Текст книги "Случайная мама"

Автор книги: Роуэн Коулман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Поездка оказалась, мягко говоря, любопытной. Иззи убедила себя в том, что подземные поезда – это огнедышащие драконы. Белла отказалась сесть рядом с Луисом, заняла место по возможности дальше от него. Софи подсела к ней, испугавшись, что шестилетней девочке не стоит сидеть в одиночестве в лондонской подземке. Тогда Иззи стала настойчиво проситься к Софи на коленки. Всю дорогу они проехали, не обменявшись с Луисом ни единым словом, хотя Иззи время от времени жизнерадостно махала ему затянутой в варежку ручкой.

Когда же они вышли на Кэмден-таун, потому что станция Риджент’с-парк оказалась закрытой, шел дождь. Луис хотел захватить с собой шапки, но ни он, ни Софи не думали, что дождь и в самом деле пойдет.

– Побежали! – закричал Луис, схватив Иззи за руку, и помчался по направлению, указанному на туристической вывеске.

– А-а-а… постойте… – тщетно окликнула его Софи. Она уже собиралась сказать, что вообще-то от Кэмден-таун до зоопарка далековато, но было поздно. Они добежали до зоопарка за двадцать минут. Дождь к тому времени перестал, но они все вымокли до нитки и запыхались.

– Далековато, – сказал Луис Софи. – Могли бы и предупредить.

Она прикусила язык, решив промолчать, он же щедро предложил оплатить вход.

– Два взрослых и два детских, пожалуйста, – обратился он к девушке в будке.

– С семейным билетом можно сэкономить восемь фунтов, сэр, – ответила она, красиво захлопав ресницами. Луис нахмурился, и Софи решила, что он хочет сказать, что они, вообще-то, не семья. Но потом девушка попросила у него сорок два фунта за семейный билет, и он слегка побледнел под своим перуанским загаром.

– Ага, о’кей, – сказал он. – Э-э-э… вы принимаете туристские чеки?

Софи понимала, что вполне могла предложить расплатиться своей кредитной карточкой, и, возможно, именно так ей и следовало поступить, но она решила, что если уж Луис всерьез решил стать отцом, то должен знать, сколько стоит вход в зоопарк.

– Я хотел только сходить в зоопарк, – пробормотал он Софи, когда они прошли через турникеты, – а не покупать его.

Софи улыбнулась.

– Здесь не Перу, правда?

– Да уж.

Софи посмотрела на забрызганных с ног до головы грязью девочек.

– Давайте сейчас выпьем чего-нибудь горячего, а потом посушимся под фенами. Обсохнем – и тогда пойдем смотреть на зверей. Как вы на это смотрите? – Софи взглянула на небо. – Смотрите, вроде проясняется.

Иззи кивнула.

– Это мамочка постаралась, – сказала она.

Софи решила, что будет по-честному, если она заплатит за три горячих шоколада и кофе, так что Луис с Иззи стали выбирать, за какой столик в кафе «Пеликан» они хотели бы сесть, а Белла пошла вместе с Софи к кассе.

– Видишь, – сказала Софи. – Не так уж все и плохо.

Белла промолчала, лишь оглянулась на зал, где Иззи визжала и хихикала, пока Луис щекотал ее снятыми варежками.

– Как здорово, что Иззи смеется, правда? – сделала еще одну попытку Софи, осторожно неся поднос с горячими напитками через зал.

На этот раз Белла пожала плечами и пробубнила:

– Она всегда смеется.

Софи поставила поднос на столик и повесила пальто девочек на спинки их стульев.

Когда они немного согрелись, выпив горячего шоколада, Софи сказала:

– Ну что, девочки, пойдемте попробуем обсушиться.

Иззи что-то весело щебетала про пингвинов, сидя на унитазе, а Софи ерошила под феном волосы Беллы, пока они почти не высохли.

Иззи соскочила с унитаза и сказала со смехом Белле:

– Как хорошо, что теперь у нас есть папа, правда, Белла? Потому что теперь, когда мамы больше нет, за нами может присматривать папа!

Софи была абсолютно не готова к тому, что за этим последовало.

Испустив то, что Софи могла бы назвать ни больше, ни меньше – рычанием – Белла бросилась на Иззи и изо всех сил ее толкнула. Маленькая девочка отлетела к стенке туалета, стукнувшись головой.

– Не смей так говорить! – закричала Белла на Иззи. – Я его ненавижу! Я его ненавижу! Я его ненавижу!

Иззи кричала, по ее красному личику текли слезы боли и страха. Поняв, что Белла сейчас снова набросится на Иззи, Софи обхватила ее руками, плотно прижав к бокам беспокойные руки ребенка.

– Белла! – услышала она собственный крик. – Успокойся! Немедленно. – Но Белла не успокаивалась. Иззи сидела на полу и вопила, протягивая руки к Софи в отчаянной попытке найти утешение, а Белла яростно дергалась, пытаясь вырываться. Казалось, целую вечность Софи терзала мысль, что она так навсегда и останется в женском туалете Лондонского зоопарка, зажатая между двумя девочками, не в состоянии помочь Иззи и успокоить Беллу. Но тут приоткрылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова Луиса.

– У вас здесь все нормально? Мне показалось, что я услышал… – И тут же вошел, увидев, что происходит. – Что случилось? – спросил он.

Софи покачала головой, показывая, что сейчас не время пускаться в подробности.

– Просто уведите Иззи. Она ударилась затылком и, по-моему, очень сильно. Проверьте, не порезалась ли она, – сказала Софи Луису, по-прежнему удерживая Беллу, которая теперь раскраснелась и рыдала.

Луис в два широких шага подошел к Иззи и подхватил ее на руки, но вместо того, чтобы унести ее по просьбе Софи, остановился рядом с Беллой.

– Белла, дорогая, пожалуйста… – начал он.

– Я тебя ненавижу! – закричала Белла. – Убирайся, убирайся, убирайся!

Луис застыл на месте и перевел взгляд на Софи.

– По-моему, вам лучше сейчас уйти, – сказала Софи, яростно кивая на дверь.

Луис наконец уступил и ушел обратно в кафе вместе с Иззи, которая рыдала у него на груди.

Те несколько минут, в течение которых Софи стояла, крепко сжимая руки Беллы, и ждала, когда она успокоится, протекли как несколько часов. Вдруг она почувствовала, как напрягшиеся мускулы Беллы расслабились, бешеный пульс успокоился, а учащенное дыхание снова выровнялось. Софи смогла ее отпустить и развернула девочку лицом к себе, положив руки ей на плечи.

– Почему ты так поступила с Иззи? – спокойно спросила она Беллу. Ей еще никогда не доводилось видеть, чтобы девочки дрались, они могли только повздорить из-за того, что не поделили пупса или фломастеры. Но даже такие споры рано или поздно как-то разрешались. Софи не просто шокировало то, что обычно столь мирная и сдержанная Белла разъярилась и вышла из себя. Ее это по-настоящему испугало.

– Не знаю, – сказала Белла. – Она ничего не знает. Меня не могут заставить жить с ним, если я не захочу, ведь правда?

– Ну конечно нет, Белла, но ты должна дать ему шанс, это очень важно.

– Это потому что мы вам не нужны? – в голосе Беллы слышалось обвинение.

– Нет! Не поэтому! И потом – не то, чтобы вы были мне не нужны… – Софи запнулась, боясь наговорить лишнего.

– Но вы же сказали, что мне не обязательно его любить, – настаивала Белла.

– Я помню, что я сказала. Но не нужно заставлять себя его ненавидеть. Не думаю, что твоей маме хотелось бы, чтобы ты его ненавидела, ты не согласна со мной?

– Согласна, – неохотно проговорила Белла.

– Тогда почему бы тебе просто не дать ему шанс и не попытаться вновь сблизиться с ним? Может, он вовсе не такой уж и плохой. – И вообще, подумала про себя Софи, до сих пор он казался очень даже неплохим.

Белла покачала головой.

– Она ничего не знает, – снова заговорила она про Иззи. – Она – всего лишь маленький ребенок, которому нужен новый хороший папочка. Она даже не понимает, что произошло!

Софи поникла головой.

– Это не так, Белла. Иззи скучает по маме не меньше тебя. – Она растерялась, не зная, что еще добавить. – Я-то думала, что ты это понимаешь.

Белла яростно потерла глаза кулачками. Впервые за все время она вела себя и выглядела так, как и должен вести себя и выглядеть ребенок ее возраста. Софи присела на корточки и обняла ее.

– Иззи его совсем не знает, – сказала Белла. – Она не помнит, как он ушел. А я помню. И она не имеет права, не имеет права радоваться, что он вернулся, когда мамочка не может вернуться.

Софи окончательно растерялась, все мудрые слова и советы, которых она, как ей казалось, нахваталась из ниоткуда, внезапно испарились. И вдруг где-то в глубине ее темного пустого сознания вспыхнула искорка воспоминания, которое она, как ей казалось, давным-давно стерла из памяти, но которая разгорелась вдруг ярким пламенем.

– Мой папа умер, когда я была совсем юной, – начала рассказывать Белле Софи. – Я была старше тебя. Мне было тринадцать лет, но я чувствовала почти то же, что и ты. Это было очень неожиданно. Однажды утром я попрощалась с ним, когда он уходил на работу. А когда вернулась из школы, его уже не было. – Белла смотрела на Софи, ее темные глаза горели от невыплаканных слез. – Я так скучала по нему, Белла, и мне так не хотелось испытывать эту боль. Единственным человеком, который помогал мне переносить ее, была Кэрри, твоя мама. К своей маме я не могла подойти, потому что она была точно так же расстроена. А братьев и сестер у меня не было. И твоя мама всегда была рядом, всегда помогала мне. Всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось, – понимаешь? – Белла кивнула. Чувствуя, что у нее начинает сводить бедра, Софи села на туалетный пол, благодаря про себя бога, что из-за плохой погоды сюда до сих пор никто не зашел. Белла уселась рядом с ней. – Твоя мама помогла мне не то чтобы забыть эту боль, она помогала мне держать ее под контролем. – Софи замешкалась. Она сомневалась, что ей хочется освежать в памяти это событие. Но что ей дало то, что она похоронила свою боль и память? Она превратилась в холодную одиночку. А Белле всего шесть лет, а в шесть лет так вести себя нельзя. – Настало Рождество, – продолжала Софи. – С папиной смерти прошло уже почти три месяца. Мы поехали к каким-то маминым родственникам в Суффолк. Она решила, что так будет лучше, чем сидеть за рождественским столом вдвоем и глазеть друг на друга. Мне ужасно не хотелось. Мне не хотелось куда-то ехать и мешаться с толпами людей, которых я едва знала. Я не знала, как мне быть. Я не могла быть вместе с папой, поэтому мне просто хотелось остаться дома одной и забыть про Рождество.

– Я тоже этого хотела, но нам тоже не разрешили остаться дома, – сказала Белла.

Софи кивнула.

– Знаю, – сказала она. – Но когда мы приехали, оказалось, что мама была права. Было действительно здорово, что вокруг нас были родственники, что нужно было что-то делать, кого-то слушать. Я по-прежнему скучала по папе и мне было по-прежнему больно, но все это помогло мне немного приглушить боль. Ну, вроде того, как ты убавляешь громкость на телевизоре, понятно? – Белла кивнула. – А потом, на Рождество, мы взрывали хлопушки, и моя мама придумала какую-то шутку и произнесла ее вслух – я уже даже не помню, что это была за шутка, но ей самой стало смешно. – Софи замолчала, вспоминая тот момент. – Я три месяца не видела, чтобы она улыбалась, а тут она вдруг начала хохотать без умолку. Я ужасно разозлилась. Вскочила и накричала на нее. Сказала: как ты можешь? Я так стремительно вскочила, что мой стул и напиток полетели в сторону, и я выбежала в сад. Я ужасно разозлилась на нее, Белла, потому что решила, что она смеется из-за того, что уже забыла папу. – Софи закусила губу и заправила прядь Беллиных волос ей за ухо. – Меня нашла мама. Она поняла, почему я так рассердилась, и объяснила мне, что иногда нужно заставлять себя радоваться, даже если тебе очень плохо, потому что иначе можно вообще позабыть, каково это – радоваться. Она сказала, что папа был бы только счастлив моему веселью, что ни за что не захотел бы, чтобы я упускала возможность посмеяться из-за него. – Софи улыбнулась, вспомнив про мать. Все же она хоть чему-то ее научила, может, даже большему, чем она думала, хоть и поняла она это только теперь. – Разучиться радоваться гораздо легче, чем ты думаешь, и, если теряешь эту способность, то навсегда, – сказала Софи. – Я не хочу, чтобы тебя постигла такая участь. И твоя мама не хотела бы этого, и даже твой папа, хоть ты можешь этому и не верить. Ты поэтому толкнула Иззи? Ты разозлилась на нее потому, что она была счастлива?

Белла еще с минуту смотрела на нее, потом обняла Софи за шею и нежно поцеловала в щеку.

– Да, – ответила она. И затаила дыхание. – Я знаю, что Иззи скучает по маме так же, как я. Просто я его ненавижу. Он так злит меня, и я сорвалась на Иззи. Извините.

Софи поднялась на ноги. Давить на нее дальше бессмысленно, особенно теперь, когда она почувствовала, что Белла наконец-то начала по-настоящему ей доверять. А Софи поняла, что доверие Беллы принесло ей гораздо больше удовлетворения, чем все ее рабочие достижения. Потому что заставить Беллу доверять себе оказалось значительно труднее, чем каждый день ходить на работу и подвергать себя всевозможным испытаниям, чтобы произвести впечатление на Джиллиан.

– Мне кажется, тебе лучше извиниться перед Иззи, как ты считаешь? – спросила Софи, протягивая Белле руку, чтобы помочь ей встать.

Они наконец-то вышли из туалета, и Софи с облегчением вдохнула воздух, в котором не ощущалось примесей дезинфицирующих средств и других запахов, о которых лучше не думать.

Белла с Иззи увидели друг друга с противоположных концов зала, потом Иззи слезла с коленок Луиса и подошла к Белле. Они встретились посередине зала и крепко обнялись.

Софи, стоявшая чуть поодаль, посмотрела на Луиса поверх их голов, но он не смотрел на нее. Он смотрел на своих дочек с искаженным печалью лицом.

– Мы еще можем пойти посмотреть на пауков, – сказала Софи, когда девочки разжали объятья.

– Я хочу домой, – сказала Иззи, глядя на Беллу. – Мне больше не нравится в зоопарке. Это глупо, правильно ты сказала.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Луис, внезапно постаревший на десять лет, подходя к девочкам с их пальто, перекинутыми через руку. – Наверное, слишком много всего и слишком быстро. Пошли домой.

Когда они вернулись в квартиру через два с лишним часа после того, как ушли из нее, Белла помогла Софи разлить по трем тарелкам три банки томатного супа и одну за одной поставила их в микроволновую печь.

– Так. – В дверях появился Луис. – Я ухожу.

– Задержитесь на минутку, – сказала Софи, жестом показав ему, что хочет с ним поговорить. – Белла, не трогай печку, пока она не запищит, о’кей?

Белла кивнула, демонстративно игнорируя отца.

– Ну, – сказал Луис, когда Софи проводила его до двери. – Завтра в то же время?

Каждый мускул в усталом теле Софи отдавал болью при одной только мысли о еще одном утре вроде того, которое было у них сегодня. Она так хотела вернуться в старое доброе время, когда девочки целыми днями смотрели телевизор, а она носилась по квартире, стараясь как-то исправить то, что они уже успели испортить.

– Вы уверены, что вам этого хочется? – спросила она.

Луис пожал плечами и открыл дверь.

– Я же должен, не так ли? Если хочу все исправить. А я хочу все исправить. – Он пристально посмотрел на Софи. – Я по-настоящему ценю то, как вы с этим справились. Большинство людей вообще осталось бы не у дел. Но вы взяли девочек к себе, не допустили, чтобы их отдали на патронатное воспитание, и сделали все возможное, чтобы я узнал, что произошло. Во время нашей первой встречи я опасался, что вы меня ненавидите. – Он улыбнулся, и Софи почувствовала, что все ее тщательно разработанные планы провалились под магнетизмом темных глаз Луиса. Эти темные глаза точно так же очаровали Кэрри, которая бросила ради него все, напомнила самой себе Софи.

– Может, вам это все равно, – сказал Луис, – но то, что вы сделали, значит для меня очень многое.

Софи внезапно запаниковала: видимо, лучшая политика – играть в открытую.

– Я делаю это не для вас, – сказала она. – И я действительно в какой-то степени ненавидела вас. – Она прикусила губу. – Послушайте, Луис, мне кое-что непонятно. И меня это беспокоит… – Луис молча ждал. – Мне непонятно, почему вы так поступили. Почему вы сбежали от Кэрри и Беллы. Почему просто ушли и не вернулись и даже ни разу не позвонили? Почему, объясните мне.

Луис вскинул голову и отступил на шаг назад.

– Это не ваше дело, – сказал он сквозь зубы.

– Вот как? – спросила Софи. – Мне кажется, это как раз мое дело, коль скоро я опекаю ваших детей – хотите вы того или нет.

Луис еще больше потемнел лицом.

– Послушайте, – сказал он. – Вы были лучшей подругой Кэрри, и то она не рассказала вам, что произошло. – Софи поняла, что подорвалась на собственной мине. – Если она не хотела рассказывать вам, тогда почему я должен рассказывать? И потом, это все в прошлом, все наши дела и поступки, которые причинили нам столько боли и страданий. Но сейчас все это уже не имеет значения, – выпалил Луис. – Сейчас для меня имеют значение только мои дети.

– Это имеет значение для Беллы, – сказала Софи, сделав акцент на последнем слове. – Она ужасно на вас злится, Луис, неужели вы этого не видите?

Луис опустил глаза.

– Я знаю, – тихо сказала он. – У нее есть на это право. Но то, что произошло между мной и Кэрри, к ней не имеет никакого отношения, это все уже в прошлом.

– Не будьте так наивны, – отрезала Софи. – Это очень даже имеет к ней отношение, и к Иззи тоже. Если вы действительно хотите, чтобы они обе вам доверяли, вам придется рано или поздно это понять.

На лице Луиса не шелохнулся ни один мускул.

– Я знаю, что мне придется очень многое исправить. Построить будущее. Но я хочу, чтобы вы знали, что это – мой шанс сделать все возможное для моих дочек.

Следующие слова сорвались у Софи с языка прежде, чем она успела их обдумать:

– Какая жалость, что ради этого вам пришлось дожидаться, когда умрет их мать.

Она пожалела о них в ту же секунду, но, тем не менее, вздернула подбородок и выдержала его взгляд. Луис смотрел на нее так, будто ошибся в ней и теперь заново составлял о ней свое мнение, но он ничего не сказал. Он просто снял щеколду и приоткрыл дверь.

– Я приду завтра в это же время, – сказал он безупречно ровным голосом. – До завтра.

Луис захлопнул за собой дверь, и Софи еще с минуту разглядывала ее гладкую поверхность.

– Надо было придерживаться «Плана оставаться самой любезностью», – сказала она самой себе. Она знала, что рано или поздно этот план сработал бы, но почему-то в тот момент, когда она заглянула в его глаза, ей показалось, что она может спросить его о чем угодно, и он скажет ей правду. Как оказалось, она ошиблась.

Она обвиняла во всем детей Кэрри. С тех пор, как они появились в ее жизни, она медленно, но уверенно теряла свои хорошие манеры и спокойствие.

Глава девятнадцатая

Для разнообразия Софи привела девочек на работу к Тесс, потому что ей нужно было выбраться из дома, а Луис все равно сказал, что придет во второй половине дня. У него были какие-то дела.

Восемь дней непрерывных дождей и электрического освещения среди дня наконец-то сделали свое дело, и ее мозг окончательно размяк, чему также поспособствовали сумасшедшие визиты в свой офис, которые она умудрялась-таки наносить. Она понимала, что ей нужно активизироваться для очередного крупного события, но она, казалось, застряла на месте. Как будто ее по-прежнему овевал ореол вечеринки, устроенной на корабле.

Вот уже восемь дней Луис заполнял собой ее квартиру так, что Софи уже стало казаться, что она уменьшается или он, наоборот, растет, как в «Алисе в Стране чудес». Восемь дней, как Белла запирается в спальне и остается наедине с Артемидой и своими фломастерами, бесконечно рисуя море и русалок. И восемь дней безупречной утренней вежливости Луиса и оставленной им попытки наладить более теплые дружеские отношения.

Однажды, правда, Софи показалось, что лед начал таять.

На шестой день сквозь тучи пробился луч солнца, и безжалостная морось, наконец-то, на время сдалась. Луис и Софи одновременно пришли к одному и тому же решению: нужно немедленно идти в парк, и точка. Софи ушла в спальню и выдернула из-под кровати сапоги девочек, а Луис тем временем искал пальто и шапки. Они столкнулись друг с другом в прихожей.

– Я подумала, почему бы не… – начала Софи.

– Сводить их в парк, – закончил за нее Луис. Они неловко рассмеялись и пошли отрывать девочек от пятого на этой неделе просмотра «Русалочки».

Они пошли на короткую прогулку в парк небольшой колонной по двое. Возглавляли шествие Луис с Иззи, которая подпрыгивала и кружилась на его руке, а Белла с Софи шли следом, практически не разговаривая.

– Ты ее уже раз сто смотрела, – сказала Софи, стараясь смягчить раздражение Беллы, вызванное тем, что ей не дали досмотреть ее любимый фильм.

– Я хотела досмотреть до конца, – раздраженно парировала Белла.

– Досмотришь, когда мы вернемся. Слушай, Белла, почему бы тебе не сделать что-нибудь радикальное, например, попробовать радоваться жизни?

Белла подняла на нее глаза и тяжко вздохнула.

– Я пытаюсь, – ответила она. – Просто я постоянно думаю об этом последнее время и злюсь. Простите.

Софи улыбнулась и взяла ее за руку.

– Я понимаю твои чувства. Ну, – сказала она, когда они пришли в парк. – Посмотрим, как высоко мы сможем раскачаться на этих качелях?

Софи изо всех сил раскачивала Беллу, когда Иззи слетела с сиденья. Она отлетела не так уж далеко и ударилась не очень сильно, но падая, выставила вперед ладошки, поэтому довольно серьезно их расцарапала. Софи с трудом подавила рефлекс немедленно кинуться к ней, выработавшийся за последние несколько недель, учитывая, что Иззи была мастером попадать в передряги, заканчивавшиеся незначительными травмами. Она просто смотрела, как Луис подобрал ее и крепко прижал к себе, хотя она продолжала плакать.

– Со… Со… Софи, – всхлипывала она, протягивая к ней руки. Луис немедленно поднес ее к качелям, Софи присела на них, а он опустил Иззи к ней на колени.

– Давай-ка посмотрим, – сказала Софи, очень бережно рассматривая поцарапанные ладошки. – Ой-е-ей, наверно, очень больно. – Она с нежностью поцеловала каждую ладошку. – Так получше?

– Чуть-чуть, – храбро подтвердила Иззи, шумно всхлипнув. Софи полезла в карман за салфеткой, которой аккуратно промокнула личико Иззи, и тюбиком савлона, теперь заменявшим ей блеск для губ. Луис присел на корточки перед качелями. Странно было ощущать этого по сути чужого ей человека в такой непосредственной близости от себя. У Софи возникло какое-то странное чувство нереальности, как будто она напилась средь бела дня.

Белла вглядывалась поверх плеча Софи.

– Да там ничего серьезного! – фыркнула она, пока Софи смазывала раны Иззи кремом-антисептиком.

Софи кинула в сторону Беллы предупреждающий взгляд.

– Не бойся, сейчас этот волшебный крем все исправит, о’кей? – сказала она.

– Кей, – снова всхлипнула Иззи. – Только понесите меня на руках. – И маленькая группка вернулась в пределы квартиры. На этот раз Луис шел сам по себе позади медленно идущих девушек, а Софи не сомневалась, что теперь-то у нее точно разовьется грыжа.

Когда Луис ушел немного погодя, Софи проводила его до парадной двери в надежде найти что-нибудь в почтовом ящике, что не было бы похоже на квитанцию по кредитной карте.

– Она хотела к вам, да? – сказал Луис, когда она открыла дверь. – Хотела, чтобы ее утешили именно вы. И поцеловали. – Он поник головой. – Мне, конечно, не следует удивляться, ну, то есть – она ведь знает вас гораздо дольше, чем меня. Просто я понял, что даже Иззи заставить доверять мне не так легко, как, к примеру, взять и развеселить ее. Она все-таки просилась к вам. – Впервые за несколько дней Луис сказал Софи что-то, выходящее за рамки обязательных слов, и на какое-то мгновенье она даже не знала, как реагировать.

Она подошла к нему поближе.

– Должно пройти время, – сказала она наконец, понимая, что говорит ерунду. – Но вы должны быть готовы к тому, что на это может уйти столько времени, сколько сочтут нужным девочки. – Тут Софи решила поделиться с ним одним из своих многочисленных секретов, которые она недавно узнала про детей. – Нельзя торопить людей с чувствами, даже маленьких. У них ведь тоже есть чувства. Самые настоящие, – сказала она, кивая в подтверждение своих слов.

Губы Луиса дрогнули в улыбке.

– Что такое? – спросила она, сдерживая импульс ответить на его улыбку. – Послушайте, вы, конечно, можете смеяться надо мной, но я занимаюсь этим всего несколько недель. И только сейчас поняла, что дети – такие же люди!

Луис расхохотался, и Софи тоже не смогла удержаться от смеха.

– Не знаю, чем только Кэрри думала, когда назначала меня опекуном девочек, – сказала она, скривившись.

– Вы изумительно справляетесь, Софи. Вы прекрасно справились сегодня с Иззи. Как, наверно, здорово, когда тебе всего три года, и ты веришь в магию и в то, что чьи-то поцелуи смогут залечить всю твою боль. – Улыбка Луиса чуть померкла. – Жаль, что она не попросилась ко мне.

И Софи без всякой задней мысли положила свою руку на его.

– Когда-нибудь это произойдет, я уверена в этом, – сказала она, понимая, что так, скорее всего, и будет, и заранее испытывая ревность оттого, что однажды она уже не будет столько значить для этих детей. Когда она просто снова превратится в далекую «тетю Софи» и перестанет быть человеком, от которого зависят их жизни.

– Идите, – сказала она немного резковато.

– Завтра в это же время?

Софи смиренно обдумала данную перспективу.

– Может, сделаем перерыв? – спросила она, поддавшись импульсу.

Лицо Луиса омрачилось.

– Перерыв? А я-то думал, что вы понимаете, сколько времени мне придется наверстать. Перерыв для кого? Для вас? Вас ведь все это не касается.

– Я знаю, – сердито отрезала Софи. – Просто, видите ли, когда моя нормальная жизнь полетела кувырком, я нашла время сидеть с вашими детьми! – Она поняла, что повысила голос, и с усилием заговорила тише. – Я думала о девочках, – солгала она без малейшего зазрения совести. – Это им необходим перерыв, чтобы у них немного в мозгах прояснилось, немного отдохнули от вас… от вашего постоянного присутствия.

С секунду лицо Луиса абсолютно ничего не выражало, после чего он покачал головой.

– Софи, мне очень жаль, если вы меня ненавидите, но, как я уже сказал, вас это не касается. До завтра.

Лед, определенно, не растаял.

Тесс пыталась разъяснить Софи положение Луиса. Софи слушала ее вполуха, наблюдая за девочками, бегавшими, как две дурочки, по коридору, в котором находился кабинет Тесс. Время от времени перед глазами мелькало что-то розовое и бордовое, а за секунду до этого раздавалось приглушенное хихиканье.

– Понимаете, он ведь был женат на Кэрри, получается, он автоматически наделен родительской ответственностью…

– Да, но она есть у любого отца, только это не означает, что любой отец ее заслуживает, – язвительно заметила Софи.

– Разумеется, но, если бы они не были женаты, у него не было бы вообще никаких прав, по закону. Но все-таки условия родительской ответственности он нарушил, бросив семью, не поддерживая контакта с детьми и не обеспечив им никакой официальной финансовой поддержки. Суд поэтому вполне может счесть разумным лишить его родительских прав. В любом случае, только судья будет решать, стоит ли восстанавливать его в родительских правах и предоставлять ему приказ о проживании и полную опеку над детьми.

Софи заморгала.

– Ну? – требовательно спросила она. – И как судья решит?

Тесс пожала плечами и отхлебнула кофе. Он был все таким же отвратительным, несмотря на комнатную температуру и четыре пакетика с заменителем сахара.

– Я бы сказала, что дело почти решенное. Прошлое Луиса безупречно. Ни единого пятнышка на его репутации за время проживания на родине. А знаете ли вы, что, когда он приехал в Перу, он помогал благотворительным организациям подбирать с улиц Лимы бездомных брошенных детей-инвалидов? Этим детям предоставлялся шанс получить образование и жить нормальной жизнью, а не влачить жалкое существование, подбирая объедки. Он в буквальном смысле слова предоставлял им шанс выжить.

У Тесс даже глаза затуманились. Софи громко поцокала языком.

– Да, конечно, – сказала она. – И я преклонялась бы перед нашим Святым Франциском из Ассизи, если бы он не бросил своих собственных детей.

Тесс вынуждена была признать правоту Софи.

– Да, это действительно дилемма, но суд признает, что и хорошие люди допускают серьезные ошибки. Зачем же разбивать семью, если в этом нет такой уж серьезной необходимости? – Тесс цитировала по памяти из книги о семейном кодексе, которую она читала прошлой ночью, чтобы убедиться, что она правильно понимает все те процедуры, которые проводятся в данный момент. И Тесс гордилась, что сама разбирается в том, о чем говорит. – И разумеется, важнейшее значение имеет желание девочек. А также – мои личные рекомендации. К концу недели я должна сдать отчет.

В дверном проеме промелькнула еще одна красочная вспышка. Тесс всмотрелась в профиль Софи, наблюдавшей за девочками, и неосознанная улыбка тронула уголки ее губ. Тесс наклонилась к ней поближе через стол.

– Но больше всего, Софи, меня интересует сейчас то, что думаете вы, – сказала она. – Чего хотели бы вы?

Софи встрепенулась и оглянулась на Тесс.

– Вы о чем? – спросила она.

– Ну, я же в какой-то степени надавила на вас, чтобы вы взяли к себе девочек, разве не так?

Софи кивнула, поджав губы и скрестив руки на груди, чтобы показать, что она еще не простила это Тесс до конца.

– На тот момент, если бы вы их не забрали на свое попечение, их пришлось бы отдать в приют. Поэтому я так срочно выбила временное распоряжение о проживании, потому что боялась, что вы можете передумать. У меня ушло всего два дня на то, на что обычно требуется сто лет. – Софи приподняла брови. Она и не догадывалась. – Когда вы разыскивали Луиса, вы делали это для себя. Чтобы выбор остался между Луисом и приютом. А вы могли бы вернуться к своей нормальной жизни и не испытывать при этом чувства вины.

Софи слегка струсила.

– Э-э-э… ну, понимаете, это не совсем так…

Но Тесс лишь отмахнулась от ее вялых протестов.

– Так-так, – сказала она. – Но я не об этом. Я о том, что вы – насколько я могу судить – пока не готовы к тому, чтобы держать у себя девочек еще неизвестно сколько времени до тех пор, пока они не переселятся к кому-то другому. И мне кажется, что, если бы это действительно произошло, вы оставили бы их у себя навсегда.

Софи думала, что она сейчас съязвит, но почему-то не съязвила. Вместо этого она стала пристально изучать остатки своего маникюра и подпиливать ногти. Ужасная мысль, которая терзала ее сознание с момента своего разговора с Беллой на ступеньках, наконец-то была сформулирована.

– Не знаю, – осторожно сказала она. – Но, если бы у них действительно ничего не получилось с Луисом, тогда… а вы думаете, я смогла бы? Создать им нормальный хороший дом?

Тесс посмотрела на нее.

– Вообще-то, мне кажется, что да, – сказала она на полном серьезе. – Но Луис сейчас здесь. И для того, чтобы в этом возникла потребность, должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Вы меня понимаете?