Текст книги "Убийца Шута"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Он должен был наклониться, чтобы снять свои штаны и чулки. Отблеск камина поймал следы слез на его щеках. Лучше его слезы, чем мои или Молли, думал я.

– Догола. – Напомнил я, и его белье присоединилось к куче на полу. Некоторое время спустя я добавил. – Ты выглядишь замерзшим. Встань у камина. И не двигайся.

Парень с готовностью передвинулся. Он повернулся ко мне спиной, а затем обернулся посмотреть на меня. Он обхватил себя руками, не смотря на огонь перед ним, пока я систематически обыскивал его одежду. Крошечные зашитые карманы уступали с тихим разрывающимся звуком. Мой нож скользил по превосходной шелковой ткани с легким шелестом. Я был горд. Только острый нож может рассечь шелк

– Всего семь? – я спросил его. Я поднял глаза, чтобы посмотреть на него, пока мои руки снова проверяли каждый предмет его одежды и обуви. Я выложил свои находки в короткий ряд на полу перед собой. – Давай-ка посмотрим. Два яда, чтобы смешивать с жидкостями, один токсичный порошок, сонный порошок, и рвотное средство. Так много для тайных карманов. Крошечный обувной нож, едва достойный такого названия, набор отмычек, и кусок мягкого воска.... для чего? Ах, оттиски ключей. Конечно. Так, а что это?

– Это то, что я должен был оставить в ее кроватке, – в его напряженном голосе слышались сдерживаемые слезы. – Чтобы вы нашли. В качестве доказательства, что я был здесь.

Лед сковал мое сердце. Я жестом указал убийце на свой нож, уводя его дальше по коридору от колыбели. Я двигался с ним, соблюдая дистанцию. Что бы ни было в пакете, я бы не рискнул открыть его рядом с Пчелкой. Я положил его на маленький стол, освещенный светом камина.

Это был небольшой сверток из хорошей бумаги. Я аккуратно надрезал его с одной стороны своим ножом, затем наклонил. Сначала из него выскользнула очень тонкая цепочка. Затем я встряхнул его, чтобы освободить остальное.

– Очень красивое ожерелье. И, осмелюсь предположить, дорогое, – я поднял цепочку. Свет от камина отражался в ожерелье. – Олень Видящих, в серебре. Но он склонил голову в атаке. Интересно.

Я следил за лицом мальчика, пока оно покачивалось в его руке. Знает ли он, что это? Знак Фитца Чивэла Видящего, давно умершего бастарда королевской семьи.

Он не знал.

– Это подарок для нее. От Лорда Чейда Фаллстара.

– Кончено же, – мой голос был ровным. Я вернулся к его одежде и, подставив ногу под ворох, пнул в его сторону. – Ты можешь одеться.

– А как же мои вещи? – спроси мальчик угрюмо. Он говорил через плечо, натягивая нижнее белье. Я наклонился и его инструменты исчезли в моем рукаве. Я слышал шелест ткани, когда он надевал рубашку и брюки.

– Какие вещи? – любезно поинтересовался я. – Твои ботинки и чулки? Они на полу. Надень их. А затем убирайся из этой комнаты. И держись подальше от этого крыла моего дома. Или я убью тебя.

– Меня послали не затем, чтобы причинить ребёнку вред. Только увидеть его, оставить подарок и сообщить о том, что мне удалось увидеть. Леди Розмари настаивала на этом, хотя Лорд Чейд предупреждал, что ты поймаешь меня. Это было испытание. И я его провалил.

– Полагаю, ты провалил его дважды. Сомневаюсь, что они давали тебе разрешение называть их имена кому бы то ни было.

Паренёк отвечал тихим голосом.

– Они сказали, что это будет всего лишь маленькое испытание, – он делал отчётливые паузы между словами. – А я провалил его. Дважды.

– Похоже, ты уверен, что они испытывали именно тебя. Уже оделся? Отлично, тогда проваливай. Хотя нет, постой. Как тебя зовут?

Он держал язык за зубами. Я вздохнул и сделал шаг вперёд

– Лант.

Я ждал.

Паренёк сделал вдох, похожий на всхлипывание.

– ФитцВиджилант.

На мгновение я задумался, перебирая в уме имена домов из младшей знати.

– Из Фарроу?

– Да, сэр.

– Сколько тебе лет?

Мальчик вытянулся по струнке.

– Двенадцать, сэр.

– Двенадцать? Я бы ещё мог поверить, что тебе одиннадцать, но тебе не больше десяти, так ведь?

Тёмные глаза паренька гневно вспыхнули, а потом по его щекам покатились слезы. Ох, Чейд, неужели это и есть твой новый убийца? Паренёк опустил взгляд и ответил просто:

– Сэр.

Я вздохнул. Неужели когда-то я и сам был таким же юным?

– Уходи, мальчик. Живо.

Шпион убежал, ни капли не заботясь о скрытности. Он не хлопнул дверью у себя за спиной, но всё же закрыл её с хорошо слышимым звуком. Я прислушался к топоту его шагов, и, когда они стали тише, подошёл к двери, открыл её и выглянул наружу. Потом закрыл дверь снова, снял ботинки и подошёл к колыбели Пчелки.

– Всё хорошо, он ушёл, – сказал я моей девочке и покачал головой. – Чейд, старый паук, какую игру ты затеял? Неужели мальчишка и правда лучший, кого ты мог ко мне подослать? Или это всего лишь приманка?

Я тщательно осмотрел комнату, проверив щеколду на окне и заглянув во все места, куда бы мог спрятаться убийца. Сделав круг, я вернулся к колыбельке и откинул кружевной полог. Потом нашёл лампу, зажёг и поставил рядом. Затем осторожно, словно смотревший на меня младенец был спрядён из сахарных волокон, снял с Пчелки одеяльца и аккуратно вытряс одно за другим. Её одежда казалась нетронутой. Стоило ли мне проверить и её тоже? Я уже начал снимать с Пчелки одежду в поисках того, что могли там спрятать шпионы, когда в комнату вошла Молли.

– А вот и ты! Я отправила уже с полдюжины пажей разыскивать тебя по всему Ивовому лесу. Нашим гостям не терпится начать обед. И ты пропустил очень долгую песню, в которой их министрель благодарил нас за радушный приём.

– Очень этому рад! – признался я.

Крошечные ленточки на одеждах Пчелки никак мне не поддавались.

– Фитц? – Моли скользнула в комнату. – Фитц, что ты делаешь? Ты вообще меня слышишь? Обед уже почти готов.

И тогда я соврал ей. Снова.

– Я пришёл посмотреть, что с ней всё в порядке, а она плакала, и я подумал, что она могла намочить пелёнки.

– Плакала? Но почему тогда я её не слышала?

– Очень тихо. Я бы тоже не услышал, если бы не проходил мимо двери.

Молли немедленно взяла дело в свои руки, и мне оставалось только стискивать зубы от страха, что под тканью всё ещё оставалось нечто, способное навредить Пчелки или её матери. Молли с легкостью справилась с детской одеждой, проверила подгузник и подняла на меня удивлённые глаза.

– Сухой.

Я пристально наблюдал за тем, как она снова затягивает распущенные мною ленточки.

– Я просто не хочу оставлять её здесь одну, – бросил я с резкостью в голосе.

Молли посмотрела на меня, а потом покачала головой.

– И я, – согласилась она. – Но я не хотела брать её с нами, чтобы приветствовать гостей. Я хочу сама решать, как и когда королева Кеттрикен впервые её увидит.

– Леди Кеттрикен, – напомнил я, – уже не королева Шести Герцогств.

– Лишь формально, – хмыкнула мать моей дочки. – Нарческа живёт в Баккипе только несколько месяцев в году, а король Дьютифул проводит слишком много времени вдалеке от трона.Шестью Герцогствами, Фитц, правит именно Кеттрикен. Как и Горным Королевством.

– Ну, кто-то же должен брать на себя бремя власти в отсутствие короля Дьютифула. И пусть лучше Кеттрикен, чем Чейд исподтишка, – ответил я.

Уловила ли она нотки преданности обоим в моем голосе? Поняла ли мою невысказанную мысль, что если бы Кеттрикен не взяла на себя эти обязанности, они могли лечь на мои плечи. Несомненно, Чейд хотел впрячь меня в это дело, на что Кеттрикен и Дьютифул бы с радостью согласились. Я знал Кеттрикен с юных лет, и однажды мы были так близки, как бывают только заговорщики. Но сегодня она привела в мой дом соглядатая, который тайком пробрался к колыбельке моей дочери. Знала ли она что-нибудь о задании юного ФитцВиджиланта? Или Чейд и леди Розмари действовали по собственной воле, не посвятив никого из королевской семьи в свои замыслы? Впрочем, насколько я знал Чейда, он всегда ставил интересы трона в целом гораздо выше интересов любого из Видящих. Это я понял, когда ещё в детстве сидел на коленях у старого убийцы.

Молли прервала мои размышления.

– Скоро Неттл проводит наших гостей в обеденную залу. И мы должны быть там.

Я принял решение.

– Давай возьмём Пчёлку с собой, вместе с колыбелькой.

– Фитц, я не думаю, что...

Но я уже наклонился, чтобы поднять колыбель. Небольшая, она оказалась не такой уж лёгкой, и мне пришлось изображать, что я без труда несу её, пока мы спускались к обеденной зале. Молли следовала за мной, прижимая Пчёлку к груди.

Обеденную залу использовали редко. Здесь были высокие потолки, и жар двух огромных каминов, расставленных у стен друг против друга, с трудом согревал такое огромное помещение. Мы с Молли привыкли обедать в гораздо более маленьких комнатах, но сегодня камины были уже натоплены, а люстры – зажжены. За длинным столом, накрытым на пятнадцать человек, могли с легкостью рассесться сорок. По центру стола через тёмное дерево бежала полоса кружев, а вдоль неё были расставлены серебряные канделябры с изящными белыми свечами, которые Молли сделала своими руками. По деревянным чашам, вырезанным в форме сомкнутых ладоней Эды, разложили красные и жёлтые яблоки, грозди жирного изюма и блестящие коричневые орехи. Огонь свечей источал мягкое сияние, окутывающее стол, но оно не могло достичь ни высокого потолка, ни дальних углов комнаты.

Мы с Молли подошли к зале одновременно с гостями и встали у входа, приветствуя их, пока они проходили ко столу. Я приложил немало усилий, изображая, что я с лёгкостью удерживаю колыбельку, и испытал облегчение, наконец-то проследовав за гостями внутрь. Не произнеся ни слова, я поставил колыбель так, чтобы её согревал жар камина и чтобы она стояла всего в шести шагах от моего стула. Молли быстро уложила Пчёлку в постель и закрыла кружевным пологом, чтобы уберечь нашу дочь от расчётливых и просто любопытных взглядов. Потом мы оба уселись во главе стола, снова поприветствовав наших гостей.

Справа от меня сидела леди Кетриккен, а Неттл досталось другое почётное место – по левую руку от Молли. Если кто-то и посчитал, что гости рассажены странно, то виду не подал. Я заметил, что юный шпион сидел по левую сторону стола так далеко от меня, насколько это было возможно. Он переоделся, что не удивляло, ведь я не был особенно аккуратен, выворачивая его карманы и проверяя швы в ткани. Он старался выглядеть так, будто очень заинтересован краем стола. Капитан охраны леди Кетриккен сопровождал её во время визита и теперь сидел промеж нас, одетый в пурпурное и бело. Ещё она привезла с собой целителя, знатную даму по имени леди Солас, и её мужа, лорда Диггери. Других спутников спутников Кетриккен я знал лишь по имени. Лорд Стоутхарт, седой и красноносый, был грубоват и прямодушен. А леди Хоуп оказалась славной пышечкой, разговорчивой и скорой на смех.

Кетриккен подняла ладонь и накрыла ей мою. Я повернулся к ней, улыбаясь, и на мгновение почувствовал знакомое замешательство. В моей памяти она оставалась золотоволосой и голубоглазой девушкой с открытым лицом, которое всегда источало спокойствие. Но сейчас передо мной сидела женщина с седыми волосами, брови которой были выщипаны в аккуратную линию, а глаза казались того же цвета, что и у Пчёлки. Она держала спину прямо, приподняла подбородок и походила на стеклянный корабль, трюмы которого были наполнены силой и уверенностью в себе. Она уже не была принцессой из далекого Горного Королевства, которая с трудом удерживалась в бурных потоках чужого для неё двора. Теперь она сама была бурным потоком, с которым приходилось справляться другим людям. Она сказала так, чтобы её слышали только мы с Молли:

– Я так за вас рада.

Я благодарно склонил голову, а потом сделал жест Ревелу подавать на стол. Я не сказал ни слова про Пчёлку или о том, зачем мы взяли её с собой в обеденную залу. Кетриккен всё поняла и больше не возвращалась к этой теме. Ко столу начали подавать кушанья, сервированные гораздо скромнее, чем в Замке Баккип, но всё же со значительно большей пышностью, чем обычно это случалось в Ивовом лесу. Неттл наказала Ревелу устроить скромный приём, и хотя его раздражало это распоряжение, он ему почти подчинился. Когда расставили тарелки и я разлил вино по бокалам, настало время для разговоров – самых обычных, а иногда и веселых.

Нам рассказали, что в последнее время леди Солас часто сопровождала Кетриккен в поездках, поскольку её начали мучить боли в суставах. В конце дня служанка делала ей масляные растирания и горячие отвары, которые приносили облегчение. Лорд Стоутхарт и леди Хоуп присоединились к ним просто потому, что направлялись зимовать к себе в имения после приятного визита в замок Баккип, а Ивовый лес находился на их пути. На самом деле, большая часть слуг и стражников, окружавших Кетриккен, были людьми лорда Соутхарта.

Запах еды и веселые звуки застолья могли убаюкать кого-нибудь другого, но я использовал возможность присмотреться к моим гостям. Леди Солас была здесь исключительно по желанию Кетриккен, но я не мог судить наверняка насчёт лорда Стоутхарта и леди Хоуп. Интересно, числился ли молодой убийца в свите Кетриккен? А если да, знала ли сама Кетриккен, кто он такой, или королевские убийцы включили его в свиту безымянным?

Возможно, леди Розмари незаметно включила его в отряд конюшим. Я часто служил под таким прикрытием, когда Чайду требовались глаза и уши там, куда сам он попасть не мог. Однако мальчик был хорошо одет, не в кожаное облачение конюшего, а в лён и шелка. Я увидел, как Лант без аппетита ковыряет вилкой в тарелке, и снова подумал, не был ли он послан лишь для того, чтобы отвлечь моё внимание? В любом случае, я был рад, что мы взяли Пчёлку с собой, и собирался ещё раз проверить всю детскую целиком, прежде чем уложу свою дочь в кроватку. Нет, решил я внезапно, я поставлю колыбельку рядом с собственной кроватью и буду сам присматривать за Пчёлкой.

Приняв это решение, я испытал ощутимое облегчение. У меня развязался язык; я начал много говорить и шутить и Молли, Неттл и Кетриккен заулыбались, увидев меня таким. Беседа была оживленной и плавно переходила от позднего урожая яблок к охотничьим угодьям Баккипа и Ивогого леса и к новостям о жизни старых друзей из Горного Королевства. Кетриккен спрашивала о детях Молли и рассказывала нам последние новости о принцах. Потом прибыл менестрель и два его помощника с маленькими барабанами и дудочками и к нашему удовольствию добавили музыки. Ужин продолжался долго, и когда со стола унесли последнее блюдо час был поздний.

– Может, нам перейти в более уютную комнату? – предложила Молли, поскольку в такую непогоду в большой обеденной зале гулял сквозняк и было прохладно.

– Давайте, – согласился я, а Кетриккен добавила – В более теплой комнате мне будет куда приятнее познакомиться с вашей маленькой дочкой.

Она не просила, она предположила. Я улыбнулся этому. В этой игре мы были опытными партнерами. Она раскусила мой гамбит, приняла его с уважением, а теперь выдвинула свой собственный. Тем не менее, я твердо решил, что выиграю и этот раунд для Пчелки, чего не смог сделать для Неттл. Когда Молли, я и наши гости поднялись со своих мест я улыбнулся, но ничего не сказал в ответ на слова Кетриккен. Я быстро подошел к колыбели и откинул тонкий полог, чтобы Молли могла вытащить из нее Пчелку. Когда она достала ее из кроватки, то завернула ее в одеяло и потом уверенно ждала, пока я снова подниму колыбель. Я справился с задачей без единого стона. Быстрый взгляд помог мне определить, что Неттл отвлекла бывшую королеву малозначительной беседой, а потом повела ее по направлению к выходу. Она провожала наших гостей в уютную гостиную, а мы с Молли следовали за ними.

Незнакомец принял бы эту комнату за мой кабинет. В дополнение к удобным диванам и ревущему в камине огню, стены были оборудованы полками, на которых стояли книги с джамелийским переплетом. Над ними, на стеллажах, лежали более древние свитки и пергаменты. В углу, около плотно зашторенного окна стоял стол с чернильницей и чистыми листами бумаги. Все это было создано напоказ. На этих полках шпион найдет журнал наблюдений за птицами, которых я видел за последние четыре года или записи по содержанию и управлению делами Ивового Леса. В этой комнате было достаточно записей и бумаг, касающихся ведения дел поместья, чтобы простой вор мог сделать вывод, что попал в мое логово. Но он не обнаружит ни единого намека ни на присутствие ФитцаЧивэла Видящего, ни на работу, которую он выполнял для Чейда.

И снова колыбель была аккуратно поставлена в комнате, но когда Молли захотела уложить в нее Пчелку, Кетриккен прошла мимо Неттл и, обратившись к Молли спросила:

– Можно мне подержать ее? – и в ее голосе было столько простого тепла, что никто не смог бы отказать ей в этой просьбе. Наверное, только я один и увидел, как напряглась улыбка на лице Молли, когда она передавала бывшей королеве запеленутого ребенка. Как только Кетриккен взяла Пчелку на руки, ее брови удивленно приподнялись. Неттл подошла поближе. Я ощутил беспокойное дрожание Скилла своей дочери. Я полагаю, что это был инстинкт стаи – защитить самого маленького, который действовал на таком глубинном уровне, что она сама едва ли заметила, как соединилась со мной Скиллом. Этого момента нельзя было избежать. Молли откинула легкое покрывало c личика нашего ребенка.

Я наблюдал за выражением лица Кетриккен, когда она взглянула на наблюдающую за ней Пчелку. Малышка молчала, но бодрствовала, глядя на Кетриккен такими же голубыми глазами. Королева так тихо ахнула, что, возможно, никто этого не заметил. Улыбка осталась на ее лице, но стала более напряженной. Она подошла к стулу и опустилась на него. Затем, как если бы хотела что-то доказать самой себе, она ослабила одеялко, в которое была закутана Пчелка.

Моя дочь была одета в шелка и кружева такие, которых другие дети Молли никогда не носили. Даже подшитые для того, чтобы быть ей в пору, – ведь Молли сшила их задолго до рождения Пчелки, – одежды подчеркивали ее крошечные размеры. Ручки Пчелки были прижаты к груди и Кетриккен рассматривала ее маленькие, словно птичьи лапки пальчики. Осмелившись, она дотронулась до левой ручки Пчелки указательным пальцем.

Оставшиеся гости приблизились, ожидая разрешения увидеть ее. Кеттрикен бросила взгляд, но не на меня, а на Леди Солас, свою целительницу. Женщина передвинулась к плечам старой Королевы, чтобы взглянуть на ребенка, и теперь, когда ее взгляд встретился со взглядом Кетррикен, я узнал в нем выражение смирения. Я видел его в глазах наших домработниц. Согласно мнению целительницы, Пчелка не была из тех детей, что надолго останется в этом мире. Что бы не думала Кеттрикен о ее бледных волосах и голубых глазах, она промолчала. Старая Королева нежно подоткнула одеяло вокруг нее и снова прикрыла лицо. От ее действий меня пробрал холод, ее пальцы были так аккуратны, будто она окутывала мертвого ребенка.

– Она такая крошечная, – сказала она, когда передавала Пчелку обратно матери. Она была преисполнена сочувствием. Так или иначе, ее слова отражали понимание того, почему Пчелка не была представлена миру, в котором она задержится на короткое время.

Я смотрел как Молли берет малышку на руки и почувствовал ее облегчение оттого, что Би благополучно вернулась в ее объятия. Молли держала спину прямо, как стражник, в глазах спокойствие. Ровным голосом она добавила: – Но она идеально сложена.

– И она прибавляет в росте каждый день, – солгал я.

В комнате повисла тишина и мне захотелось забрать свои слова обратно. Все женщины строили предположения про себя, но только целительница заговорила вслух:

– Каких размеров она была когда родилась? Роды были преждевременными? – Все в комнате затихли в ожидании ответа.

Но Молли только прижала к себе Би и отошла к камину. Она тихо стояла укачивая и успокаивая малышку, словно упрекая гостей и призывая их вернуться на свои места. Даже Кетриккен села поудобнее. Только Леди Солас осталась стоять. Она осмотрела Молли изучающим взглядом и внезапно сказала: – Вы очень быстро восстановились после родов, леди Молли, – в ее словах был невысказанный вопрос. Это действительно Ваш ребенок?

– Роды прошли легко, – скромно ответила Молли, стараясь не смотреть на присутствующих в комнате мужчин. Я чувствовал, как нетерпелось леди Солас задать больше вопросов; ею двигала присущая целителям потребность докопаться до причины проблемы и применить все свои знания для того, чтобы устранить ее. Молли тоже чувствовала это и ей было не по себе. Когда она смотрела на нашего ребенка, то не видела в ней ничего необычного, за исключением лишь того, что Би была гораздо меньше тех детей, которых она рожала. Но в пытливых глазах целительницы Молли читала убежденность в том, что Би больна или неполноценна.

Если бы целительнице дали волю, то она бы постаралась починить Би, словно та была поломанной куклой. Я почувствовал острую неприязнь к этой женщине; как посмела она смотреть на мою дочь и не видеть ее совершенства! А еще меня накрыла холодная волна страха, от того что она могла быть права. Желание скрыть дочь от пытливых глаз целительницы переполнило меня. Я не желал слышать ничего, что эта женщина могла сказать о Би. Мы встретились с Молли взглядами. Она прижала малышку к себе и улыбнулась.

– Вы так добры, что переживаете обо мне. С вашей стороны это очень любезно, потому что, конечно же, я быстро утомляюсь. В моем возрасте нелегко быть мамой, – Молли улыбнулась всем гостям. – Прошу Вас с пониманием отнестись к тому, что Моя дочь возьмет на себя обязанности хозяйки вечера, так как мне нужно удалиться пораньше, я уверена, вы понимаете меня. Прошу Вас, не следуйте моему примеру. Я знаю что моему мужу не хватает компании и ему редко удается пообщаться со старыми друзьями. Я только попрошу его отнести кроватку Би, а потом отправлю его назад к Вам.

Я надеялся что сумел скрыть свое удивление. Оно было вызвано не тем, что она приняла такое внезапное решение, но тем, как властно она проинформировала гостей о том, чего она хочет. Я бросил взгляд на лицо Неттл – она уже думала о том, как возместить урон, нанесенный обществу. По ее сжатым губам я смог догадаться о том, что она думала: она разделяла страх матери о том, что леди Солас обнаружит у Би проблемы с развитием и еще она разделяла ее холодную уверенность в том, что вердикт целительницы будет точным.

Но передо мной стояла задача – поднять кроватку. Снова. А еще впереди меня ждал длинный пролет ступеней. Я приклеил к лицу улыбку и поднял свой груз. Наши гости в голос пожелали нам спокойной ночи. Молли шла впереди, а я тащился с кроваткой позади нее и гордость моя, как и спина были ущемлены. Когда за нами закрылась дверь, Молли прошептала:

– Сегодня она спит в нашей комнате, у моей кровати.

– Ты читаешь мои мысли.

– Мне не нравится как та женщина смотрела на Би.

– Леди Солас?

Молли молчала, она начинала закипать. Она знала что я хотел услышать от нее о том, что комментарий Кетриккен не обидел ее, но она этого не сказала. Ее обидела Леди Солас, а поскольку ее привезла с собой Кетриккен, то ее неприязнь распространилась и на бывшую королеву. Она знала, что я буду между двух огней, но ее это не волновало. Она быстро пересекла холл и поднялась по широкой лестнице на второй этаж и ушла в нашу спальню. Я медленно шел за ней, кроватка в моих руках становилась тяжелее с каждым шагом.

К тому времени, как я затащил колыбель в нашу спальню, Молли уже положила Би посредине нашей кровати и я понял, что сегодня она будет спать между нами. Что ж, тем лучше. Я быстро обошел комнату, делая вид что плотнее закрываю шторы, и поярче разжигаю огонь в камине. На самом же деле я проверял не спрятался ли в нишах или гардинах незваный "гость". Я занимался этим пока Молли снимала с Би нарядное платьице и надевала на нее мягкую ночную рубашечку, в которой она стала похожей на гномика. Когда Молли обернула излишнюю длину ткани вокруг ножек малышки, я спросил ее тихонько: – У тебя будет все в порядке если я вернусь к гостям?

– Я закрою за тобой дверь на засов, – сказала она мне.

Наши глаза встретились. Взгляд моей партнерши уверил меня в том, что наш детеныш будет с ней в безопасности. – Это будет мудро, – согласился я. – Я постучусь и позову тебя через дверь, когда приду.

– Нда, это успокаивает, – сказала она тихо и мы нехотя рассмеялись.

– Я знаю, что с моей стороны глупо так сильно переживать, – солгал я ей.

О, я уверена, что с твоей стороны глупо считать, что я тебе поверила, – ответила она и пошла за мной к двери. После того, как дверь за мной закрылась я услашал как Молли возится с тугой, редко используемой задвижкой. Затем раздался звук скользящего метала и задвижка закрылась. Хороший звук.

Кетриккен и ее сопровождающие остались всего на одну ночь. Мы не принесли с собой Би на завтрак и никто не высказал желания увидеть ее. Менестрелю не позволили увидеть ее ни на людях, ни на наедине. Кетриккен не упомянула о том, что рождение Би надо задокументировать и признать ее истинным ребенком ФитцаЧивэла Видящего. Би не встала в очередь престолонаследия на трон Видящих. Ее жизнь не будет такой, как у ее сестры, это было очевидно. Кетриккен осмотрела моего ребенка и признала ее неполноценной. Я не мог решить чувствовал ли я злость за то, что она сняла Би со счетов, либо глубокую благодарность.

Но у этой медали была и другая сторона. Если бы Кетриккен признала моего ребенка хотя бы даже наедине со мной, то Би автоматически попала бы под ее защиту. А то, что она не внесла имя Би в династию Видящих оставило ее за пределами круга, на произвол судьбы, как когда-то это было со мной: Видящий, который был для трона козырной картой и помехой одновременно.

Кетриккен объявила о том, что должна отбыть сразу после обеда, все ее друзья также сообщили о том, что уезжают домой. Она смотрела на меня глазами полными сочувствия. Я думаю, что она решила, что мы с Молли хотим остаться наедине с нашим умирающим ребенком и насладиться каждой минутой ее жизни прежде, чем она покинет нас. Это было бы благородным жестом с ее стороны, только если бы Би действительно угасала. Трудно было тепло проститься с Кетриккен, поскольку все это выглядело так, как если бы она желала скорой смерти моей дочери.

Неттл оставалась с нами неделю. Она видела Би каждый день и я думаю, что постепенно пришла к выводу, что хоть Би активно не растет и не набирает в весе, она все же и не чахнет. Она оставалась все такой же: ела, пила, рассматривала мир своими голубыми глазами и искра жизни в ней горела ярко судя по восприятию моего Уита. Наконец, Неттл объявила о том, что должна вернуться в Баккип к своим обязанностям. До своего отъезда она нашла укромное местечко и высказала мне все что думала по поводу того, что я сразу не известил ее о рождении Би, а также умоляла меня сообщать ей о любых изменениях в здоровье нашего с Молли ребенка через Скилл. Я с легкостью дал ей свое обещание.

Я ничего не стал сообщать Чейду о его шпионе через Скилл. Мне нужно было время, чтобы подумать. Би была в безопасности. Жест, проверка или угроза, – чтобы это ни было – все было позади. Я почти не видел юного Ланта пока Кетриккен гостила у нас, но я когда она уезжала я вышел с ними за ворота, чтобы убедиться, что он отбыл вместе с ней , и после Чейд ничего не говорил мне о нем.

В последующие недели сыновья Молли приезжали и уезжали: по одному, по двое, некоторые с женами и детьми, некоторые одни. Они разглядывали Би с нежностью и холодным принятием, присущим более старшим по возрасту братьям. Просто появился еще один ребенок, но их мать казалась счастливой и Том Баджерлок выглядел довольным своей участью, так что волноваться здесь было не о чем, куда больше переживаний вызывали у них собственные заботы о своих семьях. Дом опустел и затих после того, как вся компания уехала, словно зима действительно сковала все вокруг.

Я наслаждался обществом своей жены и ребенка.

И обдумывал свой следующий ход.

Глава восьмая. Паучье логово

И вот, как и прежде, я обращаюсь к тебе за советом. Хоть ты и Шут, но твои советы были всегда самыми мудрыми. Я знаю, что это невозможно, но меня все же тянет еще разок посидеть и подумать рядом с тобой. Тебе всегда удавалось взглянуть на спутанный клубок дворцовых политических интриг и объяснить мне в каком месте каждая ниточка была завязана в узел и блокирована, ты мог отследить весь путь от петли в руках палача до того, кто был подстрекателем казни. Мне не хватает твоей проницательности так же сильно, как и твоего дружеского присутствия. Ты не был воином, но когда ты прикрывал мне спину, я чувствовал себя защищенным, как ни с кем и никогда.

Но также я признаю, что ты так меня ранил, как мало кто смог бы. Ты писал Джофрон? Но не мне? Если бы было хоть одно послание от тебя за все эти годы, у меня был бы адрес, куда отправлять эти бесполезные размышления. С посланцем или птицей, я мог бы послать их тебе и представлять, что в каком-то отдаленном месте и времени, они достигнут тебя, и ты не пожалеешь для меня одну лишь мысль. Ты знаешь мою природу. Я ищу кусочки и подсказки и собираю из них картину, в которой ты намеренно не пишешь мне, чтобы я в любом случае не мог дотянуться до тебя. Почему? Что мне остается думать, кроме как что ты боишься, что я уничтожу плоды твоей работы? Исходя из этого, я вынужден предположить, а что если это и есть то, чем я всегда был для тебя. Только Изменяющим? Оружием, которым нужно владеть без милосердия, а затем выбросить, чтобы оно не навредило тебе или твоей работе?

Мне нужен друг, и у меня нет никого, кому бы я мог показать мою слабость, мой страх, мои кошмары. У меня есть любовь Молли, и моя сила нужна Пчелке. Я не смею показать кому-то из них, что видя, как Пчелка остается пассивным ребенком, мое сердце разбивается. Когда мои мечты о ней растворяются в воздухе, и я боюсь будущего, в котором она навсегда останется неразвитой и низкорослой, кому я могу доверить свою боль? Молли, которая любит ее до безумия и яростно настаивает, что время восполнит все, что ей нужно? Она, кажется, не осознает, что наш ребенок проявляет меньше ума, чем двухдневный цыпленок.

Шут, мой ребенок не ловит мой взгляд. Когда я прикасаюсь к ней, она отворачивается так сильно, как только может. Но это еще не все, она не переворачивается и не держит головку самостоятельно. Она не производит ни звука, даже когда плачет. Но даже это происходит нечасто. Она не хватает свою маму за палец. Она инертна, Шут, скорее растение, чем ребенок, и это каждый день разбивает мне сердце. Я хочу любить ее, а вместо этого понимаю, что отдал сердце ребенку, которого на самом деле здесь нет, ребенку, которого я себе нафантазировал. И я смотрю на свою Пчелку и страстно желаю, чтобы она стала тем, кем не является. И которым, возможно, она никогда не станет.