Текст книги "Шопинг-терапия"
Автор книги: Роз Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
43
Хейли
– Зое скоро подойдет, – сообщила мне секретарь в приемной, помедлив в дверях.
Она провела меня в кабинет Зое Лемонды, главного редактора журнала «Новости «мыльных опер»», моего проводника в широкий мир. По крайней мере, я на это надеялась, когда направлялась сюда этим утром.
– Хотите что-нибудь выпить?
Я ухмыльнулась:
– У вас есть виски? – Такой ответ мне подсказала Марчелла, и он сработал как заклинание.
Секретарша побледнела и нервно выглянула в холл.
– Воды, кофе или чаю?
– Ладно, обойдусь водой, спасибо.
Я подтолкнула посетительское кресло поближе к письменному столу Зое и уселась. Никаких рассюсюкиваний, наставляла меня Марчелла. «Наезжай на нее по-наглому». Я расправила на себе элегантный расшитый бисером черный пиджак «Дольче и Габбана», позаимствованный у Аланы. Абсолютно новый образ: платье и подобранный к нему пиджак открывали мои ноги, а смелый разрез подчеркивал их длину. Уже неделя, как я не надеваю джинсы. Марчелла предложила, чтобы новая, дерзкая Хейли выглядела совершенно иначе, и мне пока нравился мой новый стиль – в основном созданный из запасов гардероба Аланы.
Молодая, худая, как карандаш, блондинка с короткой стрижкой под эльфа вошла в кабинет и улыбнулась:
– Вы действительно спрашивали виски? Да вы еще и пьяница!
Я засмеялась:
– Подумала, что спросить невредно.
– Меня зовут Зое. – Она протянула руку. – Я слышала, что вы недавно сменили имидж, и, должна сказать, он вам идет. Покончили с девушкой со Среднего Запада, выросшей на кукурузе, а?
Я закинула ногу на ногу.
– Боюсь, что мы уже не в Канзасе.
Зое улыбнулась.
– Я закрою дверь. Нам есть о чем поговорить. Как вам известно, я специализируюсь на закулисной информации в мире «мыльных опер».
Я кивнула.
– Для вас у меня есть множество анекдотов про Деанну. Я их делю на несколько категорий: от противных до отвратительных, но вы можете делать с ними все что угодно.
Голубые глаза Зое расширились от изумления.
– Не возражаете, если я буду записывать на магнитофон? Вы первый человек, который выносит на публику грязное белье Деанны. Не хочу вас пугать, поверьте, но эта дама столь влиятельна в шоу-бизнесе, что до сих пор никто не решался перейти ей дорогу.
– Я тоже так думала, но она перешла мне дорогу сама, и не один раз. Она добилась, чтобы меня уволили, она запугала моего бойфренда…
– Антонио? – Зое включила магнитофон. – Мне бы хотелось получить что-нибудь и на него. Представьте, он для нас тоже очень ходовой товар. Но главное – о главном: Деанна и ее грешки.
– Я всегда вспоминаю Деанну как воплощение подлости. Никто на съемочной площадке не застрахован от ее приступов гнева, и все обязаны исполнять ее приказы. По ее воле увольняют гримеров, а однажды она при мне уколола помощницу костюмера булавкой.
Зое строчила со страшной скоростью, и на лице у нее было написано крайнее изумление.
– Это правда, что она требует вносить изменения в сценарий?
– Отказывается выходить из машины, пока не добьется своего.
– Уф! Я как-то работала продюсером на съемках телесериала. Никогда больше. А как насчет одежды второго размера?
– На самом деле, шестой, – я кивнула в знак подтверждения. – Да-да, вы правильно расслышали. Все эти годы она врала. Бог знает почему. У меня шестой размер, и я этим горжусь.
– Это просто здорово, – сказала Зое, поднимая руки, словно сдаваясь на милость победителя. – Но я больше не перебиваю, рассказывайте истории целиком. Например, когда она вам угрожала. Как это произошло?
– Ну, она поджидала меня, прячась в тени за дверью моей гримерной, когда у меня…
Я рассказывала это с удовольствием, стараясь не упустить ни малейшей подробности. В некоторых случаях правда пикантнее всякого вымысла. Когда я решила пойти в атаку, я пообещала самой себе, что никогда не опушусь до уровня Деанны. Я придерживалась правды.
Старая Хейли отнеслась бы к этому с негодованием, но новая с готовностью раскрывала тайны съемочной площадки. Если Деанна собиралась обливать меня грязью, то мне ничего не оставалось, кроме как вымазать руки, чтобы швырнуть в нее грязью в ответ.
И расстрелять все патроны.
Часть пятая
Не жалей денег на распродажу в августе!
44
Хейли
Нет ничего страшнее разгневанных фанатов, настигших тебя в тот момент, когда ты закупаешь предметы женской гигиены.
Я только что выложила на прилавок в углу дешевой аптеки CVS тампоны и дезодорант, когда в очереди позади меня громко вздохнула женщина. Я оглянулась и посмотрела на нее.
– Да ведь это русалка из сериала, – громко сказала она, так что вся очередь стала оглядываться. У нее были черные волосы, местами поседевшие так, что напоминали шкуру скунса. Может, она стояла в очереди, чтобы купить какую-нибудь каштановую краску для волос. – Это тебя поймали, когда ты пыталась украсть платья Деанны Чайлдз, – заявила она злорадно.
Я натянула соломенную шляпу поглубже на лоб и пробормотала;
– Я ничего не пыталась украсть.
Интересно, расслышал ли кто-нибудь?
Я повернулась к кассиру, и скунсовая дама добавила:
– Следите за ней получше! Это воровка!
Продавщица вопросительно подняла брови, а я покачала головой. Иногда имидж плохой девчонки работает против тебя, но ведь никто не отрицает права Маты Хари или Мадонны спокойно купить тампоны. Я копалась в сумке в поисках тридцати семи центов. Надо будет поговорить с Марчеллой насчет увеличения суммы наличных на насущные нужды.
– Это точно она!
Женщина со скунсовой сединой указала на стопку журналов «Скандалы в мире «мыльных опер»», лежавших на стенде возле кассы. Она постучала пальцем по фотографии, где я выхожу из ресторана «Москито» вместе с Джеки Чаном. Мое лицо на снимке довольно бледное, но Джеки выглядит восхитительно. В тот вечер мы случайно встретились в ресторане, и так уж получилось, что и выходили из него одновременно. Ну не лихо ли закручивает пресса? «Хейли Старретт, воровка из сериала «Наше завтра»».
По крайней мере, они не переврали мое имя. Я медленно повернулась и скрестила руки на груди.
– Я не воровала эти платья, к тому же они не принадлежат Деанне. Это костюмыдля сериала, а я была на примерке в костюмерной.Будучи актрисой сериала, я примеряла платье, когда у Деанны случился один из ее знаменитых приступов гнева.
Покупатели смотрели на меня во все глаза, слушая мое выступление. Женщина в прямоугольных очках и с портфелем бросила на меня сердитый взгляд. Сильно накрашенная девица одобрительно кивала. Мужик в конце очереди кричал:
– Объясни ей, Ариэль!
Закончив свидетельские показания, я повернулась к прилавку и выудила наконец мелочь. Я уже ждала чек (для Марчеллы), когда женщина позади меня подлила масла в огонь:
– А как насчет Антонио Лопеса? Он действительно бросил вас?
Вопрос был слишком личный, на него не ответишь ни в двух словах, ни даже в пяти, хотя я уже прошла этап «глаза-бы-ему-выцарапать». По моим подсчетам, первые семь дней после разрыва отношений можно назвать периодом «спускания пара». В это время каждая сторона переживает стресс, подавленность, вину, сожаление, неверие и на всякий случай сдает анализы на инфекцию, передаваемую половым путем.
Что касается меня, я попереживала с неделю, а потом обнаружила, что не очень-то и сожалею о нем. Самое неприятное в нашем разрыве было то, что он дал Деанне повод лишний раз унизить меня.
– Знаете, – сказала скунсовая дама, возвращая меня к действительности, – в жизни вы не такая хорошенькая.
Я обернулась к ней и только закатила глаза.
Как ни странно, но после того, как я вылетела из сериала, меня стали гораздо чаще узнавать. Марчелла оказалась права, когда настаивала на преимуществе дурной славы. Я, конечно, ничего не имела против имиджа плохой девчонки, но пока все это вторжение в мою частную жизнь никак не окупалось. Я бы не возражала против усиленного внимания, если бы это принесло мне работу!
– Правда, что Деанна угрожала вам? – спросила настырная женщина.
– Читайте «Новости «мыльных опер»», – посоветовала я, рекламируя интервью с Зое. – Там написано все как есть.
Схватив пластиковый пакет, я с гордо поднятой головой направилась к двери, едва не зацепив стойку с журналами «Скандалы в мире «мыльных опер»» сиреневой шелковой юбкой из гардероба Аланы. Я уже читала этот номер, в котором приводятся слова Деанны: «Хейли Старретт никогда не вернется в сериал, даже если очень захочет. Только через мой труп».
Очень соблазнительное условие, подумала я. Очень соблазнительное.
45
Алана
– Это Алана. Я посылаю пятерых гостей в пещеры, группу из пяти человек в пещеры. Как понял? – Я тихо говорила в микрофон головного телефона, пока вела пятерых бизнес-леди к лифту.
– Медведь. Понял тебя, Алана.
Медведем мы звали Брендона, моего коллегу, ответственного за четвертый этаж, известный как пещеры. Весь персонал «ЛА Минут» в обязательном порядке носил головные телефоны, а жаргон, которым мы пользовались, выработался в процессе сопровождения сотен посетителей по многоэтажному зданию. Сегодня в мои обязанности входило встречать гостей в моем любимом месте – у главного входа, то есть служить чем-то вроде главного диспетчера полетов. Я должна была встречать и приветствовать каждого посетителя, очаровывать его в течение тридцати секунд, а затем увлекать за собой к «одному из моих любимых столиков» со всей энергией, служащей отличительным знаком «ЛА Минут». Я работала здесь меньше месяца, но уже освоила темп одного из самых многообещающих новых ресторанов на Манхэттене. Ресторан был очень, очень, очень популярным местом, куда ходили на людей посмотреть и себя показать, а я очень, очень, очень ловко управляла этим дружелюбным хаосом.
Я направила еще несколько групп к разным столикам. Самых шикарных гостей я разместила за столиками в зале с фонтаном на втором этаже, где обычно обедали все звезды, модели и известные музыканты. Центр фонтана украшала скульптура Оскара – увеличенной копии золотой статуэтки, присуждаемой Академией кино. Третий этаж назывался галереей и отличался большей сдержанностью и спокойствием. Стулья там стояли как в кинотеатре, по два или по три. Помещение оживляли ширмы из разрисованной рисовой бумаги или с витражами. В результате получался необычный эффект: очаровательное сочетание китча, эклектики и мещанского уюта. На четвертом этаже обстановка напоминала декорации «Планеты обезьян» и «Парка юрского периода». Танцевальный зал и бар с приглушенным освещением обожали студенты и перезрелые дебютантки. Владелец ресторана Дэнни Слейн, известный всем как Минут-мен, заманивал посетителей в пещеры, предлагая закуски за полцены в «счастливые часы», и от желающих отбою не было. Как видно, скидки весьма эффективны и в ресторанном бизнесе.
– Здравствуйте, миссис Тонг! Заходите к нам, мы спасем вас от этой удушающей жары! У нас в саду прохладно и уютно. – В микрофон я сообщила: – Две денежные копилки в фонтанный зал, – и направила ведущую теленовостей и ее спутника в зону знаменитостей.
Вслед за ними в холле появился высокий чернокожий парень, и я решила, что это баскетболист, пока не увидела его поближе.
– Тревор! – Я обняла его и похлопала по спине. – Ты замечательно выглядишь, паршивец!
– Гораздо лучше, чем в последний раз, когда ты меня видела. Да и ты преуспеваешь, котенок. Отхватила работу в самом престижном ресторане города.
Я освободилась из объятий Трева и заметила рядом с ним Ксавье. Я всегда знала, что снова встречусь с ним, хотя меня несколько обескураживало, что ситуация выходит из-под контроля. Для парня, который разве что не умолял меня уехать с ним в Лос-Анджелес, он как-то слишком быстро заткнулся. Когда я спрашивала у тети Несси, как проходит лечение Тревора, я попутно кое-что узнавала и о нем – в основном всякие домыслы.
Что я могла сказать, чтобы снять неловкость?
– О, это ты. – Я вовсе не хотела показаться слишком резкой. – Приехал в гости с Западного побережья?
– На самом деле я житель двух побережий. Ты ведь не думала, что легко избавишься от меня, правда? К тому же кто-то должен вытащить твоего кузена из провала.
– Вовсе нет, – настаивал Тревор. – Теперь это мой собственный долг. Я сам должен его исполнить.
– Разве тебе не говорили, что ты не сможешь справиться с этим в одиночку? – возразил Ксавье.
Тревор поднял руки вверх:
– Ты извращаешь мои слова, братишка…
– Стоп, стоп! – Теперь уже я подняла руки вверх. – Прежде чем вы прикончите друг друга прямо здесь, в холле, я договорюсь, чтобы меня подменили, возьму перерыв, и мы сможем пообщаться.
Я договорилась с Джинджер, и мы с ребятами уселись за стол на третьем этаже, где столики отгорожены друг от друга экранами, неподалеку от кухни, – не самое хорошее место для клиентов, зато удобное для служащих ресторана, чтобы они могли пообедать, не бросаясь в глаза. Минут-мен не хотел, чтобы люди в униформе ресторана светились в местных забегаловках вроде «Бургер Хивенс». Я согласилась с ним, что это выглядит непрофессионально, и предложила, чтобы персонал обедал прямо здесь. Босс – человек вполне разумный. Что весьма удачно, потому что я не переношу дураков.
Я передала заказ на кухню, наполнила три стакана кока-колой и вернулась к столу.
– Я заказала для нас свиные отбивные, блюдо дня.
– Свиные отбивные? – Ксавье задумчиво постучал пальцем по подбородку с ямочкой. – А если мы хотели что-нибудь другое?
– Попробуйте, и вам понравится, – сурово сказала я.
– Все та же старушка Алана. – Тревор помешал соломинкой лед в стакане с напитком. – Расскажи, как тебе удалось попасть сюда и так быстро сделаться начальницей. А? Спишь с владельцем?
– С Минут-меном?
Парни чуть не поперхнулись кока-колой.
– Глупо даже предполагать. Нет, он парень что надо, но не думаю, чтобы жена и дочь Дэнни позволили бы мне есть с их стола. Нет, мой путь к славе и процветанию в ресторане «ЛА Минут» объясняется моими способностями и трудолюбием. Понимаю, что вам трудно в это поверить, но придется. Понятно, что большой карьеры здесь не сделаешь, но мне нравится. И мой светский опыт пригодился. Здесь я чувствую себя как дома.
– А в этой форме ты и выглядишь как дома, – сказал Ксавье. – Чертовски тебе идет.
– Может, потому, что я ее и разработала, – сказала я, потягивая кока-колу через соломинку.
– Ты имеешь в виду, ну, в своем воображении.
– В своей квартире.
Стефани принесла нам сочные свиные отбивные с зеленью и яблочным соусом, и я посоветовала:
– Ешьте, пока горячее! Терпеть не могу, когда подают чуть теплую еду. А здесь все блюда горячие и вкусные.
– Алана, ты бы послушала себя со стороны! – сказал Тревор. – Они что, промыли тебе мозги или вставили микрочип «ЛА Минут»?
– Вечно тебе хочется достать меня, Трев. Тебе досадно, что мне нравится моя работа и я с ней хорошо справляюсь?
И я рассказала им, что старая форма «ЛА Минут» практически никому из девушек не шла, к тому же синтетическая ткань не позволяла телу дышать, белые блузки были без вытачек, а широкие кушаки то и дело попадали в блюда с едой. Я указала на это Дэнни, и он потребовал конкретных предложений. Тогда я взялась за иголку с ниткой, попробовала разные ткани и фасоны. Я взяла за основу белую хлопчатобумажную блузку из магазина уцененных товаров, с рукавом три четверти, добавила перламутровые пуговицы, пришила вставку, прикрывающую грудь, и изящный воротничок и сделала множество вытачек, чтобы подчеркнуть фигуру. Одна из официанток продемонстрировала мою блузку Дэнни, он сказал: «Круто!» – и пожелал, чтобы весь женский персонал перешел на новый фасон, как только я смогу переделать двадцать четыре белые блузки.
– Тогда я поняла, что моя миниатюрная машинка, купленная по рекламе на ТВ, не годится для такой большой работы, И я пробралась в дом родителей, пока они были в отъезде, и забрала свою старую швейную машинку, которую папа подарил мне на день рождения, когда я с отличием закончила девятый класс.
– Они ее до сих пор не выкинули? – спросил Тревор.
– Ты же знаешь, папа бережливый человек.
– Я помню, когда ты получила ее, – заметил Ксавье. – Ты чуть не швырнула ее на пол, помнишь? Твой несчастный отец очень расстроился.
– Бесполезный подарок. Мне было тринадцать лет, на что мне сдалась тогда швейная машинка?
– Ну ты и ревела тогда, – сказал Тревор. – Ревела и ревела, пока твои глаза не покраснели и не стали похожи на маленькие красные луковицы. Я боялся, что ты заболела или еще что, но мама сказала, что ты просто маленькая испорченная девчонка.
– Неправда!
– Алана, ты ревела до тех пор, пока папа не достал из кошелька несколько банкнот. Две-три сотни, насколько я помню.
– Это вовсе не значит, что я была испорченной девчонкой. Я просто всегда любила красивые вещи.
Оба приятеля обменялись понимающими взглядами.
– Нечего тут заговоры устраивать. Что я могу поделать, если у меня утонченный вкус? Люди просто не понимают меня.
Мы пообедали, и Ксавье, извинившись, отправился покурить.
– Снова куришь? – заворчала я.
Он уставил на меня указательный палец:
– Даже не пытайся достать меня, женщина.
Когда Ксавье ушел вниз, Тревор кивнул ему вслед:
– Замечательный парень. Бросил пить, чтобы не подавать мне дурной пример. Плохо только то, что снова начал курить. Вредно для здоровья, но ведь он это делает ради меня.
– Ксавье тоже псих на свой собственный лад, – сказала я. – А как ты? Какие у тебя планы? Я так рада, что ты пришел в себя. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Не знаю. Еще не знаю, чем я займусь, но твердо знаю одно: к прошлому не вернусь. Семейный бизнес меня не привлекает, а если честно, то не гожусь я для семейного бизнеса. Мама никогда не думала о миллионных доходах, ее не это интересовало. Ей хотелось готовить свои обеды и кормить людей и доставлять им удовольствие. Да ты, наверное, слышала всякие семейные пересуды насчет того, что я потерял часть маминых денег на неудачных вложениях.
Мне не хотелось признаваться, что не только слышала пересуды, но и сама высказывалась весьма резко, осуждая Трева, частично из соперничества с двоюродным братом, а частично из ревности. Тревор обладал редким даром располагать к себе людей.
– Надо мной тяготело бремя. Я постоянно думал о том, что должен восполнить то, чего не сделал папа, и доказать самому себе, что могу упрочить успех маминого бизнеса. Но что бы я ни делал, все шло коту под хвост, все оказывалось не тем, что ей было нужно. Я просто бился головой о стену, возненавидел ее, возненавидел себя. – Он потер лицо рукой. – Да, я опротивел самому себе. Полный неудачник.
– Трев… – Я провела рукой по его спине, не зная, что сказать, потому что не могла я лгать, что всегда в него верила, особенно теперь, когда он был честен со мной. – Я беспокоилась за тебя, – сказала я. – Иногда готова была убить тебя.
Он засмеялся, хотя глаза блестели от слез.
– Да уж, представляю. Но ты, по крайней мере, не осталась равнодушной. Ты беспокоилась так, что хотела меня прикончить.
Мы оба прыснули.
– Дорогой, я тебя прикончу, если ты снова возьмешься за старое.
– Хорошо сказано, – оценил он. – Буду полагаться на тебя. Знаешь, я всегда удивлялся, как ты это делаешь. Настаиваешь на своем, идешь своим путем, не обращая внимания на все то дерьмо, что вокруг, и делаешь то, что тебе нравится, улыбаешься и все такое. Стоит только посмотреть на тебя в форме, которую ты сама сшила для себя и всех остальных, потому что считала это правильным и даже получила от этого удовольствие. Это редкий дар, Алана. Выбираться из всего этого дерьма самой и брать от жизни все, что считаешь своим. Даже радость… Ты ведь радуешься, правда?
– А ты? – спросила я.
– Ну… иногда. Думаю, что этот мир был бы лучше без меня. Иногда мне хочется, чтобы меня не было, чтобы я вообще не родился, не испытывал бы всех жизненных мук.
– Нет, Трев, нет. – У меня дрогнул голос, как будто боль Тревора передалась мне, и я стиснула его руку и закрыла глаза, пытаясь послать ему положительную энергию через свою ладонь.
Через минуту он взмолился:
– Эй, ты из меня все соки выжмешь.
– Черт тебя побери, Тревор Маршалл-Хьюз. Никогда, слышишь, никогдажизнь не станет лучше без тебя. И не говори мне, что игра не стоит свеч. Все будет хорошо.
Он глубоко вздохнул:
– Не знаю, может, я просто оцепенел и не способен радоваться жизни.
Я шлепнула его по руке:
– Тогда дай себе время. Твое оцепенение пройдет, и боль понемножку отступит, день за днем. В один прекрасный день ты проснешься, вдохнешь свежий воздух, поднимешь лицо к солнышку и скажешь: «Будь я проклят, если моя кузина Алана не пообещала мне когда-то, что все будет хорошо!»
– Ну и чушь ты несешь, – сказал он.
– Давай, братец, скажи мне аллилуйя и аминь.
– Пошла вон!
Я ткнула его пальцем:
– Ну же, давай! Он вздохнул:
– Ну ладно. Аллилуйя.
Он закатил глаза, а я шутливо шлепнула его по руке, в глубине души надеясь, что все так и будет. Мой кузен не должен жить с таким грузом на душе: ему нужна отдушина, источник радости.
– Ты всего лишь несчастный афроамериканец, – сказала я. – Погоди у меня. Через пару месяцев ты запоешь совсем по-другому.
– Надеюсь, – сказал он. – Очень надеюсь.
