Текст книги "Убийца Шута"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Ближе к рассвету, когда наши гости насытились едой и музыкой и стали расходиться по домам или отправились искать предложенные им покои, я прекратил поиски. Риддл и мальчишки присоединились к Ревелу, чтобы проверить, что все наружные двери заперты на ночь, а потом совершили тихий обход южного крыла, где мы разместили гостей. Пока они были заняты этим, я решил проскользнуть в свою берлогу в западном крыле. Оттуда я мог попасть в тайные ходы, о существовании которых знали только я, Молли и Пэйшенс. В мои подлые намерения входило прогуляться по тайному ходу и поглядеть на наших спящих гостей, чтобы убедиться, что никто из них не приютил у себя в комнате чужаков.

Таковы были мои намерения. Но когда я достиг двери кабинета, волосы у меня на загривке встали дыбом. Еще не дотронувшись до ручки, я знал, что дверь не заперта. Тем не менее, я четко помнил, что закрыл за собой дверь, прежде чем присоединиться к Ревелу и Риддлу. Кто-то побывал здесь, пока меня не было.

Прежде чем открыть дверь, я вытащил нож. Комната была тускло освещена: свечи оплыли, а очаг чуть теплился. Я замер, изучая комнату своими чувствами. Уит говорил мне, что там никого нет, но я помнил, что чуть ранее сегодня чужаки показались Уэбу, человеку с гораздо более развитыми магическими способностями, чем у меня, почти невидимыми. Так что я стоял, навострив уши, и ждал. Но разлило меня то, что я почуял носом. Кровь. В моей берлоге.

Выставив нож вперед, я вошел. Свободной рукой я зажег новую свечу и пошевелил угли. Затем замер, осматривая комнату. Они были здесь. Они приходили сюда, в мою берлогу, когда чья-то кровь еще не просохла на их одежде.

Если бы Чейд не заставил меня тысячу раз тренироваться, чтобы я мог запомнить комнату в точности такой же, как я оставлял ее, их пребывание могло бы остаться незамеченным. Я почувствовал запах крови, размазанной по углу моего стола, небольшое потемневшее красное пятно обнаружилось там, где были сдвинуты мои документы. Но даже если бы не запах крови и не крошечные ее капли, было очевидно, что они побывали здесь, трогали мои бумаги, двигали свитки, которые я переводил. Они пытались открыть ящик моего стола, но не нашли спрятанную защелку. Кто-то взял камень памяти, вырезанный Шутом десяток лет назад, и положил его назад на каминную полку, повернув гранью с моим лицом в комнату. Когда я взял его, чтобы перевернуть как было, моя губа приподнялась в оскале. На изображении Шута неуклюжий палец оставил кровь, размазанную по щеке. Всплеск ярости, который я ощутил, не поддавался логике.

Приподняв его, я почувствовал волну воспоминаний, хранящихся в нем. Последние слова Шута, предназначенные мне и заключенные в камне, всплыли в памяти. "Мне никогда не хватало мудрости", – сказал он. Было ли это напоминанием о наших безрассудствах в молодости или обещание, что однажды он забудет об осторожности и вернется? Я закрылся от этого послания. Не сейчас.

И, по глупости, попытался стереть кровь с его лица пальцем.

Камень памяти – необычный предмет. Издревле обладатели Скилла отправлялись в далекие каменоломни в Горном Королевстве, где вытачивали из камня фигурки драконов и, прежде чем быть поглощенными своими творениями, наполняли их воспоминаниями, дабы придать им сходство с живыми существами. Однажды я был тому свидетелем. Верити, мой Король, отдал себя каменному дракону, а потом восстал в его обличии, чтобы принести ужас и войну врагам Шести Герцогств. На Аслевджале я понял, что небольшие кубики из черного блестящего материала использовались Элдерлингами, чтобы хранить стихи и песни.

Я сам разбудил дремлющих драконов предыдущих поколений предложением крови и призывом к оружию, который был порожден Уитом и Скиллом, слившимися в одну магию.

Кровь на камне памяти и мое прикосновение. Скилл и Уит, оба, кипящие внутри меня. Пятно крови впиталось в камень.

Шут широко раскрыл рот и закричал. Я видел, как растянулись его губы, обнажились зубы и напрягся язык. Это был крик непрекращающейся агонии.

Звук не достиг моих ушей. Это было нечто более глубокое. Безысходная, продолжительная, бесконечная, безнадежная, беспощадная агония систематических пыток поглотила меня. Она заполняла все мое тело и жгла мою кожу, как если бы я был бокалом, переполненным безысходным отчаянием. Ощущение было мне слишком хорошо знакомо: это была не пронизывающая боль, свойственная любой телесной пытке, а всеподавляющее осознание умом и душой того, что ничто не может прекратить эту муку. Во мне грянул вопящий хор собственных воспоминаний. Я еще раз растянулся на холодном каменном полу в подземелье принца Регала, когда мое измученное побоями тело терзало мой разум. Я вырвал свое сознание из этих воспоминаний, сбрасывая с себя их гнет.

Глаза Шута, вырезанные из камня, слепо уставились на меня. На секунду наши взгляды встретились, а затем все потемнело, и мои глаза горели. Мои обессилевшие руки неуклюже держали резное изображение, едва не роняя его, но, вместо этого, я прижал его к себе и рухнул на колени. Я прижал камень к груди, чувствуя, как где-то далеко волк поднял морду и оскалился от ярости.

– Прости меня! Прости меня! Прости меня! – ослепнув, лепетал я, будто я причинил боль самому Шуту. Я обливался потом. Все еще сжимая резное изображение, я повалился набок. Медленно, зрение вернулось к моим открытым глазам с текущими из них слезами. Я смотрел на умирающий огонь, преследуемый образами тусклых покрасневших инструментов, которые опускали в огонь, пропитанных запахом старой и новой крови смешанным с едким смрадом страха. Я вспомнил, как моргать. Я почувствовал, что волк встал надо мной, угрожая разорвать любого, кто подойдет близко. Медленно, отголоски боли исчезли. Я перевел дыхание

Кровь могла пробуждать к жизни камни памяти, будь то дракон, вырезанный Элдерлингами, или фигурка, выточенная Шутом. Эта краткая связь дала мне понять, что девушка мертва. Я почувствовал ее ужас от того, что ее преследовали и загнали в угол, воспоминания о былых муках и агонию ее смерти. Я представил ее скорее девочкой-посыльной, которую описал Ревел, а не женщиной-солдатом, которую видел с двумя мужчинами. Они преследовали ее, загнали ее в моем доме и убили. Я не знал передаче какого сообщения они помешали и почему, но я собирался найти их и выяснить это.

Я перевернулся на живот, все еще прижимая фигурку к груди. Перед глазами все плыло. Я согнул колени, приподнялся на них и умудрился встать, опираясь на стол. Шатаясь, я добрался до кресла и упал в него. Я поставил фигурку перед собой на столе и посмотрел на нее. Она не изменилась. Привиделось ли мне это движение, беззвучный крик Шута и его взгляд? Чувствовал ли я давние ощущения Шута, или фигурка передала мне ужас и боль посланницы, которые она почувствовала перед смертью?

Я начал было поднимать фигурку, чтобы прижать ее ко лбу и снова увидеть простые воспоминания, хранимые в нем для меня. Но мои руки задрожали, и я поставил ее обратно на стол. Не теперь. Если я каким-то образом внедрил боль девушки в камень, то не хотел узнать об этом сейчас и снова почувствовать ее агонию. Сейчас мне нужно охотиться.

Я натянул рукава на ладони и поставил фигурку на ее место на камин. Все еще немного дрожа, я обследовал свою берлогу в поисках других признаков присутствия чужаков, но ничего не нашел.

Кто-то приходил сюда, в мое уединенное логово, взломал дверь и испортил дорогие мне вещи. В мире существовало не так много вещей, которые были близки моему сердцу, как эта фигурка, бесценные вещицы, которые напоминали мне о прошлом, когда я служил моему Королю вместе с двумя ближайшими друзьями, которые когда-либо у меня были. Этот кто-то, этот незнакомец, посмевший коснуться фигурки и осквернить ее кровью, которую пролил, вызвал во мне прилив убийственной ярости, а когда я подумал, что ее с легкостью могли украсть, мой взор застлала красная пелена.

Я гневно потряс головой, заставляя себя успокоиться. Думай. Как они нашли это место? Это было очевидно. Когда Ревела отправили найти меня, за ним следили. Но, если я был их истинной целью, почему на меня не напали? И как я не почувствовал их? Были ли они перекованными, как подозревал Уэб, людьми, из которых было вырвано все человеческое? В этом я сомневался. В бальном зале они действовали группой, с волнением и самообладанием, которого я никогда не видел в перекованных. Тогда маскировали ли они каким-то образом свои жизненные признаки? Мне была неизвестна магия, способная на такое. Когда мой волк был жив, мы с трудом научились держать свое общение в тайне. Но едва ли это было то же самое, что уметь полностью скрыться от чувств других носителей Уита.

Я заставил себя на минуту отвлечься от этих мыслей. Я дотянулся до Неттл Скиллом и быстро передал ей большую часть того, что узнал. Я не упомянул о крови на фигурке. Это было чересчур личным.

Я с мамой. Риддл взял Хирса и Джаста с собой. Он сказал Джасту, что тот должен охранять дверь Пэйшенс, в то время как Риддл и Хирс проверяют каждую незанятую комнату в поместье.

Отлично. Как твоя мать?

Все еще спит. Она выглядит так же, как всегда, я не обнаружила никаких проблем. Но я очень испугалась, когда она упала в обморок. Гораздо больше, чем хотела бы показать ей. Ее отец умер, когда был всего на два года старше, чем она сейчас.

Он подорвал собственное здоровье выпивкой, ссорами и глупыми ситуациями, которые из этого вытекали.

Её мать умерла очень молодой.

Я прижал ладони к глазам и надавил пальцами на лоб. Это было слишком пугающе, чтобы я мог об этом думать прямо сейчас. Оставайся с ней, пожалуйста. Есть еще несколько мест, которые я бы хотел обыскать, а затем я приду сменить тебя.

У меня все хорошо. Тебе не надо торопиться.

Подозревала ли она о том, что я собирался сделать? Сомневаюсь. Только Пейшенс, Молли и я знали о скрытом лабиринте секретных ходов в Ивовом лесу. Хоть скрытые смотровые отверстия в тайных ходах и не давали возможности осмотреть каждую спальню, в большую часть из них я заглянуть мог, чтобы проверить, не нашло ли у нас приют больше гостей, чем мы пригласили.

Было уже за полночь, когда я вышел из тайного хода. Я был покрыт паутиной, словно гирляндой, промерз до костей и смертельно устал. Я не узнал ничего, кроме того, что, по крайней мере, две служанки были готовы то ли по собственному желанию, то ли за плату провести ночь в чужих постелях. Я видел, как одна молодая жена рыдала, закрыв лицо руками, пока ее муж пьяно храпел, не дойдя пол пути до их кровати, а одна пожилая пара курила настолько крепкую траву, что даже то небольшое количество дыма, которое затянуло в тайный ход, закружило мне голову.

Но не было и следа необычных менестрелей или тела посланницы.

Я вернулся в свою комнату и отпустил Неттл в ее покои. Я не только не спал всю ночь, но даже не прилег. Сидя в кресле у очага я смотрел на Молли и размышлял. Были ли злоумышленники достаточно отчаянными, чтобы сбежать в бурю и забрать с собой тело посланницы? По крайней мере, один из них оставался в Ивовом лесу так долго, чтобы проследить за Ревелом и зайти в мою берлогу. Почему? С какой целью? Ничего не украли, не навредили никому из членов моей семьи. Я должен был узнать, в чем тут дело.

Следующие несколько дней казалось, что таинственные менестрели и посланница нам привиделись. Молли поправилась и присоединилась к празднованию, танцам и смеху в компании наших гостей до конца Праздника зимы, не выказывая признаков болезни или слабости. Я чувствовал себя ужасно от того, что хранил свой кровавый секрет от нее, и даже еще хуже от того, что заставил ее сыновей молчать об этом, хотя и Неттл, и Риддл согласились со мной в этом вопросе. Лишние тревоги были ей сейчас ни к чему.

Снег шел весь следующий день и ночь, заметая следы всех, кто мог прийти и уйти. Когда с пола смыли кровь, от наших иноземных визитеров не осталось и следа. Ревел удивил меня, продемонстрировав способность держать язык за зубами, когда дело касалось странных происшествий. Риддл, Неттл и я решили, что осторожные расспросы дадут нам больше информации, чем открытое обсуждение наших проблем. Но, кроме того, что несколько гостей припомнили, что чужестранцы, прибыли и исчезли, так и не приняв участие в общем веселье, мы не узнали ничего. Уэб не добавил ничего существенного к тому, что рассказал мне ранее. Он посчитал странным, что женщина не сказала ему имени "подруги", которую искала. Вот и все.

Неттл, Риддл и я обсуждали, стоит ли дать знать Чейду о происшествии. Я не хотел, но, в конце концов, они меня заставили. Вечером первого дня по окончании Праздника зимы, когда наши гости отбыли, и в Ивовом лесу стало сравнительно спокойно, я отправился в свой кабинет вместе с Неттл и Риддлом. Неттл молчаливо присутствовала рядом, пока я давал детальный отчет. Я подумал, что она может добавить больше подробностей, но она лишь молчаливо подтвердила мой рассказ. Чейд задал лишь несколько вопросов, но я почувствовал, что он ухватил каждую деталь. Я знал, что он соберет всю информацию до крохи из своей обширной шпионской сети и поделится ей со мной.

Тем не менее, я удивился, когда он сказал: – Советую подождать. Кто-то отправил к тебе посланницу, он может снова с тобой связаться, когда она не вернется. Отправь Риддла в поселок, пусть он посидит в тавернах несколько вечеров. Если что-нибудь слышно, он узнает. А я задам несколько осторожных вопросов. Ты сделал все, что мог. Конечно, кроме того, что взял несколько солдат в штат, как я тебе раньше советовал. Которые могли бы подать чай, а когда надо с тем же мастерством перерезать глотку.

– Я думаю, едва ли это необходимо, – сказал я твердо и почувствовал его далекий вздох.

– Если ты думаешь, что так будет лучше, – окончил он разговор и пропал из наших разумов.

Я последовал его предложению и отправил Риддла искать по тавернам, но он ничего не услышал. Сообщений с вопросами о пропавшем посланнике также не поступало. Еще какое-то время я был настороже, реагируя на любое мало-мальски необычное явление. Но проходили дни и месяцы, и случившееся отступило на второй план. Предположение Риддла о том, что никто из них не являлся тем, кем притворялся, и что мы стали случайными свидетелями сведения старых счетов, было таким же правдоподобным, как и любое предположение, которое мог придумать я.

Спустя годы я поражался своей глупости. Как я мог не догадаться? Годами я ждал весточки от Шута. И когда она наконец пришла, я не смог ее получить.

Глава Третья. Подсечка для Фаллстара.

Секрет остается секретом лишь тогда, когда известен одному человеку. Стоит рассказать еще кому-то и это уже не серет.

Чейд Фаллстар

Куры кудахтали, дети верещали, пряный запах жареного мяса витал в летнем воздухе. Синее летнее небо возвышалось над торговыми прилавками в Дубах-на-Воде, самом большом торговом городке в пределах дня пути от поместья Ивовый Лес. Дубы-на-Воде был пограничным городком с удобным доступом к окрестным фермам в долине и ухоженному Королевскому тракту, который вел к порту на реке Бак. Товары поступали снизу и сверху по течению, а также из близлежащих деревень. Десятидневные ярмарки были наиболее многолюдными; телеги фермеров заполнили ярморочную площадь, мелкие торговцы разбивали палатки или расстелали одеяла на траве под раскидистыми дубами, стоявшими на живописном берегу, который и дал городку имя. Бедные торговцы могли предложить лишь свежие овощи или домашние ремесленные изделия, разложенные на подстилках на земле, в то время как фермеры из больших поместий устанавливали временные прилавки, на которых раскладывали крашеные ткани, круги сыра или куски копченой свинины.

За ярмарочными палатками располагались местные торговцы из Дубов-на-Воде. Тут была сапожная мастерская, лавки ткача и лудильшика и большая кузница. В тени рядом с таверной "Королевские Гончие" были расставлены скамьи и столы. Торговец тканями демонстрировал прилавки полные тканей и мотков крашеной пряжи на продажу, лавка кузнеца предлагала жестяные, железные и медные изделия, сапожник вынес свой прилавок на улицу и шил дамские красные туфли. Веселый шум торгующейся и сплетничающей толпы, словно волны, стихал и вновь доносился до моего слуха.

Я сидел на одной из скамей таверны под дубом, рядом с локтем стояла кружка с сидром. Моя миссия была выполнена. Впервые за много месяцев до нас дошла весточка от Джаста. С обычной для молодости невнимательностью к заботам стариков, они посылали послания лишь изредка. Джаст завершил первый год своего ученичества у каретника в Хайдауне, его наставник был им очень доволен. Он писал, что Хирс нанялся на работу на речном пароме и казался довольным своим делом. Мы с Молли порадовались новости о том, что он наконец устроился и что у него все в порядке. Джаст упомянул, что он потерял свой любимый поясной нож с костяной ручкой и тонким слегка изогнутым лезвием, который для него сделал кузнец из Дубов-на-Воде, когда ему стукнуло тринадцать. Я заказал ему новый две недели назад и сегодня забрал его. Только этот единственный сверток покоился у моих ног не в пример груде покупок Молли.

Я наблюдал за сапожником и размышлял, понравится ли Молли пара красных туфель. Однако, очевидно, эта пара шилась на заказ; пока я наблюдал из рыночной толпы неторопливо вышла женщина с копной непослушных темных кудрей и подошла к сапожнику. Я не мог расслышать о чем они говорили, но мужчина сделал еще три стежка, завязал узелок, откусил нитку и передал женщине обе туфли. На ее лице расплылась дерзкая улыбка, она положила на прилавок горсть медяков и присела, чтобы тут же примерить свои новые туфли. Переобувшись она встала, подняла юбку почти до колен и сделала несколько плавных шагов по пыльной улице.

Я ухмыльнулся и огляделся по сторонам в поисках кого-то, кто мог бы вместе со мной порадоваться ее беззастенчивоq радости. Однако двое старых крестьян, сидевших на другом конце скамьи, жаловались друг другу на возможность дождя или его недостатка, а моя Молли была занята среди других покупателей, наслаждаясь возможностью поторговаться с купцами. В прошлом, когда мальчишки были младше, а Пейшенс жива, поход на ярмарку был сложным предприятием. В течение немногим более одного года мы потеряли мою мачеху и стали свидетелями того, как мальчишки отправились в свободное плавание.

Больше года, я думаю, мы оба были потрясены внезапными переменами в нашей жизни. Спустя два года после этого мы все еще слонялись по дому, который неожиданно стал казаться нам чересчур большим. Лишь недавно мы с осторожностью стали исследовать вновь открывшуюся свободу. Сегодня мы пренебрегли ограничениями, продиктованными статусом леди и владельца поместья, чтобы посвятить день себе. Мы все тщательно спланировали. У Молли был короткий список вещей, которые она хотела купить. Я не нуждался в списке, чтобы запомнить, что у меня запланирован день безделья. Я ожидал, что за ужином в таверне будет музыка. Если мы слишком задержимся, то, возможно, останемся на ночь и отправимся обратно в Ивовый лес следующим утром. Я лениво думал, почему размышления обо мне и Молли наедине ночью в гостинице вызывали мысли, более приличествующие пятнадцатилетнему мальчишке, чем пятидесятилетнему мужчине. Эта мысль заставила меня улыбнуться.

Фитц Чивэл!

Прикосновение скилла к моему сознанию было похоже на крик. Тревожный крик, который не был слышен никому на этом рынке. Спустя мгновение я понял, что это Неттл и что она сильно встревожена. Таков был Скилл: вся информация передавалась в одно мгновение. Часть моего сознания отметила, что она обратилась ко мне как к Фитцу Чивелу, а не как к Тому Баджерлоку, просто Тому или даже Сумеречному Волку. Она никогда не называла меня отцом или папой. Я потерял право на это много лет назад. То, что она назвала меня Фитцем Чивелом, говорило о том, что проблема связана скорее с короной Видящих, чем с нашими семейными узами.

Что случилось? Я сел на скамью и изобразил на лице некоторое подобие улыбки, в то время как сознание мое, на волне скилла устремилось к побережью, к далекому замку Баккип. Я видел поднимающиеся вверх ветви дуба на фоне синего неба, но также видел и затемненную комнату, в которой находилась Неттл.

Это Чейд. Мы думаем, что он упал и ударился головой. Его нашли лежащим на ступеньках, ведущих в Сад Королевы, этим утром. Мы не знаем как долго он там пролежал и нам не удалось привести его в чувство. Король Дьютифул хочет, чтобы ты немедленно приехал.

Я здесь, заверил я ее. Дай мне его увидеть.

Сейчас я дотрагиваюсь до него. Ты его не чувствуешь? Я – нет, как и Дьютифул, а Олух в полном замешательстве. «Я его вижу, но его здесь нет», – вот что он нам сказал.

Холодные щупальца страха протянулись из живота к моему сердцу. Старые воспоминания о королеве Верети, Кетрикен, падающей с тех же ступенек – она стала жертвой заговора убийства ее еще нерожденного ребенка – заполнили мою голову. Я тут же задумался, было ли вообще падение Чейда случайностью. Я постарался скрыть эту мысль от Неттл, когда потянулся через нее, чтобы нащупать Чейда. Ничего. Я не чувствую его. Он жив? Спросил я, пытаясь обрести подобие спокойствия.

Я напряг свой Скилл и стал лучше чувствовать комнату, в которой Неттл сидела у кровати с балдахином. Задернутые шторы создавали в комнате полумрак. Где-то горела небольшая жаровня; я чувствовал резкий запах дыма целебных трав. Я сидел на открытом воздухе, но тем не менее ощущал вокруг себя духоту замкнутого пространства. Неттл сделала вдох и показала мне Чейда, как видела его она. Мой старый наставник лежал под одеялом столь неподвижно, как на погребальном костре. Его лицо было бледным, глаза ввалились, на одном виске темнел синяк, а бровь с этой стороны опухла. Я видел советника Короля Дьютифула глазами дочери, но не имел полноценного ощущения его присутствия.

Он дышит. Но он не приходит в себя и никто из нас не чувствует его. Как если бы я касалась...

Земли. Закончил я мысль за нее. Так Олух давным давно описал подобное ощущение, когда я умолял его и Дьютифула использовать Скилл и помочь мне вылечить Шута. Для них он был мертв. Мертв и уже превращался в прах. Но он дышит?

Я уже сказала тебе, что дышит! Ее слова выражали отчаянное нетерпение, граничащее с гневом. Фитц, мы бы не стали тебя беспокоить, если бы дело было просто в лечении. Если бы он был мертв, я бы тебе сказала. Дьютифул хочет, чтобы ты немедленно приехал, как можно быстрее. Круг Скилла не может обнаружить его, даже когда Олух подпитывает его силы. А если мы не можем найти его, мы не можем вылечить его. Ты – наша последняя надежда.

Я на рынке в Дубах-на-Воде. Мне нужно добраться до Ивового леса, собрать кое-какие вещи и подготовить верховую лошадь. Я буду на месте через три дня, если не раньше.

Так не пойдет. Дьютифул знает, что тебе эта идея не понравится, но он хочет, чтобы ты прошел через портал в камне.

Я не стану этого делать. Хоть я и заявил это категорично, я уже знал, что ради Чейда, я готов пойти на риск, которого избегал многие годы после того, как потерялся в камнях. От мысли о том, чтобы войти в мерцающую черноту, волосы у меня на загривке и руках встали дыбом. Меня до смерти ужасала даже сама мысль об этом. Ужасала. И притягивала.

Фитц. Ты должен. Это наша единственная надежда. Лекари, которых мы вызвали, абсолютно ничем не могут помочь, но в одном они согласны. Чейд тает. Мы не можем дотянуться до него при помощи Скилла, а они говорят, что их опыт подсказывает, что в течение нескольких дней он умрет с глазами, вылезшими из орбит от удара по голове. Если ты приедешь через три дня, то застанешь его на погребальном костре.

Я приду. Мысль была вялой. Смогу ли я заставить себя пойти на это? Я должен.

Через камни, надавила она. Если ты в Дубах-на-Воде, то ты недалеко от их Камня Правосудия в Галлоу Хиллс. Наши карты говорят, что на нем есть знак наших Камней-Свидетелей. Ты с легкостью можешь оказаться здесь еще до темноты.

Через камни. Я постарался оградить мысли от горечи и страха. Твоя мать со мной на рынке. Мы приехали в экипаже. Мне придется отправить ее домой в одиночестве. Нас вновь разделяли дела трона Видящих, у нас вновь лишили простых радостей совместного ужина и вечера под песни менестрелей в таверне.

Она поймет, постаралась успокоить меня Неттл.

Поймет, но ей это не понравится. Я освободил свои мысли от Неттл. Я не закрывал глаза, но ощущение было такое, как будто только что открыл их. Свежий воздух и шум летнего рынка, яркий свет, пробивающийся сквозь листья дуба, даже девушка в красных туфлях показались непрошенными гостями в моей мрачной действительности. Я понял, что пока пользовался Скиллом, мой невидящий взгляд остановился на ней. Теперь она смотрела на меня с вопросительной улыбкой. Я поспешно отвел глаза. Пора идти.

Я допил сидр, с глухим стуком поставил кружку обратно на стол и встал, оглядывая толпящийся рынок в поисках Молли. Мы увидели друг друга одновременно. Когда-то она была такой же стройной, как девушка в красных туфлях. Теперь Молли была женщиной средних лет. Она методично, даже поспешно двигалась сквозь толпу, маленькая упорная женщина с яркими темными глазами и решительно поджатыми губами. Она несла в руках сверток мягкой серой ткани так, как если бы это был с трудом добытый военный трофей. Я просто стоял и смотрел, как она идет ко мне. Она улыбнулась мне и похлопала по своей покупке. Я пожалел купца, который стал жертвой этой сделки. Она всегда была бережливой женщиной; став леди Молли из Ивового леса, она не изменилась. В ее когда-то темных кудрях блестела на солнце тронувшая их седина.

Я наклонился, чтобы поднять сделанные ею ранее покупки. Тут был горшочек особого мягкого сыра, который она так любила, пучок трав для ароматизированных свечей и тщательно упакованный сверток с ярко-красными перцами, которые она предупредила не трогать голыми руками. Они предназначались бабушке нашего садовника: она утверждала, что знает состав снадобья, которое может облегчить боль в скрученных артритом руках. Молли хотела попробовать. Последнее время она страдала от боли в пояснице. Рядом стоял запечатанный кувшин с чаем, укрепляющим кровь, который она хотела попробовать.

Я нагрузился покупками и, повернувшись, столкнулся с девушкой в красных туфлях.

– Прошу прощения, – сказал я, попятившись, но она смотрела на меня с веселой улыбкой.

– Ничего страшного, – заверила она меня, вскинув голову. Ее улыбка стала шире и она добавила: – Но если вы хотите извиниться за то, что почти растоптали мои новые туфли, то вам стоит угостить меня кружкой сидра.

Я огорошенно уставился на нее. Она решила, что я смотрел на нее, когда погрузился в Скилл. Ну на самом деле я и смотрел, но она ошибочно приняла мой взгляд за интерес мужчины к симпатичной девушке. Которой она и была. Симпатичная и молодая, гораздо моложе, чем я решил с первого взгляда. Как и я был гораздо старше, чем казался на ее взгляд. Ее слова и польстили мне, и обеспокоили.

– Вам придется удовольствоваться моими извинениями. Я должен встретить свою леди-жену, – я кивнул в сторону Молли.

Девушка обернулась, посмотрела на Молли, и снова обратилась ко мне:

– Вашу леди-жену? Или вы хотели сказать, вашу мать?

Я пристально посмотрел на девушку. Очарование ее молодости и красоты улетучились из моего сердца.

– Извините, – сказал я холодно и, отойдя от нее, направился к Молли. Знакомая боль сжала мне сердце. Это был страх, с которым я боролся каждый день. Молли старела, годы уносили ее все дальше и дальше от меня, словно медленное, но неумолимое течение. Мне было почти пятьдесят, но мое тело упрямо сохраняло форму тридцатипятилетнего. Усиленная Скиллом способность к регенерации пробуждалась во мне и охватывала меня при получении любого телесного повреждения. Под ее влиянием я редко болел, а порезы и синяки быстро заживали.

Прошлой весной я свалился с сеновала и сломал руку. Тем вечером перед сном я прочно зафиксировал ее, а когда проснулся был голодным и худым как волк по зиме. Рука болела, но я мог ею пользоваться. Я видел, что Молли медленно сдает под ношей прожитых лет, отчего непрошенная магия, поддерживавшая меня в форме и не дававшая стареть, стала казаться страшным даром. Скилл не давал моему телу стариться наравне с ее. Безжалостное течение времени упорно уносило ее прочь от меня. После злосчастного обморока на том Празднике зимы, ее старение, казалось, набрало обороты. Она стала быстрее уставать, у нее появились внезапные приступы головокружения, плало перед глазами. Все это расстраивало меня, потому что она предпочитала не придавать значения происходящему и отказывалась обсуждать это впоследствии.

Подойдя к Молли, я заметил, что улыбка на ее лице неестественно застыла. Она не пропустила сцену между девушкой и мной. Я заговорил раньше нее, перекивая рыночный шум.

– Неттл связалась со мной с помощью Скилла. Дело в Чейде. Он тяжело ранен. Они хотят, чтобы я ехал в Баккипский замок.

– Ты должен ехать сегодня вечером?

– Нет. Немедленно.

Она взглянула на меня. На ее лице отразилась буря эмоций. Раздражение. Гнев. А потом – покорность.

– Ты должен ехать, – сказала она.

– Боюсь, что да.

Она коротко кивнула и взяла у меня с рук несколько свертков, которыми я был нагружен. Вместе мы прошли по рынку к гостинице. Наша небольшая двуколка стояла снаружи. Лошадь я отвел в конюшню, надеясь, что мы проведем здесь ночь. Положив покупки под сидение, я сказал:

– Знаешь, тебе не обязательно сразу ехать домой. Ты можешь задержаться и провести тут остаток ярмарочного дня.

Она вздохнула.

– Нет. Я позову конюха, чтобы он привел нашу лошадь. Я приехала не ради ярмарки, Фитц. Я приехала провести день с тобой. Но ничего не вышло. Если мы отправимся домой сейчас, то ты сможешь выехать еще до вечера.

Я прочистил горло и обрушил на нее новость:

– Дело чересчур срочное. Мне придется воспользоваться камнем в Галлоу Хиллс.

Она уставилась на меня приоткрыв рот. Я встретил ее взгляд, попытавшись скрыть собственный страх.

– Не стоит этого делать, – проговорила она почти беззвучно.

– Если бы я мог иначе.

Ее взгляд какое-то время блуждал по моему лицу. В какой-то момент она поджала побледневшие губы и я было решил, что она станет со мной спорить. А потом она сухо сказала:

– Приведи лошадь. Я отвезу тебя туда.

Идти было недалеко, но я не стал спорить. Она хотела быть рядом со мной. Хотела видеть, как я вхожу в камень и скрываюсь из вида. Она никогда не видела, как я делаю это и хотела бы никогда не увидеть впредь. Но раз я должен это сделать, то она будет смотреть. Я знал, о чем она думает. Если мой Скилл подведет меня, то она видит меня в последний раз. Я постарался успокоить ее как мог.