Текст книги "Призрачная вспышка (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Этот вопрос вывел паладина из изумления, и он попытался привести в порядок свои мысли.

– Война, – сказал он. – Хотя кто с кем воюет, я пока не могу сказать.

– Что же нам делать? – Спросил Праксасаландос.

– Я пришел освободить Чазара от безумия Большой Игры, – сказал Медраш. – Это все еще нужно сделать, независимо от того, что еще происходит.

– Тогда я найду его для тебя, – сказал ртутный дракон. Взмахивая крыльями, он помчался вперед, а летучие мыши Кхорина и Баласара не отставали. Драконорожденный ухмыльнулся своему брату-паладину и волшебнице с белой чешуей.

Когда они добрались до окраины города и поля битвы, справа на них накинулся дракон. Медраш подумал, что он был черным, хотя в не был уверен из-за темноты. Он наклонил копье и щит и приготовился направить силу Торма. Бири глубоко вздохнула и снова выдохнула, сосредотачиваясь на магическом плетении.

Но дракон пролетел мимо Праксасаландоса, Кхорина и Баласара. Либо он принял ртутного змея за одного из своих союзников, либо в разгар стремительной, кружащейся в небе борьбы вообще не заметил их. Наездники на грифонах, на которых он на самом деле нацеливался, разлетелись в разные стороны.

–  Если мы ударим его, когда он повернется спиной… – Сказал Пракс.

– Нет, – ответил Медраш. – Придерживаемся плана.

Они так и сделали и каким-то образом избежали враждебного внимания других драконов или лучников и заклинателей на земле. Тогда Кхорин заставил Айрона нырнуть вниз. Медраш мог только предположить, что дварф с его превосходным ночным зрением заметил что-то, что, по его мнению, требовало его немедленного внимания.

А затем в небе вспыхнул огонь.

Это было дыхание Чазара, и Аот Фезим и его черный грифон спикировали под вспышкой. Но вместо того, чтобы погаснуть из-за исчезновения источника, полоса пламени поплыла по воздуху, втянулась в себя и приняла форму дракона. Чудище повернулось и, хлестнув крыльями, полетело вслед за тэйцем.

Это, вероятно, удержит его от столкновения с самим Чазаром, по крайней мере, на какое-то время. Игнорируя наёмников на грифонах, выпускавших в него стрелы, Красный Дракон впился взглядом в действия на  земле. Там, судя по всему, сражались две массы чессентских воинов. Одна рота оттесняла другую, и, несмотря на высоту, на которой он летел, и общую какофонию, Медраш мог разобрать, что скандировали люди, одерживающие верх:

– Шала! Шала! Шала!

Медраш все еще не совсем понимал, что происходит в Лутчеке, но казалось, что, как и Аот, так Шала Каранок сражались с Чазаром. А это означало, что кто-то должен вмешаться, прежде чем змей нырнет и нападет на бывшую правительницу и воинов под ее началом.

– Подлетим поближе! – Сказал Медраш. В ответ крылья Праксасаландоса забились еще быстрее.

Медраш высоко поднял свое копье и открылся безграничной праведной силе Неистовой Верности. При этом он смутно ощутил, что Бахамут в каком-то метафизическом смысле находится рядом с его божеством и тоже готов поделиться своей силой. Вероятно, что никто другой этого не видел, но холодный белый огонь потек по копью, стекая в руку паладина в стальной перчатке.

Затем драконорожденный ощутил такой мощный прилив сил, что почти усомнился в своей способности сдержать ее. Тем не менее, ощущение было не пугающим, а восторженным. Если его тело сгорит, то душа, что останется, будет вечно гореть во славе, как звезда.

Ему пришлось напрячься, чтобы отбросить подобные фантазии и сосредоточиться. Каким бы радостным ни было простое наслаждение от связи с божественным духом, его долгом было использовать дар и как можно быстрее – Чазар уже сложил крылья, чтобы нырнуть на людей внизу.

Медраш направил копье, и из него вырвалось серебристое пламя. Он был уверен, что все это видят, и Чазар дернулся, когда вспышка омыла его тело.

– Чазар! – крикнул Медраш. – Да поможет тебе Торм! Пусть он очистит тебя от скверны Тиамат и ксорвинтаала!

Чазар взмахнул крыльями и вышел из пике. Он будто скользил, будто был ошеломлен или просто не обращал внимания на яростную борьбу, бушующую со всех сторон. Пракс повернулся и погнался за ним.

Медраш держал силу Неистовой Верности, переливающуюся вокруг тела Чазара, пока та окончательно не исчезла. Когда вспышка погасла, Медраш поник от изнеможения.

 – Сработало? – Спросила Бири.

 Тем временем траектория парения Пракса приближала их ближе к земле.

 – Думаю, да. – Ответил Медраш.

 Затем Чазар с горящими желтыми глазами резко повернул голову. У Бири перехватило дыхание. Медраш подумал, что они были слишком близко. И тогда из пасти Красного Дракона вырвалось пламя.

* * * * *

Кхорин знал, что в воздушном сражении, где опасность может прийти сверху, снизу или с любой другой стороны, воин должен сохранять бдительность. Он также изо всех сил старался найти Чазара, хотя представлял, что древнего красного дракона, изрыгающего пламя, будет трудно не заметить, как только он и его спутники окажутся достаточно близко к нему.

Тем не менее, всякий раз, когда он считал обстановку вокруг себя спокойной, он отвлекался на обстановку снизу. Поскольку всадники Братства на грифонах были в воздухе, его копейщики наверняка были где-то там, внизу, и ему нужно было посмотреть, как они держатся.

Там! Вот они, построение-якорь в центре армии союзников – если кто-то вообще захочет удостоить беспорядочные массы людей внизу этим названием. Они сгруппировались вокруг трескельского штандарта с изображением короны, рядом с которыми были еще два знамени – с жезлом и полосой огня. Чессентские штандарты были по бокам.

Но вот другие чессентцы атаковали переднюю линию построения, и, что было неизбежно в результате прямой атаки, сплошные ряды где-то разбивались, из-за чего строй казался рваным и неровным. Но они держались.

Проблема была у арьергарда. Некоторые из врагов обошли союзников, чтобы атаковать их сзади, и, судя по всему, враги могли прорваться сквозь задние ряды, крики о помощи которого всеми игнорировались или оставались неуслышанными в общем хаосе битвы. Среди всего этого шума и неразберихи, возможно, никто даже не понял, что происходит.

Но когда Кхорин послал Айрона вниз, он подумал, что кто-то должен что-то сделать с этим. Он понимал, что когда в воздухе летают драконы, Аот, Джесри и может быть даже Гаэдинн тоже должны быть там. Но все же кто-то должен был следить за происходящим на земле.

Расстегивая ремни, дварф понял, что на самом деле корит себя за то, что так долго отсутствовал.

Затем Айрон рухнул на одного из вражеских солдат, который повалился на землю от удара и когтей летучей мыши. Кхорин вонзил свое копье в другого врага, выхватил свой боевой топор и выпрыгнул из седла.

Железо качнулось под ним и лишило спешивание всякого изящества, которое он планировал – Кхорин свалился с тела летучей мыши и рухнул на землю. Он застонал от удара, но затем вскочил и начал раскачиваться.

Испугавшись, его противники медлили. Дварф зарубил двоих мужчин до того, как остальные начали защищаться, и даже тогда они больше беспокоились о Айроне. К удивлению Кхорина, летучая мышь осталась с ним на земле, и хотя животное было неуклюжим, оно крутилось и металось из стороны в сторону, неся смерть своими крыльями и острыми клыками. Воодушевленный хаосом, который дварф и огромная летучая мышь, посеяли среди врагов, арьергард союзников сплотился и бросился в атаку.

Тем не менее, какое-то время Кхорин думал, что битва может пойти по любому пути. Затем, когда он разрубил живот очередному сопернику, мужчины начали кричать. Он огляделся, чтобы понять почему, и воспользовался моментом, чтобы отдышаться. Ситуация показалось страшным даже ему, хотя это было, скорее, из-за какой-то ауры страха, нежели натуры или внешности новых участников битвы.

Мертвецы поднялись из-под земли и начали колоть и бить чессентцев, и это было уже слишком – нападавшие развернулись и побежали прочь. Некоторые даже бросили оружие и щиты, чтобы бежать быстрее.

Наемники не бежали, но тоже отшатывались от качающихся, шаркающих трупов.

– Все в порядке! – раздался высокий, задыхающийся голос. -Они на нашей стороне!

Кхорин протиснулся между двумя копейщиками и увидел миниатюрную курносую девушку верхом дрейке. Он смутно помнил ее из собрания магов Лутчека Аота.

Она тоже помнила его.

– Кхорин Скуллдарк! Ты вернулся!

– Конечно, – ответил он, – и здесь, на земле, я главный. За пять вдохов или меньше расскажи мне, что, во имя Двойных Топоров, происходит.

* * * * *

Не было никакой надежды избежать огненного дыхания Чазара. Хотя это была жалко неадекватная защита, Медраш поднял щит в попытке защитить Бири и себя.

Между тем у Праксасаландоса была, по сути, та же идея. Он не мог увернуться от пламени, но сумел взмыть вверх, так что оно обожгло его брюхо, а не всадников на его спине.

К сожалению, поскольку его тело находилось в вертикальном положении, Медраш начал соскальзывать со спины дракона. Ревя, пытаясь побороть слабость своих мышц, он вцепился в шкуру дракона пальцами и коленями. Он молился, чтобы Бири тоже держалась. Сейчас он ничем не мог ей помочь.

Пракс продолжил крутить сальто назад, пока не повернулся животом к земле. Однако его тело все еще горело, поэтому он внезапно рухнул.

Медраш посмотрел вниз, на остроконечную крышу, несущуюся к ним навстречу.

Он воззвал к Торму, и небольшая волна силы божества – это было все, что он мог собрать и удержать в своем истощенном теле – влилась в него. Он сосредоточил её в своих сжатых пальцах, а затем передал Праксу.

Дракон внезапно вздрогнул под ними и взмахнул крыльями. Пракс не мог остановить падение, но он смог замедлить его и до конца развернуться ногами вниз.

Когда он врезался в крышу, от тут же принял жидкое состояние, что, возможно, спасло наездников. Тем не менее, мощнейший толчок превратил мысли Медраша в звенящий беспорядок. К тому времени, когда он вышел из оцепенения, он почти соскользнул вниз, с карниза, пока рядом с ним текли ручейки ртути. Он ухватился за черепицу и закрепился на крыше.

Он огляделся. Бири был чуть выше. Казалось, ей не грозила опасность упасть вниз или соскользнуть, но он не мог сказать, дышит ли она.

Ужасно, но Пракс не полностью превратился в жидкий металл. Некоторые струйки горели, в то время как отдельные части тела лежали посреди луж ртути.

Как ни тревожно все это было, Медраш едва мог уделить ему внимание, потому что Чазар, с горящими желтыми глазами и пламенем, вырывающимся из-под его клыков, несся к крыше.

Все еще дрожа от падения, остро ощущая предательский уклон под ногами и обрыв за спиной, Медраш с трудом поднялся на ноги. Поняв, что в какой-то момент он уронил копье, драконорожденный схватился за меч. Он надеялся, что сможет хотя бы нанести удар до того, как красный дракон сокрушит его.

И тогда Баласар и его мышь метнулись в голову Чазара, а драконорожденный метнул свое копье в глаз дракона. Он не попал, но снаряд застрял в складках кожи под ним.

Чазар нанес ответный удар, но летучая мышь увернулась, и пылающие пасти сомкнулись в пустоте. Баласар продолжал порхать вокруг головы змея, попутно метая в него ножи.

Выровнявшись, Чазар вывернул шею для еще одного удара. И тогда завыл ветер. Хотя Медраш ощутил только слабый след взрыва, этого было достаточно, чтобы отбросить его назад прежде, чем он взял себя в руки.

Чазар принял на себя всю силу взрывной волны. Она ударила его в бок и метнула о башню. Он и куски разбитого песчаника вместе упали на землю. Тем временем Баласар и его летучая мышь кувыркались в воздухе, но, к счастью, не пострадали от столкновения с чем-либо.

Взревев, Чазар поднялся, взмахнув крыльями и с грохотом разбрасывая во все стороны обломки. Затем над ним пролетела Джесри Колдкрик. К удивлению Медраша, наемница летела верхом на огромном орле, а не на грифоне.

Он почти не сомневался, что она вызвала ветер, и Чазар, по-видимому, был того же мнения. Он изрыгнул пламя, но не попал в орла, который промчался мимо. А поскольку улица, на которую он приземлился, была слишком узкой, чтобы он мог расправить крылья, дракон не смог сразу вернуться в воздух, чтобы последовать за ней. Он зарычал и бросился за волшебницей пешком.

У Медраша не было возможности проследить за ним, даже если бы он и хотел, и тогда он понял, что до сих пор не проверил Бири. Как только он вскарабкался к ней, она застонала и шевельнула рукой.

Баласар приземлился на крышу и спрыгнул с седла.

– Ты в порядке? – Спросил он.

– Думаю, отделаюсь синяками, – ответила волшебница маг. Она попыталась сесть, и Баласар помог ей. – Спасибо Праксу, – она оглядела крышу, и печаль прозвучала в ее голосе. – На этот раз он не соберется, не так ли?

– Я так не думаю. – Сказал Медраш.

– Итак, – сказал Баласар, – я так понимаю, экзорцизм не сработал.

– Нет, – ответил Медраш, и в нем закипел гнев, вызванный замешательством. – И я не понимаю! Зачем Неистовой Верности призывать меня спешить сюда, если я не могу повлиять на исход битвы?

– Быть мне сыном жабы, если я знаю, – ответил Баласар. – Это твое суеверие и твоя магия. Но, возможно, есть причина. Подумай об этом.

Медраш сжал свой кулон в форме рукавицы, словно хотел выжать из него вдохновение.

– Хорошо. Я освободил Пракса, но он металлический дракон. Чазар – цветной, а именно цветные драконы служат Тиамат. Может быть, я не могу направить достаточно силы, чтобы разорвать ее хватку.

– Но не все драконы, сражающиеся на стороне Чазара, цветные, – сказал Бири– Я видела нескольких драконов-драгоценных камней.

– И если я смогу заставить их напасть на Чазара, – сказал Медраш, – или просто уйти, это значительно поменяет расклад сил. Это может дать Аоту и Шале Каранок реальный шанс на победу.

 – Возьми мою летучую мышь, – сказал Баласар. – Она понадобится тебе, чтобы приблизиться к своим целям.

 – Спасибо, – Медраш вскарабкался на гребень крыши, и животное взгромоздилось на нее. – Вы двое будете в порядке?

– Все хорошо, – сказал Бири. – Мне просто нужно немного перевести дух, а потом мы найдем путь вниз. Я полагаю, что Кхорину и его пехоте не помешает еще один мечник и волшебник.

Медраш коснулся пятками бока летучей мыши, и животное взмахнуло крыльями и взмыло вверх. Ненавидя темноту, жгучий дым и более высокие сооружения, которые, казалось, были вовлечены в общий заговор, чтобы лишить его ясного обзора пространства вокруг, паладин оглядывался по сторонам.

Первым, кого он заметил, был Аласклербанбастос, безошибочно узнаваемый даже тем, кто никогда его не видел, благодаря его огромным размерам и мерцанию молний на его голых костях. По словам Джесри, переданными через Кхорина, Аот нашел способ контролировать лича. Но если так, то существо соскользнуло с поводка, потому что дрался драколич со своим бывшим хозяином.

Великий Костяной Змей изверг молнию. Джет поднял одно крыло и благополучно откинул своего седока в сторону. Аот выпустил из своего копья радугу предположительно разрушительной силы. Но Аласклербанбастос даже не стал уворачиваться, и магия никак не подействовала на скелет огромного дракона.

Медраш хотел пойти на помощь тэйцам. Все в Аласклербанбастосе возмущало его чувства паладина и драконорожденного. Он едва мог смотреть на лича, не сжимаясь и не дрожа от ненависти.

Кроме того, Аот, похоже, нуждался в помощи, потому что в данный момент не так много других всадников на грифонах сражались с Аласклербанбастосом. Очевидно, драконы истощали их, причиняя вред им и их ездовым животным или просто истощая их запасы стрел. Вскоре в воздухе не останется боеспособных противников, и драконы обратят своё внимание на беззащитных солдат на земле.

Именно поэтому Медраш решил, что он должен придерживаться своего первоначального плана. Это давало единственную реальную надежду на победу. Хотя его инстинкты кричали против этого, он пролетел мимо драколича и боевого мага.

Дым как будто сгустился. Потом он понял, что это уже не дым – не над этим участком города – а нечто более влажное и чистое: туман.

Но хотя в тумане было легче дышать, он еще мешал зрению, и вскоре паладин понял, что туман настиг и других. Под ним, едва заметные сквозь облака, потрепанные наемники ухаживали за своими ранеными грифонами.

Затем он услышал грохот, и из тумана и мрака выплыла приземистая барабанообразная башня. Даже если она изначально не задумывалась как бастион, сейчас он стал таковым для войск Аота и Шалы, укрывшихся внутри. Они, вероятно, могли бы долгое время сдерживать воинов, окружавших строение, если бы не существо, которое крушило и прорывалось к ним сверху.

Медраш не мог видеть его, даже когда он был почти рядом с ним, хотя его присутствие было очевидно по длинным, глубоким следам от когтей, появляющимся на деревянной крыше башни. Не удовлетворенный тем, что ослепляет своих врагов туманом, дракон использовал еще и заклинание невидимости.

А это означало, что Медраш никак не мог узнать, когда тот решит использовать свое дыхательное оружие. Но, к счастью, у летучей мыши были свои собственные чувства, и она, вероятно, уже сражалась с драконами на Равнине Черного Пепла. Животное рванулось вбок, и хотя вопль, раздавшийся через мгновение, был мучительно громким, он не причинил Медрашу никакого реального вреда.

Драконорожденный решил позволить своему животному летать так, как оно сочтет нужным. На данный момент летучая мышь понимала, как ей следует маневрировать, гораздо лучше, чем паладин. Он обратился к Торму и Бахамуту и благодарный тому, что его внутренняя сила вернулась, смог обрушить на врага холодный огонь.

И тогда боль пронзила его череп. Он почти потерял концентрацию и позволил дару, который дали ему Боги, уйти в никуда, но этого не произошло. Рыча, паладин выдавил из головы вмешательство.

Но к тому времени, как он это сделал, на крыше перестали появляться новые трещины, а быстро разрушающаяся поверхность больше не прогибалась под невидимой тяжестью. Дракон улетел.

Летучая мышь металась то вправо, то влево, пикируя и кружась, уклоняясь от новых атак, которых Медраш не мог видеть. Но проворство летучей мыши не могло спасти их надолго – только не от врага, который мог ударить клыком и когтем, взрывом звука, силой его воли и лишь Торм знал как еще.

Медрашу нужно было закончить бой быстро, и – он надеялся – он все еще не потерял силу холодного огня. Но как он мог направить силу на невидимую цель?

Ему нужно было ощутить порчу Тиамат, как он чувствовал ее раньше. Он протянул руку, руководствуясь интуиции или какой-то родственной ей способностью, и ему показалось, что он почувствовал тошнотворный очаг мерзости, пронзающий воздух.

Он протянул руку и закричал:

– Торм!

Белое пламя сорвалось с его пальцев. Туман потерял часть своей плотности, а другая часть начала переливаться и наполовину раскрыл дракона.

Существо зарычало. Размахивая крыльями, оно предпринял последнюю яростную попытку приблизиться к летучей мыши и Медрашем. А когда паладин бросил в дракона остатки святой силы, тот отказался от попытки атаковать и от заклинания невидимости. Свечение горящего здания блестело на чешуе монстра, словно пластины полированного изумруда.

– Ты… вернул меня в прежнее состояние. – Сказал дракон, обращаясь к разуму драконорожденного. Его слова были как литавры, пульсирующие и грохочущие в голове Медраша.

– Тогда отблагодари меня, – ответил паладин. – Моим товарищам и мне нужна ваша помощь против Чазара и Аласклербанбастоса.

– Я признаю, что в долгу перед тобой, драконорожденный, и я отплачу тебе, если смогу. Но я не ровня Красному Дракону Чессенты и Великому Костяному Змею. Напав на них я попросту убью себя

– Как и все здесь, – сказал Медраш, – мы сами им не ровня. Но я собираюсь успокоить и других драконов. Сколько смогу, пока мои силы не иссякнут.

Изумрудный дракон задумался над этим на пару вдохов, пока они с летучей мышью скользили над крышами. Затем он сказал:

– Не трать силы о черного. Сомневаюсь, что ты сможешь вырваться из хватки Большой Игры.

 – Я уже догадался. Значит ли это, что ты нам поможешь?

 – До тех пор, пока не решу, что мой долг уплачен.

Дракон взмахнул крыльями и взмыл в небо.

* * * * *

Аласклербанбастос прошипел слова силы, и в воздухе появилась фигура, похожая на огромный черный меч. Кто-то другой мог бы назвать это тенью, но пылающие глаза Аота узнали в этом то, чем оно было на самом деле: подвижная рана, прорезанная в ткани мира; дыра, через которую можно было провалиться в небытие.

Дыра двинулась к Аоту и Джету. Грифон спикировал. Но уступать пространство драколичу – плохая тактика, однако Аот чувствовал, как устал Джет и что грифон не был уверен в своей способности увернуться от пореза каким-либо другим способом.

Теневой меч снова налетел на них. Аот выпалил контрзаклинание и ткнул копьем в черную дыру. Ничего не произошло.

Джет продолжал уворачиваться, хотя дыра заставляла его опускаться все ниже и ниже. Аот метнул огонь в черный меч, и вспышка исчезла, когда столкнулась с заклинанием лича. Меч продолжал приближаться.

Аот прохрипел слова силы, развернул копье над головой и ткнул им в сторону дыры. Его собственный теневой меч, меньшего размера, но идентичный во всем остальном, выскочил из острия и полетел в сторону заклинания Аласклербанбастоса.

Воздух или часть самого пространства дернулись, когда два проявления небытия пытались поглотить друг друга. Аот отвел глаза, пытаясь побороть желчь, обжигающую горло. Инстинкты подсказывали ему, что если он этого не сделает, его магическое зрение может разглядеть что-то, что повредит его разуму.

Скрученные и сплетенные вместе, как сражающиеся змеи, лезвия исчезли.

Когти Джета почти коснулись булыжников, а нависший над головой, с молниями, пляшущими по голым костям, Аласклербанбастос почти завершил еще одно заклинание, которое обрушит на узкую кривую улицу дождь молний. В воздухе запахло надвигающейся бурей.

Аот метнул из своего копья дротики лазурного света. Это было то, что он мог сделать практически мгновенно, но вместе с эти это было относительно слабое заклинание. Он знал, что этого, скорее всего, будет недостаточно, чтобы сбить драколичу концентрацию, и, конечно же, этого не произошло.

Но случилось кое-что другое. Вой пронзил воздух и отбросил в сторону увенчанный гребнем череп Аласклербанбастоса. Лич резко повернул голову, ища нового врага, который осмелился напасть на его.

Аот решил, что это дало ему и Джету шанс скрыться от Чазара и отдышаться. Поняв, чего он хочет, грифон приземлился и бросился к двери. Аот поднял свое копье и выбил дверь и большую часть дверной рамы силовым импульсом.

Джет прыгнул внутрь, и они оказались в магазине свечей. Аот разрушил часть стены, и они помчались в магазин шляп.

* * * * *

Аласклербанбастос не мог видеть наглеца, напавшего на него. Но он услышал, как хлопают кожистые крылья, когда трус торопливо отступил в… дым? Хотя больше это напоминало туман.

Он выплюнул гулкую, сверкающую молнию в облако. Но после этого ничего не закричало и не упало на землю.

Он колебался, на мгновение неуверенный – идти ли за предателем или прикончить Аота Фезима. Эти колебания стоили ему времени – когда он снова посмотрел на улицу, наемника и грифона там уже не было.

Аласклербанбастос зарычал, а затем напрягся, чтобы отбросить разочарование и подумать. И когда он это сделал, он хлестнул своими лязгающими крыльями, поднялся повыше и оглядел небо в поисках огненных вспышек.

Они привели его к Чазару, который преследовал Джесри Колдкрик. Очевидно, что боевое чутье волшебницы и ловкость ее животного до сих пор сохраняли ей жизнь в столкновении с гораздо более сильным противником почти так же, как Фезим выжил в столкновении с Аласклербанбастосом.

Но теперь Джесри предстояло сразиться с двумя древними драконами, а пока она была так занята борьбой с Чазаром, она могла даже не заметить приближения Аласклербанбастоса. Драколич изучал орла, познавал его истинную природу, после чего начал шептать слова разрушения заклинания.

Орел исчез из-под наездницы. Джесри рухнула вниз и исчезла из поля зрения между крышами двух зданий. Изрыгая пламя, Чазар заревел потрясения и страданий. Он боялся, что Аласклербанбастос хотел обмануть его и убил волшебницу ради мести.

Аласклербанбастос подозревал это, и когда каждый из них устроился на крыше стоящих друг напротив друга домов  – конструкции скрипели под их весом – и посмотрели вниз на извилистый переулок, разделяющий их. Лич понял, что был прав – трупа внизу не было.

– Эти люди хитры, – сказал он. – Должен отдать им должное.

Чазар уставился на него.

– Ты кусок навоза! Я почти догнал ее! А потом ты… отвлек меня!

Раздражительность красного дракона напомнила Аласклербанбастосу о том, как сильно он его презирал, как сильно хотел наброситься… но нет. Не сейчас. Может быть, через несколько лет.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Начал он.

– Нет! – Рявкнул Чазар.

– Понимаю. Ты ненавидишь волшебницу за то, что она обманула тебя. Я ненавижу Фезима за то, что он сделал из меня раба. И поэтому мы оба отвлеклись от битвы, преследуя их. В то же время происходящее меняется.

– Что ты имеешь в виду?

– Ллемградак напал на меня как раз в тот момент, когда я собирался прикончить Фезима. По крайней мере, я практически уверен, что это был он.

– Зачем ему это делать? Он должен понимать, что наберет больше очков, помогая нам сохранить неприкосновенность игры, чем любым другим путем.

Аласклербанбастос фыркнул:

– Так я и предполагал. Но, возможно, я упустил из виду тот факт, что мы играем в игру, рассчитанную на десятилетия или даже столетия, и каждый достойный игрок использует долгосрочную стратегию. Ллемградак может быть готов пожертвовать очками сейчас в надежде, что это окупится позже.

Горящие желтые глаза Чазара сузились.

– Какие бы планы он ни строил, он не посмеет идти против нас в одиночку.

– Нет, не посмеет, но мы должны быть готовы к тому, что другие драконы тоже повернутся против нас.

– Будь ты проклят! Это ты привел их сюда!

– И, к счастью для тебя, я придумал, как приспособиться к новым обстоятельствам.

– Как?

– Мы перестанем отвлекаться на врагов, даже на тех, которых особенно ненавидим, – сказал Аласклербанбастос, – или на любые мелкие неприятности в воздухе. Мы закончим бой на земле до того, как предатели накинутся на нас с неба.

– Как мы это сделаем? – Спросил Чазар.

– Мы найдём Шалу Каранок и ударим по ней всем, что у нас есть, потому что она единственная альтернатива тебе для Чессенты, и если мы её убьем, повстанцы сложат оружие. А если кто-нибудь из трескельцев или дженази будет настолько глуп, чтобы продолжать сражаться после этого, верные тебе войска сокрушат их.

 Чазар хмыкнул.

– Это может сработать.

– Сработает! А в придачу забери и Джесри Колдкрик с Аотом Фезимом. Они будут стоять защищать Шалу. А потом, когда другие драконы увидят, что город наш, они подчинятся – они не станут драться с нами и со всеми лучниками и катапультами, которые могут метнуть в воздух стрелу или камень.

Чазар расправил крылья.

– Давай же сделаем это.

* * * * *

Пробив несколько стен, Аот и Джет остановились в мясной лавке и стали ждать – выследит ли их Аласклербанбастос или снесет с лица земли всю улицу, чтобы уничтожить их. Аот использовал это время, чтобы глотнуть воды из бурдюка и промочить пересохшее от дыма горло. Джет обнаружил, что мясник торговал кониной, и принялся пожирать мясо.

Через некоторое время стало очевидно, что Аласклербанбастос отказался от преследования. Аот расслабился, выпустив напряжение, которое, как он неосознанно накапливал, хотя и готовился к новому бою с драколичем.

– Помнишь, какой хитрый план у тебя был? – спросил грифон через ментальную связь, так как его клюв был занят поеданием конины. – Тот, где мы с тобой прокрались бы в Аканул и убили дракона, и из-за этого не случилось бы войны?

– Да. – Ответил Аот.

– Как думаешь, сработало?

Аот нахмурился, а затем рассмеялся.

– Очевидно, что сработал блестяще. Настоящей целью было предотвратить вторжение на Тимантер, что мы и сделали. Вместо этого мы сражаемся на чессентской земле. Ну что, готов вернуться в битву?

Джет проглотил последний кусок конины.

– Просто открой дверь.

Аот сделал это и выглянул на улицу. Не было видно ни драколича, смотрящего на него сверху вниз, ни какого-либо другого врага в поле зрения. Где-то поблизости шла битва – он слышал ее сбивчивый рев – но она еще не распространилась на этот участок улицы.

Когда он и Джет взлетели, наёмник заставил грифона подняться очень высоко. Это заставляло его чувствовать себя незащищенным, но это была его единственная надежда оценить общий ход битвы, несмотря на клубящийся, жгучий дым и здания, перекрывающие обзор.

Даже после того, как Джет достиг вершины своего максимума, ни один дракон, живой или мертвый, не атаковал их. Но когда Аот увидел, где на самом деле находятся Чазар и Аласклербанбастос, он выругался.

Войска, верные Красному Дракону, собирались для нападения на центральную часть строя союзников. Сам Чазар возвышался среди них, отдавая им приказы и пытаясь вдохновить их. Сверкая молниями, Аласклербанбастос приземлился на крыше немного в стороне, вероятно, чтобы не спугнуть воинов своего нового партнера. Судя по всему, он присоединится к атаке, когда она начнется.

– Они бросают все силы на Шалу.– Сказал Джет.

– Да, – ответил Аот. – Отнеси нас туда.

Когда они мчались к войскам Шалы, Аот протрубил в свой горн, потому что, и хотя наёмники на земле были заняты и вряд ли смогли бы добраться до Шалы, всадники на грифонах могли помочь ему. И один за другим наёмники на грифонах вылетали из мрака и присоединился к Аоту.

Они повернули на запад, чтобы избежать преждевременного столкновения с противником, а затем обогнули строй Шалы. Когда они прибыли, к их летающей роте присоединилось еще больше всадников на грифонах. Сидя на Эйдер вдвоем, Гаэдинн и Сон-лиин летели перед группой дженази ветра в развевающихся одеждах и с голубыми линиями, сверкающими на их лицах. Джесри с ее посохом, пульсирующим огнем, парила, как дженази – что-то явно случилось с ее орлом. Оракс и Мералейн летели на своих украденных дрейках.

Прилетели и другие люди, которых Аот и не надеялся увидеть. Кхорин летел верхом на гигантской летучей мыши. Баласар и драконорожденная с белой чешуей прискакали на лошадях, сотворенных из застывшего тумана, чьи тела рассеялись, как только тимантерцы спешились.

– Мы действительно можем справиться.

– Или, по крайней мере, пусть все наши друзья будут с нами в загробной жизни, – ответил Джет. – В любом случае, бой грядет.

Он был прав. Чазар расправил крылья, а его воины поспешили в стороны или просто попадали, чтобы не быть раскиданными Героем Войны. Красный Дракон взмыл в воздух, и Аласклербанбастос спрыгнул со своей крыши. Взмах его бесплотного хвоста оторвал половину крыши и несколько досок со стены. Под драконами воины выкрикивали боевые кличи и бросились в атаку.