Текст книги "Двойная ложь"

Автор книги: Ридли Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Нападение было внезапным – никаких приветствий, никаких разговоров. Мужчина приоткрывает дверь, его тут же толкают назад, в квартиру, и бьют по голове.

Постепенно усиливалось чувство вины, ухудшая и без того никудышнее настроение. Увлекшись расследованием, Тайлер пришел к выводу об ответственности «Нозерн Юнион», несмотря на предупреждения Прист. Ну их всех к черту, подумал он тогда, будучи недостаточно дальновидным, чтобы понять, что к черту пойдут люди типа Стаки, а не те, кого он имел в виду.

Тайлер посмотрел по сторонам в поисках возможного орудия преступления. И увидел его: черный и длинный предмет. Деревянный или металлический. Этот предмет лежал у левой ноги жертвы, и так как свет в комнату падал только из открытой двери, Тайлер отошел в сторону.

Это была черная палка с рифленой ручкой и кожаным ремешком. В груди у Тайлера все сжалось от боли. Он почувствовал себя так, будто в комнате в одно мгновение не стало воздуха. Форма и длина этого предмета были ему хорошо знакомы. Как и любому копу: полицейская дубинка. Стандартное оружие, часть амуниции. В глазах у Тайлера потемнело, и он чуть не потерял сознание, когда, приглядевшись, увидел свои инициалы на конце дубинки, где ставит свою подпись каждый новобранец-полицейский.

Покачнувшись, он вытянул руку, чтобы опереться о дверной косяк, но сразу же отдернул ее, почувствовав что-то холодное и липкое между пальцами: они были выпачканы в крови. Он оставил отпечатки пальцев. Свои отпечатки пальцев!..

Тайлер снова взглянул на дубинку, орудие убийства, и на инициалы, вырезанные на ее конце: П.Т.

Этого он никак не ожидал.

Тайлер сам вырезал свои инициалы, когда только-только поступил работать в полицию округа.

* * *

– Ты сейчас где? – спросил ее Тайлер. До него донесся едва различимый диалог Нелл и водителя такси, затем она ответила – в миле-полутора от него.

– Ты была права, О’Мейли играет жестко, – сказал Тайлер и задумался, что еще можно ей рассказать. О’Мейли низвел все на личный уровень, он сделал его козлом отпущения; Тайлер – и причина, и результат. Его охватила злость на себя самого за то, что он не увидел свои уязвимые места, не понял, как их могут использовать. Зато О’Мейли ими воспользовался – лучше некуда. Ставки изменились. Теперь это не просто задание, служебная обязанность, возможность заработать. О’Мейли выделил его, сделал мишенью, извлек выгоду из нападения на Честера Вашингтона, но, сделав это, он допустил серьезный просчет.

– Питер?

Он не отвечал, но и телефон не отключал, потеряв ощущение времени, не зная, как долго тянулась пауза. Тайлер стоял на площадке пожарной лестницы пятого этажа и размышлял, звонить ему в отдел по расследованию убийств или нет.

– Питер? – повторила Нелл, ее голос был встревоженным.

Он откликнулся:

– Стаки мертв. Рядом с трупом валяется моя полицейская дубинка. Меня подставили: история с Честером Вашингтоном повторяется сначала. Они, возможно, знали, что я звонил ему из Нью-Йорка. И, скорее всего, знали, что я приехал сюда. Все выглядит так, будто я вышел из себя и отправил парня прямо на небеса. Может быть, они хотели убить его, а может – нет. Теперь это неважно. Все, что им нужно было сделать, – это украсть мою дубинку. Оставалось только ждать удобного случая.

– Тебе надо бежать, – сказала Нелл.

– Бежать с места преступления? – спросил бывший сотрудник отдела расследования убийств. – С такими уликами на месте преступления? Ты что, шутишь?

В его гроб вколотили последний гвоздь. Как раз то, что им и требовалось, все в полном ажуре. Он попытался успокоиться, так как интуитивно понимал, что от того, как он поступит в ближайшие минуты, зависят следующие недели, месяцы, возможно, даже годы жизни.

– Как бы там ни было, я в ловушке. Если я позвоню и сообщу о происшествии в полицию, они своего добьются: я буду выведен из игры, чего им, собственно, и надо. Если я скроюсь, и убийство навесят на меня, – а так и будет, – то я автоматически превращаюсь в человека, убегающего от правосудия. Скажу тебе одно, Нелл: должно быть, им есть что скрывать.

– Забирай дубинку и вали оттуда, – посоветовала Прист. – У тебя, наверное, остались друзья в управлении. Позвони им. Объясни все. – Тайлер услышал, как она заговорила с таксистом. – Я приехала. А где ты?

– На лестнице. Но подъезд закрыт. – У него перед глазами все плыло.

– Возвращайся в квартиру. Забери дубинку. Позвони мне.

Тайлер толкнул ведущую в коридор дверь. Кровавые отпечатки подошв цепочкой отпечатались на полу и вели к ступенькам пожарной лестницы. Он перевел взгляд на дверную ручку: отпечатки пальцев остались и на ней. Очень похоже на зыбучий песок: чем больше двигаешься, тем глубже засасывает.

Держа мобильный телефон возле уха, Тайлер услышал донесшийся из квартиры Стаки сигнал дверного звонка. В трубке прозвучало:

– Я здесь. Слышишь, Питер? Питер? Выпусти меня! Я могу помочь тебе!

– Не трогай ничего, – сказал он. – Вытри звонок. Отойди на безопасное расстояние и дай мне минуту на размышления. Я тебя найду. Ты только уходи сейчас и дождись моего звонка. Я позвоню.

– Впусти меня!

– Нет. Одного из нас достаточно. Тебе надо оставаться чистой, Нелл, или они заберут нас обоих. Встретимся через минуту.

– Питер!

– Не спорь!

Тайлер отключил телефон, размышляя, как все-таки не наделать ошибок. Сможет ли он перехитрить их? Убраться из города, пустить их по ложному следу, а затем вернуться и все выяснить. С одной стороны, забрать дубинку надо. Вполне логично. На ней, разумеется, есть его отпечатки пальцев, а установить дату латентных отпечатков невозможно. Он мог бы вытереть отпечатки на дверном косяке, следы в зале и навсегда избавиться от дубинки. Однако всего несколько часов назад он звонил Стаки по междугородней связи, ехал в такси и высадился неподалеку. Из подобного набора фактов любой детектив может поднять жуткий шум: потенциальный убийца попросил таксиста остановится в квартале от места преступления. Людям О’Мейли достаточно будет сделать несколько телефонных звонков, и улики будут собраны, как бы ни старался Тайлер уничтожить следы своего пребывания на месте преступления.

Детектив Эдди Вэйл ответил на второй звонок.

– Вэйл, слушаю.

– Это я, Тайлер.

– Пит? Черт побери!

Тайлер позвонил как раз в то время, когда у бывшего партнера была неделя выходных.

– Тут труп, скоро совсем остынет. Квартира В, четырнадцать-двадцать-семь Р, Северо-запад. Парня забили насмерть. Отпечатки пальцев, совпадающие с моими, будут найдены на моей полицейской дубинке и еще на дверном косяке. Следы обуви, испачканной в крови трупа, возле входной двери будут моего размера. Я наследил повсюду, мне грозит месяц или два судебных разбирательств и, возможно, гораздо больше времени за решеткой, так как дело будет рассматриваться как повторное преступление. И это если мне повезет.

Вэйл повторил адрес и спросил:

– Ты где?

– На месте преступления.

– Оставайся там.

– Не могу, хотя очень хотел бы. Они устроили все так, чтобы было похоже на случай с Честером Вашингтоном, чтобы вам, ребята, даже гадать не надо было, только сложить очевидное. Это все нужно, чтобы отстранить меня от дела, которое я веду для Рукера в НУТБ. Я сейчас уйду отсюда, Эдди, но не забывай, что я сначала позвонил, хорошо?

– Не уходи с места преступления! – запротестовал Вэйл. – Подожди, я приеду. Только я. Один. Давай вместе подумаем, Пит. Поразмысли. Ты убегаешь, и как это будет потом выглядеть?

– Если сюда приедет друг, – предположил Тайлер, – то, возможно, он подумает, что я достаточно умен, чтобы оставить свою собственную дубинку под трупом, слишком умен, чтобы не вытереть дверной косяк и не замазать отпечатки обуви. Мне придется объяснить, как такое большое количество крови попало на коврик, если лужа крови только на дверном косяке и возле него. Как вся эта кровь могла попасть на коврик, лежащий возле входной двери? Я скажу тебе как: его специально залили кровью, чтобы я оставил следы для вас, ребята. И неважно, что на моей одежде нет ни капли крови. Если бы я здесь походил подольше, они наверняка нашли бы способ измазать меня с ног до головы. Я приехал сегодня вечером поездом «Метролайнер» из Нью-Йорка, можете проверить, и есть вероятность, что кто-нибудь из попутчиков или таксист, подвозивший меня с вокзала, смогут вспомнить, в чем я был одет. – Он на мгновение замолчал, давая возможность Вэйлу делать записи; Тайлер не сомневался, что Вэйл все записывает. – Но это мелочи, Эдди. Ситуация такова, что я не имею права на ошибку. Причем, что я ни сделаю – останусь ли, убегу ли, – тот, кто это устроил, все равно будет в выигрыше, потому что его главная задача – связать меня по рукам и ногам, чтобы я не мог принимать участия в расследовании.

Оба умолкли, пауза затянулась.

– Я не твой адвокат, Пит, но бежать с места преступления глупо, ты это отлично знаешь.

– Я собираюсь покинуть место преступления только ради того, чтобы вывести их на чистую воду. У них хватит полномочий для ареста. Они могут убрать меня подальше от друзей, например от тебя, Эдди. Я в первую очередь позвонил тебе, и хочу, чтобы этот факт был зафиксирован.

– Ты говорил о дубинке. Твоя квартира взломана?

– Я не был там около недели. Возможно, в ней побывали. Есть ли этому доказательства? Сомневаюсь. Иначе обвинения против меня выглядели бы довольно несерьезными, а это не входит в их планы.

– Они – это кто?

– Служба безопасности «Нозерн Юнион».

– Это шутка, да?

– К сожалению, нет, – ответил Тайлер.

– Квартира пять В. Четырнадцать-двадцать-семь Р, Северо-запад, – повторил Вэйл.

– С меня причитается, Эдди.

– Да ну тебя, Шерлок, – сказал Эдди Вэйл.

* * *

Тайлер быстро прошел несколько кварталов, пытаясь предугадать, каким образом бывшие коллеги или ребята из «Нозерн Юнион» попытаются его вычислить. Эдди Вэйл или не Эдди, его все равно попытаются разыскать, хотя бы для допроса. Подойдя к банкомату, Тайлер снял максимальную сумму наличных – по четыре сотни с каждой из трех карточек. По кредитной карточке его тоже можно отслеживать. Снятие денег совсем рядом с местом убийства позже может быть использовано как улика против него, но выхода нет. Они могут заблокировать карточки, перекрыть доступ к деньгам. Так что лучше пользоваться возможностью, пока она есть.

Две тысячи двести долларов плюс шестьдесят, которые у него были. Тайлер подошел к телефону-автомату и воспользовался обычной связью, чтобы позвонить Нелл, не желая, чтобы звонок попал в распечатку его телефонных переговоров, иначе и ее могут расценить как соучастницу. В его голове уже сложился план: Нелл может держаться от него на расстоянии, вернуться на прежнее место. Если и существуют ответы, то искать их, скорее всего, нужно в штаб-квартире корпорации. Надо только получить туда доступ.

Если повезет, вмешательство в дело Эдди Вэйла может дать Тайлеру какое-то время, только начальник отдела Брайдлсмен вряд ли допустит, чтобы Тайлера искал его же друг, когда обнаружится, кому принадлежат отпечатки пальцев и дубинка. И без того, по распечатке телефонных переговоров будет установлена связь Тайлера с Прист и домом Вэйла – ошибки, которые он совершил в спешке и о которых жалел. Нелл вызовут для разъяснений. Вэйла, возможно, спросят, почему он был первым полицейским, приехавшим на место преступления. Тайлер создавал проблемы для всех; от кровавой квартиры его отделяло всего двадцать минут.

Тактика О’Мейли разъярила Тайлера. Каким бы ни было участие Стаки в трагедии в Генуе, он не заслуживал смерти от дубинки. То, что О’Мейли пустился во все тяжкие, лишь еще сильнее разозлило Тайлера. Видимо, ставки в этой игре по-настоящему велики. Степень вины компании в происшествии в Генуе еще предстоит установить, но грехов, наверное, хватит, чтобы прикончить, по крайней мере, Кита О’Мейли, а возможно, и самого Уильяма Гоина, а вместе с ним и весь совет директоров.

Хорошо. Кредиткой и сотовым он больше пользоваться не будет, нечего помогать сыщикам. Но что еще? Тайлер задумался, пользуясь передышкой, чтобы оценить ситуацию с точки зрения бывшего полицейского. Связь, расходы и транспорт: три составляющих преследования. О двух из них он позаботился. С транспортом сложнее. Как остаться невидимым? Позвонив Прист с мобильного телефона, он засветил ее. Теперь, немного успокоившись, Тайлер понимал, что если бы они бежали вместе, она тоже не смогла бы воспользоваться кредитной карточкой. Значит, о прокате машины не может быть и речи. Самолеты отпадают, для них требуется документ с фотографией. Что остается? Угнать машину, автостоп, поезд или автобус. Автостанции и железнодорожные вокзалы оборудованы камерами наблюдения – Тайлер сам воспользовался записями, чтобы найти Альвареса. На что они пойдут, чтобы найти его, вот в чем вопрос. Что предпримет О’Мейли? Кого стоит опасаться больше – О’Мейли или полиции?

Неожиданно у него возникла идея. Река Потомак. Доки: место, где он кое-кого знает; место, где правят наличные; где люди понимают, что значит – держать язык за зубами.

В голове начал зреть план, но мешала навязчивая мысль о том, что смерть Стаки не была запланирована. Возможно, в их намерения входило уложить инженера в больницу; и таким образом О’Мейли хотел отправить безмолвное предостережение. Тайлер снова задумался о ставках в этой игре. И только тогда он вдруг вспомнил, что из «Нозерн Юнион» уволились с необычными компенсационными пакетами три работника. Знания двух других – Милроуза, если он жив, и Марковица – могут оказаться такими же ценными для расследования, как и информация, которой, по мнению Тайлера, обладал Стаки. На поверхности остался только один очевидный вопрос: а не обработал ли уже их О’Мейли?

Глава 21

– Красивый вид, – заметила Нелл Прист, стоя на правом мостике двухсотфутового контейнеровоза под названием «Наннук».

Тайлер, казалось, не замечал ничего вокруг. Сверяясь по карте, он читал географические названия по маршруту: Гуз Айленд, Фокс Ферри Пойнт, парк Форт-Фотт, Маунт-Вернон, Ганстон Коув, Хэллоуинг Пойнт. Розовый горизонт пролил оранжевые краски на Крейни Айленд. Чувствуя себя беглым преступником, Тайлер не воспринимал окружающие красоты.

– Ты не торопишься с решением? – спросил он.

– А ты остался бы лояльным по отношению О’Мейли в такой ситуации?

– Дело приняло серьезный оборот, – напомнил Тайлер.

– О’Мейли убил бывшего сотрудника компании. Независимо от того, будет доказана его вина или нет, человек мертв. А я тоже работаю на компанию, и, не забывай, через какое-то время и сама стану бывшим сотрудником. Я влюбилась в тебя по уши? Не могу мыслить здраво? Прости, Питер, но решение продиктовано не личными пристрастиями и чувствами. Просто мне пришлось определиться, на чьей я стороне, вот и все. Я работаю не на него. Да, я до сих пор лояльна по отношению к компании, но не к О’Мейли.

Тайлер искал пути, которые помогли бы ему развернуть острие атаки на самого О’Мейли, пытался что-то придумать, однако, похоже, оснований для оптимизма было маловато.

– Только не подавай заявление об отставке. Пока ты работаешь на него, мы можем извлечь выгоду из твоего положения.

– Все что угодно, лишь бы помочь тебе, будь уверен. Все что угодно. Если ты считаешь, что так надо, я так и сделаю, Питер.

Холодными пальцами он нежно дотронулся до ее щеки, пытаясь жестом выразить и чувства, которые испытывал, и благодарность за помощь. Пять дней назад началась эта история, началась как временная работа, и переросла в нечто, полностью изменившее его жизнь, возможно, навсегда. Обвинение в избиении, помноженное на предыдущую историю с Честером Вашингтоном, почти наверняка означает, что какое-то время ему придется провести за решеткой. А оказавшийся за решеткой бывший полицейский – покойник. Так что, какой бы срок ни определили судьи, это все равно смертный приговор.

То, что Тайлер и Нелл ранним утром стояли на продуваемом всеми ветрами мостике, не имело никакого отношения к желанию свериться с навигационными картами, просто они на всякий случай ушли подальше от любопытных ушей капитана и членов экипажа. Несмотря на двухдневную щетину, которую, пусть с натяжкой, но уже можно было назвать бородой, влажный ветер обжигал лицо холодом. Тайлер сделал звонок, воспользовавшись сотовым телефоном Нелл. Он снова разозлился на О’Мейли, с такой легкостью лишившего человека жизни. Надо понимать, начальнику службы безопасности компании позарез необходимо, чтобы Тайлера отстранили от ведения дела. По-видимому, он слишком близко подобрался к истине, на что О’Мейли не рассчитывал. Это радует, потому что означает уязвимость О’Мейли, которой обязательно нужно воспользоваться. Вот только где же его слабое место?

Тайлер вернул Нелл телефон. Интересно, насколько тщательно будет организована охота за ними? Догадаются ли О’Мейли или бывшие коллеги по столичной полиции проследить за звонками с мобильника Нелл? Или они уже знают, что с ее телефона только что был сделан звонок за океан? Тайлер не воспользовался самыми популярными видами транспорта, он больше не доставал из кармана кредитные карточки. Как полицейский, он знал, где могут подстерегать ловушки. Но использование телефона Нелл – не опрометчиво ли он поступил? Не хотелось бы потом кусать локти.

– Я его разбудил, – сообщил он Нелл. – Марковица, – добавил Тайлер, называя фамилию бухгалтера «Нозерн Юнион», так неожиданно переехавшего в другую и очень далекую страну.

– Он что-нибудь рассказал о Генуе? Или отмалчивался?

Чувствовалось, что Нелл уже на пределе. Тайлер понимал, сколько тяжких сомнений ей пришлось преодолеть прежде, чем принять окончательное решение. Не жалеет ли она? Даже учитывая то, что было сказано несколько минут назад?

Мерный неторопливый гул двигателя судна, его размеренный ход по темной воде только подчеркивали внутреннее напряжение Тайлера и Нелл.

– Марковиц решил попридержать карты, – прервал молчание Тайлер, – большей частью говорил я. О том, что нам известно по поводу происшествия на переезде; я сообщил ему также, что мы подозреваем фальсификацию и укрытие информации. Рассказал ему о том, что Стаки мертв, что после Милроуза, по всей видимости, осталась вдова, что, по нашему мнению, О’Мейли причастен по крайней мере к смерти Стаки. Я его предупредил, что О’Мейли, возможно, занялся заметанием следов. Напомнил, что ложь федеральному агенту считается государственным преступлением. Он оказался внимательным слушателем.

На Нелл был темно-зеленый плащ, который ей одолжил капитан. Тайлер не подозревал, что обыкновенный клеенчатый плащ может так украшать женщину.

– Он попытался выторговать хотя бы частичную неприкосновенность, искренне полагая, что это зависит от меня, и в конце концов кое-что рассказал. В отставку он ушел не по своей воле. Сюрприз! Его просто поставили в известность, но при этом предложили невероятный компенсационный пакет. Насколько ему известно, никто, включая Гоина – хотя в конечном счете именно он-то и несет ответственность, – не виноват непосредственно в том, что произошло. Преступная халатность – да, закон подобные вещи классифицирует именно так. Но не преступление.

– То есть?

Ему снова захотелось протянуть руку и прикоснуться к ее щеке – очень не терпелось дотронуться до нее, – но Тайлер постеснялся даже взять ее за руку. Курить он бросил двенадцать лет назад, а сейчас вдруг почувствовал, что ему не хватает зажатой между пальцами сигареты.

– Он утверждает, что ему ничего не было известно, однако думает, что достаточно большое количество людей понимают истинные причины или догадываются о них. Когда ему сообщили о предстоящем увольнении, он постарался за минимальное время собрать максимум информации. Выяснилось, что в бухгалтерии просто-таки процветает, так сказать, творческий подход. Он прихватил с собой копии.

Явно разочарованная, Нелл сложила руки на груди:

– Ты хочешь сказать, что ничего в конечном счете не выйдет?

Истолковав ее тон как сожаление, Тайлер предложил:

– Послушай, ты можешь сойти на ближайшей пристани. Ты вольна принимать решение, и если хочешь…

– Заткнись, пожалуйста, Питер. Я совсем не о том. Ты все воспринимаешь на свой счет. Решение я уже приняла. И отказываться от него не собираюсь.

– Но если вдруг передумаешь…

– Да замолчи же ты, наконец!

Тайлер нервно улыбнулся. Повторяется обычная история, когда между партнерами возникают трения. А он не привык, чтобы ранний этап отношений превращался в беспрерывное испытание на прочность.

– Наверняка потребуется полная аудиторская проверка. Судебные ордера. Повестки. Даже при этом, как утверждает Марковиц, сомнительно, чтобы был выявлен состав преступления. Ну, за проделки с бухгалтерскими отчетами налоговое управление надает им по рукам, возможно, придется заплатить штраф. Но не более.

– Но какое отношение имеет двойная бухгалтерия к происшествию на переезде? Неужели кто-то попытался откупиться от Альвареса? На мой взгляд, вряд ли.

– Разве что заплатили адвокату Альвареса, чтобы тот уломал клиента пойти на мировую.

– Но мировой не получилось! – возразила она.

– Но и адвокат-то не выжил, – напомнил ей Тайлер.

Прист не нашлась, что ответить. Уже много лет Тайлер не испытывал такого невыносимого желания закурить.

– Марковиц использовал в качестве аналога проекты НАСА – программу космического шаттла. По его словам, время от времени в программе разработки челнока возникают непредвиденные барьеры, проблемы, которых никто не мог вообразить и которые для своего решения требуют вливания огромных средств. НАСА не может подоить конгресс, потому что даже в случае положительного решения пройдут месяцы, прежде чем деньги реально начнут поступать.

– И потому, – перебила Нелл, – они забирают средства из других программ. Например, из программы исследований Марса – помнишь?

– Вот-вот. Он, кстати, тоже привел этот случай в качестве примера.

– Получается, что мы, наша компания, мухлевали с бюджетом? Так, что ли?

– Во всяком случае, если верить Марковицу. Кроме того, он убежден, что решение искать средства во внутреннем бюджете принималось либо Гоином лично, либо советом директоров.

– И все же, где связь с происшествием в Генуе?

– Судя по всему, Гоин одержим идеей своего суперскоростного экспресса, так?

– «F-A-S-Т Трэк». Могу подтвердить.

– И считает, что за такими поездами будущее общественного транспорта.

– Об этом только и говорят, – кивнула Прист. – Как будто у компании больше нет других проектов.

– Марковиц утверждает, что с самого начала программа представляла собой черную дыру.

– Это все из-за рельсов.

– Поясни.

– В Европе поезда катаются по сварным рельсам, – начала она. – У нас в стране бо́льшая часть железнодорожный путей до сих пор не сварные. Что еще хуже, наши линии не имеют бокового уклона, который обеспечивал бы безопасность на больших скоростях. А переделать существующие пути, так сказать, наклонить их – без миллиардных затрат невозможно. Но у Гоина возникла идея: заменить рельсы на линиях «Метролайнер» на сварные; и разработать программу управления, которая контролировала бы положение отдельных вагонов и наклоняла их перед поворотом. Вот куда и ушли деньги. Без применения этой технологии разогнавшийся до большой скорости вагон попросту вылетит с путей. На прямых перегонах поезд снова выравнивается. Все управляется со спутников, это технология GPS – Система общего позиционирования – и для обеспечения максимальной точности требуется военное участие. Что-нибудь из того, о чем я рассказываю, тебе уже известно?

– Впервые слышу, – сказал Тайлер.

– Впрочем, до меня тоже доходят только слухи, – призналась Нелл, – поэтому за достоверность поручиться не могу. Мы говорим о технологии, как будто знаем, о чем идет речь, но в действительности в курсе только несколько человек. Они хранят все в строжайшем секрете, чтобы исключить нарушения патентных прав. Это, – добавила она, – я знаю точно, потому что наши обязанности, кроме всего прочего, включают предотвращение возможной утечки информации.

– Марковиц провел следующую аналогию, – принялся размышлять Тайлер. – Когда НАСА требовались дополнительные средства для развития программы космического челнока, они брали деньги из программы исследования Марса. Применительно к «Нозерн Юнион» пенсионный фонд исключается, потому что за ним следят профсоюзы, поэтому они грабили техобслуживание.

Нелл повернулась лицом к ветру и закрыла глаза:

– Этим, кстати, могут объясняться крушения. Техобслуживание – процесс постоянный. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, везде и всегда. У них огромный отдел. Огромный бюджет. Они отвечают за все, от износа рельсов и ремонта полотна до… – Прист внезапно умолкла.

– Ну?

– До переездов.

Тайлеру вдруг показалось, что ветер стал еще холоднее. На горизонте засветились яркие огни приземляющегося самолета.

– Господи, – простонала она, – теперь все становится ясно.

– Что именно?

– Стаки работал инженером-электриком, – сказала Прист.

– В отделе техобслуживания, – продолжил Тайлер.

– Который следит за переездами.

– Марковиц знал Стаки, потому что тот вечно жаловался в бухгалтерском отделе на то, что их деньги перебрасывают на другие участки. Марковиц должен был успокаивать его обещаниями, которые не могли быть выполнены. Правда состояла в том, что бюджет, выделенный для технического обслуживания, использовался для разработки суперпоезда.

– Обычные ремонтные работы и плановое техобслуживание, наверное, заморозили. Поэтому за переездами никто не следил.

– Вот почему после Генуи Стаки получает небывалый компенсационный пакет. Марковиц, Стаки и Милроуз должны были навсегда забыть о том, что когда-либо слышали о проблемах с финансированием техобслуживания или переброске бюджетных средств на другие направления.

Тайлер чувствовал, что в его руках бо́льшая часть, если не все, ключей к разгадке, но не понимал, что теперь делать с ними. Он по-прежнему осознавал, что необходимо познакомиться с файлами НУТБ по расследованию происшествия в Генуе. Надо узнать подробности. И вдруг у него внутри все сжалось от болезненного тошнотворного подозрения – что, если его босс Лорен Рукер каким-то образом связан с корпорацией «Нозерн Юнион»? Что, если именно его назначили для проведения расследования инцидента на железнодорожном переезде в Генуе? Не исключено, что и ему достались определенные блага. Тайлер припомнил, что Рукер сам признался, – они с О’Мейли знакомы довольно давно, служили вместе в морской пехоте. Как теперь расценивать его довольно-таки неожиданное приглашение поработать?

– Питер? – окликнула его Нелл. – Ты о чем задумался?

Тайлер ответил спокойно, хотя внутри у него все бурлило:

– Рукер предложил мне работу, потому что О’Мейли попросил его найти кого-то, кого можно пустить в расход.

Прист повернулась к нему; развевающиеся на ветру волосы, словно занавес, закрывали ее лицо.

– Если бы я вывел их на Альвареса, – принялся теоретизировать Тайлер, – они убили бы его точно так же, как Стаки – забили бы до смерти, – причем сделали бы это так, чтобы свалить все на меня. Маленькая грязная тайна умирает вместе с Альваресом, а все мои доводы звучат как отчаянные оправдания преступника.

– Ты становишься параноиком, тебе не кажется?

Тайлер подумал, что если Нелл обхватит себя руками чуть крепче, ей нечем будет дышать.

– Думаешь? Тогда почему Рукер из всех возможных претендентов выбрал именно меня?

– У тебя большой опыт по расследованию убийств, – ответила она, повторяя его собственное объяснение.

– Да? – с сарказмом переспросил Тайлер. – Только я почему-то сомневаюсь в этом.

Нелл дотронулась до его руки.

– Давай действовать постепенно. Не будем распыляться. Как думаешь, можно рассчитывать на то, что Марковиц выступит свидетелем?

– Против кого? Он не считает, что было совершено преступление. А теперь я его еще и просветил, – разочарованно добавил Тайлер. – Он ведет определенный образ жизни и вряд ли захочет его лишиться. Либо О’Мейли доберется до него, либо Марковиц исчезнет, и никто о нем никогда больше не услышит.

– И что теперь?

– Альварес – ответил Тайлер. – Пока Альварес жив, происшествие в Генуе нельзя сбрасывать со счетов. Если же О’Мейли достанет Альвареса и Марковица, все пропало.

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

– Если мы хотим обскакать О’Мейли, – процедил Тайлер сквозь зубы, – нам надо отыскать Альвареса раньше, чем это сделает он.

* * *

Под темно-серым, как грифель, небом и не прекращающимся ни на минуту дождем Балтимор казался вымершим. Тайлеру вспомнился припев из популярной песенки: «Ain't no one in Baltimore no more». Спустя некоторое время контейнерововоз пришвартовался, и пока Прист звонила в местную компанию, чтобы заказать такси, на палубу высыпали матросы.

– Минут через десять, – сообщила она. – Какие планы?

– Снимаем номер. Спим. Принимаем душ. И начинаем все заново.

– Не хочется напоминать очевидное, но О’Мейли постарается приложить все усилия, чтобы как можно быстрее упрятать тебя за решетку.

– Как думаешь, он отправит в погоню своих коллег или полицию?

– И тех, и других. После смерти Стаки осталось вывести из игры лишь тебя, и можно ничего больше не опасаться.

– Но остаешься ты, – напомнил Тайлер, поднимая воротник. – Как считаешь, какие у него намерения насчет тебя?

– Если он заподозрит, что мне что-либо известно, то попытается либо купить меня, либо дискредитировать. В любом случае, правильнее всего будет немедленно написать рапорт об увольнении.

– Наоборот, – возразил Тайлер. – Гораздо важнее, чтобы ты осталась работать в компании.

– Ты шутишь, Питер?

– Например, ты можешь воспользоваться диктофоном. Может, нам удастся поймать его на шантаже.

– Я же сделала выбор, – сказала Прист, – и мне гораздо больше хочется работать с нынешним партнером.

– Не может быть, чтобы они были ни при чем, – повторил Тайлер. – Они виновны в гибели людей в Генуе. И вина доказуема – иначе они не стали бы прибегать к крайним мерам.

– Слушай, а ты не задумывался, почему они пошли на такие крайности? – спросила Прист. – Не задавал себе такого вопроса? Ведь, сам посуди, подобные дела до суда, как правило, не доходят. Просто повышается сумма откупных, и человек в конце концов соглашается. Десять, пятнадцать миллионов за жену и детей Альвареса? По-моему, не особо обременительно для компании вроде «Нозерн Юнион». Из-за чего тогда переживать?

– Переживать стоит хотя бы из-за того, что сумма запросто может затянуть миллионов на восемьдесят, а то и сотню.

– Ну-у, это ты загнул, – протянула Нелл.

– Меньше, если бы они сразу в открытую признали свою вину. Меньше, если бы была возможность достичь соглашения. Но что, если Альварес требует судебного разбирательства – если ему нужна трибуна, чтобы публично заявить о своих подозрениях? Пресса. Заседания. Несчастный латиноамериканец, раздавленный огромной корпорацией. – Тайлер на секунду задумался. – Можно предположить, что они уничтожали документы. Мы наверняка знаем, что несколько человек было уволено досрочно в обмен на их молчание. Подобное поведение со стороны корпорации судьи наказывают будь здоров, поверь моему опыту. Поэтому за такие штучки платить им придется втридорога.