Текст книги "Без границ (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Паррафин, – закончила она. – Конечно же, я знаю кто вы и знаю, что Ухмыляющиеся Пони защищают Торговый путь. Кто же не слышал об удалом полурослике?

Она постаралась не рассмеяться при виде растерянности Реджиса.

– По правде говоря, о герой, я пришла сюда в надежде встретить вас, – сказала Далия. – Может быть, найдём тихое местечко, чтобы обсудить планы на вечер? Проверить, не совпадают ли они, я хочу сказать.

Мужчина, собиравший плащи и оружие, понимающе ухмыльнулся и даже подмигнул Далии поверх головы полурослика.

Реджис обернулся на каблуках, чтобы забрать свои вещи.

– Я только что прибыл, – сказал он, изображая разочарование. – Но как я могу отказать женщине с такими очевидными прелестями?

Коснись одной из этих прелестей, и я тебя прикончу, подумала Далия, но не произнесла этого вслух. Она не особенно любила полуросликов в целом, и более того, не слишком симпатизировала компаньонам Халла.

– Мы скоро вернёмся, – сказала мужчине Далия, забирая собственный плащ. Она схватила Реджиса за руку и вытащила его из комнаты.

За просторным фойе и дальше по коридору были приготовлены несколько комнат – спальни и гостиные для бесед, с барменами и широко расставленными для приватных разговоров столами. Далия не слишком доверяла таким гостиным – однажды на балу Артемис Энтрери с коллегой по Бреган Д'эрт распустили в этих комнатах пару слухов, чтобы посмотреть, не разойдутся ли они – и слухи разошлись. От подслушивания такие помещения не защищали.

Зато спальни, скорее всего, защищали – несколькими годами ранее одну семью из Глубоководья поймали за подслушиванием чужого свидания и по-прежнему стыдили за склочничество и вмешательство в чужие дела. В конце концов, Далия знала, что благородные семьи Глубоководья, впрочем, как и все остальные благородные семьи, не так уж отличались от дроу Мензоберранзана или Красных волшебников Тэя: можно было делать всё что угодно, пока ты избегал наказания, но любое вмешательство и сплетни о таких тайных играх в «приличном» обществе были недопустимы.

Она грубо затащила Реджиса в одну из спален и закрыла на ними дверь. Полурослик воскликнул:

– Леди, да вы настоящий агрессор!

– Что ты здесь делаешь? – потребовала Далия, когда дверь была закрыта.

– Я...

– Кто сказал тебе прийти сегодня сюда? Ты что, хочешь раскрыть меня, дурень?

– Нет, госпожа. Многое... Я хочу сказать, у меня не было выбора.

– Объясни, – потребовала Далия, скрестив руки и меряя бедного полурослика разъярённым взглядом.

Реджис нервно огляделся.

– Нас никто не слышит, – сказала Далия.

И Реджис объяснил. Он рассказал ей про Терновый Оплот и демонов, про нападение на Кровоточащие Лозы и Гонтлгрим, о том, как он и другие Ухмыляющиеся Пони решили, что нужно отправиться в Глубоководье и умолять о вмешательстве, иначе всё будет потеряно – даже Лускан, к которому вдоль побережья Меча направляется флот вторжения.

Далия не смогла злиться на Реджиса дальше, пока он объяснял, и её скрещенные руки постепенно опустились.

– Я пришёл сюда только потому, что надеялся встретить тебя или Энтрери, – закончил Реджис. – Я не знаю, кому из лордов можно верить, а любое неверное слово может закончиться катастрофой.

Далия кивнула. Она знала, что Реджис сделал всё правильно, и его осторожность была оправдана.

– Никому не говори, – предупредила его Далия. – Возвращайся на бал и развлекайся всю ночь напролёт, как умеешь – только без выпивки или курева!

– Я уже принял необходимые предосторожности, госпожа, – сказал он с хитрой усмешкой, и повинуясь импульсу, прошептал: «Ради любви к розовому жемчугу», волшебную фразу для кошеля, который на самом деле был бездонной сумкой с крупным надразмерным карманом. Он сунул руку внутрь и вытащил небольшой флакон, затем второй.

– Этот защитит от яда, даже от алкоголя или любых других наркотиков, – сказал он Далии, протягивая флаконы. – А этот...

Он злобно оскалился и поднял флакон повыше, встряхнув его, показывая розовый овал, плавающий в полупрозрачной фиолетовой жидкости.

– Этот позволит тебе читать чужие мысли, особенно если жертва пьяна.

Второй флакон он тоже отдал ей.

– Они могут быть полезны, хотя вряд ли тебе потребуется это снадобье, чтобы прочитать мысли любого мужчины, с которым ты будешь разговаривать.

– Играешь на моём тщеславии? – отозвалась Далия. – Ты просто очарователен.

– Просто говорю правду, и не притворяйся, что сама этого не знаешь – и не знаешь, как этим пользоваться, – сказал Реджис, и когда Далия подняла бровь, он быстро добавил: – Потому что я поступаю точно так же, как и моя жена Доннола.

По крайней мере, это вызвало смех.

Далия оглянулась вокруг, хотя они были в небольшой закрытой комнате и рядом никого не было, затем подошла ближе и прошептала на ухо Реджису адрес.

– Южный квартал, – пояснила она. – Сегодня, после полуночи. И будь осторожен. Будет лучше, если ты пока что останешься в живых.

Реджис кивнул, затем закрыл глаза и повторил про себя адрес, чтобы закрепить его в памяти, как научился за годы, проведённые в доме Тополино в Агларонде – где бумажные следы означали повешенных воров.

Когда он снова открыл глаза, Далия уже исчезла, вернувшись на бал.

Пожав плечами, полурослик отправился следом. Ему предстояло убить какое-то время, так что можно было немного поразвлечься и посмотреть, что он сумеет разузнать.

– Ты проснулся.

– Ага, типа того. Очень жаль, – звук собственного голоса, неровного и надломленного, напомнил Атрогейту, каким жалким и слабым он себя чувствует – как будто каждый сустав в его теле проткнули колом, как будто с него сняли кожу, а потом натянули обратно, только с кусачими насекомыми внутри. Ему было слишком жарко и слишком холодно одновременно, и одна только мысль о еде вызывала позывы к рвоте.

– Скоро у меня будут новые заклинания, способные облегчить твою боль, – сказала Ивоннель.

Дварф с огромным усилием приподнялся на локте и огляделся вокруг. Он по-прежнему лежал на волшебном диске, и тот двигался, следуя за Ивоннель, когда она медленно шла по дороге, ведя под уздцы пони Реджиса. На север, понял Атрогейт, потому что вода была слева от них.

– Ещё на побережье? – спросил он, опускаясь обратно, поскольку чувство движения и проплывающая мимо земля заставили его внутренности взбунтоваться. Ему потребовалось какое-то время, чтобы добавить: – Думал, мы повернём к Утёсам и Гонтлгриму.

– Там стоит армия демонов, – ответила Ивоннель. – Мы никому не сможем там помочь, тем более, пока ты в таком состоянии.

– Чушь! – он почувствовал, как остановился диск. Потом Ивоннель выросла над ним, глядя сверху вниз.

– Добрый Атрогейт. Предупреждаю тебя, что ты ещё не исцелился и крайне далёк от выздоровления, – сказала она. – Я делаю всё, что могу, и буду продолжать, конечно же, но не думай, будто твоё выживание – вопрос решённый.

– Хорошо, – пробормотал он, как только расшифровал поднятую бровь и немного туманное замечание.

Ивоннель схватила его за ворот и заставила посмотреть на себя.

– Я могла оставить тебя умирать, – спокойно сказала она, – если бы и вправду считала, что ты хочешь умереть, или что твоя жажда смерти не основана лишь на огромной боли от потери любимой.

– Да чё ты вообще знаешь? – спросил дварф.

– Больше, чем ты можешь себе представить, – ответила дроу. – Ты думаешь, что я молода, но мои воспоминания старше, чем у самых старых существ, которых ты можешь когда-либо повстречать. Старше Джарлакса на века.

Атрогейт хмыкнул.

– Посмотри на меня, дварф, – тихо потребовала Ивоннель, и он подчинился, пускай даже с гримасой, которую просто не смог стереть с лица. – Я понимаю твою боль. Я испытывала её много раз.

К своему удивлению Атрогейт обнаружил, что верит ей.

– Она всегда будет там, но она ослабнет, и для тебя, конкретно для тебя, она станет ещё слабее, если ты будешь знать, что справился с этим, почтив память твоей возлюбленной Амбер.

– Ты, значит, думаешь, что знала её?

– Хотелось бы, – искренне ответила Ивоннель. – Но я слышала о ней. Я знаю, что говорят другие об Амбер. Я знаю, что ты ты говорил о ней. Амбер не была трусихой, и если бы она сейчас была здесь, а убит был Атрогейт...

– Если бы!

Ивоннель улыбнулась и кивнула, признавая его правоту.

– Она сказала бы именно так, о чём я и говорю.

Слова попали в цель. Атрогейт не мог с ними спорить.

– И я думаю, что она вышла бы из тьмы в своём сердце, чтобы почтить память Атрогейта. Амбер, если она действительно была такой, как заявляешь ты и остальные, приняла бы мою помощь и боролась бы с ранами, пускай даже только ради того, чтобы причинить огромную боль тем, кто отнял тебя у неё.

На это Атрогейту сказать было нечего. Умная женщина, подумал он. Обратила мои слова против меня самого!

Ивоннель наклонилась очень близко.

– Я собираюсь снова сделать тебя здоровым и сильным, – прошептала она. – Если ты так упёрся в мысли о собственной смерти, так не боись наказать чудовищ, которые отняли у тебя любимую.

– Да, девочка, ты хорошо говоришь.

– И я буду рядом с тобой, Атрогейт. Что скажешь? За Амбер Гристл О'Мол из адбарских О'Молов?

Дварф улыбнулся, тепло и широко, а потом закрыл глаза, когда Ивоннель стала читать заклинание, пославшее волну тёплого исцеления по его телу, заставляя Атрогейта падать и падать в глубокий сон.

– Почти с тех самых пор, как я вернулся из Подземья, мы всё время торчим в этом проклятом городе, – сказал Реджису Артемис Энтрери, когда намного позже той же ночью полурослик присоединился к ним с Далией в жилище в южном квартале Глубоководья. – И у нас обоих нет ни малейшего понятия, кто здесь друг, а кто здесь враг.

– Времени выяснять у нас тоже нет, – ответил Реджис. Он пытался сохранять спокойствие, пытался напомнить себе, что на кону стоит всё, и что главная причина, по которой он решил воспользоваться шансом начать жизнь заново – преуспеть именно в таком положении. Но полурослик не мог отрицать, что Артемис Энтрери его пугает. Реджис знал всё, что говорили об этом мужчине, о том, как он вырос и стал лучшим человеком, союзником.

Но продолжал нервно поигрывать с оставшимся обрубком его левого мизинца, потерянного в этой жизни и по странному совпадению почти точно повторяющим обрубок, который он носил почти всю свою первую жизнь, после того, как этот самый Артемис Энтрери отрезал полурослику палец, чтобы отправить послание Дзирту.

Реджис задумался: сможет ли когда-нибудь время и хорошие поступки полностью это стереть?

– Значит, ты решил открыто заявить о своём присутствии? – спросил Энтрери, едва сдерживая ухмылку. – Да, я знаю про твои игры во дворце Неверэмбера и про то, как Паук Паррафин выпивал с парой дам из Глубоководья в таверне Плавника в Невервинтере.

– Как ты...

– А если знаю я, знает и половина Глубоководья. По крайней мере, половина из тех, кто хотели бы знать. О чём ты думал, когда в открытую заявился в ту таверну? Неужели ты достаточно глуп, чтобы считать, будто никто не поймёт, что имена Паук Паррафин и Реджис принадлежат одной и той же персоне?

– Я... в то время у меня не было причин скрывать свою личность, – попытался объяснить полурослик. – Никто не знал, что я в городе, и поскольку моей целью была законная торговля вином из Кровоточащих Лоз, казалось, что в прикрытии нет необходимости. Тогда мы понятия не имели, насколько глубоким – нет, насколько демоническим окажется заговор.

– Зато теперь имеешь, – парировал Энтрери, – и всё равно пришёл на сегодняшний бал под именем Реджиса Тополино, или Паука Паррафина, или как ты там себя сейчас называешь.

У Реджиса скрутило живот, но он усилием воли прогнал это чувство прочь.

– Сильные слова для Баррабуса Серого, – возразил он, вызывав фырканье Энтрери.

– Не притворяйся, что понимаешь меня, – предупредил Энтрери, удерживая своё агрессивное превосходство и не желая обсуждать давно прошедший период своей жизни, когда он был в рабстве. – Спрошу снова: почему ты пришёл сегодня на тот бал?

– Потому что рассчитывал встретить тебя, – ответил Реджис, – или Далию, или кого-то из наших людей. В мои годы в доме Тополино ни один бал в Дельтантле не обходился без наших агентов.

– Но в открытую? – вмешалась Далия.

Реджис пожал плечами.

– Как мне было получить приглашение, если бы я не представился Реджисом из Кровоточащих Лоз, другом короля Бренора Боевого Молота?

Он решительно повернулся обратно к Энтрери.

– Никто не упоминал битву на севере. Никто даже глазом не моргнул, когда они узнали мою личность, хотя скорее всего Кровоточащие Лозы прямо сейчас находятся в осаде.

– Кровоточащие Лозы полностью разрушены, – ответил убийца.

Реджис начал отвечать ещё прежде, чем Энтрери закончил предложение, но от тяжести слов убийцы у него перехватило дыхание.

– Госпожа Доннола жива и здорова, – быстро добавил Энтрери, и в его голосе был нечто необычное. Сочувствие? – Почти все жители деревни спустились на трамвае в Гонтлгрим и выжили, но теперь сам Гонтлгрим попал в осаду.

Реджис отчаянно и напрасно пытался вернуть себе дар речи.

– Лорды Глубоководья наверняка знают, что происходит в Утёсах, – продолжал Энтрери. – Но не хотят, чтобы кто-то другой, и ты в особенности, знал, что они знают.

– Но почему?

– Потому что тогда им придётся что-то с этим сделать, – сказала Далия, и Энтрери кивнул.

– Бедный маленький дурак, – добавил Энтрери. – Ты по-прежнему надеешься на благородство и альтруизм фаэрунских дворян.

– Король Бренор тоже дворянин, – напомнил Реджис.

– Бренор не типичный представитель правящего класса, – сказал Энтрери. – В первую очередь тебе следует это понять.

– Я вовсе не наивный бродяга.

– Ну так прекрати вести себя таким образом.

– Кажется, ты считаешь, что у меня есть какой-то выбор!

– Разумное замечание, – вмешалась Далия.

Энтрери задумался на мгновение, потом кивнул.

– Значит, ты прибыл, чтобы оповестить Глубоководье и собрать войска.

– Я наделся благодаря вашим сведениям сначала отделить друзей от врагов.

Энтрери кивнул.

– Жаль, что всё не так просто. Зато мы знаем главного врага.

– Маргастеры, и скорее всего – сам Неверэмбер.

– Лорд Дагульт остаётся в Невервинтере, насколько я могу судить. Но да, Маргастеры замешаны в этом по уши. Не стоит их недооценивать.

– Я видел их сокровищницу.

– Это всего лишь часть. Судя по всему, они купили молчаливое согласие – если не сотрудничество – ещё нескольких благородных домов и половины городских стражников.

– Этого мы не знаем, – возразила Далия.

– Я предпочитаю считать именно так, – ответил Энтрери. – Мы знаем, что это касается по крайней мере некоторых, а я не верю, что Маргастеры склонны к полумерам.

Когда Далия не стала спорить, наступила неуютная тишина. Повисший в комнате страх можно было почти потрогать, пока Реджис не нарушил молчание слабым: «Что будем делать?»

– Мы знаем голову змеи, – тихо ответил Артемис Энтрери и посмотрел этим взглядом, этим ужасным взглядом – ужасным, хотя Реджис знал, что на сей раз цель не он! – который стал неотъемлемой частью его репутации за минувшие годы.

– В таком случае, не вижу причины взывать к чувству справедливости соответствующих властей, – согласился полурослик, подражая смертоносному тону убийцы так хорошо, что Энтрери поднял бровь.

Реджис принял это за комплимент.

Но его мгновение гордости оказалось недолговечным, поскольку дверь в комнату распахнулась от удара и внутрь влетело нечто, похожее на комок дьявольской грязи.

ГЛАВА 11

Трепачки в сказкофагии

– Да, только вы не врубаетесь, – сказал Айвен Валуноплечий королеве Малабритчес Боевой Молот. – Это саркофаг Тибблдорфа Пвента. Того самого Пвента.

– Сказкофаг! – хихикнул стоящий на противоположной лестнице Пайкел. – Хи-хи-хи.

– Ещё как врубаемся, – ответила королева Танабритчес. – Мы врубаемся, что двое дварфов торчат на лестницах в тронной зале нашего мужа, всего в двадцати шагах от престола дварфийских богов, пытаясь сломать монумент, который поставил сюда король Бренор. Чего тут непонятного, валуноплечие дурни-трепачки?

– Почему мы это делаем, – сказал Айвен.

– Трепачки в сказкофагии, хи-хи-хи, – провозгласил Пайкел.

Остальные трое вздохнули в унисон.

– Потому что хотите, чтоб вам Бренор кулаком в глаз сунул? – попробовала угадать Малабритчес.

– Хмпф! – фыркнул Айвен.

– Мыши вы летучие, – объявила Маллабритчес.

– Не, мы думаем, что это Пвент мышь летучая, – ответил Айвен, и королевы Гонтлгрима недоумённо переглянулись. Прежде чем одна из них успела ответить, тронный зал, который находился сразу за стеной у тёмного озера входной пещеры, содрогнулся под тяжестью прогремевшего снаружи взрыва. Дверь распахнулась от пинка часового.

– Драка! – закричал он. – Демоны вернулись! К оружию!

– Там Бренор с Джарлаксом и батяней Дзирта, – сказала сестре Таннабритчес, и они помчались за оружием и доспехами.

– Ну, пойдём колотить демонов, – сказал Айвен Пайкелу, но Пайкел в ответ покачал головой и поводил пальцем.

– У-ум.

– Ты ж их слышал!

Пайкел как будто не слушал его, вместо этого работая над одним из засовов с задней стороны саркофага, отодвинутого ими от стены.

– Ты чё, правда в этом уверен? – спросил Айвен.

– Угумс-угумс.

Освобождённый саркофаг немного сдвинулся, когда Пайкел просунул внутрь руку. Айвен наморщился, решив, что его брат сейчас ухватит гниющее тело за задницу.

– Не-а, – сказал Пайкел.

– Что «не-а»? Его там нет?

– Не-а, – повторил дварф, качая своей зеленовласой головой.

– А где же он тогда? – спросил Айвен.

В ответ Пайкел громко зашипел, приложив руку к губам и двумя пальцами изображая вампирские клыки.

– Прекрати!

– Хи-хи-хи! Не-а.

Айвен вздохнул.

– Где ж ты есть, тупой Пвент? – прошептал он. Он схватился за края лестницы и быстро соскользнул на пол, а Пайкел снова закрыл саркофаг и задвинул его на место. Старый Айвен Валуноплечий почесал свою жёлтую бороду, не зная, как сообщить своему другу Бренору, что у них появилась ещё одна проблема.

Помещение вздрогнуло от нового взрыва. Айвен взял свой топор.

Проблемы надо было решать по мере их поступления.

С высокой платформы трамвайной станции на другом конце подземного озера Бренор следил за битвой, развернувшейся в просторной и высокой пещере. В данный момент боевые действия шли далеко в глубине, взрывалось пламя и сверкали молнии, и резкие вспышки света неизбежно выхватывали из мрака уродливые фигуры демонических пехотинцев. Рога трубили ноты организованной обороны стратегических позиций дварфов, эхом звучали крики, умоляющие о подкреплениях у того или иного сталагмита, и призывы к отступлению на позициях, которые вот-вот должны были пасть.

Бренор изо всех сил пытался не обращать внимания на эти сигналы и крики. Его войска долго готовились к этому дню. Они знали свои роли – когда сражаться, как сражаться, когда следует отступить, какие позиции можно оставить, а какие следует удерживать до последнего дварфа.

У Бренора тоже была роль – прямо здесь, на последней линии обороны перед стенами самого Гонтлгрима.

Тибблдорф Пвент был для него потерян. Атрогейт и Амбергрис были для него потеряны. Дагнаббит была королевой Мифрил-Халла и не могла прийти к нему, пока эти магические врата не будут наконец открыты.

Дзирт был где-то там. Вульфгар был не здесь, а в Лускане. Реджис отправился в Глубоководье. Кэтти-бри была беременна и оставалась дома в Длинной Седловине. Дварфийскому королю было очень одиноко.

Он покосился направо, туда, где через стену недавно перемахнули Джарлакс и Закнафейн.

– Значит, дошло до этого, – пробормотал он, но не позволил сомнениям одолеть своё упрямство и непоколебимую решительность. Он был Бренором, королём, который отправился в Долину Хранителя, чтобы повернуть целое войско вспять.

Он был королём Бренором, который отвоевал Мифрил-Халл и привёл его к новым высотам процветания и славы. Королём Бренором, который отвоевал Гонтлгрим и управлял богоподобным предтечей, питавшим самую большую магическую кузню Фаэруна.

Он был королём Бренором, объединившим – или тем, кто вскорости объединит – делзунских дварфов в единую силу.

Он был непобедим.

И всё же ему стало куда легче, когда на этой платформе по центру внешней стены, на другом берегу небольшого пруда у стен Гонтлгрима, к нему поспешили присоединиться двое старых друзей.

– Туть! Туть! – дёргал Пайкел своего брата, указывая на клочок земли справа, между трамвайной стеной и озером, в той стороне, где пропали два дроу.

– Мой брат хочет... – начал Айвен, но замолчал, когда Пайкел оборвал его словами «Мой брательник!»

– Да, он хочет, чтобы ты провёл своих дварфов внутрь через ворота справа, – закончил Айвен, указывая на то же место, куда только что указывал Пайкел. – У него есть небольшой сюрприз, который удержит демонов и подаст их орудиям и арбалетчикам на блюдечке с золотой каёмочкой.

Бренор перевёл взгляд с одного Валуноплечего на другого, наконец кивнув, чтобы показать, что он им доверяет.

– И вот ещё, если позволишь, – сказал Айвен, протягивая большой патронташ с тяжёлыми арбалетными болтами необычного вида. Он вытащил один болт и показал его Бренору.

– Старая разработка, – пояснил он. – Дело рук Кэддерли.

– Кэддерли! Бум! – сказал Пайкел.

– Ага, бум, – согласился Айвен, указывая на обнажённую середину крупного болта, где был расположен крупный флакон с какой-то жидкостью, удерживаемый лишь тонкими полосочками металла, бегущими от передней части к задней. – Ударив в цель, они разворачиваются. Когда они разворачиваются...

– Бум! – счастливо объяснил Пайкел.

– Ударное масло, – заметил Айвен. – Оно уж наверняка даст о себе знать.

– Раздай их стрелкам, добрый дварф, – сказал Бренор Айвену.

– Туть! Туть! – повторил Пайкел, бешено тыча рукой в место справа.

– Да, туть, – подыграл ему Бренор, используя собственное словечко дварфа.

– Хи-хи-хи.

Бренор прокричал своим командирам вдоль стены:

– Следите за вспышками! Передайте парням по всей пещере, что у нас есть друзья, которые наводят их огонь!

– Где мы тебе нужны, наш король? – раздался позади него женский голос, и Бренор обернулся, чтобы увидеть, как две его королевы, метко прозванные Кулак и Ярость, спешат присоединиться к нему на платформе. Усеянные шрамами от многочисленных битв и полные боевого задора, как Тибблдорф Пвент в гоблинской гостинице, могучие и готовые к битве королевы-сёстры серьёзно подняли ему настроение.

– Здесь, рядом со мной, – сказал он, и они действительно были ему нужны – как и братья Валуноплечие.

Король Бренор Боевой Молот кивнул и выпятил свою мускулистую грудь. Он был не один.

Делая прыжки и пируэты, со стены на пол, с пола на стену, Джарлакс и Закнафейн с каждым броском и кувырком пересекали друг другу путь, один всегда прикрывал мечами движения другого. Они мчались мимо слабых и сильных демонов, наносили слабые и сильные удары, и всегда поражали цель, прежде чем кто-либо мог их коснуться, исчезая за следующим сталагмитом в свободном забеге, как сказал Закнафейн, делая сальто, прыжки, пируэты, ускользая от орды разгневанных демонов за спиной.

– Кровавая черта, – крикнул Джарлакс, приземлившись на широком и открытом пространстве, что заканчивалось парой толстых сталагмитов с вырезанными высоко наверху проходами.

Закнафейн сунул руку в кошель и достал горстку глиняных шариков, специально покрытых волшебным маслом, чтобы сдержать бурлящую внутри силу. Он швырнул их за спину, зная, что один из орды преследователей разобьёт оболочку и выпустит магию.

Он побежал наверх и вправо, поднимаясь по склону холма, затем прыгнул, приземлился на бегу в бешеном темпе и пересёк дорогу Джарлаксу, когда командир наёмников таким же манёвром бросился в противоположную сторону.

Проход позади них осветился, когда орда демонических преследователей растоптала шарики, выпустив заточённый внутри ослепительный магический свет. Реакция была почти мгновенной – дали залп боковые катапульты дварфов, а над головами у дроу рассекли воздух снаряды баллист.

Позади них под этим огнём дюжинами гибли слуги демонов.

Дроу обогнули крупный холм, пересекли боковой канал, а потом другой, повернув обратно и направляясь примерно в сторону Гонтлгрима, разыскивая другой проход, подходящий для бойни.

Дзирт с возрастающей радостью и восхищением наблюдал за мчащейся парочкой со стороны – радостью от того, с какой готовностью его отец рискует своей жизнью ради доброго народа Утёсов!

С Тулмарилом в руках следопыт наблюдал за прогрессом двух бегущих дроу, изумляясь их движениям и согласованности, мгновенно расшифровывая элементы, заставляющие их как будто случайно делать пируэты и пересекать друг другу путь. Дзирт вышел из-за сталагмита, и двое дроу снова оказались в поле его зрения, когда преодолели более широкий поворот. А затем Дзирт заметил группу летающих демонов-чазмов.

Оставляя за собой волшебный серебристый свет молний, его стрелы пронеслись за спинами Джарлакса с Закнафейном, угодив прямо в раздутые лица отвлёкшихся демонов.

Кувыркаясь в воздухе, один за другим чазмы падали на землю и разбивались. Пустив в полёт последнюю стрелу, Дзирт развернулся и согнул волшебный лук, снова складывая его, чтобы тот уместился на его поясную пряжку, а затем бросился бежать.

Джарлакс и Закнафейн преодолели очередной поворот, но на этот раз между ними мелькнул ещё один спутник, проскользнув в прыжке мимо Закнафейна, приземлившись прямо перед Джарлаксом и побежав дальше, чтобы держаться наравне с мчащейся парочкой.

– Сферы! – крикнул Джарлакс, когда они свернули за очередной угол, оказавшись слева от трамвайной станции, и взорам дроу открылась внешняя защитная стена. Они с Закнафейном сделали перекрёстное сальто, выхватив пригоршни керамических шариков, а Дзирт бросился в сторону, нашёл окутанное тенью место на сталагмите и снова достал с пряжки на поясе свой волшебный лук.

Показались демоны, слишком увлечённые погоней, чтобы понять, что снова давят световые шарики, открывая свою позицию.

В них полетели шары из катапульт и снаряды баллист, принося с собой опустошение, пронзая и уничтожая, и следопыт-дроу с изогнутым луком сделал эту бойню ещё страшнее – Дзирт До'Урден пускал стрелу за стрелой, и снаряды были намного эффективней из-за плотности демонической орды, ведь стрелы Тулмарила пронзали первую цель насквозь и поражали вторую, а во многих случаях – даже третью.

Демоны плавились под этим угасающим градом, и им потребовалось немало времени, чтобы заметить присутствие Дзирта и его лука.

Когда это случилось, погоня приобрела новое измерение, но Дзирт уже был готов.

– Гвенвивар, ты нужна мне, – обратился он к своей волшебной статуэтке, и за его спиной сгустился серый туман, когда на зов явилась верная пантера, возникнув прямо перед несущимся в атаку вроком и сразив демона-стервятника так же легко, как настоящий леопард мог сразить петуха.

Дзирт бросился дальше с саблями наголо. Он увидел ещё одну область, озарённую светом глиняных шариков, и вся пещера содрогнулась от оглушительной вибрации боковых катапульт. Он прыгнул на вершину низкой стены, заметил шестирукую марилит, в каждой руке сжимавшую меч – и двинулся наперехват.

Дзирт подался перед ней вправо, прыгнул на низкий камень, бросился с него на демоницу, и его клинки зазвенели, отражая множественные атаки. Сабля в правой руке, Ледяная Смерть, пошла наружу, широко отводя три демонических меча, затем вернулась, обогнув их, отбивая удары другого оружия демона.

Клинок Дзирта устремился вниз и наружу, и дроу развернулся и нанёс удар ногой, высоко и быстро, попав противнице прямо в лицо и оглушив её.

С протестующим шипением марилит подняла все шесть рук вверх по сторонам, как орёл, готовый спикировать на жертву.

Но сразу же отлетела назад, поражённая живым снарядом из мышц, когтей и клыков.

Дзирт не мог ждать и побежал дальше, выпуская стрелу за стрелой, чтобы осветить путь и очистить его от демонов. Вскоре рядом с ним уже бежала Гвенвивар. Он снова разделился с отцом и Джарлаксом, но те в нём не нуждались. На самом деле, глядя на их безупречные движения, он даже боялся, что может стать помехой.

Они знали, что Дзирт здесь, бежит и стреляет, прыгая по сталагмитам и меняя направление слишком часто и слишком быстро, чтобы любой из захватчиков мог за ним угнаться.

А если бы и могли, Дзирт знал эту пещеру как свои пять пальцем. Он знал, где расположены дварфийские арбалетчики, знал огневые позиции баллист и катапульт.

Демонам придётся дорого заплатить за погоню за ним.

В пещере ревел демонический огонь. Вокруг сталактитов, во многих из которых были вырезаны комнаты и располагались арбалетчики и наводчики, носились стаи чазмов. Бросаясь на дварфов, демоны сталкивались с плотным огнём, и один болт за другим сбивали их на землю.

Но противников было слишком много, и несмотря на все потери, большую часть которых понесли нападавшие, дварфам снова и снова приходилось отступать, отползая по тоннелям в потолке к следующей оборонительной позиции, и по мере того, как число этих позиций сокращалось, всё больше дварфов были вынуждены отходить к самой трамвайной стене и спуститься по гладким шестам в специально подготовленных шахтах.

– Дальняя треть потеряна, – сказал своему королю и двум королевам на стене МакКорбис Огранщик.

– Выбрались все? – спросил Бренор.

Дварф, истекающий кровью из десятков порезов и синяков, приобретённых во время быстрого преодоления тесных каменных тоннелей, в ответ только пожал плечами.

– Не видел, чтобы кто-то умер, но слышал крики. Крики дварфов.

Бренор мрачно кивнул и похлопал дварфа по плечу, затем окинул взглядом пещеру. Битва приближалась.

– Мы удержим их здесь, даже не сомневайся, – сказала королева Танабритчес.

– Да, а потом отбросим назад через всю пещеру, вверх по тоннелю, и просто ради веселья я перееду их на трамвае!

Где-то сбоку, совсем рядом, щёлкнул арбалет.

– Придержите стрелы, парни! – проревел Бренор, потом добавил для тех, кто стоит рядом: – Это могут быть наши.

Он оглянулся на своих королев и кивнул, и те бросились передавать его приказ по рядам.

Однако не успели сделать и шага, когда в пещере сверкнула ослепительная вспышка и высоко на потолке прогремел взрыв. Полетели камни, и вместе с ними сверху полетели дварфы.

– Они нашли наши тоннели! – воскликнул Бренор. – Поднимайте луки! Айвен!

Он оглянулся и увидел братьев Валуноплечих у тёмного пруда между платформой и правой стеной.

– У нас тут парни бегут назад, – крикнул им Бренор.

Айвен указал прямиком на врата на той стороне, возле которых как раз проходили они с Пайкелом.

– Тудыть! – закричал в ответ старый желтобород. – Пускай бегут тудыть!

Айвен развернулся и издал пронзительный свист. Бренор оглянулся через небольшой пруд, чтобы увидеть, как дюжины дварфов приготовили к стрельбе арбалеты.