Текст книги "Шопинг-терапия"

Автор книги: Роз Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

50
Хейли

– Добрый вечер, мисс Старретт, – мистер Барнс приподнял шляпу, открывая мне дверь.

– Благодарю вас, мистер Барнс. – Мои каблуки звонко цокали по мраморному полу вестибюля «Манчестер апартментс», и я подавляла в себе искушение пуститься в пляс. Боже, какие чудесные новости.

– У мисс Маршалл-Хьюз были посетители, но они уже ушли. Три весьма приятных джентльмена. – Он понизил голос и добавил: – Миссис Абрахам из квартиры 8-F жаловалась, но я сказал ей, что должна же мисс Маршалл-Хьюз встречаться с друзьями.

Я улыбнулась. Соседи действительно выражали недовольство тем, что в нашу квартиру последнее время зачастили мужчины, но Алана не собиралась что-либо объяснять, ведь у нее времени оставалось в обрез на то, чтобы сделать необходимые примерки и подогнать костюмы для всего мужского состава «ЛА Минут». Поэтому она решила не тратить времени на дорогу в ресторан, а договорилась, чтобы парни приходили сюда.

Наверху я вставила ключ и распахнула дверь настежь.

– Дорогая, это я! И у меня новости.

Алана вынырнула из-под швейной машинки. Волосы у нее были стянуты на затылке в конский хвост, и на ней была просторная серая футболка с эмблемой Гарварда.

– Привет! Что нового в окружающем мире?

– Я нравлюсь зрителям! – Я вскинула руки вверх в победном жесте. – Круэлла позвонила мне на работу и сказала, что я получаю приз зрительских симпатий в номинации телесериалов. Представляешь? Зрители выбрали меня! Но церемония награждения состоится в ближайший четверг, и мне нужно платье. Данте позволил мне закончить съемки пораньше, чтобы я могла пойти в магазин, и ты должна пойти со мной.

– Хейли, это здорово! – Она уже выключила швейную машинку и понеслась в спальню переодеваться. – И конечно, церемонию вручения будут передавать по телевидению?

– Да. И мне надо написать речь. О боже! Придумай какие-нибудь энергичные выражения для плохой девчонки.

– Это по части Марчеллы.

– Ты тоже идешь со мной на церемонию. Я могу пригласить с собой гостя, и уж мы их там расшевелим. К тому времени ты должна закончить эти формы. И тебе тоже понадобится наряд. – Всего несколько недель назад это показалось бы катастрофой, но теперь я заработала кое-какие деньги на «Скорби» и могла позволить себе новое платье. Даже Марчелла согласится, что это не пустая трата, а вложение капитала. – Откуда начнем? «Бергдорф» или «Сакс»?

– «Швейный квартал». – Алана вышла из спальни в нарядном красно-белом цветастом платье и белом летнем пальто. После целой недели заточения в квартире она не забыла, как надо одеваться для важного выхода. – Я знаю место, где можно купить прошлогодние модели по оптовой цене.

– Прошлогодние? – нахмурилась я.

– Предоставь это мне. Сэкономишь тысячи долларов, а я внесу кое-какие изменения, и никто даже не заметит.

– Но, дорогая, у тебя совершенно нет времени. Эти формы требуют от тебя чуть ли не круглосуточной работы, а платье мне нужно к четвергу.

– Я справлюсь, – заявила Алана. – И вообще, мне нужна смена декораций. От этих пиджаков мне уже жемчужно-серые сны снятся. Представляешь, как сложно переделывать, когда доходишь до подкладки? Я тебя умоляю! Слава богу, материал превосходный. Иначе я дошла бы до самоубийства.

Мы добрались до центра на метро – не хмыкайте, пожалуйста, это одно из условий Марчеллы, – и Алана провела меня по нескольким салонам, с владельцами которых она была достаточно хорошо знакома, чтобы получить скидки. Выбор был большой, но в конце концов мы остановились на роскошной модели от «Диора» – ярко-красном платье без бретелей, нужна была лишь несложная подгонка в талии. Для Аланы мы выбрали наряд от «Прады» из шифона со слоями различных оттенков коричневого цвета, от шоколадного до рыжевато-коричневого и терракотового. Платье надо было подкорачивать, но для Аланы это не проблема, да и цена подходящая. Алана еще поторговалась с владельцем, и в результате два платья стоили нам менее пятисот долларов. Конечно, во время примерки пришлось тесниться в крошечных каморках, но какие-то уступки неизбежны.

По пути домой в метро мне пришла в голову мысль, как сильно изменились наши шопинг-привычки. И еще кое-что: очень сильно изменилась Алана. Она как-то ушла в себя, словно задумалась.

– С тобой все в порядке? – спросила я.

Она нахмурилась:

– У меня голова забита работой. А тут еще Ксавье.

– Угу, – я покачала головой, – с мужчинами одни проблемы, правда?

– Да уж, черт бы их побрал. А я словно повернулась на нем. Не могу о нем не думать, хотя надеюсь, что все это временно. Так ведь бывает, правда?

– Если это тебя так мучает, то почему ты отталкиваешь его? – спросила я. – Почему бы не признаться ему честно во всем? По-моему, он тоже к тебе неравнодушен.

– Нет, – она отмахнулась от меня, – ничего из этого не выйдет.

– Да, Алана Маршалл-Хьюз, наконец-то я обнаружила, чего ты боишься. Ты боишься полюбить.

Она покачнулась и врезалась в мое плечо, когда поезд затормозил на остановке.

– Все это мура. У меня полно работы. И о будущем некогда думать.

Я усмехнулась. Мы обе знали, что она просто-напросто лжет.

51
Алана

Еще две вытачки на пиджак Медведя.

Хиту нужно укоротить рукава, и я почти закончила отглаживать пиджак Роберта.

Я выдохлась до предела, стараясь закончить все до завтра, когда в «ЛА Минут» приедет команда из «Вэнити фэар», но вроде укладывалась в срок. Вторую часть дня я потрачу на рукава для Хита и подгонку своего платья для церемонии вручения премий. Тогда завтра утром можно доделать пиджак для Медведя, принять душ и отвезти эти последние пиджаки в ресторан. Всего и делов-то.

Тут послышался звук ключа в дверях.

– Хейли?

Было слишком рано для нее, но, может, ее отпустили в связи с предстоящей церемонией.

– У нас небольшая проблема.

Она вошла пошатываясь, с рукой на перевязи поверх фиолетовой шелковой блузки.

– О господи, что случилось? Садись, дорогая.

– Все в порядке. Глупое происшествие на съемках. Я врезалась в открытый ящик каталога.

– Что?

– Не спрашивай, Все дико извинялись, но на самом деле я сама виновата. А теперь у меня не плечо, а сплошной синяк, самое время надевать платье без бретелей.

– Вот именно! Ой, бедняжка!

– Врач сказал, что повязку к вечеру можно снять, но бинт необходимо оставить. – Она встряхнула головой. – Так глупо. А если я не появлюсь на церемонии, публика подумает, что я неблагодарный сноб.

– Ты должна пойти туда. Обязана! Мы подыщем для тебя что-нибудь другое. По-моему, в моем гардеробе можно найти что-нибудь с закрытыми плечами, а если не совсем подойдет, я быстренько подгоню его прямо сейчас. – Я встала из-за швейной машинки и повела Хейли к себе в спальню. – Вперед, Золушка. Пора надевать волшебный наряд.

Просмотрев гардероб, я поразилась, что практически все вечерние платья с открытыми плечами. Все мои модели от Веры, Оскара, Валентино… Ни одно не подходит!

Золотой парчовый жакет «Дольче и Габбана» скрывал плечи, но в августе в нем будет слишком жарко. Однако выбора не было.

– Секундочку. – Я вытащила плотно облегающий мужского покроя костюм от «Диора» из блестящей черной ткани. – Помнишь, Николь Кидман повсюду появлялась в таком? Очень шикарно.

– Но жарко же.

– Ну… Сними блузку. Мы его сошьем спереди, оставим глубокий вырез, и ты наденешь потрясное колье, чтобы оно сверкало перед камерой.

– Ага, и мужского покроя пиджак добавит еще один штрих в имидж плохой девчонки. – Хейли осторожно просунула руку в рукав. – Посмотрим, как это выглядит.

На брюках надо было вернуть вытачки, которые я распустила для своего пышного зада.

– Я немного убавлю сзади, и ты будешь выглядеть потрясающе.

– Спасибо тебе! – Она обняла меня одной рукой и выскользнула из пиджака. – Ты спасительница погибающих. Я должна прилечь, а то отключусь. По-моему, это анальгетики действуют.

– Отдыхай! Я тебя разбужу, когда надо, – сказала я с булавками во рту.

Я принялась за работу и быстро обнаружила, что тонкая ткань на брюках от «Диора» не выдержит напора моей старой швейной машинки; придется шить на руках. Я шила весь день со страшной скоростью. К трем часам я успела только половину и поняла, что у меня не остается времени, чтобы укоротить собственное платье. Я позвонила Рори и уговорила его, чтобы он сопровождал сегодня Хейли на церемонию.

Через несколько часов, когда Хейли уже заканчивала макияж, я разгладила последнюю вытачку. Когда она натянула брюки и расправила пиджак, у меня слезы выступили на глазах. Она столько пережила за лето: война с Деанной, разрыв с Антонио, скандальная известность, сражение за карьеру. Но сейчас, глядя на нее, такую ослепительную в предвкушении выдающейся награды, мне показалось, что все эти осложнения и препятствия только готовили ее к этому мигу.

– Какая ты красивая! – сказала я, чувствуя, что это настоящая плата за все то время, что провела согнувшись у швейной машинки.

– О, спасибо, дорогая. – И тут она заметила, что я не одета. – Ты все еще в свитере! Быстро, быстро! Нам нельзя опаздывать.

– Я позвонила Рори. Он будет тебя сопровождать.

– О нет! Ты обязательно должна пойти! Половина этой награды – твоя!

– Времени уже нет, – сказала я, торопя ее к ожидавшему лимузину. – Я должна закончить работу для «ЛА Минут». Я совершенно выдохлась, и глупо, конечно, но я совсем забыла подшить собственное платье.

– И все из-за меня! – у Хейли дрогнул голос, когда мы уже зашли в лифт. – Ты всегда так умеешь одеться, но ты все забросила, чтобы сделать это для меня!

– Милая, это моя работа, – сказала я суровым голосом. – Послушай, я столько просидела взаперти в квартире, что вспышки фотокамер меня просто ослепят.

Лимузин у подъезда сверкал в лучах заходящего солнца. Когда мы вышли из дверей, Рори выбрался наружу из машины и выглядел очень элегантно в темно-синем смокинге.

– Хейли! – помахал он рукой. – У них есть разные коктейли с мартини. Ты какой предпочитаешь?

Она повернулась ко мне:

– Мне стыдно, что я использую тебя, как Золушку.

– Ничего, у тебя еще будет возможность вернуть долг. А сейчас поезжай навстречу радости. Великойрадости.

Я вышла на улицу и смотрела, как Хейли садится в лимузин.

– Рори, я знаю, что это испытание для тебя, но постарайся не напиться до начала церемонии.

– Слушаюсь. – Он стиснул руки. – Первым делом трезвость, ну а пьянство потом.

– И присмотри за Хейли. Плечо у нее выглядит ужасно.

– Понял! – Он улыбнулся водителю и залез в машину.

Я стояла и смотрела, как они отъезжали. Вот тогда-то я и увидела его на другой стороне улицы. Все это время он стоял и наблюдал за мной. Он не улыбнулся, даже не помахал рукой, просто переждал, когда проедут машины, и перешел улицу.

– Нам надо поговорить, – сказал он. – Где ты была все это время? Я звонил, звонил, но ты не брала трубку.

– Да, я знаю. – Не могла же я признаться ему, что сохранила его сообщения и слушала их, когда мне было одиноко. Глупо признаваться в таких вещах.

– Можно мне зайти?

– Конечно, – сказала я, пытаясь обдумать, как себя вести. Ксавье знал меня слишком хорошо и сразу почувствовал бы фальшь. Чтобы не признаться ему в своих чувствах, надо было придумать какую-нибудь уловку в качестве отвлекающего маневра.

Мы поднялись наверх, и он увидел ворох тканей и ножниц на обеденном столе.

– Ты что, открыла мастерскую по пошиву фуфаек?

– Это моя новая работа. – Я откинула со лба прядь волос. – Я готовлю форму для мужского персонала «ЛА Минут», и, сказать по правде, мне придется работать всю ночь, потому что надо закончить к завтрашнему дню. Может, мы поговорим как-нибудь в другой раз?

Он уселся на стул в столовой и ослабил узел галстука.

– Угу. Мне понадобилось много времени, чтобы до тебя достучаться, и я не собираюсь уходить. Ты работай, а я буду смотреть на тебя.

– Перестань! Думаешь, я смогу шить, когда ты сидишь у меня над душой?

– Ну, тебе лучше сразу привыкнуть к этому, потому что так оно и будет впредь. Я не собираюсь отпускать тебя, Алана.

Слезы сдавили мне горло, и я подошла к окну и уставилась на августовский закат. Нет, я не люблю Ксавье. Весь этот эмоциональный взрыв из-за двух недель напряженного труда, когда я гнула спину над шитьем, а сегодня провожала свою лучшую подругу на бал, совсем как Золушку, в наряде, сшитом из лохмотьев. Эти слезы не имеют никакого отношения к мужчине, сидящему позади меня в комнате…

– Когда ты прекратишь убегать от меня, Алана?

– Я не убегаю. – Я повернулась лицом к нему. – Я изменилась, Ксавье. Я научилась сознавать свои возможности, свою силу и свои недостатки. И ты никак не вписываешься в это все. Мы просто доводим друг друга.

– Доводим до добра, детка.

– Я столько трудилась, чтобы достичь этого. Я не могу отказаться от самой себя.

Он выпрямился на стуле и глубоко вздохнул, заметно разочарованный.

– Расскажи мне о переменах.

– Во-первых, я не хочу ни от кого зависеть. Отец преподал мне очень ценный урок, и я не собираюсь поступаться независимостью, даже если появляется знаменитый юморист и предлагает меня содержать. Я сама зарабатываю себе на жизнь, и мне это нравится.

– Никто не покушается на твою независимость.

– И я не хочу уезжать отсюда, бросать друзей и семью ради того, чтобы поехать на запад в погоне за чужой мечтой.

– Ну что же, ты высказалась достаточно прямо и ясно. Ты выдвигаешь суровые условия, но ведь и я изменился. Мне удалось уговорить кабельное телевидение готовить шоу здесь.

– О! – Это многое меняло. – Ты сделал это ради меня?

– Ради нас.

Я нахмурилась:

– Никаких «нас» не существует.

– Еще как существует. Если только ты признаешь, что на свете есть такое, над чем человек не властен. Иногда кто-то бросает тебе поводья, и тебе надо просто поймать их, ухватить покрепче и мчаться вперед.

Черт возьми! Я понимала, что он прав.

Я повернулась к нему, чтобы разглядеть эти высокие скулы, ослепительно белые зубы. Я погладила пальцем ямочку на подбородке.

Он скривился и оттолкнул мою руку:

– Не переношу этого.

– Женщинам нравятся ямочки.

– Да уж, все твои тетки и твоя мама вечно гладят меня по подбородку, будто ребенка.

Я засмеялась и снова провела пальцем по ямочке:

– Нравится?

Он схватил меня за руку и усадил к себе на колени:

– Ты хочешь свести меня с ума, детка?

– Вот именно.

– Ну что же, тебе это удалось. – Он нежно поцеловал меня в губы. Я обняла его за шею, и мы оба застонали, и его губы стали более требовательными.

Я ужасно хотела его, он должен был стать моим отныне и на всю жизнь, и я поняла, что мы оба не в силах противиться этому. Нам судьбой предназначено быть вместе, вырасти вместе, бороться и любить вместе. Иногда такое случается, и можно только пожалеть идиота, который пытается остановить то, что остановить нельзя, – колесо судьбы.

Мы заказали обед из китайского ресторана, но, должна признаться, еда так и остыла нетронутой. И знаете что? Мне было на это наплевать.

Часть шестая
Не упустите шанс сэкономить в День Труда!

52
Хейли

– Поделитесь, пожалуйста, со своими поклонниками новостями из вашей жизни за последние несколько месяцев, – предложила Зое Лемонда, протягивая мне микрофон.

Мы находились на съемочной площадке сериала «Дни скорби», и Зое проводила первое в своей карьере интервью в прямом эфире для журнала «Новости сериалов – в лицах». Издатели решили запустить мультимедийный проект в виде еженедельного шоу на кабельном ТВ, и Зое выбрала для первой передачи меня.

– Пойдем по порядку, – улыбнулась я. – У меня появилось больше денег, но совсем не осталось времени на то, чтобы их тратить. Я провожу целые дни, а иногда и ночи здесь, на съемочной площадке.

– Сплошная работа – и никакого удовольствия?

– О, для удовольствия времени сколько угодно, да и друзей полно. Просто мы получаем удовольствие здесь, в студии, вдобавок нам за это еще и платят.

– За это время вы стали телезвездой! Вам это нравится?

– Еще бы! Замечательно! Потрясающе! Хотя моя подруга Алана утверждает, что звезд как таковых не существует – это просто огромные шары из раскаленных газов. У меня ушло более двух лет на то, чтобы осознать, насколько она права.

– Уж не намекаете ли вы на Деанну Чайлдз?

– Кто-то упомянул Королеву Клопов? Должна сказать, что я многим ей обязана. Не обвини она меня облыжно в преступлении, которого я не совершала, я бы так и застряла в том сериале, играя какую-то рыбообразную деву. Я имею в виду русалку. Так что спасибо тебе, Деанна.

– Не хочу показаться слишком назойливой, но как у вас обстоят дела с личной жизнью? Ходят слухи, что вы можете снова возобновить отношения с Антонио Лопесом?

Я покачала головой:

– Антонио и я… Да, у нас были особые отношения. – Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не высказать перед камерой, что я на самом деле думаю об этой лживой, подлой свинье. – Но теперь все кончено. Если честно, то я понять не могу, как это я связалась с актером. – Я повернулась и посмотрела прямо в камеру. – Девочки, не повторяйте моих ошибок! Все актеры ненормальные! Держитесь от них подальше!

Зое рассмеялась:

– Никаких романов на работе.

– Откуда взять на них время? – пошутила я. – Я провожу здесь двадцать четыре часа в сутки. – Однако при этих словах я перевела взгляд с Зое на режиссера, Шона Райдера, которого студия переманила у «Нашего завтра». Когда Данте предложил Шону место режиссера, о котором тот мечтал годами, Шон бросил «Наше завтра» не оглядываясь.

И на прошлой неделе мы с ним наконец созрели до той самой чашечки кофе. Шон, такой скромный – и такой умный… Проводить с ним дни и ночи на работе – действительно одно удовольствие.

– И последний вопрос: каковы ваши планы на будущее? – спросила Зое.

Бросив взгляд на Шона, который с оператором обсуждал сценарий, я глубоко вздохнула.

– Использовать возможности, – ответила я. – Использовать возможности на всю катушку.

53
Алана

– Алана, дорогая, у тебя готова рубашка Рори для очередного эпизода? – Иден Баррио, главный костюмер, просунула голову в заднюю комнату и улыбнулась. – Не то чтобы срочно, но вообще-то он стоит там полуголый.

– Доглаживаю, – ответила я, сражаясь с морщинкой у воротничка.

– На самом деле я вовсе не возражаю против того, чтобы появиться в этом эпизоде полуголым, – заявил Рори, входя в пошивочный цех, где мы перешивали, подгоняли и чинили костюмы для актеров. – Это сцены со сновидениями, а мы знаем, что во сне всякое снится, в том числе и полная бессмыслица. И потом, моим поклонникам я больше нравлюсь с голой грудью.

– Надевай рубашку, – велела Идеи. – У нас несколько иная аудитория, чем в «Нашем завтра». Мы – семейный сериал.

– Ну ладно, – Рори подмигнул мне. – Могу и примерить. На самом деле у Иден куда лучше вкус, чем у той ведьмы, где я снимался раньше. Если бы мне пришлось снова носить рубашку для гольфа, я бы просто взвыл. По-моему, одежда для загородного клуба старит меня лет на десять.

– Ну ты как-то пережил это, – сказала я.

– Но ты-то, подумать только, работаешь как вол, просто глазам не верится. Понять не могу, как это ты согласилась на такой кошмар.

– Мне нравится, – сказала я. – Единственная заноза в заднице – это актеры, которые так и норовят появиться перед камерой полуголыми. – Я протянула ему рубашку.

– Солнышко, если я – единственная заноза в твоей жизни, ты лучше посчитай радости.

Я только их и считала последнее время, радуясь работе заместителем костюмера в сериале «Дни скорби», радуясь учебе в Институте технологии моды, радуясь единственному человеку в моей жизни, который одновременно и любил, и мучил меня. Ксавье был заводилой в наших отношениях, и мне это нравилось. Мне нравилось, что мной распоряжались. Он договорился с кабельным телевидением, что будет снимать свое шоу на Восточном побережье, и первым делом нанял нового продюсера – своего верного друга Тревора. Взявшись за работу, Трев только и делал, что мотался повсюду, вел переговоры и заключал контракты, но ему это явно пошло на пользу. Похоже, он нашел свое место в жизни, и меня это радовало.

Да, кстати, о радостях. Надо упомянуть и об одной из самых главных – мир с родителями.

Я отправилась на семейный совет, чтобы защитить свой проект, но на сей раз явилась во всеоружии, с планом, финансовой сметой и графиками, которые составила с помощью Марчеллы.

– Мои расходы теперь под контролем, – заявила я. – На страницах три и четыре подробно расписан мой месячный бюджет. Необходимые вещи, вроде еды и хозяйственных мелочей. Деньги, которые я получаю в «Днях скорби», позволят погасить долг по кредитной карте к февралю, и дальше я собираюсь жить за свой счет. Есть только одно затруднение.

Папа взглянул на меня поверх очков.

– Мне придется взять у тебя деньги в долг. Это действительно долг. Я поступила в Институт технологии моды, на дизайнерское отделение. Марчелла говорит, что я смогу параллельно работать в сериале, так что буду кое-что зарабатывать.

– Институт технологии моды. – Папа положил мой проект на стол. – Подходящее название.

– Эрнест, – одернула его мама, – почему бы тебе не отнестись с уважением к планам Аланы. Она нашла то, что принесет ей счастье. Так ведь, дорогая?

– Папа, я хочу стать модельером. И я смогу. Я знаю, что способна.

Папа встал из-за стола, выдерживая томительную паузу. Мы с мамой тревожно переглянулись. Неужели он вот так и уйдет?

Вместо этого он шагнул ко мне и обнял меня:

– Я горжусь тобой, Алана. Наконец-то, наконец-то ты внесла смысл в свою жизнь.

Мама широко улыбнулась и показала мне победный жест, когда я взглянула на нее поверх папиного плеча.

– Дети, дети, – сказала она, – как быстро вы взрослеете.

– И все же мне хотелось бы знать… – Папа шагнул назад. – Что послужило стимулом? После стольких лет, когда я всячески пытался просветить тебя насчет трудовой дисциплины и финансовой грамоты, что открыло тебе глаза на необходимость бюджета?

Я живо представила себе разъяренную рыжеволосую девицу, которая когда-то сражалась со мной из-за тюбика помады.

– Что послужило стимулом? Я нашла личного финансового консультанта.

На площадке готовились к съемкам, и я вышла из костюмерной, чтобы быть наготове: вдруг придется подогнать какой-нибудь костюм прямо на ходу. Конечно, сочетать учебу и работу будет нелегко, но зато я одновременно пройду и практику швейного дела, и теорию и историю моделирования одежды.

Хейли использовала свое влияние, чтобы устроить нас всех, меня, Рори и Марчеллу, на студию. Марчелла решила заняться продюсерской работой, где она сможет развить свои организаторские способности. По дороге к рампе я заметила ее в углу пустующей площадки. Она вела переговоры с кем-то по мобильнику.

– Вы что, с ума сошли? Не стану я платить такие деньги за подержанные стулья из кинозала. Да и выглядят они ужасно. Вот и передайте ему, что я сказала. И скажите, пускай снизит цену ровно вдвое, иначе мы вообще выкинем этот эпизод из сценария… Дорогуша, меня это не волнует! Сценаристы перенесут действие в парк, или в пиццерию, или еще куда-нибудь. А кошку вы мне достали для съемок во вторник? Откуда я знаю, какая шерсть, длинная, короткая. Спросите у редактора.

Я помахала Марчелле рукой и только потом заметила, что кто-то маячит у входа. Удивительно красивое лицо, ослепительная улыбка – мой сладкий, Ксавье. Он добился того, чтобы съемки шли в Нью-Йорке, и по счастливой случайности их студия располагалась неподалеку от нашей. Время от времени нам удавалось вместе пообедать или поужинать.

– Алана! – он позвал шепотом, стараясь не мешать съемке. – Звонил твой отец, говорит, что не может до тебя дозвониться.

Я подбежала к нему, чтобы мы смогли говорить потише.

– Ох, я вчера вечером выключила телефон и забыла включить.

– Нельзя выключать мобильник. Отец просто вне себя.

– Если ты помнишь, мы были вроде как заняты, и ты сам не хотел, чтобы нас прерывали.

– Ну да, конечно… Во всяком случае, он хочет, чтобы мы оба приехали в Гемптон. Говорит, что, может, ты закончишь переделку интерьера, которую затеяла в начале лета.

– А ты сказал ему, что у меня нет времени? На следующей неделе начинаются занятия в институте, а студия дает только один выходной.

– Алана, это твой отец. Я не могу ему отказывать. Он сказал, что ему пришлось выкинуть зеленые стулья с террасы. Они все облупились уже к июлю.

– Я ему так и предсказывала.

– Странно было читать ею имя на экране моего мобильника. То есть он всегда был мне вроде дяди. Дядя Эрнест. Подумать только, теперь он будет моим тестем…

– Ну-ну, приятель, полегче. Пока еще и речи не шло о браке.

– Перестань, Алана. Ты ведь и сама этого хочешь.

Он был прав, конечно, но я не хотела сдаваться так быстро. Мне нравилось мучить его.

– Я только начинаю новую карьеру. И мы только начали по-настоящему встречаться. И знаешь что? Тебе еще надо меня заработать.

Он обнял меня за бедра:

– Ты так думаешь?

– Именно. Хочу, чтобы за мной ухаживали, мистер Экс. Чтобы угощали вином и ужином.

Он ухмыльнулся:

– Хочешь потратить все мои деньги на дорогие туфли и сногсшибательные платья, а?

– Я тебя умоляю! – я покачала головой. – На туфли я как-нибудь и сама заработаю.