Текст книги "Замок Лорда Валентина"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 87 страниц)

Море было пустынным: ни островов, ни дрейфующих обломков, никаких признаков чего-либо, даже драконов. В этом году драконы шли далеко от побережья, как это иногда случалось, и грелись в тропических водах ближе к Архипелагу.

Иногда высоко над ними пролетала птица-гихорн, следуя путем своей обычной осенней миграции с островов в болота Зимра, которые располагались неподалеку от самой реки, на побережье, примерно в пятистах милях к югу от Пилиплока. Эти длинноногие создания представляли собой весьма хорошие мишени, но никто в них даже не прицеливался. Судя по всему, это еще одна морская традиция.

Первые драконы показались на второй неделе плавания. Горзвал предсказал их появление накануне, увидев во сне, что они рядом.

– Все капитаны видят во сне драконов,– объяснил он,– Наши мозги настроены на них, и мы чувствуем, когда приближаются души драконов. Есть одна женщина-капитан, у которой не хватает зубов. Ее зовут Гуидраг. Она видит драконов во сне за неделю, а иногда и раньше. Идет прямо на них, и они всегда там оказываются. Я не такой способный, я чувствую самое большее за день. Но таких, как Гуидраг, вообще больше нет. Я делаю, что могу. Мы увидим драконов через десять-двенадцать часов, обещаю.

Валентин с недоверием отнесся к заверениям капитана. Но утром дозорный на мачте завопил:

– Эй! Драконы идут!

Великое множество драконов – сорок, пятьдесят, а то и больше – появилось прямо перед носом «Брангалина»: толстобрюхие, неграциозные животные, широкие, как само судно, с длинными толстыми шеями, тяжелыми треугольными головами, короткими хвостами, заканчивавшимися яркими плавниками, и выступавшими костными гребнями во всю длину сильно выгнутой спины. Самой странной их особенностью были крылья – по сути, плавники, потому что такое громадное существо просто не могло подняться в воздух. Однако они казались настоящими крыльями – темными, кожистыми, как у летучей мыши. Они выходили из массивных наростов под шеей дракона и простирались до половины длины его тела. Почти у всех драконов крылья были сложены, но некоторые полностью развернули их и, помахивая ими, двигались с поразительной скоростью. В основном тут были молодые драконы, от двенадцати до пятидесяти футов длиной, много новорожденных, шестифутовых, свободно плескавшихся или державшихся за соски матерей. Но среди этой мелочи выделялись несколько чудовищ, чьи спинные гребни поднимались над водой, как холмы на плавучем острове. Сонные, наполовину скрытые под водой, они казались необыкновенно массивными. Задняя часть их туловищ была глубоко погружена в воду, что не позволяло определить истинные размеры драконов, но выглядели они, по крайней мере, не меньше корабля.

– Нет ли среди них дракона лорда Кинникена? – спросил Валентин у проходящего мимо капитана.

Он в ответ лишь снисходительно усмехнулся.

– Ну, дракон Кинникена по крайней мере втрое крупнее этих. Нет, больше чем втрое! Эти едва достигают ста пятидесяти футов. Я видел куда огромнее. То же предстоит и тебе, друг, причем скоро.

Валентин пытался представить себе дракона втрое больше самого крупного из этих, но разум его взбунтовался. Это все равно что представить себе всю Замковую гору. Человек просто не может это сделать.

Корабль двинулся вперед. Вся операция была четко организована и отработана. На носу каждой спущенной лодки стоял скандар с острогой. Лодки тихо двигались меж кормящихся драконов, и гарпунеры пронзали одного там, другого здесь, распределяя убой так, чтобы ни одна из самок не пришла в ярость из-за потери своих детенышей. Убитых молодых драконов привязывали за хвосты к лодкам.

Когда лодки вернулись к кораблю, спустили сети, чтобы поднять добычу. Только взяв с дюжину молодых драконов, охотники принялись за большую игру. Лодки подняли наверх, а гарпунер, громадный скандар с синей полосой поперек груди, где мех был содран много лет назад, занял свое место, не спеша выбрал оружие и закрепил на катапульте. Горзвал в это время маневрировал кораблем, чтобы дать гарпунеру возможность точно ударить по выбранной жертве. Гарпунер прицелился. Драконы беззаботно плыли. Валентин затаил дыхание и импульсивно сжал руку Карабеллы. Блеснуло древко выпущенного гарпуна, он до половины вонзился в выпуклое плечо девяностофутового дракона, и море сразу ожило.

Раненый дракон с неистовой яростью хлестал по поверхности воды хвостом и развернутыми крыльями, как бы желая взлететь и утащить за собой «Брангалин». При первом его крике боли матери-драконы распустили крылья, собрали под них малышей и стали удирать, мощно колотя хвостами, а крупнейшие в стаде, настоящие чудовища, просто скрылись из виду, уйдя на глубину. Осталось с дюжину средних драконов, которые поняли, что происходит что-то тревожное, но не знали, что им делать. Они плавали широкими кругами возле раненого собрата, полуразвернув крылья и слегка хлопая ими по воде. Тем временем гарпунер, сохраняя полное спокойствие, выбрал оружие и вонзил в жертву второй, а затем третий гарпун, поблизости от первого.

– Лодки! – закричал Горзвал.– Сети!

Началось что-то непонятное. Снова спустили лодки, и охотники строем двинулись к кольцу встревоженных драконов, бросая в воду гранаты, которые взрывались с глухим буханьем, распространяя толстый слой ярко-желтой краски. Взрывы и, видимо, краска привели оставшихся драконов в неописуемый ужас. Дико хлопая хвостами и крыльями, они быстро скрылись из виду. Осталась только жертва, живая, но надежно загарпуненная. Дракон тоже поплыл в северном направлении, но ему пришлось тянуть за собой «Брангалин», и поэтому силы его быстро таяли. Лодочники продолжали швырять гранаты, стараясь с их помощью направить дракона к кораблю. В то же время спустили громадную сеть, которая с помощью какого-то внутреннего механизма раскрылась, растянулась на воде и снова сомкнулась, как только дракон в ней запутался.

– Лебедки! – заорал Горзвал.

Сеть подняли из воды.

Дракон бился. Его непомерный вес заставил корабль опасно накрениться. Высоко над ними гарпунер встал, чтобы нанести последний удар. Яростно рыча, он выстрелил, и секундой позже все услышали хриплый вой агонизирующего дракона. Гарпун вонзился в голову зверя как раз позади громадных, как тарелки, зеленых глаз. Мощные крылья в последней страшной конвульсии ударили воздух.

Остальное уже было делом мясников. С помощью лебедок дракона опустили на платформу, и началась разделка.

Валентин некоторое время наблюдал кровавое зрелище: добывание ворвани, извлечение различных внутренних органов, отсечение крыльев и тому подобное. Не в силах больше на это смотреть, он ушел вниз, а когда через несколько часов вернулся, охотники уже разбирали лежавший на палубе чистый, как музейный экспонат, скелет дракона.

– Ты что-то хмурый,– сказала ему Карабелла.

– Едва ли я могу по достоинству оценить это искусство,– ответил Валентин.

Ему казалось, что Горзвал мог бы целиком набить большой трюм своего корабля уловом из одного этого стада драконов. Однако капитан взял только несколько малышей и одного взрослого, и то не самого крупного, а остальным дал уйти. Залзан Кавол объяснил, что по указу короналей прошлых столетий существуют строгие квоты на отлов. Нельзя истреблять целые стада, можно только несколько снижать их поголовье, и если корабль вернется из плавания слишком скоро, его проверят и строго накажут команду. Кроме того, очень важно быстро поднять на борт пойманных драконов, пока не появились хищники, и как можно скорее разделать. Если же команда нарушает правила и убивает слишком много животных сразу, она не может управиться с добычей так, чтобы ничего не пропало.

Первая удача в этом охотничьем сезоне несколько смягчила команду Горзвала. Они кивали пассажирам, даже иногда улыбались, а свою работу выполняли почти радостно. Угрюмое молчание сменилось смехом, шутками и песнями.

 
 Лорд Малибор был красив и смел
 И бурное море любил.
 Он спустился с Горы, ушел от дел,
 Охоте себя посвятил.
 Драконы владели его душой.
 И он построил корабль —
 Нарядный и крепкий – и шел хорошо
 Красавец, как корональ.
 

Валентин и Карабелла услышали певцов – это была группа моряков, заливавших в бочки ворвань,– и направились к корме корабля. Карабелла быстро подхватила несложную веселую мелодию и стала тихо наигрывать ее на своей маленькой арфе.

 
Лорд Малибор у руля без слова
Стоял и в пучину смотрел:
Дерзкого самого, самого злого
Дракона встретить хотел.
 

 
И вот однажды он бросил клич,
И звук задрожал тугой:
«Король драконов, морская дичь,
Эй, выходи на бой!»
 

 
«Я слышу, мой лорд»,– крикнул дракон,
Взбаламутив всю глубину.
Он был двенадцати миль длиной
И трех достигал в ширину.
 

– Смотри-ка,– сказала Карабелла,– вон Залзан Кавол. Валентин обернулся. Действительно, у поручней, сложив все руки, стоял хмурый скандар.

– Похоже, песня ему не нравится. Что это с ним?

 
 На палубе бился лорд Малибор,
 И кровь ручьями текла.
 А сколько народу тогда полегло —
 Память не сберегла.
 

 
 Но драконий король коварнее был,
 Хитрее – молва гласит.
 И лорд Малибор, хоть и полный сил,
 В конце концов был убит.
 

 
 Любой охотник, идущий на лов,
Эту быль не забудь.
Моли судьбу, не жалея слов,
Благословить твой путь.
 

 Валентин со смехом зааплодировал. Залзан Кавол, полный негодования, немедленно подошел к нему.

– Мой лорд,– воскликнул он,– как ты терпишь такое непочтительное…

– Не называй меня так во всеуслышание. А что туг непочтительного? О чем ты говоришь?

– Неуважение к страшной трагедии! Неуважение к покойному короналю! Неуважение к…

– Залзан Кавол! – мягко остановил его Валентин.– С каких это пор ты стал поборником приличий?

– Я знаю, что правильно и что неправильно, мой лорд. Насмехаться над смертью лорда Малибора – это…

– Полегче, дружище! – Валентин положил руку на локоть скандара.– Лорд Малибор давно умер, и ему все равно, с почтением или нет относятся к его персоне. А я с удовольствием послушал песню. Если я не оскорблен, почему же это так задело тебя?

Но Залзан Кавол продолжал ворчать:

– Позволь мне сказать, мой лорд, ты еще не вполне усвоил порядок вещей. На твоем месте я запретил бы этим рыбакам петь такое в твоем присутствии.

– В моем присутствии? – Валентин широко улыбнулся.– А какое им дело до моего присутствия? Я всего лишь пассажир, которого едва терпят. Если бы я высказал что-либо подобное, меня тут же выкинули бы за борт, и я тоже стал бы добычей дракона. Подумай об этом, Залзан Кавол! И успокойся, друг. Глупая матросская песня, только и всего.

– Все-таки…– прошептал Залзан Кавол и отошел в сторону.

– Он все принимает всерьез,– Карабелла засмеялась.

Валентин начал негромко насвистывать, а затем напевать:

 
 Любой охотник, идущий на лов,
 Эту быль не забудь.
 Моли судьбу, не жалея слов,
 Благословить твой путь.
 

– Да, вот что,– обратился Валентин к Карабелле.– Милая, окажи мне услугу: когда моряки закончат работу, отведи в сторону одного – вон хоть того, рыжебородого, я думаю, у него хороший бас – и разучи с ним эту песню. А потом ты научишь меня. Может, Залзан Кавол улыбнется, если я сам запою ее? Давай-ка…

 
«Я слышу, мой лорд»,– крикнул дракон,
Взбаламутив всю глубину.
Он был двенадцати миль длиной
И трех достигал в ширину.
 

Прошла неделя, прежде чем они снова увидели драконов. За это время песенку выучили не только Валентин и Карабелла, но и Лизамон Халтин, которая с удовольствием распевала ее своим хриплым баритоном. Но Залзан Кавол по-прежнему хмурился и недовольно фыркал, как только слышал ее.

Второе стадо драконов было гораздо больше первого, и Горзвал разрешил взять примерно две дюжины маленьких, одного среднего и одного большого, по крайней мере в сто тридцать футов. Так что следующие несколько дней все были по горло загружены работой. Палуба стала пурпурной от драконьей крови, а кости и крылья лежали по всему кораблю, пока команда рассортировывала их по размерам и оттаскивала вниз. На капитанский стол подали деликатесы из самых таинственных внутренних частей дракона, и Горзвал выставил бочонки отличного вина, чего совсем никак нельзя было ожидать от капитана, находившегося на грани банкротства.

– Пилиплокское золотое,– пояснил он, наливая щедрой рукой.– Я хранил это вино для какого-нибудь особого случая, а сейчас, без сомнения, он и есть. Вы принесли мне большую удачу.

– Твои товарищи-капитаны не обрадуются, услышав это,– ответил Валентин.– Мы легко могли бы отправиться с ними, знай они, что мы приносим удачу.

– Их потеря – наш выигрыш. За ваше паломничество, друзья! – воскликнул капитан-скандар.

Теперь они шли в более спокойных водах глубокого зеленого оттенка. Здесь, вблизи тропиков, жаркий ветер с Сувраэля затих и подул более приятный, более влажный – с юго-запада, с далекого полуострова Стойензар на Алханроэле. Вода стала изумрудно-зеленого цвета, появилось множество морских птиц, под самой поверхностью воды мелькали ярко окрашенные рыбы – пища драконов. Архипелаг Родамаунт был уже недалеко. Горзвал предполагал закончить лов здесь: «Брангалин» мог вместить еще несколько больших драконов, пару средних и штук сорок маленьких. Затем капитан высадит пассажиров и вернется в Пилиплок, где продаст добычу.

– Драконы! – закричал дозорный.

Это было громаднейшее стадо, в несколько сотен драконов. Повсюду из воды высовывались горбатые спины. Два дня «Брангалин» шел среди них и поработал на славу. На горизонте виднелись другие корабли, но они держались в отдалении, ибо правила запрещали вторгаться на чужую промысловую территорию.

Горзвал прямо сиял от счастья, что плавание оказалось столь успешным. Он сам часто ходил с командой лодочников, и Валентину это казалось необычным. А однажды Горзвал даже отправился на верхнюю палубу, чтобы выстрелить гарпуном. Корабль под грузом драконьего мяса осел ниже ватерлинии.

На третий день драконы все еще находились рядом: охота их не тревожила, и они не спешили уходить.

– Еще одного большого,– пообещал Горзвал,– и идем к островам.

В качестве последней мишени он выбрал восьмидесятифутового дракона. Валентину эта резня уже порядком наскучила. Когда гарпунер послал третий гарпун в свою жертву, он отвернулся и пошел в дальний конец палубы. Там он нашел Слита. Они встали у поручней и устремили взгляд на восток.

– Как ты думаешь, можно отсюда увидеть Архипелаг? – спросил Валентин,– Я уже соскучился по твердой земле, и мне опротивел запах драконьей крови.

– У меня хорошие глаза, мой лорд, но до островов еще два дня пути. Даже мое зрение имеет границы…

Он вдруг задохнулся.

– Мой лорд!

– Что случилось?

– К нам плывет остров, мой лорд!

Валентин вгляделся, но сначала ничего не разобрал: утреннее солнце, отсвечивая от поверхности воды, слепило глаза. Но Слит, взяв его за руку, указал направление, и Валентин увидел, как из воды высунулась зубчатая драконья спина, а под ней смутно виднелось нечто невероятного объема.

– Дракон лорда Кинникена! – срывающимся голосом прохрипел Валентин.– И он идет прямо на нас!

  Глава 4

Может, это и был дракон Кинникена, а может, другой, не столь громадный, но он был достаточно велик, длиннее «Бран-галина». Он шел прямо на них, спокойно и неотвратимо: то ли ангел мести, то ли просто тупая сила – неизвестно, но масса его была, бесспорно, чудовищной.

– Где Горзвал?!! – заорал Слит.– К оружию!.. Пушки!

Валентин засмеялся:

– Это то же, что остановить камнепад гарпуном, Слит. Ты хорошо плаваешь?

Большая часть охотников была занята своим уловом, но кое-кто все же оглянулся, и на палубе закипела бешеная деятельность. Гарпунер развернулся и стоял с оружием в каждой руке. Другие бросились к соседним катапультам. Валентин, ища взглядом Карабеллу и других, увидел бросившегося к рулю Горзвала. Лицо скандара было мертвенно-бледным, глаза безумными, словно он увидел послание смерти.

– Спустить лодки! – раздалась чья-то команда.

Лебедки завертелись. Все словно обезумели от страха и беспорядочно метались по палубе. Один хьорт с почерневшими от ужаса щеками погрозил Валентину кулаком и грубо схватил его за руку.

– Ты навел его на нас! Ни одного из вас нельзя было пускать на борт!

Откуда-то возникла Лизамон и отшвырнула хьорта словно тростинку, а затем обвила Валентина могучими руками, как бы защищая его от любого нападения.

– Знаешь, а ведь хьорт прав,– спокойно сказал Валентин.– Мы приносим несчастье. Сначала Залзан Кавол потерял свой фургон, теперь этот несчастный Горзвал теряет… теряет…

Раздался страшный удар – дракон врезался в борт «Брангалина». Корабль накренился, словно его толкнула чья-то гигантская рука, и тут же качнулся в другую сторону. Страшная дрожь сотрясла его обшивку. Второй удар крыльями по корпусу, третий – и… «Брангалин» выпрыгнул из воды, как пробка из бутылки.

– Пробоина! – отчаянно завопил кто-то.

Все вещи свободно катались по палубе. Громадный котел сорвался с креплений и сбил трех матросов, ящик с топорами для Разделки туш перевернулся. Корабль продолжал раскачиваться. За дальним бортом, возле которого по-прежнему висел недавний улов, Валентин мельком увидел громадного дракона. Чудовище разворачивалось, готовясь к новой атаке. В том, что он Действует целенаправленно, уже не приходилось сомневаться.

Дракон ударил. «Брангалин» страшно закачался. Валентин крякнул – руки Лизамон чуть не раздавили его. Он не имел ни малейшего представления, где остальные и останутся ли они в живых. Совершенно очевидно, что корабль был обречен. Слышно было, как в трюм хлещет вода. Хвост дракона поднялся над палубой и снова ударил. Все растворилось в хаосе. Валентин почувствовал, что летит. Он пронесся по воздуху, затем ударился о воду и погрузился в глубину. Он попал во что-то весьма похожее на водоворот, и его неистово закрутило и потащило вниз. В голове звенели слова песни о лорде Малиборе. Это правда, что корональ, увлекшийся охотой на драконов, десять лет назад вышел в море на самом красивом в Пилиплоке охотничьем корабле и не вернулся. Корабль пропал со всей командой. Никто не знал, что произошло, но, по обрывочным воспоминаниям Валентина, правительство говорило о неожиданном шторме. «Вероятнее всего,– подумал он,– корабль встретился с этим самым зверем-убийцей, мстителем за драконов.

 
Он был двенадцати миль длиной
И трех достигал в ширину».
 

И вот теперь второго короналя, наследника Малибора, постигнет та же участь. Но Валентина это, как ни странно, совершенно не трогало. Он ждал смерти в быстринах Стейч, но уцелел. Здесь же, в сотнях миль от любого спокойного места, рядом с разъяренным чудовищем ему грозит куда большая опасность, но плакать бесполезно. Божество явно отвернулось от него. Валентина тяготило лишь, что те, кого он любил, умрут вместе с ним потому только, что были преданными, что поклялись сопровождать его на Остров, что связали себя с неудачником-короналем и неудачником-капитаном и теперь должны разделить их несчастную судьбу.

Его затягивало в глубину, и он перестал рассуждать о превратностях судьбы. Он боролся за каждый вздох, кашлял, выплевывал воду и снова глотал ее. «Карабелла»,– успел подумать он, прежде чем его поглотила тьма.

С тех пор как Валентин утратил свое прошлое и оказался возле Пидруида, он никогда не размышлял о философии смерти. Жизненных проблем хватало и без того. Он смутно вспоминал, чему его учили в детстве: в тот последний миг, когда высвобождается жизненная энергия, все души возвращаются к Божественному Источнику и идут по Мосту Прощания, Мосту Понтифекса. Но правда это или нет, существует ли мир по ту сторону жизни и каков он, Валентин не давал себе труда задуматься. Однако теперь он очнулся в таком странном месте, которое не могли себе представить даже самые плодовитые мыслители с ярчайшим воображением.

Это и есть послежизнь? Гигантское помещение с толстыми влажными розовыми стенами, потолок местами высокий, сводчатый, поддерживаемый мощными колоннами, а местами понижающийся почти до пола. В этом потолке имелись огромные полусферы, испускавшие слабый, как бы фосфоресцирующий голубой свет. Воздух был скверный, насыщенный паром с крайне неприятным, резким горьким привкусом. Валентин лежал на чем-то мокром и скользком, поверхность была грубой, изрезанной глубокими складками, и все время вздрагивала. Он положил на нее ладонь и глубоко внутри ощущал непонятные конвульсии. Пол был сделан из неизвестного Валентину материала. Слабое, но заметное движение под его поверхностью наводило на мысль, что место, куда попал Валентин, не мир после смерти, а какая-то абсурдная галлюцинация.

Валентин, пошатываясь, встал. Одежда промокла насквозь, один сапог он где-то потерял, на губах остался вкус соли. Стоять на этом беспрерывно дрожащем полу было трудно. Оглядевшись, он увидел какую-то туманную, слабо светящуюся растительность, толстую, мясистую, безлистную, поднимавшуюся прямо из пола. Она все время изгибалась от внутреннего движения. Пройдя между двумя колоннами и через участок, где пол почти сходился с потолком, он увидел нечто вроде пруда с зеленоватой жидкостью. За ним ничего нельзя было различить из-за тумана.

Валентин подошел к пруду. Но что это? Он увидел сотни ярких рыб, таких же, каких он видел в море накануне охоты, но они не плавали, они были мертвы и разлагались – мякоть отваливалась от костей. А под водой расстилался толстый, в несколько футов, ковер из таких же костей.

Позади вдруг послышался рев. Валентин оглянулся. Стены комнаты зашевелились, подались назад, в понижавшейся части потолка появилось большое отверстие, и в него хлынул поток воды, затопив Валентина до бедер. Он едва успел добраться до колонны и обвить ее руками, как вода забурлила вокруг с потрясающей силой. Он держался. Казалось, мимо него неслась чуть ли не половина вод Внутреннего моря, и на мгновение ему показалось, что его смоет. Затем поток прекратился, вода всосалась в щели, неожиданно появившиеся в полу, оставив после себя множество рыбы. Пол начал содрогаться, отчаянно бившиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав туда, они тут же перестали двигаться.

Неожиданно Валентин понял. Он не умер, и это место – не обитель послежизни. Он в брюхе дракона.

Валентина разобрал смех.

Откинув голову назад, он хохотал до слез. Что еще оставалось делать? Кричать? Ругаться? Громадное животное одним глотком, как мелкую рыбешку, втянуло в себя короналя Маджипура. Но он оказался слишком велик, чтобы его отправили в переваривающий пруд, поэтому он сидит на дне драконьего желудка. А дальше? Вершить суд в рыбьем королевстве? Следить за соблюдением справедливости и закона среди них, по мере их поступления в желудок дракона? Поселиться здесь и до конца дней питаться сырой рыбой из улова чудовища?

«Комедия»,– подумал Валентин.

Но одновременно и трагедия, потому что при крушении «Бран-галина» погибли Слит, Карабелла, юный Шанамир и все остальные. Валентин скорбел теперь только о них. Навеки умолк звонкий голос Карабеллы, пропала навсегда удивительная ловкость рук и острота глаз Слита, скандары больше не наполнят воздух множеством ножей, серпов и факелов, оборвалась, едва начавшись, жизнь Шанамира…

Мысль об этом была невыносима. Усилием воли Валентин заставил себя забыть о скорби, боли и избавиться от чувства утраты и снова захохотал, протягивая руки к стенам этой странной комнаты.

– Вот Замок лорда Валентина! – крикнул он.– Тронный зал! Я приглашаю всех вас отобедать со мной в большом пиршественном зале!

Из темной дали послышался голос:

– Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!

Валентин застыл от изумления.

– Лизамон?! Ты?!!

– Нет, понтифекс Тиеверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентин?

– Да. Ты где?

– В глотке этого вонючего дракона! А ты?

– Недалеко от тебя! Но я тебя не вижу!

– Пой,– предложила она,– Стой на месте и пой, а я постараюсь дойти до тебя.

Валентин запел как можно громче:

 
Лорд Малибор был красив и смел
И бурное море любил…
 

Снова раздался рев, гигантская глотка животного вновь открылась, чтобы впустить морскую воду и тучу рыбы. Когда поток захлестнул Валентина, он опять ухватился за колонну.

– Ох, во имя пальцев Божества, держись, Валентин, держись! – кричала Лизамон.

Он изо всех сил цеплялся, пока поток не иссяк, и затем, обессиленный, промокший насквозь, тяжело дыша, привалился к колонне. Откуда-то издалека его снова позвала великанша, и он откликнулся. Затем ее голос послышался ближе… Она потребовала, чтобы он продолжал петь. Валентин повиновался.

 
Лорд Малибор у руля без слова
Стоял и в пучину смотрел:
Дерзкого самого, самого злого…
 

Он слышал, как она подхватила песню, пробираясь через замысловатые драконьи внутренности, и наконец в слабом свете увидел ее саму. Они улыбнулись друг другу, а затем со смехом обнялись.

Чудесное спасение Лизамон заставило Валентина вновь вспомнить тех, кого наверняка не было в живых, и в нем опять проснулись боль и стыд. Он закусил губу и отвернулся.

– Мой лорд? – растерянно спросила она.

– Остались только мы с тобой, Лизамон.

– Да, хвала Божеству за это!

– Но остальные были бы живы, если б не сделали глупость и не побежали за на другой конец мира…

Она схватила его за руку:

– Мой лорд, ведь скорбь не вернет их к жизни, если они умерли?

– Я знаю, но…

– Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это действительно повод для печали, но не для чувства вины. Они пошли за тобой по своей воле, верно? И если пришло их время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о них, мой лорд, но радуйся, что мы спасены.

– Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что это за спасение? Долго ли мы просуществуем тут, Лизамон?

– Достаточно для того, чтобы вырваться на свободу.

Она вытянула из ножен вибромеч.

– Ты думаешь, мы сможем прорубить путь наружу? – ошеломленно спросил он.

– А почему нет? Я пробивалась и через худшее.

– Как только ты дотронешься этой штукой до драконьей плоти, он нырнет на дно. Здесь мы в большей безопасности, чем при попытке всплыть с глубины в пять миль.

– Когда нам приходилось туго, все говорили, что ты оптимист,– возразила она,– Куда же делся сейчас этот твой оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет метаться, но не нырять. А если мы и очутимся на пятимильной глубине, нас, по крайней мере, ждет быстрая смерть. Ты сможешь дышать этой гадостью вечно? Сколь долго ты сможешь продержаться внутри этой гигантской рыбы?

Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка вздрогнула, но не отпрянула.

– Видишь? У него здесь нет нервов,– сказала Лизамон.

Она ввела оружие чуть глубже и повернула, чтобы вырезать отверстие. Плоть запульсировала и задрожала. Лизамон воткнула меч еще глубже.

– Как ты думаешь, он никого больше не проглотил, кроме нас? – спросила она.

– Я слышал только твой голос.

– И я слышала только твой. Фу, ну и чудище! Я пыталась удержать тебя, когда нас перекинуло через борт, но потом мы обо что-то ударились, и я выпустила тебя. Но мы все-таки попали в одно и то же место.

Она уже вырезала в боку драконьего желудка дыру в фут глубиной и в два шириной. Дракон, казалось, вовсе не заметил этой хирургической операции. «Мы словно паразиты, прогрызающие себе путь изнутри»,– подумал Валентин.

– Пока я режу, сходи посмотри, нет ли кого-нибудь еще. Только не уходи далеко, слышишь?

– Я буду осторожен.

Он пошел вдоль стенок желудка, пробираясь во тьме, дважды или трижды останавливаясь, чтобы удержаться в потоках несущейся воды, и постоянно крича в надежде на то, что кто-нибудь откликнется, но ответа не получил. Тем временем Лизамон уже глубоко врубилась в тело дракона. Повсюду были навалены куски мяса, а сама она была забрызгана густой пурпурной кровью. Продолжая резать плоть, великанша весело напевала:

 
 На палубе бился лорд Малибор,
 И кровь ручьями текла.
 А сколько народу тогда полегло —
 Память не сберегла…
 

– Как по-твоему, далеко до конца? – спросил он.

– С полмили или около того.

– Ты серьезно?

Она засмеялась.

– Думаю, десять-пятнадцать футов. Давай очищай отверстие за мной. Эта мясная куча растет быстро, я не успеваю ее откидывать.

Чувствуя себя мясником и не испытывая при этой мысли никакой радости, Валентин принялся хватать куски и отбрасывать их подальше. Он вздрогнул от ужаса, когда увидел, что сокращения желудка отправили куски в пищеварительный пруд. Похоже, здесь с удовольствием поглощается любой белок…

Они все глубже проникали в брюшную стенку дракона. Валентин попытался прикинуть возможную ее толщину, учитывая, что длина животного никак не менее трехсот футов, но арифметика оказалась бесполезной. Теперь они работали в тесноте, в душном, вонючем воздухе. Кровь, свежее мясо, пот, узкое пространство отверстия – казалось, места отвратительнее нет. Валентин оглянулся.

– Отверстие за нами закрывается!

– Зверь, живущий вечно, должен уметь залечивать раны,– пробормотала Лизамон, не прекращая резать и отсекать части драконьей плоти.

Валентин с беспокойством наблюдал поразительную скорость заживления раны. Новая плоть возникала как по волшебству. Что, если они окажутся замурованными в этой нише?

Лизамон старалась выглядеть спокойной, но Валентин заметил, что она, широко расставив ноги и напрягая мышцы, зара-

ботала с еще большим напряжением и быстротой, рыча и постанывая от усилий. Прорубленное отверстие уже сомкнулось позади них, дыру закрыла розовая молодая плоть, и теперь она нарастала со всех сторон. Лизамон рубила и колола с яростной настойчивостью, а Валентин продолжал исполнять свою задачу – уборку отсеченного мяса. Однако теперь было совершенно очевидно, что женщина начала уставать, ее гигантская сила уже не была прежней, и нора закрывалась почти с той же скоростью, с какой Лизамон рубила.

– Не знаю, смогу ли…– прошептала она.

– Дай мне меч.

– Ты с ним не справишься! – Она рассмеялась и с утроенной силой заработала мечом, изрыгая проклятия в адрес драконьей плоти. Теперь было невозможно определить, где они находятся,– приходилось пробиваться без каих-либо ориентиров. Ворчание Лизамон с каждым ударом становилось все слабее и короче.

– Может быть, стоит попробовать вернуться назад, в желудок,– предложил Валентин,– пока мы не попались окончательно в ловушку и…

– Нет! – прогремела она,– Думаю, мы почти у цели! Здесь мясо другое, более плотное. Может, это слой мышц под шкурой…

И тут на них хлынула морская вода.

– Пробились! – закричала Лизамон.

Она повернулась, схватила Валентина, как куклу, и, продолжая крепко держать его за бедра, сильно толкнула вперед, в отверстие в боку дракона. Он едва успел набрать в легкие воздух, прежде чем очутился в зеленых объятиях моря. Лизамон выскочила сразу за ним, теперь ухватив его за лодыжку, а потом за руку,– и они метнулись вверх.

Казалось, что прошли целые часы, прежде чем они оказались на поверхности. Голова Валентина раскалывалась, в груди горело. «Мы поднимаемся с самого морского дна,– безучастно подумал он,– и мы захлебнемся раньше, чем достигнем поверхности, или наша кровь вскипит, как это случается с ныряльщиками Тил-омона, которые слишком глубоко заплывают в поисках глаз-камней, или нас раздавит давление, или…» И почти в то же мгновение он выскочил из воды, взлетев над ней чуть ли не на всю длину своего тела, и затем с всплеском рухнул обратно. Глотнув чистого свежего воздуха, он вяло поплыл – усталый, дрожащий, лихорадочно стараясь отдышаться. Лизамон плыла рядом. Их согревали прекрасные лучи яркого солнца.