Текст книги "Гнёт Луны (СИ)"
Автор книги: Рин Рууд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)
Глава 22. Не ссорьтесь с медиумами
Бруно отыскался на солнечной полянке недалеко от особняка Феликса. Прямо посреди прогалины возвышался небольшой холмик, аккуратно выложенный крупными булыжниками. Перед кучей камней у ног парня, выкуривающего обычную сигарету, сидел, обхватив колени заплаканный Ричард со спутанными тусклыми патлами.
– Бруно! – Ил налетела на друга слабым ветерком. – Давай устроим вечеринку!
Парень проигнорировал подругу молчанием.
– Странные у йеты могилы, – наконец изрек Бруно. – Просто куча камней.
– Мы не йети, – зло прошипел Ричард и вытер слезу со щеки. – Мы оборотни.
– Хотя, с другой стороны, мертвому йети все равно на могилу, какой бы она ни была, – Бруно проследил взглядом за сердито плывущей над захоронением Ил.
– Вечеринка! – та застыла над камнями и с надеждой посмотрела на друга, который выпустил изо рта колечко дыма. – У тебя есть знакомые призраки-диджеи?
– Смерть – это не конец, – Бруно многозначительно взглянул на Ричарда. – Поверь, я знаю, о чем я говорю. Мне бабуськи не просто так деньги платят.
– Слишком двусмысленно, – Ил разлеглась на камнях.
– Тогда передай этой мертвой суке, если встретишь в наркотическом трипе, что я ее ненавижу, – обиженно рыкнул Ричард и уткнулся носом в колени.
– Ой, ну надо же! – Ил скривилась и подперла голову рукой. – Урод конченный. Ишь ты, ненавидит он меня. Засранец. Да я тебе хвост отгрызу за такие слова. О мертвых либо хорошо, либо пошел нахер, образина блохастая. Сучий потрох! Отрыжка мертвого бобра! Где, мать твою, священник? Я, если что, католичка! Крещеная старым маразматиком! Похоронили меня как собаку подзаборную! Где траурная процессия, золотой гроб и мраморный памятник рыдающих ангелочков?
– Хорошо, я передам твои слова, – Бруно сдержал смешок.
– Не надо! – Ричард поднял испуганные глаза на парня. – Скажи, что я буду любить вечность.
Ил возмущенно всхрапнула и медленно просочилась сквозь камни и рыхлую почву к мертвой обезглавленной волчице. Она кувыркнулась в подгнившей тушке и по плечи высунулась из могилы.
– Я уже начала гнить. Скоро черви подожрут.
– А еще спроси, – Ричард жалобно посмотрел на умиротворенного Бруно, – любит ли она меня?
– Ути, боже мой, – Ил вперилась в оборотня горящими изумрудным огнем глазами. – Да за что тебя любить? За твою хорошенькую моську? За ямочки на щеках, мягкую шерстку и прелестный хвостик? – она замолчала и рявкнула. – Нет, не люблю!
– Некоторые призраки очень громкие, – вздохнул Бруно, почесав правую бровь. Он намочил пальцы слюной, потушил окурок и спрятал его в заднем кармане широких штанов. – И говорят неразборчиво.
– Все ты понял, – цокнула Ил. – Все ты расслышал!
Из леса вышел Феликс в облике волка. В его пасти попискивал волчонок. Черный Коготь подозрительно возрился на Бруно и медленно подошел к Ричарду, который с тревогой на него оглянулся. Феликс бережно положил кутенка на траву и фыркнул.
– Наигрались, да? – Ричард нахмурился.
– Дебра попросила, – Феликс встал на задние лапы, размял шерстистые плечи и глянул на Бруно, – чтобы я отнес Фериила ему. Я так и не понял зачем, но она прямо со слезами требовала этого.
Волчонок неуклюже пополз к камням, бестолково мотая слепой головой из стороны в сторону, и Ил удивилась его закрытым векам. Вот же совсем на днях малыш был зрячим. Наверное, даже в младенчестве оборотни подчиняются человеческой физиологии. На полпути великого путешествия к могиле, кутенок с недовольным писком перевернулся на спину и раздулся в размерах, обратившись в нечто странное – в мохнатого младенца с вытянутой мордочкой и хвостом.
– Охренеть, – Бруно склонился над оборотенышем и аккуратно под рык Феликса взял его на руки. – Маленький йети.
Глаза у малыша-йети мерцали жутким голубоватым сиянием, и Ил поежилась, когда он слабенько завыло, прикрывая зловещие очи.
– Ты его покормил? – тихо спросил Ричард.
– Да, – Феликс прищурился на Бруно.
Фериил опять обиженно завыл, прерываясь на скулеж. Юноша поднялся на ноги и взволнованно заглянул в моську сына.
– Чего он хочет? – юноша перевел озадаченный взгляд на Феликса. – У него запор?
– Он минут пять назад обделался, – оборотень нервно почесал мохнатую грудь.
Оборотеныш завёлся в очередном хрипловатом вое. Ил вздохнула и ответила на его зов мелодичным подвыванием. Фериил довольно причмокнул и затих, засучив когтистыми лапками перед лицом обескураженного Бруно.
– Все, я ухожу, – Ил нахмурилась и поплыла растерянным призраком в кусты. – С меня довольно.
Жалость к мелкому оборотню изъела ее изнутри плесенью. Он едва ползал, а уже научился мастерски манипулировать другими с помощью криков и поскуливаний. Это подло и низко, даже для младенца! Она не его мать, чтобы тонуть в теплой сентиментальности и умилении. То, что слепой волчонок вылез из нее, ничего не значит! Бруно торопливо вручил Фериила Ричарду и кинулся за Ил:
– Стой!
– Мама знала, что я приду к тебе! – вскрикнула девушка. – И решила подсунуть мелкого говнюка мне под нос, чтобы надавить на… на… на… – Ил зарычала. – Я не знаю, на что она хотела надавить, но у нее получилось! Какое коварство, какая беспринципность! Я лежу в земле, но мне все равно пытаются навязать материнство! Намекнуть, что я мать-кукушка, что я бессовестная потаскуха, нежелающая нести ответственность за ошибку!
– Остынь! – Бруно пригнулся под ветвями сосну и ускорился. – Никто так и не думает!
– Все так думают! – взвизгнула Ил, скрывшись в зарослях ежевики.
Бруно накинул капюшон на голову, натянул на ладони рукава и бесстрашно бросился через колючуие заросли.
– Это не так! – парень с кряхтением вывалился из кустов. – Да притормози ты!
– Ты тоже меня осуждаешь! – Ил повернулась к Бруно. – По глазам вижу!
– Да по моим глазам можно увидеть лишь то, что я не выспался, – он сорвал с левого плеча колючую веточку ежевики. – И больше ничего.
– С кем ты разговариваешь? – из ствола старой сосны показался Черный Коготь.
– С одним очень и очень психованным духом! – Бруно отряхнулся от листочков и передернул плечами.
– Сам ты, сука, психованный! – зверещала Ил, и над ее головой черные мошки закружились свирепой воронкой.
– Знаешь что? Никаких тебе вечеринок с другими духами! – Бруно ткнул в ее сторону пальцем.
– Да ты охренел! Я сама устрою фантомную вечеринку! – охнула Ил. – Я приду на твою гору и со своими новыми друзьями сравняю ее с землей!
Слабый вихрь поднял еловые иглы и закружил их в яростном танце.
– Это моя гора! – рыкнул Бруно. – И ни один нормальный дух не будет с тобой общаться! Для хороших духов ты громкая, для плохих – просто чокнутая сучка.
Феликс привалился плечом к стволу с интересом наблюдая за гневными выкриками несуразного гостя с тонкими косичками на голове и красными глазами в сеточке лопнувших сосудов. Тощий безумец скандалил, махал руками и нервно передергивал плечами.
– Будешь угрожать мне, я тебя развею! – Бруно вскинул голову и кого-то надменно смерил взглядом.
– Врать нехорошо, – Черный Коготь сузил глаза.
– Не лезь! – взревела Ил, и на морду Феликса спикировала пернатым камнем лесная пташка. – Он единственный, с кем я могу посраться!
Оборотень отшвырнул птичку в сторону и коснулся когтистыми пальцами кровоточащей ранки на покатом лбу. Он сморщил нос и рыкнул:
– Угомони своих духов.
Ошарашенная птаха подпрыгнула на земле и испуганно упорхнула. Ил махнула рукой и зашагала прочь, окутанная облаком гнуса.
– Вечер пятницы! – крикнул Бруно вслед бурчащей Ил. – Не явишься, я тебя силком притащу на сеанс! Я знаю, где тебя искать! Из любой жопы мира достану! Я тебе такие фокусы спиритизма покажу, охренеешь! Никогда не смей угрожать медиумам! Никогда! Мы очень чувствительные натуры!
Парень смолк и направился к кустам ежевики. Феликс устало вздохнул:
– И куда ты?
– К твоему жуткому дому!
– Ты тут по лесу круги наматывал, как взбешенная белка, – оборотень хохотнул и мотнул головой за спину. – Нам туда.
– Поэтому нельзя бегать за призраками, – Бруно поднял палец вверх. – Они любят запутывать.
Когда парень вновь свернул в неизвестном направлении, Феликс с усталым рыком схватил его за капюшон и подтолкнул к тропе.
– Спасибо, добрый йети, – он зевнул и потянулся.
– Я оборотень.
– Я не верю в оборотней, – Бруно пожал плечами.
– Мало ли, во что ты веришь, – Феликс недовольно тряхнул ушастой головой. – Я существую и точка.
– Уооаае-ре-оарао-аааа-рааа-ра, – Бруно раскинул руки, вышагивая среди деревьев.
– Что, мать твою, ты делаешь? – прорычал оборотень.
– Здороваюсь с местными духами, – парень крутанулся на пятках и повторил низкий напев.
Феликс прислушался к шелесту и с любопытством взглянул на гостя. Бруно пожал плечами и вздохнул:
– Одичали однако.
Уставшего шамана по лицу хлестнула ветка, и он взвизгнул, прижав ладонь к расцарапанной щеке. Бруно огляделся по сторонам и нахмурился на молодую елочку, что росла поодаль от тропы. Парень насупился и ускорил шаг, не желая вступать в разговор с очень агрессивным призраком, которому пришлась не по душе его песня.
Глава 23. Горькая истина
Ил побродила по лесу, поприставала к дятлам и бурундукам, нашептывая им, какие они замечательные пупсики, покаталась на медведице, подзависла над огромным муравейником, наблюдая за крошечными работягами, и пощекотала косулю листочком по носу. Когда лес не представлял угрозы или интереса в качестве охотничьих угодий, то можно было сполна насладиться его неторопливой жизнью. Ил даже отыскала на еловых ветвях тонких бурых гусениц, что медленно и лениво поджирали зеленые иголочки.
– Хочу быть пауком, – она вскинула голову к раскидистой паутине, на нитях которой искрили лучи солнца.
Потом Ил возжелала стать бабочкой, зайцем, оленем или просто деревцем. В бесцельной прогулке она наткнулась на волчью стаю у изрытого трещинами каменного склона и в задумчивом молчании посидела рядышком, созерцая неуклюжие игры волчат.
Один из шести кутят лежал в сторонке от остальных братьев и сестер и тяжело дышал. С земли поднялась волчица с набухшими молочными железами на брюхе и проковыляла к детенышу. Сука легла рядом с ним на бок, открывая живот, и ослабевший волчонок подполз к ней, однако его тут же оттеснили прожорливые и другие визгливые звереныши. Ил возмущенно посмотрела на волков, которые, по ее мнению, должны были вмешаться в несправедливый бардак, но те даже ухом не повели на скулеж слабого и голодного члена стаи.
– Какие же вы мудаки!
Ил взмыла в сумеречное небо и полетела прочь в растрепанных чувствах. Насколько природа прекрасна, настолько же она и уродлива в своем равнодушии к слабым и немощным.
У ворот особняка Феликса девушка немного помялась и просочилась сквозь прутья робким огоньком. На крыльце сидел печальный Дерек в одних широких шортах и кормил сеном рыжего карликового пони с густой торчащей во все стороны гривой. Правое бедро мальчика было туго перевязано широкими бинтами.
– И что мне с тобой делать? – Дерек протянул новый пучок травы несуразной недо-лошади с короткими ногами.
– А это очень хороший вопрос, – Ил хохотнула и прошла сквозь дверь. – Какие же пони все-таки жуткие.
Девушка выплыла из ковра в комнате Феликса и замерла над кроватью. Между спящими мужчиной и Ричардом сладко посапывал Фериил. Она опустилась перед ним на призрачные колени и заглянула в его лицо.
– Я не бросала тебя. У взрослых всегда все очень сложно. Понимаешь, нет? Я не виновата, что папки у тебя тупые, и тебе приходится давиться смесью. Они могли надеть намордник на мамку и держать ее во время кормления, но нет. Они ее заперли! Вот мамка твоя со злости захотела сожрать лося и твоего старшего брата. ей было страшно и очень одиноко.
Младенец открыл глаза и со слюнявой улыбкой потянулся, дрыгая пухлыми ножками. Ричард забурчал в подушку:
– Твоя очередь.
– Он же не орет, – прохрипел Феликс.
– Это ненадолго, – простонал юноша, когда Фериил подозрительно закряхтел.
Мужчина не ответил, и его сын громко и требовательно зарыдал, открывая беззубый рот в голодных криках.
– Я же говорил, – Ричард спрятал голову под подушкой.
Феликс что-то промычал, и юноша с недовольным рыком сел, накинул халат с вымученным зевком и бережно поднял орущего младенца на руки. Он замер с закрытыми глазами под вопли малыша, и в комнату прокралась Дебра, которая осторожно забрала Фериила из объятий сонного Ричарда.
– Тебе надо поспать, милый, – шепнула женщина, укачивая младенца, – ложись. Я с ним справлюсь.
– Пусть наслаждается отцовством сполна! – рассерженно буркнула Ил.
Ричард зевнул и повалился на матрас. Дебра выскользнула из комнаты, напевая колыбельную визгливому монстру, и Феликс простонал сквозь сон:
– Верни моего сына, – и опять отключился.
– Во же лентяи, – Ил перевела взгляд с одного помятого лица на другое и вспыхнула в ночи белым огнем.
Прошипев в сторону оборотней что-то невразумительное, она покинула дом. Дерек на улице вел фырчащего пони к сараю, подманивая его дольками яблока. Ил умилилась заботливому подростку, который обещал коротконогому уродцу первую ночь провести вместе с ним.
Неясная тревога продолжала грызть Илону. Она вновь вспомнила о слабом голодном волчонке в лесу и полетела его проведать. Может, ему удалось пробиться к материнской груди?
Ил не отыскала волков на прежнем месте, однако тихий скулеж привел ее к норе у подножия склона. Одинокий волчонок лежал у логова и жалобно и едва слышно поскуливал, но, видимо, сука списала его со счетов и не отзывалась. Крохотное сердце звереныша затухало, пропуская удары, и Ил кинулась к нему в желании затащить его в нору к матери. Конечно, в природе свои законы, но девушка не хотела мириться с их жестокостью.
Когда призрачная ладонь коснулась мягкой спинки умирающего волчонка, его сердце замерло. Девушка с воплем негодования нырнула в тело звереныша и вспышкой разогнала кровь по венам. Если он сам не в состоянии добраться до суки, то Ил приволокет волчонка к мамской сиське.
Илона встала на неуклюжие лапки и поплелась на запах шерсти и молока. В затхлой норе она протиснулась между покряхтывающими волчатами и сомкнула непослушную пасть на мягком упругом соске, из которого брызнуло сладкое теплое молоко. Голод затуманил разум Ил, и она с жадным урчанием проглотила живительную и питательную влагу, что ручьем устремилась к ее желудку. Злобный и глухой рык заставил ее насторожиться.
Два желтых огонька во тьме сияли злобой и ненавистью. Сука почуяла в детеныше чужака, и Ил с визгом предприняла попытку покинуть тело звереныша, но она увязла в нем и срослась в единое целое с костями, мышцами и шерстью, что переливалась во мраке мягким мерцанием.
– Вот черт! – пискнула она и с поскуливанием бросилась прочь из норы.
Волчата с хриплыми подвываниями и неокрепшим рыком кинулись за ней, подгонямые неуклюжей и яростной сукой.
– Я прошу прощения-я-я-ааа-аааа! – завопила Ил, метнувшись шерстистой искоркой меж стволов елей. – Я хотела помочь из добрых побуждений!
Громкий и ночной лес дышал уханьем филинов, воем, страшными визгами и шумом ветра в кронах деревьев. Ил из последних сил вырывалась из ловушки волчьей плоти, и ее отчаянные потуги передались лапкам, что ловко перепрыгивали кочки и узловатые корни. Неожиданно она врезалась во что-то пушистое и мягкое. И это что-то заворчало и поднялось. Огромный черный в ночных сумерках медведь взревел, и девушка с воплем нырнула ему под пузо и выскочила из-под толстого шерстистого зада верещащим хвостатым огоньком.
Сука завыла, отзывая волчат. Медведь для приличия рыкнул вслед Ил, которая скрылась в кустах и с криками о помощи выпрыгнула под ноги бледной Марго. Она по-старушечьи укуталась в шаль и с недоумением посмотрела на распластавшегося на мху мерцающего волчонка, который поднял морду и с ужасом уставился на нее зелеными глазами, полными страданий и отчаяния.
– Там медведь! – прохрипела Ил.
– Господи, – Марго закрыла рот морщинистой ладонью и шепнула, – Иисусе.
– Охренеть какой большой медведь! – она уронила голову и хрипло выдохнула. – Он меня чуть не сожрал!
Марго подняла покряхтывающего звереныша, крепко перехватив под мохнатыми подмышками, и просипела:
– Илоша?
– Огромный медведь! Как целый драконище! – пропыхтела Ил.
– Не успела остыть твоя могила, как ты воскресла! – Марго цокнула.
– Ты меня слушаешь, нет? – зарычала девушка и оскалилась. – Там медведь размером с твой дом! Бежим! Иначе похоронят уже тебя, старая карга, если хоть что-то останется после твоего сморщенного трупа!
Марго спрятала Ил под шалью и зашагала к шумящим впереди осинам. Девушка прислушалась к размеренному биению сердца старушки и удивилась тому, что бабуля не страдала от отдышки, не скрипела костями, крепко держалась на ногах и двигалась плавно и бесшумно. Ил выглянула из-под шали и удивленно всхрапнула. Гладкая белая шея, точеный подбородок и румяные щеки без единой морщинки.
– Любопытство кошку сгубило, Илоша, – заявила чистым и мелодичным голосом Марго.
– Так ты старуха или нет? – девушка моргнула.
– Такой меня запомнил лес, когда я покинула его, – ответила Марго. – Свою силу и молодость я оставила здесь ради любви.
– А ты красоткой была, – Ил чихнула. – Ставлю тебе десять из десяти.
– Благодарю, маленькая проказница, – Марго рассмеялась звонкими колокольчиками.
После долгого и утомительного пути женщина вышла к дому родной сестры. Элиза стояла на углу своей хижины, скрестив руки на груди. Ил ждала, когда вредная ведьма кинется к Марго с объятиями, но та лишь скривилась и смерила гостью взглядом.
– Явилась!
– Смотри, кого я привела, – Марго откинула шаль, явив взору Лизы настороженного волчонка, и хохотнула. – Чудо, не иначе.
– Чудом меня еще никто не называл, – Ил подняла мордочку к лицу женщины.
– Идем в дом, – Элиза вздохнула. – Я отсюда слышу, как у чуда в животе урчит от голода.
– Мамка меня прогнала, – наябедничала девушка, жадно облизываясь. – Пожалела молока родной кровиночке.
– Не родной кровиночке, – цокнула Элиза, – а человеку. Ты, бессовестная, отняла у волчицы дитя!
– Я хотела помочь, – фыркнула Ил. – Он умирал от голода.
– Она, – Элиза открыла дверь перед сестрой, когда та поднялась на крыльцо. – Это сука.
– Нет! – взвизгнула Ил. – Хочу быть кобельком!
– Увы, – Лиза равнодушно пожала плечами. – И с кобельком бы такой фокус не прошел. Ты помнишь и ассоциируешь себя с сукой.
– С женщиной! – рыкнула Ил.
– С сукой, – повторила Лиза, прикрыв дверь за Марго.
– Какая ты бесячая! – взвыла Ил.
Хижина и изнутри была простой и бедной. Ночной мрак разгоняли несколько свечей на деревянном столе. Пляшущие огоньки выхватывали пучки трав на стенах и низкую лежанку, что стояла в углу и была заправлена чистеньким, но застиранным покрывалом.
– Молока у меня нет, – Элиза скрылась в соседней комнатушке, – но ты уже должна быть в состоянии переваривать мясо.
– Мясо, – тихо и голодно шепнула Ил.
Лиза вышла к гостям и кинула на доски выпотрошенного бобра. Марго спустила Ил на пол, и девушка подняла морду на бессердечную Элизу:
– У меня зубки маленькие. Молочные.
– Твои проблемы, – женщина села за стол.
– Марго? – Ил перевела взгляд на ее сестру. – Давай ты мне пожуешь мясо и срыгнешь. Оборотни ведь так тоже делают?
– Но я ведь не оборотень, – Марго хохотнула и по-хозяйски легла на койку.
Ил вздохнула и вгрызлась в лоскут мяса на разорванном брюхе. Голод захватил ее, и она жадно заурчала, проглотив кусочек бобровой плоти. Девушка подъела сначала легкодоступные ошметки мясца, потом захрустела пальчиками на лапах и обглодала пяточки. Во рту раздался неприятный треск и она выплюнула несколько молочных зубов. Челюсть окрепла, и Ил уже лакомилась запястьями и щиколоткам. Незаметно для самой себя, девушка разгрызла лапы, хвост и подожрала бобровую задницу и спину.
– Еще хочу! – Ил облизалась, когда на полу осталась лишь голова от бобра.
Лапы приятно пружинили, а сердце громко и гулко билось. Элиза принесла ей зайца, которого девушка съела без остатка – даже пушистый хвостик проглотила. Голод немного поутих, и Ил зажмурилась, желая обратиться в человека или хотя бы двуногую шерстистую уродину.
– Не получается! – рыкнула Ил.
– И не получится, – Элиза кинула ей барсука. – Пока ты не съешь свое предыдущее тело и не воссоединишься с ним.
– Чего?! – она охнула. – Я ведь не превращаюсь в съеденного бобра!
– Ты же не была бобром при жизни, – Элиза смерила ее взглядом. – Сейчас ты просто волчонок, одержимый духом человека. Ты должна вернуть свое тело и есть только один путь – сожрать его. Не хочешь, не надо.
– Да как же я его сожру? – Ил скривилась и накинулась на барсука, охваченная новым приступом голода. – Он же большой, а я маленькая.
– Ты уже подросла, – отозвалась Марго и зевнула. – Через пару дней откушаешься и пойдем выкапывать твой трупик.
– Так он же сгниет за пару дней! – пробурчала Ил, похрустывая лапой зверька. Она проглотила когтистые пальчики. – А сейчас нельзя пойти?
– Не справишься с костями, – Элиза покачала головой.
– Порубим, – спокойно предложила Марго.
– Тоже вариант, – хозяйка дома одобрительно кивнула.
– Мне не нравится такая магия, – Ил понурила голову и заковыляла к двери, – но что поделать.
Девушка хотела вновь стать собой, поэтому выбора у нее не было, кроме того, как сожрать саму себя. Это же не совсем каннибализм, верно? И она имеет право разрубить труп на кусочки и съесть. Марго и Элиза разразились громким и зловещим смехом, как две жуткие лесные ведьмы. Ил оглянулась на них и рыкнула:
– Вы меня обманули?
– Ты такая смешная, – Элиза вытерла слезы с щек. – Веришь всякой ерунде. Тебе прежде всего надо набраться сил и отъесться. Тебя ведь обратили не в детстве и не в юности, чтобы ты из волчонка в девочку обратилась. Поэтому из-за желания вновь стать собой и из-за сильного духа ты так стремительно меняешься.
– Логично, – Ил села на пушистую задницу и вильнула хвостом.
– Это последняя подачка, – женщина вернулась за стол. – Дальше ты сама. С мышками всякими справишься.
– И не попадайся на глаза Феликсу, – сонно проворчала Марго. – Иначе луна тебе его в нареченные благословит и пойдет опять все по кругу.
– А, может, кого другого? – пискнула Ил.
– Не думаю.
– Точно? – девушка перевела взгляд на Элизу. – Та влюбленная сучка померла же.
– Воля луны отпечаталась в тебе. Именно поэтому ты сидишь здесь очаровательным и очень прожорливым волчонком. Это Великая Мать решила, а не ты или кто-то другой, что быть тебе оборотнем и любить того, кого она выбрала, – женщина вскинула бровь. – Мертвая сука была частью тебя, а ты подло и несправедливо на протяжении долгого времени отказывалась от нее, поэтому зверь взбунтовался и одержал над тобой верх.
– А нельзя как-то…
– Да что с тобой? – Марго охнула.
– Ну… – Ил потупила морду. – Рык Ночи… Жалко его. Если сучка была частью меня, то это не она хотела его сожрать, а я? Допустим, я не была готова незапланированному залету, но это не означает, что я имею право желать смерти новорожденного. Свой он, не свой, но Фериил не виноват в ошибках взрослых.
– Так, Илоша, – Марго зло посмотрела на девушку. – Чего ты его жалеешь? У него есть крыша над головой, заботливая семья, родители, пусть и извращенцы-голубки, он здоров и не голодает. Ты ему не нужна. Грубо, но это так.
– А если нужна? – девушка печально вздохнула. – Он так выл сегодня. Так выл.
– Ты просто стремишься быть хорошей в своих и чужих глазах, – Элиза язвительно усмехнулась. – А еще, похоже, ты опять хочешь лечь под Черного Когтя и его дружка, но это никак не укладывается в придуманный образ приличной и добропорядочной женщины.
– Это не так, – рыкнула Ил.
– Если это не так, то оставь их в покое и живи своей жизнью, – Марго ударила кулаком по столу стене. – Ты ничем не обязана их сыну! То, что твоя мать вздумала поиграть в бабушку, так это ее решение. У них все хорошо! Хо-ро-шо! Или мне в третий раз повторить?
Ил обиженно подхватила недоеденного барсука, толкнула лбом дверь и выскользнула в ночь. В словах Эльзы и Марго таилась своя правда. Она должна принять решение, понять, где ее желания, реальные чувства и кем является. Гордой одиночкой или же сучкой Черного Когтя и его смазливого нареченного?
Если Ил сейчас кинется в особняк Феликса обрадовать родителей волшебным возвращением, потискать Фериила и стать для него не призраком, а более значимой фигурой, то вновь нырнет в круговорот безумия и окажется в постели с оборотнями. Рано или поздно ее душу оплетут ядовитые сомнения, ведь она не простила Черного Когтя, которого продолжала винить во всех пережитых бедах.
