Текст книги "Метка смерти"
Автор книги: Робин Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
Но того, что Роджер искал, он так и не нашел. Штатив капельницы был на своем обычном месте – в изголовье кровати, однако ни бутылочки, ни пластикового контейнера с жидкостью там не оказалось. А Роджер хотел проверить содержимое капельницы. Поскольку, по словам Лори, токсикологические исследования не дали никаких результатов, оставалась надежда на проверку инфузионного раствора.
Роджер вернулся к посту медсестер, чтобы спросить у Мерил, где бутылочка.
– Понятия не имею, где она может быть, – ответила Мерил, пожимая плечами. Обернувшись, она окликнула одного из врачей-стажеров, руководившего реанимацией, и задала ему тот же вопрос. Но и ему это тоже было неизвестно. Он вернулся к коллегам, громко обсуждавшим причины своей неудачи.
– Полагаю, ее увезли на каталке с пациенткой, – сказала Мерил. – Мы всегда оставляем на месте капельницу с остальными трубками.
– Возможно, мой следующий вопрос и покажется вам глупым, но я здесь не так давно работаю. А куда конкретно сейчас отправили труп?
– В морг. Или, точнее, в то помещение, которое мы используем под морг. Это старый секционный зал на цокольном этаже.
– Благодарю вас, – сказал Роджер.
– Не за что, – ответила Мерил.
Роджер вновь направился к лифтам. Он уже нажал кнопку вызова, но тут его взгляд упал на указатель пути к лестнице. Он вдруг решил поинтересоваться у мисс Ракоши, зачем она так часто навещала отделение акушерства и гинекологии и что ей там понадобилось этой ночью. Ждать лифт не захотел. Спускаясь по ступеням, он почувствовал тяжесть в ногах. Он решил, что на сегодня хватит. Поговорив с Ракоши, он поищет бутылочку от капельницы и пойдет домой.
В отделении хирургии было по-прежнему тихо. Роджер предположил, что медсестры занимаются с пациентами. Он видел некоторых из них, проходя мимо приоткрытых дверей палат. Чтобы никого не отрывать, он решил подождать возвращения мисс Ракоши возле поста. Каково же было его удивление, когда он обнаружил ее на том же месте, в той же позе и с тем же журналом.
– Мне показалось, вы сказали, что вам надо к пациентам, – сказал Роджер раздраженно. Он уже испытал на себе ее взрывной темперамент, но не смог сдержаться. Эта девица нагло отлынивала от работы.
– Я уже побывала у них. Теперь я дежурю на посту медсестер. Вам что-то не нравится?
– К счастью для нас обоих, вы не являетесь моей подопечной, – сказал Роджер. – Но у меня появился к вам вопрос. Я последовал вашему совету и, поднявшись в отделение акушерства и гинекологии, побеседовал с Мерил Лэниган. Она сказала, что вы у них – частый гость. И, кстати, она также сказала, что вы заходили к ним этой ночью. Мне бы хотелось знать, с какой целью.
– С целью самообразования, – ответила Джаз. – Я интересуюсь акушерством и гинекологией, однако в морской пехоте, как вы понимаете, занимаются совсем другим. А сейчас я могу заходить туда во время своих перерывов. Теперь, когда мои знания несколько расширились, я подумываю о специализации в этой области.
– Так это желание самообразования привело вас туда сегодня ночью?
– А что, в это так трудно поверить? Вместо того чтобы торчать во время перерыва в кафетерии и болтать о всякой чепухе, я лучше узнаю для себя что-нибудь новое. Не понимаю, почему здесь к этому такое отношение. Стоит тебе только сделать попытку как-то развиваться, у тебя тут же возникают неприятности.
– Мне бы не хотелось их усугублять, – сказал Роджер, тщетно пытаясь скрыть сарказм, – но мне кажется, что здесь что-то не совсем все сходится. Мисс Лэниган сказала мне, что, когда она вас там увидела, вы сказали ей, что хотели взять какие-то медикаменты.
– Она так и сказала? – переспросила Джаз, презрительно усмехнувшись. – Мне действительно нужны были венозные катетеры, а центральный склад нас не обеспечил. Однако этот предлог я придумала уже потом. А главное – мне нужно было почерпнуть что-то новое из записей медсестер. Она, видимо, не хочет этого признавать, потому что беспокоится, что я мечу на ее место.
– Я бы так не сказал, – ответил Роджер. – Но как знать? Спасибо за разъяснения, мисс Ракоши. Я еще зайду, если появятся какие-то новые вопросы.
Выйдя из подсобки, Роджер обогнул медсестринский пост. Он чувствовал, что совершенно выдохся. Он еще надеялся до беседы с мисс Ракоши вернуться в операционное отделение и найти доктора Наджу, чтобы спросить, что тот делал в отделении акушерства и гинекологии, однако теперь передумал. Время приближалось к четырем утра.
Роджер решил, что у себя в офисе он первым делом позвонит Розалин и попросит характеристику на Джазмин Ракоши. Ему уже было плевать на последствия. Он удивлялся, насколько же не хватало кадров, что на работу принимали таких, как эта Ракоши, с ее отношением к пациентам. Убийцей она, конечно, не была. Это уж слишком. Но ее пребывание здесь явно затянулось. И он намерен повлиять на эту ситуацию.
Роджер нажал кнопку вызова лифта и, невольно оглянувшись, бросил взгляд в сторону поста. На какую-то долю секунды ему показалось, что Джаз наблюдала за ним, выглядывая из подсобки. Но при неожиданно навалившейся на него усталости Роджер не был уверен, что ему это не померещилось. Эта женщина вызывала у него чувство опасения. И он очень не хотел бы оказаться ее пациентом.
Он зашел в лифт и, пока дверь не закрылась, вновь взглянул на вход в подсобку. Он не понял, был ли это обман зрения или его воображение, но уже во второй раз ему показалось, что он ее увидел.
Он спустился на цокольный этаж, где еще никогда не бывал. Голые бетонные стены были просто выкрашены, а по всему потолку тянулись нескончаемые, частично изолированные трубопроводы. Вместо светильников использовались обыкновенные керамические патроны с проволочной защитной сеткой вместо плафонов. Сразу при выходе из лифта, прямо на бетонной стене, был намалеван указатель с большой красной стрелкой: «Секционный амфитеатр».
Путь туда напоминал лабиринт, но, следуя стрелкам, Роджер в конце концов дошел до двойных, обитых кожей дверей с овальными окошками на уровне глаз. Их стекла были заляпаны до такой степени, что, хотя Роджер и видел горящий внутри свет, разобрать что-нибудь не представлялось возможным. Войдя, он оставил дверь открытой при помощи латунного фиксатора.
Внутри оказался старинный полукруг двухуровневого медицинского амфитеатра с рядами сидений, уходившими в тень под потолок. Роджер предположил, что он был построен лет шестьдесят – семьдесят назад, когда патологическая анатомия стала основой академической программы изучения медицины. Там же громоздилась старинная, обшарпанная, потемневшая от времени полированная мебель, а свет исходил от свисавшего с потолка на длинном шнуре светильника. Он висел в самом центре, чтобы хорошо был виден стоящий посередине секционный стол. Возле стены – застекленный шкаф с набором устрашающего вида инструментов для вскрытия. Роджер подумал, что ими в последний раз пользовались лет сто назад. За исключением отдельных редких случаев вскрытия сейчас проводились в помещениях судмедэкспертизы.
Рядом с секционным столом стояло несколько каталок с трупами, прикрытыми простынями. Роджер пошел искать тело Патриции Прут. Приблизившись к первому трупу, Роджер подумал, как это Лори, при всей ее жизнерадостности, могла выбрать своей специальностью судебную патологоанатомию. Он поднял край простыни.
Роджер невольно поморщился. Перед ним лежал труп человека, попавшего, очевидно, в какую-то аварию. Его голова была настолько размозжена, что один глаз почти выкатился. Роджер опустил простыню. Ноги стали ватными. Еще будучи студентом, он не любил патологоанатомию и тем более судебно-медицинскую. Вид этой жертвы с беспощадной зрелищностью напомнил ему об этом.
Сделав Несколько вдохов, Роджер направился к следующей каталке. Он уже собирался взяться за край простыни, но так и не дотянулся до него. Словно получив удар в спину, он потерял равновесие и полетел вперед. Четко осознавая, что падает, он инстинктивно выставил руки, чтобы смягчить падение. Но прежде чем он упал на кафельный пол, что-то вновь ударило его в спину.
Тело Роджера скользнуло по гладкой кафельной поверхности. Его голова ударилась о стену. Он попытался пошевелиться, но внезапная чернота окутала его подобно тяжелому душному одеялу.
ГЛАВА 17
Зазвонил будильник, своим дребезжанием нарушив тишину раннего субботнего утра. Лори открыла глаза и сразу поняла, что чувствует себя ничуть не лучше, чем в пятницу. Она снова спала беспокойно, да и непродолжительный сон был испорчен тревожными сновидениями.
Встав с постели, Лори решила воспользоваться новым тестом на беременность. Как врач, она не сомневалась, что нужно сделать повторные анализы во избежание ошибочных показаний. Тест вновь оказался положительным. В том, что она была беременна, сомнений не оставалось.
И утренняя тошнота снова напомнила об этом. Она съела немного изюма с отрубями и почувствовала себя лучше. Но дискомфорт не оставлял ее. К счастью, он не был похож на то, что она испытала накануне в такси после рандеву с Джеком. Тогда это была откровенная боль, настолько сильная, что заставила ее скорчиться. Она началась неожиданно, и Лори даже подумывала позвонить доктору Райли, но потом все стихло так же внезапно, как и началось. Она тогда решила, что это связано с пищеварительной системой. Смущало лишь то, что она появлялась по утрам вместе с тошнотой и тем самым все-таки намекала на какую-то взаимосвязь.
Лори поставила пустую миску на кухонный стол. Указательным пальцем она осторожно надавила на живот, пытаясь определить болевую точку. Локализовать боль не удалось, но когда Лори убрала руку, она исчезла.
Несколько успокоенная, Лори быстро оделась. В эти выходные она дежурила на вызовах и знала, что ей скорее всего придется провести несколько вскрытий, если это нельзя было отложить до понедельника, чего, по ее опыту, никогда не происходило. Был еще и второй дежурный – на тот случай, если вдруг случится много работы.
Погода в Нью-Йорке стояла типично мартовская – было холодно и моросил дождь. Съежившись под зонтом, Лори шла по Первой авеню. Она мимоходом поискала такси, однако, как только погода оказывалась дрянной, их было не найти.
По пути Лори продолжала размышлять о ее разговоре с Джеком. Вспоминая подробности, она сознавала, что вела себя слишком резко. И хотя она считала свою реакцию на вопрос Джека об отцовстве вполне справедливой, он, однако, не был лишен основания. Так или иначе, но она похвалила себя за то, что ей удалось сохранить самообладание. Учитывая все вытекающие обстоятельства, этот разговор оказался одним из наиболее важных в ее жизни. Теперь ей оставалось лишь молиться, чтобы решение Джека оправдало ее ожидания. Насколько она знала Джека, ее шансы на это были лишь пятьдесят на пятьдесят.
На улице перед ОГСМЭ стояло несколько телевизионных машин. Значит, ночью что-то привлекло внимание прессы, и Лори насторожилась. Она не любила общаться с журналистами. В прошлом у нее уже был горький опыт, поставивший под угрозу ее карьеру.
Несколько секунд Лори колебалась, не войти ли в здание с другой стороны. Она вновь взглянула на машины. Их было только три – значит, большой сенсации не ожидалось. Решив, что причиной их появления были новости не для первой полосы, Лори поднялась по ступенькам и зашла в здание. Несколько журналистов и три оператора удобно расположились в вестибюле.
Махнув рукой Марлин, которая приходила на несколько часов каждую субботу, Лори через вестибюль направилась в комнату опознания, но путь ей пересек один из репортеров, сунув микрофон ей прямо в лицо. Вестибюль вспыхнул от яркого света мощных ламп, и операторы взгромоздили свои камеры на плечи.
– Доктор, вы можете что-нибудь сказать по поводу случившегося? – спросил журналист. Остальные сгрудились вокруг, выставив микрофоны. – На ваш взгляд, это двойное самоубийство или ребят столкнули?
Лори отвела микрофон в сторону.
– Я не имею представления, о чем вы говорите. Кроме того, любая информация, исходящая из этого офиса, должна быть согласована либо с шефом, либо с его замом, либо с отделом по связям с общественностью. Вам всем это прекрасно известно.
Лори пересекла вестибюль, игнорируя шумное многоголосье других репортеров. За дверным стеклом она увидела Роберта и с облегчением вздохнула. С его помощью она прошла в комнату опознания и закрыла за собой дверь.
– Спасибо, Роберт, – поблагодарила Лори, снимая пальто.
– Пожалуйста, – отозвался он. – Вот же неуправляемый народ!
– А в чем дело?
– Двое мальчишек лет тринадцати ночью в метро попали под поезд.
Лори поморщилась. Ей предстояло серьезное эмоциональное испытание. Она была удивлена, что ее не вызвали ночью. Но, видимо, бригада врачей была достаточно компетентной. В основном такие бригады состояли из стажеров-патологоанатомов, подрабатывающих в ночную смену.
– Опознание уже провели?
– Да. Со всем этим разобрались еще ночью.
У Лори отлегло от сердца – хоть эта процедура ее миновала. Опознание, и тем более в случаях, связанных с детьми, было для нее особо тяжким испытанием, потому что, ко всему прочему, неизменно влекло за собой и общение с родителями погибших.
Лори прошла в офис и с радостью обнаружила, что ее дежурство совпало с дежурством Марвина. Он уже приготовил кофе и разложил на столе пришедшие за ночь карточки.
Они поприветствовали друг друга, и Лори налила себе кружку кофе.
– Похоже, дел у нас хватает, – сказала она, окидывая взглядом стол.
– Думаю, да, – согласился Марвин. Он постучал костяшкой пальца по лежавшей перед ним карточке. – И у нас очередной странный послеоперационный случай из Центральной манхэттенской.
– Ты не шутишь?
– Тут есть записка от Дженис.
Лори быстро пробежала глазами записку. Она содержала детали дела с ответами на все соответствующие вопросы. Лори сделала глубокий вдох. Если она не обнаружит никакой серьезной сердечной патологии, то это будет уже четырнадцатый случай, и восемь произошли в Центральной манхэттенской. Так дальше не могло продолжаться.
– Давай начнем с Прут, – сказала Лори.
– А двое мальчишек? – спросил Марвин. – Ты видела репортеров в вестибюле?
– Да, и они могут подождать, – ответила Лори. Ей хотелось как можно быстрее убедиться в том, что дело Прут дополняло ее «серию», и сообщить об этом Роджеру. Нужно было что-то делать. Они не могли больше отсиживаться в засаде.
– Хорошо. Я спущусь вниз и все приготовлю.
– Еще что-нибудь особенное было?
– На мой взгляд, ничего необычного. Думаю, что остальные вскрытия можно сделать позже. По моим подсчетам, нам предстоит четыре вскрытия. Правда, у тебя, возможно, возникнут и другие мысли.
Марвин направился в секционный зал, а Лори стала просматривать карточки. Как она и предполагала, Марвин оказался прав. Они могли ограничиться четырьмя вскрытиями, если в это время не возникнет ничего нового. Лори пошла к себе в кабинет отнести пальто. Войдя, она обнаружила на своем столе стопку медицинских карт. К ее удивлению, Дженис, проявив необычайное проворство, получила медицинские карты Льюиса и Собжик из Центральной манхэттенской, а также шесть карт из больницы Святого Франциска.
Сверху лежала карта Ровены Собжик. Лори решила полистать ее, останавливаясь главным образом на записях, сделанных с операционном отделении и анестезиологом. Как и в случаях с Макгиллином и Морган, она не нашла там ничего особенного. Она уже собиралась положить карту на стол, как из нее выпал сложенный гармошкой лист с ЭКГ, вклеенный у основания в каргу.
Лори открыла карту на соответствующей странице. Там оказалась запись, сделанная врачом-стажером, руководившим реанимационной бригадой. Быстро просмотрев ее, Лори поняла, что мало что из этого почерпнет. Она развернула кардиограмму и внимательно изучила. Рисунок был растянут, свидетельствуя о слабом сердцебиении, если это вообще были сердечные импульсы, а не просто электромагнитные искажения, не имеющие ничего общего с сердечной деятельностью. Далее линии становились все более волнообразными, пока вдруг резко не вытянулись в одну прямую. На полях было надписано карандашом: «Часть ЭКГ, сделанной во время попытки реанимации, более импульсов не наблюдалось».
Она никогда не была сильна в расшифровке кардиограмм, однако ее не оставляла мысль, что эта все-таки могла иметь какое-то значение, поскольку ничего подобного в случаях с Макгиллином и Морган не наблюдалось – там и речи не было о какой-либо сердечной деятельности. Она решила, что должна показать лист сведущему кардиологу. Лори сделала соответствующую пометку в карте, заложив это место линейкой, и даже написала себе памятку, чтобы не забыть о кардиологе.
Неожиданно зазвонил телефон, и она чуть не подпрыгнула. Она смотрела на аппарат в надежде, что это звонит Джек. Положив руку на трубку, она дождалась очередного звонка, словно стремясь своим внутренним трепетом как-то повлиять на личность звонившего. Однако ее усилия оказались напрасными: это звонил Марвин, чтобы сообщить ей, что внизу – в секционной – все было готово.
Лори положила карту Собжик с торчавшей из нее линейкой поверх стопки. Ей не терпелось просмотреть все карты – особенно пришедшие из Куинса. Вновь взглянув на телефон, она пару секунд раздумывала, не позвонить ли Джеку. В этот момент она обратила внимание на маленький огонек сбоку на аппарате, говоривший о том, что ее ждало сообщение. Недоумевая, кто бы мог звонить ей среди ночи, она подняла трубку.
Она удивилась еще больше, услышав голос Роджера. Ее поразило, что он так серьезно отнесся к ее идее и работал без устали до двух часов ночи. И что ему, как он считал, удалось составить список подозреваемых, включая анестезиолога Наджу, недавно перешедшего на работу в Центральную манхэттенскую из больницы Куинса. У Лори потеплело на душе. Какой он молодец! Ей хотелось тут же увидеть список и узнать обо всех деталях. Но пока ее ждала работа. И еще она думала о Джеке. Позвонит ли он вообще? Зная Джека, она с трудом могла что-то предположить.
Вскрытие Патриции Прут, в чем Лори почти не сомневалась, не выявило никакой патологии, свидетельствовавшей о ее безвременной кончине. В области шва ни следов обильного кровотечения, ни инфекции; в крупных сосудах ног, в области живота и груди не было сгустков крови; сердце, легкие и мозг в норме.
Лори помогла Марвину переложить труп на каталку.
– С кого из мальчишек начнем? – спросил Марвин, освобождая колеса каталки от блокировки.
– Не имеет значения, – ответила Лори. Открыв лежавшие на соседнем секционном столе карточки, она стала искать отчеты криминалистов. Потом, вдруг передумав, сказала: – А почему бы нам не взять сразу двоих?
– Я – за, – с готовностью согласился Марвин и повез каталку с телом Прут к дверям.
Лори читала отчеты криминалистов под аккомпанемент жужжавшего вентилятора. Она сразу поняла, почему эта трагедия привлекла внимание журналистов. Здесь пахло жареным. Несчастный случай произошел в метро в три часа ночи. Прибывавший поезд задавил двух мальчишек.
Проблема состояла в противоречивых показаниях. Машинист уверял, что мальчишки прыгнули под поезд в последнюю минуту и он уже ничего не смог сделать. Это говорило о двойном самоубийстве, однако машинист не прошел проверку на алкотестере, что давало серьезные основания ему не доверять. Другие показания дал прошедший алкотест кондуктор, который, по его словам, находился на платформе между первым и вторым вагонами, видел приближающийся поезд, но детей не видел вообще. И третьим свидетелем выступал дежуривший при выходе на платформу сотрудник, который видел, как вслед за мальчишками через турникеты прошел какой-то подозрительный тип, который затем куда-то исчез.
Дверь в зал распахнулась, и появился Марвин, толкавший перед собой каталку.
– Зрелище не из приятных, – объявил он.
– Могу себе представить, – отозвалась Лори.
Она продолжала читать отчеты криминалистов. Никаких предсмертных записок не обнаружено ни на станции, ни у самих жертв. Никаких признаков депрессии, по словам их родителей, у детей не было. Мальчишек называли озорниками, сорвиголовами, и они никогда бы не совершили самоубийства.
– Я пойду за другим, – сообщил Марвин.
Махнув через плечо рукой, Лори продолжила читать. Она вновь поразилась проведенной Дженис работе. Лори не представляла, как та ухитрилась столько сделать за одну ночь.
Закончив читать, Лори вытянула из карточек листки для заметок и повернулась к первому трупу.
– О Господи! – прошептала Лори, глядя на то, что осталось от первой жертвы.
Рука мальчишки была оторвана от плеча и лежала рядом с туловищем. Голова и лицо превратились в сплошную массу.
Лори приступила к наружному осмотру изуродованного тела. Было совершенно очевидно, что, оказавшись под колесами, тело продолжало находиться там до полной остановки поезда.
– Вот и второй, – сказал Марвин, отодвигая пустую каталку в сторону.
Не оборачиваясь, Лори махнула ему через плечо. Она обнаружила нечто неожиданное на пенисе мальчишки, и это заставило ее осмотреть его ступни. Марвин подошел к столу с противоположной стороны.
– Я тоже это заметил, – сказал он, проследив за ее взглядом. Помимо ссадин, там были еще и следы ожогов. – О чем это говорит?
– Где его обувь? – спросила Лори.
– В полиэтиленовом мешке, в том же холодильнике, где он лежал.
– Принеси его сюда, – попросила Лори. Она подошла ко второму телу.
К тому времени как Марвин вернулся с одеждой мальчишек, Лори уже разгадала тайну случившегося. Марвин принес к столу кеды, которые были на ногах у детей. Они оказались в таком же жутком состоянии, как и сами тела. Лори посмотрела подошвы.
– Похоже, мне ясно, что произошло.
– Правда? – удивился Марвин. – Ну просвети меня.
В этот момент дверь в зал со стуком распахнулась, заставив и Лори, и Марвина вздрогнуть от неожиданности. Это оказался Сэл Дамброзио, другой санитар морга. Он был необычно возбужден.
– У нас обезглавленный труп мужчины. И без рук. Его только что привезли полицейские. Что мне делать?
– Ты рентгеновские снимки сделал? Взвесил его? Сфотографировал как полагается? – спросила Лори. В отличие от Марвина, которому не нужно было напоминать об этом, апатичный Сэл часто действовал Лори на нервы. Существовал установленный порядок, которому необходимо было следовать при поступлении тела в ОГСМЭ.
– Уже все понял, – отозвался Сэл, почувствовав, что Лори раздражена. – Я просто думал, что, раз здесь полиция, все может быть по-другому. – Он скрылся за дверью.
Лори на секунду задумалась. Услышав об обезглавленном трупе, да еще без рук, она вспомнила, как семь лет назад уже видела нечто подобное, когда сюда привезли тело, выловленное в Ист-Ривер. Личность убитого все-таки удалось тогда установить. Им оказался некто Франкони. И из-за этого мистера Франкони они с Джеком оказались в диких дебрях Западной Африки – в Экваториальной Гвинее.
Воспоминания Лори прервал Марвин:
– Ты меня заинтриговала. Так что случилось с этими двумя мальчишками?
Лори уже было начала объяснять, но дверь опять распахнулась и в секционный зал ввалилась облаченная в халат, шапочку в виде капюшона и маску фигура. Лори и Марвин обомлели: всем было известно, что появляться без «скафандра» в секционном зале просто недопустимо.
– Прошу прощения, но сюда входить не разрешается, – сказала Лори, поднимая руку. Она решила, что это какой-нибудь журналист, любитель приключений, смог каким-то образом проскользнуть мимо охраны. – Здесь опасно и обязательно нужна полная защитная экипировка.
– Да ладно тебе, Лор! – откликнулась «фигура», останавливаясь на полпути. – Джек говорил мне, что по выходным здесь не так зорко следят и он сам так одевается, только если труп заразен.
– Лу? – удивилась Лори.
– Да, я. Ты же не будешь заставлять меня влезать в этот жуткий костюм? Мне от него дурно делается.
– Если вдруг появится Келвин, ты рискуешь получить пожизненный запрет на вход сюда.
– А если серьезно, каковы шансы, что он вдруг здесь появится?
– Думаю, нулевые.
– Ну вот и договорились, – сказал Лу. Он подошел к Лори и, посмотрев на детские трупы, вновь быстро перевел взгляд на нее. – Ну и зрелище! Не представляю, как ты этим зарабатываешь себе на жизнь.
– Да, тут есть свои негативные стороны, – вздохнув, согласилась Лори. – А что тебя привело сюда субботним утром?
– Да это место – просто моя погибель. На этот раз привез тебе «всадника без головы». Он наделал шуму в Центральной манхэттенской.
– Пожалуй, тебе лучше сначала мне все объяснить.
– Едва забрезжил рассвет, меня разбудил звонок. Говорят, что парень, который занимается трупами в Центральной манхэттенской – они называют его «препаратор», – придя сегодня на работу, вдруг обнаружил тело, которого не должно было там быть. – Лу рассмеялся. – И грустно, и смешно – в морге оказался лишний труп. Мне доводилось слышать, как трупы исчезали или как их прятали, но чтобы находили лишние трупы в специально отведенном для этого месте – такое впервые.
– А почему вызвали тебя? Почему этим не могли заняться окружные полицейские?
– Мой шеф узнал об этом – ты помнишь, убили его родственницу. У него там чуть ли не прямая телефонная линия с больницей. Так что он позвонил мне по горячим следам и сказал, чтобы я шевелился. Дело в том, что в его деле по-прежнему нет никаких зацепок, вот он и наседает на меня. Кроме того, здесь есть определенные совпадения. В новом трупе обнаружены два пулевых отверстия, абсолютно таких же, как в теле его родственницы.
– Личность не установлена?
– Нет, и никаких намеков. И в больнице все на месте – и пациенты, и персонал.
– А что с головой и руками?
– Пропали.
– Так твой шеф предполагает, что новый труп может быть как-то связан с убийством его родственницы?
– Он особо не распространялся на эту тему, но явно допускает такую возможность. Этот труп был весьма чисто обработан. Ни крови, ни царапин, ничего – словно он только что из-под душа вылез. Парень обнаружил его в холодильнике их старой анатомички. Все это выглядит как-то зловеще, а я уж много чего повидал за свою жизнь.
– Как были отрезаны голова и руки?
– Очень аккуратно.
– Так, словно это сделал врач?
– Пожалуй. Хотя я даже и не думал в таком ракурсе, но, пожалуй, да.
– Похоже, любопытный случай.
– Ты можешь сразу им заняться? Капитан сказал, что срочно ждет от меня новостей.
– Я сразу займусь им, но только после того, как закончу с этими мальчишками.
Лу вновь взглянул на останки.
– А что тут произошло?
– Двое ребят попали под метропоезд.
Лу поморщился:
– Из-за этого журналистская братия толпится в вестибюле?
– Думаю, да. Один лишь факт, что кто-то оказался под поездом, уже ужасен сам по себе, но для них интрига в другом: двойное самоубийство или двойное убийство?
– Да, кстати, – решил подать голос Марвин. – Я уже был готов услышать ответ на этот вопрос, и именно в тот момент ты вошел.
– Правда? – Преодолевая нерешительность, Лу все-таки осмелился приблизиться к столам. – Ребята выглядят так, словно побывали в мясорубке. Так что же это – убийство или самоубийство?
– Ни то ни другое, – ответила Лори. – Это несчастный случай.
Явно недоумевая, Лу и Марвин посмотрели на Лори:
– С чего ты взяла?
– Я провожу вскрытие и найду доказательства того, что дети были уже мертвы, когда попали под поезд. Взгляните на эти небольшие ожоги на ногах. – Лори по очереди подняла ноги мальчишек и указала на потемневшие обожженные участки.
– Ну и что? – спросил Лу.
– Ожоги, – повторила Лори. Затем она указала на пенисы детей: – И здесь то же самое.
– Где – здесь? – недоумевал Лу.
– На головках их половых органов.
– М-м-м, – вырвалось у Лу, и он скривился, словно от боли.
– Я думаю, что мальчишки по трагической случайности решили вместе помочиться, стоя либо на железном краю платформы, либо прямо на рельсах, и попали на третий рельс. Струя мочи стала хорошим проводником, и их одновременно убило электротоком.
– Ужас! – выпрямляясь, воскликнул Лу. – Не забыть бы, чтобы не повторить их ошибку.
Лори продолжила вскрытие. Как она и предполагала, все свидетельствовало о том, что обширные увечья были получены подростками уже после того, как их сердца перестали биться. Во время работы Лори рассказала Лу о случае с Патрицией Прут, пополнившем серию необъяснимых смертельных исходов в Центральной манхэттенской, количество которых теперь уже возросло до восьми.
– Надо же! – отозвался Лу. – Джек еще вчера говорил мне о семи и о том, что он уже признает твою версию о серийном убийце, однако руководство все еще не верит. Что теперь говорит Келвин? ОГСМЭ не хочет заявить о своей официальной позиции?
– Келвин еще не знает об утреннем случае, – сказала Лори. – И я еще не знаю, какая у него будет реакция, но особо не надеюсь. Наверное, должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы у него раскрылись глаза. Когда речь заходит о Центральной манхэттенской, у него словно шоры опускаются. Он думает, что это старый, всеми почитаемый академический центр, где он в свое время проходил стажировку. И он больше всего боится испортить репутацию больницы.
– Если там продолжают умирать здоровые люди, репутация пострадает, так или иначе. Дай мне знать, если он вдруг поддержит твою точку зрения. Как я уже говорил Джеку, при нынешней ситуации у меня связаны руки, я не могу действовать официально. Мне за глаза хватает этого убийства Чэпмен. Если у меня не появится подозреваемый, буду скоро торговать карандашами на улице.
– Я сейчас вместе с доктором Роджером Руссо занимаюсь выявлением подозреваемых, и минувшей ночью он оставил мне сообщение. Ему удалось добиться определенного успеха.
– По вполне очевидным причинам мне не хочется слышать, что ты общаешься с этим парнем. Но если у вас появятся какие-то конкретные имена, я смогу что-то сделать. Пусть даже и неофициально.
– Думаю, у нас кое-кто уже есть, – сказала Лори. Она закончила зашивать тело и протянула инструменты Марвину. – Давай теперь разберемся с обезглавленным Джоном Доу[11]11
Лицо мужского пола, чье имя неизвестно или по каким-то причинам не оглашается.
[Закрыть], а потом уже с «туристом».
«Турист» был четвертым из запланированных на этот день. Им оказался студент колледжа, умерший от сильного алкогольного отравления. По предварительным показаниям уровень алкоголя у него в крови превышал все мыслимые нормы. Его обнаружили в Центральном парке рано утром.
Пока Марвин ходил за Сэлом, чтобы тот помог ему отвезти трупы, Лори продолжала просвещать Лу. Она предполагала, что убийца, очевидно, перебрался из больницы Святого Франциска в Центральную манхэттенскую. Лори рассказала и о том, что Роджер собирался выяснить, кто из сотрудников поменял место работы, и, возможно, уже поговорил с некоторыми из них, включая анестезиолога Наджу.
