Текст книги "Замок Лорда Валентина"
Автор книги: Роберт Сильверберг
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 87 страниц)
Теперь они ехали через мирные сельские округа по периметру обширного сельскохозяйственного пояса вдоль Замковой горы, снабжавшего продуктами Пятьдесят Городов. Валентин нарочно выбирал главные дороги. Время секретности закончилось, караван бросался в глаза, скрыть его едва ли было возможно, да и пришла пора узнать миру, что борьба за обладание Замком лорда Валентина вот-вот начнется.
И мир уже начал узнавать об этом. Разведчики Ирманара, вернувшись их города Пендивэйна, располагавшегося выше по Глэйдж, принесли известие о первых контрмерах узурпатора.
– Между нами и Пендивэйном нет армий,– доложил Ирманар,– но в городе объявлено, что ты мятежник, разрушитель, враг общества. Заявление понтифекса о том, что он поддерживает тебя, кажется, еще не оглашалось. Граждан Пендивэйна принуждают объединяться в отряды, чтобы защищать их подлинного короналя и истинный порядок вещей от твоих посягательств. Кроме того, широко распространяются послания.
– Какие? – Валентин нахмурился.
– От Короля. Это же очевидно: стоит только хоть ненадолго заснуть, и Король уже тут как тут – он присутствует в твоих снах и жужжит тебе о преданности и о страшных последствиях, если корональ будет скинут.
– Естественно,– пробормотал Валентин.– Король поддерживает сына всей своей энергией. Оттуда, из Сувраэля, наверное, день и ночь шлют послания. Но мы повернем это против него, а, Делиамбер? Король Снов говорит народу о том, как ужасно скинуть короналя. Прекрасно. Я хочу убедить народ именно в этом. Я хочу довести до него, что это уже произошло на Маджи-пуре и что народ в силах вновь поставить все на свои места.
– И что Король Снов заинтересованная сторона в этой войне,– добавил Делиамбер.– Мы должны объяснить народу, что выигрывает Король от изменнических действий своего сына.
– Мы это сделаем,– горячо заявила Лоривейд.– С Острова с удвоенной силой идут послания от Повелительницы Снов. Они противодействуют разрушительным посланиям Короля. В прошлую ночь Повелительница пришла ко мне во сне и показала, какое послание она направит. Оно расскажет о событиях в Тил-омоне, о подмене короналя. Она покажет народу и твое новое лицо, лорд Валентин, и окружит его сиянием короналя, Горящей Звездой власти. В этом послании будет и портрет фальшивого короналя, предателя с темной душой.
– Когда это будет? – спросил Валентин.
– Она ждет твоего одобрения.
– Тогда сегодня же открой свой разум Повелительнице Снов и скажи ей, что пора начинать.
– Мне так странно слышать все это! – вмешался в разговор Кхун с Кианимота.– Война снов! Если у меня и были когда-нибудь сомнения в том, что этот мир чужд и непонятен мне, все, что я узнал за последнее время, развеяло бы их полностью.
– Лучше сражаться снами, чем мечами и энергометами, дружище,– с улыбкой ответил Валентин.– Мы стараемся убеждать, а не убивать.
– Война снов,– растерянно повторил Кхун.– У нас на Кианимоте все по-другому. Но кто скажет, что лучше? Правда, я думаю, здесь будут не только послания, но и сражения, прежде чем все наладится, лорд Валентин.
Валентин печально взглянул на синекожее существо.
– Боюсь, ты прав.
Через пять дней они подошли к предместьям Пендивэйна. Известие об их приближении разнеслось по всей округе. Фермеры прекращали работу на полях и таращили глаза на караван парящих повозок, а в наиболее населенных секторах на дорогах собирались толпы.
Валентин считал, что все пока идет неплохо. Ни одна рука не поднялась против них. Толпа смотрела с любопытством, но без всякой угрозы. Большего он не мог желать.
Однако когда до Пендивэйна оставался день пути, передовой отряд вернулся с известием, что у западных ворот города ждет вооруженный отряд.
– Солдаты? – спросил Валентин.
– Гражданское ополчение,– ответил Ирманар,– судя по их виду, наскоро организованное. У них нет формы, только повязки с эмблемой Горящей Звезды на рукаве.
– Великолепно. Горящая Звезда посвящена мне. Я пойду к ним и попрошу их преданности.
– Что ты наденешь, милорд? – спросил Виноркис.
Валентин рассеянно указал на простую одежду, в которой приехал с Острова,– белую тунику с поясом и легкую верхнюю блузу.
– Это, я полагаю.
Хьорт покачал головой.
– Ты должен быть одет богато и обязательно в короне. Я думаю, это очень важно.
– Я не хотел пышно обставлять свое появление. Если они увидят человека в короне, но с лицом не лорда Валентина, которого они знают, их первой мыслью будет, что я узурпатор. Ведь так?
– Я думаю иначе,– возразил Виноркис.– Ты идешь к ним, чтобы сообщить, что ты истинный корональ. Но ты не похож на него. Простая одежда и непринужденные манеры могут завоевать тебе друзей в спокойной беседе, но не убедят собравшуюся военную силу. Ты должен выглядеть впечатляюще.
– А я как раз и надеялся на простоту и искренность, как действовал всегда, начиная с Пидруида.
– Простота и искренность – это пожалуйста, но еще и корона,– настаивал Виноркис.
– Карабелла, Делиамбер, что вы советуете?
– Небольшая подчеркнутость не повредит,– сказал вруун.
– Это будет твое первое выступление с предъявлением своих прав на Замок,– добавила Карабелла,– и немного царственной пышности тебе, по-моему, не повредит.
Валентин засмеялся.
– Боюсь, за многие месяцы странствий я отвык от таких костюмов. Мысль о короне мне и теперь кажется комичной. Украшение из изогнутого металла, напяленное на голову, немного драгоценностей…
Он остановился, видя, как они разинули рты.
– Корона,– продолжал он уже чуть серьезнее,– просто безделушка. На детей такие игрушки производят впечатление, но взрослые горожане…
Он снова умолк.
– Мой лорд,– обратился к нему Делиамбер,– помнишь ли ты, что почувствовал в Замке, когда к тебе пришли и впервые надели на тебя корону?
– Признаюсь, у меня дрожь прошла по телу.
– Да. Пусть корона – детское украшение, безделушка, но она также – символ власти, она выделяет короналя из всех прочих, превращает просто Валентина в лорда Валентина, наследника лорда Престимиона, лорда Конфалюма, лорда Стиамота. Мы живем этими символами. Мой лорд, твоя мать многое вернула тебе от той личности, которой ты был до Тиломона, но в тебе еще очень много от Валентина-жонглера, и в общем-то это неплохо. Но сейчас, я полагаю, нужно больше экспрессивности и меньше простоты.
Валентин молча слушал Делиамбера и думал, что иногда можно позволить себе некоторую театральность, чтобы добиться желаемого эффекта. Да, они правы, а он ошибается.
– Хорошо, я надену корону, если ее сумеют быстро изготовить.
Один из людей Ирманара сделал для него корону из кусочков испорченного механизма парящей повозки – единственного запаса металла, который оказался под руками. Рассматривая своеобразное изделие, Валентин подумал, что это работа мастера: все соединения выполнены искусно, лучи Горящей Звезды располагаются на равном расстоянии друг от друга. Конечно, ее нельзя сравнивать с подлинной короной из семи различных драгоценных металлов, с инкрустацией и гравировкой, с отшлифованными редкими камнями, с тремя сверкающими камнями диниаба. Но та корона, сделанная в великое царствование лорда Конфалюма, вызывавшая восторг более всех атрибутов имперской пышности, была сейчас далеко, а эта, украсив его освященную голову, вероятно, придаст ему соответствующее величие. Валентин долго держал ее в руках. Еще вчера он смеялся над этой игрушкой, однако сегодня испытывал перед ней некоторое благоговение.
– Мой лорд,– мягко напомнил Делиамбер,– ополчение Пендивэйна ждет.
Валентин кивнул. Он облачился в позаимствованный сразу у многих пышный костюм: зеленую пару, принадлежавшую одному из товарищей Ирманара, желтый плащ, данный ему Эйзен-хартом, тяжелую золотую цепь иерарха Лоривейд, высокие блестящие сапоги, отделанные белым мехом, которые принес ему Насимонт. Он не наряжался с того злосчастного банкета в Тил-омоне, когда был еще в другом теле, и ему казалась странной столь претенциозная одежда. Не хватало только короны.
Валентин хотел было надеть ее, но вдруг резко остановился. Нравится ему это или нет, но момент поистине исторический: он надевает Горящую Звезду впервые в своем втором воплощении. И вдруг это событие показалось ему не столько маскарадом, сколько коронацией. Он беспокойно огляделся вокруг.
– Я не должен сам надевать ее,– быстро проговорил он.– Делиамбер, ты мой первый министр. Сделай это.
– Мой лорд, я недостаточно высокого роста.
– Я встану на колени.
– Это не годится,– ответил вруун чуть резко.
Он явно не хотел это делать.
Валентин взглянул на Карабеллу, но та отступила, шепнув с ужасом:
– Я же из простонародья, мой лорд!
– При чем тут…
Валентин тряхнул головой. Это начало ему надоедать. Он посмотрел на иерарха Лоривейд, величавую женщину с холодными глазами.
– Ты представительница Хозяйки Острова Сна, моей матери, и ранг твой достаточно высок. Могу я просить тебя…
Но Лоривейд строго произнесла:
– Мой лорд, корона дается короналю властью понтифекса. Самое подходящее, чтобы ее надел на тебя Ирманар, поскольку он самый высокопоставленный представитель понтифекса среди нас.
Валентин вздохнул и повернулся к Ирманару.
– Полагаю, это правильно. Ты согласен?
– Это великая честь для меня, мой лорд.
Валентин протянул корону Ирманару и опустил обруч Хозяйки как можно ниже. Ирманар, человек невысокого роста, взял корону в чуть дрожащие ладони, поднял руки и с величайшей осторожностью надел символ власти на голову Валентина.
Корона оказалась как раз впору.
– Ну вот,—сказал Валентин.– Я рад, что она…
– Лорд Валентин! Виват, лорд Валентин! Да здравствует лорд Валентин!
Все упали перед ним на колени, делая знак Горящей Звезды и выкрикивая его имя,– все: Слит, Карабелла, Виноркис, Лоривейд, Залзан Кавол, Шанамир, Насимонт, Эйзенхарт, Ирманар и даже, к его удивлению, Кхун с Кианимота.
Смущенный Валентин протестующе замахал руками и хотел сказать, что это не настоящая церемония, что это все только • для того, чтобы произвести впечатление на горожан Пендивэйна, но слова застряли у него в горле, потому что он знал: это импровизированное действие было фактически его второй коронацией. Он ощутил холод в спине и дрожь.
Валентин стоял, простирая руки и принимая знаки почтения. Затем он сказал:
– Встаньте. Идемте, друзья. Пендивэйн ждет нас.
Разведчики доложили, что ополчение и городские власти уже несколько дней стоят лагерем перед западными воротами Пендивэйна, ожидая его прибытия. Но кто знает, каково настроение народа после столь долгого ожидания и какой прием собираются оказать Валентину…
До Пендивэйна оставался всего час езды. Они быстро продвигались вперед через леса и широкие луга, а затем через жилые поселки с маленькими каменными домами с островерхими крышами из красной черепицы. И вот показался сам город, столица провинции с населением в двенадцать или тринадцать миллионов. В основном он был торгово-промышленным, но через него в Пятьдесят Городов шли и потоки сельскохозяйственной продукции из низин долины Глэйджа.
У ворот их встречало по крайней мере десятитысячное ополчение. Оно заполнило дорогу, рассыпалось по проулкам рыночной площади, приютившейся у внешней стены Пендивэйна. Вооружение его составляло небольшое количество энергометов и более простое оружие. Передние ряды стояли в напряженных позах и старались держаться с достоинством, как истинные воины, хотя было очевидно, что они явно не привыкли к солдатским манерам. Валентин приказал каравану остановиться в нескольких сотнях ярдов от передней линии, чтобы между ними было свободное пространство – нечто вроде буферной зоны.
Нарядно одетый, с короной на голове, он выступил вперед. Справа от него шла Лоривейд в сверкающем облачении высших иерархов Хозяйки Острова Сна, а слева – Ирманар с яркой эмблемой понтифекса на груди. За Валентином шли Залзан Кавол и его устрашающего вида братья, позади них – Лизамон Халтин в полном боевом облачении со Слитом и Карабеллой по бокам. Аутифон Делиамбер сидел на плече у великанши.
Медленным, легким и в то же время несомненно величественным шагом Валентин ступил на открытое пространство. Горожане Пендивэйна зашевелились, смущенно переглядываясь, облизывая пересохшие губы, переминаясь с ноги на ногу и вытирая ладони о грудь или плечи. Наступила устрашающая тишина.
Валентин остановился в двадцати ярдах от передовой линии и обратился к толпе:
– Добрые люди Пендивэйна, я законный корональ Маджипура и прошу вас помочь возвратить то, что было даровано мне волею Божества и указом понтифекса Тиевераса.
Тысячи широко открытых глаз неотрывно смотрели на него. Он чувствовал себя совершенно спокойно.
– Я прошу выйти вперед герцога Хольмсторга Глэйджского и Редварда Хэлигорна, мэра Пендивэйна.
Толпа зашевелилась, раздалась и пропустила полного мужчину в синем с оранжевой отделкой мундире. Лицо его казалось серым – от страха или от напряжения. Черная перевязь мэра пересекала его широкую грудь. Он сделал несколько неуверенных шагов к Валентину, яростно сигналя за спиной и стараясь, чтобы этот жест не видели стоявшие перед ним. Через минуту пять или шесть муниципальных чиновников смущенно и неохотно встали позади мэра.
Толстяк сказал:
– Я Редвард Хэлигорн. Герцога Хольмсторга вызвали в Замок лорда Валентина.
– Мы уже встречались, мэр Хэлигорн,– приветливо сказал Валентин.– Не помнишь? Это было несколько лет назад, когда короналем был мой брат лорд Вориакс, а я ехал в Лабиринт с поручением к понтифексу. Я остановился в Пендивэйне, и ты устроил в мою честь банкет в большом дворце на берегу реки. Помнишь, мэр Хэлигорн? Было лето, засушливый год, река сильно обмелела, не то что нынче.
Хэлигорн облизнул губы и прохрипел:
– Да, тот, кто стал лордом Валентином, был здесь в сухой год, но он был черноволос и бородат.
– Правильно. Совершено страшное колдовство, мэр Хэлигорн. Теперь Горный замок занял предатель, а меня изгнали, изменив мою внешность. Но я лорд Валентин и властью Горящей Звезды, которую ты носишь на рукаве, требую, чтобы ты принял меня как короналя.
Хэлигорн совсем растерялся. Ему явно хотелось бы находиться сейчас в любом другом месте, даже в коридорах Лабиринта или в жарких пустынях Сувраэля.
Валентин продолжал:
– Рядом со мной иерарх Лоривейд с Острова Сна, ближайшая наперсница моей матери, Повелительницы Снов. Как ты думаешь, станет она обманывать тебя?
Иерарх подтвердила ледяным тоном:
– Это истинный корональ, и Повелительница лишит своей божественной любви тех, кто ему противостоит.
– А вот стоит Ирманар, высший служащий понтифекса Тиевераса,– показал Валентин.
– Вы все слышали,– уверенно заговорил Ирманар,– указ понтифекса, гласящий, что этого белокурого человека следует приветствовать как лорда Валентина, короналя. Кто из вас выступит против указа понтифекса?
На лице Хэлигорна застыл ужас. Иметь дело с герцогом Хольм-сторгом Валентину, вероятно, было бы труднее. Человек высокого происхождения, весьма надменный, тот вряд ли мог так легко смутиться при виде самодельной короны и столь малочисленного отряда случайным образом подобранных спутников. Но для Редварда Хэлигорна, простого выборного чиновника, много лет занимавшегося только устройством банкетов да дебатами о налогах на товары, это оказалось суровым испытанием. Он пробормотал едва слышно:
– Был приказ из Замка лорда Валентина, чтобы тебя схватить, связать и представить на суд.
– В последнее время из Замка лорда Валентина исходило немало неразумных, несправедливых и несвоевременных приказов, не так ли, мэр Хэлигорн? – сказал Валентин.– Это приказы узурпатора, они ничего не стоят. Ты слышал повеления Хозяйки Острова Сна и понтифекса. Ты получал послания, требующие от тебя покорности мне.
– Были и другие послания,– прошептал Хэлигорн.
– Да, от Короля Снов! – Валентин засмеялся: – А кто узурпатор? Кто украл трон короналя? Доминин Барджазид, сын Короля Снов! Теперь тебе ясны послания из Сувраэля? Ты понимаешь теперь, что произошло на Маджипуре?
Валентин заставил себя впасть в транс и затопил беспомощного Хэлигорна силой своего духа, полным посланием наяву от короналя.
Хэлигорн зашатался. Лицо его пошло красными пятнами. Он отступил и, чтобы удержаться на ногах, ухватился за своих товарищей, но тех тоже настигла волна послания, и они сами едва стояли.
– Поддержите меня, друзья,– попросил Валентин.– Откройте мне ваш город. Отсюда я пойду на завоевание Замковой горы, и велика будет слава Пендивэйна, первого города на Маджипуре, восставшего против узурпатора!
Глава 6Так Пендивэйн пал без единого удара. Редвард Хэлигорн, растерянный, с таким выражением на лице, будто у него в животе пищит только что проглоченная стойензарская устрица, преклонил колени перед Валентином и сделал знак Горящей Звезды, затем то же самое повторили два его заместителя. Внезапно тысячи людей стали оказывать знаки почтения и сначала робко, а потом все увереннее выкрикивать:
– Валентин! Лорд Валентин! Да здравствует лорд Валентин, корональ!
Врата Пендивэйна широко распахнулись.
– Слишком уж легко,– шепнул Валентин Карабелле.– Может, так получится и на Замковой горе? Застращаю одного-двух жирных мэров и без всяких усилий получу обратно трон?
– Вряд ли,– ответила она,– Наверху тебя ждет Барджазид с телохранителями – его не запугаешь словами и не убедишь театральными эффектами. Сражаться придется, Валентин!
– Пусть была бы только одна битва!
Она слегка коснулась его руки.
– Ради тебя хочу надеяться, что будет только одна, и притом небольшая!
– Не ради меня, а ради всей планеты. Я не хочу, чтобы мой народ погибал, исправляя зло, причиненное нам Домини-ном Барджазидом.
– Никогда не думала, что у короналя может быть такое доброе сердце, милый.
– Карабелла…
– Ты только что выглядел таким опечаленным…
– Я боюсь грядущего.
– Грядущее – это необходимая борьба, радостная победа и восстановление порядка. Если ты хочешь быть настоящим короналем, поприветствуй свой народ, улыбнись и сгони с лица трагическое выражение.
Валентин кивнул.
– Да, ты права.
Он взял ее за руку и с нежностью быстро провел по ней губами. Повернувшись к толпам людей, выкрикивающих его имя, он поднял руки в знак приветствия.
Было до странности знакомо и приятно въезжать в большой город, где на улицах тут же собралась ликующая толпа. Он вспоминал – хотя это больше походило на воспоминание о сне – начало своего великого церемониального шествия. Вот он плывет по реке до Алаизора на западном берегу, потом на Остров – преклонить колени перед матерью во Внутреннем храме, затем – морское путешествие в Зимроэль. Народ приветствовал его в Пилиплоке, Велатисе, Нарабале, расположенных в живописных ярких тропиках. Парады, банкеты, радостное возбуждение, пышность. Затем Тил-омон, где его тоже встречали восторженными криками. Он вспомнил, как удивился, когда Доминин Барджазид, сын Короля Снов, приехал из Сувраэля в Тил-омон, чтобы приветствовать его и почтить пиром. Барджазиды обычно оставались дома, в своем прокаленном солнцем королевстве, избегали всех, заботились только о своих машинах сна и отправляли послания – поучающие, приказывающие или карающие. Банкет в Тил-омоне, бокал вина из рук Барджазида и… город Пидруид, фальшивые воспоминания о детстве где-то на востоке Зимроэля. И вот теперь, много месяцев спустя, на улицах большого города вновь выкрикивают его имя.
Расположившись в королевских апартаментах дворца мэрии, Валентин вызвал к себе мэра Хэлигорна, все еще ошеломленного и растерянного, и сказал:
– Мне нужна флотилия речных судов, чтобы плыть к истокам Глэйдж. Все будет оплачено из имперской казны после того, как я снова займу трон.
– Слушаюсь, мой лорд.
– Сколько отрядов ты можешь мне дать?
– Каких отрядов?
– Ополчения, воинов, тех, кто может носить оружие. Ты меня понимаешь, мэр Хэлигорн?
Мэр ужаснулся:
– Граждане Пендивэйна знамениты отнюдь не знанием военного искусства, мой лорд.
Валентин улыбнулся.
– Никто на Маджипуре, слава Божеству, не знает военного искусства. Однако, несмотря на наше миролюбие, мы сражаемся, если нам угрожают. Узурпатор угрожает нам всем. Разве в минувшем году ты не ощущал на себе бремя новых непонятных налогов и непривычных указов?
– Конечно, но…
– Что «но»? – резко спросил Валентин.
– Мы думали, новый корональ хочет показать свою власть.
– И вы спокойно позволите давить на вас тому, кто должен служить вам?
– Мой лорд…
– Ладно, оставим это. Ты не меньше, чем я, заинтересован в наведении порядка. Ты это понимаешь? Дай мне армию, мэр Хэлигорн, и храбрость народа Пендивэйна будет воспеваться в балладах тысячи лет.
– Я отвечаю за жизнь моего народа, мой лорд…
– А я отвечаю за жизнь твоего народа и еще за жизнь двадцати миллиардов,– резко перебил его Валентин.– И если хотя бы пять капель крови прольются на моем пути к Замку, то и этого будет больше чем достаточно. Но без армии я слишком уязвим. С армией я выступаю как корональ: имперские силы идут, чтобы рассчитаться с врагом. Понимаешь, Хэлигорн? Собери народ, объясни им, что нужно сделать, и призывай добровольцев.
– Слушаюсь, мой лорд.– Мэр Пендивэйна дрожал с ног до головы.
– И смотри, чтобы добровольцы были и в самом деле добровольцами!
– Будет сделано, мой лорд,– пробормотал Хэлигорн.
Армия сформировалась быстрее, чем ожидал Валентин. Собрать людей, одеть их, обуть, вооружить, снабдить продуктами город сумел за несколько дней. Хэлигорн действительно старался. Возможно, ему просто не терпелось, чтобы Валентин как можно быстрее уехал в какой-нибудь другой район.
Народное ополчение, ранее намеревавшееся защищать Пен-дивэйн от вторжения претендента на престол, теперь составило ядро созданной за короткий срок преданной армии – около двадцати тысяч мужчин и женщин. Город с тринадцатью миллионами жителей мог бы дать и больше, но Валентин не хотел обирать Пендивэйн. Он не забыл собственные соображения о том, что легче жонглировать дубинками, нежели стволами двикка. Двадцать тысяч воинов уже представляли собой внушительную силу, и Валентин знал, что постепенно сможет собрать многочисленную и грозную армию: даже колоссальный Зимр начинается с маленьких ручейков где-то в северных горах.
На рассвете того дня, когда отряды Валентина построились на берегу реки Глэйдж, шел дождь, но позже выглянуло солнце и залило все вокруг ярким, праздничным светом. Все речные суда на пятьдесят миль вокруг были мобилизованы для перевозки армии. Под зелеными с золотом флагами короналя громадная флотилия двинулась к северу.
Валентин стоял на носу флагманского корабля. Рядом с ним были Карабелла, Делиамбер, адмирал Эйзенхарт. Омытый дождем воздух был чист и приятен, приятный свежий ветерок Алханроэля дул с Замковой горы. Как чудесно сознавать, что наконец-то он возвращается домой.
Суда восточного Алханроэля были более обтекаемы и менее вычурны, чем те, которые Валентин видел на Зимре. Большие, построенные без излишеств корабли, высокие и узкие, с мощными машинами, предназначенными для движения против сильного течения Глэйдж.
– Быстрое течение,—заметил Эйзенхарт.
– Так и должно быть,– сказал Валентин и указал на какую-то еле видимую точку в небе далеко на севере: – Глэйдж начинается на склонах горы. На протяжении нескольких тысяч миль в него впадает десять рек, и, когда мы поднимаемся к истокам, вся эта масса воды идет против нас.
Моряк-хьорт улыбнулся.
– Когда подумаешь о встрече с такой силой, плавание в море кажется детской игрой. Я никогда не понимал рек: узкие, быстрые… Нет, мне дай открытое море, драконов и все такое – и я буду счастлив.
Но Глэйдж, несмотря на быстроту ее течения, была все же приручена. Когда-то на ней были пороги и водопады, и сотни миль ее считались непригодными для навигации. Четырнадцать тысяч лет присутствия на Маджипуре людей давным-давно все изменили. Дамбы, шлюзы, отводные каналы и другие ухищрения заставили Глэйдж, как и все спускающиеся с Горы Шесть Рек, служить их хозяевам почти на всем протяжении. Только внизу, где ровная долина позволяла реке разливаться, возникали некоторые затруднения, да и то только в период больших дождей.
Провинции вдоль Глэйдж тоже были спокойными: зеленые сельские районы, чередующиеся с крупными городскими центрами. Щурясь от яркого утреннего света, Валентин смотрел вдаль и искал глазами серую громаду Горного замка. Но на расстоянии двух тысяч миль не было видно даже горы, как велика она ни была.
Первым значительным городом вверх по реке после Пендивэйна был Макропросопос, славившийся своими ткачами и художниками. Когда корабли подошли ближе, Валентин увидел, что порт украшен огромными эмблемами короналя. Судя по тому, что множество таких же эмблем еще ожидали своей очереди, чтобы быть развешанными, их, вероятно, поспешно ткали именно к этому случаю.
– Что означают эти флаги? – задумчиво спросил Слит.– Открытую преданность темноволосому короналю или капитуляцию перед тобой?
– Конечно, это уважение к тебе, мой лорд,– сказала Карабелла.– Они знают, что ты идешь вверх по реке, вот и вывесили флаги, чтобы поприветствовать тебя!
Валентин покачал головой.
– Я думаю, народ здесь просто осторожничает. Если мои дела на Замковой горе пойдут плохо, всегда можно сказать, что эти флаги – знак преданности тому короналю. Если же тот падет, город скажет, что признал меня следом за Пендивэйном. Я думаю, мы заставим их высказаться открыто. Эйзенхарт!
– Да, мой лорд?
– Веди нас в гавань Макропросопоса.
Для Валентина это было нечто вроде игры. Особой надобности причаливать здесь не было, и он меньше всего хотел бы сражаться с этим городом так далеко от Горы. Но важно было проверить эффективность избранной стратегии.
Она с честью выдержала испытание. Корабль еще не подошел к берегу, а отовсюду уже слышались крики:
– Да здравствует лорд Валентин! Да здравствует корональ!
Мэр Макропросопоса выбежал на пирс с приветствиями и дарами – тюками прекрасных тканей, изготовленных в его городе. Он совсем не испытывал желания стрелять и драться и охотно предоставил восемь тысяч своих горожан для пополнения армии реставрации.
– В чем дело? – спросила Карабелла.– Может, они признают короналем любого, кто достаточно громко потребует трон и помашет несколькими энергометами?
Валентин пожал плечами.
– Это миролюбивый народ, спокойный, живущий весело и богато. Он тысячелетиями знал только процветание и хочет, чтобы оно продолжалось и в следующие тысячелетия. Мысль о вооруженном сопротивлении чужда им, вот они и сдались сразу же, как только мы вошли в гавань.
– Так-то оно так,– заметил Слит.– А если через неделю сюда явится Барджазид, они столь же охотно будут кланяться и ему?
– Вероятно. Но я набираю вес. Поскольку эти города поддержали меня, другие побоятся оказать неповиновение. Согласись, это немного походит на лавину, а?
Слит нахмурился.
– То, что ты делаешь сейчас, может сделать любой в другое время, и это мне не нравится. А если через год появится рыжий лорд Валентин и скажет, что он настоящий корональ? Что, если какой-нибудь лиимен будет требовать, чтобы все вставали перед ним на колени, и своих соперников назовет колдунами? Этот мир сойдет с ума.
– Помазанный корональ только один,– спокойно ответил Валентин,– и народ этих городов независимо ни от чего поклоняется воле Божества. Когда я вернусь в Горный замок, больше не будет ни узурпаторов, ни претендентов. Это я обещаю.
Однако про себя он признавал мудрость сказанного Слитом. «Как хрупка,– думал он,– связь, объединяющая наше правительство! Только одна добрая воля поддерживает ее. Доминин Барджазид показал, что измена может уничтожить добрую волю, а запугивание тоже можно считать изменой. Но останется ли Маджипур прежним, когда разрешится этот конфликт?»
