Текст книги "Империя ненависти (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Волосы собраны в конский хвост, и на лице естественный макияж и помада персикового оттенка.

Чехол телефона того же цвета. И цепочка для ключей.

Я вроде как так и не смогла преодолеть свою одержимость к этому фрукту. Даже несмотря на то, что он чуть не убил меня, когда я была ребенком.

После похода в отдел кадров я подписываю пробный контракт и получаю свой временный пропуск. Диана, добрая женщина средних лет, говорит мне подниматься на седьмой этаж, а затем смотрит на меня с выражением: надеюсь, у тебя получится.

Но я не понимаю, почему она качает головой, когда я покидаю ее кабинет.

Это происшествие продолжает озадачивать меня, когда я поднимаюсь на лифте на седьмой этаж.

Я стараюсь дышать глубоко, так как это успокаивает нервы. Затем прикасаюсь к своему кулону, который имеет цвет моих глаз. Тот, который я ношу последние шестнадцать лет.

Ты можешь это сделать, Николь.

Ты должна. Ради тебя и Джея.

Когда лифт останавливается, я выхожу с легкой улыбкой на лице.

Здесь открытая зона для стажеров, где многие из них заняты печатанием на компьютерах или чтением документов.

Но я здесь не для этого. Диана велела мне направиться во второй кабинет слева.

У всех младших партнеров и младших адвокатов стеклянные стены, но у того, к которому я иду, задернуты жалюзи.

Я выпрямляю спину, прохожу через то, что, как я полагаю, будет моим кабинетом, пока не достигаю другой двери, затем стучу в нее.

– Входите.

Глубокий голос с Британским акцентом вызывает у меня странное чувство, сжимающее грудь, и я замолкаю.

Нет, это всего лишь мое глупое воображение, которое я никогда не смогу контролировать. Ни за что на свете это не может быть он.

Это было бы просто трагично.

И жестоко.

И каждое отрицательное слово в словаре.

Прогоняя зловещую мысль прочь, я толкаю дверь и замираю.

Мое сердце падает к основанию живота, и я перестаю дышать, когда взгляд встречается с этими голубыми глазами, похитившими солнце, небо и звезды.

Это он.

Мужчина, разрушивший мою жизнь так же сильно, как я разрушила его.

Дэниел Стерлинг.

Глава 2

Николь

Это уловка моего разума.

Жестокий поворот воображения.

Кошмар.

Да. Вот и все, о чем это могло бы быть.

Кошмар. Если я сейчас проснусь, все закончится.

Если я сейчас проснусь, я буду вся в поту и со слезами на глазах, но это будет иллюзия.

На самом деле я не сталкиваюсь с Дэниелом после одиннадцати лет бегства и попыток стереть все о нем из моей памяти.

Так что я моргаю раз, два, но он все еще кристально чист передо мной. Как ураган, который усиливается с единственной целью ударить меня.

Разорвать меня на кусочки.

Разорвать меня на части.

Его присутствие ничем не отличается от того, чтобы быть раздавленной и брошенной на погибель. Это не только внушительно, но и дергает за ниточки, которые, как мне казалось, я давным-давно оборвала.

Струны, которые сейчас вибрируют внутри меня от одного того факта, что я снова прямо перед ним.

В последний раз, когда я видела его, нам было всего по восемнадцать, но сейчас он старше, более мужественный. Полностью мужчина.

У него квадратная челюсть, а волосы, которые раньше беспорядочно спадали на лоб, уложены с утонченной элегантностью. Они также стали темнее, будто он поставил своей задачей уничтожить все светлые пряди, которые пробивались сквозь них.

То, как он сидит за своим столом, пронизано беззаботностью, но это не лениво – больше похоже на командование. Словно он могущественный король, ожидающий, что все при дворе подчинятся его королевскому указу.

Он наклоняется, кладет локти на стол и сцепляет пальцы у подбородка. Это его привычка, когда он погружен в раздумья или зол. Я не уверена, какое чувство сейчас более выражено, потому что его лицо чистый лист.

Его глаза, по которым я привыкла угадывать его настроение, невыразительны, приглушены, как будто кто-то украл из них звезды и закрыл солнце. Единственное, что остается, это бездонная синева, как в беззвездную, безлунную ночь.

И они нацелены на меня с прохладой, которая пробирает меня до костей. Может, прохлада – не совсем подходящее слово. А холод, ледяное качество, которое должно заморозить меня до смерти.

Раньше он обладал такой красотой, которая приносила мне покой и умиротворение. Теперь эта красота дикая, безудержная и с полным намерением причинить боль.

Меня не обманывает то, как он выглядит. По тому, как он носит свой сшитый на заказ серый костюм, как супермодель, или как величественно сидит, как какой-нибудь Лорд. Меня не обманывает его невозмутимое выражение лица или кажущийся спокойным фасад. Потому что это просто.

Фасад.

Способ увести меня вперед, как добычу, а затем наброситься, поглотить мою плоть и сломать кости.

– Вы собираетесь стоять там весь день?

Я вздрагиваю, отчасти потому, что моя иллюзия, что это сон, давно исчезла. Он прямо здесь, собственной персоной, и ждет. И отчасти из-за его голоса. Он такой глубокий, но пронизан бархатистым качеством. Что заставляет его казаться доступным, когда он совсем не такой. А еще сейчас в его голосе прозвучало неодобрение, будто я бесполезный камень в его ботинке.

– Либо заходите внутрь и закройте дверь, либо проваливайте. Оставьте свой пропуск в отделе кадров.

Я заставляю себя выйти из тумана и закрываю дверь липкими, дрожащими пальцами.

Эта работа важна не только для меня, но и для Джейдена.

Ну и что с того, что мне захочется отделиться от собственной кожи или вырыть могилу? Что, если мне захочется повернуть назад, убежать и никогда больше не видеть эти голубые глаза?

Это не имеет значения.

Выживание и здоровье Джея вот, что важно.

Если мне придется работать на Дэниела, чтобы обеспечить его, значит, так тому и быть. Кроме того, на его лице нет ни проблеска узнавания, так что, возможно, он забыл обо мне.

Может, он стер все, что было между нами, и теперь он новый человек, которому наплевать на прошлое.

Эта мысль дергает за глупые сердечные струны, и я глубоко вдыхаю, останавливая свою реакцию. Но все это непроизвольно, вырвано из глубины меня невидимой силой, которую я не могу контролировать.

– Доброе утро, я новый ассистент. Меня зовут Николь Адлер.

Я благодарна, что мой голос не дрожит и остается спокойным, почти таким же нейтральным, как и его равнодушие.

– Меня не волнует ваше имя. Я забуду, как только вы не пройдёте испытательный срок. – он смотрит на свои роскошные швейцарские часы, прежде чем снова окинуть меня ледяным взглядом. – И сейчас половина девятого, а это значит, что вы опоздали, так что в этом утре нет ничего особенно хорошего.

Мой желудок сжимается, и это связано не только с его голосом, но и с его резкими словами. Мне нужно сразу же привыкнуть к этому, если я хочу оставаться профессионалом и сохранить эту работу.

– Я сожалею об этом, но мне нужно было разобраться с кое-какими бумагами в отделе кадров и…

– Все, что я слышу, это бессмысленные оправдания, – обрывает он меня. – Не повторяйте такого, иначе ваш испытательный срок закончится еще до того, как начнется. Все ясно?

– Да, – говорю я, хотя мне хочется кричать, и не об этой ситуации, а обо всех хаотичных мыслях и линиях, разбитых внутри меня, как искаженная музыка, играющая под водой.

Мне хочется закричать и спросить его, действительно ли он будет притворяться, что не знает меня. Должно быть, он видел мое резюме. Он знает, что это я. Сомневаюсь, что он знал много Николь Адлер в своей жизни.

Но почему это имеет значение?

На самом деле, я должна быть рада, что это безлично. Таким образом, я могу притвориться, что это всего лишь работа, которую я использую, дабы сохранить крышу над головой у нас с Джеем.

– Хорошо.

Он встает, и я резко втягиваю воздух, чертовски надеясь, что он этого не слышит.

Он был притягателен, когда сидел, но, когда он выпрямляется во весь рост, на него почти слишком ослепительно и невыносимо смотреть.

Он не только высок, но и обладает мистической, привлекательной манерой держаться. Его плечи прямые, широкая грудь идеально сочетается с пиджаком, а брюки подчеркивают его длинные ноги и бедра.

Интересно, сохранились ли они мускулистыми с тех пор, как он играл в футбол в младших и средних классах?

Эта мысль вылетает у меня из головы, когда он обходит стол, затем прислоняется к нему, скрестив ноги в лодыжках, и поворачивается ко мне лицом.

Кажется, он чего-то ждет, но не уверена, чего именно, поэтому я спрашиваю:

– Вы что-то хотите?

– Ваш мозг, мисс Адлер, или вы оставили его дома этим утром?

Я стискиваю зубы, затем делаю обильные вдохи воздуха.

– Если вы скажете мне, что вам нужно, я сразу перейду к делу.

– Что еще мне от вас нужно, кроме того, чтобы записывать то, что я хочу, что должно быть сделано?

– Ох, конечно.

Я достаю из сумки планшет, который мне дали, и едва открываю приложение «Заметки», как он начинает быстро говорить.

– Мне нужно, чтобы мой кофе из Dolcezza стоял на моем столе ровно в восемь утра. Черный с ровно одним граммом сахара. Затем вы ознакомитесь с моим расписанием и перепроверите с клиентами их доступность. Вы напомните мне о датах моих внутренних судебных заседаний и закажете телефонные звонки для международных клиентов. Если есть рейс, вы забронируете его заранее и будете постоянно присылать мне напоминания об этом. Мой обед должен быть забран у Katerina’s в двенадцать тридцать. Моя химчистка должна быть доставлена в мою квартиру в три часа дня. Потом вы будете управлять расписанием, пока я играю в гольф с мэром и другими влиятельными фигурами. Всегда держите свой телефон при себе на случай, если я напишу вам что-нибудь срочное, включая ночное время.

Я тяжело дышу от обилия информации. Мои пальцы болят от того, что я печатаю все его инструкции, и я чертовски надеюсь, что ничего не пропустила.

Последние слова выбивают меня из колеи, и я поднимаю глаза. Лучше бы я этого не делала, потому что он смотрит на меня, как ястреб, нацелившийся на добычу. Как будто ему нравилось видеть, как я потею и пытаюсь все это записать.

Прочистив горло, я спрашиваю:

– В ночное время?

– Мы работаем по расписанию международных клиентов, которые, если вы включите свой мозг, поймете, что находятся в других часовых поясах, чем мы. Если это создаст проблему, вы знаете, где дверь.

Черт бы побрал этого мудака. Он пытается уволить меня с того момента, как я вошла в его кабинет. Но он не знает, в каком я отчаянии и как сильно мне это нужно.

Он может показать мне свое худшее, и я все равно не отступлю.

– Я всего лишь попросила разъяснений. Меня это вполне устраивает.

Мне просто нужно убедиться, что я держу свой телефон в режиме вибрации, чтобы не беспокоить Джея.

– Не то, чтобы это имело значение. – он задирает свой надменный прямой нос вверх, словно я недостойна взгляда. – Излишне говорить, что я не терплю ошибок. Не явитесь работу, вы уволены. Допустите ошибки, также уволены. Все ясно?

– Да.

– Да, сэр.

Я так сильно прикусываю внутреннюю сторону щеки, что удивляюсь, как во рту не идёт кровь.

– Вы глупы или плохо следуете инструкциям, мисс Адлер?

– Нет.

– Нет, сэр. А теперь скажите это.

В его тоне слышится вызов в сочетании со странным блеском в глазах. В нем нет ничего яркого или блестящего, как в том Дэниеле, которого я знаю.

Этот – садист, сверкающий только с одним намерением.

Унижать меня.

Но к черту его.

Если он думает, что моя гордость помешает мне опуститься низко, то он не знает, насколько толстокожей я стала за эти годы.

– Нет, сэр, – говорю я с холодностью, которой не чувствую.

– Вот как вы будете обращаться ко мне с этого момента. Все ясно?

Я киваю.

– У вас есть голос, используйте его.

– Да, сэр.

Последнее слово застревает у меня в горле, как бы я ни старалась проглотить его.

Этот придурок, должно быть, находит удовольствие в том, что заставляет меня чувствовать себя такой же маленькой, как дохлая муха, прилипшая к подошве его ботинка.

Но это не имеет значения. Я прошла через худшее ради Джея, и я тоже могу это сделать, если постараюсь.

Дэниел может быть худшим боссом, который когда-либо существовал, но я не сломаюсь.

Не после того, как я зашла так далеко.

– А теперь проваливайте и выполняйте свою работу.

Он даже не удостоил меня взглядом, когда развернулся и подошел к окну своего кабинета, из которого открывался вид на Нью-Йорк.

Секунду, всего секунду, я стою и смотрю на твердые выступы его спины. Смотрю, как складки его пиджака обрисовывают контуры широких плеч, когда он засовывает руку в карман.

Я даже не смотрю на его лицо, но один только образ того, как он отвернулся от меня, наполняет меня чувством трепета.

Это снова невидимая линия. Осознание того, что он никогда меня не увидит.

– Ваши ноги тоже не функционируют? Или ваши уши? – говорит он, не поворачиваясь ко мне лицом.

– Нет, – говорю я, затем быстро выпаливаю: – Сэр.

– Тогда почему, черт возьми, вы не уходите? Вы должны были убраться отсюда тридцать секунд назад.

Я неловко киваю, чтобы он не заметил, затем иду к двери. Каждый шаг подобен перетаскиванию горы каждой ногой.

Мои пальцы на планшете вспотели, и легкая дрожь пробегает по конечностям.

Как будто требуется сверхчеловеческая сила, чтобы выйти из его кабинета, не растаяв при этом.

Когда я добираюсь до своего стола в пространстве перед его дверью, я наваливаюсь всем весом на кресло и обхватываю голову руками.

Черт.

Я потеряла там несколько лет своей жизни, и хуже всего то, что это только начало.

Хуже всего то, что грядущее, вероятно, будет хуже того, что уже прошло.

Телефон на столе звонит, и я дергаюсь, моя нога ударяется о дерево.

– Ой, – бормочу я, массируя больное место, прежде чем поднять его спокойным тоном. – Алло.

– Не алло, а Уивер&Шоу, офис Дэниела Стерлинга, чем я могу вам помочь? – его сильный голос проникает в телефон, как обреченность. – Если вам не хватает компетентности, как, черт возьми, вы вообще получили эту работу, мисс Адлер?

– Мне жаль.

– Вы сожалеете о чем?

– Сэр, – выдавливаю я, пальцы на

телефоне становятся потными.

– Повторите это, но на этот раз без этого поведения.

Ногти впиваются в юбку, и я жалею, что не могу разорвать ее и добраться до плоти. Вместо этого я делаю глубокий вдох и говорю как можно спокойнее:

– Сэр.

– Вы все еще не принесли мне мой кофе на случай, если вы не заметили. Уже примерно на час опоздали.

Я хватаю телефон обеими руками, сохраняя терпение.

– Я только сегодня узнала о ваших требованиях.

– Значит, это я виноват, что кофе задерживается?

Да. Почему, черт возьми, он просто не может сам взять свой долбаный кофе?

Потому что он придурок, вот почему. Но я не могу этого сказать, иначе меня точно уволят.

– Нет, это не так, – говорю я с фальшивой улыбкой. – Я сейчас принесу ваш кофе, сэр.

Бип. Бип. Бип.

Я недоверчиво смотрю на телефон. Этот ублюдок только что повесил трубку у меня перед носом? Да, он это сделал, и мне нужно сохранять спокойствие, потому что убийство будет стоить мне Джейдена.

Глубоко вздыхая, я хватаю пропуск, затем направляюсь в кофейню за пределами здания, предполагая, что именно там Дэниел покупает кофе.

Затем останавливаюсь, когда замечаю, что название отличается от того, что было в моих заметках. Вбиваю его в приложение «Карты», и мне приходится совершить целую пятнадцатиминутную экскурсию пешком – на долбаных каблуках – чтобы наконец найти это место.

Почему он не может воспользоваться обычным кафе рядом с фирмой? А еще лучше то, что в Уивер&Шоу есть прекрасно оборудованный кафетерий, в котором все сотрудники берут премиальный кофе, но как он может быть ублюдком, если не пьёт свой кофе из какого-нибудь темного места вдали от главной улицы?

Как только я захожу внутрь, то удивляюсь тому, насколько маленький и уютный кофейный магазин, почти как в традиционном пабе. Хотя название у него итальянское – Dolcezza..

Сильный запах свежего кофе заставляет меня жаждать его самого, но один взгляд на цены, и я полностью меняю мнение.

Да, я просто возьму кофе в офисе.

После того, как я покупаю кофе для Дэниела, я кладу половину чайной ложки сахара, предполагая, что это относительно близко к одному грамму, о котором он говорил.

Когда я добираюсь до его кабинета, я потная, как свинья, и мои ноги кричат от боли после марафона, который я только что прошла.

Расправив плечи, я стучу в дверь, затем захожу внутрь на его:

– Войдите.

Я замечаю, что он смотрит на свои часы.

– Вы не только не принесли кофе вовремя, но и опоздали еще на тридцать минут.

– Кофейня находится в пятнадцати минутах ходьбы.

– Не моя проблема. Ускоряйте шаг.

Он щелкает пальцами, и это мой сигнал передать кофе.

Я протягиваю ему напиток и сдерживаю раздраженный вздох.

Он делает глоток, затем его губы кривятся.

– Разве я не сказал про один грамм сахара?

– Я примерно рассчитала.

– Это больше, чем один грамм, мисс Адлер, и больше не говорите «примерно».

Затем он выбрасывает стакан кофе в мусорное ведро.

Стакан, за которым я отправилась в ад и вернулась, теперь в мусорном ведре.

– Идите, купите мне новый и сделайте все правильно на этот раз. Я хочу, чтобы вы вернулись через двадцать минут, и вы отработаете упущенный лишний час.

Он, должно быть, издевается надо мной.

Я пристально смотрю на него, но нет, он не шутит. Он смотрит на меня с ожиданием.

Дэниел вздергивает подбородок в этой надменной, дерзкой манере.

– У вас проблемы с тем, что я только что спросил, мисс Адлер?

Ох, теперь я понимаю.

Он пытается заставить меня уволиться, не так ли?

Ну, он не знает, с кем, черт возьми, имеет дело.

– Нет, сэр, – говорю я, и на моем лице появляется еще одна фальшивая улыбка. – Я немедленно заменю кофе.

Я могу играть в твою игру, мудак.

Если это его форма мести, то я тоже в игре.

Посмотрим, кто продержится до конца.

Глава 3

Дэниел

Я рано научился превращаться в сытого кота.

Тип кота, который играет со своей добычей, мучая ее просто ради забавы. И поскольку он не голоден, процесс может продолжаться вечно, пока жертва либо не продолжит барахтаться от боли, либо не умрет от шока.

Это принцип, который я применяю в своей жизни с тех пор, как узнал об этом.

Я позаботился о том, чтобы никогда не быть голодным котом, который проявляет милосердие к своей добыче, и убедился, что играю с ними до тех пор, пока не буду удовлетворен.

Причина, по которой я решил стать адвокатом, также кроется в этом. Я избегал уголовного права и его ненужных хлопот и вместо этого выбрал международное право.

Таким образом, я могу накормить кота и никогда не позволять ему голодать. Со временем я стал известен как игрок юридического круга.

Не потому, что я на самом деле игрок, хотя так оно и есть, а потому, что я играю в игры. Независимо от того, психологическое это или манипулятивное, я не гнушаюсь играть в игры, чтобы выиграть дела для своих клиентов.

Я не ниже того, чтобы быть лучшим игроком, которого все хотели бы обыграть в суде.

Именно так я приобрел такую репутацию, когда люди дважды думают, прежде чем идти против меня.

Я веселый и смеющийся, пока не щелкну и не превращу все в игру.

Я играю в одну из них прямо сейчас. Игру, которая отличается от всех других игр, в которые я играл.

Обычно я играю только тогда, когда на девяносто процентов уверен, что выиграю. Десять процентов – это самый забавный фактор риска. На этот раз, однако, я не уверен, тот ли это процент или он немного ниже.

Возможно, выше, потому что я не остановлюсь, пока не сокрушу эту игру.

До тех пор, пока добыча не решит погибнуть сама.

Сидя за столом, я разглаживаю галстук и смотрю через пространство, отделяющее мой кабинет от кабинета Николь.

Она читает черновик контракта, который я попросил ее вычитать, одновременно отвечая на входящие звонки, что, очевидно, отвлекает ее, потому что она качает головой и перелистывает предыдущую страницу.

Откидываясь на спинку кресла, я наблюдаю, как трепещут ее густые ресницы на щеках, когда она смотрит на бумагу.

Как и вчера, ее волосы собраны в конский хвост, который подчеркивает мягкие контуры ее лица и пухлые губы оттенка персика.

Неважно, сколько лет пройдет или сколько ей лет, Николь была и всегда будет красивой.

Провокационный тип.

Сегодня на ней темно-зеленая рубашка, подчеркивающая цвет ее глаз. Они похожи на лес в середине зимы. Таинственные. Манипулятивные.

Смертоносные.

Вот какой она всегда была – смертельным ядом, ожидающим нападения следующей жертвы.

Яд, предназначенный для того, чтобы заставить людей сойти с ума.

Вот почему я начал эту игру.

Сначала она поимела меня, и пришло время ей попробовать свое собственное лекарство.

Когда я увидел ее в одном из залов Уивер&Шоу, я не мог поверить своим глазам.

Прошло одиннадцать лет. Одиннадцать чертовых лет прошло с тех пор, как я видел ее в последний раз, но этого одного взгляда было достаточно, чтобы спровоцировать бушующего монстра внутри меня.

Один взгляд, и все это безжалостно обрушилось на меня.

Поэтому я назвал ее имя и спросил, что она здесь делает, когда она должна находиться в проклятом Лондоне, где я, черт возьми, ее оставил.

Оказывается, Николь подавала заявление на должность ассистента. Как и положено суке карме, я недавно уволил своего сотого помощника, так что Николь идеально подходила на эту роль.

Она станет моей целью в течение этих двух недель, а потом она будет умолять меня отпустить ее.

Маленькая Мисс Сука пожалеет, что не развернулась и не убежала в тот момент, когда увидела меня в моем кабинете.

Я нетерпеливо жду, пока она снова погрузится в файл, затем поднимаю телефон и нажимаю кнопку, соединяющую меня с ней.

Легкий рывок приподнимает ее плечи, и она поджимает губы, прежде чем ответить. Надо отдать ей должное, она звучит приветливо. Также мягко.

– Уивер&Шоу, офис Дэниела Стерлинга, чем я могу вам помочь?

– Вы закончили с контрактом?

Она заметно замирает, украдкой бросает на меня взгляд сквозь жалюзи, затем снова переводит взгляд на свой стол.

– Я закончу через несколько минут.

– Несколько – это не временные рамки. Вы должны были покончить с этим десять минут назад. Точно так же, как вы должны были принести мне кофе на три минуты раньше этим утром. Если мой обед тоже задержится, не утруждайте себя возвращением. Все ясно, мисс Адлер?

Она замолкает на несколько секунд, вероятно, чтобы сориентироваться. Сжимает один из своих кулаков на стопке бумаг и так крепко держит телефон, что костяшки ее пальцев кажутся белыми.

Должно быть, это так унизительно – из школьной мисс красавицы превратиться в ассистентку. Перейти от ношения именитых брендов и парфюмерии премиум-класса к покупке дешевой одежды в магазине.

Она была из тех сук, которые наступают на тех, кто слабее ее, на своих дизайнерских каблуках, неся сумку от Диор. Тип, который улыбается, но никогда не имеет этого в виду, потому что она преуспела в том, чтобы быть фальшивой, уродливым монстром, выглядящей сладкой, как персики, но гнилой внутри.

Учитывая то, что я о ней знаю, я бы поклялся, что она бы уже раскололась. Она бы назвала меня «чертовым идиотом», как тогда, и ушла.

Ее гордость превыше всего. Даже когда она впала в немилость и ее матери больше не было на снимке, она никогда не опускала голову и не вела себя как жертва.

Никогда.

Так что тот факт, что она выполняла мои нелепые приказы и жестокое обращение, по меньшей мере странно. Как будто это уже не та Николь, что была раньше.

– Да, сэр, – говорит она через некоторое время.

Моя грудь расширяется, затем сжимается в равной мере. Я не должен испытывать этот гребаный конфликт из-за того, как она называет меня «сэр», когда я намеревался сломить ее этим, но, черт, я к этому не привык.

Ни капельки.

И я не уверен, хорошо это или плохо.

– Мне нужен этот файл через пять минут. Если будут какие-то ошибки, вы уволены.

Я вешаю трубку и притворяюсь, что сосредоточен на экране ноутбука. Боковым зрением, я вижу, как она кладет телефон на место и пристально смотрит на меня.

Когда я поднимаю голову, она тактично возвращает свое внимание к файлам.

Достав телефон, я отправляю ей серию заданий по смс, отдельно.

Сходите в IT-отдел и найдите мне специалиста.

Мне нужен черновик контракта через тридцать минут.

Обед через шестьдесят минут.

Еще одна встреча через восемьдесят минут.

Запишитесь на встречу с судьей Харрисоном сегодня.

Отмените гольф в это воскресенье и придумайте хороший предлог.

Приготовьте подарок на день рождения сыну мэра.

Еще одна встреча через двести минут.

Любое невыполнение этих задач – и вы уволены.

Она сжимает кулак каждый раз, когда ее телефон звонит или вибрирует. Я продолжаю нарочно делать это, отвлекая ее.

Что? Я сказал, что буду играть, а не то, что буду играть честно.

Я играю с ней, отвлекая ее внимание каждые несколько секунд. Она должна проверить телефон, затем вернуться к документу, перевернуть страницу назад, снова посмотреть на телефон и так далее.

Ее щеки краснеют, и клянусь, что она вот-вот встанет и ворвется сюда – или вылетит вон.

Прежде чем она успевает это сделать, дверь в ее кабинет открывается, и на пороге появляется мой друг Нокс.

Мы оба приехали из Лондона после окончания средней школы, хотя я на год старше его.

Мы с Ноксом вместе изучали юриспруденцию в Гарварде, вместе получили диплом и одновременно устроились в Уивер&Шоу. Однако он специализируется на уголовном праве, потому что любит иметь дело с преступниками.

Он такой фрик.

Недавно он был адвокатом одной из сторон в публичном судебном процессе, который привлек все внимание средств массовой информации. В этом была замешана и его личная драма, но он вышел из нее еще сильнее, чем раньше. Ублюдок.

Во всяком случае, Нокс никогда не стучит, но он также редко обращает внимание на моих помощников.

Сегодня все наоборот.

Мой друг останавливается на пороге и окидывает Николь беглым взглядом. Поскольку он пришел в нашу среднюю школу сразу после того, как она ушла, она его не узнает.

Но он узнает ее.

Совершенно точно.

На самом деле, хитрая усмешка красуется на его губах, когда он направляется к ней.

Я встаю, роняя телефон на стол, прежде чем

направиться к двери. В тот момент, когда я открываю ее, я слышу садизм в тоне Нокса.

– Боже, боже, кто у нас здесь?

– Прошу прощения? – недоверчиво спрашивает Николь.

– Нокс, – я зову его по имени с холодностью, которой не чувствую.

Он одаривает меня озорной улыбкой.

– Разве ты не собираешься представить меня своей новой… блондинке-ассистентке?

Я не упускаю из виду, как этот ублюдок подчеркивает слово «блондинка», и я собираюсь использовать его тактику о том, «как избежать наказания за убийство» против него.

Николь, однако, кажется смущенной больше, чем что-либо еще. Все ее прежнее раздражение тоже исчезло.

Я хватаю Нокса за плечо.

– Ты, идёшь со мной.

Он лезет в карман пиджака, достает свою визитку и кладет ее перед Николь.

– Меня зовут Нокс Ван Дорен. Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится, мисс….

– Адлер, – говорит она. – Николь Адлер.

– И у таинственной девушки наконец-то есть имя. – Нокс широко улыбается, как чертов мудак, и я сопротивляюсь, чтобы не дать ему подзатыльник и не показать свою реакцию на всю ситуацию. – Позвоните мне.

Прежде чем она успевает схватить визитку, я быстро забираю ее и рявкаю на Николь:

– У вас есть пять минут для отчета.

Затем тащу Нокса за собой в кабинет и опускаю жалюзи, скрывая ее и ее слегка ошеломленное, слегка расстроенное выражение лица из поля зрения.

Сжав и разжав кулак, я смотрю на Нокса, который чувствует себя как дома, сидя на диване.

Его ноги широко расставлены, а рука небрежно перекинута через спинку. Эта гребаная ухмылка все еще приклеена к его лицу, которая так и просится, чтобы его ударили с силой профессионального боксера.

– Что, черт возьми, с тобой не так?

– Со мной? – он притворяется невинным, ища за своей спиной кого-то другого. – Я ничего не сделал, кроме того, что представился небрежно.

– Держись подальше от этого, Нокс.

– Боишься, что твоя таинственная девушка выберет меня? Ох, подожди. Она больше не тайна. Ее зовут Николь, и она просто бомба.

– Во-первых, пошел ты. Во-вторых, к тебе это не имеет никакого отношения, так что иди подрочи на ближайший столб.

– Спасибо за образ, но придется отказаться. Я счастливо помолвлен и не нуждаюсь в твоих отвратительных методах.

– Поздравляю с тем, что ты мудак. А теперь, не мог бы ты отвалить, пожалуйста? Некоторым из нас приходится работать.

– Не было похоже на это, когда ты смотрел на нее, как Radiohead’s – Creep.

– Ты из тех, кто говорит о жутком факторе, учитывая твои сексуальные выходки с виагрой на стероидах в рабочее время.

Нокс постукивает пальцем по губам, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свою хитрую улыбку, напоминающая лису в жару. Не то чтобы я их видел, но я представляю, какое у них было бы выражение лица.

– Ах, это. Хорошие времена.

– По крайней мере, один из нас так думает.

– Твое мнение о месте моих сексуальных контактов соответствует важности участия королевы Англии в национальных выступлениях, Дэнни. Поверхностно, сдержанно и не имеющее никакой ценности. А теперь вернемся к обсуждаемой теме. Полагаю, ты все еще затаил обиду? Это было, что? – его карие глаза искрятся весельем, когда он начинает считать на пальцах. – Одиннадцать чертовых лет, нет? Нормальные люди уже давно бы двинулись дальше.

– Я не нормальный человек.

– Именно, блядь. Нормальные люди не нанимают своего заклятого врага в качестве помощника.

– Потому, что им не хватает воображения. Это идеальный способ помучить ее.

Выражение его лица смертельно серьезное, когда он спрашивает:

– И что потом?

– Что ты имеешь в виду, под что потом?

– Ты делаешь это ради результата, нет?

– Нет. Финал не важен, важен сам процесс.

Он усмехается.

– Сумасшедшый мудак.

– Мне следовало бы называть тебя так из-за твоей недавней связи с мафией.

– Мы в расчете. – он поправляет галстук. – Кроме того, теперь все поменялось, и ты главное развлечение.

– Я, черт возьми, ничье развлечение.

– Оставим это на суд группового чата. Уверен, что все согласятся с тем, что ты сам навлек на себя это дерьмовое шоу.

– Это не дерьмовое шоу. А называется хладнокровная месть.

– Ты все еще держишь на меня такую большую обиду, да?

Я смотрю на закрытые жалюзи и прекрасно представляю ее по ту сторону. Только она не та отчаявшаяся Николь, которая опустилась до работы ассистенткой.

Все, что я вижу, это девушка, которая превратила мою жизнь и жизнь моей лучший подруги в школьный ад.

Девушка, которая была на задании уничтожить все прекрасное, что я в ней хранил. Все… невинное.

Теперь она испачкана темно-красной кровью. Засохшей кровью, которая была больше гребаного десятилетия и отказывается стираться.

Но теперь я использую ее ради очищения этой крови.

– Это не обида, Нокс. Это чертова игра.

Как та, в которую она играла в свое время.