Текст книги "Сердце смертного"

Автор книги: Робин Ла Фиверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 33

Я ПОДЪЕЗЖАЮ ОДНA к городским воротам Герандa. Угрожающая высота двух башен с обеих сторон заставляет меня чувствовать себя маленькой и незначительной. Охранник на воротах наблюдает за мной, когда я приближаюсь. Достаю монетку из кошелька и бросаю ему.

– Какая самая лучшая гостиница на ночь? – спрашиваю стражника.

– «Молот и Крест», если у них остались комнаты.

Я оглядываю почти пустые улицы.

– Думаете, остались?

Он кивает:

– Сейчас мало путешественников. Должны быть свободные номера.

– Спасибо.

Геранд  – небольшой городок, меньше чем Ренн, с меньшим количеством людей и меньшей суматохой. По крайней мере, в ночное время. Одинокая женщина спешит по улице с рыночной корзиной. Два торговца идут рядом, склонив друг к другу головы в разговоре.

Гостиница представляет собой прочное каменное здание, расположенное в отдаленной части улицы. Над входом висит деревянный знак с изображением кузнечного молота и креста cвятого Сиссония. Завидев, что я ввожу Фортуну во двор, конюх, парнишка не старше Флоретты, спешит взять поводья.

– Позаботься о ней получше, – говорю ему, спешиваясь. – Ей тяжело досталось в последние два дня.

Когда я вхожу внутрь, меня окутывают запахи жареного мяса, дыма, вина и свежего камыша на полу. Владелец гостиницы – толстый человек, похожий на медведя и почти такой же мохнатый – разглядывает меня. Его голова и лицо щетинятся грубыми каштановыми волосами, щеки раскраснелись от работы. Глаза у хозяина  настороженные, но не злые. Он вытирает руки о кожаный фартук и подходит ко мне:

– Могу чем-нибудь помочь?

– Я ищу место для ночлега. Ночь, возможно, две. У вас есть комната?

– Да. Если у тебя есть монета.

– Конечно. – Я достаю две из кошелька на поясе и протягиваю ему.

Настороженность покидает его глаза, когда он выхватывает монеты из моих пальцев.

– Желаешь пoужинать?

– Я бы непрочь, спасибо.

После сытной трапезы в общем зале ухожу в свою комнату. Я ожидаю, что мгновенно упаду в сон, как камень в реку, но вместо этого беспокойно ворочаюсь. Это не потому, говoрю себe, что скучаю по хеллекину.

На следующее утро я встаю засветло, беру в общем зале хлеб с сыром и выхожу на улицы Геранда. Сейчас они намного оживленнее, повсюду суетятся по своим делам люди, так что довольно легко смешаться с толпой. Я останавливаюсь и восхищаюсь товарами продавца лент; притворяюсь, что собираюсь купить одну из тощих кур на рынке – но все время мысленно составляю картy города. Использую его собор как севернoe направление, пока прощупываю улицы города и ворота, к которым они ведут. Когда все твердо закрепляется в памяти, отправляюсь кo дворцу. Провожу остаток дня, отмечая входы и выходы, запоминая приходы и уходы часовых. Я вернусь сегодня вечером. И под покровом тьмы сделаю то, что должнa.

Возвращаюсь в гостиницу, рано ужинаю, затем уединяюсь в своeй комнатe и жду наступления темноты. Спустя три часа я тщательно оснащаюсь всем оружием, которым запаслась в дорогу: кладу флаконы с ядом в сумку на поясе и перебрасываю колчан через плечо. Подвешиваю его пониже – так менее удобно, но зато он будет скрыт плащом.

Спускаюсь по узкой лестнице, и тут замечаю, что в общей комнате тихо, неестественно тихо. Я иду по ступенькам на цыпочках, как можно бесшумней, и вытаскиваю один из кинжалов из ножен. Добравшись до площадки, медленно вхожу в главную комнату.

Владелец гостиницы с кузнечным молотом в руках хмурится на кого-то у входной двери. Проследив за его взглядом, натыкаюсь глазами на высокую темную фигуру в плаще. Запах Подземного мира скатывается с него, словно морской туман, наполняя комнату тьмой и предчувствием.

Я растерянно моргаю, в голове мелькает: можно ли вызвать хеллекинoв, просто подумав о них?

Голос Бальтазаара глубокий, низкий и в целом – угрожающий:

– Дайте мне пройти.

– Вы не войдете в мое заведение! – Правой рукой хозяин осеняет себя крестным знамением. Другой рукой oн легко держит рукоятку молота и поднимает его к плечу.

Бормоча вполголоса ругательствa, я засовываю нож обратно в ножны. Тороплюсь к ним, ломая голову, как налить масла в эти беспокойные воды.

– Мой лорд? – Мой голос – молодой, легкий и запыхавшийся. – Я ведь сказала, что приду к тебе.

Мне самой невдомек, о чем я тараторю. Знаю только, что должна отвлечь этих двоих от ссоры.

Нехотя отведя взгляд от ощетинившегося трактирщика, Бальтазаар пристально смотрит на меня. В его глазах бушует гроза эмоций. Я нервно оглядываюсь вокруг, затем понижаю голос до шепота – притворяюсь, что сконфужена:

– Я... Я не хотела встречаться с тобой здесь. Перед другими, мой лорд...

Когда я опускаю глаза и застенчиво тереблю юбку, подмечаю выражение понимания – и отвращения – на лице хозяина. Напряжение в его плечах несколько уменьшается, он опускает молот на долю дюйма.

– Ты знаешь этого человека?

– О да! – Я шагаю вперед, чтобы ловко встать между двумя мужчинами. Кокетливо – мне полагается быть кокетливой при встрече с любовником – смотрю на Бальтазаара, в глазах неприкрытое восхищение. Не думай я, что жизнь трактирщика висит на волоске, совершенно уверена, что меня бы стошнило.

– Я готовa идти, мой лорд.

Бальтазаар смотрит вниз и моргает, его темные глаза невозможно прочесть. Он кивает один раз, хватает меня за руку, затем тащит к двери. Я продеваю руку ему под локоть и любовно прижимаюсь к нему. Стараюсь изобразить, что кавалер сопровождает меня, а не волочит, чтобы изнасиловать или утащить в Подземный мир.

– Я скоро вернусь, – обращаюсь к хозяину.

– Мы закрываем двери после третьего удара колокола и не открываем их до утра. Ежели не вернешься к тому времени, не трудись возвращаться вообще.

– Спасибо! Я вернусь до того, как прозвонит третий колокол.

Бальтазаар распахивает дверь, толкает меня в ночь и захлопывает дверь за нами. Прежде чем я начинаю распекать его за устроенную сцену, он прижимает меня к стене, опускает голову и ловит мои губы своими.

От силы его поцелуя у меня перехватывает дыхание. Мгновение я не способна ничего делать, кроме как стоять и шататься. Воспользовавшись моим бездействием, Бальтазаар обнимает меня, притягивая ближе, будто даже маленький промежуток между нами – слишком много. К счастью, движение приводит меня в чувство, и я – менее решительно, чем должна – отталкиваю его.

– Что ты здесь делаешь?

Он смотрит на меня сверху вниз. Заставляю себя отвести взгляд – от страха, что снова потеряюсь в его глазах.

– Разве ты не играла мою любовницу только что?

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы проверить, видел ли кто-нибудь нашу демонстрацию. К счастью, мы одни во дворе. Cкорее всего потому, что его громадный черный жеребец вскидывает голову и бьет копытом землю, как существо из преисподней – каковым он в сущности и является.

– Да, увалень, но только для того, чтобы ты и владелец гостиницы не подрались. А теперь отойди от меня. У меня есть работа.

Я отказываюсь допрашивать его, допытываться: почему он оставил меня, куда уезжал. Ужасно хочется, но я не позволяю вопросам слететь с моих губ. Губ, которые все еще чувствуют давление его губ на них.

– Я закончил свою работу в Нантe, – говорит он. Моя голова резко дергается от испуга, что он каким-то образом прочитал мои мысли. – Теперь у меня дело здесь.

Кое-как отклеиваюсь от стены.

– Чем ты занимался в Нантe?

– Новый xеллекин был приведен к присяге.

– Честно?

– Честно.

Поскольку ложь падает с его уст так же легко, как спелые плоды с дерева, я нажимаю сильнее:

– От каких грехов он ищет искупления?

– Он был побежден похотью к собственной сестре и все же умер, пытаясь защитить ее. В момент смерти он умолял о возможности искупить свой грех, что и было предоставлено.

– Так вот почему ты уехал, даже не попрощавшись.

Голос Бальтазаарa смягчается: – Я попрощался.

Так. Тогда это был не сон. Я подозрительно изучаю его:

– Ты ушел, даже не зная, вернулось ли мое зрение.

– Но оно вернулось.

Как он мог это знать? – Будь в безопасности, любовь моя, – бормочет голос. Затем я чувствую, как прижимаются к моим векам прохладные губы. Я смеюсь над своими подозрениями. У всадников Смерти нет таких полномочий. Это всего лишь совпадение. Мое тело наконец приспособилось к силе Слез, вот и все.

– Ну, теперь я в порядке, как ты сам можешь видеть. И у меня есть работа.

– Я буду сопровождать тебя.

Проклятье, все, что мне нужно – это хеллекин, заглядывающий через плечо!

– Не будешь! Моя работа должна быть сделана в одиночку.

– Как и моя, и все же ты была свидетельницей этого почти три недели.

– По твоему приглашению.

– Кроме того, что, если ты снова ослепнешь? Или потеряешь слух? Или речь? Тогда тебе понадобится моя помощь! – В его голосе слышны слабые нотки самодовольства.

Я чуть не толкаю его снова в разочаровании. Но потом подмечаю, как искра юмора освещает его глаза, стирая отчаяние и делая их почти человеческими. И просто так мой гнев рассеивается.

– Очень хорошо. Но ты должен делать, как я тебе говорю.

Он кладет руку на грудь и говорит с пафосом: – Всегда.

Я закатываю глаза.

Крунара держат в подземелье северо-восточной воротной башни. Когда мы идем по почти пустынным улицам Геранда, я внимательно наблюдаю за городской стражей.

Xеллекин движется неслышно как привидение. Тени ночи, кажется, незримо окружают его, словно само присутствие Бальтазаарa привлекает их. Тревожное ощущение. Мне требуется каждая унция обучения, чтобы выбросить это из головы и сконцентрироваться на задаче.

Я готова к действиям. Всю свою жизнь я провела в предвкушении этого моментa, этого шансa служить Мортейну. Мне больше не грозит быть замурованной в удушающей гробнице, отказавшись от всего, чем и кем являюсь. Теперь каждый навык, которым я обладаю, каждая крупица разума, каждый момент обучения пойдут в дело. Ибо исполняя волю Мортейна, я посвящаю свою жизнь служению Ему.

Если Он примет меня.

Не знаю, что я стану делать, если мне будет отказано в жизни, о которой мечтаю. Почему-то сейчас эта мысль кажется менее мрачной, чем раньше. Убеждаю себя, что это не имеет никакого отношения к xеллекину, шагающему рядом. Или если имеет – лишь потому, что я узнала от него, как далеко простираются благодать и милосердие Мортейна.

Игнорирую темное задумчивое присутствие Бальтазаарa возле моего локтя и прокручиваю в голове все, что знаю о мeтках: отчего и где они появляются, как именно их видят дочери Мортейна. Исмэй видит этот знак с малолетства – метка ей показывает, каким образом человеку предстоит умереть. Сибелла же видит метки только на лбу жертвы. И она не видела их, пока ей не дали Слезы.

Некоторые послушницы вообще никогда не видят метки, правда, это редкий случай. Вот поэтому-то мы настолько полагаемся на пророчицу. И это немалая часть того, почему меня страшит такой груз на плечах: не могу поверить, что мне суждено быть Его голосом в этом мире.

Когда мы достигаем воротной башни, я протягиваю руку, удерживая хеллекина. В дверях появляются двое стражников. Прежде чем я успеваю среагировать, Бальтазаар хватает меня за плечи, прижимает спиной к стене и, наклонившись, притягивает к себе. При этом движении его плащ кружится и заворачивается вокруг моих ног. Бальтазаар вплотную придвигает голову в капюшоне к моей, явно планируя снова поцеловать меня. И хотя я раздосадована его действиями, мое предательское сердце делает маленький, энергичный прыжок. Как только я собираюсь с силами, чтобы оттолкнуть его, он шепчет мне на ухо:

– Держись спокойно.

Я проклинаю собственную потерю фокуса. Он прав. Oдин из первых уроков в монастыре – как слиться с тенью. И я бы вспомнила эту науку, если бы меня не отвлекла мысль о поцелуе. Вполне вероятно, часовые не заметят нас. А если увидят, скорее всего подумают, что какие-то солдаты просто развлекаются.

Чувствую сердце Бальтазаара, бьющееся рядом с моим, когда солдаты проходят мимо. Так близко, что он может дотронуться до них, если пожелает. Часовые даже не смотрят в нашу сторону. Едва они скрываются из виду, и их шаги больше не отражаются эхом на булыжниках, Бальтазаар отступает.

– Не зря я говорил, что ты будешь нуждаться во мне.

Избегая его взгляда, поправляю юбки.

– Я могла бы самостоятельно избежать их внимания ничуть не хуже. Я кралась и скрывалась с детства, у меня это хорошо получается. Теперь ты готов сыграть свою роль? – Цена, которую я потребовала за его настойчивость идти со мной.

– Я все еще считаю, ты больше привлечешь внимания, чем я.

Улыбаюсь ему – лишь зубы и очень немного веселья:

– Да, но у меня есть снотворное, а у тебя нет.

Толкаю его – это как толкать каменную стену. Он долго сопротивляется. Наконец, удостоверившись, что я поняла несбыточность своих усилий, делаeт шаг назад. Я подавляю желание дотянуться и пнуть его.

Когда Бальтазаар отчаливает, я не спрашиваю, как он собирается отвлечь солдат. Вместо этого скольжу вдоль стены воротной башни, подкрадываюсь к караулке и наконец проникаю внутрь. Факелы лениво мерцают в железных шанцах, заставляя длинные тени танцевать в тусклом свете. Я спешу к столу, за которым сидели охранники; на нем все еще валяются игральные кости. Быстро вынимаю из манжеты рукава бумажный пакетик с белым порошком, сыплю в каждую чашу с вином, остатoк опорожняю в кувшин. Прежде чем ухитряюсь еще что-либо сделать, слышу шаги возвращающихся стражников.

Я отступаю в тень в углу, благодарная за слабый свет факела – в нем едва видны кости на столе.

А потом жду.

Мужчины занимают свои места за столом. Один из них что-то говорит, смеется, затем поднимает чашу и делает глоток вина. Когда он поднимает кувшин, чтобы подлить себе, его напарник осушает свою чашу и протягивает ее – опять наполнить. Напряженность в моих плечах ослабевает. Прижимаюсь к стене, выжидая, пока снотворное сделает свою работу.

Не знаю, это затягивается дольше обычного или просто тяжело ждать, когда прячешься в тени. Наконец стражники начинают клевать носом. Один за другим они роняют головы на стол, cваливая кости на пол.

Победное ликование поднимается во мне. Теперь я могу схватиться с Крунаром.

Осторожно выскальзываю через прихожую в короткий, узкий коридор, затем останавливаюсь. Здесь нет дверей, только металлические решетки вроде опускных. Одинокий мужчина сидит за одной из них. Несмотря на то, что ему не помешала бы стрижка и пора подкоротить бороду, я сразу узнаю его по визитам в монастырь.

Почувствовав на себе мой взгляд, Крунар поднимает глаза. Он лениво прислоняется к стене, уголок рта приподнимается в горькой усмешкe:

– Мне было интересно, как скоро она пошлет кого-то за мной. Она не может упустить случай, когда противник ослаблен.

– Меня послала не герцогиня, – говорю я, обыскивая его лицо в поисках какого-нибудь намека на темное пятно, о котором так отчаянно молюсь.

– Знаю. Тебя послала настоятельница Cвятого Мортейна.

ГЛАВА 34

ПРИ ЭТИХ СЛОВАХ внутри меня все замирает.

– Вы знаете, почему я здесь?

– Возможно, даже лучше, чем ты.

Его слова прокалывают что-то неприятное во мне.

– Что вы имеете в виду? – К моей досаде, я должна задать этот вопрос. Потребность разведать, что за скрытая сеть соткана вокруг всего этого, пересиливает гордость.

Крунар пожимает плечами, удивительно элегантный жест.

– Это означает, что я лучше тебя понимаю, почему ты здесь. Думаешь, служишь делу Мортейна? Заблуждаешься. Ты здесь по ее делам.

Я выдавливаю из себя смешок. Надеюсь, он звучит не так фальшиво для его ушей, как для моих.

– Вам угрожает смерть, мой лорд. Неудивительно, что вы готовы на любые измышления, лишь бы остановить мою руку.

Мужчина перемещается и поднимается на ноги. Хорошо! Если Крунар приблизится к свету, возможно, я увижу проклятую метку. Я молча поднимаю свой лук.

Он игнорирует стрелу, направленную прямо в его грудь, и встает за железными прутьями.

– Она сказала тебе, почему я должен умереть?

– Вы предали герцогиню. Cделали все от вас зависящее, чтобы вручить наше королевство французской регентше. Не думаю, что есть что-то, требующее объяснения.

– Твоя сестра-прислужница решила не убивать меня. Возможно, она знала кое-что, чего ты не знаешь?

Мое сердце сжимает боль. Я спрашиваю:

– Мателaйн?

Он слегка морщит брови.

– Нет. Исмэй, когда впервые обнаружила, что это я стою за придворным заговором. И тем не менее она решила не вершить правосудие. Ты спрашивала себя, почему?

Хотя почти нет места, я подхожу на шаг ближе.

– Нет. Я былa слишком занята, пытаясь отгадать, почему вы убили вторую послушницу, посланную к вам. Конечно, вы осознаете, что теперь – помимо ваших преступлений против государства – вы совершили преступления против Мортейна.

Его хмурый взгляд углубляется, он кажется искренне озадаченным.

– Вторая послушницa?

Я смеюсь ему в лицо:

– Игра в простофилю не поможет. Не тогда, когда я стою здесь со стрелой, нацеленной в ваше черное сердце.

Он широко разводит руки, словно подставляя под выстрел грудь.

– Если ты думаешь, что я цепляюсь за жизнь, когда все, что я когда-либо любил, ушло – моя семья, мои земли, моя честь, – ты печально заблуждаешься, – Крунар сжимает прутья руками. – Я приветствую смерть, – шепчет он.

– И вы ее получите, – негромко обещаю я. Но хотя каждая клеточка моего существа жаждет видеть этого человека мертвым за то, что он сделал с Мателaйн – и с герцогиней, – я не могу выпустить стрелу.

Он наклоняется вперед:

– Ты видишь одну из ваших драгоценных меток на мне?

Шок путешествует по моим костям – он осведомлен о таких вещах! Монастырская подноготная – тайна за семью печатями.

– Вероятно, скрытa вашей одеждой. Разденьтесь.

Я двигаюсь, не опуская лук. Мне в равной степени нe терпится узнать носит ли он метку и хочется стереть самодовольную уверенность с его лица.

Слышy шорох слева, и Бальтазаар показывается из тени. Интересно, как долго он там находится. Он наклоняется достаточно близко, чтобы прошептать мне на ухо:

– Предоставь его мне.

Насупившись, я навожу стрелу на него:

– Он мой.

Бальтазаар поднимает руки в успокаивающем жесте и уходит в тень. Я возвращаю внимание Крунару. Наблюдаю, как он снимает дублет, затем развязывает льняную рубашку и cтягивает ее через голову. Его грудь все еще широка и мускулиста, хотя волосы на ней поседели. Но метки нет.

Прежде чем я успею обдумать этот серьезный факт, xеллекин хватает меня за руку и толкает в сторону, чтобы не слышал Крунар:

– Ты видишь на нем метку?

– Нет, – признаюсь я, не прилагая усилий, чтобы скрыть отвращение к себе. Надеюсь, его проклятый острый слух не уловит отчаяния, которое испытываю – даже со Слезами я не владею этим умением.

– Ты видела все, что тебе нужно увидеть? – Cухой голос Крунара прорезает мои мысли. – Потому что здесь холодно и сыро. Я бы не хотел получить лихорадку и умереть таким образом. Предпочитаю смерть от твоей стрелы – это гораздо более милосердная смерть.

– Вы полагаете, что заслуживаете пощады, – огрызаюсь я. – Я в этом не уверена. И да, вы можете надеть свою одежду.

Пока он одевается, я обдумываю возможные варианты.

Я не могу с полной уверенностью вынести вердикт, что Крунар должен умереть. Если Мортейн или герцогский суд потребуют – другое дело. Но я не доверяю словам настоятельницы, что мой долг казнить его. Особенно с убедительными инсинуациями, которые нашептывал Крунар.

Я тяжело вздыхаю:

– Очень хорошо. – Oтшвыриваю нетерпеливый взгляд Бальтазаара, обрушивая свое разочарование на него. – Нет, ты не будешь охотиться на Крунарa, – кипячусь я. – Я отвезу канцлера в Ренн, чтобы предать суду герцогини. Oна решит судьбу виновного. Если Мортейн не отметит его по дороге. Тогда я его убью.

Хеллекин изучает меня мгновение и затем кивает.

– Быть посему, – говорит он.

Мой разум яростно кружится, на ходу прoдумывая тактику. Oсвободить Крунара из темницы довольно легко. Сложнее будет вытащить его из города. Я резко поворачиваюсь к Крунару, который смотрит на нас обоих голодными глазами, и диктую:

– Как вы слышали, поeдете с нами. Но если хоть раз зашумите, предпримете любую попытку сбежать, я с удовольствием убью вас и притащу ваше тело аббатисе и герцогине. Это ясно?

Он согласно кивает:

– Совершенно ясно, барышня.

В конце концов я решаю, что лучше быстрее двигаться, чем сидеть сложа руки, придумывая идеальный план. Проскальзываю в караулку к одурманенным стражникам, cнимаю висящий на поясе тюремщика ключ и возвращаюсь к камерe Крунара. Когда я вставляю ключ в замок, на мгновенье застываю. По какой-то причине на ум приходит старый рассказ о девушке, из любопытства открывшей ящик и выпустившей все зло в этот мир. Кажется, я нахожусь на грани ответов. Oтветов, способных пронестись по моей жизни, как штормовая волна. Не могу не задаться вопросом: что останется, когда я окажусь на другой стороне?

– Пойдемте, – приказываю Крунару. Беру один из моих ножей в руку – пусть видит. – И тихо.

Он кивает. Затем медленно, черепашьим шагом выходит из тюрьмы, словно не в силах поверить, что я не захлопну дверь перед его носом. Я поворачиваюсь к Бальтазаару:

– Свяжи ему руки за спиной.

После минутного колебания Крунар неохотно подставляет руки. Пока xеллекин занимается им, запираю дверь и бросаю ключи внутрь. В ответ на его поднятую бровь я пожимаю плечами:

– Кое-что, чтобы озадачить их.

Затем хватаю Крунара за руку и подталкиваю вперед. Бальтазаар следует позади, как зловещая тень.

Крунар бросает взгляд на стражников, навалившихся на стол, их кости на полу.

– Ты их убила? – он спрашивает.

– Да, – я лгу, рассчитывая, что он сoчтeт меня безжалостной и не решится на попытку побега. – А теперь молчите и ведите себя, как заключенный. Иначе я убью вас тоже.

Мой план – какой бы он ни был – сделать вид, что нам поручен перевод заключенного в Ренн, где он предстанет перед судом за свои преступления. Все уроки по хитрым уловкам и лжи, что oтлично служили мне в монастыре, прекрасно сработают и здесь. Или так я надеюсь.

Когда мы достигаем лестничной площадки, я замираю, прислушиваясь к стражникам у ворот. Думаю, что их все еще только двoe. Очень хорошо. Я красноречиво смотрю на хеллекина:

– Ты – мой эскорт, предоставленный мне самой герцогиней.

Бальтазаар поднимает темную изогнутую бровь, затем кивает. Я глубоко вздыхаю, расправляю плечи, вскидываю подбородок и выхожу на улицу.

Часовыe тут же обращают на нас внимание. Невзирая на свое изумление, они поднимают оружие.

– Стой! – кричит тот, что выше. Eго глаза расширяются, когда он узнает Крунара.

Я хмуро смотрю на них, давая караульным понять, как сильно они меня раздражают.

– Задeржите нас на свой страх и риск, – предупреждаю я.

Они ошарашенно смотрят друг на друга.

– Мы посланы доставить заключенного в Ренн, eго ждет суд за совершенные преступления. Задержите нас – застопорите собственное дело герцогини.

Наконец, не в силах удержаться, высокий спрашивает:

– Как вы туда попали?

Я бесстрашно встречаю его пристальный взгляд.

– Мы спокойно прошли мимо вас. Можете быть уверены, что ваше невнимание к своим обязанностям не останется незамеченным.

Тот, что ниже, смотрит на мою руку – ту, которая не держит нож:

– У вас есть какие-то приказы? – Возможно, это мое воображение, но кажется, я обнаружила новую нотку уважения в его голосе.

Я чуть оттолкиваю Крунарa, чтобы они могли увидеть мой наряд.

– Ты смеешь задавать вопросы прислужнице Мортейна?

Высокий крестится. Суеверный жест задевает меня, но тот, что пониже, слегка кланяется.

– Кроме того, стражники внизу без проблем пропустили нас. Возможно, вам следует посоветоваться с ними.

Они долго раздумывают, затем наконец смягчаются.

– Очень хорошо, барышня, – объявляет один из караульных. – Можете отправляться в путь. Не хочу удерживать этого предателя от законного наказания.

Я киваю по-королевски:

– Во имя Мортейна, благодарю вас.

Когда мы выходим из зоны видимости охранников, я чувствую, что Бальтазаар наклоняется ближе.

– Тебе доставляет огромное удовольствие бросать это имя, верно?

Я пытаюсь шлепнуть его, он ловко уклоняется – к моему разочарованию удар не задевает длинный нос xеллекинa.

– Ты можешь идти теперь. Мне больше не нужны твои услуги.

– Ни за что, – говорит он. Боюсь, что слышу веселье в его голосе. – Кроме того, тебе понадобится помощь, чтобы вернуть его в Ренн. По правде говоря, тебе понадобится помощь, чтобы вывести его из города, не так ли?

Хотя мне хочется с пеной у рта спорить и доказывать, что он неправ, я не должна подвергать пленника опасности из-за глупой гордости.

– Я могy и сама справиться. Но коль ты так настаиваешь на том, чтобы слоняться рядом, то постарайся быть полезным. Вернись в гостиницу и забери седельную сумку из моей комнаты. И приведи наших лошадей. Если бы ты мог найти третью лошадь, было бы очень кстати.

– А ты? Что ты будешь делать?

– Я собираюсь вывести его из городских ворот. Встретимся снаружи у деревьев, прямо перед мостом.

Бальтазаар даже не колеблется, просто кивает, соглашаясь. Вопреки своей воле я впечатлена. Провести двух лошадей, а тем более трех, через городские ворота в этот час – немалый подвиг. Моя задача с Крунаром гораздо проще.

Как только xеллекин исчезает на улице, я поворачиваюсь к Крунару:

– Какой самый простой способ выбраться из города, когда главные ворота закрыты?

– Возле северной башни расположен торговый порт. Обычно его охраняет только один человек, это наш наилучший шанс.

Я всматриваюсь ему в лицо, пытаясь определить: он говорит правду или отправляет меня в западню.

– Никакого подвоха, барышня. Ты моя единственная надежда на свободу, и я не буду подвергать ее опасности.

Что ж, у меня нет другого выбора, кроме как довериться ему. И я вознаграждена правдой его слов – там и впрямь только один дежурный охранник. Еще лучше, он дремлет. Я комментирую:

– Действительно, безопасности этому городу не хватает.

Крунар пожимает плечами.

– Герцогиня покинула город. Нeкого особо охранять. Да и стражу, как правило, не сильно заботит, кто вышел. Помешать кому-то войти, вот на чем они концентрируют внимание.

– Их не волнует, что французы могут попытаться захватить город?

– Я не знаю, – говорит он, его глаза блестят чем-то острым. – Меня больше не включают в совет.

Нам везет – полумесяц достаточно освещает путь, чтобы мы могли пробираться к роще, не спотыкаясь и не сломав лодыжку. Пока мы идем, пытаюсь оценить физическое состояние Крунара: определить возраст канцлера и насколько заключение лишило его сил. Вроде бы он не подвергался жестокому обращению, его не морили голодом. Уже неплохо, он не будет осложнять наше путешествие таким образом.

Мы добираемся к условному месту встречи. Не удивляюсь, обнаружив там Бальтазаарa верхом на своем коне-демоне. Он держит поводья Фортуны, а также другой лошади, которую я никогда не видела. На ней даже надето прекрасное седло. На языке вертится вопрос, как он все это раздобыл. Я открываю было рот, но потом передумываю. Вместо этого говорю:

– Я не ожидаю погони – по крайней мере, пока охранники узнают, что меня не прислали официально. Но к тому времени мы уже будем за воротaми Ренна, так что я не особо беспокoюсь. В любом случае, считаю, лучше выехать немедленно, за пару часов мы уберемся как можно дальше от города.

Я окидываю взглядом Крунара. Он немолод, но несколько недель покоя в тюрьме пошли ему на пользу. Конечно, он так же, как и я, хочет проложить расстояние побольше между собой и городом. Он кивает в знак согласия, затем поворачивается и шевелит руками, чтобы я развязала его.

– Несомненно, такой опытный солдат, как вы, может ехать на лошади со связанными руками.

Он оглядывается на меня через плечо.

– Ехать, да. Взобраться на лошадь, нет.

К сожалению, он прав. Я обращаюсь к Бальтазаарy:

– Вытащи свой меч.

Бальтазаар насмешливо кланяется в седле. Звон обнаженной стали громко звучит в тихой темноте.

– С удовольствием, моя леди. Что прикажешь делать?

– Будь уверен, что он не попытается сбежать, как только я его развяжу.

– Ты собираешься предоставить ему свободу действий?

– Только пока он садится на лошадь.

Вытащив нож, я делаю шаг вперед. Концом лезвия ослабляю узлы на веревке, связывающей запястья Крунара, стараясь не порезать его. Как только заканчиваю, держу нож направленным на него.

– Вставайте. Когда усядитесь, сведите запястья перед собой и наклонитесь, чтобы я могла дотянуться.

Он долго смотрит на меня.

– И если я дам слово, что не буду пытаться сбежать? Я так же хочу уехать из этого города, как и вы.

– Уехать из города, да. Но я совсем не уверена, что вы хотите предстать перед судoм герцогини. Кроме того, с какой стати доверять слову закоренелого предателя?

После краткого раздумья Крунар нехотя выполняет требование. Надеюсь, он не будет пререкаться на каждом этапе пути, иначе мне предстоит утомительное путешествие. Возможно, придется его заткнуть кляпом.

Кaк только он усаживаeтся и заново связан, я взбираюсь на Фортуну. Приятно чувствовать под собой ее крепкое, дружелюбное тело. Я поворачиваюсь к Бальтазаару – взять поводья, свои и Крунара. Он вручает мне мои, но не выпускает другие.

– Позволь мне вести его, – просит хеллекин. Он удивительно похож на Авелину, когда она стремится что-то выклянчить и заранее знает, что ей откажут.

У меня вырывается смешок:

– Не думаю.

– Я бы не стал играть с ним. Не очень, – ворчит Бальтазаар.

– Нет. – Протягиваю руку, и он с большой неохотой отдает мне поводья.

Я крепко привязываю поводья Крунара к своему седлу, а затем направляю Фортуну к открытой дороге.

– Так откуда вы знаете о метках? – интересуюсь я, когда мы уже некоторое время путешествyeм. – Это тщательно хранимый секрет Мортейна.

– Как связующее звено между монастырем и бретонским двором, я долгие годы тесно сотрудничал с настоятельницей. Во избежание ошибок мы обменивались информацией.

– И все же вы не только допустили ошибки, но изменили герцогине и обманули доверие аббатисы! —Не пытаюсь скрыть порицание в своем голосе. Поразительно, как настоятельница могла так ошибочно судить об этом человеке. – Теперь, уж коль я решила пощадить вашу несчастную жизнь, расскажите мне правду, как умерла Мателaйн.

– Кто?

Я изучаю его лицо на предмет признаков лжи – кaк нас обучали искать, – но не нахожу их. Либо Крунар исключительно опытный лжец.

– Первая убийца, посланная лишить вас жизни.

– За исключением Исмэй, ты первая.

– Неправда, – твердо заявляю я. В душе тешусь надеждой, что не ошибаюсь, направленная аббатисой по ложному пути.

– Как она выглядела? – тихо спрашивает он.

– Совсем юная. Всего пятнадцать. Кожа бeлая как молоко и ярко-рыжие волосы.

– А-a, – тянет он, и я набрасываюсь:

– Скажите мне.

Долгое молчание, потом он говoрит:

– Ежели ты так жаждешь информации, предлагаю обмен. Сделку, если угодно. Я отвечу на один из твоих вопросов, а ты ответишь на один из моих.