Текст книги "Без границ (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Начало было хорошим. Но Дорегардо понимал, что это только начало, и на его группу напали снова, прежде чем они успели хотя бы возобновить построение. Справа раздались крики о помощи от других всадников – кавалерия пыталась справиться с более манёвренными и быстрыми чазмами.

Но многие из этих демонов пронеслись прямо над полуросликами, рискуя попасть под очередной арбалетный залп, пытаясь добраться до дварфов. Прорвалось достаточно, и Дорегардо понял, что его воздушной поддержке пришёл конец, когда королева Малабричес скомандовала «Топоры!»

Полурослик воткнул свой меч в тело нападающего, затем вырвал его как раз вовремя, чтобы помешать неожиданному удару другого – взмах мечом отрезал его длинный хоботок. Дорегардо использовал мгновение передышки, чтобы оглянуться на отряд Малабричес и проверить, не нужна ли им помощь. Однако его взгляд протянулся за линию дварфов, несмотря на идущие вдоль неё тяжёлые бои, и он увидел, как ещё один трамвай исчезает в горе на пути в Гонтлгрим. Его практически сразу заменил четвёртый, наполненный воинами Боевого Топора – и не просто воинами, но знаменитой бригадой Кишкодёров. Эти элитные свирепые берсерки выскочили наружу, пока трамвай ещё не успел остановиться, приземлились на бегу, перекатываясь, прыгая – неважно, главное любым способом попасть в бой как можно быстрее.

Конечно, Дорегардо приободрился, но в то же время – испугался. Он считал, что их единственный шанс спастись – прикрыть отход последних жителей деревни, а затем как можно быстрее отступить под защиту Гонлгрима самим.

Но верные своей репутации берсерки выглядели так, как будто не собираются отступать. Упрямые глупцы наверняка останутся здесь в своём боевом задоре даже после того, как эвакуируются невинные. Если так, решил предводитель полуросликов, они будут здесь сами по себе.

Он повернул со своей командой назад, алмаз ушёл вправо, где семья полуросликов бежала, спасая свои жизни, от преследующего их летающего демона.

Когда они двинулись наперерез, Дорегардо услышал шум среди далёких деревьев. Пришла орда, и теперь она мчалась на них – уродливые человекоподобные фигуры, младшие демоны-маны выбирались из кустарника, как будто человеческая армия, восставшая из мёртвых. Позади них и между ними виднелись их хозяева, настоящие демоны всех сортов, которых и так было достаточно – не считая манов и чазмов – чтобы считать это войско сокрушительной силой.

– Быстрее, прикройте их! – приказал он своим спутникам.

Они только успели оказаться между полуросликами и преследующими тварями, вовлекая в бой чазма, как громкий треск снова привлёк взгляд командира наездников к линии деревьев.

Он боялся, что это новый враг. Но вместо этого Дорегардо увидел одинокую фигуру, вставшую перед надвигающейся ордой – дварфа в зелёных одеждах, который махал одной рукой. Дварф взывает к траве и деревьям, понял Дорегардо... и растения слушали!

Ветви изогнулись, чтобы вцепиться в демонов; трава хватала манов за лодыжки, замедляя некоторых, останавливая других. Появилась надежда – но только на мгновение. Конец заклинанию друида положил огромный демон. Явился могучий балор, величайший среди демонов, кроме самих демонических лордов. Могучее создание, целиком из огня и тьмы, топнуло ногой, и наружу разошлось ревущее пламя, карая траву и кустарник, что попытались схватить его. Балор устремился к одинокому дварфу. Он высоко занёс свой огненный кнут и хлестнул им вперёд, разбрызгивая смертельный огонь.

Кнут щёлкнул прямо над дварфом, Пайкелом Валуноплечим, и породил ужасный огненный шар.

Жар от взрыва достиг Дорегардо, несмотря на приличное расстояние. Полурослик прищурился, пытаясь разглядеть в дыму дварфа.

Но нет. Пайкела, сомелье Кровоточащих Лоз, зеленорукого друида, взрастившего чудесный виноградник, следовало считать убитым.

И Дорегардо знал, что не может забрать Пайкела – или его тело. У них закончилось время. Он приказал своему отряду развернуться, прокричал общий приказ отступать, и помчался назад к трамвайной станции. Другие алмазные отряды присоединялись к ним, и они соответствующим образом изменили построение, продолжая скакать тесной группой, обороняясь, подняв множество мечей и копий, чтобы встретить любого чазма, который окажется слишком близко. У трамваев скакали и вертелись берсерки, бросая себя на демонов и просто превращая чудовищ в лоскуты краями своих острых доспехов – настолько эффективно, что королева Малабричес приказала почти половине своих солдат снова взяться за арбалеты, пока остальные собирали павших – таковых было больше дюжины – и тащили их к трамваю.

Трамвай тронулся, и наверх прибыл другой. В бой вступили новые дварфы, и здесь, в полукруге прямо перед трамвайной станцией, держали оборону дварфы и полурослики, пока последние жители Кровоточащих Лоз, включая саму госпожу Доннолу, уезжали в укрытие Гонтлгрима.

– Теперь мы погибнем, – сказал своим солдатам Дорегардо, – так что погибайте хорошо, – и обменялся мрачными кивками с королевой Малабричес.

– Вам следует уходить, добрая королева, – сказал он ей.

– Бренору родит наследников сеструха, – сказала та, улыбнулась и подмигнула, и ударила молотом по щиту.

Навалились маны, и полурослики с дварфами косили их по двадцать на одного – но этих проклятых тварей было слишком много, чтобы одержать победу даже с таким соотношением.

На поверхность прибыл новый трамвай, хотя на этот раз дварфов внутри было мало, поскольку Гонтлгрим, очевидно, приказал полное отступление.

– Пони! – прокричал Дорегардо, и приказ передали по рядам. В такой тесноте пони станут обузой, но конечно же, среди Ухмыляющихся Пони или Коленеломов не было такого, кто не отдал бы собственную жизнь за любимых животных. Так что они спешились – многие уже это сделали – и начали вести коней к трамваю.

Но загрузить пони в трамвай и в спокойное-то время было непросто, а с бушующей вокруг битвой это было опаснее, чем драться с демонами.

У Дорегардо не было готового решения, и он приуныл, подумав, что его любимый скакун, скорее всего, обречён. Эти меланхоличные мысли угрожали раздавить его, но воздух наполнился мелодией дудочки, которая перекрыла шум битвы, стук оружия, демонические вопли, и полурослик с изумлением увидел, как дварф – единственный и неповторимый Пайкел Валуноплечий – выходит из дерева. Не из-за дерева, а из дерева, играя на дудочке с необычайным мастерством. Эта музыка успокоила пони, и они послушно забрались в трамвай, пока Пайкел бегал вверх и вниз вдоль рядов, закрывая двери каждого вагона.

Трамвай отбыл со станции, и Дорегардо порадовался, что его любимый пони может пережить этот ужасный день. Потом он развернулся и бросил себя на демона-мана, абсолютно уверенный, что ему-то пережить эту битву не суждено.

Демон ответил собственным словом, хриплым, лязгающим сочетанием грубых слогов, которые казались Реджису похожими на дикообраза, которого трут о шкуру огромной лягушки.

Он хотел подразнить демона, но вдруг неожиданно у него в голове осталась лишь одна мысль – тщетно стараться удержать оружие, когда оглушающая магия слова адского чудовища вцепилась в его сознание.

Оглушённый, он едва не упал. Оглушённый, Рамблбелли шагнул в сторону.

Собакомордый демон злобно оскалился и шагнул вперёд...

Затем забился, когда воздух перед ним внезапно наполнился вертящимися магическими клинками, стеной свистящего оружия, режущего и рвущего демоническую плоть. Клешни чудовища захлопали и защёлкали, а парящие магические клинки зазвенели, рассыпая искры. Некоторые из них отлетели в сторону и рассеялись. Но другие сделали своё дело, и полосы крови расчертили глабрезу – однако тот не отступил, упрямо сражаясь с мечами, уменьшая их число, по одному за раз вырывая их из этой стены призванной ярости.

Реджис не знал, что происходит, не знал, откуда взялся этот могущественный двеомер. Зато знал, что это лишь временная передышка, и мог лишь надеяться, что к тому времени, как тот преодолеет стену клинков, демона ранит ещё серьёзнее. Полурослик огляделся вокруг, пытаясь отыскать путь к бегству, и увидел её.

Она вышла из-за деревьев позади Реджиса, позади его пони, так испугав полурослика, что он снова едва не выпал из седла. Она была прекрасна, ужасающа и могущественна, но для Реджиса – в первую очередь прекрасна.

Ведь он знал эту молодую женщину, эту могущественную дроу по имени Ивоннель, дочь Громфа, подругу Дзирта, и его охватило облегчение. Он был уверен, что не сможет победить глабрезу.

Но Ивоннель, наверное, сможет.

Она прошла мимо него, не обратив на полурослика внимания. Её взгляд был прикован к демону, который смотрел на девушку в ответ полными ненависти глазами, расшвыривая последние магические клинки. Его шкура висела клочьями, одна клешня была коротко обрублена, лапы – окровавлены.

Однако было не похоже, чтобы демон был готов упасть и умереть.

Ивоннель всё равно не замедлила шаг.

– Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат, – сказала она, затем повторила.

Глабрезу зарычал.

– Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат.

Реджис не понимал этих слов, и даже не верил, что это язык дроу, но он чувствовал их силу.

Демон снова зарычал, но выпрямился из своей агрессивной стойки, практически откинулся назад.

Ивоннель продолжала приближаться – спокойно и уверенно.

– Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат, – снова повторила она, и у Реджиса широко распахнулись глаза, когда он понял, что мощь в этих словах – Ивоннель выдыхала их, как будто волшебный дракон – была нацелена специально на жизненную силу демона. «Рефнорель» казалось похожим на имя – имя демона, решил Реджис.

– Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат.

Полурослик заметил, как с глабрезу стекают назад чёрные тени, как будто слова Ивоннель подняли убийственный ветер, который ударил в его телесную оболочку и сдувал демоническую эссенцию, оживляющую это физическое тело. Каждый слог ударял Рефнореля, как текучее дыхание оратора сдувает пламя свечи.

Ивоннель практически буквально сдувала жизненную силу из этого изверга.

– Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат, – продолжала она ещё более сильным голосом. Она была достаточно близко, чтобы глабрезу мог дотянуться своими клешнями и перерезать её надвое. Но почему-то он не мог. Изверг просто стоял очень неподвижно, отстранившись от дроу, и казалось, что от Рефнореля требуется вся его сила воли просто для того, чтобы удержать эту позу.

Ивоннель снова повторила слова силы, затем сжала губы, наклонилась вперёд и подула – и наружу вырвался такой порыв ветра, что ветви деревьев перед ней затряслись, как от урагана, а чёрные тени демона вытянулись на много шагов от его тела. Затем, как будто вся жизненная сила покинула его с этими тенями, огромное существо оторвалось от земли и странно затрепетало, как одежда, вывешенная сушиться на том же самом урагане. Колыхаясь, она улетела прочь и пропала.

Ивоннель остановилась. Она стояла абсолютно неподвижно, пытаясь вернуть самообладание и собраться с силами.

Наконец она подняла голову, кивнула при виде результатов своей работы, затем оглянулась на Реджиса.

Он чуть не упал на колени под сверхъестественной тяжестью этого взгляда – не из благодарности, а в знак поклонения.

Он попытался произнести «спасибо», но дрожащий рот не смог сложить слов.

Дорегардо пришёл в сознание, споткнувшись о какую-то небольшую стенку и тяжело приземлившись, несмотря на множество рук, которые пытались его поймать. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что его затянули в один из трамвайных вагонов, а руки, хватающие его, принадлежат паре дварфов и многим из его собственных Ухмыляющихся Пони. Он посмотрел на них, но они не смотрели на него в ответ, вместо этого глядя куда-то мимо, и тогда он понял – ведь там стоял самый грозный демон на поле битвы, могучий балор из огня и мрака.

Мысли Дорегардо помчались вскачь, когда он попытался вспомнить, как потерял сознание. Неужели балор бросил его в вагон?

Но нет, понял он, когда трамвай укатился прочь, ускоряясь после поворота в круто опускающийся тоннель, ведь в этот миг показалась другая фигура – стройное тело дроу, причём знакомого.

Тот стоял на платформе. Не в вагоне.

Это был он, подумал Дорегардо. Полурослика притащил к задней стенке последнего вагона последнего трамвая Дзирт До'Урден. Который по-прежнему оставался там. Дорегардо услышал свист, чистый и ясный, но в этот миг смятения и страха не понял его значения. Ведь там был Дзирт.

С демонами.

С балором.

И тогда трамвай повернул снова, и воин-дроу пропал из виду.

ЧАСТЬ 1

Кинжалы Бреган Д'эрт

После воскрешения Закнафейна Джарлакс потратил немало часов, рассказывая мне истории о времени, проведённым с моим отцом в Мензоберранзане. Подозреваю, что его цель – помочь мне лучше узнать этого мужчину, который был так важен для меня в юные годы и чьё прошлое до сих пор оставалось загадкой. Возможно Джарлакс рассматривает это как способ преодолеть пропасть, которая неожиданно отделила меня от отца, сгладить углы резкого отношения Закнафейна ко всем, кто не является дроу.

Но в первую очередь я обнаружил, что истории Джарлакса больше рассказывают о Джарлаксе, чем о Закнафейне – главным образом об эволюции Джарлакса и его наёмнического отряда Бреган Д'эрт. Эта эволюция придаёт мне огромный оптимизм, поскольку кажется меньшим примером того, что, как я надеюсь, может случиться со всей культурой дроу.

Поначалу Джарлакс создал эту банду изгоев лишь для того, чтобы сохранить свою шкуру. Он был бездомным бродягой, что в Мензоберранзане обычно является гарантией короткой и сложной жизни. Но хитрый Джарлакс собрал других бродяг и свёл их вместе, и превратил этих личностей в могущественную силу, которая оказалась ценной для правящих матерей, но в то же время не представляла для них опасности. Однако тот отряд ещё не был Бреган Д'эрт, который сейчас управляет Лусканом, и различие не такое уж и незаметное, хотя я не уверен, что сам Джарлакс видит его.

Сейчас Бреган Д'эрт – совсем иная организация, но я думаю, что перемены внутри отряда накапливались на протяжении веков. Джарлакс и сам должен был измениться.

А потому – смею ли я надеяться, что Закнафейн тоже найдёт свой путь?

В самом начале Бреган Д'эрт был отражением жестокой культуры домов Мензоберранзана, и зачастую использовал городские конфликты – как между домами, так и внутри домов. Эти предательства были воистину велики! Жертвенный клинок пощадил мою собственную жизнь лишь потому, что мой брат Дайнин убил моего брата Нальфейна в день моего рождения. Об этом знали все, включая нашу мать, Мэлис, но Дайнин не был наказан. Для него это обернулось сплошной выгодой из-за хитрого способа, которым он избавился от Нальфейна – без свидетелей. Думаю, что около половины матрон, занимающих положение главы дома, получили свой титул благодаря убийству (или, по крайней мере, благодаря помощи в убийстве) собственных матерей. Таков путь Ллос и таков путь дроу, и таков был путь Бреган Д'эрт.

По сути, Джарлакс оставил своим подопечным полную свободу и отсутствие каких-либо указаний в попытках подняться в иерархии Бреган Д'эрт. Насколько я могу судить, его единственным правилом было требование платить ту цену, которую могли навлечь на него действия членов отряда. Его подчинённые могли обманывать и драться, красть и убивать, а Джарлакса не заботило это настолько, чтобы вмешиваться. Убитому члену отряда, подозреваю, необходимо было найти замену из кармана убийцы, но Джарлакс не принуждал подопечных следовать какому-то моральному кодексу.

Иногда я сомневаюсь, что в то время у него самого был такой кодекс.

Я спрашиваю об этом честно, ведь пускай я и убеждён, что он всегда обладал определённым кодексом чести, это не обязательно то же самое, что моральный фокус. Артемис Энтрери тоже придерживался какого-то искажённого чувства чести, но лишь недавно позволил простой морали по каплям просочиться в свои поступки.

Но ведь Артемис Энтрери воспринимал человеческое общество точно так же, как Джарлакс – и Закнафейн – воспринимали общество дроу: безнадёжным, испорченным и достойным лишь крайнего презрения и смертельной кары.

Подобные взгляды так удручающе напрасны!

Когда Джарлакс рассказывает эти истории о его не-братьях по оружию, он как будто не обращает внимания на огромные различия с тем, что представляет собой Бреган Д'эрт в наши дни. Тогда тайное общество выживало лишь благодаря силе и способности Джарлакса заставить разрозненный и полный внутреннего соперничества отряд выполнять задачи, поставленные перед ними верховными матерями, в первую очередь – верховной матерью Бэнр. Судя по тому, что я сумел вывести из этих рассказов, Джарлакс потерял больше пехотинцев от клинков Бреган Д'эрт, чем от вражеского оружия.

Но в сегодняшнем Бреган Д'эрт я вижу совершенно иную – и куда более сильную – организацию.

Ведь Джарлакс дал своим последователям нечто поистине редкое среди преданных Ллос дроу: элемент доверия.

И сделал это на собственном примере. Джарлакс доверил Киммуриэлю Облодре само управление отрядом в тех нередких случаях, когда он, Джарлакс, занят какими-нибудь приключениями. Он даже поручил Киммуриэлю обуздывать его собственные пороки – держать в узде самого Джарлакса!

Джарлакс оставил немалую свободу Беньяго в роли старшего капитана Курта, правящего Лусканом. Беньяго не советуется с Джарлаксом на каждом шагу, и Джарлакс всё равно доверяет ему управлять городом гладко, с выгодой, и – как я начал верить – с определённой толикой заботы об общем благополучии граждан.

Возможно, самый красноречивый показатель – то, как Джарлакс принял могучего бывшего архимага. Насколько я могу судить, Громф Бэнр – не полноправный член Бреган Д'эрт, но с согласия Джарлакса он живёт в Лускане как архимаг Главной башни Волшебства. Без разрешения Джарлакса сама Главная башня не была бы отстроена, ведь Громф не смог бы выстоять против всего Бреган Д'эрт и не нашёл бы поддержки у короля Бренора, а тем более – помощи при постройке от Кэтти-бри.

Джарлакс подарил Громфу эту величайшую из волшебных башен, силу, настолько же могущественную, как любой из известных мне замков, даже замок короля Гарета Драконоборца в Дамаре или Сорцере, школа дроу для волшебников в Мензоберранзане. Нынешнее собрание в башне магии и тех, кто в совершенстве этой магией владеет, может привести к невообразимым разрушениям.

Но не приведёт. Джарлакс об этом знает. Громфа приняли в Бреган Д'эрт и в город под властью Бреган Д'эрт со множеством условий. У него короткий поводок, и большая часть этого поводка лежит в плоскости доверия.

И всё это стало возможным лишь потому, что Бреган Д'эрт вырос, эволюционировал. Как их предводитель, так и они сами.

И это даёт мне надежду.

Поэтому я смею. Смею надеяться, что влияние Джарлакса и его пример найдут отклик в сердце Закнафейна.

И всё-таки боюсь, что трансформация Закнафейна не успеет случиться вовремя, чтобы заслужить дружбу и даже семейную любовь Кэтти-бри или нашего ребёнка, и в этом случае – не успеет заслужить любовь Дзирта До'Урдена.

Надеюсь, что этого не случится.

Но он – моя семья по крови. А она – моя семья по выбору.

Я понял, что второе – связь намного более крепкая.

– Дзирт До'Урден

ГЛАВА 1

Бег на свободе

Год Ложной Сделки

1118 по Летосчислению Долин

– Ты в дурном настроении, друг, – одной необычайной ночью сказал Аратису Хьюну Джарлакс в таверне, известной под названием «Сочащийся миконид».

– Я проделал долгий путь, – ответил уставший и настороженный убийца. – И мне говорят, что вскоре предстоит проделать ещё один такой же. Похоже, каждый третий год в Чед Насаде необходимо кого-то убить.

– Ты в этом хорош, – сказал Джарлакс, поднимая в тосте стакан с крепким грибным бурбоном.

– Скажи это тому, кто наполняет мой кошелёк, – сухо ответил Аратис, и Джарлакс ответил усмешкой на его сарказм... поскольку именно он наполнял кошелёк Хьюна.

– Касательно Города Мерцающей Паутины ничего пока не решили, – сообщил Джарлакс после того, как заказал напиток своему подчинённому.

– Никаких действий со стороны верховной матери Бэнр?

– Никаких. Сомневаюсь, что для неё это настолько важно, чтобы помнить о желании убить там кого-то. Или, скорее всего, она распустила слухи, что приказ на убийство отдан, и этого хватило, чтобы вызвать желаемую смену поведения. Конечно, она... мы поубивали там достаточно народу, чтобы одного слуха от Бэнров хватило...

– Я, – поправил Аратис Хьюн. – Я поубивал достаточно народу. Во всём, что касается Чед Насада, уже несколько десятков лет не было никаких «нас».

Джарлакс откинулся на спинку стула и наградил своего убийцу долгим взглядом, раздумывая над тем, как ухудшилось его и без того скверное настроение, когда Джарлакс сообщил ему, что путешествие в Чед Насад маловероятно. Ассасин помрачнел, и это после того, как он дал понять, что не хочет выполнять такое задание.

Так почему Аратис так раздражён?

Джарлакс и сам был не в духе. В словах убийцы о его малой вовлечённости в недавние миссии было немало правды. Бреган Д'эрт набирал в Мензоберранзане силу, но эта впечатляющая репутация – и возросшее число воинов – заставили Джарлакса практически оставить дороги за пределами города. Бреган Д'эрт был слишком соблазнительной целью для матерей могущественных домов – что, если он отправится в Чед Насада или другое отдалённое место лишь затем, чтобы вернувшись, узнать, что власть над его отрядом наёмников захватила мать дома Баррисон Дель'Армго или другая соперница верховной матери Бэнр? Джарлакс потратил полторы сотни лет, создавая Бреган Д'эрт, чьи казармы протянулись теперь в тоннелях Клорифты, огромной трещины, которая рассекала пещеру с городом дроу, и не собирался его терять.

Нет, он просто не станет так рисковать. Не сейчас. Не сейчас, когда Бреган Д'эрт ещё недостаточно силён, чтобы противостоять подобным попыткам. И поэтому он оставался в городе, пока Аратис Хьюн отправлялся на важные задания далеко в Подземье.

Но одного этого было мало, чтобы объяснить настроение убийцы. Джарлакс доверял Аратису эти критически важные убийства. Он подозревал, что такое доверие должно было радовать Аратиса, поскольку тот пытался стать влиятельным главарём в рядах их скрытной организации. Поэтому оставался вопрос: почему убийца так раздражён?

Может быть, он знает о важности этого случая? Может ли Аратис знать, зачем его призвали на Улицы Вони? Если так, почти не скрываемую гримасу мужчины легко объяснить.

Но это нервировало.

Джарлакс редко жалел о своих решениях, но прямо сейчас он о них пожалел. Сегодня у него была особая ночь, которая значила для лидера наёмников куда больше, чем он ожидал, потому что он должен был встретиться с другим старым другом и помощником, с тем, кого практически не видел в последние тридцать лет. С тем, по кому, понял Джарлакс, он отчаянно скучал.

Однако винить друга за долгое отсутствие он не мог. В качестве оружейника восходящего дома дроу тот играл важную роль, помогая своей верховной матери взбираться по рядам сложной иерархии Мензоберранзана. Он приобрёл значительную репутацию – хотя эта репутация всё равно не могла отдать должное его истинному мастерству – и поэтому Закнафейна До'Урдена в последнее время нечасто видели за оградой дома До'Урден. У оружейника появилось слишком много врагов и он заставил нервничать слишком многих правящих матерей тех домов, очередь которых могла настать следующей, или тех, кто угрожали решительному подъёму матери Мэлис До'Урден к её месту за столом в форме паука в Правящем Совете города.

И ещё реже Закнафейна видели за оградой дома До'Урден в одиночку, и даже реже того оружейник отправлялся в Браэрин, Улицы Вони, бедный район Мензоберранзана – города, в котором даже в хороших районах нередко случались убийства.

Джарлакс дорожил тем фактом, что Закнафейн пошёл на такой риск ради их встречи.

– Я подумал, что тебе не помешает ночь отдыха, – извинился Джарлакс. – Если ты предпочитаешь обойтись без этого...

– Сотня лет, не так ли? – оборвал его Аратис Хьюн.

Джарлакс начал отвечать, но придержал слова. И правда, прошла сотня лет с тех пор, как он впервые вытащил Закнафейна – в то время Закнафейна Симфрея – с поля боя, усеянного трупами воинов враждующих домов.

Аратис Хьюн взглянул на барную стойку в другом конце помещения, где опиралась о стену впечатляющая среброволосая женщина с напитком в руке, а несколько мужчин ловили каждоё её слово, абсолютно очарованные и надеющиеся провести ночь в её постели.

– И сотня лет для жрицы Даб'ней Тр'арах, – заметил убийца.

– Просто Даб'ней, – поправил Джарлакс. – Она отказалась от семейного имени и больше не называет себя жрицей в открытую. Но да, тысяча восемнадцатый был хорошим годом для Бреган Д'эрт. Мы удвоили наше число, набили кошельки и заполучили нескольких очень сильных агентов.

– Нескольких?

– Троих.

– Теперь только одну, – сказал Аратис Хьюн, указав подбородком на бывшую благородную дочь дома Тр'арах.

– Больше одной, – возразил Джарлакс, но не стал развивать эту тему. Дувон Тр'арах, брат Даб'ней, был практически потерян для Бреган Д'эрт, поскольку Джарлакс продал его дому Фей-Бранч, чтобы тот стал их оружейником, пока один из собственных детей матери Биртин не наберёт достаточно умения и опыта для этой позиции. Он сделал так с одобрения самого Дувона и дал понять, что у Дувона по-прежнему будет дом, когда настанет время.

А Закнафейн, очевидно, был слишком занят, выполняя свои обязанности перед матерью Мэлис, и слишком известен, чтобы часто показываться на улицах, учитывая растущий список влиятельных врагов Мэлис, чтобы от него была какая-то польза. Но в Бреган Д'эрт ему всегда будут рады.

И всё равно Аратис Хьюн не ошибся. Джарлакс точно знал, какое именно приобретение сделало 1018 таким особенным.

Как будто прочитав мысли командира, Аратис Хьюн фыркнул и отошёл в другой конец помещения, чтобы присоединиться к Даб'ней и остальным. Джарлакс проследил за ним глазами, хотя мужчина не слишком его беспокоил. Этот парень мог быть весьма обаятельным, смеялся не реже, чем хмурился, занимался любовью не меньше, чем войной, и мог выпить больше, чем следовало любому дроу. Хотя всё это запросто могло взбесить Джарлакса, и иногда даже тревожило его, в конце концов он верил, что понимает мотивацию убийцы достаточно, чтобы не волноваться об Аратисе Хьюне.

– Пожалуй, я был слишком суров с тобой последнее время, – прошептал себе под нос Джарлакс. Командир наёмников кивнул и пригубил свою выпивку. Хотя так было не всегда, Джарлакс наблюдал за нарастающей внутри Аратиса Хьюна тоской ещё с тех далёких дней, когда Закнафейна Симфрея похитили с поля боя – тоской, которая как будто уменьшалась всякий раз, когда Закнафейн подолгу отсутствовал. Конечно же, они были соперниками, эти два великолепных убийцы, и разумеется Хьюн относился к Закнафейну с осторожностью и скептицизмом. Но здесь было нечто большее, такая ревность, которой Джарлакс не ждал.

А Джарлакс не любил удивляться.

Он вздохнул, сделал ещё один глоток и повернулся назад к двери – и едва не выскочил из кресла, когда обнаружил рядом с собой очень опасного дроу. Кивнув, Закнафейн уселся рядом с Джарлаксом, взглянув мимо наёмника в сторону барной стойки, на двух влиятельных членов Бреган Д'эрт.

– Жрица Тр'арах и Аратис Хьюн? Наверняка строят против тебя козни, – сказал Закнафейн.

– Не только они – и они далеко не самые опасные в этом отношении, – ответил Джарлакс и махнул рукой бармену, ещё одному мужчине, которого похитил с поля боя один век тому назад, и которого совсем недавно устроил в «Сочащийся миконид». Он знаком заказал выпивку другу и обновление собственной. – И теперь мы зовём её Даб'ней. Тр'арахов больше нет.

– Даже того, что за стойкой?

Джарлакс просто ухмыльнулся и приподнял стакан, салютуя наблюдательному оружейнику.

– Похоже, ты в хорошем настроении.

– Скоро буду.

– Прямо сейчас.

– Я... расслабился, – пожав плечами, признал Закнафейн.

– Мать Мэлис сгладила углы твоего гнева?

Это вызвало у Закнафейна улыбку.

– Её репутация не врёт?

– Я-то думал, ты сам уже успел проверить.

– Правда? – спросил Джарлакс и схватился за грудь, как будто оскорблённый в лучших чувствах. Закнафейн начал отвечать, но замолчал, когда подошёл бармен и поставил перед ним стакан, а затем наполнил стакан Джарлакса. Мужчина встретился с Закнафейном взглядом, и оружейнику показалось, что он увидел там скрытую злость.

– У глупых дроу такая долгая память, – сказал Закнафейн, когда бывший воин Тр'арах отошёл.

– Мне кажется, это хорошо.

– Было бы, помни они при этом, что я по-прежнему запросто могу их убить – и с радостью это сделаю, – заметил Закнафейн, и в ответ на удивлённый взгляд Джарлакса закончил: – Да, да, я предложу тебе компенсацию за потерянного солдата.

– На самом деле ты не хочешь убивать его или любого другого – иначе сделал бы это в тот далёкий день, когда они напали на дом Симфрей. Что касается этого, – сказал наёмник, указывая на бармена, – Харбондейр был на мосту между башнями – лёгкая цель. Но Закнафейн его не прикончил.

– Он ехал верхом на ящере, – отозвался Закнафейн, кивнув. Он не помнил воина лично, но помнил, как сбросил ящера и всадника с моста.

– Его любимое животное, которого он растил с самого детства. Твои товарищи-Симфреи выпотрошили ящера над ним. По длинным кишкам зверя он спустился на землю.

– Это объясняет его вонь, – сухо ответил Закнафейн. Он поднял стакан к губам, но замер. – Может, сначала выпить противоядие?

Джарлакс рассмеялся.

– Харбондейр не сможет позволить себе выплатить за тебя компенсацию, и не посмеет вызвать гнев матери Мэлис. И нет, отвечая на твой вопрос про Мэлис, я не стал бы наставлять рога своему драгоценному другу.

– Ты, наверное, единственный дроу в Мензоберранзане, кто не стал бы этого делать – да и я бы так этот поступок не расценил.

Оружейник сказал это, смеясь, и осушил стакан одним огромным глотком, затем поднял его так, чтобы увидел Харбондейр Тр'арах.

– Она такая, как ты и заявлял, – продолжал Закнафейн. – Ненасытная... и безумная. Если бы Мэлис умела бы драться так же неистово, как совокупляется, она стала бы лучшей оружейницей Мензоберранзана.

– Что ж, всегда пожалуйста.

– Судя по тому, что я видел, мне не нужно было присоединяться к её дому, чтобы выяснить правду.

– А что тогда с мальчишкой? – спросил Джарлакс.

Подошёл Харбондейр с бутылкой, но Закнафейн просто взял её у бармена и жестом отослал его прочь.

– А что с ним? – ответил оружейник.

– Дайнин, да? Он..?

– Он что?

Джарлакс тяжело вздохнул и откинулся на стуле, пристально глядя на собеседника.

– Нет, – ответил Закнафейн. – Он не мой сын.