Текст книги "Шопинг-терапия"
Автор книги: Роз Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Слишком много злобы в отношениях между Аланой и Ксавье, даже между Аланой и ее кузеном Тревором. Причина была мне не совсем понятна, но я твердо поняла одно: сердить Алану опасно.
26
Алана
Я с трудом удержалась от искушения зарыть Ксавье и Тревора в песок по шею, намазать медом и поставить рядом банку с огненными муравьями. Уж поверьте, эта сдержанность далась мне нелегко.
Мы вернулись в дом, и, расслабившись под массажным душем, который мы с мамой устроили наподобие того, что видели в отеле «Токио Ритц», я сообразила, что поступила мудро, сохранив им жизнь, поскольку мне требовалась их помощь в расстановке мебели. Эта ванная комната была частью хозяйских комнат, и к ней никто не имел доступа, кроме нас с родителями. Я благодарила Небеса за то, что Тревор не выбрал мой тихий японский садик для того, чтобы заставить уборщицу обрабатывать его набалдашник. В воздухе витал свежий запах шампуня, а я прикидывала, как разместить гостей в доме: парней надо разместить в комнатах для гостей в центральной части (раз уж пестрая комната Хейли все равно обесчещена). Мы же переберемся в северное крыло, где спальни не перестраивались с того времени, когда я еще училась в колледже, зато нам никто не будет мешать.
Пока мои подруги принимали душ, я позвала парней, чтобы они размяли задницы и отработали ночлег и питание. Тревор спустился вниз, шлепая босыми ногами и ворча, что в этом доме женщины распоряжаются и не дают ему ни минуты покоя. Ксавье шел следом в одних шортах цвета хаки, распространяя свежий запах лимона.
Я отступила с площадки, слегка смущенная его видом. Шоколадная кожа и округлые мышцы, заметные, но не настолько выпуклые, чтобы распирать кожу.
Красивый мужчина. Восхитительный. Но неприлично же появляться в таком виде, когда в доме полно женщин.
– Почему бы тебе не одеться попристойнее, пока я не рассердилась? – проворчала я.
– Я вполне пристойноодет. На улице почти тридцать градусов. Для такой погоды это пристойная одежда.
– Мненеприятно с тобой работать, когда ты в таком виде, – настаивала я.
Он откинул голову и расхохотался… и смеялся, пока поднимался назад по лестнице.
Как он себя ведет? Он что, хочет меня смутить или разозлить? Скажу я вам, эти два приятеля – два сапога пара.
К моему удивлению, когда дело дошло до поднятия тяжестей, Тревор проявил смекалку и отыскал в сарае тележку. Словно заправские подсобные рабочие, они с Ксавье перевезли тяжелые ящики к боковому крытому портику и вытащили огромные корявые скобы с помощью длинных отверток.
– О боже! – воскликнула я, когда Экс вытащил первый стул, точнее, плетенное из натуральной лозы кресло с роскошными подушками, вышитыми пальмами, орхидеями и тропическими цветами. – Какая красота! Настоящий кокосовый рай – точь-в-точь как я задумала. – Я забыла тему дизайна, но теперь, при виде теплого кофейного оттенка лозы, все всплыло в памяти. – Я куплю в местном питомнике две пальмы в горшках и установлю маленькие бирюзовые светильнички вдоль дальней изгороди. Как маленькое кафе на пляже на Багамах. Я, правда, там еще не была, но в «Conde Nast Traveler» за 2004 год они значились на первом месте.
Тревор отошел в сторону и со страшным скрежетом потащил к себе по бетонному настилу одно из зеленых алюминиевых кресел, стоявших вокруг стола.
– Что плохого в этих креслах? Они же совершенно новые!
– Я тебя умоляю! Папа купил этот ужасный гарнитур на распродаже ради зеленого цвета. Он так и называется – «Ледяной лайм». Что тут еще скажешь?
Тревор уселся в кресло.
– По-моему, вполне удобно…
– Он хотел, чтобы все было под цвет травы! – Я махнула рукой в сторону ровно подстриженного газона позади патио у бассейна. – Кто же выбирает под цвет газона, когда нужно подчеркнуть контраст? Плетеные стулья подойдут гораздо лучше. – Я подошла к самому большому ящику. – Это, должно быть, стол. Его еще надо собрать, но инструменты есть в сарае. Как вы думаете, вы справитесь до обеда? Мне ужасно хочется обедать сегодня вечером под открытым небом.
– Справлюсь ли я? – Тревор уселся поглубже в кресле и закинул руки за голову. – Мне нравятся эти зеленые кресла. Ну хорошо, пусть тебе не нравятся кресла, но что плохого в столе? Стеклянная столешница на белых ножках.
– Я что, говорю на иностранном языке?
– По-моему, мы вполне успеем собрать стол, – сказал Ксавье.
– Вот и собирай стол, Экс, – заявил Тревор, перекинув ногу через ручку зеленого кресла. – Я в этом зеленом кресле счастлив, как зеленая саламандра. Не возражал бы против пивка или какого-нибудь коктейля с маленьким зонтиком. Как насчет дайкири с дыней? Или мартини с соком зеленого яблочка?
– Если хочешь получить сегодня вечером обед, помоги своему приятелю, – заявила я Тревору, поглаживая яркий тропический орнамент на распакованном кресле. Я уселась в него и закрыла глаза, вспоминая фотографии багамского рая в журналах. Ах!
– Что делать с зеленой мебелью? – спросил Ксавье.
– Вынеси это на берег, поближе к воде. – Сказав это, я тут же забеспокоилась, что нарушаю экологию. – В самом деле, может снести в сарай? Я найму кого-нибудь, чтобы их увезли после выходных.
После того как мебель была распакована, собрана и установлена, мы с Ксавье потратили какое-то время на уборку патио, пока остальные готовили обед. Тревор жарил мясо на гриле, Марчелла варила свежую кукурузу и раскладывала хлеб, купленный в бруклинской пекарне, а Хейли крошила салат – она в этом деле специалист.
Когда мы сели обедать, косые лучи заходящего солнца осветили северную лужайку, вызолотив цветочный ковер. Оранжевые бархатцы, многоцветные анютины глазки, мамины любимые вьющиеся белые розы и стена кустов сирени вдоль изгороди. Этот сад – одно из самых любимых папиных мест – теперь приобрел удобный и стильный вид, папа сможет наслаждаться им в свое удовольствие. Папа будет гордиться мной.
– Вы, ребята, мне так и не сказали, как вас сюда занесло, – спросила я, когда мы разложили бифштексы по тарелкам. – Мама не предупреждала, что вы собираетесь приехать.
Не обращая внимания на сервировочную ложку, Тревор руками схватил дымящийся початок кукурузы.
– Я и сам не знал, пока твоя тетя Несси едва не вышвырнула меня из окна.
– Да? Когда ты попадаешь в немилость, она становится моей тетей Несси?
– Она сумасшедшая, вот она кто. А я был в таком настроении, что мне надо было убраться оттуда поскорее, прежде чем я успел бы наговорить такого, о чем жалел бы всю оставшуюся жизнь. Человеку следует знать пределы своих возможностей, и, скажу тебе правду, сегодня она почти довела меня до этих пределов.
– Тебе надо было просто поговорить с ней, – сказал Ксавье. – Она вполне разумная женщина. Нечего было так заводиться и мчаться сломя голову из города.
– Вот как, поговорить с ней? Поговорить с ней? – Тревор отмахнулся от него. – Отстань от меня. Что-то я не видел, чтобы ты пытался с ней поговорить.
– Я с ней не ругался.
– Ты ей всегда нравился больше, Экс, – поддразнила я, за что Тревор кинул в меня огрызком кукурузы. – Как грубо! – уставилась я на него. – Разве мама тебя ничему не научила?
– Она учила тебя понимать разницу между людьми, – сказал Ксавье. – А ты просто сбежал. Вообще, чего ты так завелся из-за какой-то дурацкой компьютерной программы? Если женщина хочет вести записи в блокноте, пусть себе записывает.
– Это она завелась, а не я, – ответил Тревор. – Стукнула по клавиатуре, потом выдернула вилку из розетки. Представляешь?
Тетя Несси способна устроить настоящий скандал, если ее довести.
– Да, она действительно наехала на тебя, – сказала я.
– Я больше ни минуты не мог там оставаться. Мама просто спятила. – Тревор закатил глаза. – Только и твердит «сделай то, сделай это, сделай это немедленно». Может, она великая повариха, но в бизнесе она ничего не понимает.
– Как ты можешь так говорить о своей матери, – возразил Ксавье. – Она тебя вырастила. Практически, она и меня вырастила и к тому же добилась в жизни многого без всякой мужской поддержки.
– Это не мешает ей быть ненормальной, – упрямо стоял на своем Тревор.
– Мои родители абсолютно ненормальные, – сказала Хейли. – Когда они уехали из Нью-Йорка, мне кажется, они действительно искали тишины и покоя, убегая от постоянного стресса, но довели этот покой до абсурда: ни тебе телефона, ни телевизора. Меня удивляет, что они еще не отказались от электричества, хотя я могу себе представить, что в один прекрасный день пана начнет беспокоиться, что через тостер до него доходят сигналы с Марса.
– Ну, мы все время от времени слегка чокнутые. – Ксавье положил вилку на край тарелки и опустил руки на колени. – Никогда не забуду, как Несси забрала меня к себе. По существу, усыновила меня, когда мне некуда было деться.
– Вот, значит, как все произошло? – поддразнила я. – А теперь ты явился сюда на выходные с Тревом, и вечеринка продолжается.
Я на самом деле помнила, как еще в Грейт-Неке Ксавье неожиданно появился у нас и обосновался на нижней койке в комнате Тревора. Ксавье на семейных воскресных обедах, Ксавье под струями поливальной установки, в мокрых шортах и босиком, с соседскими детьми в жаркие летние дни. Потом уже подросший Ксавье, в пиджаке и галстуке, на рождественском ужине у нас в доме – этот обычай наше семейство всегда свято соблюдало, – и для него обязательно находился подарок от тети Несси под елкой.
– Послушай, мне всегда хотелось узнать, что произошло на самом деле. Соседи говорили, что была какая-то авария на дороге. – Ходили слухи, что родители Экса погибли одновременно в какой-то ужасной автокатастрофе на шоссе на Лонг-Айленде. – Это правда?
– Нет, – Ксавье опустил глаза. – Все не так просто. У матери, ну, видите ли, у нее были свои проблемы. Она занималась продажей наркотиков, и однажды копы поймали ее с поличным. Но она испарилась прежде, чем они смогли отправить ее в тюрьму. Думаю, она отправилась в Калифорнию, поскольку постоянно твердила про Голливуд. Правда, не знаю, добралась ли она туда.
Я всегда немножко побаивалась матери Ксавье из-за ее красных кожаных перчаток, сложной прически и холодного взгляда. Однажды она накричала на меня из-за того, что я отпихивала кузена Дан-Дана от своего трехколесного велосипеда, и я со всех ног бросилась к маме, ухватилась за ее юбку, рыдая от несправедливости всего происшедшего.
– Да, братишка, тебе пришлось несладко. – Тревор отломил кусок хлеба и намазал его маслом. – Может, все было бы иначе, если бы твоя мать не выгнала твоего отца.
– Да таких «если» найдется много, и они не зависят от нашей воли.
Ксавье сделал большой глоток из стакана с водой, пока все дружно работали ножами и вилками, а Хейли передавала салат. Обед шел своим чередом, но мы понимали, что момент принадлежит Ксавье, что пришла его пора вспомнить прошлое.
– Мой предок хотел как лучше. Он пытался наладить жизнь. Водил большой грузовик, развозил вещи по всей стране. Мама ненавидела его работу. А потом начала и его ненавидеть. Когда я видел его последний раз, он подарил мне бейсбольную перчатку. Я запомнил этот случай, потому что мне было всего пять лет и перчатка была мне очень велика: почти все мои пальцы могли уместиться в одном отделении. – Он постукивал пальцами по подбородку и смотрел отсутствующим взглядом куда-то вдаль. – Ребята, я был в восторге от этой перчатки. Папа плакал в тот день, когда подарил мне ее. Лицо у него было в слезах, и, обняв меня, он замочил мне рубашку. Мне было непонятно, в чем дело, почему он такой печальный, почему в тот его приезд все было не так, как обычно. Много лет прошло, пока я сообразил, что это была наша последняя встреча. Он-то знал, конечно.
Такого Экса нам еще не доводилось видеть, и за столом установилась тишина; слышны были только страстные жалобы Ленни Кравитца [16]16
Ленни Кравитц (Lenny Kravitz) – популярный американский рок-певец. (Прим. перев.)
[Закрыть], да весенний ветерок шелестел в кустах. В этот вечер прохладный бриз доносил тепло от нагретой земли вместе с запахами почвы и бетона, травы и соленой морской воды.
Я положила на тарелку кукурузный початок и облизала с губ масло – и внезапно посочувствовала Ксавье. Мне как-то никогда не приходило в голову, что он жил с Тревором и тетей Несси, потому что ему просто некуда было деться. Черт возьми! Это многое объясняло. И заставило меня почувствовать, какой же эгоисткой я была, обращаясь с ним, как с приживалой, все эти годы.
Ну, может, не все.
Надо признаться, какое-то время, в отрочестве, я просто с ума сходила по Ксавье. В самом деле, кто же может устоять перед мальчиком, который постоянно появляется на сцене во всех школьных спектаклях, победителем театрального конкурса, потому что был способен насмешить даже угрюмого директора школы. Ксавье был хорош собой и грелся в лучах славы. Какое-то время мне хотелось тоже погреться в его лучах. Мне хотелось стать его девушкой.
Но я была кузиной Тревора, все равно что родственницей. Он считал, что этому не бывать.
– Давайте уберем со стола, и я заварю кофе, – сказала Марчелла, нарушив тишину. – Я сыта, но я привезла восхитительный десерт из кондитерской в Бруклине. Они готовят лучшие в городе канноли [17]17
Канноли – булочки с кремом. (Прим. перев.)
[Закрыть].
– Канноли? К черту! – Тревор бросил свой початок и вытер руки салфеткой. – Что такая горячая латиноамериканская девушка, как ты, имеет общего с этими слащавыми итальяшками?
– Погоди, милый, ты еще увидишь. – Марчелла собрала тарелки и ушла на кухню.
Я взяла две миски и отправилась следом за ней, а Экс по-прежнему смотрел куда-то сквозь тюльпаны, анютины глазки и кусты сирени, слегка таинственные в наступающих сумерках. Похоже, я стала лучше к нему относиться, после того как узнала про все, что ему довелось пережить. В конце концов, не такой уж он плохой.
Разве что по отношению ко мне.
27
Хейли
– Мы едем или как? – нетерпеливо крикнула я через дверь, затянутую москитной сеткой, и забегала по деревянной веранде. Обычно я не очень-то беспокоюсь о точности, но через двадцать минут я должна была встретиться с Антонио Лопесом в клубе, расположенном в восточной части Гемптона, а я понятия не имела, далеко ли это и сколько времени будут еще копаться все остальные.
Я нервничала.
А что, если я опоздаю?
Если он уйдет?
Если он подумает, что я его подставила?
– Тебе что, на пожар? – Алана вышла на крыльцо. Ее темная кожа так и сияла, оттененная рубиново красным бюстье, которое великолепно сочеталось со свободной цветастой юбкой. Она на ходу натянула короткий жакет и взглянула на часы. – О черт! Ты же встречаешься с Антонио! Почему ты не напомнила?
– Не хотела, чтобы все суетились. – Я зажала рот рукой, чтобы не начать грызть ногти. Плохо, Хейли! Успокойся, детка, успокойся!
Алана открыла дверь с защитной сеткой и, сложив руки рупором, закричала:
– Тревор! Ксавье! Кончайте наряжаться и тащите вниз свои ленивые задницы, иначе вам придется добираться самим. – Дверь толкнула ее в спину, и она отступила, позволив ей захлопнуться. – Марчелла болтает по телефону с сестрой. – И она снова крикнула через дверь: – Марчелла!
Наша рыжая подруга появилась в наушниках, как телефонистка, и помахала рукой, чтобы Алана замолчала.
– Послушай меня. Говорю тебе, его надо посадить, чтобы пища лучше переваривалась, а то у него начнется жуткая изжога. Дети не могут есть лежа, а потом сразу засыпать. Ты хоть попробовала вызвать у него отрыжку?
Она со вздохом кивнула, выслушав ответ.
– Знаю, знаю, ты стараешься, детка. Ты делаешь все, что можешь, но в следующий раз, на будущее, не корми его из бутылочки в лежачем положении. Ты же не станешь есть фрикасе из цыпленка в постели, а?
Я спросила у Аланы, когда Марчелла уже направлялась к машине:
– Что, у Марчеллы есть ребенок?
– Это ее племянник, но у ее сестрицы нервный срыв… Молодая мамаша, а у ребенка колики.
Забираясь в машину, я слушала советы Марчеллы и поражалась тому, насколько она спокойна и уверена в себе. Может, мне надо было попросить у нее совета насчет того, как одеться сегодня вечером. На мне были джинсы в обтяжку и строгого фасона блузка фирмы «Хьюго Босс», серая, в тонкую белую полоску, рукав три четверти. Под ней не было ничего, и она была расстегнута почти до талии. Серый цвет смотрелся строго и серьезно, волосы мои, наоборот, были распущены и взбиты, а глубоко открытая ложбинка на груди выглядела так вызывающе и соблазнительно, что я даже засмущалась, посмотрев на себя в зеркало.
Я уже решила было надеть что-нибудь другое и даже направилась к чемодану, но в общем-то мне так и хотелось выглядеть. Я хотела выглядеть сексапильно. Антонио Лопес давал мне шанс, и надо было им воспользоваться, чтобы он не стал искать источник энергии на стороне.
К тому времени, когда Экс наконец выехал на главную улицу в восточной части Гемптона, я была сплошной комок нервов, ерзающий и кусающий губы комок.
– Мы опаздываем, – твердила я. – Он ждет там уже целых десять минут.
– Кто ждет? – Тревор обернулся с переднего сиденья. – И где там?
– Антонио, – сказала я, – сколько нам еще ехать?
– Почти приехали, – ответил Ксавье. – Кто же знал, что здесь окажется столько народу, когда сезон еще не начался.
– Антонио кто? – допытывался Тревор. – Что вообще происходит?
– Антонио Лопес, придурок! – рявкнула Алана. – Они должны были встретиться с Хейли еще десять минут назад, и она не опаздывала бы сейчас, если бы вы были повнимательнее.
Тревор поднял руки вверх:
– Сдаюсь! Я же не знал! Антонио Лопес… М-м-м, м-м-м. Тот самый латинский мачо. Он действительно и в жизни такой горячий? – спросил он меня.
– Даже горячее, – сказала я.
– А как оно там в сериале? Он найдет этого серийного убийцу, который терроризирует Индиго-Хиллз? Или станет следующей жертвой в списке?
– Она не знает! – снова рявкнула Алана. – Довезете вы нас когда-нибудь до клуба или нет?
– Тревор, ты чудо, – сказала я. – Сразу видно, что смотришь сериал. Даже следишь за детективным сюжетом.
– Ну да, а что мне остается делать, пока мама переписывает показатели в свой треклятый блокнот.
Машина свернула на стоянку, и Ксавье посигналил.
– Черт бы все побрал! Видели? Он занял мое место!
– Паркуйся где угодно, – сказала я в отчаянии.
– Негде. Стоянка переполнена под завязку.
– Тогда подъезжай к самому входу. Быстро! – скомандовала Алана.
Экс подогнал машину к входу в клуб. Марчелла первой вылезла с заднего сиденья.
– Не беспокойся, детка, – сказала она мне. – Чем позже, тем эффектнее появление.
Я уже дошла до такого состояния, что вообще не понимала, зачем я тут оказалась.
– Что я тут делаю? Антонио не чета мне.
Алана обернулась и схватила меня за руки:
– Перестань дергаться, подруга! Там в клубе сидит замечательный экземпляр мужчины, и он ждет тебя. Быстренько двигай туда и прибери его к рукам, пока какая-нибудь девица не опередила тебя!
Она отрезала мне путь к отступлению. С глубоким вздохом я откинула волосы назад и толкнула дверь.
В клубе было темно, вращающийся цветной прожектор освещал только танцпол, а музыка гремела так, что гарантировала головную боль уже через час. Что я тут делаю? Я не умею вести себя в клубах, особенно на дискотеках, где ценится язык тела, а не слова. Если мне для развития романа придется танцевать, то, пожалуй, лучше бы я сейчас тихо-мирно спала в своей постели в Висконсине.
Я оглядела толпу: в основном очень юные лица, никаких следов пластической хирургии.
– Похоже на студенческую вечеринку, – сказала Алана. – По-моему, большинство колледжей ушли на каникулы.
Кто-то врезался в меня, и я едва не повалилась на стол.
– Где же он? – Паника. – Его здесь нет.
– Еще рано, а помещение огромное. Марчелла пошла посмотреть в другой зал. Мы его найдем.
Не сегодня, подумала я. Глупо с моей стороны было надеяться, что Антонио действительно…
Но он был там и уже проталкивался сквозь толпу, не сводя с меня глаз. Позади маячила Марчелла, она махала мне рукой, указывая на него и широко улыбаясь. Нашла!
Я чуть не задохнулась. Он улыбался и смотрел на меня с таким восхищением, словно я была самой удивительной драгоценностью, какую ему доводилось видеть.
– Хили! Ты пришла. Я так рад, что ты здесь. Хочешь потанцевать? – С этими словами он взял меня за руку, притянул к себе и поцеловал в обе щеки.
– Пока нет, – едва выговорила я.
– Ну и ладно. У меня столик в соседнем зале, там потише. Твои друзья присоединятся к нам?
Я стряхнула с себя наваждение и оглянулась, ища их взглядом. Алана уже разговаривала и танцевала медленный танец с каким-то парнем. Марчелла стояла с Тревором и Ксавье у дверей, но, когда я привлекла ее внимание, сделала движение губами «пока» и помахала мне рукой.
– Мы можем и потом к ним подойти, – сказала я Антонио, а он обнял меня за плечи и повел вверх по лестнице за баром.
В соседнем зале стояли темные деревянные столы, разделенные перегородками, – идеальные условия для тех, кто хочет пообщаться. Антонио затмевал для меня все, и я почти ничего и никого не замечала вокруг. От его прикосновений я загоралась, от его улыбки – просто слепла. Пока мы шли через зал, я чувствовала, что все смотрят на нас – Антонио со своей девушкой. Пара. Антонио Лопес и Хейли Старретт.
Хейли Старретт-Лопес. Хейли Лопес? Нет… Хейли Старретт-Лопес.
Наша кабинка была в темном уголке. Он пропустил меня вперед и сам скользнул рядом на сиденье, естественным жестом уронив мне руку на колено.
– Будешь пить шерри? – спросил он. – Здесь оно очень приличное. Лучшие сорта производят у нас на родине, но я знаю, что мало кто из американцев способен оценить его сладкий богатый аромат.
Я ответила, что шерри – замечательное вино. Он по-прежнему держал руку на моем бедре, и мне ужасно хотелось, чтобы эта рука двинулась поглубже и вверх по моей ноге. Меня поразило собственное нетерпение, но я действительно хотела близости с Антонио, хотела, чтобы это начало поскорее закончилось, и мы могли бы перейти к менее напряженной и более естественной стадии нашего романа.
Мы поболтали о сериале: об операторах, сценаристах, о новой буфетчице. Антонио немного рассказал о своей семье в Аргентине, о том, как начинал в качестве фотомодели в рекламе крема для бритья. Еще он говорил о вездесущих фоторепортерах и добавил, что Гемптон – это настоящее осиное гнездо назойливых представителей массмедиа. Но больше всего он любил фанатов, преданных и любящих поклонников «мыльных опер».
Я развлекла его рассказом о своих родителях, художниках-отшельниках на Среднем Западе. Я решила скрыть некоторые факты: ему ни к чему было знать, что «искусство», которым занимались мои родители, – это варенье из ежевики.
Когда разговор слегка замедлился, он повернулся ко мне и положил голову мне на плечо.
– Ах, Хили, – сказал он таким голосом, что сердце мое затрепетало. – Я должен тебе признаться. – Он поднял голову и посмотрел мне прямо в лицо своими глазами с поволокой.
Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– В чем? – спросила я, чуть не плача.
– Ты такая красивая, – сказал он. – Я так хочу тебя. – С этими словами он просунул руку в вырез блузки и обхватил ладонью мою грудь.
Я чуть не задохнулась от прикосновения его теплой ладони, такого интимного и неожиданного, что оно пробудило во мне глубокую и нежную страсть. Он припал к моим губам в долгом поцелуе, слегка покусывая их и поглаживая мою грудь, словно определяя ее размер. Со вздохом я прижала ладонь к его джинсам и с удовлетворением оценила напрягшийся член. Да, он действительно хотел меня. Я почувствовала возбуждение. Мне не доводилось заниматься любовью со знаменитостями, и его слава словно окрашивала все происходящее в особые цвета.
Он расстегнул еще одну пуговицу на моей блузке и припал губами к моей груди, посасывая сосок. Я испугалась было, что кто-нибудь увидит нас, но свет был такой тусклый, мы сидели в темном уголке, и вообще было так хорошо, что я закрыла глаза и перестала беспокоиться. От груди он снова вернулся к моим губам, и мы бурно целовались и ласкали друг друга, и он расстегнул джинсы, чтобы я тоже могла прикоснуться к нему. Я принялась исследовать предоставленную расстегнутыми джинсами территорию, скользя рукой сверху вниз по твердому гладкому члену.
– Это так… – он с силой втянул воздух сквозь стиснутые зубы, полузакрыв глаза, – так приятно, когда ты касаешься меня. – Он приподнял бедра, и его напрягшийся член буквально высунулся наружу из брюк.
Значит, Антонио тоже обошелся сегодня без нижнего белья. Он предполагал что-то в этом роде. Это соображение добавило мне уверенности. Он хотел заняться со мной любовью. Антонио Лопес действительно хотел меня. Одна мысль об этом довела меня почти до оргазма.
Я ощутила, как напряглись все мои мышцы в нетерпении отдаться ему прямо здесь и сейчас. Я знала, что это невозможно, особенно со всеми этими рыскающими вокруг фоторепортерами. Но жар в крови отнюдь не способствовал здравому смыслу, а Антонио, казалось, вообще не беспокоило то, что он сидит с расстегнутыми штанами.
Что я могу сказать – страсть вообще безумна.
– Послушай, – прошептала я, стиснув его покрепче. – Я хочу тебя. Но не здесь.
Он провел рукой по моему бедру вверх до молнии и вцепился в пряжку ремня. – Пойдем отсюда, – сказал он. – Поедем ко мне?
– Да, – прошептала я и поняла, что буду повторять ему это слово постоянно. В нашем будущем это слово будет звучать очень часто.
Мои друзья понятливо улыбались, когда Антонио вел меня мимо танцпола к выходу. Я улыбнулась в ответ, радуясь тому, что все взгляды привлечены к нам. Мы были знаменитостями на этом вечере.
Как только мы появились на автостоянке, на боковой дорожке показался какой-то человек, и Антонио схватил меня за руку.
– Хили! Папарацци!
Я сделала вид, что пригибаюсь, а на самом деле придвинулась поближе к Антонио, млея от одной мысли о том, что попаду на фотографию вместе с ним. Кто что скажет, если наша фотография появится в журнале «Новости в мире «мыльных опер»»? Мы были звездами телесериала, и у нас был настоящий роман, и мне нечего было стыдиться.
Конечно, он отличался сексуальной притягательностью, но для меня Антонио значил больше, чем просто секс. Я чувствовала, что каждое его прикосновение преображает всю мою жизнь.
Вот из такого материала и делают «мыльные оперы».
