Текст книги "Шопинг-терапия"
Автор книги: Роз Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Теперь события развиваются по-другому.
Ариэль угрожает самоубийством и рассказывает Мередит, что она сама себя засунула в бочку, потому что жизнь утратила для нее смысл. В конце эпизода Мередит требует, чтобы Ариэль взяла себя в руки. Ариэль капризничает, и Мередит дает ей пощечину.
Хлоп! Шлеп!
– Чего там, почему бы не завершить сцену пощечиной? – высказываюсь я в пространство. Побои меня несколько озадачили. С другой стороны, чего еще можно ожидать от сценаристов, если им даны считаные минуты для изменения сценария?
– Хейли? – Стелла взглянула на меня поверх очков. – Можно тебя на одно слово?
– Конечно!
Я пошла за ней к одной из мрачных декораций, которая изображала кладбище со статуей скорбящего ангела на переднем плане.
– Я вся внимание, – бодро произнесла я, как обычно, в надежде, что речь пойдет о моем мастерстве, или о повышении рейтинга, или даже о новом контракте. Правда, обычно режиссеры не занимаются кадровыми вопросами, но ведь надеяться невредно.
– Я насчет изменений в сценарии. – Стелла обняла меня за обнаженные плечи и прижата к своему грубой вязки свитеру. На мгновение мне в ноздри ударил запах мыла, и в горле запершило.
– Моя новая сцена с Мередит? – Я подняла голову и смахнула с губ ворсинки. – Неужели ты выкидываешь ее?
– Ну разумеется, нет. Но держи ухо востро, дорогуша. Изменение сценария? Мысли о самоубийстве? Пощечина? – В ее карих глазах плескалась печаль. – Это все выдумки Деанны.
– Вот как! – Я пыталась осмыслить сказанное, а Стелла сочувственно кивала. – Но почему? Я имею в виду почему Деанна хочет от меня избавиться? Она так меня не любит?
Изредка сценаристы и менеджеры брали на себя объявление о «проблеме» – нечто вроде публичной операции. Для актеров это означало, что их персонаж будет долго лечиться от анорексии, бесплодия, алкоголизма или болезни Альцгеймера. Последнее время ходили слухи об использовании мотива юношеского самоубийства, что, конечно, эффектный ход, согласна, но мне совершенно не хотелось, чтобы в этом месяце жертвой стала моя несчастная Ариэль!
– Умоляю, Стелла, скажи мне правду, – взмолилась я. – Что, Ариэль действительно покончит с собой в этой серии?
– Милая, ты не хуже меня знаешь, что Ариэль может превратиться в пасхального кролика и ускакать в Китай. На самом деле это было бы интереснее, чем тот вздор, который последнее время исходит от сценаристов.
– О нет! – Сердце мое бешено заколотилось в предчувствии беды. Не может случиться со мной такого, да еще после очередной любовной неудачи. Мой приятель Уокер только что порвал со мной без всяких объяснений – просто не звонил целых три недели. Я три недели промучилась, потом все-таки пошла к нему на работу в обеденный перерыв и спросила, в чем дело. Он вел себя так, словно и объяснять тут нечего. «Иногда просто не складывается, вот и все», – сказал он, пожимая плечами.
Пожал плечами! После трех месяцев близости мне надо было бегать за парнем, чтобы он просто пожал плечами. Должна признаться, меня это подкосило. Я устроила себе пиршество с диетической кокой, обезжиренными чипсами и охапкой журналов, но все это мало помогло, потому что никто не знает, как быть, если твой безответственный приятель не дает себе труда даже объяснить, почему он ушел от тебя. Я рассказываю об этом не ради того, чтобы вызвать жалость к себе, но чтобы объяснить, почему в моей броне ощущались бреши, когда Стелла выдала мне свой невразумительный совет.
– Не принимай этого на свой счет, Хейли. – Стелла поглаживала мою ладонь с почти материнским сочувствием. – Это еще ни о чем не говорит. Деанна – она и есть Деанна. По ее прихоти сценарий наскоро переделывается в выигрышных для нее сценах, но это вовсе не означает, что изменится сюжет.
Но я не могла просто так успокоиться.
– Неужели они могут просто выкинуть меня из сериала? Ты видела мое выступление в качестве гостя в программе «Ваши сериалы» две недели назад?
– Не стоит беспокоиться, – настаивала Стелла. – Это просто переделка на скорую, руку, чтобы успокоить Деанну на сегодня. Вполне возможно, что о «самоубийстве» больше не вспомнят.
Сердце потихоньку успокаивалось.
– Ладно, – с трудом выдавила я. – Лишь бы контракт продлили.
– Да брось ты! – Стелла ласково похлопала меня по плечу, когда мы возвращались обратно на площадку. – Я просто решила предостеречь тебя, чтобы ты держала ухо востро.
– Спасибо тебе, – сказала я, хотя в душе поднималась новая волна паники. Я чувствовала себя абсолютно не готовой к съемкам, к тому же опасалась встречи с Деанной, но иного выхода не было. Сделав глубокий вдох, я решила сделать упражнение из йоги, которое я знала: вдохнуть энергию – выдохнуть напряжение.
Вдохнуть энергию, выдохнуть напряжение…
Дыхательное упражнение помогло. Помогло и мысленное упражнение – сосредоточиться на приятных образах: например, представить насыщенный ароматами отдел косметики в универмаге «Блумингдейл», великолепные, похожие на музей, залитые светом витрины с ювелирными украшениями у «Тиффани», полки с бытовой электроникой для гурманов в «Мейси Селлар», шикарные, в коричнево-белую полоску, ванные комнаты у «Генри Бендела» в Верхнем Вест-Сайде с душевыми кабинками размером со студию.
– Прошу сосредоточиться, – обратилась к нам режиссер, подняв руки вверх, требуя внимания, как стюардесса в огромном авиалайнере. – Давайте прорепетируем, прежде чем актеры отправятся гримироваться и надевать костюмы.
О нет, я вовсе не хотела сосредоточиваться на этой ужасной сцене, которая могла означать конец моего участия в сериале! Я хотела мечтать о шопинге, которым мы займемся с Аланой, когда она вернется из Европы. Мысленно я представляла себе фонтан в «Трамп-Тауэре», журчащий неспешно и ласково, как стихотворение дзен…
– Ну, добро, – отозвался Ян Горвиц со своим ярко выраженным британским акцентом.
Красивый, седой, неисправимый курильщик, Ян играл врача, который по ошибке убил в прошлом году своего злобного брата-близнеца. Он сунул в рот незажженную сигарету и открыл сценарий.
– Давайте уже начнем.
Я с неохотой отвлеклась от своих магазинных грез и принялась заучивать новые слова, когда в студии появились Деанна и ее свита. На этот раз она принесла с собой собачонку, шумного маленького йорка с тонкой серой шерстью и узкой длинной мордочкой, которая напомнила мне летучую мышь. Начался собачий спектакль: каждый был обязан участвовать, некоторым приходилось держать и развлекать собачку, пока Деанна изучала текст.
– Ну, как сегодня себя чувствует Маффин? – спросила Стелла, с обожанием во взоре почесывая псину.
– Бедный малыш, что-то ему сегодня нехорошо. – Деанна вручила йорка Шону. – Боюсь, у него, – тут она понизила голос до шепота, – понос.
Я видела, как Шон вздрогнул за спиной Деанны, едва не уронив собачонку, и мне понадобилось все мое актерское мастерство, чтобы сохранить невозмутимый вид, когда Деанна повернулась ко мне.
– А, привет! – она одарила меня показным дружелюбием. – Что-то новенькое? Волосы покрасила в новый цвет?
Я не говорила ей, что волосы у меня золотисто-белокурые от природы; женщина вроде Деанны в ответ на это способна разразиться зловещим карканьем, как злая колдунья. Я кротко опустила глаза:
– Нет, цвет тот же самый.
Она постучала пальцами по подбородку, оглядывая меня с ног до головы:
– Вот оно что! Туфли.
Я скромно продемонстрировала свои «Найн Уэст» в горошек, стараясь выглядеть не слишком довольной.
– Да, туфли действительно новые.
– Гм… Ничего туфельки, но…
– Но что?
– Ну, сочетание.
Я быстренько оглядела себя:
– Эта блузка подходит к туфлям.
– Да, конечно, дорогуша. Но эти туфли и джинсы?..
Повисла неловкая пауза, пока окружающие усиленно притворялись, что занимаются своими делами и изучают сценарий.
– Может, тебе это покажется глупым, но джинсы – это мой фирменный стиль. Видишь ли, я сочетаю джинсы с вечерним верхом и простенькой футболкой.
Деанна хмыкнула:
– Ты и тысячи других начинающих актрисок.
Мне захотелось стереть самодовольную ухмылку с ее пухлых от ботокса губ, но я заставила себя удержаться от самоубийственной выходки – карьера прежде всего.
– Ну, как бы то ни было, – я согнула уголок сценария, – туфли новые. «Найн Уэст».
– Прелестные туфельки, – с излишним жаром согласилась она, – хотя не очень сочетаются с джинсами. Тебе не говорили, что туфли с ремешками вокруг лодыжки не стоит носить под брюки? – Она произнесла «брю-уки» так высокомерно, как будто играла роль в какой-нибудь британской комедии.
– Так ведь джинсы – это мой фирменный стиль, – пролепетала я, чувствуя себя серой мышкой.
Она вздохнула:
– Разумеется, дорогуша, но не с такими туфлями.
Я приподняла брючину и посмотрела на свои замечательные туфли. Может, она права? А вдруг мы с Аланой допустили просчет в модных тенденциях и я опорочила себя «безвкусицей» и попаду в черные списки журналов «Гламур» или «Космо»?
– Ну ладно, все, – сказала Деанна озабоченно. – Мы репетируем или как?
Команда оживилась, все заняли свои места, и Стелла взглянула на нас поверх очков:
– Разумеется. Ваш эпизод развивается в гостиной особняка Чайлдзов. Давайте прогоним сцену, без пощечин конечно.
– Ну конечно! – проворковала Деанна, с показной нежностью погладив меня по щеке.
Я изо всех сил старалась улыбаться, но чувствительный удар был нанесен в самое сердце.
Я надела джинсы и туфли с ремешком вокруг лодыжки.
Я совершила непростительный грех против хорошего вкуса.
Моя жизнь кончена.
Часть вторая
Вперед! сегодня распродажа по случаю Пятого мая! [5]5
Пятое мая (исп.Cinco de Mayo) – праздник в США, отмечающий дату исторической победы мексиканской армии над французскими войсками в битве при Пуэбло 5 мая 1862 года.
[Закрыть]
3
Алана
Черт бы побрал все соборы! И кому только нужен этот колокольный звон?
Я карабкалась по бесконечным ступенькам на вершину колокольни, чтобы натянуть носок на язык колокола, но чем выше я поднималась, тем темнее становилось в лестничном колодце.
– Кто это вытворяет? Прекратите! – закричала я.
Я сражалась с тьмой, пока не обнаружила, что извиваюсь, лежа в собственной постели.
Я сорвала наглазники и посмотрела на часы. Двенадцать. Полдень. Уф!
Я нащупала кончиками пальцев кнопку и надавила ее, чтобы прекратить колокольный звон будильника, а потом снова рухнула на подушку. Спать до полудня и все равно не выспаться… Я была явно не в форме. Перелет, конечно, сказался, но такая усталость не могла появиться от какого-то незначительного сдвига времени.
Весенняя тоска.
Зевая, я потянулась за розовым кружевным пеньюаром, что составлял комплект с розовой ночной рубашкой. Какая находка! Ткань потрясная и так красиво скользит. Я ощущала себя одним из ангелов небесных, о которых так вдохновенно рассказывает преподобный Тайсон в церкви, куда ходит тетя Несси. Единственный недостаток наряда – его розовый цвет, который плохо сочетается с моей кофейного цвета кожей. Нда. В этом беда нарядов многих модельеров. Некоторые гении моды не заботятся о том, чтобы выбрать цвета, подходящие для оттенков кожи афроамериканцев. Я подбросила пеньюар ногой, и он плавно опустился на пол. Да, розовый цвет не для меня. Надо будет поискать что-нибудь более подходящее.
Но этим можно заняться и попозже. А теперь надо вставать, чтобы не опоздать на массаж лица к «Армидж», а потом успеть сделать маникюр и педикюр – явно необходимые. Будь у меня время, я бы еще сходила на массаж нагретыми камнями к «Шантель», но это уже сверх программы, если я хочу успеть на встречу с Хейли. Мы договорились выпить чаю в отеле «Плаза» – для Хейли это было очень важно, потому что она явно переживала что-то типа карьерного кризиса. Я не совсем поняла про туфли с ремешком вокруг лодыжки. Я решила пригласить ее на чай, потом развлечь ее походом по магазинам. По-моему, мы обе нуждались в шопинг-терапии и приятных покупках – надо же чем-то лечиться от жизненных неурядиц.
Что касается меня, то я была безумно рассержена поведением папочки. Во время полета из Лондона позавчера у меня было время поразмышлять над его нелепым, смехотворным требованием, чтобы я немедленно возвращалась. Подумать только! Я отправилась в Европу с самой благородной целью – поддержать моего лучшего друга Пита, а меня отругали и затребовали домой, как какого-нибудь нашкодившего щенка! У меня просто кровь кипела в жилах, и стало еще хуже, когда из вестибюля «Манчестер апартментс» я вышла на улицу прямо во влажный и жаркий воздух.
– Боже правый, уже лето? – Я заслонилась рукой от солнца и улыбнулась швейцару, мистеру Барнсу.
– Пока еще май, но погода самая что ни на есть летняя – Мистер Барнс ласково сощурился, и вокруг его глаз разбежалось множество тонких лучиков.
Он был одним из немногих афроамериканцев среди персонала в кооперативе «Манчестер апартментс», что доставляло известное неудобство папе. Папа всегда морщился и долго мял в руках банкноты, прежде чем дать чаевые мистеру Барнсу: он чувствовал себя виноватым, что ему открывает дверь брат по расе, когда он и сам в состоянии открыть эту проклятую дверь. Полагаю, эта неловкость возникает, когда человек выходит в люди из низов и с детства привык сам обслуживать себя, а теперь вот вынужден принимать чужие услуги. Папа вырос в семье, где было пятеро детей, в районе Грент-Нек, в Нью-Йорке. Ему приходилось выполнять самые разные обязанности: готовить, мыть посуду, шить, пылесосить, стирать. Сколько раз я слышала рассказы о воскресных обедах, после которых ему с сестрами приходилось часа по три мыть и чистить кастрюли и сковородки и до блеска драить кухню? Неоднократно. Если бы Господь сотворил нас для того, чтобы провести всю жизнь в мытье и чистке кухни, он бы вместо ногтей снабдил нас щетками на кончиках пальцев. Слава богу, что с этим покончено.
И все же ужасно, что папа скорее всего никогда не освободится от ощущения стыда. Подумать только, он, успешный федеральный судья, не может ни поехать на Карибы, ни нанять лимузин, ни жить в доме со швейцаром без того, чтобы в нем не срабатывало вечное чувство вины. Бедный папа, бедная мама. У нее-то нет подобных волнений по поводу того, что ее обслуживают, но зато ей приходится жить с человеком, относящимся, как мать Тереза, к обслуживающему персоналу.
Что думаю я по этому поводу? По мне, так это замечательно, когда чернокожий человек имеет прилично оплачиваемую работу, которая его вполне устраивает. К тому же мистер Барнс – человек словоохотливый и внимательный, и мне приятно, что он каждый день открывает передо мной двери.
– Такси, мисс Маршалл-Хьюз?
– Да, если можно, мистер Барнс. И было бы замечательно, если бы вам удалось найти такси с кондиционером.
Пока он ловил такси, я ощутила прилив нежности к своему любимому городу.
А что, если остановиться на Пятой авеню и заглянуть в «Бергдорф», где я купила по особому заказу замечательную театральную сумочку с вышивкой от «Алессандро Дель Аква»: вдруг там уже появились новые модели летних сумок? Я посмотрела на свои часики «Ролекс» с бриллиантами. Увы, не успеваю. Когда же вставить визит в «Бергдорф» в свое расписание?
Массаж лица.
Маникюр, педикюр.
Чай в «Плаза».
Вот оно… поход по магазинам во второй половине дня! Там можно выкроить время перед обязательным обедом с предками. Подумать только, а я еще собиралась завести мужчину! Конечно, удобно иметь кого-нибудь под рукой для свободных вечеров, но у меня и минуты нет свободной, если честно.
Да уж, действительно. Для девушки двадцати с небольшим я просто ужас как перегружена.
Пожалуйста, дайте чашечку капуччино. Тоска смертная.
4
Хейли
Мне надо больше работать.
Почему они не продлевают контракт на следующие тринадцать недель?
Почему никто ни слова не сказал о новом контракте?
Почему не звонит мой агент?
Кажется, от моего дыхания пахнет кофе?
Ненадежность моего положения беспокоила меня, пока я из последних сил старалась сохранить невозмутимый вид на съемочной площадке сериала «Наше завтра» и никак не могла дождаться конца рабочего дня. Мой день закончится в час – печальный итог моей жизни.
Закончится.
Мы уже записали два эпизода, безрадостных для моей героини. В сегодняшнем эпизоде Ариэль слонялась по ресторану гостиницы «Индиго-Инн», потягивая вишневую кока-колу и с вниманием выслушивая, как другие герои грузили ее своими проблемами. Я должна была горестно кивать и излучать сочувствие в то время, как Белла озабоченно прикидывала, как выкрутиться, чтобы родители не заметили, что она пропустила целый семестр, развлекаясь со своим дружком. Затем был еще старик по имени Геллере, так он жаловался, что тоскует по своей жене Трикси, которая умерла в прошлом году. (Как раз была годовщина смерти Трикси – актриса, игравшая Трикси, после ее «смерти» снялась в ситкоме, где неожиданно обрела популярность в роли бабушки, – и теперь сценаристы из кожи зон лезли, чтобы вставить побольше ретроспективных сцен с Трикси и заработать капитал на новоявленной знаменитости.)
На другом конце площадки мой приятель Рори выдавал на фортепиано импровизацию на тему «Surrey With the Fringe on Тор». В сегодняшнем эпизоде Рори-Стоун перебирал клавиши в глубине ресторана гостиницы «Индиго-Инн» [6]6
Песня из мюзикла «Оклахома». (Прим. ред.)
[Закрыть], и на фоне этой музыки все персонажи на что-нибудь жаловались.
Я прислонилась к «дубовой» стойке и зевнула. Был перерыв между дублями, и нынешний режиссер, Перси Блейк, распорядился, чтобы все оставались на своих местах. Групповые эпизоды снимать сложно, потому что в них могут быть задействованы более десятка человек и за всеми надо уследить; если разрешить актерам покидать площадку, то может получиться так, что кто-то вернется с другой прической, у кого-то окажется другой оттенок губной помады или крошки от пончика пристанут к воротнику, – вроде бы мелочи, но они так и выпирают, когда эпизод монтируют в целом.
– Так-так, дамы и господа. – Перси помедлил, прижав кончики пальцев к губам.
Перси – один из тех эффектных чернокожих мужчин, которые так и излучают обаяние и талант; работать с ним – сплошное удовольствие. С Деанной Перси управляется виртуозно, как настоящий профессионал. К счастью, сегодня в моих эпизодах ее не было, так что мне не пришлось лицезреть ее, терпеть мерзкие комментарии по поводу моих туфель. Наконец Перси вышел из задумчивости и объявил:
– По-моему, мы можем перейти к эпизодам из шестого действия.
– Действие шестое, сцена вторая! – провозгласил Шон. – Белла подходит к фортепиано и секретничает со Стоуном, Лиззи Слейт встречает в дверях дока Уиллоуби.
– Ах да! – Ян Горвитц повел бровями в сторону Сьюзан Лазло, исполнявшую роль Лиззи. – Это вроде бы та сцена, где я ставлю тебе диагноз истощения, основываясь на сухости кутикул.
Сьюзан сложила руки и, ни слова не говоря, заняла свое место. Она, как и я, работает по временному контракту, и от нее не услышишь и намека на жалобу (хотя могу себе представить, каково ей сейчас!).
– Дальше… – продолжил Шон, – у нас Ариэль идет через весь зал к Костасу, сидящему в кабинке в углу.
Наконец-то! Это и есть эпизод, которого я так ждала: моя первая серьезная сцена со стройным, смуглым, загадочным Костасом, которого играет Антонио Лопес – предмет обожания домохозяек. Его красивое лицо украшает обложки еженедельников, посвященных «мыльным операм», а широкая, ослепительная улыбка и глаза с поволокой западают вам в душу и заставляют сладко замирать сердце. Я согласна с критиками – Антонио великолепен, несмотря на то что до сих пор не обращал на меня ни малейшего внимания, может, потому, что весь прошлый год увивался за Деанной. Ловкий мужик. С самого первого дня на съемках он льстил ей, умасливал, как индейку на День благодарения, а она упивалась его комплиментами, купалась в них.
Хоть и с завистью, но должна признать, что в совместных эпизодах они просто излучали страсть. Деанна была лет на десять старше Антонио, но в сериале они играли влюбленную пару, пока героиня не узнала, что когда-то в Сальвадоре в тюрьме он убил человека… и этот человек оказался ее братом. Или, может, отцом? Я особенно не запоминала детали. Кто там будет обращать внимание на такие мелочи, когда смуглое мускулистое тело Антонио движется на фоне атласных простыней?
– Перси, – позвал режиссера Рори, потягиваясь, – извини, что прерываю, но можно мне выйти на пять минут? Необходимо… – он понизил голос и театральным шепотом уточнил: – воспользоваться удобствами.
– Господи, парень! Я как раз именно это хотел сказать! – воскликнул Горвитц и, на ходу засовывая в рот сигарету, двинулся к двери. – Я быстро вернусь!
– Не уходите далеко! – сложив ладони рупором, крикнул им вслед Перси. Он взял у Шона планшет и проверил расписание. – Когда в следующий раз соглашусь снимать групповой эпизод, пожалуйста, пристрелите меня!
Изумленный Шон поскреб щетину на подбородке:
– Как скажете, босс.
Я встала и занялась растяжкой по системе йоги: Я как раз занималась энергетическими дыхательными упражнениями, когда кто-то пихнул меня в бок.
Рори хитро ухмыльнулся и пропел:
– Козочка, козочка, о-о-о, поцелуй Анто-онио-о!
Я схватила его за плечи:
– Почему бы тебе не заткнуться?
К счастью, Антонио в этот момент тоже вышел.
– Скажи спасибо, что он вышел, а то я бы убила тебя на месте.
– По-моему, ты ему нравишься, – продолжал поддразнивать меня Рори, его синие глаза горели.
– Не выдумывай. Он больше в твоем вкусе.
– Нет-нет! Надежные источники подтверждают, что мистер Лопес вполне гетеросексуален. Очко в твою пользу. – Рори был одним из первых на телевидении, кто открыто заявил о своей сексуальной ориентации еще восемь лет тому назад, когда это могло стоить ему актерской карьеры, но, на его счастье, критики отнеслись к нему весьма благожелательно. С тех пор он закрепился в шоу-бизнесе.
– Вечно от тебя одни неприятности, – сказала я ему.
– Я не шучу, Хейли. Антонио к тебе неровно дышит. По слухам, у него в гримерной висит постер с твоим фото.
– Может, прекратишь? – Я расправила ужасную кофту от моего костюма цвета морской волны и помассировала лоб. – Как я выгляжу? У тебя есть леденцы?
Он через стойку протянул мне жестянку с моими любимыми коричными леденцами.
– Вот спасибо!
– Ш-ш! Я стянул их у помрежей. А вид у тебя вполне гламурный, несмотря на мерзкий костюм. И когда Джоди прекратит одевать тебя, как морского угря?
– Тогда, когда наша прима перестанет видеть во мне угрозу. – Я подышала мятно-коричным запахом и улыбнулась. – Круто.
– Волнуешься? – поддразнивал он, опираясь на стойку. – Честное слово, он на тебя глаз положил.
– Убирайся!
– Я серьезно говорю, – Он поднял брови. – Первый раз в жизни.
– Да ну? – Я украдкой бросила взгляд на кабинку, где должен был сидеть Антонио. Пусто. – Ты имеешь в виду «положив глаз» в буквальном или в переносном смысле?
– Милая, я говорю, что он жаждет уложить тебя и…
– Хорошо, хорошо, можешь обойтись без подробностей. – Я почувствовала, что краснею, и рассердилась на Рори за то, что ему удалось так легко меня смутить.
Рори скрестил руки на груди; похоже, на него накатило вдохновение.
– Значит, так, ставлю один к десяти; один на то, что ты не прочь позволить ему залезть в твои трусики, и десять на то, что ты не прочь и без трусиков проверить его достоинства. Ну как, пари?
– Ребята, продолжаем работать! – закричал Шон. – Все по местам!
Легкая суматоха – и все приготовились к съемке. Рори подмигнул мне:
– Удачи, куколка!
Я бросила на него сердитый взгляд, но он его проигнорировал. Рори медленно подошел к фортепиано и начал наигрывать «Do Ya Think I'm Sexy?»
Заняв свое место у стойки бара, я попыталась успокоить волнение, вызванное шутками Рори.
«Это не первый сценический поцелуй. Это игра. Это ничего не значит»,– убеждала профессиональная актриса.
«Но ведь это поцелуй Антонио Лопеса!» —испуганно возражала охваченная страстью девчонка.
Пока гримерша взбивала мне волосы, я позволила влюбленной девчонке одержать верх, В конце концов, капелька волнения не повредит моей игре, и если уж поцелуй значится в сценарии, то почему бы не получить от него удовольствие?
Шон призвал всех угомониться, и Джоанна объявила начало дубля. Я пошла через зал к Антонио, делая вид, что не замечаю его, а затем согласилась присесть к нему на минутку – я имею в виду Костаса, – и он начал рассказывать Ариэль про свои неприятности.
Я сидела рядом с ним, робко скручивая салфетку.
Я шевелила губами, как будто мы на самом деле разговариваем. Не уверена, что я строго придерживалась сценария, но точно знаю, что играла хорошо, как никогда.
– Никто меня не понимает, – сказал Костас. – Может, ты?.. – Он взял меня за руку и провел пальцем по ладони. От этого прикосновения у меня забилось сердце. – Только ты можешь понять. Ты словно пришла из другого мира.
Я подняла голову, и в моих глазах заблестели слезы.
– Я не могу рассказать тебе о моем прошлом, – произнесла я. – Мне хотелось бы его узнать. Но я все понимаю. Я не могу помочь, но я знаю, что ты чувствуешь в глубине души. Не понимаю как, но знаю.
Он склонил голову так низко, что от его дыхания шевелились волосы на моей голове.
– Да, – прошептал он, и его прекрасное лицо вплотную приблизилось к моему. – Я верю тебе.
Я даже дышать перестала в тот миг, когда его губы коснулись моих в поцелуе. Большинство актеров просто прижимаются сомкнутыми губами, но Антонио раскрыл зубы навстречу моим и мягко, словно поддразнивая, коснулся языком моей верхней губы. С еле слышным стоном я открыла рот и пробежала кончиком языка по его идеально ровным зубам.
Боже мой, вот это мужчина – я чувствовала себя в раю.
«Стоп! Снято!»
