, я не в состоянии передать тебе всю трагедию в лицах. Достаточно сказать, что он намерен только оплачивать мой кооператив, чтобы я, по крайней мере, не попала в число бомжей.
«Чтобы мы не попали в число бомжей»,– подумала я, вспомнив о том, что уже задолжала Алане квартплату за несколько месяцев. Мне просто позарез необходим новый контракт с сериалом «Наше завтра».
– Но кроме крыши над головой и обедов украдкой с мамой время от времени, я останусь без гроша, когда папа аннулирует мои кредитки. Вообще никаких денег. Ты же знаешь, я так жить не могу.
Я горестно кивнула:
– Я тебе сочувствую. И что ты намерена делать?
– Искать работу, разумеется, – беспечно сказала она.
По-моему, она еще не осознала размеров ущерба.
Бедняжка Алана. Все-таки непонятно, как она сумеет выйти из этого положения?
– Какого рода работу ты собираешься искать? – спросила я. подумав, что, в сущности, она не готова ни к какой более или менее прилично оплачиваемой работе.
– Меня осенило, когда мы помирились с Марчеллой в отделе косметики. Я всегда восхищалась тем, какая легкая работа у демонстраторов, ну, знаешь, тех, кто предлагает опрыскать покупателей каким-нибудь парфюмом. Как ты думаешь, я смогла бы с этим справиться? Интересно, смогу я повторить раз двадцать за день: «Вам подсказать что-нибудь? Вам подсказать? Вам подсказать?»
Это уже звучало похоже на план.
– Теперь, когда мы подружились с Марчеллой, я думаю, что могла бы начать с «Бон Ни», – продолжала Алана. – Я позвоню ей завтра же утром не откладывая. Или послезавтра. У меня назначен массаж нагретыми камнями, и потом надо возвратить все эти покупки. Но рано или поздно я намерена заняться работой – обрызгивать духами элегантных дам.
– Занималась я этим. В общем, иногда было даже забавно, но после сезона рождественских покупок они не очень-то активны.
Заговорив о своем опыте работы, я вспомнила, что мне даже приходилось голодать, пока я не получила роль в сериале. Ни страховки, ни наличных денег. Я жила в ужасной квартире в подвале с двумя соседками, явно лесбиянками. Я подрабатывала официанткой в столовой, и на прослушиваниях от меня пахло столовским жиром. Я копила мелочь на чашку элитного кофе и заходила в кафе «Старбакс» по утрам попозже, чтобы прочитать газету, оставленную кем-нибудь из клиентов. Та еще жизнь!
Но это было до того, как я познакомилась с Аланой и стала снимать у нее свободную комнату на Мэдисон-авеню за символическую плату. До того, как я смогла себе позволить стрижку и укладку у настоящего мастера. До того, как я смогла делать маникюр и массаж лица в салоне, и до изысканных обедов в таких местах, как «Зарела», где очаровательная старушка готовит у тебя на глазах гуакамолу.
Если вы бывали в ресторане «Зарела», вы знаете, о ком я говорю. Ее работа состоит в том, что она подходит к каждому пришедшему посетителю и предлагает приготовить соус из авокадо. Я видела, как она ловко проделывает это для пускавших друг другу пыль в глаза бизнесменов, для отчаянно ссорившейся пары, для нашей девичьей компании, погруженной в обсуждение злободневного вопроса о том, как рискованно делать минет необрезанным. Старушка – просто прелесть.
– Спасибо, – поблагодарила я, когда она закончила.
Я дата ей на чай несколько долларов, а Алана сунула двадцатку. Бабуля благодарила и кланялась так, словно мы вручили ей миллион золотом, а потом перешла к другому столику.
– Я что, действительно дала ей двадцать долларов? – спросила Алана. Я кивнула, и она стукнула себя по лбу: – Боже, какая я идиотка! Я сама нищая, а подаю такие щедрые чаевые. Жаль, что нельзя ее вернуть.
– Рассматривай это как прощальный жест. И вообще, ты станешь Золушкой только с утра, а сейчас и до полуночи еще далеко.
– Вот-вот, я об этом и думаю, Хейли. За обед плачу я, а потом мы прогуляемся по барам или завернем в клуб, а может, еще куда-нибудь. У тебя истекает контракт, у меня проблемы с родителями, и, по-моему, мы вполне заслужили скромное развлечение. Может, это в последний раз!
– Вот это больше похоже на ту Алану, которую я знаю. – Я подняла бокал с «Маргаритой», чувствуя, как сблизил нас сегодняшний вечер. Мы, конечно, и раньше ощущали дружескую близость, особенно во время пробежек по магазинам, но сегодня мы обе находились в стесненных обстоятельствах, и это порождало особое чувство локтя.
– Я так благодарна тебе, Алана, Ты невероятно щедрый человек. Не знаю, что бы со мной стало, не будь тебя.
– Не начинай! А то я вконец растрогаюсь. – Она помахала ладошкой перед глазами. – Просто ты слишком очаровательна, чтобы жить в Нью-Йорке без феи-крестной. Вспоминай меня, когда тебе будут вручать премию «Эмми» на сцене «Радио-Сити».
– Вспоминать тебя? Да ты сама должна быть там.
Мы чокнулись, и мне на руку выплеснулось несколько капель. Мы сделали по глотку, и я вытерла руку салфеткой.
Но Алана, уставившись на что-то позади меня, стукнула ладонью по столу:
– Черт бы их побрал!
– Что случилось? Кого побрал бы черт? – Я оглянулась, но не увидела ничего необычного.
– Все как всегда, – воскликнула она, ломая кукурузный чипс. – Похоже, папа подослал их шпионить за мной.
12
Алана
Когда я увидела, как они входят в ресторан, я до того разозлилась, что готова была смыться через заднюю дверь. Я вас умоляю! Послать их следить за мной – как это низко! Мне захотелось протолкаться сквозь толпу и хорошенько врезать Тревору.
Однако я не забывала о своем положении в обществе, и моя незапятнанная репутация не позволяла нарушать неписаные правила поведения на публике – ну, может, только один раз, когда я помогла сбежать одному знаменитому рокеру, не буду называть его имя. Но мне тогда было всего двадцать лет, а он был просто душка, и вообще иногда приходится немножко отступать от правил, и если не забывать, что это всего лишь американские горки, а не настоящая опасность, то все кончается благополучно и даже не без удовольствия.
– Кто шпионит? – прошептала Хейли, внимательно рассматривая людей, стоящих у входа в зал.
– Мой кузен Тревор и его дружки. Уверена, что его подослал папа, чтобы следить за мной, а потом доложить ему. – Я даже зубами скрипнула. – Я сейчас закричу. Можно здесь кричать?
Ресторан был переполнен, все столики заняты, через динамики звучала громкая музыка, и скорее всего никто не услышал бы моего отчаянного вопля.
– Я помню Тревора, – сказала Хейли. – Он ведет светский образ жизни, ходит по вечеринкам, да?
– Да, и еще нюхает кокаин. Несколько раз донюхивался до того, что «скорую» вызывали. Его мама, тетя Несси, даже обращалась в клинику Бетти Форд, но это не помогло: он снова вернулся к кокаину и чуть не загремел на год в тюрьму.
Правда, теперь он не был похож на отпетого наркомана; и лицо немножко округлилось, и взгляд был мягкий, не тот взвинченный, беспокойный, стеклянный взгляд, каким он отличался раньше. На нем был хорошего покроя серый костюм и более темного оттенка рубашка, которая очень подходила к его темно-коричневой коже. Тревор, высокий и худой, по росту напоминает профессионального баскетболиста, но гораздо стройнее и соразмернее.
Сейчас он заигрывал с распорядительницей, и она явно была очарована им и его неразлучным приятелем Ксавье Гудменом. Пожалуй, стоит сказать несколько слов о Ксавье: дай ему палец – откусит руку. Парень напористый, словоохотливый и неотразимый для юных милашек, так что они просто млеют от него и на все готовы. Ходячий пример того, как смазливая физиономия может заменять мозги: достаточно иметь идеальные зубы, ямочку на подбородке и доброжелательный взгляд, чтобы представлять собой опасность для общества.
– Ты знаешь его приятелей? – спросила Хейли.
– Этот карамелевый красавчик с неотразимой улыбкой – Ксавье Гудмен. Он называет себя комиком, но, по-моему, это просто треп.
– Мне кажется, я видела его по кабельному телевидению, – сказала Хейли.
– О, он был бы счастлив это услышать. А третий парень просто душка. Я обожаю Кайла. Он всегда такой остроумный, вежливый и прекрасно одевается. Не могу понять, почему он таскается с этими недоумками, но ему виднее.
Пока мы так разговаривали, Тревор заметил нас. Он подался в нашу сторону, но я отрицательно покачала головой и жестом показала, что готова горло ему перерезать.
Но когда Тревор с кем-то считался?
Он уже протискивался мимо распорядительницы, по дороге прихватил стул у соседнего столика и уселся во главе нашего четырехместного стола.
– Мне следовало догадаться, что ты обязательно отметишь Пятое мая именно здесь!
– Вот именно. – Я неприветливо покосилась на него, пока он целовал меня в щеку. – Давай, притворяйся, что это случайное совпадение.
Отмахнувшись от моего замечания, он повернулся к Хейли и протянул руку:
– Привет, меня зовут Тревор Маршалл-Хьюз, я двоюродный брат Аланы. Мы не встречались раньше? Твое личико мне вроде знакомо, крошка. А вот и мои друзья, Кайл Декстер и Ксавье Гудмен. Я люблю называть его Экс [9]9
Первая буква имени Ксавье – Xavier – произносится по-английски «экс». Алана намекает, что Ксавье ее бывший бойфренд. (Прим. ред.)
[Закрыть], если вам понятно, что я имею в виду. Вы не возражаете, если мы присоединимся к вам? Вы же видите, эта забегаловка забита до отказа, а тут трое голодных и бесприютных, и деться некуда.
Пока он болтал, Ксавье и Кайл заняли свободные стулья и принялись благодарить нас с Хейли так, словно мы напоили их, умирающих от жажды в пустыне. Вот так всегда, Тревор и Ксавье не мытьем, так катаньем добиваются своего.
Подошла официантка и приняла у нас заказы. Я приуныла. Раз уж мой бунтовской вечер принял неожиданный оборот, почему не могло случиться так, чтобы я провела его с каким-нибудь приятным молодым человеком? Кайл – парень ничего, но не в моем вкусе, кузен мой – это просто назойливый тип, а Ксавье прямо противоположен моему представлению об идеальном мужчине. И вот теперь эти трое зануд привязались к нам и способны отравить такой замечательный вечер.
Я вас умоляю.Ну ладно, вечер пропал. Но хорошо уже то, что рядом со мной уселся Кайл.
– Ого, красавица, – заговорил он, слегка робея. – Костюмчик-то на тебе превосходный. – Он наклонил голову, разглядывая мой костюм. – Черт меня побери, если это не «Шанель». И кольцо… – Он взял меня за руку над столом и принялся рассматривать мое кольцо с аметистами и рубинами. – Ну до чего изысканное. Похоже на изделие от Жерара. В Европе купила?
Я положила кончики пальцев ему на рукав, ощущая гладкую ткань костюма.
– Кайл, да ты разбираешься в дизайнерах. Вообще-то, Жерар недавно открыл бутик здесь, на верхнем этаже «Сохо». Не слышал? Джейд Джаггер у них работает креативным директором.
– Читал где-то, но они работают только по заказам. Поверить не могу, что ты уже к ним попала. Завидую.
– Когда ты, наконец, бросишь эту нудную страховую компанию и найдешь работу, где бы ты: мог приложить свои таланты?
– И при этом сесть на голодную диету? – осведомился Кайл. – Нет уж, благодарю покорно. Меня вполне устраивает сидеть в крошечном офисе над актуарными таблицами и каждые две недели получать чек на свой хлеб с маслом. Чеки греют душу, знаешь ли.
Мы оба посмотрели через стол на Ксавье с Тревором, которые распустили хвосты перед Хейли, когда выяснили, что она снимается в сериале.
– Настоящая, живая актриса! – Тревор вопил в десятый раз так, что соседи оглядывались на наш столик, а бедная Хейли, благослови ее Господь, сидела пунцовая как помидор.
– Поверить не могу, что сижу за одним столиком с девой-рыбой из сериала «Наше завтра», – соловьем разливался Ксавье.
Тревор замахал на него рукой:
– Вовсе она не рыба, она русалка! Выбирай слова, приятель.
– Извините! – вклинилась я. – Она таинственный персонаж. Она не помнит своего прошлого, ничего не знает о своем происхождении, ее просто нашли в реке у водопада Индиго-Фоллз. Если уж вы, парни, не смотрите сериал, то купите хотя бы журнал «Дайджест «мыльных опер»».
– Значит, ты, Хейли, таинственная дева, – пошутил Кайл. – Признаюсь, я не видел ни одной серии, но если там такой состав, вроде тебя, то я, пожалуй, посмотрю.
– Спасибо! – от души поблагодарила Хейли. – Если честно, когда они подписали со мной контракт, это был крутой поворот в моей жизни. Нью-Йорк стал гораздо приятнее, когда я смогла ездить на такси. Я ведь родилась не в Нью-Йорке.
– А я как мог об этом узнать? – задумался Тревор.
– Может, потому, что она не приставала к тебе на улице и не пробовала стащить у тебя кошелек? – пошутил Ксавье.
– Ладно, не буду тебе надоедать, – продолжал Тревор. – Можно только один вопрос про сериал? Ты на самом деле русалка? Или это все выкрутасы сценаристов, чтобы зрителей заманить на сериал?
– Честное слово, не знаю, – сказала Хейли.
– О-о! – взвыли парни в унисон.
– Нет, правда! Дело в том, что я даже не знаю, что со мной случится на следующей неделе! Я не уверена, что сами сценаристы знают об этом. Даже не пробуйте вычислить, кто на самом деле мои родители и унаследую ли я огромное состояние Престона Скотта. Сценаристы меняют сюжет каждый месяц.
– Нелегко тебе, должно быть, – посочувствовал Кайл. – Подумать только, играть отдельные эпизоды, не зная, что за человек твоя героиня и что ее ожидает в будущем.
Хейли кивнула, соглашаясь:
– В общем, да. А ты занимаешься бизнесом? Ксавье захохотал:
– Да уж, ужасно скучным бизнесом.
– Страховое дело, – несколько сконфуженно пояснил Кайл.
– Мой тебе совет, Ариэль, – заявил Тревор. – Что бы там ни происходило, не ложись в постель с Престоном Скоттом, ведь если он окажется твоим папашей, дело выйдет тухлое, как дохлая рыба.
Хейли чуть не подавилась коктейлем.
– Обещаю. Сделаю все, что в моих силах. Действительно, получилась бы китайская головоломка,правда? Надеюсь, что сценаристы до такого не дойдут.
– Никогда мне не нравился этот Престон Скотт, – заявил Ксавье. – Мужик ходит, будто ему в зад палку засунули.
– Хватит этих шуточек, – сказала я, поворачиваясь к кузену. – Лучше признайся, пока я не испортила тебе кайф: почему ты таскаешься за мной, как легавый?
– Легавый? За тобой? – Тревор сморщил лицо в смешную гримасу. – Вот уж не знаю, но могу свериться с календарем. О, вот оно что, сегодня четверг. Это день двоюродных легавых.
Трое парней разразились таким хохотом, словно в жизни не слышали более забавной шутки.
Разглаживая мех на лацканах темно-фиолетового костюма «Шанель», я подождала, пока хохот прекратится.
– Разве тебе не звонил мой папочка и не велел тебе глаз с меня не спускать?
– Дядя Эрнест? – Он прищурился. – Так ты это серьезно? В чем дело?
– Отвечай на вопрос.
– У, настоящая дочь судьи, – заявил он. – Послушай, клянусь, твой отец не приставлял меня шпионить за тобой, хотя все это звучит очень забавно.
– Интригующе, – добавил Кайл.
– Пожалуй, почище сериала «Наше завтра», – высказался Ксавье, и Тревор бросил на него сердитый взгляд. – Я же сказал, пожалуй.
– Ну, Алана, в чем там дело с дядей Эрнестом?
– Ничего особенного, – солгала я. – Маленькая холодная война.
– Нет, дела обстоят значительно хуже, – с горечью пояснила Хейли. – Они разругались, и судья Маршалл-Хьюз урезал бюджет Аланы. Урезал полностью и без предупреждения. Разве это не кошмар?
Она выпалила все это, прежде чем я успела вмешаться, подмигнуть, скорчить гримасу, замахать руками или просто заткнуть ей рот чипсом. И вот на меня уставились три пары растерянных и сконфуженных глаз, хотя парни скорее всего и не подозревали о существовании сакральной связи между одинокой девушкой и бюджетом для пополнения ее гардероба.
– Да брось ты, Алана! – первым отреагировал Тревор. – Судья в тебе души не чает. Что же ты такого натворила, чтобы он так озверел?
– Ничего, – сказала Хейли. – Вообще это несправедливо с его стороны.
– А ты не пробовала потолковать с ним по душам? – спросил Кайл. – Самое лучшее – это непосредственное общение.
– По-моему, рановато, – неохотно сказана я. – Он все еще не остыл. Знаете что? Все это ерунда. О, еда уже на столе! Кто заказывал тамалу? [10]10
Тамала – мексиканское блюдо из мелко нарубленного мяса со сладким перцем и острой приправой, которое подают в горячей кукурузной лепешке. (Прим. перев.)
[Закрыть]
За едой Тревор развлекал нас историями о тете Несси, как пытался ей помочь, предложив компьютеризировать ее бизнес, а потом обнаружил, что она продолжает вести записи в своих старых бухгалтерских книгах, блокнотах и на планшетах.
– Вхожу я и вижу, что все счета занесены в компьютер. Здорово! А потом смотрю, мама возится со своей картотекой и блокнотами и заявляет, что надо обязательно сохранять записи на бумаге на случай отключения электричества. Как вам это нравится?
– Чисто по-женски, – заявил Кайл. – Вспомни великое отключение в две тысячи третьем году? Весь Нью-Йорк во тьме, а миссис Несси спокойно доставляет обеды клиентам согласно графику, а?
Экс с аппетитом поедал рис.
– Вот оно, преимущество газа, – готовь – не хочу.
Еще до моего рождения тетя Несси начала готовить обеды для тех соседей, кто работал допоздна и не имел времени сам их готовить. И уже через два года она имела целое предприятие по производству готовых домашних обедов, которое обслуживало Грейт-Нек, Манхэссет, Литл-Нек и Дугластон. В этом районе две больницы, много врачей и специалистов, готовых платить хорошие деньги за цыплят, запеченных по-домашнему, мясной паштет, свиные ребрышки или жареную камбалу с подходящими гарнирами вроде картофельного пюре, китайского горошка, овощей или сладкой кукурузы.
Теперь у нее миллионный оборот, но она по-прежнему готовит все на той же старой кухне, хотя и оснащенной современным оборудованием, в доме, где прошло детство моего отца. Две другие мои тетки, Фония и Корал, тоже живут в Грейт-Нек. Фония работает в приемной у врача, а Корал помогает Несси: ее специальность – десерты. Для них семейный бизнес – это любовь всей жизни. Тревор не занимается обедами, но он намерен взять на себя управление делами, хотя некоторые члены семьи сомневаются, что он «способен вести дела». Мои родители пока не вмешиваются.
От всего этого можно помешаться, если подумать, что к Тревору – Бог его любит, – не единожды нашкодившему, по-прежнему относятся как к герою. А мне стоит один разок попасть на благотворительный бал, где Кортни Лав обнажает грудь, и готово: папа считает, что моя репутация на всю жизнь загублена.
Как вам нравятся эти двойные стандарты?
Общий разговор распался на группы. Я отрезала кусочек омара под острым соусом и повернулась к Кайлу, которому явно хотелось высказаться.
– Похоже, выпад твоего отца тебя сильно задевает.
Я взяла бокал с «Маргаритой»:
– Я стараюсь об этом не думать.
– Не бери в голову. Я сам вечно сражаюсь с папой.
– В этом-то все дело, Кайл. Мы обычно не ссоримся с папой. Он всегда обо мне заботился, я такая… папенькина дочка. Ему нравилось оплачивать мои счета, баловать меня.
– Ну, я-то вообще отказался спорить с отцом, – продолжал Кайл. – Последний раз мы повздорили, когда в моде были джинсы в обтяжку. – Он покосился на официантку в тугих джинсах, облегавших бедра под белым фартуком, и нахмурился. – Ладно, может, это было вчера.
Я улыбнулась. Кайл всегда старался примирить спорщиков, чтобы всем не было обидно. Странно, что такого милягу до сих пор не заарканила какая-нибудь приличная, солидная женщина.
Мало-помалу общим вниманием завладел Экс Всемогущий – что само по себе неудивительно, – и Хейли поверила, что он снимает комедийное шоу для кабельного ТВ. Сколько раз я уже слышала эту историю?
– Дела у нас идут хорошо, – говорил он. – Если нам дадут зеленый свет, мне придется переехать на Запад, по крайней мере на некоторое время.
– Потрясающе! – с энтузиазмом воскликнула Хейли.
Девочке можно только посочувствовать: уже два года она живет на Манхэттене – и все еще сохранила первозданную доверчивость.
– Может, тебе стоит подобрать роль для Хейли, – поддразнила я Экса. – Что-нибудь забавное для эффектной, стильной, цветущей девушки из Висконсина?
Ксавье блеснул своей хищной улыбкой:
– Вполне возможно. Почему бы и не добавить что-нибудь в сценарий.
– Это было бы здорово! – Хейли потрясла кулачками, как победитель забега, исполняющий боевую пляску. Хорошенькая как картинка, но разума в ней ни на грош.
– Да, Экс вовсю разворачивается на комедийном поприще. А сегодня у него выступление в «Stone Cold Comedy». – Тревор посмотрел на часы. – Вот почему нам так хотелось получить здесь столик: у Ксавье обязательства. В общем, нам пора уже бежать.
– Как вы, дамы? – спросил Ксавье. – Мы могли бы взять такси.
Хейли повернулась ко мне, и взгляд ее выражал явную мольбу: «Ну пожалуйста!»
– Нет, не стоит.
Весь вечер натужно смеяться в компании Тревора и его приятелей – нет, это не входило в мои планы.
– Вы должны пойти, – настаивал Ксавье. – Если вы не пойдете, значит, вы меня не любите. Это меня расстроит. Уничтожит. Или еще хуже.
– У вас завтра съемки начинаются рано? – обратился Кайл к Хейли.
– Вообще-то, у меня завтра выходной. – Она смотрела на меня умоляюще.
– Прекрати, Алана, – с упреком обратился ко мне Тревор. – Наплюй на свою хандру и составь компанию подруге.
Я вздохнула:
– Ладно. Подождите, пока я надену подходящее для комедии выражение лица.
Я оставила Тревора расплачиваться за обед и направилась в туалет, чтобы припудрить лицо. Едва я закончила и вышла, как меня тут же подхватил Ксавье, поджидавший у дверей с моим пальто в руках.
– Мы уже готовились развернуть кампанию ДОЧМА против тебя, – сказал он.
– Ты хочешь сказать, кампанию ДОЧКА, – поправила я, продевая руки в рукава пальто.
– Не-а. Мой термин означает ДОлой Чертов МАкияж!
Я закатила глаза:
– Ксавье, мне бы очень хотелось посмеяться, честное слово. Боюсь только, что я слишком умна для твоего чувства юмора.
– Ты хочешь сказать, что у меня недостаточное чувство юмора? – Он обхватил меня руками сзади, запахивая на мне пальто, и слегка помедлил, задержав руки на моей груди.
Их теплая тяжесть вызывала приятное ощущение, должна признаться. Должна также признаться, что эти руки в прежние времена касались моей груди гораздо более непосредственно. Но те времена остались в далеком прошлом, когда я еще не знала другого, пронырливого и настойчивого Ксавье. Потом-то я хорошо усвоила, что эти теплые руки ведут к краху.
Я шагнула в сторону и обернулась к нему, уперев руки в бедра:
– Можно спросить? Когда ты, наконец, усвоишь? Когда ты прекратишь попытки залезть ко мне под юбку?
Он сделал невинное лицо:
– А что я такого сделал?
