Текст книги "Шопинг-терапия"

Автор книги: Роз Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

5
Алана

– Он поцеловал тебя по-настоящему? – допытывалась я у Хейли, пока она запихивала в рот остатки сэндвича. Она выглядела, как никогда, прелестно в джинсах с заниженной талией, фиолетовой футболке и сапожках на шпильке от Джимми Чу; блестящие белокурые волосы волной лежали по плечам. – Тебя по-настоящему целовал сам Антонио Лопес?

– Угу! – Она энергично закивала, округлив и без того большие глаза и продолжая жевать крохотный деликатесный сэндвич, поданный на изысканной тарелочке в обеденной зале в холле отеля «Плаза».

Я наклонилась над столом и понизила голос до шепота:

– Прямо с языком и все такое?

Сама мысль о том, чтобы оказаться рядом с Антонио Лопесом, уже возбуждала, а тут – настоящий, пылкий поцелуй…

– С языком и с зубами! Никогда в жизни ничего подобного не случалось со мной на съемочной площадке. Это было что-то. Просто пламя страсти! – Хейли помахала руками в воздухе, изображая, как их повело пламя страсти.

– Ой, как я тебе завидую! – Я отсалютовала фарфоровой чашкой; так чудесно снова вернуться в любимый город, пить чай с подругой. – Ну а дальше? Что было дальше? Расскажи мне все!

– А нечего и рассказывать! Он завел меня этим поцелуем, я так и растаяла, а потом, когда режиссер крикнул «Стоп!», он просто бросил меня, словно куль с картошкой. Ну, скажу я тебе, этот парень способен открывать и закрывать пыл, как водопроводный кран.

– Сказала она со страстным вздохом, – пошутила я.

– Ну, скажем, меня это несколько ошеломило. Во-первых, я никогда не воспринимала его как мужчину моего типа, а во-вторых, не думала, что он настолько способный актер.

– Может, он играл, а может, подавал тебе знак. Пари держу, Антонио очень даже увлекся тобой.

Хейли прижала руку к губам.

– То же самое говорил мне Рори, но я решила, что он просто поддразнивает меня. – Она покачала головой.

У Хейли есть одна подкупающая черта: она абсолютно не сознает собственной красоты. Видимо, ее травоядные родители-хиппи слишком долго скрывали ее под нелепыми балахонами, и ей теперь невдомек, что она просто сногсшибательная красотка. А может, сказались три года, проведенные семьей Старретт в буддийском монастыре? Представьте себе, что вы пропускаете выпускной бал, потому что живете в общине медитирующих монахов! Подумать страшно, что некоторые родители творят со своими детьми.

– Увлекательный поворот событий, – сказала я. – Значит, тебе теперь немножко полегчало после того, как Деанна прошлась насчет твоего гардероба?

– Немножко. – Хейли принялась за вафлю. – Не знаю, как это я позволила ей, но так уж получилось.

– Не вини себя, – сказала я, – но к каким туфлям она прицепилась?

– «Найн Уэст», – ответила Хейли с возмущением.

– Не может быть! Розовые, в горошек? Последний писк!

Ну и характер у этой дамочки! Хейли подробно пересказала мне весь разговор, и я почувствовала, как во мне закипает гнев и обида за подругу. Деанна Чайлдз представляет собой ходячую угрозу, чудовище, которое нападает на слабых и беззащитных людей вроде Хейли. Когда Хейли закончила рассказ, я перегнулась через стол и сжала ее руку:

– Послушай меня, подружка. Ты выглядишь в своем наряде великолепно – можешь мне поверить! Джинсы никогда не выйдут из моды. Неужели Деанна не видела Деми Мур в джинсах и шелковой блузке от «Гуччи» на премьере в прошлом месяце? А Наоми Кэмпбелл? Джессика Симпсон? Линда Евангелиста? Я тебя умоляю! Деанна Чайлдз не способна угадать направлений моды, даже если сам Кристиан Лакруа похитит ее вместе с ее лимузином и переправит на самолете прямо в Париж!

Хейли стряхнула крошки со скатерти:

– Даже если и так, она очень влиятельный человек на этих съемках.

– Конечно, и ты очень умно поступаешь, что подчиняешься ей. Но никогда не верьтому, что она говорит. Деанну интересует только успех самой Деанны и ей безразлично, по чьим трупам она будет карабкаться наверх.

Я подлила Хейли чаю, и она положила ложку взбитых сливок на овсяный хлебец. У Хейли замечательный обмен веществ: ее организм сжигает все, что она ест, почище доменной печи. У меня-то все десерты сказываются на фигуре, но парни, с которыми я встречаюсь, ничего не имеют против.

– Держись, – сказал я. – Все образуется, вот увидишь.

– Я так рада, что ты вернулась, Алана. Вижу, у тебя новый французский маникюр.

– Это в салоне «Армидж». – Я вытянула руки – маленькие, с гладкой, шоколадного оттенка кожей и едва заметными суставчиками. – Там просто сказочные мастера.

– У тебя такие красивые руки, что мастерам и делать почти нечего, – сказала Хейли. – Ладно, расскажи мне про Европу, но сначала про то, почему ты так быстро вернулась.

– Это все папочка – ему неймется меня воспитывать. Ты не поверишь, но он позвонил мне в Лондон и велел немедленно лететь домой на семейный совет.

Хейли перестала жевать и уставилась на меня с прилипшей к нижней губе сахарной пудрой:

– Что-нибудь случилось?

– Ничего, он просто снова распространялся насчет денег. Меня уже тошнит от этих финансовых разборок с родителями. Разве они не понимают, что все хорошее стоит денег? Они же знают, что я не остановлюсь, если хочу что-то купить, И они знают, что у меня изысканный вкус и нюх на стиль и качество.

Она покачала головой:

– Иногда родители бывают такими тупыми. Я так и представляю своих родителей, сидящих на старом диване, покрытом чехлом, в одежде, которую они приобрели во времена президентства Джорджа Буша-старшего. Не понимаю я этого. Что за поколение? Они не умеют с удовольствием тратить деньги.

– Вот именно! – Какое счастье разговаривать с понимающим человеком! Хейли попала в самую точку. – В общем, я решила взять инициативу в свои руки. Если они будут настаивать на этом смехотворном ограничении бюджета, им придется удвоить сам бюджет.

– Ну и правильно. А сколько они выделяют тебе сейчас? Если не секрет.

– Никаких секретов. Каких-то жалких три тысячи в месяц, не считая платы за кооператив.

– При твоих аппетитах это капля в море.

– Я тебя умоляю! Три тысячи долларов – это жалкие гроши в пересчете на евро. Трех тысяч едва хватит на наряд от «Прады» или на поход по магазинам обуви. К тому же я не все трачу на себя. Я постоянно делаю небольшие подарки родителям. На мне лежат все рождественские покупки, и теперь мы с мамой планируем обновить интерьер в нашем доме в Гемптоне. Я во всем этом прекрасно разбираюсь, но не могу же я ограничиваться такой смехотворной суммой.

После того как папа так сурово разговаривал со мной по телефону, я опасалась этого семейного совета, но разговор с Хейли помог мне найти нужные доводы.

– Значит, ты встречаешься с ними? – спросила она. – И как ты намерена сыграть эту сцену?

– Я буду профессионально исполнять роль дочери. – Я досконально продумала свой план, когда летела в самолете из аэропорта Хитроу. – Сначала я собираюсь представить им все расчеты. Объяснить, что три тысячи долларов в месяц – это всего лишь тридцать шесть тысяч долларов в год. На такую зарплату в Манхэттене никто не проживет; а если учесть их две зарплаты, трастовые фонды и инвестиции, то я им вообще ничего не стою.

– Неплохо.

Хейли передала мне блюдо, и я взяла сливочное печенье, облитое горьким в шоколадом.

– Затем я собираюсь привести веские доказательства в свою пользу – подходящий пример. Думаю, что на папу он произведет особое впечатление.

– Браво.

– С твоей помощью. Я хотела бы пройтись по магазинам и выбрать кое-что из мебели для нашего дома в Гемптоне. Таким образом я смогу показать, насколько глупы все папины правила относительно бюджета. Думаю, ему понравится, как будет выглядеть дом. Мне кажется, все должно быть выдержано в белых тонах: ванильного цвета стены, белоснежная плетеная мебель, панели из отбеленной сосны.

– Да, я видела нечто подобное. Это так элегантно и в то же время непринужденно. – Хейли перекинула через плечо сумочку от «Фенди» и подалась вперед. – Откуда начнем?

– В «Блумингдейле» и «Бон Ни» идет распродажа по случаю Пятого мая.

Мы с Хейли просто не можем устоять против соблазна посетить распродажи – сама возможность заполучить что-нибудь стоящее на двадцать процентов дешевле заставляет наши сердца биться, как у закаленных бегунов перед стартом. Я протянула официанту одну из моих блестящих кредиток с голограммой и отмахнулась от денег Хейли.

– Угощаю, милая. Надо же тебя чем-то побаловать после всех ужасных слов Деанны. – Я запихнула кредитку в сумочку от Кейт Спейд. – Пожалуй, начнем с универмага «Генри Бендел».

– Но ведь у «Бендела» не торгуют мебелью?

– Нет, но в этом месяце М.А.С. выпускают новую линию губной помады, и продавщица сказала мне, что она появится у них прямо сегодня.

– О-о! Замечательно. – Она салфеткой проверила помаду на губах. – У меня такое ощущение, что я слегка полиняла. Давай зайдем в туалет и приведем себя в порядок.

– Я собиралась предложить то же самое!

– Вот так всегда у нас с Хейли: не будь мы внешне такими разными, я бы поклялась, что мы с ней близнецы, разлученные с самого рождения. Трудно представить себе двух других людей, которые любили бы одно и то же, вроде мартини «Карибы» и одежды от «Прады», и ненавидели одно и то же, вроде заплеванных полов в кинотеатре или мужчин, которые любят разговаривать в постели. Честное слово, мы мечтаем об одном и том же, смеемся одним и тем же шуткам, даже писать ходим одновременно. Если у меня есть сестра по духу, то это Хейли Старретт.

6
Хейли

Все началось в универмаге «Бендел». Весенняя линия помады еще не появилась, и мы поднялись наверх, где набрели на необычный набор подставок под стаканы – из белой эмали с крошечными цветочками по краям. Все они были расписаны вручную, и каждая имела свой рисунок.

– Маленькие произведения искусства, – сказала Алана. – Я должна купить их для нашего летнего дома.

– Нет, позволь мне. – Я выхватила подставки у нее из рук и повернулась к продавщице. – Я давно хочу купить подарок твоим родителям, чтобы отблагодарить их за то, что они разрешили мне погостить в этом доме. А раз они тебе понравились, значит, это и будет лучший подарок.

– Ладно, спасибо! Очень мило с твоей стороны.

Я улыбалась, направляясь к прилавку, а про себя гадала, узнала ли меня продавщица по сериалу, или я ей просто понравилась. Она вела себя так почтительно, чуть ли не кланялась мне, заворачивая покупку.

Я тоже улыбалась ей в ответ, пока не начала подписывать чек и не увидела цену. Двести сорок долларовза шесть кружочков, чтобы предохранить ваш стол от влаги?

Ну да ладно… Это подарок, и подарок заслуженный. Ну все, больше я не пользуюсь кредиткой, пока не подпишу новый контракт. Это в последний раз, так как я вспомнила, что кредитный лимит почти исчерпан.

А вдруг мне повысят зарплату в сериале… может, даже удвоят? Или утроят!

Я повертела ярлычок на летнем шарфике и сделала вид, что цена в пятьсот долларов меня нисколько не удивляет. Да, повышение зарплаты было бы весьма кстати. Утром же позвоню Круэлле.

В «Саксе» мы с Аланой едва не потерялись среди огромных круговых вешалок с летними платьями последних моделей от Марка Джекобса. Алана пришла в восторг от обилия шестого размера, и мы, нагрузившись платьями, направились в примерочную. Вообще-то летние платья не очень подходят для Манхэттена. Может быть, поэтому многие здесь круглый год носят черное, придавая всему мрачный вид. А может быть, потому, что в каньоны улиц между высокими зданиями в центре Манхэттена попадает слишком мало солнца. Как бы то ни было, попробуйте пройтись по центру Манхэттена в летнем платье – и вы поймете, что я имею в виду: оно покажется совершенно неуместным.

Но Алана не вписывается ни в какие правила; вот и теперь она примеряла перед зеркалом что-то ярко-красное с белым из ситца с тропическим рисунком.

– Блеск! – Она повесила платье на вешалку «покупаю» и взяла другое, романтичное белое, прямо из фильма «Великий Гэтсби». – О мистер Марк Джекобс, вы чудо!

Я верчусь перед зеркалом в персикового цвета ситцевом платье в полоску, чувствуя себя босоногой феей на цветущем лугу.

– Только не говори мне, что ты его не берешь! – воскликнула Алана. – Я не позволю тебе отказаться.

Скручивая волосы в узел, я попыталась возненавидеть это платье. Мне не удалось.

– Где я буду его носить?

– Поверь моему опыту. Когда на улице жуткая жара в миллион градусов, ты будешь носить его не снимая.

Я посмотрела на цену. Оп! Потрясающе! Ситцевое платье за 499 долларов. Да уж! Слишком дорого, и никаких скидок по случаю Пятого мая. А кредитка моя балансирует в опасной зоне.

Нет. Ни в коем случае.

– Вспомни, что мы говорили: ты должна одеваться как звезда. – Алана повернулась ко мне спиной, чтобы я застегнула ей молнию на эффектном платье в черно-белую полоску. – Ты должна вложить деньги в себя, в свою мечту.

Я наклонила голову и с легкой улыбкой посмотрела на свое отражение в зеркале сквозь завесу шелковистых волос. Конечно, Алана права. Благодаря мечте я ощущала себя необычной. Красивой.

Как часто девушке хочется почувствовать себя красивой!

Щелк! Я добавила мое персиковое полосатое платье на вешалку «покупаю».

К тому времени, когда мы добрались до «Бон Ни», у нас было уже множество пакетов, чьи цвета и эмблемы говорили сами за себя: элегантные в коричнево-белую полоску из «Бендела», белые с тисненой огромной буквой «С» из «Сакса», цвета морской волны из «Тиффани», где Алана купила отцу серебряный зажим для галстука и янтарные серьги, которые, как мы обе согласились, идеально подходили для Роз Маршалл-Хьюз. Алана провела меня к гардеробной, где мы сдали на хранение пакеты и пальто. Потом мы сели в лифт и поднялись в отдел мебели. Алана намеревалась всерьез заняться обстановкой для летнего дома.

Я ощущала себя Златовлаской из сказки, пересаживаясь то на кожаную кушетку, то на полосатую оттоманку, то на белый диван. Слишком жестко, слишком мягко, слов нет как безобразно. В общем, мы быстро пришли к выводу, что здесь нет «ничего подходящего».

– Чувствую, что мне придется вернуться к вопросу о мебели потом, – сказала Алана, неспешно шествуя по проходу в своих шикарных сапожках «Дольче и Габбана» на высоченных каблуках и поглядывая на прелестные диванчики.

Внизу мы прошлись по аксессуарам, примеряя шляпы – мой вечный повод для беспокойства.

А вдруг у предыдущего покупателя были вши? Или какая-нибудь другая зараза? Возможностей хоть отбавляй. Но я не могла противиться искушению и примерила несколько шляпок.

– Никак не могу решить, нравится ли мне клетка «Берберри», – озабоченно говорила Алана, примеряя клетчатую шляпку спортивного типа. – Иногда она мне нравится, иногда нет. Противоречивое у меня отношение к «Берберри».

– Это классика. – Я скрестила руки, оценивая шляпку. – Некоторые очень даже любят «Берберри». Цвет тебе идет, идеально подходит к оттенку кожи.

Она нахмурилась, глядя на свое отражение в зеркале:

– Да, конечно, но все-таки не могу решить.

– Мадонна снова ввела моду на клетку.

– Да, но Мадонна – это Мадонна, а я нет. Понятно, что я имею в виду?

Мне было понятно.

– На твоем месте я бы не торопилась это покупать. Купишь «Берберри», когда будешь настроена на «Берберри».

Она вернула шляпку на подставку и погрозила мне пальчиком:

– Мисс Старретт, умеешь ты убедить!

Мы уже порядком утомились, когда добрались до отдела косметики, и были разочарованы тем, что новая линия М.А.С. еще не появилась в продаже. Мы поглазели немножко и остановились у витрины «Trenda».

– Ты пользовалась «Trenda»? Я ее обожаю. – Я полюбовалась на стеклянную витрину. – Летние косметички, массажные бусы. А, вот и их губная помада. Самое лучшее, что у них есть!

– Помню, я вроде бы покупала «Trenda» несколько лет назад, – сказала она. – Замечательные румяна, чудные тени для глаз, да?

– Как же называется мой оттенок?

– Застекленный шкафчик стоял сразу за проходом, и никого из торговых работников не было поблизости. Но я могла рассмотреть футлярчики: Так, «Веселая слива», «Сверкающая луна», «Сочная вишня»… Нет, не то.

Я уткнулась прямо в витрину, пристально вглядываясь в названия.

– Вот оно! Последний ряд внизу. «Чувственный поцелуй». Это мой оттенок. – Я выпрямилась и отбросила волосы через плечо. – Потрясающий оттенок! Я целую вечность не могла его найти.

Продавщица вынула небольшую коробку и поискала среди других тюбиков.

– Забавно. Это последний экземпляр «Чувственного поцелуя».

– Пусть попробует, – предложила Алана.

– Невозможно. Это последний экземпляр. Если я разрешу ей попробовать, то он станет пробником. А если он станет пробником, то я не смогу его продать.

– Глупость какая-то, – сказала Алана. Продавщица равнодушно передернула плечами:

– Таково правило. Для вашего же блага.

– Но посмотреть-то можно? – Алана теряла терпение. – Просто выньте его из витрины.

– Не могу.

Алана широко раскрыла глаза:

– Вы шутите…

– Я хочу эту помаду. – Я вытащила кошелек и полезла за кредиткой. – Просто продайте мне ее.

Продавщица уставилась на витрину, поджав губы.

– Я знаю этот цвет. Я уже много лет продаю эту линию. Он вам не подходит. Он придаст вашей коже синюшный оттенок.

Она забавно произнесла это слово: «с юнюшный».

Я положила кредитку на стеклянный прилавок:

– Все в порядке. Я беру ее.

Она покачала головой, тряхнув рыжими кудряшками:

– Не советую. Я пытаюсь вам помочь, отговаривая вас, потому что вы будете напоминать желтого цыпленка с красным клювом. Подумайте о себе, дорогуша, и выберите другой цвет.

Вы можете себе такое представить?Я прочитала ее имя на бейджике.

– Послушайте, Марчелла, я пользовалась этим оттенком много лет. Я обожаю его.

– Значит, вы много лет придавали своей коже с юнюшный оттенок. – Она снова пожала плечами. – Кому до этого дело?

– Нет, это просто смешно. – Алана выхватила из сумочки свою кредитку и со стуком бросила ее на прилавок. – Я покупаю помаду. Я требую ее. Продайте ее мне. Может, она и мне придаст синюшный оттенок?

Рыжая посмотрела на нее оценивающе:

– А вот вам она пойдет, к вашей коже. Но я понимаю ваш замысел. Нет, дамы, уберите свои кредитки.

– Послушайте, Марчи… – Алана вышла из себя. Продавщица щелкнула пальцами чуть ли не под носом Аланы:

– Я вам не Марчи, а Марчелла.

Алана пожала плечами:

– Кому до этого дело? Просто продайте мне эту помаду. Этот чертов «Чувственный поцелуй».

Ноздри у Марчеллы раздувались, как будто ей трудно было дышать.

– Продайте мне эту помаду, – настаивала Алана. – И еще две летние косметички. И одну подушечку для педикюра. Моя племянница будет в восторге от них.

Я думала, что продавщица будет и дальше сопротивляться, но она взяла кредитку Аланы и повернулась к счетчику.

– Я продаю вам это под давлением, – заявила она, проверяя кредитную карту, потом провела по покупкам устройством, считывающим штрихкод. – Так что не вздумайте вернуться сюда с жалобой на то, что помада придает вашему лицу синюшный оттенок: я вас предупредила.

Алана в отчаянии закатила глаза:

– Считайте, что мы предупреждены.

– Так! – Марчелла еще раз протянула карточку через сканер, потом нажала кнопку на счетчике. – Ваша карта из «Бэнк оф фридом»? – Она снова повернулась к нам. – Вас зовут Алана Маршалл-Хьюз? У вас есть удостоверение личности?

– Кто этого требует?

– Фирма, которая выдала вам кредитную карту, – продавщица злорадно ухмыльнулась, постукивая кредиткой по прилавку. – Нельзя ли побыстрее.

– Нет, это просто что-то немыслимое! – Алана обошла прилавок и заорала на продавщицу: – Верните мне мою карту! Дайте ее мне! Я сама ее проверю.

– Вы не имеете права сюда заходить! – Рыжая нагнула голову, как бык на корриде. – Вот так-то! – Она позвала продавщицу от соседнего прилавка: – Кортни! Вызови охрану!

– Вот-вот, вызовите охрану! – Алана подошла поближе к продавщице. – Пусть они появятся здесь, чтобы увести вас, когда я наконец получу помаду.

– Я и оформляла вам покупку этой проклятой помады! Я не виновата, что ваша карточка аннулирована.

Я стояла у прилавка и смотрела на них со смесью шока и изумления. Я в жизни не видела, чтобы Алана так вела себя, но, с другой стороны, неслыханно, чтобы ее кредитка не сработала.

– Дай сюда помаду, – прорычала Алана.

– Я отдам ее тебе. – Продавщица отодвигала помаду все дальше и дальше. – Отдам, и можешь засунуть ее себе в задницу!

Алана потянулась за помадой через прилавок, но Марчелла внезапно поднырнула под ее руку, подавшись вперед. Мне показалось, что она собирается удрать, но тут она споткнулась и свалилась на пол.

Моя подруга не смогла удержаться на ногах и рухнула прямо на нее. На полу образовалась куча, в которой мелькала дизайнерская обувь, качественная одежда и ухоженные руки с маникюром.

– Где она? – Алана подняла голову и принялась ощупывать пол. – Давай ее сюда!

– Дамы? Что здесь происходит? – Здоровенный охранник подбегал к нам, позвякивая ключами на поясе. Он несколько опешил, увидев борьбу, напоминавшую драку двух разъяренных кошек. – Кто-нибудь пострадал?

Алана села на полу:

– Она не хотела продавать помаду моей подруге!

Продавщица приподнялась с пола и пригладила волосы назад.

. – У нее недействительная кредитка, – заявила она, указывая на Алану. – А эта, – тут она указала на меня, – будет выглядеть синюшной курицей!

Появилась женщина-охранница, тоже явно растерянная. Огромный охранник покачал головой.

– Мы ничего не нарушали, – сказала я ИМ. Все произошло из-за тюбика губной помады.

– Да, мэм, – сказала охранница. – Всяко бывает.

В самом деле? Так уж часто случаются разборки из-за губной помады? Кулачный бой из-за косметики?

Охранница зашла за прилавок:

– Никто не пострадал? Ответа она не получила.

– Марчелла? – Охранница помогла ей подняться. – Пройди наверх. Там тебя ждут в отделе кадров.

Охранник повернулся к Алане:

– А вам придется пройти со мной, мисс.

– Куда вы ее ведете? – спросила я с беспокойством. Мне никогда раньше не доводилось попадать в неприятности в магазинах.

– Просто веду ее к дверям, – огромный охранник с переговорным устройством на поясе слегка шепелявил. – Сюда, мисс.

– У меня пальто и пакеты в гардеробной, – Алана стояла на своем. – Я без них не уйду.

– Разумеется, – он указал рукой в сторону площадки, – после вас.

Она повернулась и с достоинством зашагала к широким каменным ступеням в своих остроносых сапожках «Дольче и Габбана». Надо отдать Алане должное: даже в этой кошачьей потасовке она держалась классно.

Из поднимавшегося лифта донесся крик. Я повернулась и увидела в нем рыжую. Она смотрела нам вслед и орала:

– Я никогда не забываю лица! Я в жизни не продам вам эту помаду!

Алана повернулась к лифту, вздернула бровь и отчеканила:

– Ну, это мы еще посмотрим. Еще как посмотрим.