Текст книги "Без границ (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Сегодня он был особенно раздражительным из-за бродивших по всему Лускану слухов о вражеском флоте и новостях с юга о продвижении демонических орд.

– Меня отправили поговорить со жрицей Аш'алой.

– Это было несколько десятков дней тому назад.

– Её информация требовала проверки, и я занялся проверкой, ради чего пришлось покинуть этот план бытия.

– Ты отправился к иллитидскому разуму улья, – догадался Громф.

Киммуриэль кивнул.

– Из-за жалкой Жиндии Меларн? – недоверчиво спросил великий волшебник. – Неужели она так тебя напугала, что ты побежал к пожирателям разума? Может быть, ты хочешь, чтобы я нашёл её и уничтожил?

Сарказм Громфа не подействовал на Киммуриэля, равно как и хвастовство архимага, которое при нормальных обстоятельствах было бы вполне оправданным.

– Ну? – поторопил его раздражённый Громф.

– Арахна'хинин'лихи'элдерс, – ответил Киммуриэль. – Мать Жиндия не одна.

Громф с любопытством посмотрел на низкорослого псионика, повторяя про себя сказанное им странное слово. Оно было на старом языке, старше Громфа, старше Мензоберранзана. Когда архимаг наконец его расшифровал, он широко распахнул глаза.

– Захватчик? Жиндии доверили голема-захватчика?

Громф замолчал и сделал глубокий успокаивающий вдох, потом покачал головой.

– Ты уверен?

Киммуриэль не моргнул.

– Значит, это не Ллос вернула Закнафейна из объятий вечного сна, нет, – заключил Громф. – А теперь Паучья Королева хочет его вернуть и выбрала мать Жиндию Меларн своим копьём?

Он снова покачал головой.

– Закнафейн, да? Это должен быть Закнафейн.

– Это старое слово, – ответил Киммуриэль. – Может быть, я оговорился.

– Так следи за языком, – сказал Громф. – Не стоит зря пугать такой перспективой, как голем-захватчик...

– Арахна'хинин'лихи'элдернай, – исправился Киммуриэль, верным способом образовав множественное число.

– Элдернай? – шёпотом повторил Громф. – Он не один?

– Их два, – подтвердил Киммуриэль.

– Тогда Ллос действительно с ней, – сказал Громф. – И мы должны понимать, что наши жизни и преданность...

– Мы не знаем наверняка, что это именно Ллос, – вмешался Киммуриэль.

– Тогда кто? – скептически возразил Громф, но собственный вопрос поразил его ещё прежде, чем псионик смог ответить.

– Есть ещё один разгневанный владыка демонов, именующий себя Демоническим принцем, – напомнил ему псионик.

Демогоргон, понял архимаг, оказавшийся на материальном плане благодаря Громфу и уничтоженный в своей телесной форме благодаря силе Мензоберранзана, направленной сквозь мозг улья иллитидов – направленной не в последнюю очередь этими двумя дроу.

– Ты, разумеется, предполагаешь, что цель големов-захватчиков – Закнафейн, и, возможно, Дзирт До'Урден, – сказал Киммуриэль. – Но не только они заслужили враждебность демонов, способных создавать таких големов. Мне кажется маловероятным, что за Дзиртом пустили такого охотника, хотя мать Жиндия определённо презирает его, поскольку Ллос поймала Дзирта в тоннелях Дамары и оставила в живых. Может быть, обоих послали за Закнафейном.

Теперь настала очередь Громфа качать головой.

– Двух таких созданий нельзя натравить на одну цель – они будут нападать друг на друга из-за вмешательства, настолько сильно они сосредоточены на единственной задаче.

Громф всесторонне обдумал эту проблему. Нападением руководила мать Жиндия – единственное, что позволяло ему надеяться, что он сам не одна из целей. Жиндия ненавидела Дзирта и Джарлакса, и человеческого мужчину Энтрери, поскольку эти трое напали на неё у неё дома и убили единственную дочь – по слухам, жутким кинжалом Энтрери, так что её нельзя было воскресить. Но станет ли Жиндия – станет ли Ллос – тратить захватчика на простого человека?

Громф считал, что это маловероятно.

– Это не Артемис Энтрери, – сказал Киммуриэль, напоминая, что читает его мысли.

– В таком случае, мы должны узнать кто, – потребовал Громф, который начал злиться. – Необходимо выяснить наверняка. Ты узнал у пожирателей разума хоть что-нибудь?

– Разум улья существует не для того, чтобы отвечать на вопросы по моему расписанию, – ответил псионик.

– Надави на них.

– Надавить? Нельзя просто так взять и надавить на иллитидов.

– Неужели я должен напоминать тебе, что это Киммуриэль обрушил мощь разума улья на Демогоргона? Вполне возможно, что несокрушимые големы здесь ради тебя.

Киммуриэль снова пожал плечами.

– Ты сбежишь к иллитидам, если это окажется правдой! – обвинил его Громф.

– Громф сам поступил бы – и поступит – именно так, если окажется, что он – жертва.

– Я не хочу участвовать в этой пьесе, – сказал архимаг. – Мы должны узнать, что за союз стоит за этим приливом мрака. Кто и зачем дал Жиндии арахна'хинин'лихи'элдернай?

– Кто бы это ни был – и кто бы ни стал целью големов – наш мир изменился, архимаг, – заявил Киммуриэль, и Громф мог только согласно кивнуть. Если любая из этих тварей была нацелена на Громфа, ему предстояло провести грядущие десятилетия, даже века, в постоянном бегстве с одного плана бытия на другой – пока его не поймают или не найдётся какой-нибудь способ победить созданий, победить или остановить которых было практически невозможно.

Пенелопа Гарпелл скользнула на свою половину большой постели в уютных покоях в Главной башне.

Она замерла и посмотрела на обнажённую спину своего любовника: большую и сильную, широкую, но твёрдую, как гранит, с рельефными мышцами. Пенелопе казалось, что если он встанет и наклонится вперёд, широко разведя руки, можно будет положить на эту спину целый мир – и Вульфгар удержит его. Женщина выждала ещё мгновение, прежде чем усесться сзади, когда он сел на кровати сам, у нижнего края, скрестив ноги и как будто не замечая её возвращения.

Она знала, что у Вульфгара много забот. С юга, из Гонтлгрима, где его приёмный дварфийский отец был королём и обитали многие его друзья, пришли зловещие новости. Кровоточащие Лозы, деревня, которую он помог построить вместе со своим другом Реджисом, была полностью опустошена, виноградники сорваны, трамвайная станция – разрушена.

А Вульфгар был здесь во время этого неожиданного нападения и продолжающейся осады Гонлгрима, навещая Пенелопу и разделяя с ней постель. По крайней мере, сейчас Гонтлгрим казался в безопасности, и Бренор послал весточку через волшебный портал, чтобы Вульфгар оставался в Лускане в качестве посла. Пенелопа понимала, что это тоже оказалось для воина тяжким грузом. Больше всего он хотел пройти сквозь врата и вступить в сражение на линии фронта вместе со своими друзьями. Однако он не мог нарушить волю Бренора и поэтому вернулся к Пенелопе.

От мысли, что Вульфгар искал у неё утешения и возможности отвлечься, по спине женщины пробежали мурашки, особенно сейчас, когда она рассматривала его большое и рельефное тело, тело, которому было около двадцати лет отроду, хотя сознание мужчины было намного старше – и намного старше самой Пенелопы. Она была ближе к пятидесяти, чем к сорока, в волосах уже стала появляться седина, а на лице – морщины, главным образом у глаз, потому что она постоянно щурилась во время чтения заклинаний и старых свитков. Пенелопа оставалась сильна и здорова, хотя в некоторых местах стала толще, чем хотелось бы, а в других – не такой упругой, как раньше. Всё это не слишком её беспокоило, но было приятно знать, что она ещё может привлечь внимание таких мужчин, как Вульфгар.

Он с нетерпением и радостью продолжал возвращаться в её постель.

Она подползла, чтобы усесться на коленях позади него, и положила руки на плечи мужчины, большими пальцами разминая тугие узлы мышц.

– Мой великолепный мужчина, – сказала она. – Почему ты в моей постели на сей раз?

– А почему бы нет? – ответил он, поднимая левую руку, чтобы накрыть её правую.

– Разве есть на побережье Меча женщина, которая не открылась бы для тебя? Разве есть молодая и красивая девушка, которой не хотелось бы оказаться в безопасных объятиях твоих крепких рук? – с этими словами она провела своими руками вниз по плечам к его гигантским бицепсам. – И всё же ты здесь, со мной.

Вульфгар издал короткий смешок.

– Пенелопа Гарпелл, знатная дама Особняка Плюща, сомневается в себе? – он повернул голову, чтобы она увидела его недоверчивый взгляд. – Мало что может удивить меня, женщина, но да, я удивлён.

– Это не сомнение, – отозвалась она, игриво шлёпнув его по плечу. – Всего лишь простая честность.

Она обогнула его сбоку, чтобы посмотреть в хрустально-чистые синие глаза – о, эти глаза! Даже глаза Вульфгара говорили о пугающих и прекрасных контрастах этого человека. Он был тьмой и светом, крепким и сильным, но таким нежным.

– Ты молод, – сказала она. – А я уже нет.

– Мне было сто и четыре года, когда меня убил йети, – с искренним и тёплым смехом напомнил ей Вульфгар.

– Да, но ты переродился и обрёл юность и силу, а также красоту, которая приходит вместе с ними. Ты можешь заполучить практически любую женщину, но всё-таки ты здесь. Почему?

– Эплер виэн, – ответил Вульфгар после короткой паузы.

– Эплер... – Пенелопа тоже замолчала и задумалась над корнями этой фразы – она знала большинство диалектов севера и догадалась, что это утгардский. Но только сильнее запуталась, попытавшись перевести, и это отразилось на лице женщины.

– Оленьи лепёшки, – сказал Вульфгар.

– Ты считаешь меня оленьим навозом?

– Я считаю тебя честной, – ответил Вульфгар. – Не только с остальными, но и сама с собой. Я считаю, что ты освежающе и чудесно эгоистична.

– Комплименты так и текут с твоих прекрасных губ, – покачав головой, с усмешкой отозвалась Пенелопа. Она отстранилась и посмотрела на него искоса.

– Может быть, эгоистична – неподходящее слово, но я не хотел тебя оскорбить, – сказал ей Вульфгар. – Как раз напротив. Пенелопа Гарпелл знает, чего хочет, и старается это получить. Ты честна с собой и достаточно храбра, чтобы заявлять об этой честности окружающим. Ты разрываешь оковы привычек, традиций и... знаков.

– Знаков?

– Да, – ответил Вульфгар, кивнув. Теперь его мысли прояснились. – Знаков. Они повсюду, в речи или на письме, законы и правила. Некоторые из них важны, некоторые есть просто потому что они есть, потому что их оставил кто-то, где-то и когда-то.

– Как оленьи лепёшки.

Вульфгар рассмеялся.

– Именно. И ни у кого нет храбрости или здравого смысла, чтобы избавиться от них. Но ты не наступаешь в них, нет. Пенелопа лишена притворства. У тебя нет никакой тайной стороны. Разве ты не понимаешь, моя прекрасная и чудесная подруга? Ты не просто та, кого я желаю, ты такая, каким хочу быть я сам.

Мгновение Пенелопа пыталась это переварить.

– Я твоя любовница или твой учитель?

– Да, и намного больше! – заявил Вульфгар. Он игриво потянулся вниз и коснулся внутренней стороны колена женщины, затем легко, очень легко – может быть, даже не касаясь, просто дразня её кожу! – провёл пальцами вверх по внутренней стороне бедра.

– Ты моя правда, – искренне сказал он. – Ты моя героиня.

Пенелопа развернулась и оседлала его, не отпуская взгляд. Она охнула, когда он подался вперёд, чтобы соединить их.

– Но вокруг так много красивых девушек, – сказала женщина, на этот раз просто играясь с ним. – Разве ты их не желаешь?

– А что, ты мне когда-то запрещала?

Пенелопа запрокинула голову и хитро покосилась на него.

– Ты ревнуешь? – с коварной усмешкой спросил Вульфгар.

Она вернула ему взгляд.

– Только если ты занимаешься этим без меня, – подразнила она и наклонилась вперёд, чтобы поцеловать его, и они держали поцелуй всё время, пока занимались любовью, долгий единственный поцелуй, затем слились вместе на простынях, чтобы заснуть в объятиях друг друга.

Спустя какое-то время Пенелопу и Вульфгара разбудил звук колокольчиков.

– Что? – спросил великан, а когда осознал, где звонят колокольчики – сразу за дверью Пенелопы – рассмеялся.

– Ну конечно, – сказал ей мужчина, когда она поднялась на локтях и стряхнула волосы с лица. – Простого стука в дверь тебе недостаточно.

– Это не моих рук дело, – заверила его женщина. Она перекатилась на спину, села и натянула на себя простыню.

– Госпожа, мы можем войти? – раздался за дверью голос Громфа Бэнра.

Вульфгар недоумевал. Покои Пенелопы, как у большинства великих волшебников, обитающих в этом крайне необычайном здании, были надразмерными, карманами сверхизмеренческого пространства намного крупнее физической области, которую они занимали в Главной башне.

Но ему показалось, что Громф стоит сразу за настоящей дверью – несмотря на тот факт, что настоящая дверь сейчас находилась даже не на одном плане бытия с архимагом.

Или на одном?

– Волшебники такие странные, – проворчал мужчина.

– Входите, – ответила Пенелопа и взмахнула рукой. Дверь отворилась, впуская двух самых нелюбимых знакомых Вульфгара: Громфа Бэнра и Киммуриэля Облодру. Волшебники, с немногочисленными исключениями, нервировали Вульфгара, поскольку он их не понимал, но в сравнении с Киммуриэлем Громф был желанным гостем за ужином.

Двое дроу подошли к основанию кровати, Киммуриэль посмотрел прямо на Вульфгара и фыркнул с явным пренебрежением.

– У нас проблемы, – заявил Громф.

– Мы слышали, – ответила Пенелопа.

– Вы слышали о Кровоточащих Лозах и осаде Гонтлгрима, но мы говорим о другом, – поправил Киммуриэль.

– К Лускану идёт флот, огромная боевая армада, – пояснил Громф. – Мы считаем, что Порт Лласт был разграблен, хотя вестей оттуда нет, а дальше флот отправился на север.

– К Лускану, – сказала Пенелопа.

– Похоже на то. Старший капитан Курт собирает корабли, чтобы принять вызов, чтобы мы могли по крайней мере узнать их намерения, – продолжал Громф. – Мы подозреваем, что они собираются сразу же атаковать, но нам нужно знать больше об их диспозиции и силах.

Пенелопа кивнула.

– Я смогу всё это выяснить, – объяснил Киммуриэль. – И я хочу взять тебя, Вульфгар, чтобы ты меня охранял.

– Конечно, – сказала Пенелопа, прижимая простыню к груди. Она посмотрела на любовника и пообещала: – Мы их остановим.

– Не вы, госпожа, – сказал ей Громф. – Он. Вы отправитесь домой в Длинную Седловину.

Пенелопа нахмурилась и гневно взглянула на архимага.

– Громф не может... – начала она.

– Отправляйтесь к Кэтти-бри, госпожа, – оборвал он. – И защитите её.

– Она способна сама о себе позаботиться, – гневно ответила Пенелопа и могла бы продолжить мысль, но Вульфгар положил ей руку на плечо.

– Что вам известно?

– Эта тьма больше, чем вам кажется, – объяснил Громф, обращаясь скорее к Пенелопе, чем к Вульфгару. – Пришло великое зло, у него есть задача и цель, и эта цель – избранные люди. Думаю, оно нацелено на мужчину, которого больше всего любит Кэтти-бри, но не могу быть полностью в этом уверен. Если это так, ей тоже может угрожать опасность, и поэтому я прошу вас отправляться к ней.

– Кэтти-бри сильнее меня, – ответила Пенелопа. – Если она не сможет защититься сама, тогда что делать мне?

– Расставить вокруг соглядатаев из Особняка Плюща, – сказал ей Громф. – И если тьма приблизится, отослать Кэтти-бри прочь, далеко-далеко, на другой конец Фаэруна или даже на другой план бытия.

– О чём ты бормочешь, маг? – потребовал Вульфгар. Он двинулся вперёд, простыни спали, обнажая напряжённые мускулы на его руках и груди.

Громф не обратил на него внимания.

– Вы хотите, чтобы Дзирт сделал последний вздох, зная, что Кэтти-бри уже умерла? Зная, что из-за него их ребёнок был убит? – спросил он Пенелопу.

Тон его голоса удивил женщину, поскольку был полон неожиданной человечности.

– Госпожа, отправляйтесь к Кэтти-бри и проследите за её безопасностью, – сухо подытожил архимаг.

Пенелопа повернулась к Вульфгару. Оба были встревожены и растеряны.

– Нужно идти, – сказал ему Киммуриэль. – Мы должны узнать правду об этой армаде, что плывёт на Лускан. Корабли уже готовятся.

Вульфгар кивнул.

– Ты же умрёшь там, – прошептала Пенелопа.

– Это моя правда, – тихо ответил Вульфгар. – Я ненавижу знаки. Я люблю тебя, потому что ты игнорируешь знаки – но это я игнорировать не могу. Я дорожу знаком дружбы и не могу, не должен его игнорировать.

Он поднял её лицо, чтобы посмотреть в глаза.

– Как и ты.

ГЛАВА 10

Тайное

Благодаря магическим способностям странной женщины-дроу, Реджис, Атрогейт и Ивоннель всего за несколько дней преодолели долгие мили до Глубоководья, причём Атрогейт, по-прежнему серьёзно раненый, весь путь проехал на вызванном магическом диске.

И теперь на юго-востоке перед ними предстал город – не самый многолюдный в Королевствах, но многими почитаемый величайшим на Фаэруне – с его величественными башнями и дворцами, мостами и огромными статуями.

Реджис сделал глубокий вздох, символизирующий важность и опасность их миссии.

– Ты уверен? – спросила его Ивоннель.

– Лорды Глубоководья должны знать. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

– Моя жизнь и без того достаточно сложна, – ответила Ивоннель. – Я даже не знаю, какая роль отведена мне во всём этом и куда она меня заведёт. Моё присутствие не просто усложнит положение дел; оно даст твоим противникам оружие против тебя, которое можно будет использовать на тех, кто в противном случае прислушался бы к твоим мольбам.

Реджис кивнул. Они неоднократно это обсуждали. Однако он собственными глазами видел силу Ивоннель Бэнр – эта женщина развоплотила старшего демона единственным словом силы! А Атрогейт – как мог Реджис смотреть на этого измученного дварфийского друга и не понимать, что без чудесного исцеления Ивоннель Атрогейт давно бы скончался? Даже сейчас, несмотря на все её усилия, могучий дварф проводил во сне большую часть дня, при этом вместо храпа издавая стоны, и всякий раз, спускаясь со своего диска, должен был держаться за плечо Реджиса, чтобы встать прямо.

– Сегодня ты тоже будешь его исцелять? – спросил полурослик.

– Каждый день, иначе он умрёт, – ответила Ивоннель. – Его укололи шипы нижних планов. Яд очень крепкий. Я удивлена, что он сумел выжить.

– Если думаешь, что я подохну, давай побьёмся об заклад. Я заберу твои монеты и больше не верну назад, – сказал Атрогейт. Его голос был неровным и слабым, но тон – упрямым. Обычно чернобородный дварф сопровождал свои странные рифмы смешком, но не теперь, заметил Реджис. Больше нет. Дварф был смертельно серьёзен и сказал Реджису, что не собирается умирать, пока не отомстит за свою возлюбленную Амбергрис.

Сейчас Реджис услышал это в голосе Атрогейта и понял, что не станет держать пари против крепкого старого дварфа!

– Как ты поймёшь, кому из лордов можно доверять? – спросила Ивоннель, возвращая разговор к насущным вопросам. – А кто может выдать тебя лорду Неверэмберу или другим заговорщикам?

– У нас есть шпионы во дворце Глубоководья, – ответил Реджис. – Я знаю, где их найти – одного из них. Не сомневаюсь, что он уже отделил друзей от врагов.

– Артемис Энтрери?

Реджис кивнул.

– Твой друг?

Реджис хмыкнул.

– Не думаю, что когда-нибудь смогу его так называть, но в этом отношении я ему доверяю. По крайней мере, надеюсь, что могу ему доверять.

– А если нет?

Реджис пожал плечами.

– Хороший же из меня компаньон Халла, если мне не хватит храбрости попытаться!

Ивоннель с любопытством взглянула на него, не понимая отсылку.

– Будем надеяться, что однажды я буду сидеть у очага в отстроенных Кровоточащих Лозах и смогу рассказать тебе всю историю, госпожа. Всю целиком.

– Расскажешь ей про мою Амбергрис, Амбер Гристл О'мол, – сказал с парящего диска Атрогейт.

– Ты сам сможешь ей рассказать, – отозвался Реджис.

– Да, – неубедительно согласился дварф. Он тяжело вздохнул. – А если не смогу, расскажешь ты, правда, Рамблбелли?

Реджис не смог сдержать улыбку, услышав эту кличку – собственную и ту, которую он дал своему пони, кличку, которой Бренор наградил его много-много лет назад на берегах Мер Дуалдон в Долине Ледяного Ветра.

– Я расскажу, – пообещал он, потом сказал Ивоннель: – Сохрани ему жизнь. Пускай он поправится.

Он соскользнул с пони и вручил поводья женщине-дроу.

– И о нём тоже позаботься. Он был хорошим спутником.

Прекрасная Ивоннель – глаза которой теперь были фиалковыми, как у Дзирта, заметил Реджис, – кивнула в ответ.

– Куда вы направитесь? – спросил Реджис.

Ивоннель посмотрела на Атрогейта.

– Мы найдём путь. Надеюсь, что в конечном итоге – обратно к Дзирту. Но и здесь мы можем совершить немало добрых поступков.

– Терновый Оплот! – сказал Атрогейт и откашлялся кровью.

Ивоннель провела рукой в воздухе, чтобы успокоить его. Она предупреждала его не волноваться и не разговаривать громко или грубо. Она снова повернулась к Реджису и пожала плечами, заставив его думать, что они в самом деле снова посетят старую и обветшалую крепость, где погибла Амбер и где так серьёзно ранили Атрогейта.

Полурослик кивнул на прощание, сделал глубокий успокаивающий вдох и повернулся на юго-запад, к ожидающему вдали городу. Он подумал о друзьях, запертых в норе под горой. Он подумал о Донноле, Дзирте, Бреноре, Вульфгаре и Кэтти-бри. Он вспомнил, почему согласился на предложение Ируладуна, волшебного леса в загробном мире, где он, Бренор, Кэтти-бри и Вульфгар получили возможность воскреснуть. Тогда Реджис не мешкал – он был рад возможности снова прожить свою жизнь, прежде всего потому, что поклялся – на сей раз всё будет иначе, главным образом в его отношении к возлюбленным друзьям. На сей раз он не будет обузой. На сей раз он поклялся, он был полон решимости и он всю свою новую жизнь тренировался, чтобы удостовериться, что другим не придётся за ним присматривать. Нет, на сей раз Реджис сполна заслужит своё место среди компаньонов Халла.

И сейчас это означало, что ему предстоит отправиться в гнездо могущественных гадюк Маргастеров и их союзников. Демонических злодеев – буквально.

– Я им нужен, – прошептал он себе под нос, распрямил пояс и сделал свой первый храбрый шаг к Глубоководью.

Далия осторожно шагала по большой зале, хлопая глазами перед джентльменами и предлагая вежливые, но немного холодные кивки присутствующим на балу дамам. За годы, проведённые в Тэе, грациозная эльфийка отточила подобное поведение до совершенства и безупречно сливалась с лордами и леди, которых считала весьма скучными и достойными презрения. Разве кто-то из них заслужил место в таких эксклюзивных кругах?

Она была уверена, что большинство здесь только по праву рождения, а для Далии не было ничего хуже, чем несоответствие статусу. Но она знала, как играть в эту игру и как использовать своё очарование, чтобы собрать необходимую информацию. Информация была силой, а Далия любила силу, особенно теперь, когда получила от Джарлакса известия о грядущей беде. Энтрери поручил ей выяснить, какие лорды и леди могут занять сторону лорда Неверэмбера, а какие – короля Бренора.

Далия рассчитывала разузнать куда больше, особенно когда заметила, сколько молодых мужчин – и немало молодых девушек – бросают на неё голодные взгляды.

Она натянула красивую и застенчивую улыбку, когда к ней подошли молодой лорд и леди. Мужчина нёс лишний бокал изысканного фейского вина.

– Кажется, нас не представили, – сказал он и назвал себя и свою подругу – вежливо именуя её подругой, а не женой или спутницей. Далия не сомневалась, чего он хочет.

– Далия Син'далай из шейкбрукских Син'далаев, – правдиво ответила она, поскольку была уверена, что никто здесь не знает этот далёкий и крохотный эльфийский клан. Она произнесла это с отточенной небрежностью выскородной эльфийки, которой и была – была бы, если бы не похищение жуткими нетерезами в нежном двенадцатилетнем возрасте.

В своём багровом платье с открытой спиной и руками она казалась именно той, кого могли пригласить на подобный бал. Для эльфийки она была высока, почти шести футов ростом, с чёрными волосами, окрашенными ярко-красными полосами. Большую часть жизни Далия брила голову, оставляя лишь единственную косу, переброшенную через плечо, чтобы жевать её, когда нервничала или была растеряна, но сейчас она позволила волосам отрасти подлиннее справа и отрастила их слева, хотя здесь они были намного короче, не закрывая левое ухо, почти полностью окаймлённое мелкими алмазами.

Эти алмазы много для неё значили – и вовсе не по финансовым причинам.

Демонстрация этих алмазов тоже много для неё значила – и вовсе не по причине тщеславия.

В последнее время она не носила серьгу в правом ухе – перестала с тех пор, как осознала правду о своих отношениях с Артемисом Энтрери. Мысль о том, чтобы добавить серьгу и для него приходила ей в голову разве что в самом начале.

Поскольку эти серьги кое-что означали – любовников, которых она хотела убить, чтобы перенести их на левое ухо к остальным алмазам, которые показывали, сколько любовников она уже убила. Однажды она носила сразу пять гвоздиков на правом ухе, но теперь там мог быть только один – и для мужчины, которому она совсем не собиралась причинять какой-либо вред, мужчины, который понимал её, поскольку его жизненный опыт был ужасно похож на её собственный.

Артемис Энтрери наконец одолел своих демонов и помогал Далии сделать то же самое. По крайней мере, она на это надеялась.

– Что ж, миледи Син'далай, необычайно приятно с вами познакомиться, – сказал мужчина, и в этот момент Далия осознала, что ей следовало быть повнимательнее и запомнить имена собеседников.

– В этом и суть всех подобных собраний, разве нет? – промурлыкала она в ответ, подаваясь вперёд, чтобы принять предложенный бокал. Она следила за его глазами и решила найти способ узнать его имя, потому что поняла – мужчина готов на многое, чтобы сделать её счастливой. Да, этот юный лорд очень хочет понравиться Далии Син'далай.

Его спутница тоже это поняла; Далия увидела это по её не слишком сдержанной гримасе и по взгляду, проследившему за глазами юноши, когда он наблюдал за поклоном Далии, гримасе, которую она обратила к Далии, прекрасно зная, что эльфийка наклонилась вперёд вполне намеренно и осознанно.

Впервые за сегодня Далия наслаждалась собой – не потому что собиралась хотя бы поцеловать этого расфуфыренного глупца, а просто потому, что она любила играться с этими припудренными и надушенными пустыми душами, раздражая их, дразня и вызывая злость.

И поэтому немедленно взялась за дело – по крайней мере, собиралась, поскольку краем глаза заметила прибытие ещё одной бросающейся в глаза фигуры.

Он был почти вполовину ниже её, хотя большой синий берет заставлял его казаться выше. Полурослик был не слишком широк, хотя судя по виду и пребывал в добром здравии, однако каким-то образом казался намного больше, чем на самом деле – со своими безупречно подстриженными усами, завивающимися вверх чуть выше его полных губ, и бородой, спускающейся вниз посередине подбородка. Он носил модный берет и плащ ему в тон, роскошный и толстый, вместе с мягким кожаным жилетом поверх красной рубахи и перевязью с арбалетными болтами на левом плече. Сверкающая рапира висела на поясе слева, а трёхзубцовый кинжал с двумя внешними зубцами в форме готовых к удару кобр демонстрировал безупречное качество. Его чёрные сапоги с серебряными пряжками так сильно сверкали, что Далия представила, как поправляет волосы, разглядывая в них своё отражение.

Да, он бросался в глаза, его плащ был закинут за левое плечо, целиком обнажая чудесную рапиру, а жилет был расстёгнут достаточно, чтобы намекнуть на другое оружие, которое располагалось под ним: ручной арбалет работы дроу.

– Паук Паррафин, – прошептала Далия, поскольку знала этого новоприбывшего. На самом деле, он был лучше знаком ей под именем Реджиса, друга её бывшего любовника Дзирта и его банды, компаньонов Халла. – Что ты здесь делаешь, мелкий паршивец? – прошептала она под нос, но очевидно недостаточно тихо, поскольку мужчина рядом с ней переспросил:

– Прошу прощения? Паршивец? Что ж, я полагаю...

– Заткнись, – сказала женщина рядом, и он заткнулся.

– О, мне ужасно жаль, – произнесла Далия. – Я не хотела... эти голоса никак не оставят меня в покое. По крайней мере один, низкий и скрипучий, который говорит мне делать все эти ужасные вещи...

Мужчина побледнел, женщина охнула, и оба отступили на шаг.

– Странные настали времена, – сказала женщина, недвусмысленно пытаясь утащить мужчину прочь.

– Кого вы навещаете в Глубоководье, госпожа Син'далай? – спросил мужчина, желающий продолжить знакомство с эльфийкой.

Далия сдержала усмешку, решив, что встретила подходящую и выгодную цель.

– Просто друзей. Я думала, что они будут на балу, но увы – не вижу их здесь. Боюсь, что к своему удивлению никого здесь не знаю.

– Каких друзей? – спросили оба вместе.

– А почему вы спрашиваете?

То, как они переглянулись, многое сказало проницательной Далии. Эти двое слышали слухи о странных событиях, поняла Далия, и тогда смогла догадаться, какой из домов Глубоководья по их мнению пригласил её в город.

– Без особой причины, – ответила ей женщина. – Может быть, мы знакомы с ними и могли бы предложить какой-нибудь способ для вас справиться с этой... болезнью.

– О, это не болезнь! – драматично заявила Далия. – И она у меня давно. Меня лягнул упрямый пони – но опять же, повторяю, это случилось, когда я...

Она замолчала, увидев, что мужчина хочет что-то сказать.

– Значит, не Маргастеры? – спросил он, и снова Далия сдержала усмешку, поскольку именно это хотела услышать.

– Лягнул, когда я была молода, – закончила она, – и с тех пор меня преследуют эти голоса. Думаю, маленькое чудовище вбило призрак в мою голову!

Она рассмеялась, потом сделала паузу и спросила: «Маргастеры?», как будто никогда раньше не слышала этого имени.

Молодой лорд и леди снова переглянулись, женщина закатила глаза, а мужчина, судя по виду, был крайне разочарован.

– Что ж, наслаждайтесь балом с вашими голосами... то есть, друзьями, – сказала женщина, уходя прочь и забирая с собой спутника, открыв Далии путь к Реджису.

Далия ещё несколько мгновений следила за ними, а когда женщина оглянулась, с безумным видом закатила глаза. Она знала, что ей не следует вот так выделяться, но иногда просто не могла удержаться.

Покончив с играми, она направилась к Реджису, который стоял в гардеробе прямо перед главным залом, расставаясь со своим поясом, перевязью, и наконец, с нескрываемым сожалением – со своим драгоценным ручным арбалетом.

Он обернулся прежде, чем она подошла, его лицо просияло, когда полурослик узнал её, но Далия быстро подняла руку и потёрла глаз – сигнал Бреган Д'эрт притвориться, что они незнакомы.

– Такая прекрасная эльфийка на балу в Глубоководье, – громко сказал Реджис, когда она подошла, и грациозно поклонился. – Я не привык к таким неожиданным радостям.

Он взял её за руку и поцеловал. Далия решила, что это выглядит крайне глупо.

– Как вас зовут, прекрасная леди?

– Далия Син'далай, – ответила она.

– Паук... – начал он.