Текст книги "Компания чужаков"

Автор книги: Роберт Чарльз Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

Глава 18

Вторник, 18 июля 1944 года, немецкое посольство, Лапа, Лиссабон

Человек в темном костюме стиснул руки и зажал их между колен. Человек нервничал, профессиональная сутулость придавала ему еще более несчастный вид, казалось, он съежился в ожидании удара. Черная шляпа сиротливо лежала перед ним на столе. Фетровая шляпа с мягкой заломленной тульей. Длинное лицо, обвисшие мешки под глазами – из-за этих темных подглазий лицо кажется еще длиннее, еще печальнее.

– Больше никого не могли найти? – ворчал Фосс, разглядывая ювелира сквозь стеклянную панель. – Здесь видимо-невидимо ювелирных магазинов. Из местных нельзя было подобрать?

Хайн, один из подчиненных Фосса, ответил общепонятным жестом: местные проболтаются.

– А этого где вы выкопали?

– В комитете еврейских беженцев.

– И он добровольно согласился?

– Кемпф посулил выяснить, где его семья.

– Выяснил?

Взгляд с прищуром и выразительное пожатие плеч.

– Что ж, этот действительно не проболтается, – признал Фосс. – Откуда он родом?

– Из Антверпена. Работал с алмазами из Бельгийского Конго.

– Не подпускайте к нему Волтерса.

– Это уж ваша задача, а?

– Как его звать?

– Хиршфельд?.. Э… Самуил Хиршфельд, – хмуро ответил Хайн.

Фосс вошел в комнату, обменялся рукопожатием с сутулым человеком, попросил его приготовить необходимые инструменты. Тот молча раскрыл деревянный ларец и выложил на стол весы, гирьки, щипчики, лупу и квадратный лоскут потертого темного бархата.

Постучавшись в кабинет Волтерса, Фосс выждал обязательную паузу, приоткрыл дверь и доложил о прибытии ювелира.

– Ведите его сюда, Фосс, ведите сюда.

– Я велел ему разложить все в соседней комнате.

– Ладно, пусть проверит и взвесит каждый камень, ничего не пропуская.

– Будет исполнено.

– И кто-то должен все время дежурить возле него.

– Будет исполнено.

Волтерс перебросил ему плотный мешочек – небрежно, словно тот был набит прибрежной галькой. Фосс вернулся к ювелиру, попытался угостить его сигаретой, но Хиршфельд отказался и сразу же приступил к работе.

В восемь утра Джим Уоллис сдал рапорт и направился домой. Сазерленд вскоре прочел рапорт и еще долго сидел над ним, покуривая трубку и размышляя. Через полтора часа в посольство поступило шифрованное сообщение от Кардью, и часом позже Роуз и Сазерленд беседовали с Анной на конспиративной квартире поблизости от Ларгу-ду-Рату. Присмотревшись к позе, в которой сидела Анна, – колени сдвинуты, накрыты сверху сумочкой, – Сазерленд убедился в своей правоте: конечно, девица.

Анна подробно рассказала о событиях минувшего дня. Старалась не раздражаться, когда Сазерленд принимался свистеть уже докуренной трубкой. Сазерленд тщательно записал буквы и цифры с обложки дневника. Выспросил марку сейфа, уточнил, имеется ли еще и ключ в дополнение к цифровой комбинации. Пообещал, что Кардью составит для Анны инструкцию, научит открывать сейф. Анна продолжала свой рассказ, повторяя все, о чем уже сообщила Кардью. Уилшир спугнул ее, когда она возилась в кабинете, она удрала через окно, бродила по саду, вернулась через заднюю террасу и там столкнулась с Уилширом. Сазерленд легонько кивал в такт ее словам.

– Вы кое-что упустили, – заявил он, когда Анна закончила отчет.

– Не думаю, сэр.

– Вероятно, это ускользнуло из вашей памяти.

– Уверена, что ничего не пропустила.

В тесной зашторенной комнате Анна сильно вспотела. После яркого уличного солнца свет лампы казался желтушным. Тошнота подступала к горлу.

Сазерленд обнажил зубы с плотно зажатым в них черенком трубки.

– Как насчет вашего ангела-хранителя? – намекнул Роуз.

Анна замигала. Ах да, Джим Уоллис. Как же она могла забыть, что к ней приставлен Джим Уоллис, следит за каждым ее шагом. Пот градом. Падение с головокружительной высоты.

Снизу донеслись две заунывно-пронзительные ноты: явился бродячий точильщик ножей.

– Еще раз, с самого начала! – потребовал Сазерленд. Агента придется натаскивать.

С самого начала. Казино. Карл Фосс. Человек, который отнес пьяного Уилшира в дом. Пляж. Вечеринка с коктейлями. Первая случайная встреча и вторая, которую подсмотрел Уоллис, тоже отнюдь не запланированная.

– Я ведь предупреждал вас, что Фосс служит в абвере, – напомнил Сазерленд.

– Да, сэр.

– Вы обсуждали с ним… что-нибудь из наших дел?

– Нет, сэр! Никогда. Он думает, я просто секретарь в местном отделении «Шелл».

– Карл Фосс – опытный офицер, – гнул свое Сазерленд. – Он служил в Растенбурге, в военной разведке у Цайтлера. Он работал в штабе в Цоссене, под Берлином, в Париже на авеню Фош. Теперь он в Лиссабоне. И вы думаете, он не сумеет сыграть на романтических чувствах молоденькой девушки?

– Одно могу вам сказать, сэр: я ничего не говорила…

– У вас были отношения с Фоссом? – со свойственной ему грубостью вмешался Роуз. – Физические отношения?

– Нет, сэр.

– И на том спасибо, – сказал Роуз. – Привлекательный парень этот Фосс. Умеет обходиться с женщинами. Вы у него будете далеко не первой и не последней, можете мне поверить.

Ядовитые слова Роуза просочились прямо в кровь, словно через капельницу. В сердце, в мозг, и там зараза укрепилась, залив жаром все тело. Сначала – гнев, ослепительная ярость, за ней – холодная, неумолимая ревность. Жар и озноб сменяли друг друга, неслись по замкнутому кругу, преследуя и тщетно пытаясь нагнать произнесенные Роузом отравленные слова, только эти слова и оставались неизменными – ясные, определенные, неотменимые – с той минуты, как были произнесены.

– Позвольте дать вам один совет. – Судя по интонации, слово «позвольте» в данном случае не означало просьбу. – Предоставьте капитану Фоссу охотиться на женщин, а сами займитесь делом.

Анна поднялась и выпрямилась, накрыв своей тенью Сазерленда. Сумочку в руке она держала за один угол, точно провинившегося щенка за шкирку.

– Я не спала с капитаном Фоссом, – четко, раздельно заявила она. – И не говорила с ним о «наших делах».

– Только попытайтесь, милочка, и первым же самолетом отправитесь в Лондон. – Черные мешки под глазами Сазерленда набухли от бессонницы. – Все, вы свободны.

К одиннадцати часам утра, когда графиня делла Треката прибыла в германское посольство, температура в тени подбиралась к сорока градусам, а британские агенты, как всегда, наблюдали за посольством из квартир, расположенных по бокам здания и сзади. Сазерленд разместил дополнительных агентов в автомобилях по соседним переулкам. Получившие приличную мзду уличные продавцы газет – мальчишки, бегавшие босиком по раскаленному асфальту, должны были вовремя дать сигнал и положить начало операции «Невод».

Графиня в синем платье муарового шелка, приоткрывавшем ее изящные, но не слишком устойчивые ножки, взгромоздилась на крыльцо посольства, удостоила взглядом бессильно повисший флаг со свастикой над подъездом и усиленно заработала веером. Ее проводили наверх и усадили в позолоченное кресло перед кабинетом Волтерса. Там она и сидела, обмахиваясь веером, в пустом коридоре. Фосс, дежуривший рядом со сгорбленным ювелиром, поглядывал на графиню сквозь стеклянную дверь.

Волтерс пригласил графиню к себе. Рукопожатием они не обменивались, оба придерживались негласного правила: избегать прикосновений. Волтерс усиленно запыхтел сигарой, словно пытаясь дезинфицировать помещение.

– Понимаю, что это входит в маскировку, но вы могли бы поменьше грубить мне на публике, – заговорил он.

– Переиграла, извините.

– Я-то думал, вы привыкли находиться на сцене.

Графиня безропотно проглотила колкий намек.

– Что у вас нового?

Графиня пустилась повествовать по-французски – на единственном общем для обоих собеседников языке, – и тяжеловесные гиперболы расцветили тяжелый, продымленный воздух комнаты. Осев на стуле, Волтерс вяло сжимал сигару уголком губ и терпеливо пережидал. Он давно привык к пышным оборотам речи, к изобретательному стилю и громоздким конструкциям, под которыми скрывались скудные крохи ценной информации. Снимаешь платье, нижние юбки, сто слоев белья и – ах! – тонкая лодыжка. Но сегодня терпение генерала иссякло. Внезапно он шарахнул кулаком по столу, да так, что графиня и веер в растерянности выпустила.

– Говорите! – приказал он.

– Англичанка в доме Уилшира – агент, – пролепетала графиня.

– Доказательства?

– Дона Мафалда видела, как она бродит по дому ночью, и в анкете для тайной полиции она соврала про своих родителей. Написала, что отец – бухгалтер, а в разговоре со мной обмолвилась, что отец давно умер.

– Это все?

Графиня рада была бы продолжить, округлить, придать форму и глубину своему докладу и под слоями красивых слов скрыть не слишком-то красивое ремесло. Она что-то еще бормотала, пытаясь заполнить паузу, но Волтерс резко приказал ей заткнуться, поднялся, выпроваживая посетительницу. Графиня стояла, опустив трясущуюся голову, и теперь походила не на аристократку, а на побитую собаку.

– Мои родные, – робко напомнила она. – Вы их нашли?

Волтерс удостоил ее взгляда. Какую подачку бросить сегодня: отчаяние или посул? Настроен он был благодушно.

– Нашли, – небрежно бросил он. – Скоро вытащим их. Они в Польше.

– В Польше?

– Я занят, – оборвал он и жестом указал ей на дверь.

На миг позабыв о ювелире, Фосс проводил взглядом графиню, покидавшую кабинет Волтерса. Самуил Хиршфельд расписался за причитавшийся ему небольшой гонорар.

– Я могу идти? – спросил Хиршфельд, вытирая вспотевшие ладони о колени.

– Собирайте пока вещи и подождите минутку.

Усилием воли Хиршфельд пытался приковать себя к стулу, но усидеть не мог. Его замучила изжога, видно, опять разыгралась проклятая язва; боль вынуждала ювелира сгибаться, будто в поклоне. Фосс отнес алмазы и бумажку с подсчетами Хиршфельда Волтерсу, тот стоял у окна, всматриваясь в случайное с виду, но многозначительное для опытного разведчика оживление на прилегающих к посольству улицах.

– Несколько необычно, а? – приветствовал генерал Фосса, забирая у него отчет ювелира. – Мы следим за ними, они за нами, но сегодня… что-то уже чересчур.

– Затевают что-нибудь?

– Или кто-то их предупредил. Кто-то предупредил о чем-то. – В голосе Волтерса не было театральной угрозы. Он говорил тихо, веско.

– Что вам поведала графиня? – поинтересовался Фосс. – Она очень быстро нынче управилась.

– Я ее придержал, – ответил Волтерс. – Надел намордник.

Фосс непроизвольно поморщился, благо стоявший к нему спиной генерал не мог видеть его реакцию.

– Все тот же набор, – продолжал Волтерс. – Новости, о которых мне и без нее доложили. Расписные завитушки, а под ними – надоевшие банальности. Омерзительный народ! Бей их, прикармливай – они лижут и бьющую, и кормящую руку.

И он потряс кистью, словно к ней и вправду пристала слюна.

Когда Волтерс пребывал в таком настроении, из него, в чем не раз убеждался Фосс, можно было вытянуть какие угодно сведения. Уверенный в себе начальник, человек, который знает все, железной рукой сжимает все нити.

– Кое-что я получил сегодня, – бросил через плечо генерал. – Помазала гренок икрой.

– Вот как? – Надо позволить Волтерсу помахать приманкой у него перед носом, любит генерал нагнетать напряжение.

– Девчонка, поселившаяся у Уилшира, – английский агент. Ах, неужели? Миланская шлюха за идиота меня считает.

– Ясное дело, – кивнул Фосс, и это движение болью отозвалось в голове.

– А теперь еще эти, – захихикал Волтерс, раскачиваясь, симулируя буйное веселье. – Муравьишки. – Он повернулся спиной к окну, темным силуэтом загородив яркий день. Плюхнулся на стул, затопал сердито ногами. – Раздавить бы их!

– «Посылка» потянула на миллион сто тысяч долларов без малого, – поспешил утешить его Фосс.

– Этого должно хватить, как вы полагаете?

– Мы с вами не обсудили, что будет дальше, когда Лазард доберется с камушками до Рио и оттуда в Нью-Йорк, – напомнил Фосс. – Что мне следует знать?

– Главное, чтобы ваши люди не прицепились к Лазарду в Дакаре, – отрубил Волтерс. – Никаких «хвостов», он и так нервничает. Уже не соображает, кто на чьей стороне. Пусть он спокойно доберется до Рио, там мы его встретим и позаботимся, чтобы он благополучно попал в Нью-Йорк.

– А обратно?

– Все будет зависеть от успеха – или неуспеха – переговоров.

– Прекрасно. – Фосс поднялся на ноги и сделал вид, будто собирается уходить. Не проявлять любопытства – так легче всего раздразнить Волтерса.

И действительно, генерал ждал новых вопросов. Он прямо-таки жаждал поделиться своим гениальным планом. Если б только Фосс приложил немного усилий, поспрашивал, выманил у него информацию…

– Я вполне понимаю необходимость соблюдать секретность, – заверил его Фосс, направляясь к двери. – Готов помочь всем, что в моих силах.

– Разумеется, Фосс, – проворчал Волтерс ему вслед. – Благодарю вас, Фосс. Эта операция… станет главным успехом нашей разведки за всю войну, и вы еще будете гордиться тем, что принимали в ней участие. Хайль Гитлер!

Фосс отсалютовал и вышел, получив то, что ему требовалось: подтверждение зародившейся накануне догадки. Теперь он знал, что алмазы пойдут на покупку деталей для «секретного оружия фюрера».

Кемпф протянул Фоссу выписки из агентских отчетов, обнаруженных в «почтовых ящиках». Пока Фосс читал, Кемпф стоял, заложив руки за спину, и пучил глаза, точно на параде.

– Что ж это такое сегодня творится? – пробормотал он.

– Вы о чем, Кемпф?

– У нас там под окнами чистая Пикадилли. К концу дня перейдут на левостороннее движение.

– Очень на то похоже.

– Так в чем дело-то?

– Почему-то сегодня мы удостоились повышенного внимания.

– Ну прям как в игре «Ринг э ринг оф роузез».

– Это еще что такое, Кемпф?

– Английская песенка. Под нее хоровод водят, а в конце все валятся на землю.

– Экие у вас познания, Кемпф.

– Была у меня англичаночка перед войной. Работала няней в доме по соседству. Детские игры наперечет знала, и не только детские… Впрочем, не стоит углубляться… – И Кемпф отдался приятным воспоминаниям.

Даже Фосс невольно улыбнулся и снизошел до ответа:

– Ничего не могу сказать, Кемпф. Сам голову ломаю.

– А тот еврейчик все дожидается. Который насчет камней.

– Черт! – выругался Фосс. – Я и забыл про него. Хайн сказал, вы что-то обещали ему?

– Как водится, – пожал плечами Кемпф. – Ну что, выпроводить его?

– Я сам, Кемпф. Вы свободны.

К тому времени, как Фосс пришел за Хиршфельдом, ювелир, совсем изведясь от страха, успел торопливо просеменить по коридору и тихо-тихо сбежать вниз по лестнице, тут он понесся опрометью, пока не выскочил за ворота на улицу ду-Пау-де-Бандейра.

Фосс сел на освободившийся стул, еще теплый и влажный после еврея. В задумчивости постучал пальцем по губам. Один из агентов сообщал, что Оливье Меснель отважился покинуть свое убежище, и на этот раз не ради очередного мерзкого свидания в пещерах Монсанту, француз отправился по некоему адресу на Руа-да-Аррабида в районе Ларгу-ду-Рату.

Выйдя из посольства, Фосс огляделся по сторонам. А Кемпф прав: этим мальчишкам-газетчикам еще бы «Таймс» продавать. Пока что он купил «Диариу де нотисиаш» и двинулся под уклон по усыпанным гравием улицам-лесенкам. Свернул на темные каменные ступени Пенсау-Роша и неторопливо прошел во внутренний двор. Записал адрес, вложил его в газету вместе с банкнотой в двадцать эскудо. Вошел в кафе, сел за столик. Посетители, исключительно мужского пола, осторожно следили за ним каждый из-за своей газеты, большинство газет даже не были свежими. Подошел мальчик-официант, босоногий, штаны подвязаны веревкой.

– Приведи Пако, – распорядился Фосс.

Мальчик прошел между столами – из-за газет за ним неотрывно следили чьи-то глаза – и скрылся. Вместо него через несколько минут явился Пако, смуглый приземистый испанец из Галисии, с узкой полоской лба между челкой и бровями и ввалившимися щеками человека, с младенчества привыкшего голодать. Пако был одет в дешевый костюм с застегнутой под горло рубашкой; легкий аромат мочи сопутствовал ему. Он присел за столик напротив Фосса.

– Вы больны? – поинтересовался Фосс.

– Я в порядке.

– Работа нужна?

Испанец пожал плечами, отвел глаза. Хоть что-то заработать, выжить…

– Вот вам газета. В ней адрес. Я хочу знать, что происходит на этой квартире. С собой никого не берите.

Пако на миг прикрыл глаза. У него за спиной кто-то сложил газету, поднялся и вышел.

– Новые лица? – спросил Фосс.

– Только не здесь.

– Где? В Лиссабоне?

– Поговаривают насчет английской девчонки.

– А именно?

– Секретарша в «Шелл». – Глаза Пако помертвели, он засыпал на ходу. – Поселилась в большом доме в Эштуриле.

– И все? – Фосс добавил к газете две пачки сигарет.

– Работает, – последовал лаконичный ответ. Испанец берег силы.

– Откуда это известно?

– Я следил за Уоллисом. – Даже пожимал он не обоими плечами, а только одним. – Думаю, он присматривает за ней.

– Не тяни с делом, – посоветовал ему Фосс напоследок и вышел из кафе.

На короткой подъездной дорожке между воротами посольства и его парадным входом стояло четыре автомобиля. Фосс поднялся на верхний этаж и остановился у широкого окна с видом на перекресток улиц ду-Пау-де-Бандейра и ду-Сакраменту-а-Лапа. Настал обеденный перерыв, распахнулись двери, и отовсюду хлынули на улицу люди – редко доводилось видеть сразу стольких обитателей здания. Кто садился в машины, кто бежал к воротам, теперь распахнутым настежь. Все машины рванули с места одновременно, однако в разных направлениях. Народ запрудил улицы, мальчишки-газетчики размахивали руками, в смятении подавая противоречивые сигналы. Толпа все уплотнялась, спешащие пешеходы ступали на мостовую между машин, чтобы обойти других. Фигуры, только что двигавшиеся как статисты в фильме, внезапно превратились в персонажей фарса и отчаянно поглядывали во все четыре конца расходившихся от перекрестка улиц, гадая, куда же податься. Фосс прошел по опустевшему посольству, спустился по лестнице, и на полпути его перехватил ухмыляющийся Волтерс.

– Нашли, чем их поразвлечь, – сообщил генерал.

Бичем Лазард прислонился к ограждению маленького парома, основного вида транспорта через Тежу. Паром тащил четыре автомобиля и около семидесяти пассажиров. Человек, с которым Лазард хотел встретиться, поднялся на борт у причала Каиш-ду-одре. Лазард следил за ним, когда тот входил на паром, и еще покружил со всех сторон, проверяя, нет ли «хвоста». Все в порядке, он чист.

Паром шел к Касильяшу, все выбрались на палубу, где легче дышалось. Движению парома несколько мешало обилие других судов, пассажирских и транспортных, выстроившихся в очередь возле гавани, а также юрких и мускулистых местных лодчонок, искавших случая подработать. Над рекой висел туман, окутавший вуалью чересчур высоко забравшееся солнце, черный дым парома подкрасил эту вуаль. Из влажной дымки проступила колоннада могучей площади – Праса-ду-Комерсиу – на другой стороне.

Лазард совершил еще один круговой обход и вышел сквозь проем в ограждении к своему «контакту» – то был один из людей, покинувших немецкое посольство с началом обеденного перерыва. Узнав друг друга, Лазард и его «контакт» обменялись одинаковыми с виду кейсами и разошлись. Алмазы попали к Лазарду. Четверть часа спустя он покинул паром и прошел до остановки автобуса в Касильяше, оттуда поехал вдоль южного берега Тежу до деревеньки Капарика, а дальше – к другому причалу паромов, у Порту-Брандау. Прождал полчаса парома и вновь пересек реку, добравшись до причала Белен, где с 1940 года сохранились строения Всемирной выставки. Проходя через порт, Лазард несколько раз украдкой оглянулся: не подцепил ли «хвост», перешел через рельсы железной дороги возле станции Белен и вскоре добрался до улицы Эмбайшадор.

Здесь, в заблаговременно арендованной квартирке на первом этаже, Лазард переоделся из темно-серого костюма в голубой, достал из шкафа белую шляпу с черной ленточкой и выложил ее на кровать. Запер в пустой шкаф серый костюм и кейс. Оглядел через окно пустынную улицу. Снял трубку телефона и набрал местный номер. Ему ответил человек с бразильским выговором.

– Вы забрали мое белье? – спросил его Лазард.

– Да. – Интонации плохого актера. – Забрали и отутюжили.

Лазард сердито бросил трубку и глянул на часы. Слишком рано. До урочного часа еще ждать и ждать. Снял пиджак, сдвинул в сторону шляпу и улегся отдохнуть. Важные мысли скользили в его мозгу, словно крупная рыба на мелководье. Он процеживал воду и ловил свои мысли, пока не набрел на мысль – или образ, который помог ему скоротать время. Мэри Каплз опускается на колени возле изгороди сада, юбку задрала выше талии, трусики болтаются между ног, темная полоса между белыми ягодицами, убереженными купальником от загара. Большими пальцами Лазард подцепляет обе подвязки пояса для чулок, ее спина покорно подается вперед с каждым его движением, каждым толчком.

Зачем она сделала это? Сколько раз, ни на что не рассчитывая, он шептал похотливый призыв в ее ушко с болтающейся в нем жемчужиной и привык, что его отвергают. И вдруг она согласилась, унизила, осквернила себя. Почему? Вряд ли он ей пришелся по душе.

И отсюда – скачок к другому соображению… Похоже, и Хэла Мэри не слишком любит, да и саму себя тоже. От таких мыслей Лазард разошелся не на шутку. На что пойдет такая женщина, к чему удастся ее подтолкнуть? Он забавлялся, сочиняя всевозможные гнусные предложения и унизительные позы. Рука поглаживала ширинку, разум все глубже погружался в холодный и темный рыбий мир.

В 4.30 вечера Лазард скинул ноги с кровати, поправил брюки, надел пиджак, белую шляпу и солнечные очки. Взял чемодан из кожи карамельного цвета и кейс ему под стать, оба с темно-красной монограммой «БЛ». Спустился к стоянке такси и доехал до аэропорта. Сдал чемодан в багаж, выпил кофе, опытным взглядом обнаружил в здании аэропорта двух агентов: британского и германского.

В 5.45 Лазард вошел в туалет, справил нужду и начал старательно мыть руки, поджидая, пока разойдутся другие посетители. Тогда он зашел в крайнюю кабинку, где лежала вчерашняя спортивная газета «А Бола». Сняв шляпу и очки, Лазард пропихнул их под перегородкой в соседнюю кабинку, а вслед за ними и кейс. Снял с себя костюм и красный галстук, коричневые английские ботинки и протолкнул их следом за шляпой, но тут заметил, что шляпа так и лежит на полу. Лазард замер, глаза его в страхе расширились. Проверил газету: нет, все верно, та самая. На краткий панический миг ему привиделось: чужак в соседней кабинке с недоумением следит за появлением шляпы, кейса, стопки одежек. Зовет полицию. А Лазард даже сбежать не может в носках и нижнем белье.

Ох, отлегло! Из-под перегородки выполз темный костюм. Черная шляпа, темно-синий галстук, черные ботинки, на этот раз никаких кейсов. Лазард сноровисто переоделся, вышел из туалета, доехал на такси до центра, а оттуда – на поезде до Белена.

В 6.20 человек в светло-синем костюме, белой шляпе и солнечных очках, с кейсом, обтянутым кожей цвета карамели (крупная красная монограмма «БЛ»), зарегистрировался на вечерний рейс в Дакар. Самолет взмыл в воздух, а усталые агенты противоборствующих государств уселись писать рапорты.

Провал запланированной на утро операции сокрушил Сазерленда. Он все еще ознобно дрожал, растянувшись в кресле, машинально уминая в трубке табак. Роуз бесцеремонно распахнул дверь, вошел, навис над столом.

– Кое-что нам удалось спасти после фиаско у ворот посольства.

– Лазард улетел?

– Будем надеяться, информация Фосса окажется точной и наш человек везет с собой алмазы.

– Фосс запросил о встрече.

– Уже?

– Уверяет, что это еще серьезнее, чем вчерашний разговор.

Оставив послание с просьбой о встрече в английском «почтовом ящике», Фосс расположился в Садах Эштрела, где рассчитывал дождаться испанца. Очередная газета, свернутая в трубочку, лежала наготове. Издатели прямо-таки состояние себе составят на шпионах с газетами. Когда война закончится, тираж рухнет. Кто бы стал покупать эти жестко отцензурированные выпуски для чтения! Не говоря уж о специфическом языке португальских журналистов. Их красоты весьма напоминают стиль графини, если верить отзывам Волтерса, с тем только отличием, что тут, и содрав четыреста слоев белья, до лодыжки не доберешься.

Пако рухнул на скамью рядом с Фоссом. Пахло от него совсем скверно, как будто с потом выходила какая-то зараза, желтая лихорадка, а то и чума. Черная полоска пены на губах Пако напомнила Фоссу народное прозвание желтой лихорадки – черная немочь, черная рвота.

– Вы все-таки больны.

– Ничуть не более чем с утра.

– С утра вы говорили, что все в порядке.

– Пришлось полежать, – признал Пако, подавшись вперед, упираясь локтями в колени, как человек, мучимый коликой в животе.

– Что с вами?

– Не знаю. Вечно хвораю, и мать тоже маялась, а дожила до девяноста четырех лет.

– Сходили бы к врачу.

– Врачи! Они одно твердят: «Господь Бог неладно сотворил тебя, Пако!» И за это еще деньгу требуют. Не пойду я к врачам.

– Что выяснили про ту квартиру?

– Явка коммунистов.

– Уверены?

– Они и не прячутся. Служба государственной безопасности их живо обнаружит.

– Не стоит торопить события, Пако.

– Им я доносить не стану. Уж эти красные, – покачал он головой. – Да они способны дать объявление о явке в своей «Аванте!» – в разделе «Недвижимость».

Испанец попытался скроить ухмылку, но выглядело это так, будто он пытается справиться с судорогой.

Возвращаясь домой, Фосс все пытался стряхнуть с себя невидимую заразу, подцепленную от Пако. Ему смутно мерещилось: Пако – его смерть.