Текст книги "Замок Лорда Валентина"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 87 страниц)

– Держитесь от него подальше! – крикнула Амбаргарда.– Он весь ядовит! – Она подозвала служителя, и тот уничтожил паука выстрелом из излучателя. Иерарх вновь обратилась к Валентину: – До спаривания они достаточно безобидны и питаются листьями, молодыми веточками и тому подобными вещами. Но как только сбрасывают яйца, становятся опасными. Сами видите, что они сделали с травой. Нам придется все выкапывать, иначе здесь ничего больше не вырастет.

– И такое происходит каждый год? – спросил Валентин.

– О, нет-нет, благодарение Божеству! Большая их часть гибнет в море. Они забираются в такую даль крайне редко. Но когда это случается… Ах, мой лорд, дурное предзнаменование!

– И когда это было в последний раз? – спросил корональ.

Лицо Амбаргарды выражало замешательство. Наконец она сказала:

– В год смерти вашего брата лорда Вориакса, мой лорд.

– А до того?

Губы у нее задрожали.

– Не помню. Может быть, лет за десять до его гибели или за пятнадцать.

– Не в тот ли год, случайно, когда умер лорд Малибор?

– Мой лорд… простите меня…

– Вам не за что извиняться,– спокойно сказал Валентин. Он отошел от остальных и встал в стороне, разглядывая выжженные пятна на изуродованной лужайке. В Лабиринте, подумал он, короналя за праздничным столом терзали темные видения. На Зимроэле болезни уничтожают урожай. На Алханроэль, суля неведомые беды, налетели ветряные пауки. А когда я во сне призвал свою мать, то увидел незнакомое лицо. Разве не ясен общий смысл всего происходящего? Да. Ясен как день.

– Слит! – окликнул он.

– Да, ваша светлость?

– Разыщи Эйзенхарта и распорядись, чтобы он готовил флот. Мы отплываем, и как можно скорее.

– На Зимроэль, мой лорд?

– Сначала на Остров – мне необходимо пообщаться с Повелительницей Снов. А потом на Зимроэль.

– Валентин! – Карабелла пристально смотрела на короналя; в ее глазах застыло странное выражение, по лицу разлилась бледность. Сейчас она больше походила на ребенка – испуганного малыша, чью душу унес в ночь Король Снов.– Какое зло поразило наш мир, мой лорд? – спросила она еле слышно.– Что будет с нами, мой лорд? Скажи мне: что будет с нами?

ЧАСТЬ 2. КНИГА ВОДЯНЫХ КОРОЛЕЙ

  Глава 1

– Твое задание – добраться до Эртсуд-Гранда,– сказал ему наставник,– Маршрут пролегает по открытой местности к югу от дороги на Пинитор. Оружие – дубинка и кинжал. На пути тебя подстерегают семь хищников: вурхейн, малорн, зейль, кассай, мин-моллитор, вейхант и зитун. Они опасны, и если ты позволишь застать себя врасплох, тебе не поздоровится.

Хиссун прятался за неохватным стволом газана, настолько узловатым и искривленным, что ему спокойно можно было дать десять тысяч лет, и, выглядывая из-за дерева, изучал протянувшуюся внизу длинную и узкую долину. Полная тишина. Он не видел ни своих соучеников, ни хищников.

Шел третий день охоты, а ему оставалось пройти еще двенадцать миль. Местность, по которой он двигался, кого угодно могла привести в уныние: лишенный всякой растительности склон, усеянный гранитными обломками. Вполне возможно, что стоит ему только ступить на этот склон, как тут же начнется оползень, который потащит его за собой вниз, на усеянное камнями глубокое дно долины. Хотя задания были всего-навсего учебными, он знал, что в случае оплошности наверняка погибнет.

Но мысль о том, чтобы вернуться назад тем же путем и попробовать спуститься где-нибудь в другом месте, была еще менее привлекательной. Снова пробираться узким уступом по тропинке, что извивается и петляет по отвесной стене утеса, когда перед тобой пропасть глубиной в триста футов, в которую можно свалиться после любого неверного шага; ползти под этими гнусными выступами, уткнувшись носом в землю, в то время как над твоим затылком остается не больше половины фута свободного пространства,– нет уж, увольте. Лучше довериться каменному полю впереди, чем пытаться повернуть назад. Кроме того, где-то там все еще рыщет вурхейн – один из семи хищников. Счастливо избежав серповидных клыков и огромных загнутых когтей, Хиссун не испытывал особого желания сталкиваться со зверем во второй раз.

Используя дубинку в качестве посоха, он осторожно ступил на каменистое поле.

На таком удалении от вершины Замковой горы, гораздо ниже слоя облаков, постоянно окутывавшего огромную гору где-то на середине ее высоты, яркое солнце палило нещадно. Отражаясь от вкраплений на разбросанных по склону огромных кусках гранита, его ослепительные лучи били прямо в глаза.

Хиссун осторожно поставил ногу, подался вперед и нащупал камень, способный выдержать его вес. Потом сделал еще шаг… и еще… Несколько больших обломков сорвались со своих мест и полетели кувыркаясь, переворачиваясь и подскакивая вниз по склону, сверкая как маленькие зеркальца.

Пока вроде бы весь склон обрушиваться не собирается. Хиссун продолжал путь. После вчерашнего перехода через высокий, продуваемый ветрами перевал икры и колени нестерпимо болели, и спускаться было очень тяжело. Ремни заплечного мешка врезались в тело. Хотелось пить, а голова слегка побаливала: воздух на этом участке Замковой горы был разреженным. Временами Хиссун страстно желал вновь оказаться в Замке и корпеть там над учебниками конституционного права и древней истории, изучать которые он был обречен в течение последних шести месяцев. Он не смог удержаться от улыбки при мысли о том, как в самые тяжкие дни учебы тоскливо считал дни до того момента, когда его освободят от книг и он отправится навстречу приключениям, чтобы пройти испытание на выживание. Теперь же, напротив, дни, проведенные в библиотеке Замка, представлялись не столь уж и тягостными, а поход казался чрезмерно утомительным экзаменом.

Он поднял голову. Такое впечатление, что солнце занимает полнеба. Он прикрыл глаза ладонью.

Прошел почти год с тех пор, как Хиссун покинул Лабиринт, но он так и не привык к висящему в небе огненному шару, к прикосновению его жарких лучей. Иногда он наслаждался непривычным теплом – присущая всем обитателям Лабиринта бледность давно уже сменилась густым золотистым загаром,– но солнце по-прежнему страшило его, бывали моменты, когда ему хотелось спрятаться, зарыться на тысячу футов под землю —туда, куда не проникает солнечный свет.

«Идиот! Дурачина! Солнце – не враг тебе! Вперед! Вперед!»

Далеко на западе, у самого горизонта, он увидел черные башни Эртсуд-Гранда. А скопление серых теней с другой стороны – это Гоикмар, из которого он отправился в путь. По его расчетам, он прошел не больше двадцати миль – сквозь жару и жажду, через пылевые озера и древние моря из пепла, вниз по закручивающимся спиралью фумаролам, по полям звенящей металлической лавы. Он сумел отделаться от кассая, зверя с подергивающимися усами и белыми глазами-тарелками, что преследовал его чуть ли не полдня. Прибегнув к древнему приему, он одурачил вурхейна: заставил его идти на запах сброшенной туники, а сам воспользовался тропой, слишком узкой для столь крупного зверя. Оставалось пять хищников. Малорн, зейль, вейхант, мин-моллитор, зитун.

Странные названия. Странные, неизвестно откуда взявшиеся животные. Возможно, это искусственно выведенные создания вроде шакунов, порождения забытых колдовских наук древности. Но зачем было создавать таких чудовищ? Зачем понадобилось выпускать их на свободу на Замковой горе? Только для испытания и закалки молодого поколения знати? Хиссун попытался представить, что будет, если вдруг из этого каменного крошева появится вейхант и неожиданно бросится на него: «Если ты позволишь застать себя врасплох, тебе не поздоровится. Да, не поздоровится». Но способны ли они его убить? В чем смысл этого испытания? Отшлифовать навыки выживания у юных кандидатов в рыцари или избавиться от непригодных? Насколько знал Хиссун, одновременно с ним по тридцатимильной зоне полигона пробирались примерно три десятка молодых людей. Сколько из них достигнет Эртсуд-Гранда?

Он-то уж, во всяком случае, дойдет. В этом Хиссун не сомневался.

Осторожно проверяя дубинкой устойчивость камней, он спускался вниз по гранитному склону. На полпути произошла первая неприятность: огромная, надежная на вид треугольная плита вдруг покачнулась, едва он слегка наступил на нее левой ногой. В течение какого-то мгновения он отчаянно пытался сохранить равновесие, балансируя и размахивая руками, а потом начал падать вперед. Дубинка выскочила из его руки, а когда он споткнулся, вызвав небольшой камнепад, правая нога провалилась до бедра в расщелину между двумя острыми как бритва огромными плитами.

Он цеплялся за что попало и сумел-таки удержаться. Камни под ним оставались неподвижными. Но вся нога горела, ощущение жжения было нестерпимым. Сломана? Разрыв связок? Растяжение мышц? Он начал медленно вытаскивать ногу. Штанина располосована от бедра до икры, из глубокого пореза обильно течет кровь. Но, кажется, ничего серьезного не произошло, и эта рана, а также дрожь в паху назавтра дадут о себе знать лишь легкой хромотой. Подобрав дубинку, он осторожно продолжил путь.

Поверхность склона постепенно стала иной: огромные обломки плит сменились мелким щебнем, который так и норовил выскользнуть из-под ног. Хиссун приспособился идти медленной скользящей походкой, поворачивая ступни боком и раздвигая гравий перед собой. Боль в поврежденной ноге заставляла его стискивать зубы, но теперь он шагал достаточно уверенно, и впереди уже виднелось дно склона.

Он дважды оступился на щебне. В первый раз он проскользил лишь несколько футов, во второй же проехал ярдов десять вниз по склону, удержавшись от падения до самого низа лишь тем, что уперся в щебенку ногами и зарылся ступнями на шесть-семь дюймов в глубину, одновременно отчаянно пытаясь ухватиться за что-либо руками.

Поднявшись, он не смог отыскать свой кинжал. Безуспешно пошарив в щебне, он в конце концов пожал плечами и отправился дальше. Все равно, утешал он себя, при встрече с вейхантом или мин-моллитором от него никакого толку. Но все же кинжала ему будет недоставать – клинком было удобно выкапывать съедобные клубни или срезать кожуру с плодов.

Достигнув дна склона, Хиссун увидел, что долина переходит в широкое каменистое плато – сухое, зловещее; тут и там торчали безлистные газановые деревья древнего вида, имевшие обычную для них причудливо изогнутую форму. Но чуть подальше к востоку тесно стояли другие деревья: тонкие, высокие, с пышными кронами. Они сулили воду, и он направился в их сторону.

Но вожделенный зеленый островок оказался куда дальше, чем казалось на первый взгляд. Он брел уже час, но, судя по всему, ни на шаг не приблизился к цели. Раненая нога быстро немела. Во фляге не осталось ни капли воды. А перевалив через гребень небольшой гряды, Хиссун обнаружил, что на той стороне его поджидает малорн.

Более омерзительную тварь было трудно себе представить: мешковатое овальное туловище на десяти длиннющих V-образных лапах, поддерживающих грудь животного на высоте трех футов от земли. Восемь ног заканчиваются широкими подушечками, а две передние снабжены клешнями и когтями. На всем протяжении туловища сверкают налитые кровью глаза. Длинный загнутый хвост щетинится жалами.

– Чтобы убить тебя, хватило бы и зеркала! – сказал ему Хиссун.– Стоит тебе только увидеть свое отражение, как ты перепугаешься до смерти!

Малорн издал негромкий шипящий звук и медленно двинулся на него, пощелкивая клешнями и словно что-то пережевывая. Хиссун поднял дубинку и стал ждать. Бояться нечего, говорил он себе, главное – не впадать в панику: ведь смысл этого испытания состоит не в том, чтобы погубить ученика, а лишь в том, чтобы закалить его волю и, возможно, понаблюдать за его поведением в минуту опасности.

Он подпустил малорна на десять ярдов, поднял камень и запустил им зверю в морду. Малорн, не замедлив движения, легко отбил камень в сторону. Хиссун осторожно сместился левее, в седловину на гребне, стараясь держаться повыше и сжимая дубинку обеими руками. Малорн не производил впечатления ловкого или стремительного зверя, но Хиссун предпочитал сражаться с хищником, стоя на возвышении.

– Хиссун?

Голос раздался сзади.

– Кто там? – не оборачиваясь, спросил Хиссун.

– Альсимир.– Кандидат в рыцари из Перитола, на год или два старше Хиссуна.

– У тебя все в порядке? – спросил Хиссун.

– Я ранен. Малорн меня ужалил.

– Сильно?

– Рука вздувается. Яд.

– Сейчас подойду. Но сначала…

– Осторожно! Он прыгает!

И действительно, малорн, похоже, сгибал лапы перед прыжком. Хиссун ждал, с трудом сохраняя равновесие и слегка покачиваясь. Бесконечно долго ничего не происходило. Казалось, время застыло; Хиссун терпеливо наблюдал за малорном. Он был совершенно спокоен: в его душе не оставалось места страху, неуверенности, размышлениям о дальнейшем ходе событий.

Внезапно зверь оттолкнулся от земли всеми лапами и оказался в воздухе, и в то же самое мгновение Хиссун рванулся вниз по склону, навстречу парящему малорну, чтобы тот в своем могучем прыжке перелетел через него.

Когда малорн оказался у него над головой, юноша бросился на землю, чтобы избежать колющего удара смертоносным хвостом. Сжимая дубинку обеими руками, он изо всех сил ткнул ею вверх, норовя продырявить чудовищное брюхо. Послышался свист воздуха; от боли малорн замолотил лапами, его когти чуть было не зацепили Хиссуна.

Малорн приземлился на спину в нескольких футах от Хиссуна; тот подскочил поближе и, увернувшись от дергающихся лап, дважды всадил дубинку в брюхо зверю. Затем он отступил. Малорн продолжал слабо шевелиться. Тогда Хиссун отыскал самый большой валун, какой только смог поднять, и с размаху опустил его на малорна. Агония прекратилась. Хиссун отвернулся и оперся на дубинку – его бросало то в дрожь, то в пот, в животе все бурлило и переворачивалось… Но вскоре к нему вернулось хладнокровие.

Альсимир лежал футах в пятидесяти вверх по склону, зажав правой рукой распухшее до невероятных размеров левое плечо. Его лицо пылало, глаза потускнели. Хиссун присел рядом.

– Дай кинжал. Свой я потерял.

– Возьми… там…

Хиссун решительно отрезал рукав. Его взгляду открылась рана в форме звезды, прямо над бицепсом. Кончиком кинжала он крест-накрест надрезал эту звезду, надавил, высосал кровь, сплюнул, опять надавил. Альсимира трясло как в лихорадке, он стонал и пару раз даже вскрикнул. Вскоре Хиссун вытер рану насухо и начал рыться в своей сумке в поисках бинта.

– Думаю, этого достаточно,– сказал он.– Если ничего не случится, завтра примерно в это же время ты будешь в Эртсуд-Гранде, где тебя подлечат как следует.

Альсимир со страхом посмотрел на поверженного малорна.

– Я пытался увернуться от него, так же как и ты, а он вдруг прыгнул и ужалил меня. Наверное, он ждал моей смерти, чтобы сожрать. Если бы не ты…

– Экая уродина.– Хиссун поежился.– На картинке в учебнике он не выглядит и вполовину так мерзко.

– Ты его убил?

– Возможно. Интересно, имеем ли мы право убивать их? А вдруг они понадобятся для испытаний на следующий год?

– Их трудности,– заметил Альсимир.– Если уж они послали нас навстречу этим страшилищам, то нечего обижаться, если мы случайно убьем одно из них. О, Повелительница, до чего же больно!

– Пошли. До конца пойдем вместе.

– Но это против правил, Хиссун.

– Ну и что? Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного, в таком состоянии? Идем. Пусть нас выгонят, если хотят. Я убил малорна, я спас раненого – ладно, испытание я не выдержал. Зато завтра я буду жив. И ты тоже.

Хиссун помог Альсимиру подняться на «Ноги, и они медленно пошли в сторону видневшихся вдалеке зеленых деревьев. Внезапно Хиссуна заколотила запоздалая дрожь. Нет, похоже, он не скоро забудет кошмарную тварь у себя над головой, кольцо из красных выпученных глаз, мягкое подбрюшье…

С каждым шагом Хиссун становился все спокойнее. Он попытался представить лорда Валентина сражающимся с малорнами, зейлями и зитунами в этой злосчастной долине. Или Элидата, или Диввиса, или Мириганта. Наверняка в дни подготовки к рыцарскому званию они прошли точно такое же испытание, и, может быть, тот же самый малорн шипел и щелкал челюстями на юного Валентина двадцать лет назад. Хиссуну все это казалось несколько нелепым: какое отношение имеет возня со всякой живностью к обучению искусству государственного управления? Несомненно, рано или поздно он поймет эту связь. А пока ему надо думать об Альсимире, а также о зейле, вейханте, мин-молли-торе и зитуне. Как бы то ни было, ему еще обязательно придется столкнуться с одним или двумя хищниками: вероятность встретиться со всеми семью слишком мала. Но до Эртсуд-Гранда остается миль десять, а дорога выглядит так неприветливо и сурово. Вот, значит, какова развеселая жизнь на Замковой горе? Зубрить по восемь часов в день указы всех короналей и понтифексов от Дворна до Тиевераса, отвлекаясь лишь на непродолжительную прогулку в эти негостеприимные места, чтобы сразиться с малорнами и зитунами? А где же праздники и развлечения? Где увеселительные поездки по паркам и заповедникам? По-видимому, представления обитателей равнины о жизни знати на Горе весьма приукрашены.

Хиссун бросил взгляд на Альсимира.

– Как дела?

– Сильная слабость. Но опухоль вроде пошла на убыль.

– Мы промоем рану, коща дойдем до тех деревьев. Там должна быть вода.

– Не появись ты как раз в тот момент, я бы погиб.

– Не я, так кто-нибудь другой.– Хиссун лишь пожал плечами.– Этот путь удобнее всего.

– Не понимаю, зачем тебя заставляют проходить это испытание,– после недолгого молчания вновь заговорил Альсимир.

– Ты о чем?

– Я имею в виду, заставляют подвергаться такому риску.

– Почему бы и нет? Все кандидаты должны пройти через него.

– Лорд Валентин имеет на тебя особые виды. Я слышал на прошлой неделе, как Диввис говорил об этом Стазилейну.

– Ну да, конечно, меня ждут великие дела. Главный конюший. Верховный ловчий.

– Я не шучу. Как ты знаешь, Диввис завидует тебе. И побаивается, поскольку ты – фаворит короналя. Диввис мечтает стать короналем – это всем известно. И он считает, что ты стоишь на его пути.

– У тебя, по-моему, горячка началась от яда.

– Поверь мне, Хиссун, Диввис видит в тебе угрозу.

– И зря. У меня не больше шансов стать короналем, чем… чем у Диввиса. Наиболее вероятный преемник Элидат. А лорд

Валентин, как мне удалось узнать, собирается оставаться короналем так долго, как только сможет.

– Да говорю же тебе…

– Ничего не говори. Прибереги-ка лучше силы для перехода. До Эртсуд-Гранда как минимум двенадцать миль. А по дороге нас поджидают еще четыре зверюги.

  Глава 2

Вот сон пиуривара Фараатаа.

Наступил Час Скорпиона, и вскоре солнце поднимется над Велализиером. Сразу за воротами города, вдоль дороги, известной когда-то под названием Дорога Прощания, но которая отныне будет зваться Дорогой Возвращения, собралась огромная процессия, вытянувшаяся чуть ли не до горизонта. Впереди стоит Грядущий Принц, окутанный изумрудным облаком. За ним – четверо в обличиях Красной Женщины, Слепого Великана, Человека Без Кожи и Последнего Короля. Затем следуют четверо пленников, связанных провисшими жгутами; а за ними – многочисленный народ пиуриваров: Те, Кто Возвращается.

Фараатаа парит высоко над городом, легко перемещаясь в любую точку на всем его протяжении, одним взглядом охватывая его во всей его необъятности, и не видит ни одного изъяна: все отстроено заново, стены восстановлены, башни воздвигнуты вновь, упавшие колонны поставлены прямо. По акведукам вновь течет вода, цветут сады, удалены сорняки и кустарники, заполнившие все щели, город очищен от песчаных заносов.

Лишь Седьмой храм оставлен в том же виде, что и во времена Падения: плоская поверхность, одно лишь основание в окружении каменных обломков. Фараатаа парит над ним и мысленно проносится сквозь темный океан времен назад, чтобы увидеть Седьмой храм таким, каким он был до разрушения,– и перед ним возникает картина Осквернения.

А вон, смотри! На Столах Богов готовится нечестивое жертвоприношение. На обоих столах лежат огромные водяные короли, все еще живые, беспомощные из-за собственной тяжести; их крылья слабо шевелятся, шеи изогнуты, глаза сверкают от ярости или страха. Крошечные фигурки копошатся вокруг двух исполинов, готовясь к совершению запретного обряда. Фараатаа содрогается. Фараатаа плачет, и слезы его хрустальными шариками падают на далекую землю. Он видит сверкание длинных ножей; он слышит рев и хрип водяных королей; он видит, как отрезаются куски мяса. Он хочет крикнуть народу: «Нет, нет, это чудовищно, мы понесем страшную кару» – но что толку, что толку? Все это произошло тысячи лет назад. И он продолжает плыть по воздуху, продолжает наблюдать. Как муравьи, нечестивцы растекаются по городу, и каждый несет кусок водяного короля на высоко поднятых руках, и они идут с жертвенным мясом к Седьмому храму, швыряют его в погребальный костер и поют Песнь Огня. «Что вы делаете? – кричит Фараатаа, но его никто не слышит,– Вы сжигаете наших братьев!» И вздымается дым, черный и густой; и этот дым жжет глаза Фараатаа, и он больше не может удержаться в воздухе и падает, падает, падает… Осквернение свершилось, и город обречен, и весь мир будет потерян вместе с ним.

И вот на востоке появляется первый свет дня, который проходит через весь город и освещает полумесяц, установленный на высоком шесте над основанием Седьмого храма. Грядущий Принц подает знак поднятой рукой. Процессия начинает движение. По мере продвижения Те, Кто Возвращается время от времени видоизменяются в соответствии с учением Книги Водяных Королей. Они последовательно принимают формы, которые зовутся Пламя, Поток, Падающий Лист, Клинок, Пески, Ветер. Проходя Площадку Неизменяемости, они вновь превращаются в настоящих пиуриваров и сохраняют это обличие.

Грядущий Принц заключает в объятия каждого из четырех узников. Затем их ведут к алтарям над Столами Богов. Красная Женщина и Человек Без Кожи ведут младшего короля и его мать к восточному столу, где когда-то, в ночь святотатства, погиб водяной король Низнорн. Слепой Великан и Последний Король провожают старшего короля и того, кто приходит ночью во сне, к западному столу, где осквернителями был предан смерти водяной король Домситор.

Грядущий Принц стоит один над Седьмым храмом. Его окутывает алое облако. Фараатаа опускается, сливается с ним и становится им: теперь они одно целое.

– Вначале было Осквернение, когда безумие обуяло нас и мы совершили грех по отношению к нашим морским братьям,– восклицает он.– А когда пелена спала с наших глаз и мы осознали дело рук своих, за тот грех мы разрушили наш великий город и отправились в изгнание. Но мало того, на нас были насланы издалека полчища врагов, и они забрали у нас все, что мы имели, и вытеснили нас в пустынные места, и это стало нашей карой, поскольку мы согрешили перед нашими морскими братьями. И мы блуждали, претерпевали огромные страдания, и лик Наивысшего отвернулся от нас, пока не наступил конец искуплению, и мы не собрались с силами, чтобы сбросить угнетателей и вернуть себе все, что было нами утеряно за тот древний грех. И было предсказано, что среди нас появится принц и он выведет нас из изгнания, когда наступит конец искуплению.

– Наступило время искупления! – отвечают все.– Наступило время Грядущего Принца!

– Грядущий Принц явился!

– Ты – Грядущий Принц!

– Я – Грядущий Принц! – восклицает он.– Теперь все грехи прощены! Теперь все долги оплачены! Мы прошли через искупление и очистились. Исполнители кары изгнаны из нашей страны. Водяные короли получили возмещение. Велализиер отстроен. Жизнь наша начинается заново.

– Наша жизнь начинается заново! Наступило время Грядущего Принца!

Фараатаа поднимает жезл, сверкающий огнем в утреннем свете, и подает знак тем, кто ждет возле двух Столов Богов. Четырех пленников выталкивают вперед. Сверкают четыре длинных ножа, и мертвые короли падают, и короны катятся в пыль. Столы омыты кровью захватчиков. Сыграно последнее действие. Фараатаа воздевает руки.

– Теперь придите и восстановите вместе со мной Седьмой храм!

Пиуривары устремляются вперед. Они собирают разбросанные камни храма и под руководством Фараатаа укладывают их туда, где они лежали когда-то.

Когда все заканчивается, Фараатаа становится на самую вершину и смотрит вдаль, в морскую ширь, где собрались на просторе водяные короли. Он видит, как они бьют своими огромными крыльями по поверхности воды. Он видит, как они поднимают свои громадные головы и фыркают.

– Братья! Братья! – зовет их Фараатаа.

– Мы слышим тебя, земной брат.

– Враг уничтожен. Город вновь освящен. Седьмой храм поднялся заново. Закончено ли наше искупление, о, братья?

И они отвечают:

– Закончено. Мир очищен, и начинается новая эпоха.

– Прощены ли мы?

– Вы прощены, о, земные братья.

– Мы прощены! – восклицает Грядущий Принц.

И все протягивают к нему руки, и видоизменяются, и становятся поочередно Звездой, Туманом, Тьмой, Лучом, Пещерой.

И остается только одно: простить тех, кто совершил изначальный грех, кто с тех пор оставался пленником этих развалин. Грядущий Принц простирает к ним руки и говорит им, что висевшее над ними проклятие снято и что они отныне свободны.

И камни павшего Велализиера отпускают своих мертвецов, и вылетают их души, бледные и прозрачные; они обретают жизнь и краски; и они танцуют, видоизменяются и издают крики радости.

И вот что они выкрикивают:

– Славься, Грядущий Принц, который есть Король Сущий!

Таким был сон пиуривара Фараатаа, когда тот лежал на ложе из листьев пузырчатки под огромным деревом двикки в провинции Пиурифэйн, а над ним накрапывал дождик.