Текст книги "Двойная ложь"

Автор книги: Ридли Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 23

Прячась в тени неподалеку от расположенного на Р-стрит кирпичного дома Рукера с черными ставнями и красной парадной дверью, Тайлер вдруг засомневался, правильно ли поступает. Тихая улочка с кирпичными домами восемнадцатого века напомнила Тайлеру обо всем, что ему нравилось в этом городе: история и наследие, политика и власть, архитектура, искусство, бесплатные музеи, летние фестивали и празднества. Теперь ему казалось, что он стал чужаком. Изгнанником. Негодование бурлило внутри него, словно расстроенный желудок. Ветер донес дым горящего камина, и Тайлеру нестерпимо захотелось хоть на минутку оказаться в спокойной, безопасной обстановке. Рукер стал воплощением всей гнилости системы, разложения, которое начинается, когда человек пользуется должностью для получения личных благ.

Что еще важно, Рукер чертовски осмотрителен. Старается, чтобы комар носа не подточил. Тайлер предполагал, что если Рукер действительно работал вместе с О’Мейли над расследованием происшествия в Генуе, он наверняка припрятал кое-какие компрометирующие материалы против О’Мейли, чтобы выторговать у суда снисхождение, если, конечно, дело дойдет до суда. В конечном итоге побеждает тот, кто располагает большей информацией. Кому, как не Рукеру, с его опытом и должностью на самой верхушке правоохранительной организации, не знать об этом?

Тайлер ждал. До него доносился шум моторов проезжавших мимо машин; температура замерла где-то около нуля. Пару раз после того, как он спрыгнул с поезда, ему все-таки удалось немного отогреться – во время двух переездов автобусом: первый раз на «Грейхаунде», когда он вернулся в Балтимор, и второй – при поездке из Балтимора в Вашингтон. После расплаты за путешествие на контейнеровозе у Тайлера в бумажнике осталось чуть больше восьмисот долларов. В магазине на автостанции он купил огромный бутерброд с индейкой, половину съел, оставшуюся половину завернул и сунул в левый карман пальто. Две чашки старбаксовского кофе на короткое время взбодрили его, но заряд энергии уже начал сходить на нет.

Из водосточной трубы капало. Продажный федеральный агент украсил свой дом электрическими свечами, выставив их во всех восьми окнах, к медному дверному молотку был привязан традиционный рождественский венок из еловых лап и веточек с ягодами.

Чуть поодаль по улице притормозил большой автомобиль. Тайлер еще ниже пригнулся в кустах, узнав Рукера: слегка сутулые плечи, чуть прихрамывающая походка, старый коричневый кожаный чемоданчик, вздутый от находящихся в нем бумаг.

То ли от кофе, то ли от притока адреналина сердце Тайлера бешено стучало. Предстояло выполнить сложную задачу, соединяющую в себе и конфронтацию, и согласие. Чтобы достичь с Рукером взаимопонимания и получить нужные сведения, придется исполнять роль одновременно и плохого полицейского, и хорошего.

Тайлер выбрался из кустов.

– Привет, Лорен, – произнес он из-за спины Рукера.

Резко обернувшись, Рукер ошеломленно уставился на него:

– У вас серьезные неприятности.

– Значит, не вы один такой.

– Столичная полиция очень хочет с вами побеседовать.

Тайлер промолчал.

– Ради Бога, Питер, что происходит?

– Мы на улице будем разговаривать? – спросил Тайлер. – Я продрог до чертиков.

– И выглядите вы не блестяще.

– Вы наблюдательны.

– И я должен помогать вам? Почему?

– Потому что знаете, что к смерти Стаки я не имею никакого отношения.

– Откуда мне знать? – поинтересовался Рукер.

Тайлер решил продемонстрировать один из козырей, который, по его мнению, мог склонить чашу весов в его пользу, хотя козырь-то, в действительности, был не более чем догадкой. Однако Тайлер попытался придать голосу убедительность.

– Мы сейчас пройдем внутрь, потому что вы осуществляли контроль за расследованием происшествия на железнодорожном переезде в Генуе, штат Иллинойс, в результате которого погибло несколько человек. Мне кажется, наступил подходящий момент поведать об этом во всеуслышание, не правда ли, Лорен? – Он дал собеседнику мгновение, чтобы переварить услышанное. Затем продолжил, опасаясь, что попытка оказалась неудачной. – Насколько я понимаю, испытательный пробег этого суперскоростного чуда назначен на послезавтра. Во второй половине дня, если не ошибаюсь. – Тайлер улыбнулся, но замерзшее лицо вместо улыбки скривилось в оскале. – Возможно, мы с Биллом Гоином могли бы устроить совместную пресс-конференцию.

Рукер смотрел на Тайлера, едва сдерживаясь. Затем повернулся и зашагал к выкрашенной красным парадной двери.

– Я поставлю кофе, – бросил он, не оглядываясь.

Тайлер последовал за ним, уверенный, что угодил в самую точку.

Дом достался Рукеру в результате бракоразводного процесса с довольно состоятельной женой. Правда, судя по обстановке, бо́льшая часть мебели принадлежала ей. В гостиной и столовой, расположенных друг напротив друга и соединенных выкрашенным сочной черной краской коридором, бросались в глаза пустые места, откуда исчезли предметы мебели, и пятна на стенах, где раньше висели картины. Рукер отключил сигнализацию и поставил чемоданчик у двери – привычные действия, все, как обычно. Тайлер наблюдал за ним. Рукер повесил пальто на вешалку. С того момента, когда Тайлер упомянул о Генуе, его собеседник не проронил ни слова, разве что пообещал сварить кофе.

– Мы друзья, – Рукер посмотрел на Тайлера так, что тот решил оставить сарказм при себе.

Рукер с излишней резкостью щелкнул выключателем кофеварки. На стол выплеснулось немного воды. Он отступил на шаг и посмотрел в глаза Тайлеру:

– До выяснения обстоятельств смерти Стаки вы отстраняетесь от ведения расследования. В данной ситуации я обязан так поступить; это правило. Впрочем, оплату за выполненную работу вы можете получить и сейчас.

Кофеварка несколько раз пискнула. Господи, компьютеризировано буквально все.

– Возможно, вы решите отменить решение об отстранении меня от дела, – сказал Тайлер. – Я могу уйти отсюда прямо сейчас, но пользы от этого не будет ни для вас, ни для меня. Особенно для вас, Лорен. Потому что я хочу уйти отсюда с файлом по расследованию в Генуе или любыми другими документами, которые вы припрятали.

Рукер побледнел. Ему едва удавалось сдерживать переполняющие его эмоции.

– А если я не получу, по меньшей мере, копий документов, которые у вас имеются, то всем причастным сторонам придется долго и нудно маяться на судебных разбирательствах.

– Я полагаю, вас неверно информировали, Питер, – заметил Рукер, справившись наконец с собой. – Вы действительно уверены, что я припрятал документы?

– По вызвавшему человеческие жертвы инциденту на железнодорожном переезде в Генуе, штат Иллинойс.

– Да, я знаком с этой историей, – подтвердил Рукер.

– На линии «Нозерн Юнион».

– Да.

– Подведомственной Киту О’Мейли.

– Само собой.

Тайлер похолодел. Либо у Рукера стальные нервы, либо выпад оказался не по адресу.

– Вы оказали О’Мейли услугу, – рискнул Тайлер.

– С происшествием на переезде я дела не имел. Отказался именно из-за дружбы с Китом. Так что вы промахнулись, Питер.

Чашка кофе в руке Тайлера слегка подрагивала.

– Вы принимали участие в расследовании всех крушений, – сказал он. – От этих расследований вы не отказались.

– Совершенно верно.

– Так в чем разница?

– Меня повысили, – пояснил Рукер. – Когда произошло столкновение в Генуе, я был простым инспектором. Теперь я в администрации. Это единственная разница. По должности я обязан возглавлять расследование всех аварий на железной дороге. Я помешан на поездах, Питер. Я в них влюблен.

Тайлер мысленно перебирал оставшиеся варианты. Их оказалось до обидного мало.

– Они занимаются укрывательством, – заявил он. – В том, что произошло в Генуе, виновата «Нозерн Юнион Рейлроудс», и они прикрывают ее. На одной чаше весов – семья какого-то латиноамериканца, на другой – суперпоезд; они предпочли суперпоезд.

– «F-A-S-Т Трэк»? – Рукер, неожиданно заинтересовавшись, отставил чашку с кофе в сторону.

– У меня нет полной информации, – признался Тайлер. – Боятся огласки? Жалеют денег? Не знаю. Что бы там ни было, они не могут позволить, чтобы стало известно, что истинной причиной происшествия в Генуе была их собственная преступная небрежность. Они урезали финансирование на техобслуживание, вот что сообщил нам Стаки перед тем, как они до него добрались.

– И вы можете доказать эти обвинения?

– Работавший в компании бухгалтер утверждает, что махинации с бюджетом вряд ли потянут на состав преступления. Впрочем, я его мнение не разделяю. На мой взгляд, махинации руководства компании ведут нас к трем людям, которые были уволены после инцидента в Генуе, причем каждый из них получил на удивление приличную компенсацию.

Рукер молчал, словно пораженный громом.

– В чем дело? – спросил Тайлер.

– Получается, что это я подставил вас под Стаки, – произнес Рукер; слова давались ему с трудом.

Тайлер попытался переварить услышанное.

– Кит предложил мне назначить вас для расследования ситуации с товарным вагоном. И я клюнул.

Тайлер вспомнил, как детектив из Сент-Луиса расспрашивал его и Нелл Прист о времени прибытия в Сент-Луис – как получилось, что два человека из разных городов Восточного побережья прибыли на место происшествия всего на час позже местных полицейских. Выходит, О’Мейли организовал все так, чтобы его команда смогла защитить тайну личности Гарри Уэллса, живого или мертвого. О’Мейли манипулировал им с самого начала. Подавляя волну внезапно нахлынувшей ярости, Тайлер спросил:

– И как же получилось, что он предложил именно меня?

– Ну, он сказал, что хорошо было бы найти кого-то с опытом в расследовании убийств. Мы обсудили вероятность появления двойника «железнодорожного маньяка». Разумеется, никому это не нужно. Он слышал о том, что с вами приключилось, и начал распространяться о том, что половина его людей пришла из полиции, о том, какие они замечательные работники, как они хороши в расследовании. В результате я позвонил вам, и вы приняли мое предложение.

Все сходится. У Тайлера чесались руки: ему хотелось разбить что-нибудь. От злости голос стал хриплым:

– О’Мейли предложил меня для расследования, зная, что в случае обнаружения Альвареса не составит труда скопировать аналогичную Честеру Вашингтону ситуацию. Его парни избивают беднягу до смерти; все шишки валят на меня. – Тайлер повторял мысли, которые уже высказывала Нелл. – Стаки не должен был умереть. Скорее всего, они хотели, чтобы он оказался в больнице, намеревались закрыть ему рот, а из меня собирались сделать козла отпущения. Десять к одному, что причина смерти – не нанесенные травмы, а что-нибудь вроде сердечного приступа.

– Вам нужно уходить, – сказал Рукер. На его лбу проступили капельки пота. И не от кофе. Прежде чем Тайлер успел что-либо сказать, Рукер достал из кармана сотовый телефон. – Я, когда уходил делать кофе, позвонил на девять-один-один.

Тайлер вспомнил писк, который принял за сигнал кофеварки.

Тайлер понимал, что Рукер дает ему возможность скрыться.

– Вы мне верите.

Рукер кивнул головой.

– Когда мы обнаружили, кому принадлежат отпечатки на авиабилете, и всплыло имя Альвареса, у меня тоже появилось нехорошее ощущение. Стало очевидным, что Кит несколько месяцев скрывал истинное положение дел и от меня, и от Бюро. Он наверняка знал, кто стоит за всеми авариями. Возникает логичный вопрос: почему он не хотел прибегнуть к нашей помощи, чтобы отловить «диверсанта»? Почему скрывал? Что интересно, он перестал отвечать на мои звонки. Полагаю, что наименьшим обвинением, которое мы сможем предъявить, будет препятствие осуществлению правосудия.

Тайлер видел, что дружеским отношениям этой парочки пришел конец. О’Мейли воспользовался дружбой, и Рукер ему этого не простил.

– Вы должны уходить, – повторил Рукер.

– НУТБ сможет отменить испытательный пробег?

– Отменить испытания? Теоретически, да. Пойдет ли Управление на такой шаг всего за два дня до испытаний? Сомнительно, – признал Рукер. – Тут замешано слишком много политики. Гораздо больше, чем мы знаем или понимаем.

Синие огни полицейской мигалки осветили стены комнаты.

Зазвенел дверной звонок. Последовал громкий стук, за ним требование открыть дверь полиции. Вряд ли они станут выбивать дверь – слишком приличный район; сначала перепробуют все другие способы.

– Иду! – крикнул Рукер.

Тайлер решил остаться.

– О’Мейли понимал, что вам придется отстранить меня от ведения дела. Это как раз то, чего он добивается. Ему хотелось бы, чтобы я находился в бегах. – Тайлер пробыл в роли беглеца двадцать четыре часа. Ему они показались неделей.

Рукер кивнул, искренне соглашаясь.

– Тогда мы не дадим ему того, чего он хочет. Честное слово, на душе приятнее стало.

Тайлер чувствовал себя марионеткой. Сунув руку в карман, он достал пистолет и протянул его рукояткой вперед Рукеру. Почти явка с повинной. Ему стало страшно.

– Лишь бы только получилось, – выдавил он.

– Аминь! – произнес Рукер, направляясь к двери.

* * *

Для полицейской работы детектив Эдди Вэйл был слишком красив, слишком хорошо одет. Год назад он не пожалел двухнедельной зарплаты на свинцового цвета костюм от Армани. С тех пор надевал его чуть ли не каждый Божий день. Правый рукав вот-вот грозил протереться, но Эдди предпочитал не замечать грозящей катастрофы. Еще пятьдесят долларов он раз в два месяца тратил на прическу в голливудском стиле, волосы смазывал гелем для придания им блеска, зачесывал их назад. Галстук на ночь он не развязывал, а снимал через голову, опасаясь нарушить идеальную форму, при которой оба конца совпадают. Гражданский люд, который сталкивался с ним в коридорах, почти всегда ошибочно принимал его за известного профессионального баскетбольного тренера. Запах одеколона, которым пользовался Вэйл, возможно, был несколько приторным, особенно в ограниченном пространстве комнаты для допросов. Костяшками пальцев Эдди барабанил по крышке письменного стола, выстукивая ритм мелодии, которую, кроме него, никто не слышал.

Допрос тянулся уже второй час, и Тайлер твердо придерживался описания событий, произошедших накануне вечером. Несколько раз, когда входящие или выходящие открывали дверь, он мельком видел Рукера. Тайлер знал, что ситуация в целом выглядит для него благоприятно, потому что Вэйл не предъявил ему официально никакого обвинения, хотя несколько возможных обвинений и упоминались, в том числе уход с места преступления.

Тайлер в конце концов не выдержал:

– Кто-нибудь побывал у меня дома?

– Разумеется.

– И что, нашли следы взлома или нет?

– Как вы думаете, почему вы до сих пор не в камере?

– Да ладно, Эдди, выкладывайте.

Вэйл надул губы.

– В девятнадцать сорок четыре с вашей системы охранной сигнализации поступил сигнал тревоги.

– В это время я был в пути, – запротестовал Тайлер.

– По вашим словам. Мы же этого не знаем.

Тайлер мог сослаться на Нелл Прист в качестве свидетеля, но решил попридержать ее на крайний случай. Из-за того, что Прист убежала вместе с ним, возможны осложнения для обоих, а он не хотел, чтобы и ее допрашивали в качестве подозреваемой или соучастницы.

– И что?

– К вашему дому направили полицейских, они обнаружили, что все в порядке, и зарегистрировали сигнал как ложный. Девяносто пять процентов подобных сигналов…

– …происходит из-за ложных срабатываний системы, – перебил его Тайлер. – Я знаком со статистикой, Эдди.

– Такая вот ситуация. Вполне возможно, что вы сами заходили к себе домой, а потом заперли дверь, чтобы все выглядело как ложная тревога.

– Если не считать того, что я ехал в поезде.

– Опять же, это ваше утверждение.

– Думаю, если просмотреть видеозаписи с Юнион-стейшн, я там буду. И квитанцию я вам передал.

– Квитанцию можно найти. Кроме того, поезд делал остановку в Балтиморе. Вы могли совершить нападение, добраться на машине в Балтимор, въехать в город на поезде – и все шито-крыто. Времени для этого предостаточно. Судмедэксперт утверждает, что у вас было трехчасовое окно. И не говорите мне, что у вас не хватило бы сообразительности предусмотреть такой вариант, потому что если бы вы решали, как поступить, то наверняка поступили бы именно так.

– Только мы оба знаем, что я здесь ни при чем.

– С ваших слов, опять же.

– Тогда загоните меня под рентген, Эдди. Найдите хоть одну каплю крови.

– Ну, мы же прекрасно знаем, что и тут возможны варианты. – Вэйл усмехнулся. – Вы же служили в полиции. В данный момент это работает против вас. Туфли вы вот выбросили, например. Глупость с вашей стороны.

– Совершенно не понимаю, о чем вы.

Придраться к тайлеровской обуви они не могли никоим образом. При всем желании, найти связь с оставленными следами они не могли, хотя новая пара обуви и выглядела подозрительно. Это Тайлер уже проходил.

– Вы не можете задерживать меня, Эдди, – глубоко вздохнув, заключил Тайлер. – Не можете, даже если очень хочется.

– Вы покинули место преступления.

– Готов заплатить штраф в двадцать пять долларов.

– Послушайте, вы меня раздражаете, – пожаловался Вэйл.

Тайлер понизил голос и прикрыл большим пальцем дырочку микрофона в магнитофоне.

– Послушай, Эдди, – зашептал он. – Как ты думаешь, зачем я тебе позвонил тогда? С какой целью?

– Осторожнее, Пит, не лезь, – прошептал Вэйл в ответ. С близкого расстояния запах одеколона показался чуть ли не тошнотворным.

Тайлер откинулся на спинку стула, хватая ртом воздух.

– Расскажите-ка мне еще раз, как все произошло, – попросил Вэйл.

– В четвертый раз? Ну нет, увольте. Без адвоката я больше ничего говорить не буду. Вы этого хотите?

– Значит, вы приписываете преступление неким подозреваемым, не имеющим ни имен, ни примет. Заговор какой-то, который вы отказываетесь обсуждать…

– По крайней мере, пока, – уточнил Тайлер.

– И мы, разумеется, должны поверить вам на слово.

– Меня поддерживает непосредственный начальник, – напомнил Тайлер. – Работающий на федеральное правительство. Предполагается, что между всеми сторонами должны быть сотрудничество и взаимопонимание. Разве не так, Эдди? Неужели вы боитесь, что я могу пуститься в бега? Мой дом вот-вот пойдет с молотка, и я за него воюю. Никуда я не сбегу. Мой начальник – Лорен Рукер – будет постоянно знать, где я и чем занимаюсь. – Повернувшись к зеркалу, из-за которого за ними, судя по всему, наблюдало начальство Вэйла, Тайлер сказал: – Если я понадоблюсь, достаточно будет потянуть за веревочку.

– Ты должен был сдаться, – настаивал Вэйл.

– Не забывай, я ведь здесь работал. Неужели вчера вечером вы удосужились бы поговорить с отделом охраны? Когда появились бы результаты судмедэкспертизы? Эксперты прошлись бы по квартире и изложили свою версию – явно не в мою пользу. К тому же я, как-никак, сдался по собственной воле.

– А тут вот написано, что поступил звонок на девять-один-один. Как это, по-вашему, понимать?

– Технические детали. С вопросами обращайтесь к Лорену Рукеру.

– Вам повезло, что он на вашей стороне.

– Сам знаю, – признал Тайлер. Он чувствовал неловкость и стыд за прежнее недоверие к Рукеру. За прошедшие сутки он не спал ни минуты. Костюм явно нуждался в чистке. И дезинфекции.

Снова повернувшись к зеркалу, из-за которого за ними наблюдали, Тайлер отчетливо произнес:

– Если вы меня не отпустите, ответов мы никогда не найдем. – Он повысил голос. – НУТБ хочет, чтобы я продолжал работать, что, собственно, и в ваших интересах тоже. Вряд ли вы надеетесь найти убийц Стаки, удерживая меня здесь. Так что решайте.

Из-за стекла раздался негромкий стук. Вэйл поднялся со стула, прошелся ладонями по пиджаку и прикоснулся к узлу галстука.

– Ты, как всегда, неподражаем, – заметил Тайлер.

– Пошел ты!.. – улыбнулся в ответ Эдди Вэйл.

Тайлер счел этот ответ хорошим знаком.

Глава 24

40 часов

До испытательного прогона сверхскоростного экспресса оставалось сорок часов. Альварес смотрел на собственное отражение в зеркале, удивляясь тому, как вдруг заметны стали возраст и усталость, подчеркиваемые морщинами вокруг глаз и нахмуренным лбом, – полтора года назад ничего этого не было. Джиллиан без особой охоты отправилась на работу, оставив Альвареса с ощущением домашнего уюта и покоя, и он почувствовал, что эта ощущение ему мешает. Целые миры могут возникать или исчезать за считанные минуты – как преподаватель естественных наук, он понимал, что нет ничего незыблемого; вот и его мир, похоже, с каждой минутой, сокращающей время, оставшееся до последней схватки с Уильямом Гоином, приближается к границе, за которой должно произойти качественное изменение.

«Я сделал столько всего, но лучше не стал, – разочарованно подумал он. – Остался таким же опустошенным, таким же несовершенным. И после того, что должно произойти, тоже ничего не изменится».

И все же Альварес чувствовал, что хочет и готов довести дело до логического завершения. Где-то посередине между хрупкой красотой справедливости и кровавой жаждой мщения находились погибшие жена и дети, взывающие к нему. А ради них он готов на все.

Альварес понимал, что ближайшие сорок часов превратятся, наверное, в самые длинные в его жизни (хотя ничто не могло сравниться с первым днем после смерти семьи), и ему, скорее всего, придется обходиться без сна, питаться калорийными шоколадными батончиками и пить воду из пластиковой бутылки.

Первой задачей было доставить рюкзак на территорию сортировочной станции Ньюарк Медоуз и остаться при этом незамеченным.

Из Интернета он почерпнул необходимые сведения о движении товарных составов по всему восточному побережью, включая прибытие и убытие из сортировки Медоуз, на одном из тупиков которой и находился, если верить внутренней документации «Нозерн Юнион», сверхскоростной экспресс.

Альварес в последний раз проверил содержимое рюкзака, не желая полагаться на авось. Каждый предмет он сверял по написанному от руки списку. В этом деле он был далеко не новичком – даже считал себя ветераном, – однако причина неудач чаще всего кроется в недостаточном планировании, и он давно уже приучил себя использовать по максимуму имеющиеся средства и никогда не недооценивать противника. Всего в списке значились двадцать семь предметов: некоторые совсем крошечные – например, фонарик на пальчиковых батарейках с отражателем, который можно установить под любым углом; компьютерная карточка; щипчики. Другие предметы – тяжелые и громоздкие – как, к примеру, складные жалюзи или пара электромагнитных присосок, которые используются в военном флоте для того, чтобы крепить подводные сварочные аппараты к днищу судов. В третий раз за день Альварес уложил рюкзак. Единственный забытый предмет может привести к катастрофе.

Он надел плотный комбинезон песчаного цвета, вязаный жилет, чтобы было теплее, и рабочие ботинки, натянул на уши синюю вязаную шапочку. Перекинув рюкзак через плечо, Альварес поехал на метро в Бронкс, на небольшой сортировочный двор, где ему предстояло отыскать грузовой состав № 717, а в нем сцепку из пяти открытых платформ, которую завтра должны перегнать на сортировку в Медоуз. Там сцепку должны были отогнать в тупик.

Он прикрепил к карману удостоверение Центрального железнодорожного управления Нью-Йорка – благо, в Интернете можно найти образцы и не таких документов. С севера дул сильный холодный ветер, но Альварес готов был шагать часами, не обращая внимания на стужу. Полностью сосредоточенный на единственной цели, он проскользнул за хлипкую ограду через одну из многочисленных дыр. Где-где, а в Бронксе охрана территории далеко не на высоте. Альварес шел мимо бесчисленных вагонов; от некоторых после снятия еще пригодных запчастей остались только скелеты. Через сортировку тянулись шесть пар рельсов, каждая длиной в несколько сотен ярдов, забитые открытыми платформами, вагонами и цистернами. Некоторым, похоже, уже не суждено вернуться к жизни. Другие, видимо, разграбленные совсем недавно, стояли с распахнутыми настежь дверями.

Темная зимняя ночь. Луна тусклой лампочкой пробивалась сквозь рваную пелену облаков. Ее света хватало ровно настолько, чтобы Альварес мог видеть на несколько ярдов перед собой.

* * *

Обнаружить состав № 717 оказалось не так-то просто. Идя вдоль него, Альварес нашел намеченный заранее вагон: тринадцатый от хвоста. Несмотря на дурную примету, он почувствовал радостное возбуждение.

Волоча за собой рюкзак, Альварес забрался под вагон. Маленький приемник сканировал диапазон служебной связи, к наушнику в левом ухе тянулся тоненький проводок.

Сканер останавливался на пять секунд на каждой частоте, где обнаруживался радиообмен, затем переходил на другую активную частоту. Альваресу приходилось прослушивать канал за каналом, на которых звучала речь с заметным арабским акцентом – переговаривались диспетчеры таксопарков и службы доставки, поскольку в это время суток почти весь радиообмен ограничивался болтовней водителей. Неожиданно совершенно четкий голос (что указывало на близость передатчика) произнес:

– …кто-нибудь видел человека возле четырнадцатого пути?

Альварес нажал на кнопку, чтобы остаться на пойманной частоте. Он не знал, на каком пути находится состав № 717; возможно, именно на четырнадцатом, и человек – это он сам.

– Может, проверить? – откликнулся низкий голос.

– Годится, сходи.

– Я зайду с севера, – снова прозвучал низкий голос.

– Билл, тогда тебе южная сторона.

Прокуренный голос подтвердил, что готов проверить четырнадцатый путь с южной стороны.

Пронести рюкзак с инструментами на территорию Ньюарк Медоуз днем позже Альваресу ни за что не удастся. Поэтому оставалось одно: закрепить рюкзак на днище сцепки из состава № 717, чтобы он, словно рыба-прилипала, попал на сортировочную станцию вместе с вагонами. Если, конечно, его не обнаружат.

Однако вероятность того, что охранники уже обнаружили его, заставила пожалеть об отсутствии другого способа.

Альварес достиг середины вагона, где под днищем имелось углубление, скрытое от посторонних глаз. Без специального зеркальца на длинной ручке рюкзак не заметить – разве что кто-нибудь заползет под вагон и заглянет прямо в тайник. Альварес затолкал рюкзак в углубление и привязал его нейлоновым шнуром.

Зловещие лучи света заплясали по земле с обеих сторон состава. Охранники приближались с двух сторон, отрезая ему путь к отступлению. Броситься сейчас бежать – даже если он и сумеет оторваться от них – означало привлечь внимание к этому вагону, и рюкзак наверняка обнаружат. Он внимательно наблюдал за фонарями и увидел, что охранники останавливаются у каждого вагона и заглядывают под днище.

Он бросил взгляд на рюкзак, подергал за шнур, проверяя прочность, затем подтянулся, уцепившись за параллельные брусья, и повис в черном углублении, прижавшись лицом к нейлону. В мышцах быстро накапливалась усталость. Руки задрожали. Он со страхом ждал, когда же наконец мелькнет пятно света. Боль нарастала. Только бы мышцы не свело в судороге!..

Слабый проблеск света. Альварес подтянулся повыше.

Свет приближался, становился ярче.

Он замер – если он и обнаружит себя, то, скорее всего, движением.

Желтый луч фонарика скользнул прямо под ним, отбрасывая пляшущие тени. Капли пота стекали в глаза, все поплыло. Он задержал дыхание.

Шаги затихали. Пятна света удалялись. Альварес перевел было дыхание, расслабляя уставшие мускулы, но в этот момент голоса зазвучали совсем рядом. Он рывком втянул тело в углубление, держась дрожащими руками из последних сил.

– У меня никого, – произнес один голос.

– То же самое, – ответил второй.

Охранники переговаривались, стоя с противоположных сторон состава, всего лишь в нескольких шагах от Альвареса.

– Слушай, надо пройти дальше – по обеим сторонам – и проверить, все ли вагоны закрыты.

– Какого черта, тут холодно, как в гробу!

– Так что, проверяем или нет?

– Да ладно, чего уж там. Давай.

– Ну и хорошо.

Все еще разделенные вагонами, охранники продолжили путь по маршруту. В этот раз шаги звучали по правую руку от Альвареса. Вновь под ним, медленно перемещаясь, проплыл луч света. Звук шагов постепенно стихал. Альварес опустился на полотно из щебня и застыл, стараясь определить, где находятся охранники. Несколько минут он не шевелился, пока не удостоверился, что их нигде не видно, затем перевернулся, встал на колени и в последний раз проверил, надежно ли держится рюкзак.

Он выбрался из-под вагона и, стараясь держаться в тени, поспешно зашагал вдоль состава № 717. Разыскал дыру в ограждении. Оглянулся напоследок, проверяя, нет ли кого сзади. Пролез в дыру. И побежал.