Текст книги "Единственная любовь Казановы"

Автор книги: Ричард Олдингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

– Что такое? – раздался голос Казановы, хриплый от досады на помеху и явно доносящийся из-под чего-то.

– Лошади ждут вас, синьор, – послышался голос горничной. – Уже полночь, и отличная, ясная…

– Пошла вон! – ответил ей звонкий повелительный женский голос. – Скажи, чтобы поставили лошадей назад в конюшню и чтоб никто не подходил к этим дверям, пока не позвонят. Поняла?

– Да, сударыня, – сказала горничная.

8

Карета, запряженная двумя лошадьми, в сопровождении верхового неслась на бешеной скорости по дороге, огибающей озеро Леман, в направлении Женевы, уже видневшейся в отдалении. В карете сидел изможденный мужчина с красными и опухшими от бессонницы глазами и щетиной четырехдневной давности. В руке у мужчины были часы, на которые он в диком нетерпении поглядывал, а затем, просунув голову в окошко, кричал почтальонам, чтобы ехали быстрее, быстрее, быстрее! Выигрывал он минуты, но что такое минуты, когда опаздываешь на три дня?

Карета с грохотом влетела во двор «Белого льва», и почтальоны остановили взмыленных лошадей среди цоканья копыт, свиста кнутов и ругани. Швырнув им пригоршню монет, Казанова взбежал по ступенькам на крыльцо гостиницы и столкнулся с хозяином, который выскочил посмотреть, из-за чего такой кавардак. Казанова попросил хозяина уединиться с ним и, как только дверь тесного маленького кабинетика закрылась за ними, взволнованно спросил, схватив хозяина за плечо:

– Есть у вас письма для Джакомо Казановы?

– Нет, сударь, – ответил хозяин, вздрогнув и уставясь с интересом на человека, чей побег из Свинцовой тюрьмы сделал его известным всюду, где имелись газеты.

– Никакого послания вообще?

– Нет, сударь.

– Послушайте. Извините мою настырность. Для меня это трагически важно. Не останавливалась ли у вас дама по имени Анна или Анриетта д’Арси, или Казанова, или под любым другим именем, которая выглядит… – и он быстро описал Анриетту насколько мог точно и объективно.

– У нас была дама, более или менее похожая на ту, какую вы описали… – осторожно начал хозяин.

– И где она? Она тут? Немедленно отведите меня к ней.

– Она уехала, сударь, – сказал хозяин, покачав головой.

– Уехала?! Так я и знал! Казанова рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Последовало долгое молчание – хозяин сначала разглядывал своего знаменитого и до крайности взволнованного гостя, а потом взял регистрационную книгу и стал ее листать. Казанова так же неожиданно вскочил с места, как прежде сел.

– Расскажите мне все, что вам о ней известно, – попросил он; его измученное лицо было усеяно капельками пота, хотя погода стояла достаточно холодная.

– Она приехала пять дней назад, – не спеша начал хозяин, – и записалась – вот видите, тут – как Анриетта Мезоннёв…

– Это моя фамилия по-французски, – пробормотал Казанова; лицо его было искажено тревогой. – А потом что?

– Она сняла комнату и велела приносить еду в номер, из гостиницы выходила только вечером прогуляться и возвращалась через час. Писем она не получала и вина не пила. Она приказала никого к ней не пускать. Весь день, сударь, – продолжал хозяин, благоговейно понизив голос, – она сидела у окна и смотрела на почтовые кареты и, можно сказать, даже на все повозки, какие проезжали мимо, – и так целых четыре дня, сударь мой.

– Продолжайте, – хрипло выговорил Казанова.

– Вчера вечером приехали четверо мужчин и стали расспрашивать, не видел ли я дамы или дамы с господином – и описали вас и ее…

– Что за люди? – прервал его Казанова.

– Видите ли… – Хозяин смущенно почесал в затылке. – Говорили они по-немецки, но могу поклясться, что они не из наших швейцарских кантонов. Я бы сказал: чужеземцы. Ну, я им сказал, что она никого не принимает, но они окружили меня и пригрозили полицией, если я им помешаю. Я пытался воспротивиться, но они все-таки заставили меня отвести их к ней в номер.

– А что было потом?

– Не знаю, сударь мой, откуда же мне знать. Когда она их увидела, то очень побледнела, но поднялась с кресла и сказала: «Значит, вы все-таки пришли за мной?» – «Да, мы пришли за вами», – сказал один из них очень мрачно и грозно, так мне показалось. Я бы охотно двинул ему как следует, чтоб он не говорил так с женщиной…

– Речь сейчас не об этом. Что было дальше?

– Она сказала, что готова ехать с ними, и в самом деле, сударь мой, похоже, спешила уехать…

– Желая меня спасти… – пробормотал Казанова.

– Потом она попросила оставить ее на две минуты одну – они долго препирались, потом согласились.

Хозяин умолк, глядя на Казанову круглыми встревоженными глазами, – ему было явно неприятно, что он не сумел – или оказался слишком робок – предотвратить случившееся.

– Ну, и что дальше? – спросил Казанова.

– Это, сударь, все. Они уехали – двое сели с ней в карету, точно она была под охраной. А потом мы обнаружили надпись, которую она нацарапала бриллиантом на оконном стекле.

– Отведите меня в ее комнату.

Казанова поднялся вслед за хозяином по безупречно чистой лестнице и прошел по коридору, до противного отдававшему швейцарской аккуратностью.

– Вот ее комната, сударь, – сказал хозяин, открывая дверь, и Казанова остановился на пороге, думая о том, какую долгую муку выстрадала Анриетта, дожидаясь его в этой комнате, в то время как он валялся в постели с донной Джульеттой, какая тревога, отчаяние и горечь от сознания неминуемой смерти затопили ее при виде жестоких мстителей. Опоздай он на день или даже на два – было бы еще не поздно.

Он вошел в комнату, постоял и затем подошел к окну. На одном из квадратиков он прочел сквозь слезы ее последнее послание ему:

«Прощай, моя любовь. Анриетта».