Текст книги "Засада на Кореллии (ЛП)"
Автор книги: Роджер Аллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Он поднялся и пошел следом за младшим братом.
– Я рад, что молодой мастер Джейсен считает, что я хорошо высказал свою точку зрения.
Эбрихим повернулся к помощнику.
– Я полагаю, – сказал он, – что ты не вполне усвоил понятие сарказма.
* * *
Хэн пришел себя в какой-то еле освещенной камере. В затылке пульсировала тупая ноющая боль, во рту словно гундарки ночевали.
Интересно, за каким ситхом этим парням из Лиги человечества понадобилось меня хватать? Напрашивалась единственная мысль: герои Восстания не пользуются особой популярностью в этой группировке, которая к тому же может симпатизировать Империи. Но даже эта идея не выдерживала критики. Чего-то не хватало.
Хэн огляделся. Кроме сырой койки, на которой он сидел, да ведра в углу, в камере ничего не было. Создавалось ощущение, что эта комната изначально не была рассчитана для пенитенциарных целей, она, скорее, напоминала кладовую в подвале. Так или иначе, но выйти из нее не представлялось возможным.
За свою жизнь Хэн насиделся в стольких камерах, что отдых в еще одной его особо не пугал. В этой камере он был в безопасности. Проблемы могли начаться, когда за ним придут.
В тот момент, когда его посетила эта радостная мысль, зажегся ослепительно яркий свет, и дверь распахнулась. Хэн поднялся, щуря глаза. Когда он проморгался, в камере стояли Барнли, Флаутис и еще кто-то – судя по шеврону, из местной верхушки. Все трое пялились на него.
– Ну-ну, ребята, – сказал этот третий. – Теперь я понимаю, почему вы это сделали. Вы поступили правильно. Это могла быть уловка, но, похоже, это действительно он. Отпустите его.
– Но… – запротестовал Флаутис.
– Приказ, – оборвал его третий. – Приказ сверху, если вы понимаете, о чем речь.
– От Тайного вождя? – спросил Барнли с некоторым даже благоговением в голосе.
Третий кивнул – похоже, для него это было нечто обыденное.
– Ладно, – сказал Флаутис, моментально присмирев. – Тогда порядок.
Хэн повернулся к третьему, намереваясь спросить, что происходит, но не успел. Едва раскрыв рот, он осознал, что опять повернулся спиной к Барнли.
Удар по голове не был нисколько приятнее первого. Мир снова стал темным.
* * *
Давно наступил вечер, близилась ночь, и Лейя не знала, злиться ей или тревожиться. Либо Хэн встретил старого Друга и так загулял, что забыл позвонить домой, либо же он попал в беду. Ховер генерал-губернатора должен был прилететь за ними через полчаса.
В этот миг послышался шум приближающегося ховера. Генерал-губернатор прислал машину заранее? Лейя подошла к окну, посмотрела в небо – и мгновенно поняла, что это не от генерал-губернатора и вообще ни от местных должностных лиц. Машина мчалась быстро, стремительно, без ходовых огней. Спецы из КСС натыкали по всему дому кнопок сигнализации. Одно движение пальца, и охрана встанет на уши. Одна была возле самого окна, и Лейя с силой надавила на нее.
* * *
Вечер тихий-тихий, думала Календа, но никогда не знаешь, откуда на тебя выскочит ранкор. И вдруг она услышала этот звук – низкий вой хо-вера, снижающегося на репульсорах.
Внезапно тишину разорвал рев сирен, усадьбу главы государства залил яркий свет. Охранники бросились по своим местам. Не обращая на все это внимания, Календа обшаривала взглядом небо в поисках нарушителя спокойствия.
Вот он! Ховер свалился с вечернего неба в трехстах метрах от виллы, голубоватое свечение его ре-пульсоров отбрасывало странные движущиеся тени на узкую деревенскую дорогу. Ховер высоко подпрыгнул на месте и остановился. Хлопнула задняя дверь, и из машины выбросили какой-то крупный предмет неопределенной формы. Предмет еще продолжал катиться, когда ховер снова взмыл вверх и исчез в небе.
Охранники бросились вперед и обступили объект. Календа схватилась за макробинокль, увеличила масштаб.
Фигура в кольце с трудом взгромоздилась на ноги, и Календа увидела, что это Хэн Соло собственной персоной, но только до невозможности избитый.
Разведчица выругалась про себя. Это было плохо. Очень плохо. Кто-то прислал еще одно предупреждение, и, хотя она и не могла его прочитать, было ясно, что это предупреждение отнюдь не дружеское.
Похоже, дело пахло как дохлая банта.
13 БЕСЕДА ПРИ СВЕТЕ ФАКЕЛОВ
Ужин прошел в безрадостной атмосфере. Пока Хэна обклеивали пластырем, назначенное время прошло, однако все же удалось превратить светский прием в нечто напоминающее военный совет.
Шум на улице только усиливал напряжение. Даже на шестом этаже, даже за звукоизолирующими стенами Дворца короны, официальной резиденции генерал-губернатора, крики и пение демонстрантов было невозможно игнорировать. В личном кабинете генерал-губернатора, куда они переместились после ужина, рев слышался еще более отчетливо. Все давно перестали делать вид, будто ничего не слышат. Наоборот, каждый смотрел в окно, наблюдая за действом. Свет в кабинете был приглушен – как для того, чтобы лучше видеть, так и в целях безопасности, чтобы самих смотрящих не было видно с улицы. Окна считались непробиваемыми, но рисковать никому не хотелось. Мерцающие огни факелов освещали лица собравшихся, которые смотрели на марш головорезов.
Генерал-губернатор Микамберлекто глядел в окно, печально созерцая происходящее внизу.
– Они опять пришли, – произнес он. – Опять пришли. И я не смею, не смею вызвать ни Корелли-анские силы самообороны, ни Службу общественной безопасности. Я даже не уверен, на моей ли они стороне. По сути, я почти уверен, что они уже давно не со мной. Если я их вызову, они могут запросто присоединиться к тем молодчикам внизу.
Он вздохнул и прислонил вытянутую спину к оконной раме, глядя на шумную демонстрацию. Для Лейи не было ничего печальнее этого его вздоха. Этот звук был исполнен усталости, покорности судьбе и несбывшихся надежд, о которых можно было уже не вспоминать. Один-единственный вздох поведал ей, что никаких надежд не осталось.
Лейя и Хэн стояли рядом с Микамберлекто и тоже смотрели вниз. В воздухе медленно рассеивались клочья дыма, Портрет Микамберлекто продолжал тлеть, хотя теперь он был затоптан до неузнаваемости.
Демонстранты – все люди, почти все мужчины – маршировали с факелами в руках вокруг Дворца короны. Факелы тоже дымили, и дым тяжелыми полосами висел в воздухе, обесцвечивая все вокруг и делая ночь еще более темной. Те, которые шли без факелов, несли плакаты и транспаранты с антидрал-ловскими и антиселонианскими лозунгами.
Пение – если это можно было назвать пением – началось снова, на этот раз даже еще громче. Песня была грубая, непристойная и явно направленная против Новой Республики. Громкость достигла пика, демонстранты проревели последнюю, самую колоритную и оскорбительную строчку и зааплодировали сами себе.
– Они еще долго будут так идти и идти, – сказал Микамберлекто.
Он говорил на общегале с едва уловимым акцентом, однако употреблял в речи одну-две особенности фрозианской грамматики и построения фраз, самой заметной из которых было повторение слов для пущей выразительности.
– Они будут шагать еще какое-то время, еще какое-то время, – продолжал генерал-губернатор, – но, несмотря на все их грозные намерения, я уверен, что на этом шоу закончится. Практически вы не увидите ничего нового. Они будут орать свои лозунги, потом напьются, затеют потасовки, разобьют несколько окон. И уползут туда, откуда пришли – до следующего раза. До следующего раза. Но я сомневаюсь, что сегодня на улицах будет безопасно, – Микамберлекто сокрушенно покачал головой. – Боюсь, вы не угадали, не угадали с местом проведения вашего отпуска.
Микамберлекто был фрозианцем, которые никогда не славились жизнерадостным видом. Никто не сомневался в их честности, неподкупности и усердии, но вообще это была довольно меланхоличная раса. Впрочем, в данный момент особых поводов для оптимизма не было.
– Скверно, – сказала Лейя.
– Да, скверно, – согласился Микамберлекто.
Он отошел от окна и снова уселся за свой безразмерный стол. Да, генерал-губернатор был типичным фрозианцем – высоким, долговязым и нескладным, ростом примерно на треть выше Хэна. Фрозианцы являлись практически стандартными гуманоидами, хотя и довольно вытянутыми вверх. Из-за дополнительного сустава на руках и ногах их движения на первый взгляд выглядели неуклюжими. Человеческому глазу казалось, будто у них переломаны все конечности. И в самом деле, скорчившийся в кресле Микамберлекто со скрещенными в двух местах руками представлял собой необычное зрелище.
Все тело у Микамберлекто покрывала короткая золотисто-бурая шерсть. Наружных ушных раковин не имелось, а глубоко посаженные карие глаза были широко расставлены. Нос у него находился на конце вытянутой мордочки, рот был маленьким и безгубым, он словно бы не решался соревноваться с внушительным носом. По обе стороны от носа росли длинные черные волоски, образуя что-то вроде громадных колючих усов, которые торчали далеко в стороны. Фрозианец в задумчивости поводил носом, и усы запрыгали вверх-вниз.
– И здесь всегда так плохо? – спросил Хэн.
– И да и нет, – отвечал Микамберлекто. – Хотите верьте, хотите нет, но я не сомневаюсь, что даже сейчас в Коронете на девяносто пять процентов тихо и спокойно. В четырех кварталах отсюда, наверное, даже не знают о том, что здесь очередная демонстрация. Правда, раньше я заверял приезжих, что город спокоен на девяносто девять процентов. Чем дальше, тем хуже становится. Клянусь Фрозом, если бы только можно было отменить этот саммит! Но уже слишком поздно. Слишком поздно. Делегаты уже в пути, и Новая Республика не может, не может позволить себе еще больше потерять лицо в Кореллианском секторе. Нет, мы не можем отменить саммит по торговле.
– Увы, я с вами полностью согласна, друг Ми-камберлекто, – не оборачиваясь, проговорила Лейя. Процессия с факелами продолжала свое шествие вокруг дворца. – Мы не знали, что здесь такое творится. Надо бы отменить саммит, но нельзя.
– Да в чем дело-то? – спросил Хэн, отвернувшись от окна.
От этого движения он скривился, поворот головы дался ему с некоторым трудом. Видимо, шея еще немного побаливала.
– Никто ничего толком не может сказать, – продолжал тем не менее Соло. – Вроде бы богатая планета, богатый сектор. Хватает и ресурсов, и талантов, и инвестиционного капитала. Кореллия всегда была мирной и богатой. Что произошло?
Микамберлекто красиво и выразительно повел плечами.
– У нас на Фрозе есть пословица: <Плохо, когда вопросов больше, чем ответов, однако намного хуже, когда ответов больше, чем вопросов>. Вы задаете мне один вопрос, а я могу вам предложить десять ответов, сто ответов, – он вытянул длинную руку, показывая на окно и бушующую за ним демонстрацию. – Интересно, могут ли наши <друзья> дать вам хотя бы один, всего один ответ. Лично я могу вам сказать, если угодно, что экономика переживает не лучшие времена, что люди обманулись в своих надеждах, что они озлоблены, что усилилась нетерпимость.
– Это все правда, – сказала Лейя, – но это все симптомы, а не причины.
– Совершенно верно, совершенно верно. Да, экономические неурядицы, обусловленные военными потрясениями, явились существенной, весьма существенной причиной этих беспорядков, но корни лежат намного глубже, намного глубже. При отсутствии сильного внешнего правительства, которое бы поддерживало порядок, изо всех щелей лезут мятежники и провокаторы всех сортов. И среди них далеко не все – наши сторонники. То же самое происходит у других рас… И у драллов, и у селониан, и у людей появились свои демагоги. И все они изо всех сил поносят и обвиняют друг друга. Но ни один, ни один из этих ответов ничего нам не дает. Вы спрашиваете о симптомах, а не о болезни. Я думаю, настоящий ответ состоит в том, что вы задаете неправильный вопрос. Наверное, вам следовало спросить: почему это случилось только сейчас, почему только сейчас?
Хэн нахмурился и сел в кресло напротив Микам-берлекто.
– Продолжайте, – молвил он.
– Вопрос простой, – сказал Микамберлекто. – Я спрашиваю: что такое случилось, благодаря чему стал возможен весь этот хаос? И ответ тоже простой: крах Империи. Не стало внешней силы, заставлявшей всех вести себя в рамках. Очень долгое время к голове каждого кореллианина был приставлен бластер. <Делай вид, что любишь своего соседа, или мы тебя убьем>, – говорила Империя. Не допускалось никаких, никаких разногласий. Наверху брали под козырек, внизу повиновались. Никаких отклонений. Правда, из-за нарушения свободной торговли экономика приходила в упадок. Приходила в упадок. Народу жилось все хуже и хуже. Это усугубило кризис, но не это стало его причиной.
Лейя посмотрела в окно, в темнеющую ночь, на зарево факельного шествия вдалеке. Она пересекла комнату и села рядом с Хэном.
– Не думаю, что мне нравится, куда вы клоните, – сказала она. – Впрочем, продолжайте.
– Тысячи лет все расы в Кореллианском секторе жили под твердой властью Старой Республики, а затем Империи. Но потом пришла война. Пришла война, и Империя развалилась. Здесь были кое-какие бои, но не слишком ожесточенные. Имперская правительственная структура на Кореллии просто обрушилась. Она сдулась, словно пробитый воздушный шар. Когда имперской власти не стало, сектор оказался предоставлен сам себе. Сам себе. Наша распрекрасная Новая Республика прислала меня сюда на должность генерал-губернатора, но кем мне здесь управлять? Каким образом мне здесь управлять? В последние годы кореллиане перестали обращать на меня внимание. Мне очень, очень не хватает опытных, политически надежных работников. Здесь слишком мало ггрореспубликански настроенных граждан, чтобы заполнить все вакансии в правительстве и в силах внутренней безопасности. Мне приходится нанимать на службу бывших имперских чиновников и солдат. Хуже того, практически все эти независимые группировки пользуются услугами разного рода наемников – в основном это бывшие солдаты Империи, но некоторые – некоторые раньше служили в вооруженных силах Республики. Едва ли кто-то из них остался верен мне и Новой Республике. Таким образом, кореллиане видят, что мои солдаты и чиновники не слушаются моих приказов. При Империи генералы и чиновники приходили из большого бизнеса. Это были владельцы заводов, директора предприятий, члены правления тех или иных структур и т. д. Лишившись имперских постов и званий, они тем не менее по-прежнему представляют власть крупного капитала. Мы говорим, что Империя мертва, но здесь, на Ко-реллии, тело продолжает жить, хотя его голова отсечена. Мелкие боссы никуда не делись, они занимаются тем, чем занимались прежде. Но сейчас все эти начальники полиции и имперские чиновники не отвечают ни перед кем, ни перед кем. Нет высшей власти, которая карала бы их за произвол. И им это начинает нравиться. Они теперь могут мстить. Мстить за несправедливости, совершенные пять, десять, двадцать, сто лет назад, зная, что имперские штурмовики не выломают дверь и не уволокут провинившегося. Это и есть корень проблемы. Долгие годы, долгие годы сильное центральное правительство не давало разным расам наброситься друг на друга. Империя не слишком жаловала не-людей, но направленные против них бунты она жаловала еще меньше. Бунт – это плохо, очень плохо для бизнеса. Граждане понимали, что если они станут бунтовать, их будут наказывать. Поэтому они не бунтовали. Три кореллианские расы жили в гармонии потому, что их заставляли, заставляли жить в гармонии, Сейчас их никто не заставляет. Настали плохие времена. Нужно найти виновных. Они обвиняют в своих бедах друг друга. Во время войны от кореллиан требовали сделать выбор между союзом с Республикой и верностью Империи. Сейчас представители всех рас Кореллиан-ской системы спрашивают, спрашивают себя: зачем вообще нужно внешнее правительство? – Микам-берлекто показал на окно. – Они спрашивают: зачем нам Новая Республика, если она не в состоянии навести порядок? Почему бы не сделать так: одна планета – одно правительство? Или один континент, или одна раса – одно правительство?
Хэн грустно покачал головой.
– Не могу в это поверить. Я смотрю в окно, я вижу все это, я знаю, что это происходит. Но все равно не верю. Я родился и вырос в едином Корел-лианском секторе…
– Все не совсем так, – вставила Лейя. – Ми-камберлекто говорит, что Империя заставляла ко-реллиан притворяться, будто они живут в мире и согласии.
– И сейчас им… нам больше не нужно притворяться. Невероятно.
– Невероятно только на первый взгляд, но это правда. Пять братьев, обитаемые планеты системы Корелл, находятся на грани анархии. Эпоха вынужденного мира между тремя основными расами – людьми, селонианами и драллами – подошла к концу.
Лейя взглянула на мужа, и ей не требовалась Сила, чтобы уловить его боль, его шок, его смятение. То, что они сегодня увидели, было ужасно, и она могла лишь догадываться, что чувствует Хэн. Но для самой Лейи слова Микамберлекто вызывали гораздо большую тревогу, чем толпа уличных смутьянов. Вся ее жизнь строилась на выборе между Республикой и Империей. Вопрос всегда состоял в том, на какую сторону будет склоняться центральное правительство, а не в том, нужно ли это центральное правительство вообще. Здесь все было иначе. Мысль об отделении начала овладевать умами. Не требовалось большого воображения, чтобы увидеть, куда эта идея может завести.
– Микамберлекто, мы не можем этого допустить, – сказала Лейя. – Если Кореллианский сектор распадется, сепаратистские настроения начнут расползаться по Галактике и наступит хаос.
– Они уже начали расползаться, – произнес Микамберлекто еще более сумрачным голосом. – Группы, относящиеся ко всем трем основным расам – и к другим расам Кореллианской системы тоже, – начали основывать независимые государства в Окраинных системах вокруг нас. Некоторые из них уже откололись, откололись от сектора, отказались признавать мою власть и, следовательно, власть Новой Республики в целом. Существует реальная опасность, что сектор превратится в безумное лоскутное одеяло из мини-империй и карликовых государств.
– А что в этом плохого? – спросил Хэн. – В смысле, я понимаю суть проблемы, но почему бы этим планеткам не быть независимыми, если они мирные и никому не вредят?
Микамберлекто досадливо покачал головой. – Они вредят друг другу, – сказал он. – Вы сегодня видели, что за жуткие типы требуют независимости. Это провокаторы, а провокаторам нужен враг. Таким людям, как ваши друзья из Лиги человечества, нужно на кого-то натравить толпу. Нет, не будет мирного, полюбовного отделения. Будет война, и мятеж, и месть, и все это будет продолжаться и продолжаться. Если раньше врагом была Империя, то теперь враг – это разобщенность и хаос. И хаос. – Насколько опасна эта Лига человечества? – спросил Хэн. – И кто такой этот Тайный вождь? Микамберлекто уныло покачал головой. – Если бы я знал ответы на эти вопросы, я был бы самым счастливым, самым счастливым фрозом. Эти душегубы из Лиги человечества, они то повсюду, то ни одного из них не найдешь. Когда надо, они умеют исчезнуть бесследно. Тайный вождь как раз такой. Тайный. Некоторые члены организации знают, кто он, но из посторонних его не знает никто, никто. Мои полиция с разведкой попросту слишком слабы, чтобы раздобыть сведения об этой группировке. А у РУНР, похоже, свои проблемы, свои проблемы на Кореллии. У нас слишком мало информации.
Лейя нахмурилась: – Если положение настолько ухудшится, у Новой Республики не останется иного выбора, кроме как начать действовать по-имперски. Придется ввести миротворческие войска, чтобы остановить кровопролитие. Мы будем вынуждены установить свой закон в Кореллианском секторе – точно так же, как это сделала Империя.
– Но мы же как раз для того и воевали с Империей, чтобы положить конец подобным вещам, – заметил Хэн.
– Я знаю, – отвечала Лейя. – Подумай, каково мне будет дать добро на проведение такой политики и чего она будет нам стоить. Но альтернатива – просто отстраниться и смотреть на кровавую баню.
– Я даже не уверен, не уверен, сможем ли мы навязать мир, – произнес Микамберлекто. – Нету нас крупных кораблей в секторе.
– А нельзя откуда-то переправить корабли и войска? – спросил Хэн.
– У нас просто нет таких денег, – сказала Лейя. – Кроме того, сейчас, хвала звездам, нам не нужно столько кораблей и солдат. Большая часть армии распушена по домам. У нас есть много кораблей – как своих, так и трофейных имперских, – но большинство их проржавели или пущены на металлолом. А многие из тех, которые считаются состоящими на действительной службе, стоят в сухих доках на реконструкции. Оставшиеся несут службу в других секторах.
– Но должны же быть хоть какие-то резервы, – сказал Хэн.
Лейя беспомощно пожала плечами.
– Есть, но очень немного, да и тем потребуется время на мобилизацию. Наш флот слаб как никогда. Такой низкой готовности не было уже много лет.
– Будем надеяться, что нам не придется, не придется ни к чему готовиться, – сказал Микамберлекто. – Боюсь, это тщетная надежда, но больше ничего не остается.
– Но что же делать? – спросила Лейя. Микамберлекто снова пожал плечами.
– Мы ничего не сможем сделать, – отвечал он. – Но есть еще один момент, еще один момент. Хотя капитана Соло, судя по всему, схватили по чистой случайности, это могла быть и целенаправленная угроза всем вам. Предупреждение. Предостережение.
– Вы хотите сказать, что они пытаются нас отпугнуть, – предположил Хэн.
– Возможно, – сказал Микамберлекто. – Похоже на то, особенно если вспомнить недавнюю двухступенчатую атаку.
– Ну, так у них ничего не выйдет, – заявил Хэн. – Я не стану убегать. Я говорю, мы остаемся. Остаемся и будем заниматься тем, для чего сюда прилетели.
– Отлично, – сказал генерал-губернатор. – Однако я бы советовал вам принять некоторые меры предосторожности. Я знаю, что ваш корабль стоит в космопорту под охраной, но космопорт – не самое безопасное место. На него могут прицепить маячок… или… э~э… другое устройство.
– <Другое устройство>, – повторила Лейя. – Вы имеете в виду бомбу?
Микамберлекто кивнул: – В общем, да. Так или иначе, будет гораздо безопаснее переместить <Сокол> в другое место.
– Я сам об этом подумывал, – сказал Хэн. – Но возле виллы нет подходящей стоянки.
– Я мог бы предложить вам маленькую площадку, маленькую посадочную площадку в ангарном комплексе на крыше Дворца короны, – произнес Микамберлекто. – Вы можете поставить там свой корабль, и моя личная бригада механиков осмотрит его на предмет возможных фокусов.
– А им можно доверять? – спросила Лейя. – Вы ясно дали понять, что не доверяете большинству своих подчиненных.
– Моя бригада механиков и мои личные телохранители – прославленные ветераны войны с Империей, – ответил генерал-губернатор. – Их отбирали индивидуально, индивидуально, и всех их тщательно проверили. Я совершенно спокоен, пока моя жизнь в их руках. Те, кого я подозреваю, – это местные, работающие в других структурах.
– Ну, ладно, – сказал Хэн. – Скажу Чубакке, чтобы завтра с утреца первым делом перегнал корабль. Пускай хоть что-то полезное сделает. Все равно нам здесь нечем заняться.
Лейя улыбнулась, в первый раз с оттенком искреннего веселья.
– О, нам есть, чем заняться, Хэн, если мы собираемся и дальше притворяться.
– Ты о чем?
– Мы должны играть роль туристов. Хэн еле слышно застонал.
– Прямо не знаю, – сказал он. – Я сегодня занимался именно этим, и посмотри, что вышло.
* * *
Утро следующего дня выдалось невеселым. Погода поменялась, на виллу обрушился проливной дождь. Это означало, что детям придется сидеть взаперти, что они будут носиться по дому и громко шуметь. Несмотря на все старания меддроидов КОС, голова Хэна по-прежнему болела от полученных накануне побоев, и это ничуть не поднимало настроения. Он сидел в гостинной и смотрел, как дети в очередной раз пытаются построить из кубиков невероятно высокую и тонкую башню. Из кубиков. Во вселенной столько супер-пупер-электрон-ных игрушек, а они забавляются с кубиками.
Удрать удалось одному Чубакке, который должен был перегнать <Сокола> из космопорта на крышу Дворца короны. Хэну подумалось, что дела действительно плохи, если по сравнению с ними перелет под дождем из битком набитого космопорта на какую-то крышу кажется развлечением. С другой стороны, Лейя заперлась в офисе с Эбрихимом, обсуждая маршруты будущих поездок, и уж этим Хэну совсем не хотелось заниматься.
Как и предполагалось, башня из кубиков рухнула с чудовищным грохотом, и трое детей залились громким смехом. Возможно, даже слишком громким.
Хэн решил оставить позиции. Он потопал наверх, в библиотеку, надеясь, что там никого нет. Нужно было немного поразмыслить. Возможно, в обстановке тишины и покоя голова не будет так болеть.
Войдя в библиотеку, он пристроился в одном из ужасно удобных для чтения кресел. В глубине сознания старые инстинкты, оставшиеся со времен контрабандистского прошлого, предупреждали, что он сделал двойную ошибку, оставив дверь открытой и сев спиной к ней.
Хэн отогнал прочь эти глупые опасения. Он просто злился и нервничал, вот и разыгрались старые рефлексы. Кроме того, хватало других поводов для беспокойства. Вспомнить хотя бы то происшествие… нет, назовем вещи своими именами… вчерашнее похищение. Зачем они его схватили? Зачем бросили в подвал? И почему потом просто взяли и отпустили? Единственное, что Хэн мог придумать, – это что они каким-то образом…
– Мастер Соло, можно к вам обратиться? Хэн подпрыгнул от неожиданности и быстро повернулся. Позади него плавал в воздухе К9Х2, чудной дроид Эбрихима.
Размечтался тут один о мире и покое.
– Больше так не делай, – строго сказал Хэн.
– Не делать чего, сэр?
– Не подкрадывайся ко мне сзади. Издавай хоть какой-то шум. Используй, что ли, колеса, а не репульсоры.
– Но с помощью колесной системы я не смог бы подняться по лестнице, – возразил К9.
– Надо же, какая неприятность, – пробурчал Хэн. – Слушай, я специально сюда пришел, чтобы посидеть в тишине. Будь добр, уберись отсюда. На колесах, на репульсорах или на чем хочешь.
– Но я должен сообщить вам нечто важное, – сказал дроид, выплывая вперед.
– Я подумал, что это стоит обсудить наедине.
– Ну и? – Хэн устало откинулся на спинку кресла. – В чем же дело?
По опыту он знал, что дроиды редко находят важным то же самое, что и он сам.
– Во-первых, узнав, что хозяину Эбрихиму и мне предстоит служить в доме таких важных особ, как вы, и учтя неспокойную ситуацию, имеющую ныне место на Кореллии, я решил внести посильный вклад в обеспечение вашей безопасности и для этого сделал себе ряд целевых модификаций.
– А? Что? – спросил Хэн. – Ты это о чем?
– Прошу меня простить за такое длинное вступление, но вы должны знать, что я установил себе несколько сложных устройств обнаружения и наблюдения. Теперь я оснащен обширным набором мощных сканеров и компараторов и, по возможности, в промежутках между исполнением прочих обязанностей провожу осмотр окрестностей.
– Рад за тебя, – все так же равнодушно похвалил его Хэн. Почему все дроиды так трясутся над своими характеристиками и функциональными возможностями?
– А я рад за вас, мастер Соло, – молвил К9. – Наверное, я бы вам посоветовал выслушать меня более серьезно.
– Это почему? – спросил Хэн.
– Потому что за вами следят. Хэн навострил уши.
– Если ты имеешь в виду агентов КСС…
– Прошу вас, мастер Соло. Я не протокольный дроид с протухшими мозгами. Не оскорбляйте меня. Нет. Наоборот, из ее поведения я делаю вывод, что она как раз старается не показываться им на глаза, а от вас и ваших домочадцев прячется уже во вторую очередь.
– <Она>? – переспросил Хэн.
– Да, сэр. Она всего одна. Женщина человеческой расы. Судя по всему, работает в одиночку – по крайней мере, я никого возле нее не заметил. Находится в пустой вилле неподалеку отсюда. Она наблюдает за вами из окна на втором этаже, изо всех сил стараясь не высовываться. Должен добавить, что нормальному человеческому взгляду она совершенно не видна. Окно толстое, комната темная, а сама она весьма умело маскируется. Впрочем, мне удалось сделать несколько двумерных снимков низкого разрешения в поляризованном инфракрасном свете. Это было сегодня утром, еще до того, как хлынул ливень.
– Покажи.
Хэн ожидал, что К9 высветит расплывчатое голографическое изображение на стене или на чем-нибудь еще. Вместо этого из печатающего отверстия на груди К9 с тихим жужжанием выползла двумерная фотография. Все-таки он молодец, этот самоусовершенствующийся дроид.
– Разумеется, большую часть времени ее лицо скрыто макробиноклем, – продолжал К9. Это самое высокое разрешение, какого я смог добиться. Все же качество довольно низкое, хотя я пустил в ход все возможные алгоритмы повышения четкости.
Хэн взял карточку и принялся ее разглядывать. Снимок был довольно зернистым и очень контрастным, к тому же само изображение оказалось несколько размытым. Но никаких сомнений не оставалось. Это была Календа, агент РУНР, застигнутая в тот момент, когда она подносила к глазам макробинокль. Почему-то Хэн нисколько не удивился. Календа была из тех людей, которые могут объявиться когда угодно и где угодно, как раз когда ты думаешь, что они за много световых лет от тебя.
У нее было встревоженное лицо, и выглядела она голодной и уставшей. Но это была она, вне всякого сомнения. Эти химерные широко расставленные глаза ни с чем не спутаешь. Хэн вспомнил, как в космопорту Лейя сказала, что чувствует слежку. Да. Все сходилось.
И что это все значит? Какого ситха здесь делает Календа? И если это действительно она, то почему не вышла на связь? Напрашивался единственный ответ: она тоже не доверяет КОС.
– Ты говорил об этом кому-нибудь еще? спросил Хэн.
– Нет, сэр. Я подумал, что в первую очередь надо сообщить вам.
Хэн ненадолго задумался.
– Ты славно поработал, К9, – сказал он. – Это очень ценная информация, но я вынужден приказать тебе, чтобы ты не рассказывал об этом никому. Никому. Ни твоему хозяину, ни моей жене, вооб-ше никому. Плохо уже то, что я теперь вынужден ходить и притворяться, будто не знаю о слежке. Но если придется притворяться всем в доме, то, в конце концов, кто-нибудь проколется.
– Так, значит, она не враг, сэр?
– Нет, нет. Друг. Я не знаю точно, каковы ее намерения, но она на нашей стороне. Проблема в том, что мы не знаем, доверять КСС или нет. Возможно, она пытается каким-то образом защитить нас от КСС. Если их агенты обнаружат ее, мы лишимся очень ценного союзника.
– Ценного в каком смысле? Хэн покачал головой: – Я пока сам не знаю. Для чего она нам может понадобиться, я смогу сказать не раньше, чем разберусь, в какие игры здесь играют. Но она тут, и люди, которым мы не доверяем, о ней не знают. Это может пригодиться.
