Текст книги "Метка смерти"
Автор книги: Робин Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
Кто-то из пациентов, заметив проходившую мимо его палаты Джаз, окликнул ее, но она не ответила. Взглянув на часы, она отметила, что у нее оставалось шесть минут. Впрочем, она знала, что никто особенно не торопился возвращаться, поэтому еще оставалось время. Однако и шести минут было более чем достаточно.
Обстановка в палате оказалась такой же, как и в комнате Стивена, только без ковра, модной драпировки, мягкой мебели и картин, а единственным источником света был ночник. Дверь ванной чуть приоткрыта, но свет там не горел. Ровена Собжик спала. Обе ее ноги были забинтованы: она находилась в больнице в связи с двусторонней деформацией большого пальца стопы. Пациентка лежала на спине, тихо посапывая. Джаз посмотрела на женщину. Она выглядела значительно моложе своих двадцати шести лет. У нее были мелкие черты лица и густые длинные темные волосы, беспорядочно разметавшиеся по белой подушке.
Джаз полностью открыла капельницу, затем наклонилась, чтобы проверить, нет ли припухлости. Ничего не обнаружив, она извлекла наполненный шприц. Так же как и в случае со Стивеном, она зубами стащила с иглы шприца защитный колпачок, затем тут же вставила иглу в трубочку капельницы и расположила шприц в руке таким образом, чтобы большой палец оказался на штоке поршня. Сделав вдох и задержав на мгновение дыхание, она плавно надавила на шток.
Дернувшись, Ровена мучительно изогнулась. Джаз вытащила шприц, и в этот момент из коридора до нее донесся звук шагов. Тяжелая поступь напомнила ей о древних «форменных» башмаках Сьюзан. Бросив взгляд на приоткрытую дверь в коридор, она вновь перевела глаза на Ровену, которая, хватаясь за руку с капельницей, издавала булькающие звуки.
В панике Джаз, сунув шприц вместе с колпачком от иглы в карман, попятилась от кровати. В какую-то секунду у нее мелькнула мысль спрятаться в ванной, но она быстро отказалась от этой идеи, потому что это могло только осложнить ситуацию. И она шагнула к двери, решив, что лучшей защитой будет нападение.
Худшие опасения оправдались: Джаз чуть не налетела на Сьюзан, когда та уже была в дверях палаты.
В негодовании отступив на шаг, Сьюзан негодующе посмотрела на Джаз:
– Шарлот сказала мне, что ты отправилась сюда. Какого черта ты тут делаешь? Это пациентка Джун.
– Я просто шла по коридору и услышала ее голос.
Отодвинув пытавшуюся загородить собой весь дверной проем Джаз, Сьюзан прищурилась, старательно вглядываясь в полумрак комнаты.
– И в чем же было дело?
– Ни в чем. Я думаю, это она во сне.
– Похоже, она шевелится. И капельница полностью открыта!
– Правда? – воскликнула Джаз.
Сьюзан ринулась в палату.
Уменьшив ток жидкости, Сьюзан склонилась над Ровеной.
– Господи! – воскликнула она и, повернувшись к Джаз, заорала: – Включай свет! У нас тут «код»[8]8
Сигнал экстренной ситуации, когда необходима реанимация пациента.
[Закрыть]!
Джаз повиновалась, в то время как Сьюзан жала на кнопку экстренной помощи. Затем Сьюзан велела ей помочь опустить боковое ограждение кровати. Секундами позже «код» был объявлен по внутренней системе громкоговорящей связи.
– У нее нитевидный пульс, а то и вообще нет! – рявкнула Сьюзан. Она прижала пальцы к шее Ровены там, где проходила сонная артерия, затем, убрав руку, вскарабкалась на кровать, встав на колени. – Надо начинать реанимацию! Дыши, я буду делать компрессию.
С трудом пересиливая себя, Джаз зажала Ровене ноздри и приникла к ее рту губами. Вдыхая воздух в ее легкие практически безо всякого труда, она поняла, что пациентка почти полностью обмякла. Она была единственной, кто знал, что на этой стадии реанимация Ровены походила на злую шутку.
Подоспевшим к этому времени медсестрам удалось подсоединить и включить электрокардиограф. Сьюзан продолжала компрессионные сжатия, а Джаз – для отвода глаз – продолжала вдыхать воздух.
– У нас тут что-то появилось, – сказала Харриет. – Но мне это кажется непонятным.
В этот момент появилась реанимационная бригада, которая тут же принялась за дело. Джаз оттеснили в сторону, а Ровену подключили к чистому кислороду. Последовали отрывистые указания, которые мгновенно четко выполнялись. Был сделан анализ крови на газы и кислотность для получения немедленного лабораторного результата. Но ЭКГ показывала прямую линию и реанимационная бригада начала терять энтузиазм. Ровена ни на что не реагировала.
Не дожидаясь формального окончания реанимационных мероприятий, Джаз вышла из палаты. Она вернулась к посту дежурной, зашла в комнату медперсонала и села, обхватив голову руками. Ей нужно было несколько минут, чтобы собраться. Она была уже обессилена после происшествия со Стивеном Льюисом, а тут добавилась и неожиданная чехарда с Ровеной. Джаз просто не верилось. Раньше у нее никогда не возникало никаких проблем. А теперь ей становилось не по себе от мысли о следующем задании.
Краем глаза она заметила, как возле дежурного поста появилась Сьюзан. Их разговор Джаз слышать не могла, но предположила, что Сьюзан справлялась о ней у дежурной санитарки, потому что та вскоре указала в ее направлении. Когда Сьюзан направилась в сторону комнаты медперсонала, Джаз поняла: ей не миновать очередной конфликтной сцены.
Войдя в помещение, Сьюзан закрыла за собой дверь, молча села и уставилась на Джаз.
– Они все еще пытаются реанимировать эту пациентку? – Джаз стало неловко от затянувшегося молчания.
– Да, – коротко ответила Сьюзан, затем вновь последовала пауза.
Для Джаз это было похоже на нелепое состязание «кто кого пересмотрит», и она решила не уступать. Наконец Сьюзан заговорила:
– Я еще раз хочу поинтересоваться, каким образом ты оказалась в палате Собжик? Говоришь, эта пациентка окликнула тебя? Что конкретно она сказала?
– Слушай, я не помню, сказала ли она что-нибудь вообще. Я просто услышала ее голос и зашла проверить.
– Ты разговаривала с ней?
– Нет. Она спала. Я развернулась и ушла.
– Так, значит, ты не видела, что капельница была полностью открыта.
– Именно так. Я не посмотрела на капельницу.
– И решила, что пациентка в полном порядке?
– Разумеется! Я уже хотела уйти, когда мы с тобой чуть не сшибли друг друга в дверях.
– А что это за царапины у тебя на руке?
Джаз сидела так, что ее рукава немного сползли к локтям, обнажив три царапины и запекшуюся кровь.
– Это? – переспросила она, убирая локти со столика и расправляя рукава, чтобы спрятать царапины. – Это я в машине копалась. Так, ерунда.
– Там кровь.
– Может быть, немного, но это пустяки.
Далее вновь последовало состязание «кто кого пересмотрит», словно они были школьницами. Джаз решила, что с нее хватит. Качнувшись назад, словно отталкиваясь, она встала.
– Что ж, надо работать. – Обогнув Сьюзан, она открыла дверь.
– Меня все-таки поражает, что ты по какому-то странному совпадению оказалась в той палате, – сказала Сьюзан, поворачиваясь лицом к Джаз.
– Совершенно понятно, что, когда эта пациентка окликнула меня, у нее уже началось то, что стало причиной «кода». Просто это еще не проявилось в тот момент, когда я вошла. И, возможно, мне следовало бы все проверить более тщательно. Только скажи: ты стараешься сделать так, чтобы мне стало еще хуже, чем есть?
– Нет, конечно, – ответила Сьюзан и отвернулась.
– Однако у тебя это хорошо получается, – заметила Джаз, выходя из комнаты и отправляясь на поиски санитарки, в паре с которой должна была работать в ту ночь.
Поначалу Джаз казалось, что ей удалось как-то выкрутиться из щекотливой ситуации, однако спустя некоторое время у ней стали нарастать сомнения. Ей чудилось, что у нее за спиной стоит Сьюзан. Ко времени передачи смены, когда утренний медперсонал получал инструктаж и слушал сообщение о событиях минувшей ночи, включая «код», связанный с Ровеной Собжик, ее мнительность дошла до предела. То, как вела себя Сьюзан, не вызывало у Джаз сомнений, что та ее в чем-то подозревает. Джаз только и думала о словах мистера Боба: «Ни малейшей ряби на воде». А на взгляд Джаз, поведение Сьюзан казалось уже не рябью, а предвестницей цунами.
Больше всего Джаз опасалась, что Сьюзан может написать докладную, а потом еще и наболтать о своих подозрениях старшей медсестре Клэрис Хэмилтон, здоровенной афроамериканке, которая, по мнению Джаз, была такой же нелепой, как и Сьюзан. И если это случится, то может произойти катастрофа и тогда Джаз наверняка придется воспользоваться экстренным номером мистера Боба. Однако вариантов того, что сможет в такой ситуации сделать мистер Боб, было совсем немного.
Когда пересменка закончилась, Джаз, оставшись на месте, притворилась, что доделывает работу, что-то записывая в медицинские карты. Сьюзан еще минут пять рассказывала старшей дневной смены о каких-то специфических моментах. Находясь неподалеку, Джаз могла слышать почти весь их разговор. К счастью, Сьюзан не упомянула Джаз. Закончив, Сьюзан взяла свое пальто и, о чем-то весело разговаривая с Джун, направилась к лифтам. Джаз тоже взяла свое пальто и еще прихватила пару латексных перчаток из стоящей на столике коробки.
Утром перед лифтами всегда была толпа. Джаз старалась держаться подальше от Сьюзан и Джун. Когда подошел лифт, ей удалось протиснуться в самый дальний угол, и по дурацкой прическе с пучком она могла определить, где стояла Сьюзан.
Когда лифт остановился на втором этаже, Джаз удалось пробиться к двери и выйти вместе с группой людей, среди которых была и Сьюзан. Джаз знала, что Сьюзан, как и она сама, ездит на работу на машине. Сотрудники, переговариваясь, направлялись на мостик-переход, ведущий к парковочному гаражу. Джаз старалась держаться на некотором расстоянии позади. Она на ходу надела латексные перчатки.
Уже в гараже группка рассредоточилась. Каждый направился к своему автомобилю. В этот момент Джаз ускорила шаг. Она держала руки в карманах; правая рука сжимала «глок». Она настолько приблизилась к Сьюзан, что, когда та поравнялась со своим «фордом» с водительской стороны, Джаз уже шла параллельно с пассажирской. Как только Джаз услышала звук снятия блокировки дверей, она, открыв пассажирскую дверь, прыгнула на переднее сиденье. Джаз рассчитала все идеально.
– Какого черта? – возмутилась Сьюзан.
– Я просто подумала, может, нам стоит поговорить наедине, чтобы как-то наладить отношения, – сказала Джаз. Она сидела, вздернув плечи и держа выпрямленные в локтях руки глубоко в карманах.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – отрезала Сьюзан. Вставив ключ в зажигание, она завела машину. – А теперь убирайся из моей машины. Я еду домой.
– А мне кажется, нам есть о чем поговорить. Ты всю ночь на меня злобно косилась, и я хочу знать почему.
– Потому что ты мне просто надоела.
Джаз вызывающе рассмеялась:
– Мне смешно это от тебя слышать.
– Что делать, именно такие чувства ты у меня вызываешь, – огрызнулась Сьюзан. – Если честно, то я никогда тебе не доверяла. Я не понимаю, почему ты стала медсестрой. Ты со всеми портишь отношения. У тебя нет никакого сострадания. Каждую ночь мне приходится поручать тебе самую простую работу.
– Чушь! – выпалила Джаз. – Ты всегда поручаешь мне все дерьмо.
Какое-то мгновение Сьюзан смотрела на Джаз так же, как в палате у Ровены.
– Я не собираюсь с тобой препираться. А если не вылезешь из моей машины, я позову охрану, и пусть они с тобой разбираются.
– Ты мне так и не ответила, почему всю ночь смотрела в мою сторону. Я хочу знать: это как-то связано с Ровеной Собжик?
– Конечно, связано – слишком много совпадений. Ты вышла из ее палаты, хотя она не была твоей пациенткой. А еще тебя видели, когда ты выходила из палаты Шона Макгиллина, который тоже не был твоим пациентом. Но разговаривать с тобой по этому поводу не мое дело – это обязанность старшей медсестры. И я уверена, тебе придется с ней объясняться.
– Неужели? – с издевкой переспросила Джаз. – Зря ты так уверена, глупая уродина.
Легким движением Джаз вынула из кармана «глок».
Увидев направленный на нее пистолет, Сьюзан попыталась поднять правую руку, но Джаз дважды выстрелила ей в бок. Сьюзан завалилась в сторону двери, придавив щекой боковое стекло.
Несмотря на глушитель, раздавшийся в машине звук был громче, чем она ожидала. Сильнее оказался и запах. Она помахала свободной рукой, разгоняя дымок, затем, обернувшись, посмотрела сквозь заднее стекло. В гараж въезжало много машин, но все они устремлялись мимо, поднимаясь на более высокие этажи, поскольку парковочные места на втором ярусе были заняты. Несколько машин направлялось к выезду. Джаз не сомневалась, что при таком шуме и суете никто не услышал двойного хлопка. Джаз положила оружие в карман.
Протянув руку, она ухватила Сьюзан за пучок и усадила прямо, но голова ее все равно свисала на грудь. «Что за дура, – думала Джаз, пристраивая безжизненные руки женщины к рулю. – А дураки только такого и заслуживают». Она выключила зажигание.
Потом Джаз открыла сумочку Сьюзан и порылась в ней в поисках портмоне. Вынув наличность с кредитными картами, она бросила бумажник и кредитки на пол, чтобы создать иллюзию ограбления. Затем, еще раз обернувшись, Джаз посмотрела сквозь заднее стекло в сторону переходного мостика. В этот момент появилась стайка медсестер. Джаз пригнулась, пока они не скрылись из виду.
Выпрямившись, она отыскала глазами свой «хаммер». Он стоял рядом, через две машины. Окинув еще раз все вокруг быстрым взглядом, Джаз вылезла из машины и обошла спереди соседний автомобиль.
Уже внутри своего внедорожника она сняла латексные перчатки и сунула в карман. Потом завела машину, сдала назад и направилась в сторону выезда. Проезжая мимо автомобиля Сьюзан, она заглянула внутрь. Все выглядело так, будто Сьюзан решила немного вздремнуть после тяжелой ночи.
Оказавшись в утреннем потоке машин, Джаз глубоко вздохнула. Только сейчас она осознала, в каком напряжении находилась. Это была трудная ночь, но Джаз не сомневалась в том, что отлично справилась со всеми трудностями. Она стала на десять тысяч долларов богаче, и ей удалось устранить потенциальную угрозу. Операция «Веялка» продолжалась. И жизнь была прекрасна.
ГЛАВА 9
Когда в утреннем полумраке раздался звон ее старого будильника, Лори, дотянувшись рукой до кнопки, выключила его, даже не открывая глаз. Несмотря на уютное тепло постели, она почувствовала дрожь – не от холода, а от приступа тошноты. Ее глаза открылись сами собой. Ощущение тошноты было у нее и прошлым утром, но тогда она отнесла это на счет устриц, которые ела накануне вечером с Роджером. Она любила устрицы, однако в прошлом они уже вызывали у нее недомогание. К счастью, вчерашняя тошнота продлилась недолго. Немного походив, она и вовсе забыла о ней.
Лори села. Ее опять знобило. После небольшого глотка воды ей немного полегчало. Но ведь на сей раз она не ела на ужин устриц. Памятуя об утренней тошноте, съела довольно постного цыпленка.
Скомкав простыню, она обратила внимание еще на один синдром помимо тошноты: легкий дискомфорт справа внизу живота. Осторожно прощупывая живот пальцами, она так и не смогла понять, становилось ли ощущение болезненнее.
Откинув одеяло, она надела халат, сунула ноги в тапки и направилась в ванную. Теперь уже она почувствовала легкую боль.
Рассматривая эти симптомы как врач, первое, что она могла предположить, – дал о себе знать аппендицит. Она понимала, что порой определиться с диагнозом весьма непросто. И она также понимала, что явно забегает вперед. Лори невольно улыбнулась, вспомнив, как на первом курсе обыкновенная головная боль заставила ее заподозрить, что у нее злокачественная гипертензия – просто потому, что она накануне вечером изучала этот синдром. Разумеется, у нее не было никакой злокачественной гипертензии, а тошнота практически исчезла к тому моменту, когда она вышла из ванной.
Лори все же заставила себя съесть тост. Почувствовав, что разыгрывается аппетит, она съела еще и фрукты, не сомневаясь в том, что это улучшит ее самочувствие. Так оно и случилось. И перед выходом из дома она уже чувствовала себя вполне нормально.
При звуке приоткрывшейся двери миссис Энглер Лори помахала ей. В этот раз подслеповатая гарпия даже ответила, посоветовав взять зонт – намечался дождь.
Было мягкое мартовское утро. И, несмотря на затянутое тучами небо, дождь еще не начался. Лори шла по улице, совершенно не замечая утреннего часа пик, – она размышляла, могла ли ее тошнота оказаться психосоматической, вызванной стрессом. «И что же тут удивительного?» – с горечью думала она. Ей так и не удалось устроить свою личную жизнь под стать профессиональной.
А между тем в ее бурно развивавшемся романе с Роджером вдруг возникло непредвиденное обстоятельство. Они встречались уже более двух месяцев по два-три раза в неделю и еще по выходным. Это обстоятельство не было непреодолимым препятствием, однако оно несколько раздражало Лори, словно напоминая ей, как в самом начале этого знакомства она опасалась, что подростковая влюбленность частенько не выдерживает проверки временем. Речь шла о том, что Лори неожиданно узнала, что Роджер женат. Он мог и сам сообщить ей об этом немаловажном факте, однако по каким-то неведомым причинам решил этого не делать. И только после того как она, пересилив себя, задала ему прямой вопрос, он честно признался. Лет десять назад, работая в Таиланде, он женился на тайке и до сих пор не был разведен, хотя, судя по всему, сейчас этого добивался. Еще более угнетающе на Лори подействовало известие, что у него есть дети.
Правда, по мере выяснения подробностей история прозвучала менее удручающе. Женщина была из богатой, привилегированной семьи, куда она из-за своего эгоизма и вернулась, забрав детей, когда его перевели работать в Африку. Однако то, что он скрывал свой брак, насторожило Лори. Она стала подозревать, что Роджер совсем не тот человек, за которого она его принимала. Вдобавок ко всему ей не давали покоя и ее противоречивые чувства к Джеку.
Вечером, сидя дома и с горечью думая об услышанной накануне новости, она вдруг словно прозрела и впервые в жизни призналась себе в том, что намеренно и весьма успешно избегала тем, о которых не хотела ни говорить, ни думать. Она отмечала эту черту и в своих родителях, особенно в матери, и недавним подтверждением тому было умолчание об операции. Лори всегда презирала эту черту. К тому же она никогда не считала себя «истинной дочерью своих родителей». Так что в действительности семейное положение Роджера вовсе не являлось такой неожиданностью. Намеки были, но она старательно их не замечала. Ей просто не хотелось верить в то, что он женат.
На углу Лори остановилась у светофора, чтобы перейти Первую авеню. В этот момент она неожиданно подумала, что эта ее черта играет негативную роль и в отношениях с Джеком. И ей вдруг все стало предельно ясно. Всю вину за безответственность она хотела возложить только на него одного. Теперь же она понимала: часть вины и на ней, ведь она не смогла умело подвести его к обсуждению серьезных тем. Она поняла также, что его предложение обсуждать эти темы было фактически его шагом навстречу – пусть небольшим, но шагом! Как теперь говорить обо всем этом с Джеком – Лори не имела понятия. В последний раз они обсуждали свои взаимоотношения пять недель назад.
А ее знакомство с Роджером все еще более усложнило. Вместо проблем с одним мужчиной теперь у нее были проблемы с двумя. И хотя ей были небезразличны оба, она понимала, что любит Джека, и ловила себя на мысли, что ей очень не хватает его бескомпромиссной прямоты. Отчасти она стала встречаться с Роджером, чтобы вызвать у Джека ревность. Эта женская хитрость вызвала два осложнения: во-первых, Лори не ожидала, что так привяжется к Роджеру, во-вторых, не ожидала, что ревность настолько сильна.
Хотя Лори и чувствовала, что Джек любит ее, его упорное нежелание брать на себя хоть какую-то ответственность убеждало ее в том, что любили они друг друга по-разному. Она никогда не ощущала, что он дорожил их отношениями так же, как она. Она была убеждена, что он уже не изменится и что он вообще не способен на ревность.
И вот сейчас она изменила свое мнение. Их отношения с Джеком стали быстро ухудшаться. Поначалу, когда она только переехала к себе, в нем чувствовался небрежный сарказм. Потом, когда она начала встречаться с Роджером, сарказм стал более едким и действовал на Лори угнетающе. Примерно месяц назад, когда Джек предложил ей вместе поужинать, а она ответила, что идет с Роджером на симфонический концерт, Джек пожелал ей счастья, словно намекая на то, что их дружеским отношениям настал конец.
Помахав дежурившей на приемной стойке Марли и ожидая, пока та, нажав на кнопку, впустит ее, Лори невольно улыбнулась. Ситуация начинала смахивать на «мыльную оперу». Надо просто выбросить все эти мысли из головы и четко уяснить, что изменить как себя, так и других – задачка не из легких.
В комнате опознания, повесив пальто на одно из кресел и примостив сверху зонтик, Лори направилась к кофеварке. На этот раз разбираться с делами была очередь Чета, и он склонился над карточками.
Помешивая кофе, Лори взглянула на часы. Восьми еще не было, но с Джеком она обычно приходила гораздо раньше. Обратив внимание на отсутствие Винни с газетой, она предположила, что тот уже работал внизу с Джеком. Лори наслаждалась относительным спокойствием, зная, что через час ему на смену придет активная деятельность.
– А Джек уже внизу? – поинтересовалась Лори.
– Ага, – не поднимая головы, отозвался Чет. Но, узнав ее голос, встрепенулся. – Ой, Лори! Как здорово! Я должен был тебе кое-что передать, если ты появишься до восьми. Дженис жаждет с тобой поговорить. Она уже дважды заходила.
– По поводу какого-нибудь пациента из Центральной? – попыталась уточнить Лори. Ее глаза оживились. Она просила Дженис обязательно сообщить ей, если вновь возникнет подобный случай. Свои два дела – Макгиллина и Морган – она еще не закрыла. Два других были закрыты Кевином и Джорджем. Они отметили, что смерть носила естественный характер, но Лори по-прежнему отказывалась в это верить.
– Нет, не угадала, – ответил Чет с хитрой улыбкой. Ее плечи сразу поникли от разочарования. – Речь идет не об одном, а сразу о двух! – Он постучал пальцем по обложке верхней из двух отложенных им карточек и слегка подтолкнул их к Лори. – И в обоих случаях требуется аутопсия.
Схватив карточки, Лори взглянула на имена: Ровена Собжик и Стивен Льюис. Она быстро проверила возраст: двадцать шесть и тридцать два.
– Оба из Центральной манхэттенской? – переспросила она, чтобы лишний раз удостовериться.
Чет кивнул.
Итак, ее «серия» вырастает не до пяти, а до шести случаев. А это уже пятьдесят процентов!
– Я бы хотела заняться этими двумя, – поспешно сказала она.
– Договорились.
Не тратя больше времени на разговоры, Лори схватила пальто и зонт. С карточками под мышкой, стараясь не пролить кофе, она пошла через диспетчерскую в офис криминалистов. Ее просто раздирало любопытство. На протяжении последних недель она глотала одни обиды – ее версия о серийном убийце, не получив продолжения, была отвергнута всеми, кроме Роджера. А Джек только язвил по этому поводу. Даже Сью Пассеро отказалась от этой идеи после, как она выразилась, «неоднократного и деликатного наведения справок» в больнице. К счастью, Келвин не возвращался к этому вопросу. И Рива тоже.
Медицинские карты на четверых предыдущих пациентов наконец-то добрались до ее кабинета. Она заполнила свою таблицу до конца, однако ничего подозрительного не обнаружила. Никакой связи между этими случаями не прослеживалось: были разные хирурги и анестезиологи, разные анестетики, была значительная разница в дооперационных и послеоперационных препаратах, были и разные больничные палаты. Хуже всего, что результаты токсикологии тоже оказались отрицательными, несмотря на героические усилия Питера. Ради Лори он действительно проделал большую работу по выявлению хоть каких-нибудь, даже самых незначительных, следов аллергена. А без этого версия о серийном убийце ни у кого не вызывала доверия, тем более что после смерти Дарлин Морган странные случаи прекратились. Все поспешили отправить эти четыре дела в корзину статистических казусов.
Сидевший за столом Барт, заметив ее, кивнул.
– Ты как раз вовремя, – сказал он, демонстрируя свою осведомленность и жестом указывая на женщину в глубине комнаты.
Дженис уже одевалась.
– А, доктор Монтгомери! – воскликнула она. – Я уже боялась, что мы разминемся. Я что-то совсем выдохлась сегодня, не дождусь, когда лягу спать.
Она стащила с себя пальто и, повесив на спинку стула, тяжело опустилась на него сама.
– Извини, что задерживаю тебя, – сказала Лори, заметив, что Дженис плохо выглядит.
– Ерунда, – нарочито бодро ответила Дженис. – Минутное дело. Это карточки Собжик и Льюиса?
– Да, – сказала Лори, пододвигая стул. Дженис взяла файлы, открыла их и, вытащив свои отчеты, протянула Лори.
– Оба этих случая в Центральной напомнили мне те четыре, которыми ты заинтересовалась. – Дженис потерла лицо обеими руками и глубоко вздохнула. – В двух словах: оба молодые и здоровые, оба, похоже, скончались в результате неожиданно возникших проблем с сердцем, оба перенесли несложные операции и ни того ни другого не удалось реанимировать.
– Определенно похожие случаи, – согласилась Лори. – Спасибо, что дала мне знать. Есть что-нибудь такое, о чем еще ты могла бы рассказать?
– Да, в общем, там все написано, – ответила Дженис. – Я лишь хочу кое-что подчеркнуть. В деле Собжик практически никаких отличий от других нет, однако вот какой момент: медсестры успели к ней подбежать, когда она была уже на грани, но все же еще жива. К сожалению, несмотря на все их усилия, ничего не помогло. У Льюиса, напротив, не наблюдалось ни сердечной, ни дыхательной деятельности, когда его обнаружили санитарки.
– Почему ты думаешь, что это важно?
– Просто потому, что есть небольшая разница, – ответила Дженис, пожимая плечами. – Я не знаю, но в последний раз, когда мы разговаривали, ты спрашивала, не почувствовала ли я чего-то интуитивно в деле Дарлин Морган. Тогда – нет, а вот сейчас, с Собжик, мне почему-то бросилась в глаза эта деталь.
– В таком случае я рада, что ты мне об этом рассказала. Что-нибудь еще? – спросила Лори.
– Нет, это все. Остальное – в отчетах.
– Сама понимаешь, что я бы хотела получить копии их медицинских карт.
– Я их уже запросила.
– Отлично! – сказала Лори. – Я рада, что ты мне обо всем этом рассказала. Если еще что-нибудь вспомнишь, ты знаешь, где меня найти.
Схватив свои вещи, Лори поспешила к лифту – ей не терпелось взяться за работу. Поднимаясь в лифте, она вспоминала рассказ Дженис. Могло ли это оказаться важным – покажет время.
Влетев к себе в кабинет, Лори повесила пальто и положила зонтик на этажерку с картотекой. Она села за стол и, раскрыв обе карточки, вновь вынула отчеты Дженис. Внимательно их перечитав, открыла один из ящиков и достала оттуда составленную на основании четырех дел таблицу, которая при помощи резинового ободка была прикреплена к карточкам Макгиллина и Морган и выпискам из двух других дел. На секунду она задержала внимание на карточке Макгиллина. Несмотря на обещания, она так и не смогла сказать ничего определенного доктору Макгиллину по поводу смерти его сына. И это не давало ей покоя. Прошло уже несколько недель, а она даже не поговорила с ним, хотя и обещала перезвонить. Она сделала пометку – «позвонить». Интересно, что бы он сказал в ответ на ее предположение о серийном убийце.
Полагаясь на отчет Дженис, Лори дополнила свою таблицу именами Собжик и Льюиса, хотя еще и не проводила вскрытия. Предвидя заинтересованность Лори, Дженис проделала кропотливую работу, и Лори смогла заполнить графы с информацией о возрасте пациентов, времени наступления смерти, именах лечащих врачей, типе перенесенной операции и номерах палат. За этим занятием ее и застала Рива.
– Заполняешь свою таблицу? – поинтересовалась она, заглядывая Лори через плечо.
– Появились еще два случая из этой же серии. В общей сложности уже шесть. Правда, я еще не проводила аутопсию, но, судя по описанию, все то же самое. Не готова поменять свое мнение о характере смерти?
Рива засмеялась:
– Не думаю. Особенно после того, как токсикология оказалась отрицательной. А мне известно, как старался Питер. Кстати, а как твоя мама? Все забывала тебя об этом спросить.
– На удивление хорошо, – ответила Лори. – Конечно, учитывая, что я могу многого не знать. Она ведь ведет себя так, как будто ничего не случилось.
– Я рада, что у нее все замечательно. Передавай ей мои наилучшие пожелания! Да, а как твой новый кавалер? Что-то ты в последнее время о нем помалкиваешь.
– Да все нормально, – неопределенно ответила Лори.
Рива была права: Лори не слишком распространялась по поводу Роджера. Прежде чем Рива успела задать очередной вопрос, она взяла телефон и позвонила в офис морга. Ее обрадовало, что трубку взял Марвин. Она сообщила санитару о новых случаях и сказала, что хотела бы начать с Собжик. Тот с обычной для него готовностью ответил, что будет ее ждать.
– Увидимся в «яме», – сказала Лори Риве, забирая со стола документы Собжик и Льюиса.
Спускаясь в лифте, она психологически готовилась к предстоящей работе и почти не сомневалась и даже надеялась, что ничего особенного не обнаружит. Когда, переодевшись, она вошла в секционный зал, Марвин был почти готов. Направляясь к своему столу, она прошла мимо Джека.
Узнав Лори, Джек, перед которым лежало внушительных размеров тело пожилой дамы, выпрямился и взглянул на часы. Часть седых свалявшихся волос на голове женщины была сбрита, и на самой макушке виднелась черепная трещина.
– Вы стали появляться на работе, как банковский служащий, доктор Монтгомери. Дайте-ка угадаю! Уверен, все объясняется тем, что вы вчера здорово повеселились со своим французским другом.
– Очень остроумно, – отозвалась Лори. Она решила преодолеть раздражение и желание просто пройти мимо. – На самом деле ты ошибся дважды. Во-первых, я вчера провела вечер дома, а во-вторых, Роджер – такой же американец, как ты или я.
– Неужели? – наигранно удивился Джек. – А мне кажется, Руссо – французская фамилия. А ты как считаешь, Винни?
– Пожалуй, да, но у меня вот итальянская фамилия, однако это не значит, что я не американец.
– Черт побери, ты прав! – воскликнул Джек с деланным раскаянием. – Кажется, я сделал поспешные выводы. Простите.
Лори стало не по себе от его фиглярства, за которым стояла неудачная попытка скрыть злость. Однако, учитывая присутствие Винни, она решила сменить тему разговора и указала на пожилую даму с черепной травмой:
– Я вижу, у тебя тут все совершенно ясно.
– Причина – возможно, но не характер, – ответил Джек.
