Текст книги "Случайная мама"

Автор книги: Роуэн Коулман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Я понимаю, – сказала Софи. – Вообще, глупо об этом даже думать. Ничего не выйдет. У меня карьера и… – тут она запнулась, не зная, что еще добавить.

Тесс заерзала на своем стуле.

– У девочек есть их настоящий родитель, он живой, он здесь, он хороший человек и готов их воспитывать, – сказала она, – и делает все возможное, чтобы показать себя с наилучшей стороны. Он записался на собеседование в NSPCC^[12], скоро должен получить работу и место для постоянного проживания. Интересовался, когда Белле найдут временную школу. Его беспокоит, что она и так уже много пропустила, и он прав.

– Сейчас рождественские каникулы, – сказала Софи, как будто понимала, о чем идет речь.

– Софи, сейчас февраль! И потом, Луис позвонил в старую школу Беллы, они держат для нее место, кажется, она была там любимицей. Иззи также с радостью встретят в ее яслях.

Софи проклинала себя. Если бы она не отступила так опрометчиво от «Плана оставаться самой любезностью», ей все это давно было бы известно. Она слишком оттолкнула Луиса, и, судя по всему, вызывала у него неприязнь. Это, как она обнаружила, было ей неприятно, потому что – Тесс уже сказала – дети неизбежно вернутся к нему, а Софи не хотелось, чтобы девочки полностью исчезли из ее жизни.

И тут до нее окончательно дошел смысл сказанных Тесс слов.

– Это вы про старую школу и ясли в Сент-Ивзе?

Тесс откинулась на спинку стула.

– Да. Они никуда не уедут до тех пор, пока все не утрясется, и не будет получен приказ об осуществлении надзора. Но должна сказать, Софи, что все утрясется достаточно скоро, я так думаю – через пару недель. И если все будет хорошо, то девочки вернутся домой, в Корнуолл, вместе со своим отцом. Мне кажется, что так для них будет лучше.

Софи попыталась представить, каково это окажется для нее самой – вернуться к своей старой спокойной размеренной жизни.

– Но Белла его ненавидит. – Она решила, что сейчас лучше не думать о возвращении в цивилизованный мир. – Правда, ненавидит, а вы сами сказали, что желание детей – это самое главное.

Тесс кивнула.

– Да, – осторожно сказала она. – Желание детей действительно очень важно, но я не думаю, что Белла на самом деле его ненавидит. Просто она испытывает боль, злость, тревогу и смятение. Но это – не ненависть. – Тесс улыбнулась, потянулась через стол и накрыла своей теплой тяжелой ладонью хрупкую замерзшую руку Софи, слегка пожав ее. – По моему мнению, это просто удивительно – то, что вы уже сделали для девочек, это гораздо, гораздо больше того, на что я рассчитывала. Вы помогли Белле выбраться из своего панциря, а Иззи, насколько мне известно, может теперь ездить в машинах. Но осталось одно, что вы должны сделать, и это единственное, что вы вообще можете сейчас сделать: помочь Белле смириться с тем, что произошло. Вы должны помочь ей подружиться с отцом, тогда и Иззи не придется все время переживать из-за того, к кому из них примкнуть. А за это время вы и сами могли бы подружиться с Луисом. Тогда и девочкам будет проще это сделать, – осторожно добавила Тесс.

Крики снаружи усилились. Внезапно кабинет Тесс огласился воплями, и вбежавшие Белла с Иззи со всего маху бросились к Софи на коленки, хихикая и смеясь. Софи улыбалась им.

– На старт, внимание… Марш! – крикнула она, и они снова исчезли. Софи снова повернулась к Тесс, и улыбка моментально слетела с ее лица.

– Ну, а как же причины, по которым расстались Луис с Кэрри? Как же тот факт, что он даже не поддерживал контакт с девочками? Это что, совсем ничего не значит?

– Я вижу, что это что-то значит для вас, но семьи распадаются ежедневно по всевозможным причинам. Это – трагический факт. И люди вроде меня должны делать все возможное, чтобы это предотвращать, или хотя бы исправлять последствия, уж коли это произошло. Софи, это – хороший шанс воссоединить семью и исправить покалеченные жизни. И я вынуждена признать, что такой шанс мы имеем главным образом благодаря вам. Луис – не преступник и он не избивал своих домашних. Главное сейчас для нас – это то, что он за человек. А прошлое уже не имеет большого значения, – сказала Тесс, повторив слова Луиса. – Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я убедилась, что Белла с Луисом начинают ладить. Тогда этот ужасный период в жизни девочек наконец-то подошел бы к концу, и они смогли бы начать все заново. Вы им поможете? Потому что, по правде сказать, мне кажется, что вы – единственная, кто может помочь.

Софи секунду помолчала, чувствуя, будто она наглоталась тяжелых черных камней. Другого ощущения у нее не было.

– Разумеется, я помогу ей. Я помогу обеим, потому что хочу, чтобы они были счастливы.

Любопытно, думала Софи, когда они с девочками торопливо возвращались домой, чтобы не разминуться с Луисом, что она не чувствует себя счастливее. Ни на йоту. Каким-то образом, несмотря на всю эту ужасную неразбериху, ей удалось провернуть удачный ход. Она уберегла девочек от приюта и выполнила данное Кэрри обещание, заставила своего босса полюбить себя и, может быть, даже обеспечила себе повышение в будущем. Она почти в одиночку обнаружила местонахождение идеального, как оказалось, отца, а теперь помогает девочкам вернуться к семейной жизни и в то место, которое они любили и называли своим домом. Она должна бы торжествовать.

Менее чем через месяц она снова будет спать в своей постели, возможно, получит серьезное повышение, и у нее будет гораздо больше денег на туфли, чем потребуется… ну, может, не настолько уж и больше. В ее жизни снова воцарятся мир и покой, и у нее будет сколько угодно времени, чтобы выщипывать брови, делать эпиляцию ног и смотреть фильмы с эротическими и жестокими сценами. Она даже снова сможет толком начать курить. Она должна бы быть в экстазе.

Но экстаз не ощущался, совершенно не ощущался.

«Может быть, – неохотно размышляла она, – все потому, что я боюсь того, что почувствую, когда окончательно вернусь к своей «идеальной» жизни. Может, я боюсь снова стать тем, чем была всегда, но о чем никогда не позволяла себе задумываться, пока у меня не появились девочки. Может быть, я просто боюсь остаться одна… снова».

Вероятно, поэтому она и позвонила Джейку, хотя почти даже не вспоминала о нем со времени их последнего разговора. Он сказал ей тогда, чтобы она позвонила, когда определится, чего хочет на самом деле. Что ж, с одним она определилась точно: она не хочет возвращаться к своей старой жизни, к этой пустой бездушной рутине. Ей претила мысль о том, что ее мать могла оказаться в чем-то права, но, возможно, в этом она действительно была права: ей нужен спутник жизни.

– А я уж думал, что больше никогда тебя не услышу, – сказал Джейк приятным, но ничего не выражающим тоном. – Решил, что все испортил. Как я рад, что ты позвонила Софи, если, конечно, не для того, чтобы сказать мне, что все кончено! – И он нервно закашлялся.

– Мы еще и не начинали, Джейк, – робко ответила Софи.

– А начнем?

– Знаешь, – тут Софи улыбнулась, – тебе бы следовало сперва поговорить о погоде, начать с каких-нибудь общих ничего не значащих фраз, а потом уже переходить к более важным вопросам.

Джейк рассмеялся.

– Я просто хочу тебя увидеть, – сказал он.

Софи решительно отбросила в сторону пугающие отголоски одинокой жизни и стала думать о красивом добром чутком мужчине, который, судя по всему, по-настоящему ее любит. Она не сомневалась, что он сможет заполнить собой тот пробел, который образуется после того, как уедут девочки. Она не сомневалась, что, если она настроит себя, то сможет его по-настоящему полюбить.

– Я тоже хочу тебя увидеть, – сказала она.

– Когда? – спросил Джейк, и малейший налет безразличия слетел.

– Как насчет сегодняшнего вечера? – спросила Софи, которой вдруг ужасно захотелось как можно скорее с ним увидеться.

– Приду.

– Три билета в кино на… – Луис так долго выдерживал паузу, что Софи показалось, что Иззи сейчас буквально лопнет… – «Русалочку на льду», сегодня днем! – закончил он.

Иззи взвизгнула и затанцевала вокруг кофейного столика. Он широко улыбнулся Софи, настолько довольный самим собой, что начисто забыл про свою ледяную манеру держаться.

– Хотя должен сказать, что это название и звучит как издевательство над животными, но все-таки…

Софи засмеялась, но ее смех оборвался, когда она увидела выражение лица Беллы. Белла злобно посмотрела на нее, потом опустила взгляд на три билета, которые веером лежали на кофейном столике.

– Нет, спасибо, – сказала она.

Софи немножко наклонилась и обняла ее за плечи.

– Но это же «Русалочка», ты же любишь «Русалочку»!

– Билетов только три, – сказала Белла.

Луис поймал на ходу Иззи и одним ловким движением усадил ее себе на бедро.

– Ах, да, – сказал он. – Слушай, Белла, мне очень жаль, я не хотел идти без Софи, но просто билетов оставалось только три…

Белла молча уставилась на него.

– Если Софи не пойдет, я тоже не пойду.

Софи вздохнула, вспомнив о том, что говорила ей Тесс.

– Может, я смогу купить еще один билет с рук? – предложила она.

Лицо Луиса омрачилось. До нее дошло, что он рассчитывал на то, что, если он предложит Белле то, что она по-настоящему любит, то она согласится пойти с ним и Иззи. Но только с ним, без Софи. Он пытался выбраться из того, что, видимо, считал безвыходным положением.

– Вряд ли, на сегодня все распродали, а эти билеты я купил у зазывалы. Можете поверить, что билеты на «Русалочку на льду» продаются у зазывал? Что же это за мир такой, в котором мы живем? – мрачно спросил он. Он тяжело опустился на диван, и Иззи со смехом забралась к нему на коленки. – Так, берите билеты и идите втроем, увидимся завтра.

Прежде, чем Белла успела прореагировать, Иззи истошно завопила в знак протеста:

– Нееееееееееееееееее, – хныкала она. – Я хочу пойти с папой, а не с Софи! Белла, ну пожалуйста, пойдем с нами. Ну пожалуйста!

Белла снова посмотрела на билеты, потом на свою сестру, сидевшую на коленках у Луиса.

– Прости, – спокойно ответила она. – Я не могу. – Она развернулась на каблуках и решительно вышла из комнаты.

Софи села на диван рядом с Луисом.

– Она, правда, хочет пойти, – сказала она. – Она очень любит «Русалочку».

– Я знаю, – сказал Луис, очевидно недоумевающий, откуда здесь взялась Софи. – Только со мной она не хочет смотреть фильм.

– Не знаю. Мне кажется, что она хочет пойти с вами, но ее что-то держит. Она именно не может, как она и сказала.

Иззи слезла с колен Луиса и взбила юбочку своего платьица феи.

– Я хочу какать, – важно объявила она и вприпрыжку выскочила из комнаты.

Софи с минуту подумала, потом повернулась к Луису.

– Я сегодня виделась с Тесс, – сказала она. – Она сказала, что вас можно считать чуть ли не отцом года.

Луис был удивлен, восхищен и одновременно напуган.

– То есть?..

Софи кивнула.

– Ей кажется, что все будет по-вашему, так как в своем отчете она целиком на вашей стороне. А, поскольку, как мне кажется, она от вас без ума, то вам не о чем беспокоиться. – Софи вспомнила советы Тесс. – Слушайте, Луис… давайте проясним ситуацию. Кэрри была моей лучшей подругой. Я любила ее и, как мне кажется, пыталась ее защищать, поэтому порой и вела себя некорректно по отношению к вам. Я просто хотела узнать, что такое произошло между вами, и почему она ничего мне не сказала. – Луис начал что-то говорить, но Софи перебила его. – Я хотела узнать это для Кэрри и для Беллы, но главным образом – для себя. Я-то считала себя ее лучшей подругой, но, когда у нее случился кризис, она ничего мне не рассказала. Может, потому, что я у нее ни о чем не спрашивала и даже не пыталась что-то замечать. Я хочу остаться другом с девочками и… с вами. Мне очень жаль, что я так резко вела себя вначале. Мне и самой это было неприятно, просто сейчас я стараюсь смотреть на вещи шире. Итак, – Софи робко улыбнулась. – Начнем заново?

С лица Луиса спало напряжение, и его губы растянулись в улыбке.

– Ну конечно, – сказал он внезапно потеплевшим голосом. – Господи, наконец-то. – С минуту оба молчали, решая, как перевести возникшее между ними напряжение в более дружелюбные отношения.

– Вы знаете, я тоже по ней скучаю, – сказал немного погодя Луис, и Софи не сразу поняла, что он говорит про Кэрри. – Просто не верится, что она умерла. Она была такая… – Он замешкался, пытаясь найти подходящие слова. – В ней была такая сила духа, она казалась несгибаемой. Я любил ее до конца и надеялся, что она наконец-то добьется того, чего хочет, что все выйдет именно так, как она планировала. – Он уставился в пол. – Как жаль, что ее сейчас нет рядом.

Софи посмотрела на него, и впервые за все время у нее возникло слабое подозрение, что, может быть, и не Луис вовсе бросил Кэрри. Может быть – может быть! – это Кэрри попросила его уйти. Но почему, если она только и делала, что твердила о том, что он – любовь всей ее жизни? Софи хотелось задать ему столько вопросов, но ей совершенно не хотелось совершать ту же самую ошибку дважды. Пусть их с Луисом перемирие постепенно окрепнет и продлится как можно дольше. И потом, сейчас нужно думать о других, гораздо более важных вещах.

– Идите на «Русалочку», – сказала Софи Луису. – Идите вместе с Иззи. А я останусь с Беллой. Может, смогу ее уговорить.

– А вы не боитесь, что я захочу похитить Иззи или еще что-нибудь? – спросил Луис, посмотрев на нее своим магнетическим взглядом, который ему так хорошо удавался без малейших усилий.

Софи не сразу обрела дар речи.

– Нет, – выдавила она из себя. – Если бы вы пошли с обеими, тогда можно было бы волноваться, но я же знаю, что вы никуда не убежите без Беллы.

– Вы правы, – сказал он. – Я бы ни за что не бросил свою Белларину… во всяком случае, во второй раз. – Он безрадостно засмеялся и посмотрел в окно, на хмурое дневное небо, нависшее над крышами. – Мы гуляли с ней каждый день, когда я приходил с работы. Я работал в типографии в первую смену, поэтому домой приходил еще до пяти. И каждый день мы отправлялись на прогулку, если было не слишком холодно. Когда она была совсем малышкой, Кэрри могла за это время отдохнуть, когда же она подросла, мы стали гулять вместе просто потому, что нам так хотелось.

Летом я катал ее в ее коляске по тропинке в скалах, мы смотрели на птиц, на солнце и на море. А зимой я поднимался с ней мимо пляжа на холм, находившийся напротив города. Мы смотрели, как мерцают огонечки в домах, и считали в небе звезды. Когда возвращались домой, она пересказывала Кэрри то, что мы видели, а я в это время готовил чай. Она ложилась спать гораздо позже семи, но Кэрри говорила, что это неважно, что гораздо важнее то, что мы проводим время вместе, что у нас есть шанс остаться друзьями. – Луис сглотнул. – Белла была моим лучшим другом. Каждый день мы вместе узнавали что-то новое. – Он откинулся на спинку дивана. – А я все разрушил, да? Теперь-то я понимаю, что думал не обо всех, а только о себе. Давно понял. Я просто хочу, чтобы она поняла, что я на самом деле очень сильно по ней скучал. И что очень сожалею обо всем случившемся.

Софи кивнула.

– Я понимаю.

– Правда?

– Во всяком случае, мне кажется, я начинаю понимать, – ответила она.

Они посмотрели друг на друга в призрачном свете хмурого дождливого дня. Интересно, подумала Софи, Луис видит ее сейчас так же, как видит его она? Как человека, с которым познакомилась буквально несколько минут назад?

– Ну вот. – В гостиную снова вбежала Иззи, надевшая поверх своего платьица феи макинтош. – Я покакала, и почти все сделала в унитаз!

Глава двадцатая

Когда они ушли, Софи сидела в темноте и слушала воцарившуюся в доме тишину. За долгие годы она привыкла к этому единственному звуку, раздававшемуся в ее квартире, звуку личной жизни и собственной пустоты, да к посторонним шумам. Но где-то в этой тишине потерялась Белла, и Софи вдруг всем сердцем захотелось, чтобы в ее доме воцарился шум и кавардак.

Она вспомнила, как Луис описывал их ежедневные прогулки с Беллой, как они исследовали берег в Сент-Ивзе, как делились мыслями и сочиняли какие-то истории во время этих прогулок. Либо он был превосходным актером и блестящим аферистом, либо Тесс была права, и он действительно замечательный человек, который просто сглупил. Но как объяснить это девочке, для которой ее отец был когда-то идеалом, и которой слишком скоро пришлось узнать, что он – всего лишь человек?

Белла как будто зациклилась на себе и на сестре и просто не могла никого впустить себе в душу, даже отца. Она изо всех сил старалась не забывать Кэрри и любила ее точно так же, как в тот день, когда ее отвезли в школу, а позже она узнала, что Кэрри погибла. Никто, кроме Софи, не знал, как ей было тяжело, и как это изматывает душу.

Из-под угла артемидинового кресла выглядывал один из любопытных рисунков Беллы. Софи наклонилась и подобрала его. Ну, разумеется, опять море, изображенное в виде смелых завитков серого, зеленого и синего цвета, с намеренно оставленными пробелами, как будто масса воды поднималась и опадала, как при отливе. А в глубине моря жило с десяток русалок – маленькие кудрявые девочки, увенчанные гирляндами цветов, смеялись и резвились. Они кого-то напоминали Софи: ну разумеется, Кэрри. На заднем плане Белла изобразила берег, на каждом рисунке он был всегда одинаковый: прямо из моря поднимался холм, на склоне которого виднелись домики-коробочки, тщательно обрисованные по контуру и незакрашенные.

Софи долго рассматривала рисунок и наконец-то поняла. Домики – это не фантазия и не очередной плод бурного воображения Беллы, это домики в Сент-Ивзе. Белла рисовала дом.

Софи положила рисунок на кофейный столик, посмотрела на часы и прошла в спальню. Было начало третьего, у них еще куча времени до возвращения Иззи с Луисом из кино. Времени, чтобы показать Белле кое-что, что Софи почему-то показалось чрезвычайно важным.

Она прошла в спальню и включила верхний свет.

– Мы уходим, – сказал она, бросая Белле ее пальто. Артемида, оскорбленная тем, что свет зажгли без предупреждения, с гневным мяуканьем ретировалась через окно, а Белла долго протирала глаза, пока ее зрение приспосабливалось к яркому свету.

– Я не хочу никуда идти, – вяло сказала она.

– Ты пойдешь. Давай, и без возражений. Только ты и я. Я хочу показать тебе кое-что совершенно особенное. – Софи сделала все возможное, чтобы это прозвучало как можно соблазнительней и чтобы не выдать голосом собственных опасений.

– Я ведь не пойду на «Русалочку»? – спросила Белла с душераздирающей смесью агрессии и надежды в голосе.

Софи покачала головой.

– Нет. Только ты и я. Собирайся.

Вторая поездка Беллы в метро оказалась для нее гораздо более насыщенной событиями, чем предыдущая, и прошла гораздо спокойнее. Она сидела рядом с Софи, по-прежнему держа свою руку, с которой она так и не сняла перчатку, в ее руке. Софи отсчитывала станции, Белла с откровенным любопытством пялилась на всех и каждого в вагоне, пока люди не начинали кашлять и не закрывались своими книжками. Они дважды пересаживались, пока, наконец, не вышли на станции «Блэкфрайарс».

– Куда мы идем? – снова спросила Белла Софи, которая бодро маршировала по сырым улицам, по блестящим тротуарам, исполосованным отсветами уличных фонарей.

– Мы идем посмотреть на одну картину, – сказала ей Софи, так стремительно заворачивая за угол, что ноги Беллы, которая старалась поспевать за ней изо всех сил, едва касались земли.

– На картину? – спросила Белла, явно разочарованная тем, что они не собираются смотреть музыкальную фантазию на льду. – А где?

Софи остановилась на вершине склона, который вел ко входу в «Тейт Модерн».

– Здесь, – сказала она.

Белла задрала голову и посмотрела на громадину бывшей электростанции, эффектно возвышавшейся на фоне серебристого неба.

– Ух ты!

– Вот именно. Пошли. Давай зайдем внутрь.

Им повезло. Дождь, время года, будний день и время дня – все это вместе поспособствовало тому, что в галерее было относительно пусто, так что у посетителей был шанс наслаждаться не только функциональным величием здания, но и проводимыми в нем выставками.

– Ого, – воскликнула Белла, разинув рот при виде громадной скульптуры, занимавшей почти все фойе. – Да она просто гигантская!

Софи остановилась и посмотрела на работу Энтони Гормли.

– Да, – согласилась она, листая сложенный план-указатель. – Так, кажется, эта картина, которую я хочу тебе показать, довольно далеко отсюда, нужно подняться на эскалаторе. Пошли, посмотрим сначала ее, а потому уже все, что захочешь, о’кей?

Белла с готовностью вскочила на эскалатор рядом с Софи. У Софи засосало под ложечкой. Она понятия не имела, поможет ли Белле то, что она хочет ей показать, поймет ли ребенок хоть что-нибудь. Она также переживала, что для Беллы это может оказаться слишком много, Софи понимала, что в таком случае она просто не будет знать, как поступить. Но она знала точно, что, что бы ни случилось, она должна двигаться вперед, потому что больше двигаться некуда. И в любом случае – что-то подсказывало ей, что все будет хорошо, что-то, что ее мать назвала бы интуицией.

Мельком бросив на план еще один взгляд, Софи повела Беллу в крыло современной британской живописи, а затем – в заднюю часть лабиринта галерей, в маленькую комнату с окнами на реку. Она показала на знак слева от входа в комнату.

– Что написано? – спросила она Беллу.

Белла посмотрела на знак и улыбнулась.

– Школа живописи Сент-Ивза! – воскликнула она. – А здесь есть подсолнухи мистера Бенсона? – спросила она, с энтузиазмом ринувшись к двери.

– Нет, – сказала Софи. – По крайней мере, я так не думаю. Мне кажется, это уже немного устарело.

Когда они вошли, Софи быстро осмотрелась, надеясь и молясь про себя, чтобы полотно, которое она ищет, было на месте, чтобы его не унесли в хранилище, когда несколько лет назад коллекцию перевезли сюда из «Тейт Британ». Вот она, меньше, чем следует быть картине, как ей всегда казалось, и почти бессмысленная. И вообще, когда Кэрри привела ее посмотреть на нее еще в старом здании на другом берегу реки, ее первые слова были: «Да ребенок и то нарисовал бы лучше. Даже я нарисовала бы лучше!» Но тогда, как и всегда, Софи была гораздо менее искушенной в живописи, чем Кэрри.

Она подвела Беллу ближе и показала ей на картину.

– «Сент-Ивз, вторая версия, тысяча девятьсот сорок», – прочитала Софи надпись на табличке, пока Белла пристально изучала полотно. – Работа человека по имени Бен…

– Николсон, – закончила за нее Белла. – Я знаю. Мама постоянно водила нас в «Тейт Сент-Ивз». Там тоже есть некоторые его картины. – Белла снова посмотрела на полотно, которое, если Софи не изменяла память, следовало бы назвать «Кружка и нечто вроде гаечного ключа», и подошла поближе.

– Дом, – сказала Белла, показав на верхний правый угол, где Николсон изобразил пляж и кусочек города Сент-Ивза.

Софи встала позади нее и легонько опустила руки ей на плечи. Она перевела дыхание и начала говорить то, ради чего она, собственно, и заставила Беллу проделать весь этот путь:

– Много-много лет назад, когда твоя мама еще жила рядом со мной, в Лондоне, здесь проходила большая выставка художников Сент-Ивза. А мы в то время как раз сдавали выпускные экзамены. И предполагалось, что должны были повторять экзаменационные билеты, зубрить их. Но твоя мама не любила зубрежку. Поэтому она сказала, что нам нужно пойти погулять, чтобы немного побыть на солнышке и подышать свежем воздухом, пока мы совсем не чокнулись. – Тут Белла улыбнулась. – И она повела меня показывать мне эту картину. Ну, не именно ее, она повела меня на выставку. Но именно эта картина потрясла ее больше всех. Не знаю, почему, но она влюбилась в нее с первого взгляда. – Софи сделала паузу и облизнула пересохшие губы. До нее вдруг дошло, что она нервничает. Белла стояла совершенно неподвижно, разглядывая картину, но Софи чувствовала, что она слушает очень внимательно. – Знаешь, если честно, – продолжала Софи, – я ее никогда не понимала. По-моему, твои рисунки и то лучше, но твоя мама сказала, что это… э-э-э… абстрактный конструктивизм или какой-то другой «изм». – Софи торопливо проглотила непонятные ей части слов. – Сказала… дай-ка вспомнить… сказала, что это очень мощно и эмоционально, что художнику удалось выхватить определенный момент и навсегда увековечить его на холсте. – Софи улыбнулась: предложение за предложением вызывали в памяти весь разговор. – Я сказала, что по мне это – просто кружка, а она сказала, что ей больше не имеет никакого смысла готовиться к экзаменам по живописи, потому что она никогда не сможет достичь такого уровня. Я решила, что она чокнулась, а она все сидела и смотрела на эту картину. Я слонялась без дела, дожидаясь, когда же, наконец-то, ее можно будет оттащить. По-моему, мне хотелось зайти в кафе и съесть пирожное. А Кэрри посмотрела на меня и сказала: «Когда-нибудь я туда уеду». – «Что? Куда?» – спросила я ее. Ну, или что-то в этом роде. И она ответила: «Туда, в Сент-Ивз. Я хочу сесть на то самое место, на котором сидел он, когда создавал это, хочу увидеть эту панораму и ощутить свет на своем лице. Как будто кто-то наконец-то подсказал мне, где находится мой дом. Поэтому я уеду туда, как только смогу. Чтобы жить там, влюбиться, родить детей и писать. Тогда я освобожусь от этого грязного старого города и от своей… – Софи запнулась, чуть было не сказав «матери»… – освобожусь от школы и буду счастлива. Я просто знаю, что так будет», – сказала она. – Софи проговаривала сказанные когда-то Кэрри слова, уткнувшись Белле в макушку. – «Не знаю почему, но я просто знаю, что буду так счастлива, когда окажусь там. Это подсказала мне эта картина». – Софи опустилась рядом с Беллой на коленки, оказавшись с ней лицом к лицу.

– И она действительно была счастлива, не правда ли? Потому что у нее было море, свет, Иззи и ты. И потому что она так вас любила, Белла.

С этим последним словом Белла рухнула на пол, закрыв лицо руками. Увидев, как дрогнули и затряслись ее плечи, Софи поняла, что, вероятно, Белла заплакала впервые за все время с тех пор, как умерла ее мать.

– Успокойся, – сказала Софи. – Успокойся, дорогая, успокойся. – Она обняла Беллу, и та обняла ее в ответ.

– Мамочка, – расслышала она сквозь рыдания. – Просто я так хочу, чтобы мамочка вернулась.

Как хорошо, что люди, случайно забредавшие в небольшую галерею, тут же разворачивались и выходили при одном взгляде на рыдающего на полу ребенка. Они долго так сидели, пока Софи не почувствовала, как слезы Беллы начинают просачиваться через ее куртку, пока ее плечики не перестали вздрагивать, за исключением тех случаев, когда из нее вырывались долгие прерывистые всхлипывания, и пока, наконец, она не затихла. И только тут Софи поняла, что все это время она ее укачивала. Она остановилась и убрала с личика Беллы ее намокшие волосы.

– Прости, – сказала Софи. – Я не хотела тебя расстраивать.

– Но я и так все время расстроена, – мягко ответила Белла. – Постоянно.

Софи кивнула.

– Я знаю.

– Потому что все было как в обычный день, – сказала Белла, и Софи застыла на месте, боясь, что любое внезапное движение может напугать Беллу, и она снова замкнется в себе. – Мы остановились на углу, чтобы мы с Люси, как всегда, дошли до школы, и она опустила окно машины, чтобы я могла ее поцеловать. Его заедало, когда она опускала его наполовину, поэтому мне пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать ее. А потом я убежала и ни разу о ней не вспомнила, даже ни разу не оглянулась и не помахала на прощанье.

Софи по-прежнему не шевелилась.

– А до этого у нас сдохла одна из наших песчанок. Это было единственное существо, которое я знала, и которое умерло при мне, и мама принесла нам другую, точно такую же, и Иззи через некоторое время забыла, что это совсем другой хомяк. Я не хочу, чтобы Иззи забывала маму и помнила его. Потому что я не хочу забывать маму. Я все время жду, что она вернется за нами. Я так хочу, чтобы она просто пришла. Но она не придет.

– Нет, – мягко подтвердила Софи. – Она не придет. Но, послушай, Белла, и ты, и Иззи – вы не одни в этом мире. У вас есть я, бабушка, Тесс, и у вас есть Луис. У вас есть папа.

– Он мне не нужен, – сказал Белла, но уже без гнева.

Софи поцеловала ее в макушку.

– Не нужен? – спокойно спросила она. – Ты уверена? Ты же должна помнить, как любила его когда-то, иначе ты не ненавидела бы его так сильно сейчас.

– Он тоже просто ушел, – сказала Белла. – И не попрощался со мной, так же как я не попрощалась с мамой. Он не может просто взять и вернуться, и радоваться, когда мама не может этого сделать. Он просто не может, это нечестно.

Софи прекрасно поняла логику рассуждений Беллы, и она знала, что в какой-то степени та права. Это действительно нечестно.

– Мне кажется, он думает точно так же, – сказала она. – По-моему, он просто хочет снова с тобой подружиться. Он сказал, что ему очень жаль, что вы поссорились, и я ему верю. – Софи вспомнила все, что говорила ей сегодня утром Тесс. – Послушай, когда он только приехал, я тоже на него злилась, но мне кажется, то, что он сделал, он сделал не для того, чтобы причинить тебе боль. Мне кажется, он хотел каким-то образом причинить боль самому себе. – Белла взглянула на Софи, нахмурив лобик. – Я хочу сказать, что, по-моему, он – хороший человек, и ты должна дать ему шанс.

Беллу все это явно не убедило.

– О’кей, – снова попыталась Софи. – Я ведь любила твою маму, и она, кажется, тоже любила меня. Как ты думаешь?

Белла улыбнулась.

– Да, она постоянно про вас рассказывала. Вы ее так смешили.

– Ну вот, но ведь до того, как все это случилось, мы с твоей мамой очень давно не виделись, несколько лет. Но я все равно ее любила. И я знала, что при нашей следующей встрече все будет так же, как было всегда, потому что я по-прежнему ее любила. И когда… когда я поняла, что упустила свой шанс увидеть ее вновь, я страшно на себя злилась. И до сих пор злюсь. Но я же взяла к себе вас с Иззи, несмотря на то, что вы такие ужасно неряшливые соплячки. – Белла улыбнулась, согласно кивнув. – Я сделала это не потому, что любила вас, двух хулиганок. А потому, что все еще любила вашу маму. Даже после стольких лет и несмотря на то, что она умерла, мне по-прежнему хотелось быть ее подругой. Человека можно любить, даже если находишься очень далеко от него. Даже когда не видишься с ним.

Белла внимательно всматривалась в лицо Софи, обдумывая услышанное.

– А сейчас вы нас любите? – спросила она Софи. – Меня и Иззи?

Софи рассмеялась.

– Ну, конечно, сейчас-то я вас люблю! – Она чувствовала, что говорит это от сердца.

– Хорошо. – Белла поднялась на ноги. – Потому что, по-моему, я вас тоже люблю.

Белла протянула руку, и Софи позволила себе мысль, что она хочет помочь ей подняться.