Текст книги "Гнёт Луны (СИ)"

Автор книги: Рин Рууд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

Глава 36. Общая любовница

Кроме желтого низкого диванчика родители за время отсутствия Илоны повесили веселенькие шторы в цветочек на окна, спрятав под ними треснутое стекло, и притащили горшок с фикусом, который приветливым и жизнерадостным кустиком стоял в углу. Ко всему прочему отец пообещал в самое ближайшее время нанять бригаду и поменять стекло, и Ил в бессилии перед родительской напористостью согласилась. Он все равно не послушает ее и под шумок, когда дочери не будет дома, сделает то, что задумал.

Неделю Ил жила спокойно. Она изредка и ненадолго заглядывала к родителям, лениво искала работу и вечерами подкармливала собак. Некоторых песиков даже успела пристроить в приюты и трех потеряшек вернуть хозяевам за небольшие вознаграждения. Она, конечно, отказывалась от денег, но счастливые владельцы питомцев ничего не желали знать и насильно пихали купюры ей в карманы. А смешной старик в красном берете даже всучил ей бутылку крепелнного вина за спасение “масюни” – толстого лабрадора, который ошивался в ночном парке с резиновой уткой в зубах.

И вот, выжрав треть терпкого красного вермута, Ил валялась пьяненькая и наслаждалась тишиной на диване. Стук в дверь прервал ее медитативное созерцание трещин на окне и она выругалась. Ил была почти на пути просветления, а ее бессовестно выкинули в реальность.

Когда она открыла дверь, то ее тут же отпихнул в сторону сердитый Феликс, который затащил в квартиру медвежью шкуру и кинул ее на бетонный пол перед диваном. За ним в дверь юркнул хитрый Ричард и расселся на мягком лежбище.

– Мне не нужен здесь мертвый медведь, – Ил растерянно посмотрела на Феликса.

– Прости, живой не захотел к тебе идти, – мужчина развел руками в стороны и плюхнулся рядом с муженьком, который с любопытством разглядывал полупустую бутылку вина.

– Да и вряд ли твои соседи одобрят живого медведя в квартире, – Ричард принюхался к горлышку и осторожно глотнул вина.

– Ты с утра пьяная? – Феликс взял бутылку из рук парня и тоже приложился к ней.

– Не пьяная я, – Ил цокнула. – Так, немного навеселе.

– Навеселе, значит, – мужчина сделал еще один глоток и передал бутылку Ричарду.

Ил медленно вздохнула и прошла к шкуре медведя. Она недовольно посмотрела на распивающих ее вермут мужчин и нахмурилась:

– Идите и медведя мертвого заберите.

Феликс покопался в кармане пиджака и протянул Ил какого-то розового глиняного уродца.

– Фериил передал.

Ил взяла криво слепленного и неумело, но очень старательно выкрашенного в ядовитый цвет монстрика и осела на шкуру с восторженным писком:

– Какая прелесть!

У нелепого чудика был даже хвост и крошечные ушки. Ил подняла взгляд на Феликса и улыбнулась:

– Я не знала, что у меня такие милые короткие лапки.

Ил вернулась к разглядыванию розовой зверюшки. Маленький скульптор даже попытался выцарапать на спинке шерстку, но получились кривые и неровные бороздки.

– Теперь для мини-меня нужна полочка, – Ил осторожно поставила фигурку под диван у стальной ножки.

– Нужна, – согласился рядом Ричард и горящим взором уставился в ее лицо.

– Ты чего ко мне подкрался? – Ил сощурилась на опьяневшего гостя.

– Мы как-то за устройством жизни Сони и ее детей, немного выпали из графика, – Феликс вернул заметно опустевшую бутылку на пол.

– О каком графике идет речь? – Ил подняла него недоуменный взгляд.

– Она уже все забыла, – охнул Ричард.

– Да о чем речь? – девушка подозрительно посмотрела на него.

Во ответ оборотень въелся в ее губы. Ил отпрянула от раскрасневшегося пьяненького Ричарда, и Феликс подтянул ее к себе. Не удержав равновесия на коленях, Ил с ойканьем завалилась вперед, и мужчина жадно поцеловал ее, требовательно проталкивая язык в мычащий рот. Девушка уперлась ему в грудь и охнула, возмущенно вглядываясь в его глаза:

– Вы чего творите?

– Нам уйти? – он вскинул бровь.

Сзади к Ил прижался Ричард и провел горячим языком по уху, запустив под ее футболку ласковые ладони.

– Не прогоняй нас, Пинки. Мы соскучились, – он нежно сжал чувствительные соски и слабо куснул за мочку.

Не успела Ил ответить, как Феликс заткнул ее рот наглым и влажным поцелуем. Жар от разгоряченных самцов перекинулся на девушку, и она со стоном обняла Феликса за шею, переплетая свой язык с его. Она ночами разглядывала развратные фотографии и мечтала о том, чтобы двое гнусных подлецов заявились к ней в гости и заключили в своих крепкие и алчные объятия. Не будет она отказываться от шанса познать ласки от двух мужчин и смело нырнет в круговорот разврата.

Ричард стянул с постанывающей Ил штаны, и уверенно провел пальцами по влажным складкам, вызвав в ее теле волну сильной дрожи. Когда парень коснулся сжатых мышц между ее ягодиц, Ил отпрянула от Феликса, который обхватил ее лицо ладонями и шепнул в губы, всматриваясь в ее испуганные глаза:

– Доверься нам, Пинки.

Палец Ричарда скользнул в крепкое колечко мышц, и Ил охнула, стыдливо утыкаясь лицом в грудь Феликса, который откинулся назад, ободряюще поглаживая ее по спине.

– Умница, Пинки, – Ричард поцеловал потерявшую от возбуждения рассудок между лопаток, протискивая в нее два пальца. – Расслабься.

Вдохнув терпкий запах тела Феликса, она повиновалась. Ричард выдавил несколько вязкой смазки и коснулся упругой головкой девственных и чувствительных мышц. Ил глухо охнула, когда оборотень над ней проник в узкую утробу, распирая ее изнутри.

– Не Торопись, Дикки.

Ричард скользнул глубже, Ил протестующе дернулась от волны боли, и Феликс поддался вперед, отнимая лицо девушки от своей груди, и голодно впился в ее рот, затягивая на новый виток возбуждения. Его рука нырнула между ее бедер, и надавила на клитор. Под глухой стон Илоны Ричард нетерпеливым рывком вторгнулся в девичью попу до основания. Феликс пальцами прошелся кругом по напряженной горошинке чувствительной плоти в такт движениям стонущего над девушкой супруга, и Ил захлебнулась в остром наслаждении, в безумии пожирая рот оборотня. Ричард навалился на нее, рваными толчками терзая утробу и в рыке присосался к губам Феликса, когда его жертва в крике сладострастия и боли уткнулась в мужскую шею. Она всеми внутренностями почувствовала, как член Дикки теплыми спазмами изливается в ее тело, и болезненно ойкнула, когда он с хриплым стоном выскользнул из нее.

Ил сползла на шкуру, не чувствую онемевшего от смазки зада и всхлипнула уже от слабого и какого-то робкого спазма внизу живота. Краем глаза девушка заметила, как Феликс с громким и судорожным стоном вжимает голову Ричарда к паху, зарывшись пятерней в его спутанные волосы.

Одно дело фантазировать о том, как самец заглатывает член второго самца, а другое – сидеть рядом и наблюдать за агрессивным и бесстыдным действом своими же глазами. Завораживающее и пугающее зрелище. Ил загипнотизированно следила за движениями чувственных губ Ричарда и его уверенного кулака и боялась моргнуть. Феликс с ревом дернул тазом, и парень пару раз медленно скользнул ртом, безропотно принимая семя мужа. Не сглатывая, Ричард отпрянул от опадающего члена стонущего мужчины и впечатался в грубом поцелуе к губам Ил, вместе со слюной выпуская в ее рот солоноватую и горчащую сперму Феликса. Ил от неожиданной выходки гостя непроизвольно сглотнула и испуганно прикрыла рот рукой, с непониманием глядя в лучистые и лукавые глаза парня.

– Зачем ты это сделал? – робко шепнула она.

– Захотелось, – Ричард смущенно улыбнулся.

– А еще я попу не чувствую, – она моргнула.

– Через минут пятнадцать отпустит, – отозвался с дивана Феликс.

– А почему так долго? – едва слышно прошелестела она и перевела взгляд на него.

Феликс с густой нежностью улыбнулся растерянной Ил и тихо ответил:

– Чтобы твоя попа немного обвыклась. Иначе мышцы из-за регенерации слишком быстро придут в тонус.

– Феликс, ты в меня не влезешь, – прохрипела Ил, улавливая в его словах тень предвкушения.

– Влезу, – мурлыкнул мужчина.

– Тебе попы Дикки не хватает? – голос Ил был таким тихим, что Ричард не дышал.

– У него замечательная попа, но мне хочется и с твоей побаловаться, – бархатно рассмеялся Феликс.

– А вот мне не хочется, – просипела девушка, не отрывая взгляда от лица мужчины.

Феликс сполз на шкуру и ласково притянул Ил к себе. Он пробежался пальцами по ее лицу, нежно и невесомо поцеловал и шепнул:

– Ты такая трогательная.

– Да я уже поняла, что вы хотите мне всячески трогать, – шмыгнула Ил.

– А тебе не нравится, когда мы тебя касаемся? – Феликс провел пальцем по ее губам и улыбнулся.

Ричард трепетно поцеловал Ил в ушко, и она шумно выдохнула:

– Нравится.

– Тогда в чем проблема? – мужчина изучающе посмотрел в ее глаза. – У нас есть шанс неторопливо насладиться друг другом. Здесь с тобой мы можем без оглядки предаться плотским удовольствиям.

– И без обязательств? Да? – Ил сощурилась на Феликса. – Дружеские тройничики на шкуре?

– Ты уловила суть, – мужчина кивнул и пригладил ее волосы. – Общая любовница.

Ил задумалась, разглядывая трещины на окне. Регулярный секс, милое общение, обнимашки и короткие свиданки ее вполне устраивали. Никто из оборотней не заикался о вечной любви, не тянул в семью, не навязывал обязательств. Все выглядело очень заманчиво.

– Ладно, – Ил кивнула. – Раз в неделю.

– Субботы тебя устроят? – Феликс поднялся и застегнул ширинку.

– Устроят, – Ил упала на спину и закинула руки за голову. – И не надо ко мне внезапно вламываться в другие дни. Это невежливо.

– Договорились, – Ричард встал и размялся.

Феликс приобнял довольного Дикки, и уже в дверях он оглянулся и сказал:

– Через три дня у Фериила небольшая театральная постановка с другими волчатами. Придешь?

– Приду! – Ил приподнялась на локтях. – А что в лесу есть какой-то оборотничий детский театр?

– Нет, в городе, – Феликс хохотнул. – Раз в неделю снимаем подвал в одном из центров, чтобы волчата из разных стай социализировались на нейтральной территории в играх и прочей ерунде.

– В лесу было бы интереснее, – разочарованно вздохнула Ил.

– Город дисциплинирует, – Феликс поправил галстук. – Мы все равно вынуждены сосуществовать с ним и пользоваться его благами.

Оборотни покинули логово Ил, и она почувствовала, как внизу копчика неприятно заныло. Она с кряхтением поднялась и заковыляла в ванную комнату, где у зеркала с изумлением застыла – в спутанной розовой шевелюре торчали пучки фиолетовых волос, которые шли двумя широкими линиями по вискам к затылку. Ил испуганно глянула на стриженый лобок – аккуратный треугольник делился надвое небольшой стрелочкой фиалковой поросли.

– Что это за ерунда такая? – она с ужасом посмотрела на свое отражение. – Как это понимать?

Она выскочила в подъезд и кинулась к развратникам, которые жадно целовались у лифта.

– Мои волосы!

– Что с ними не так? – Феликс лениво оглянулся на нее.

– Вот! – она ткнула пальцами в виски. – Откуда фиолетовый?! Его с утра не было!

– Не знаю, – мужчина пропустил пальцы сквозь короткие локоны Ил. – Мне кажется, фиолетовый уже был, когда мы пришли.

– Точно не было, – прошипела она и оттянула резинку штанов. – А еще вот!

Феликс и Ричард с любопытством заглянули под флисовое трико, и в этот момент из квартиры вышла молодая соседка Ил, которая медленно попятилась и спряталась за дверью с пунцовыми от неловкости щечками.

– И что это значит? – спросила Ил у недоуменных мужчин.

– Без понятия, – Феликс поднял на нее взгляд. – Там не написано.

– Все это как-то подозрительно, – Ил отпустила резинку штанов и зашагала прочь. – И непонятно.

– Но симпатично, – весело отозвался Ричард. – Особенно внизу.

Ил заперла дверь и задумалась, что за знаки судьбы ей подают волосы. Они явно на что-то намекали, но вот на что? Может, они говорили, что вместе с разнузданным сексом с оборотнями в ее жизнь вернулись яркие краски? Конечно, под копчиком саднило и тянуло легкой болью, но в эмоциональном плане ее распирало от энергии и воодушевления. Сегодня вместо того, чтобы валяться на диване, она пойдет веселиться в бар. Выпьет пива, заведет новых знакомых и… и… сходит в музей! В музей современного искусства!

Глава 37. Горькие треугольники

Илона ничего не понимала в странных скульптурах, которые походили на узлы с верхушкой из нагромождения геометрических фигур, но разглядывать рукотворное чудо было интересно. Кто-то ведь вкладывал в свое детище глубокий смысл и какую-то очень загадочную идею. А еще вся эта уродливая красота отвлекала Ил от ноющей и зудящей попы.

– Нравится? – шепнул кто-то рядом.

– Я ничего не понимаю, – вздохнула Ил. – Но завораживает.

– А попытайтесь описать чувства, которые вы испытываете.

Ил с сомнением посмотрела на молодого мужчину с легкими пшеничными локонами до плеч. Его утонченное лицо с острым носом, резкими скулами, тонкими губами и спокойными глазами цвета северного зимнего моря было любопытным и доброжелательным, а шерстяной бежевый свитер тонкой вязки с высоким воротником добавляло в его образ дружелюбия и уюта.

– Это вы создатель этой скульптуры?

– Нет, – незнакомец отрицательно мотнул головой, – просто вы так смотрите на нее, что захотелось узнать, что у вас в голове.

– Значит, описать словами?

– Да, – мужчина улыбнулся.

– Недоумение, – она посмотрела на скульптуру. – Страх, любопытство и стыд. Переплетение похоти, обмана, ревности и жестокости.

– Почему жестокости? – тихо поинтересовался незнакомец.

– Треугольники какие-то агрессивные и злые, – Ил нахмурилась. – И горькие.

– Горькие? – удивился мужчина.

– Да, – она пожала плечами. – Неприятные и отталкивающие, а вот кубики ничего так. Серьезные ребята, а узлы хитрожопые. Вон как оплели со всех сторон кубики.

– Да, действительно хитрожопые, – хохотнул незнакомец. – И как назвать сие творение?

– Обреченность?

– Как-то пессимистично, – вздохнул незнакомец и перевернул табличку, что лежала на постаменте рядом со скульптурой.

Концепт выставки прост и элегантен – придумай свое название, а потом узнай, угадал ли ты задумку автора.

– Любовь, – удивленно вскинул бровь мужчина. – В принципе, вы, прелестная незнакомка, почти угадали.

– Любовь дарит умиротворение и счастье, – Илона цокнула. – К обреченности она не имеет никакого отношения.

– А как же безответная любовь? Она приносит много страданий, – печально отозвался мужчина.

– Я говорю о любви в масштабном и широком смысле. О любви, которая выше страданий, о просветлении и принятии, о любви, которую не опошлили похотью. Любовь для меня вот это, – Ил вскинула руку в сторону огромного стеклянного шара в центре зала. – Но это не экспонат, к сожалению.

Мужчина воровато оглянулся по сторонам и зашагал к шару вместе с табличкой. Под изумленным взглядом Ил он незаметно подкинул ее к стеклянной «любви» и носком правой туфли выровнял. Затем он скрылся в другом зале и вернулся с новой табличкой, которую положил ее на постамент перед узлами с треугольниками. Ил перевернула ее. Неровно выбитые буквы и цифры, которые никак не складывались в слова.

– Это пробник из полиграфии, – мужчина улыбнулся. – С примерами шрифтов. Идемте, понаблюдаем за нашей шалостью со стороны.

Он потянул Ил в укромный уголок зала. Медленно, но верно редкие посетители замечали табличку у стеклянного шара. Мужчины и женщины подходили к нему, долго задумчиво смотрели на загадочный экспонат, а затем сверялись с его названием. Они кивали и опять оглядывали шар с осознанием истины.

– Никто не удивлен, – шепнул мужчина, скрестив руки на груди.

– Художником, что ли, стать, – Ил хохотнула.

– Есть идея получше, – он хитро улыбнулся. – Как вам идея устроится ко мне в галерею смотрителем?

– Что? Вы хозяин галереи? – Ил в изумлении уставилась на мужчину.

– Меня зовут Рене, – то широко улыбнулся и протянул руку.

– Илона, – девушка пожала ладонь мужчины. – Вы шутите про смотрителя? Я же ничего не понимаю в искусстве и образование у меня совсем не в творческой сфере.

– Да я вас умоляю, моя милая Илона, – рассмеялся Рене. – У вас очень интересная и фактурная внешность. Вы бы стали лицом моей скромной галереи.

– Я бы могла стать лицом какой-нибудь помойки, – девушка осмотрела свою мятую и застиранную толстовку и штаны с вытертымиколенками.

– И это, моя дорогая, – он потянул Ил за собой, – в духе современного искусства.

– Да я же реально девка с улицы!

– Вы отказываетесь от моего предложения? – Рене остановился посреди зала с яркими и безобразными картинами и резко повернулся к девушке. – Вам не нравится современное искусство?

– Я его не понимаю и совершенно не разбираюсь!

– Вы его чувствуете! – Рене приблизил лицо к Ил, и девушка увидела в его глазах искры веселого безумия. – Горький треугольник! Хитрожопые узлы! Это так концептуально!

Одинокие посетители оглянулись на Рене и Ил, и вернулись к созерцанию очень концептуальной мазни на стенах. Девушка не знала, что и ответить чокнутому хозяину галереи. Она придерживалась мнения, что в музеях работают утонченные и творческие люди.

– Ладно, буду я смотрителем, – Илона почесала щеку. – Опозорю вас и ваших художников, будете сами виноваты.

– Милая, мы давно опозорены и посрамлены, – хохотнул Рене. – Это часть жизни каждого из нас. Нас не понимают, презирают, но мы все равно творим и дарим миру уродство наших душ, чтобы другие посмеялись и, – он бережно повернул Ил за плечи в сторону полной дамы, которая кривила нос на картину с красными линиями, переплетенными в клубок, – унизили.

– И это искусство?! – воскликнула тетка. – Да я вам сто таких картин нарисую!

– Вперед, моя милая Илона, – Рене подтолкнул девушку к даме. – Разубедите эту красотку.

Ил медленно вздохнула и шагнула к женщине, которая плевалась от кривых линий на белом холсте. Девушка оглянулась на мужчину и тот кивнул. Что за странный сумасшедший тип? И почему Ил идет у него на поводу?

– А вы нарисуйте, – тихо сказала Ил возмущенной даме.

– Что, простите? – рявкнула женщина.

– Нарисуйте сто картин, – девушка пожала плечами. – Таких же странных и злых. И болезненных.

– Но это же не искусство!

– Верно, это боль. И вам не нравится на нее смотреть, – Ил перевела взгляд на сплетение красных линий. – Многие считают, что искусство должно дарить умиротворение и спокойствие, но почему бы не обнажить негативные эмоции? Заставить посмотреть на свои шрамы, на кровоточащие линии жизни. Здесь нет милого херувима с крыльями и блаженным лицом, здесь только эмоция.

– Ненависть, – прошипела тетка и сжала кулаки. – И я хочу разорвать это дерьмище на мелкие клочки, а потом… потом… – она выдохнула, как разъяренный бык, – потом сжечь!

– Думаю, что картина стоит немалых денег, – Ил пожала плечами.

– Разорвать и сжечь, – повторила женщина.

Девушка подняла табличку и тихо прочитала:

– Кошмар наяву.

И тетка зарыдала, пряча лицо в ладони. Ил оглянулась на Рене, который широко и хищно улыбался.

– Да, моя жизнь один и беспросветный кошмар, – вхлипнула дама и зашагала прочь из выставочного зала.

Ил хотела ее притормозить и поговорить, чтобы успокоить ее внезапную истерику, но подскочивший Рене остановил ее и воскликнул:

– Невероятно!

– Я довела ее до слез, – Ил с непониманием посмотрела на него.

– Искусство дарит эмоции, и она ушла отсюда ими переполненная, – он тряхнул волосами и посмотрел на картину. – Отчаянием и ненавистью.

Рене застыл, созерцая холст, и девушка попятилась от него:

– Я пойду?

– Завтра к десяти жду, – он кивнул, не отрывая взгляда от картины. – Нет, к одиннадцати.

– Окей, – Ил накинула капюшон на голову.

– И придумай какую-нибудь жуткую историю о том, как ты потеряла палец. Я просто уверен, тебе будут не раз задавать об этом вопросы, – мужчина доброжелательно посмотрел в ее лицо.

– Мне его волк откусил.

– Неплохо, – Рене скрестил руки на груди, оглядывая Ил.

– Я серьезно, – та нахмурилась. – Огромный волк откусил мне палец и проглотил его.

– Мне нравится, продолжай.

– И я его убила.

– Да, всем нравяться кровавые истории, – Рене вернулся к созерцанию картины. – Одобряю

Ил постояла еще с несколько секунд и торопливо зашагала по белой плитке к выходу. На улице она позвонила маме и похвасталась, что нашла работу.

– Смотритель в музее современного искусства? – недоверчиво переспросила мать.

– Да.

– Хм, – ответила женщина.

– Ты не рада?

– Нет, рада, моя милая, – вздохнула мать. – И я горжусь тобой. Просто это очень неожиданно.

В сердце Ил вонзилась тонкая игла обиды. Неужели мама не видела в ней творческой жилки? А как же детские рисунки дочери, которая она до сих пор хранила в шкатулочке в нижнем ящичке комода в спальне? Ил многозначительно вздохнула и попрощалась с родительницей, объятая липким разочарованием. Что же, Ил пойдет хвастаться личными успехами с пьяными незнакомцами в баре.