Текст книги "Без границ (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Храбрые твари, а? – хмыкнула Милашка Чарли.

– Свирепые, да, – ответил Вульфгар. – Я не очень хорошо знаком с их повадками, но мне рассказывали, что дерутся они как гиены.

– Гиены?

– Похожи на собак, – объяснил варвар. – Стайные охотники пустыни. Сильные и свирепые, но слишком хитрые, чтобы вступать в проигрышный бой.

– Они наверняка набросятся толпой, когда мы будем у дверей, – заметила Милашка Чарли.

– А я даже не уверен, что нам откроют, – добавил Вульфгар.

– Ну, тогда назад к лодке! – Милашка Чарли встала и двинулась к мосту, но Вульфгар схватил её за руку и потянул назад к себе.

– Присмотрись немного, – сказал он ей. – Ты даже не представляешь, что такое Корабль Курт.

– Это дом старшего капитана, – ответила женщина. – Беньяго Курт – правитель Лускана. Что ещё?

– Беньяго работает на правителя, – поправил Вульфгар и скептически посмотрел на спутницу. Разве она не знает самый знаменитый секрет всего Лускана? – Как и Киммуриэль. И этот правитель в бою опаснее любого старшего капитана.

Впереди них в Дом Курт полетели пылающие бутылки, разбиваясь о стены и разбрызгивая масло, которое подожгло облицовку.

Ответный град стрел и даже несколько молний обратили многих гноллов в бегство и прикончили нескольких, сбив с визгами на мостовую, но не было никаких сомнений, что последний обмен был в пользу гноллов.

– Похоже на то, – саркастично отозвалась женщина.

Её слова были прерваны ударом грома, неожиданной и сильной вспышкой у них за спиной – на внешнем острове, или, точнее, над ним.

Они обернулись, равно как и гноллы, чтобы увидеть чёрное и бурлящее грозовое облако над Главной башней.

– Ну что ж, – сказала Милашка Чарли, когда облако понеслось в их сторону.

– Я упоминал, что настоящий правитель Лускана дружит с архимагом Главной башни?

– Наверное, стоило, – сказала женщина и нырнула под фургон, когда над головами неожиданно нависла тьма с грохочущими в тучах молниями. Разряд метнулся вниз, разбив груду ящиков и открывая отряд спрятавшихся гноллов. Лучники из Дома Курт быстро расправились с ними.

Поднялся ветер и как будто сильнее раздул лижущее бока здания пламя. Но затем начался дождь, неожиданный и сильный ливень.

– Сейчас! – сказал Вульфгар, схватил Милашку Чарли за руку, вытащил её из-за фургона, и он бросились к Дому Курт. С каждым шагом Вульфгар стонал и дёргался.

– Вульфгар из Гонлгрима! – кричал великан, махая руками и надеясь, что лучники расслышат его среди воя ветра и не пристрелят прямо на улице.

Но спасли его в первую очередь не слова, а действия, поскольку когда несколько гноллов на другой стороне улицы завыли и завизжали, а ещё несколько выскочили из-за естественной насыпи, поднимая копья, Вульфгар проревел «Темпус!» и метнул в них Клык Защитника.

Гноллы залаяли и бросились врассыпную. Слишком поздно для одного из них – молот задел его бедро и подбросил в воздух, искалечив ещё до удара о землю.

В Доме Курт высыпали на балконы лучники, отчаянно стреляя – но куда можно было попасть, когда ветер был так силён, что они сами едва могли устоять на ногах?

– Вульфгар из Гонтлгрима! – снова закричал великан.

Лучники на балконе начали кричать ему в ответ, торопя его и Милашку Чарли.

Они легко достигли дверей, погони не было. Их встретили солдаты Курта и быстро втянули внутрь. Они вошли в фойе, роняя капли дождя, промокшие до нитки.

– Я рад, что вы услышали, – сказал Вульфгар.

– Услышали? – спросил ближайший солдат. – Мы искали тебя. Лорд Беньяго сказал, что ты придёшь.

Вульфгар хотел ответить, но просто вздохнул и решил промолчать.

– Может быть, тощий эльф не так уж и плох, – негромко признала Милашка.

Их проводили в личные покои лорда Беньяго и дали обернуться в полотенца, чтобы они могли снять свою промокшую одежду.

Беньяго вышел из-за своего огромного стола и полуприсел-полуопёрся о него.

– Оставьте нас, – сказал он солдатам, которые быстро подчинились – у дверей один оставил накидку Вульфгара из волчьих шкур, а второй одежду.

Как только солдаты закрыли за собой дверь, из теней в углу комнаты вышел Киммуриэль, и варвару стало ясно, что не только сумрак скрывал волшебника разума.

Почти что немедленно боль в его спине отступила.

– Было бы намного проще, если бы ты просто пошёл со мной.

– А Милашка Чарли была бы мертва, – ответил Вульфгар. – Или бежала, спасая жизнь.

Киммуриэль пожал плечами.

– Потребовалось немало монет, чтобы уговорить облачную великаншу Сесилию наслать бурю, – сказал он. – Монет, которые ты вернёшь.

– Монет из сундуков Корабля Курта, – напомнил ему Беньяго.

Киммуриэль наконец обратил внимание на этого мужчину, высокого и рыжеволосого, скосив глаза, высказывая своё недовольство.

– Король Бренор с радостью вернёт деньги Кораблю Курту, – ответил Вульфгар, глядя прямо на Беньяго. Он знал правду об Беньяго – тот был вовсе не человеком, а ещё одним дроу из Бреган Д'эрт, которого с помощью магии замаскировали под марионеточного лидера Лускана.

– Куда их доставить: в Корабль Курт или Иллуск?

– Иллуск? – шёпотом спросила Милашка Чарли, и не зря – Вульфгар только что многое выдал.

– Похоже, Корабля Курта вскоре не станет, – ответил Беньяго.

– Вовсе нет. Вы побеждаете на улицах, а второй остров чист от врагов.

– В городе полно нападающих. За ними стоит такая сила, что ты и представить себе не можешь, – сказал Киммуриэль.

– Мы неплохо сражаемся, но всё это показуха, – признал Беньяго. – Нам не устоять – и мы даже пытаться не будем. Путь к бегству открыт и ждёт нас.

Он смотрел прямо на Милашку Чарли, пока говорил, и от его взгляда у Вульфгара волоски на шее встали дыбом.

– Я же сказал тебе не приводить её сюда, – произнёс Киммуриэль. – Теперь она знает.

– Знаю что? – невинно спросила Милашка Чарли.

– Разве это важно? – поинтересовался Вульфгар.

– Да, – одновременно ответили Киммуриэль и Беньяго.

Вульфгар оглянулся, увидев, как женщина нервно облизывает губы и смотрит на него. При ней не было оружия, только полотенце, обёрнутое вокруг дрожащего тела – наверное, она подумала, что это плохо, но зная двух мужчин напротив неё, Вульфгар решил, что неспособность Милашки Чарли совершить нечто резкое и угрожающее может спасти ей жизнь.

– Она со мной. Под моей защитой, – сказал он.

Тогда Вульфгар впервые услышал от Киммуриэля звук, настолько похожий на смех. Вульфгар сосредоточился на Беньяго, который, несмотря на интригантскую натуру его правления и личности, делал важное и доброе дело для жителей Лускана. Однако он не нашёл у ложного правителя сострадания.

– Я сын короля Гонтлгрима, – заявил Вульфгар.

– Ты не наследуешь трон, – поправил его Беньяго.

– Мне и не нужно, – парировал великан. – Бренор мой друг, как и Дзирт. Когда я говорю, что Милашка Чарли под моей защитой – я говорю от их имени в том числе.

– Вряд ли это важно, – заявил Беньяго. – Король Бренор знает, что некоторые вещи необходимо держать в тайне. Любой ценой.

– Тогда дайте меч и сразитесь со мной честно! – зарычала на них женщина.

– Твои вещи у двери, – сказал Киммуриэль.

– Не надо, – сказал ей Вульфгар, но Милашка Чарли зарычала и подошла к вещам, дерзко сбросив полотенце и натянув штаны и рубаху, затем подняла нож и резко обернулась.

Беньяго по-прежнему полусидел на столе, Киммуриэль безразлично стоял рядом.

– Я прошу ещё раз, – обратился к ним Вульфгар. – Всё произошедшее – не её вина.

– Тебя предупреждали, – сказал Беньяго.

В руке Вульфгара возник Клык Защитника.

Беньяго вздрогнул, но быстро расслабился и указал подбородком в сторону.

Вульфгар осторожно обернулся и увидел Милашку Чарли, которая сама прижала нож себе к горлу. Пот, смешанный с каплями дождя, стекал с её растрёпанных волос. Рука дрожала, как будто она пыталась сражаться с натиском – или, знал Вульфгар, пыталась бороться с вторжением в разум тихого голоса, который приказывал ей убить себя.

Вульфгар бросил Клык Защитника на пол.

– Ты можешь призвать его обратно, сказав лишь слово, – заметил Беньяго.

– Я не стану, – пообещал великан. – Милашка Чарли под моей защитой и под защитой Гонтлгрима.

Беньяго вздохнул. Женщина пискнула, и показалась капля крови.

– Когда всё закончится, Гонтлгрим отстроит «Реликвию Джоэна», – выпалил Вульфгар. – Король Бренор не пожалеет средств, поскольку в команде буду я, его сын. Это будет самый лучший, самый быстрый и самый дерзкий корабль на всём побережье Меча, а в его команде будут дварфы-берсерки, а может, и сам Дзирт.

– Впечатляет, – сказал Беньяго, казавшийся совершенно не впечатлённым.

– Милашка Чарли станет капитаном, – закончил Вульфгар.

– Плавая под флагом Корабля Курта, полагаю, – сказал Беньяго.

Вульфгар покачал головой.

– Нет, но и не выступая против интересов Корабля Курта. Отпустите её. Это в ваших же интересах. Она станет заметной силой на море, корабль которой никогда не будет для вас врагом.

Беньяго посмотрел на Киммуриэля.

– Как думаешь, она понимает?

Киммуриэль опять издал этот странный почти-смех.

– Она понимает больше, чем когда-либо хотела понимать, – ответил он, спокойный и подавляющий. – Так быстро узнать, что собственное тело другие могут обернуть против тебя – пугающий, даже сводящий с ума опыт.

Псионик махнул рукой, и Милашка Чарли неожиданно подалась вперёд, освободившись из-под его контроля. Рука с кинжалом упала. Несколько раз она громко всхлипнула, втягивая воздух. Вульфгар видел, что женщина изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать. Он понимал. Существует ли ситуация более насильственная и травмирующая, чем похищение твоего собственного тела?

Он покачал головой. Он мог лишь представлять её мучения. Однажды он отплатит Киммуриэлю Облодре за всё, подумал варвар.

– Это вряд ли, – вслух ответил Киммуриэль, глядя прямо на него.

Беньяго спрыгнул со стола.

– Высушите свою одежду и отдохните, – сказал он двум людям. – В любой момент нам будет пора уходить. Когда мы уйдём, можете последовать за нами.

– Мы оба, – заявил Вульфгар, и Беньяго согласно кивнул.

– Но когда настанет пора уходить, мы уйдём – и если вы не будете готовы к путешествию, вас оставят.

Сесилия верхом на своей чёрной туче вернулась обратно в Главную башню и встретила Громфа, ожидающего её у дверей собственных покоев великанши.

– Надвигается орда, – сообщила она. – Ваших друзей в Корабле Курте задавят.

– Конечно, – согласился архимаг. – Трое из старших капитанов города присоединились к врагам ещё до их прибытия. Флотилия, которая выступила против Лускана, после морского сражения стала крупнее, чем была до него.

Сесилия недоумевала.

– Они же разбойники, – объяснил Громф. – Нападавшие наверняка предложили им позицию получше.

– А может, им просто не очень нравится служить тёмным эльфам?

– И это тоже, – признал Громф. – Скажу непредвзято, что под тайным правлением Джарлакса город процветал, но иногда этого недостаточно. И не у всех капитанов дела шли хорошо, поскольку старший капитан Курт наложил большие ограничения на их грабежи.

– Потому что благодаря простой торговле они могли зарабатывать куда больше, если я верно понимаю.

– Иногда этого недостаточно, – повторил Громф.

– Мне устроить новую бурю, чтобы помешать тем, кто наступает на Корабль Курт?

Громф задумался, потом покачал головой.

– Не знаю, как далеко они зайдут. Если мы вмешаемся слишком сильно, они могут снова атаковать нас.

– Поле перед башней усеяно мертвецами.

– Но они знают, что волшебники тоже устают. Нет, пускай город сам с этим разбирается, даже ценой поражения.

– А твой друг на Корабле Курте?

– Всем, кто для нас важен, опасность не угрожает, – заверил её архимаг.

Сесилия фыркнула, но попыталась притвориться, что ничего не было, когда увидела, как морщится Громф, и поняла, что смеётся над ним.

– Это так по-дровски, – призналась великанша. – Вы хоть что-то почувствуете, архимаг, если весь Лускан, кроме тех, кто «важен для вас», будет убит?

– А я должен?

Сесилия тяжело вздохнула и решила не продолжать. Однако когда она прошла сквозь дверь, ведущую в её надизмеренческий особняк, то поняла, что на самом деле не верит Громфу.

Неужели извращённая культура Мензоберранзана настолько искалечила его, что он считает выражение сочувствия признаком слабости?

Сколько ещё, задумалась облачная великанша. Сколько ещё тёмных эльфов были так же искалечены?

– Любопытный выдался денёк, – сказал Вульфгар Милашке Чарли, когда они остались одни в гостиной Корабля Курта. Они сидели друг напротив друга за небольшим столом, по-прежнему завёрнутые в одеяла, пока одежда сушилась у пылающего очага.

– Да, подходящее слово, – ответила женщина. – Может, я использовала бы другое, но любопытный тоже сойдёт.

– Калико Гримм? – спросил Вульфгар, прокручивая в голове события последних безумных часов. – Как он умер?

Милашка Чарли покачала головой.

– Рыжий эльф с мечом достал его. Перерезал напополам.

– Вы с ним давно плавали вместе?

– Достаточно, чтобы не лить над ним слёзы.

Какое-то время Вульфгар это переваривал.

– И чем теперь займёшься?

– Я скажу тебе, когда у меня будет хоть какой-нибудь выбор, – ответила женщина, затем добавила с нескрываемой заинтересованностью: – Ты говорил правду?

– Правду?

– Про «Реликвию»?

– Ну, видишь ли...

– Может быть, её даже не разрушили, – сказала Милашка Чарли. – Когда ты повредил их корабль, они захватили наш – другого не было. Наверняка он прямо сейчас стоит в лусканской гавани.

– Тогда мы можем захватить её обратно.

– И я буду капитаном, а ты запишешься в команду?

Вульфгар пожал плечами.

– Я толком не знаю, куда заведёт меня дорога, леди... ээм, капитан Чарли. Или мне звать тебя капитаном Милашкой?

Милашка Чарли ухмыльнулась и пожала плечами.

– Я говорил правду, – добавил Вульфгар. – Когда мы с этим разберёмся, уверен, ты станешь прекрасным капитаном и достойным союзником, и да, я буду рад ходить с тобой на одном корабле – по крайней мере, однажды.

Это вызвало улыбку на губах измотанной женщины.

– Нам следует отдохнуть, – сказал Вульфгар, указывая на подушки, разбросанные перед очагом.

– Да, – согласилась женщина и быстро добавила: – Отдохнуть.

Прежде чем любой из них успел хотя бы встать с кресла, дверь отворилась и вошла высокая женщина-дроу.

– Пора, – сообщила она.

Вспомнив предупреждение Беньяго, Милашка Чарли бросилась за одеждой, Вульфгар сразу же последовал её примеру.

Великан застыл, когда почувствовал руку женщины дроу у себя на спине, и прежде чем он успел спросить о её намерениях, ощутил, как по телу растекается тепло магического исцеления.

– Поторапливайтесь, – сказала она. – Ты получишь новое исцеление, когда мы окажемся в безопасности.

Они вышли в зал и присоединились к торопливой процессии, и позади, со стороны улицы, они услышали удары тарана в главную дверь и треск, как будто пламя снова охватило стены Корабля Курта. Они прошли сквозь тайную дверь в стене и спустились по длинной винтовой лестницы в сырую и тёмную – очень тёмную – пропахшую морем пещеру.

– Закрывайте! – прокричал Беньяго из какого-то уголка пещеры, и высоко наверху они услышали стук большого камня, земля вздрогнула под ногами. Тайный проход перестал быть проходом.

На большим расстоянии друг от друга горели несколько факелов – ещё одно напоминание, что команда Корабля Курта состояла из дроу, практически не нуждающихся в свете.

Они спустились по ведущему вниз коридору и вошли в тоннель, оказавшийся слишком тесным для крупного варвара.

– Мы под заливом, – прошептала Милашка Чарли за спиной у Вульфгара. Факелы погасили, и процессия двигалась в полной темноте, наощупь, длинной шеренгой по одному. Вульфгар решил, что она права, и они направляются на материк.

Нет, не на материк, а под материк, вскоре поправился он, когда они вышли на более просторную область, озарённую волшебным огнём, область с вырезанными комнатами и коридорами, аккуратная каменная кладка которой была покрыта древними надписями и узорами.

Милашка Чарли охнула и чуть не прыгнула Вульфгару на руки, поскольку больше двух третей их спутников сбросили свои человеческие личины.

К ним подошёл Беньяго, по-прежнему в обличье рыжеволосого человека.

– Иллуск, – пояснил он. – Проклятый город под Лусканом – старый Лускан, если хотите.

– Проклятый из-за дроу? – спросил Вульфгар.

– Не только из-за нас, хотя здешние духи, видимо, предпочитают нас не трогать.

– Значит, вот истинная сила Лускана. Тайный дом Бреган Д'эрт.

– Один из них. Теперь он вам известен, – сказал Беньяго. Он посмотрел прямо на Милашку Чарли с нескрываемой угрозой и добавил: – Вам обоим.

– И нам придётся хранить тайну, – сказала она.

– Разве нужно снова предупреждать тебя о последствиях?

– Этот секрет и так знают все лусканцы, – ответила женщина, вернув себе некоторое самообладание – и это произвело немалое впечатление на Вульфгара, учитывая, что они окажутся абсолютно беспомощными, если дроу решат от них избавится. Никто никогда не узнает.

– Но это по-прежнему секрет, который мы предпочитаем сохранить, – сказал Беньяго.

Затем к ним подошёл Киммуриэль и уставился на женщину.

– Ты проговоришься? – спросил её Беньяго, и она охнула, не успев ответить.

Вульфгар перевёл взгляд с неё на Киммуриэля и увидел, как дроу сосредоточен. Великан понял, что псионик снова проник в её мысли, слушая непроизнесённый ответ, честный ответ, прежде чем она смогла его подавить.

– Жаль, – сказал Киммуриэль и ушёл.

– Что это значит? – спросил Вульфгар, решив, что его подруга обречена.

– Что он не убьёт её, полагаю, – сказал Беньяго. Неожиданно он отвесил Милашке поклон. – Добро пожаловать в Иллуск, Милашка Чарли. Быть может, однажды ты действительно станешь капитаном «Реликвии Джоэна».

Женщина, конечно, выглядела полностью растерянной. Она умоляюще взглянула на Вульфгара.

– Дроу никогда не верят тем, кто не является дроу, – начал объяснять тот.

– Как и тем, кто является, – быстро добавил Беньяго. Он просто пожал плечами, когда оба посмотрели на него. – Итак, Киммуриэль с вами закончил, а жрица Даб'ней ждёт. Эта рана просто чудовища и без её помощи загноится и скорее всего убьёт тебя.

ГЛАВА 24

Глаза мира

Прекрасная тёмная женщина держала фигурку птицы высоко в сложенных чашечкой ладонях. Хрусталь фигурки сверкал в лучах полуденного солнца. Ивоннель прошептала что-то своему последнему созданию и подбросила фигурку в воздух, где птица замахала крыльями и полетела прочь.

– Раз эти штуки живые, они чего, будут откладывать яйца? – спросил Атрогейт, сидевший на крупном булыжнике на краю небольшого луга. Дварф, которому стало намного лучше, перекатывал в сильных руках Крушитель Черепов, двуручную булаву, принадлежавшую его возлюбленной Амбергрис.

– Они бы сделали мир красивее, не правда ли? – спросила Ивоннель.

– Тьфу. Они сверкают на солнце и слепят глаза.

Ивоннель засмеялась при мысли о том, что дварф – любой дварф – может жаловаться тёмному эльфу на яркий свет.

– Сколько ты успела выпустить? – спросил Атрогейт. – Первые мертвы или чё? Или ещё живы?

– Всех. Дюжины, хотя я потеряла счёт.

– И ты видишь сквозь них? Сквозь всех? Похоже, твоя башка должна кружиться.

– Они сообщают мне, когда я должна увидеть что-то их глазами, – ответила дроу. – Я не хочу, чтобы меня застали врасплох, а в окрестностях много такого, что может нас убить. Как только что-то приблизится – мы будем знать.

– И все прячутся, – согласился Атрогейт и повернулся в сторону, привлекая взгляд Ивоннель к ближайшему холму, с которого только что спустился. – Мы заманим их всех, и убьём тех, кого надо убить!

Он продолжил разглагольствовать, но замолчал, когда заметил, что женщина не слушает. Ивоннель стояла с закрытыми глазами – понятный Атрогейту знак. Он спрыгнул с камня и хлопнул Крушителем Черепов по открытой ладони.

Фиолетовые глаза Ивоннель резко распахнулись, и она обернулась, улыбаясь дварфу.

– Демон, – сказала она. – Демон в теле дварфа.

– Значит, мёртвый демон, – отозвался Атрогейт.

– Но живой дварф, – предупредила его Ивоннель.

Двое уставились друг на друга. Она явно говорила про их последнюю битву, в которой Атрогейт не успел вовремя остановиться и убил дварфа с безделушкой, одержимого демоном.

– Больше так не ошибайся, – сказала ему Ивоннель.

– Ошибаться?

– Дварф, я могу отослать тебя прочь. А ещё я могла позволить тебе умереть. Окажи мне взамен одну лишь эту услугу.

– Не, я тебе нужен, – сказал Атрогейт, и среди густых чёрных зарослей его бороды сверкнула зубастая улыбка. – А ещё ты меня любишь, но стараешься этого не показывать.

– Сложно подавить такие сильные чувства, но раз уж я должна, – с не меньшим сарказмом отозвалась женщина, вызвав довольный хохот Атрогейта, который снова шлёпнул булавой по руке.

– Если хочешь посмотреть, получится ли спасти дварфа, тогда ладно, – сказал он уже более серьёзно и мрачно. – Я могу подождать пару мгновений, прежде чем превратить его башку в пыль.

– Атрогейт...

– Делай то, что должна, – сказал он, – и я тоже сделаю, что мне нужно. – Он поднял булаву выше и поцеловал оружие. – Я ничего не забыл.

– Быть разумным – не значит нанести оскорбление твоей утраченной любви.

– Я ничего не забыл, – повторил Атрогейт, лицо которого превратилось в застывшую гримасу. – Ничего.

Ивоннель тяжело вздохнула.

– Пойдём же, дварф, если желаешь меня сопровождать.

Атрогейт спрыгнул с камня.

– Скажу нашим гостям.

– Мы скажем, – поправила Ивоннель. – Путь к нашей добыче лежит как раз мимо пещеры.

Атрогейт смягчил свою гримасу, когда они вошли в пещеру. Внутри находилась дюжина человек, включая троих детей. Люди сбились в кучку и беседовали шёпотом – волновались об оставленных фермах или о том, что произойдёт, если их отыщут демоны. Ивоннель и Атрогейт спасли их, привели в это место и защищали. Ивоннель кормила их при помощи своей магии.

Взглянув на людей, Атрогейт перестал злиться из-за спора о судьбе одержимого дварфа. Женщина-дроу не получала никакой выгоды от спасения этих людей, на самом деле даже подвергала себя опасности, спасая их с ферм, которые затем разоряли враги. Даже несмотря на то, что Атрогейт был знаком с дроу в основном благодаря обществу Дзирта и Джарлакса, эти неожиданные откровения о целом народе, тем более исходящие от предположительной жрицы Ллос, заставляли его качать головой.

– Поставьте часовых у входа, – сказала им Ивоннель. – Если приблизится нечто опасное, вы узнаете, как и я, и я отправлю вам весточку, куда нужно бежать.

Многие закивали, но Атрогейт заметил, что некоторые нахмурились, поморщились или побормотали себе под нос что-то наверняка нелестное. Фермеры толком не знали, что происходит вокруг, и не все доверяли Ивоннель, хотя по всем признакам она спасла им жизнь.

Такова проблема с репутацией дроу, размышлял Атрогейт. Они известны тем, что плетут сети вокруг сетей вокруг других сетей, а те – вокруг ещё одних сетей, и ты никогда не знаешь их настоящую цель, пока не становится слишком поздно. Конечно, Атрогейт иногда испытывал сомнения по поводу Ивоннель, но он знал её по рассказам людей, которым доверял, так что эти сомнения никогда не задерживались надолго. Беженцы в пещере почти наверняка не встречались с дроу прежде, а если и встречались – не с таким дроу, который стал бы помогать им, если, конечно, это был не Дзирт.

Дварф взглянул на свою спутницу, когда та покинула пещеру, направляясь навстречу очередному демону. Он напомнил себе, что обязан ей жизнью, и хотя после утраты возлюбленной Амбергрис смерть полностью устроила бы Атрогейта, помощь в спасении этих фермеров была важным делом – и в нём нуждались множество других. Кроме того, теперь он получил шанс отплатить тем, кто причинил такое зло ему и его любимой.

Так что когда он догнал Ивоннель и она снова попросила его об этой услуге, вместо того, чтоб немедленно зарычать, Атрогейт ответил:

– Посмотрим.

При свете зари Дзирт понял, что не оторвался от преследователя; на самом деле его попытка сбросить огромного паука с хвоста только позволила огромному созданию сократить немалое расстояние, которое Дзирт выиграл за ночь благодаря тому, что тварь не могла догнать Андахара.

Однако Андахар не мог вечно оставаться на этом плане бытия. Единорог был волшебной вещью, чарами с ограниченным сроком действия. Без него Дзирт не сможет обогнать паука, и после стрельбы по чудовищу и его двойнику в пещерах Гонтлгрима он был практически уверен, что не сможет его победить – если не сумеет найти какую-то слабость.

А для этого требовалось время. Чтобы выиграть время, ему нужно оказаться очень, очень далеко.

Но как?

Крупное дерево за ближайшим гребнем неожиданно вздрогнуло и с шумом обрушилось, и Дзирту не потребовалось ждать, чтобы понять причину. Он резко развернул своего скакуна и помчался на полной скорости прочь, пытаясь как можно сильнее разорвать дистанцию, пока не закончилась магия, забрав единорога на долгие часы.

Но куда ему направиться? Не в Длинную Седловину, не в Лускан. Даже не в Глубоководье – скольких людей прикончит преследующий его монстр, даже если город найдёт способ расправиться с ним?

Когда дроу пересёк следующий холм, он всего на миг остановился, чтобы оглядеть местность и понять, где находится.

За ночь он проделал большой путь, и теперь видел вдалеке океан.

Атрогейт скрестил взгляды с пони, которого они с Ивоннель позаимствовали у Реджиса. Ему была ненавистна мысль о том, чтобы использовать животное как приманку, но эффективность подобного приёма была несомненна.

Пони заржал, затопал копытами.

Атрогейт крепче стиснул Крушитель Черепов.

Осторожный взгляд дварфа привлекла тень сбоку – тёмная фигура среди деревьев, которая пыталась обойти пони сзади.

Демон – уродливое чёрно-зелёное создание, похожее на человека, одна рука которого была вдвое длиннее другой, и обе конечности заканчивались тремя длинными когтями вместо пальцев – вылетел из кустов, нацелившись на животное.

Атрогейт уже был в воздухе, прыгнув наперерез.

Демон не сбавил скорость, решив вместо этого обогнуть дварфа. Его непропорциональное лицо казалось двумя огромными глазами и одной сплошной пастью, тянувшейся через половину головы. Из пасти летели брызги зелёной слюны, из каждой поры на коже твари сочилась слизь – каждая его часть смердела заразой.

Боец послабее отпрянул бы в ужасе. Менее храбрая личность просто застыла бы от страха перед смердящим ужасом.

Менее разгневанный дварф, даже Атрогейт, мог бы дрогнуть.

Столкнулись не дварф с демоном, на что, похоже, рассчитывало заразное создание Бездны. Столкнулись демон и Крушитель Черепов. Атрогейт хлестнул перед собой огромной булавой, поймав монстра в прыжке и отшвырнув его в сторону. Едкая зелёная сукровица полетела с чудовища, оставив след на земле и забрызгав оружие и руки Атрогейта.

Но магия булавы не позволила едкой субстанции повредить оружие, а гнев Атрогейта не позволил ему испугаться нескольких мелких ожогов. Он бросился следом за демоном, обрушив на него град ударов ещё прежде, чем чудовище успело встать.

Оно отчаянно сопротивлялось, мечась из стороны в сторону, царапаясь своими жуткими лапами, даже плюнув кислотой дварфу в лицо.

Это лишь вызвало яростный вопль, и дварф принялся крушить врага ещё более неистово и беспощадно, сначала ударяя по поднятой лапе демона, а потом – и по голове. Атрогейт терпел когти второй лапы, глубоко вонзающиеся в его тело. Он просто громче кричал, как будто используя голос, чтобы заглушить боль.

Голос и воспоминания.

Сейчас он сражался за Амбер, и никакая рана не могла замедлить его ударов.

Демон рухнул на колени и упал вперёд.

Атрогейт изменил угол атаки, обрушив на морду врага размашистый удар, от которого голова твари дёрнулась на бок, и демон, перевернувшись, упал наземь.

Атрогейт снова замахнулся, но слишком высоко – чудовище упало, и по инерции дварф споткнулся о распростёртого монстра, рухнув в куст за ним. Он вырвался назад, бурля от убийственной ярости.

Но там, где раньше был демон, теперь стояла на четвереньках дварфийка, оглушённо качая головой.

– Ну уж нет, – прошептал Атрогейт и стал надвигаться, утробно зарычав и воздев Крушитель Черепов над головой для последнего удара.

Однако прямо перед тем, как добить дварфийку, он споткнулся, когда золотистый свет ударил его в грудь и отбросил на шаг. Второй такой же луч ударил одержимую дварфийку, и она распростёрлась на земле.

Это было не нападение, понял Атрогейт, осознав природу заклятия. На него подействовала какая-то странная исцеляющая магия, обладавшая физической силой и теплом, гасившим боль и смывающим жгучую кислоту.

Он окинул лужок взглядом и увидел рядом с пони Ивоннель.

– Ожерелье! – воскликнула она. – Забери ожерелье!

Первой мыслью Атрогейта было разбить голову дварфийки из клана Каменная Шахта, и он уже готов был это сделать, но приказ Ивоннель был не просто словами. Её приказ был волшебным, обладал огромным весом, и сразу после могучего исцеляющего заклинания он застал дварфа врасплох. Не успев осознать, что делает, Атрогейт обнаружил у себя в руках серебряную цепь с крупным молочно-голубым камнем.

Он услышал в голове голос, низкий и зловещий, жидкий голос, полный флегмы и заразы, который требовал впустить его.

Но там был и второй голос: властный голос Ивоннель, который говорил Атрогейту бросить филактерию.

Атрогейт, слишком упрямый и злой, чтобы поддаться хоть демону, хоть жрице, поступил по-своему. Он подбросил ожерелье в воздух, схватил булаву и ударил по нему. Ожерелье полетело в ближайшее дерево, захрустело в ветвях и повисло там, недоступное взгляду.

Стоявшая на четвереньках дварфийка застонала. Атрогейт повернулся к ней, всё ещё полный гнева, но обнаружил между собой и своей жертвой Ивоннель.

– Отойди, – сказал он женщине-дроу.

– Дварфийка больше не одержима, – возразила Ивоннель.

– Тогда у неё больше шансов увидеть Морадина после смерти.

– Не надо, умоляю.

– Умоляешь?

– Ради тебя самого, Атрогейт.

Ивоннель чуть-чуть отступила в сторону, открывая Атрогейту лучший обзор на пострадавшую дварфийку, светлые волосы которой были пропитаны кровью, а дыхание раздавалось с хриплым присвистом.

– Ты ничего о ней не знаешь, о...

– Я знаю, что она – одна из них.

– Из кого? Из клана Каменная Шахта? Да, но было ли у неё право голоса? А когда на неё надели ожерелье, знала ли она, что внутри? Откуда тебе знать, как она приняла одержимость. Откуда тебе знать, что она не сражалась с ней всеми фибрами своей души?

– Ты, значит, думаешь, что я должен просто притвориться, что она – все они – ничего не сделали, чтоб убить Амбер, так? – прорычал дварф, не в силах даже расцепить стиснутые зубы. – Они отрезали ей голову.

– Я знаю, – отозвалась Ивоннель полным сочувствия голосом. – Я знаю и понимаю твою боль и твою ярость. Но здесь на кону нечто большее, чем просто жизнь единственной женщины.