Текст книги "Призрачная вспышка (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Сопротивляясь искушению приукрасить рассказ и прославить собственную хитрость и доблесть – и, конечно, те же качества Мералейн – Оракс изложил недавние события так ясно и кратко, как только мог.

Когда он закончил, Аот хмыкнул:

– Могло быть и лучше, могло быть и хуже.

– Но, скорее, лучше. – Добавил Гаэдинн.

* * * * *

Когда он и Аот шли по коридорам Коллегии Войны вместе с Никосом Коринианом, первым нанимателем Братства, который что-то бормотал то в одну, то в другую сторону, нервы Гаэдинна натянулись, подобно тетиве.

Отчасти это было потому, что он и его товарищи должны были встретиться с Чазаром, который, вероятно, все равно был ими недоволен и его настроение почти наверняка испортится еще больше еще до конца аудиенции. Но в первую очередь он нервничал потому, что впервые за долгое время увидит Джесри.

 Он усмехнулся над собой, напоминая себе, что она была просто другом. Она не могла быть чем-то большим, да и он хотел именно этого, потому что лучше иметь друга, чем витающий дух разочарования.

Тем не менее, хотя он знал, что это не всегда было очевидно, эльф огляделся в поисках женщины как только он и его товарищи вошли в Зал Клинков. В конце концов, он должен был убедиться, что с ней все в порядке.

Как следует из названия, декор в зале прославлял фехтование на мечах. Скульптуры бронзовых воинов держали большие мечи над головами. Их двойники на гобеленах атаковали друг друга палашами и щитами. Плитка на полу была выполнена в виде стилизованных ятаганов, а на высокая спинка трона на помосте была выполнена в виде веерообразной дуги из пяти лезвий, угрожающих потолку.

Возле помоста, в красивом малиновом дамском одеянии, вместе с Хасосом, Халоньей, Кассаром Джедой и некоторыми другими высокопоставленными лицами, стояла Джесри. Усыпанная рубинами тиара помогала удерживать ее белокурые локоны в сложной укладке, созданной каким-то парикмахером. Но, несмотря на свой наряд, она выглядела осунувшейся и усталой, возможно, даже в каком-то смысле понурой. Гаэдинн видел это в ее золотых глазах и складке рта, и это вызывало у него еще большую неприязнь к Чазару.

Она улыбнулась и направилась к нему и Аоту, но затем Красный Дракон шагнул через дверь в конце зала, и всем пришлось замолчать и поклониться или сделать реверанс.

– Встаньте, – сказал Чазар, плюхаясь на трон. – Капитан Фезим, лорд Кориниан, выходите вперед.

Гаэдинн предположил, что это означало, что дракон не собирается отступать. Отступать нельзя и ему – он хотел быть рядом со своими друзьями, если дела пойдут плохо.

Когда наёмник и аристократ встали перед помостом, Аот сказал:

– Ваше Величество, у меня хорошие новости. Это потребовало некоторых усилий, но мы устранили угрозу в Трескеле.

Нахмурившись, Чазар погладил подбородок.

– А кем были предатели?

– Когда-то упыри и прочая нежить, которые раньше служили Аласклербанбастосу, – ответил Аот, – и которые, по-видимому, были настроены отомстить за него.

 Гаэдинн подумал, что это была хорошая ложь. Когда ns сражаешься с живыми, то обычно остаются трупы, заключенные и родственники, оплакивающими потерю, а вот у нежити таких связей не было. Даже скептик не смог бы сказать, что Братство не боролось с какой-нибудь нежитью где-то в захолустье.

– Ты уверен, что существа не служили Джаксанаедегору? – спросил Чазар. Гаэдинн спросил бы то же самое, учитывая, что зеленый дракон был вампиром и, как он и Джесри знали не понаслышке, среди его последователей была и другая нежить.

– Да, – сказал Аот. – Во время битвы некоторые из нежити говорили о Великом Костяном Змее.

– Тогда справедливо, – сказал Герой Войны. – Теперь скажи мне, почему ты проигнорировал мой приказ явиться ко мне как можно скорее и позволить своей роте догнать себя.

– Как мы все знаем, – начал Аот, – нежить ядовита, и после того, как мы сразились с ней, среди моих людей вспыхнула эпидемия. К счастью, это контролировали жрецы и другие целители. Но какой военачальник оставил бы свой пост, пока не убедился, что проблема решена? Точно не вы, Ваше Величество, если все рассказы о вас правдивы.

–  А как же мои жрецы? – Спросила Халонья.

– Кажется, я уже объяснил это в депеше, – сказал Аот. – Они посетили нас и ушли, чтобы вернуться в Лутчек, и это последнее, что я о них слышал, – он снова посмотрел на Чазара. – Ваше Величество, вы мой работодатель, и я отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите. Но все же я не ожидал такого рода допроса. Я ожидал, что вы будете рады услышать, что я уничтожил одно гнездо врагов, а после мы обсудим следующую кампанию.

Чазар несколько мгновений смотрел на него и вдруг усмехнулся:

– Вы правы, капитан, особенно в отношении планирования! Я отложил свой отъезд, пока вы и ваша компания не прибудете, потому что леди Джесри сказала мне, что вы знаете, как взять Джерад Тимара.

Аот криво усмехнулся.

– Да? Хорошо, что мы знаем об этом месте?

Во время последовавшего обсуждения Джесри поймала взгляд Гаэдинна. Очевидно, они не могли свободно говорить перед Чазаром, но он мог сказать, что ей не терпелось узнать, есть ли основания для надежды на то, что вторжение можно будет остановить. Он едва заметно кивнул ей.

А через несколько мгновений охранник у двери объявил о приходе Зан-Акар Зераеза.

У посла был мрачный, напряженный взгляд. Гаэдинн был рад, потому что это означало, что дженази намеревался действовать в соответствии с посланием, которое передала ему Сон-лиин.

Как и следовало ожидать, значок, который был виден на её груди и идентифицирующий её как королевского герольда, как и пергамент с печатью Аратаны, были настоящими. Но Зан-Акар был не первым послом, игнорировавшим приказы из дома, если находил их неудобными или неприятными.

Чазар засиял.

– Милорд! Это отлично… или было бы так, если бы вы взяли с собой лорда Магнола! Теперь, когда капитан Фезим, наконец, счел нужным удостоить нас своим присутствием, – он подмигнул Аоту, – мы можем составить окончательный план кампании и отправиться завтра на рассвете.

Зан-Акар вздохнул.

– Ваше Величество, с глубочайшим сожалением я вынужден просить вас не привлекать Аканул к подобным мероприятиям. Королева Аратана приказала нашим солдатам вернуться домой.

Чазар уставился на него.

– Почему?

– Очевидно, – сказал дженази шторма, – появились исчерпывающие доказательства того, что драконорожденные не совершали злодеяний в Акануле. Аратана предлагает и вам подумать о том, что драконорожденные не причастны к убийствам в Чессенте.

– Это глупо! – Рявкнул Чазар, и изо рта у него вырвался дым.

Словно в ответ одна-две искры проползли по серебристым прожилкам на коже Зан-Акара. Но Гаэдинн должен был отдать ему должное – это был единственный признак того, что посол испугался.

– Я могу только повторить то, что написала мне моя королева, – сказал Зан-Акар, – и заверить вас, что она не из тех, кто делает поспешные выводы.

– Но мы заключили договор! – выпалил Чазар. – Более того, у нас есть возможность победить. Раз и навсегда уничтожить ненавистного врага.

– Поверьте мне, – сказал Зан-Акар, – вам не нужно убеждать нас ненавидеть драконорожденных. Я молюсь о том дне, когда наши два народа объединятся, чтобы смести их раз и навсегда. Но, похоже, этот день еще впереди. Я умоляю Ваше Величество понять, насколько серьезную угрозу представляют аболеты для Аканула, и насколько мы уязвимы, пока наша армия находится вдали от дома.

– Мне следует убить тебя. – Сказал Чазар. Из его рта и ноздрей вырвалось еще больше дыма, а на шее появился едва заметный узор, напоминающий чешуйки.

– Очевидно, – сказал дженази, – можете, если захотите. Я в вашей полной власти. Но я прошу вас подумать, как такое нарушение обычаев и дипломатии отразится на чести великого короля и достоинстве его двора.

– Ты посягаешь на мою честь? – Спросил Чазар.

– Нет, Ваше Величество, просто прошу вас подумать.

– Уходи, – прорычал Герой Войны. – Я хочу, чтобы ты убрался из моего королевства! Ты, Магнол, и весь твой малодушный, неестественный род!

– Как прикажете, Ваше Величество.

Зан-Акар поклонился и повернулся, чтобы уйти.

– Ты везучий ублюдок, – подумал Гаэдинна. – Только Боги знают, что нам нужно сделать, чтобы вытащить Джесри – и все Братство, если уж на то пошло – из когтей Чазара.

Но он вовсе не завидовал послу и его удаче. Зан-Акар вызывал у эльфа раздражение чуть ли не с того дня, как Гаэдинн и его товарищи прибыли в Чессенту, но он храбро проявил себя перед лицом гнева Чазара.

Чазар сцепил руки, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Дым перестал вырываться из его ноздрей, а чешуйки сошли с его кожи.

Затем он посмотрел на собравшихся.

– На самом деле это отличные новости, – сказал он. – Робость Аратаны означает больше славы и наград для всех нас, – он посмотрел на Аота. – Разве ты не согласен?

– Возможно. – Ответил Аот. Затем он приступил к анализу того, как потеря их союзников-дженази, вероятно, повлияет на ход грядущей войны. Он указывал на одну трудность за другой, но ни разу не сказал, что вторжение стало слишком рискованным. Он хотел, чтобы Чазар сам сделал такой вывод.

Любой разумный монарх сделал бы это, но Чазар им не был, и поэтому, наблюдая, как упрямо сжимаются челюсти Красного Дракона, Гаэдинна задавался вопросом – не было ли бессмысленным убийство Виршекеллабекса. Может быть, это привело лишь к тому, что война на юге затянется и унесет еще больше жизней наёмников из Братства.

Но тут он заметил, что Хасос отошел в сторону, чтобы пошептаться с женщиной средних лет с некрасивым рябым лицом, бритой головой и двумя кругами, нарисованными на лбу. На мгновение отсутствие волос заставило Гаэдинн принять ее за тэйца. Затем по нарисованным кольцам он понял, что она, скорее всего, была родом из Гелданета, последнего уцелевшего города Мулхоранда, который не был включен в состав Империи Имаскари.

Когда Хасос услышал, что она хотела сказать, он подошел к трону и чуть не встал по стойке смирно. По его позе было ясно, что он хочет, чтобы его заметили.

 – В чем дело? – Спросил Чазар.

– Хозяйка Нанпрет была одним из шпионов Вашего Величества в Верхнем Имаскаре, – сказал Хасос. – Она принесла нам новости, они плохие. Вторжения с Равнин Пурпурной Пыли прекратились, или, по крайней мере, так считает императрица. Если мы нападем на драконорожденных, она пришлет им на помощь волшебников и солдат.

– Не верю, – подумал Гаэдинн. – Наконец-то, что-то принесла нам удача, а не собственные усилия.

Или они? Он посмотрел на Джесри, и она ответила ему тем же почти незаметным кивком. Очевидно, у всех у них были свои истории, которыми они могли бы поделиться, если бы им удалось отделаться от Чазара живыми.

Герой Войны сердито посмотрел на шпиона.

– Как это могло произойти? – Спросил он.

 – Я не знаю, Ваше Величество, – ответила Хозяйка Нанпрет. – Я не стала копаться во всех подробностях. Я вызвала драконье отродье и заставила его принести меня сюда, чтобы предупредить вас так быстро, как это было вообще возможно, – она колебалась. – Но дорого обошлась мне не дешево.

Если она ожидала награды или хотя бы слов благодарности, то Чазар разочаровал ее. Он был занят другими делами.

– Гестаниус, – прошептал он, – коварная ты навозница.

Хасос посмотрел на него.

– Что, Ваше Величество? Я не понимаю.

– Ничего! – рявкнул Герой Войны. – И эта новость ничего не меняет!

– Ваше величество, – сказал Аот, – я должен сказать, что, по моему мнению, две новости, которые вы получили сегодня, в сумме, значительно меняют стратегическую картину.

– Возможно, если бы я был каким-нибудь тщедушным смертным военачальником, – сказал Красный Дракон. – Но я Бог!

– Справедливо, – ответил наёмник. – Но я был с вами на войне, и я видел, что даже вы можете проиграть битву, если расклад сил не в вашу пользу.

– А ты считаешь, что они не в мою пользу?

– Я думаю, было бы благоразумно дать вашим войскам полностью оправиться от одной войны, прежде чем вести их в другую. Думаю, в этом году уже поздно начинать новый…

– Потому что ты бездельничал в Трескеле, пока я ждал тебя здесь!

– Кто-то должен был обезопасить север, иначе было бы глупо идти на юг. Но факт остается фактом – начинать новую кампанию уже поздно. Ваши люди будут голодать, если никто не соберет урожай. Холод и болезни уничтожат ваши войска, если мы все еще будем держать осаду к началу зимы. А без дженази, поддерживающих нас, и с имаскари, пришедшими противостоять нам, мы долго будем стоять у Джерад Тимара.

Аот вздохнул.

– Я не говорю, что мы не можем победить. Я говорю, что некоторые победы могут быть такими же губительными, как и поражения.

– Я понимаю, – сказал Чазар, – что ты высказали свое честное профессиональное мнение. Но ты не понимаешь, как Верховная Леди Халонья направит силу детской веры, чтобы сделать меня непобедимым.

Гаэдинн тоже толком не знал, что это значит, но ему внезапно пришло в голову, что ему есть что об этом сказать:

– Значит, не все так плохо, – пробормотал он достаточно тихо, чтобы могло показаться, будто он разговаривает сам с собой, но достаточно громко, чтобы Халонья могла его услышать. – Потому что если вы и не окажетесь непобедимым, то, по крайней мере, точно будете знать, кого винить.

Халонья дернулась, как будто он ткнул ее булавкой. Она помедлила пару ударов сердца, а затем сказала:

– Ваше Величество.

– Что? – Рявкнул Чазар.

– Я… я буду честна, – сказала верховная жрица. – Младшим жрецам и мне было бы полезно иметь больше времени для практики. Научиться использовать детские молитвы. Я… не хочу разочаровывать вас, подобно Даэльрику.

Чазар покачал головой.

– Я не знаю, смеяться мне или обрушить на вас пламя. Неужели в меня никто не верит?

Джесри поднялась на пьедестал. Это можно было рассматривать как оскорбление королевского достоинства Чазара, но если он и расценивал это так, то смягчился, когда она встала на колени у трона и взяла его руку в свои. У Гаэдинн скрутило желудок, когда он представил, какое отвращение у девушки вызовет это прикосновение.

– Все верят в вас, – сказала она. – Особенно Халонья и я. Но, как я уже говорила вам раньше – вы не обязаны этого делать.

– Но я хочу. – Сказал Чазар, и на этот момент, несмотря на угрозу, которую он олицетворял, его манера поведения напомнила Гаэдинну обиженного ребенка.

– Думайте о государственном управлении как об игре, – сказал Джесри. – Сейчас вы далеко впереди. Вы вернулись после столетия отсутствия, вернули себе трон и завоевали Трескель. И все это в течение нескольких месяцев! Неужели пришло время вам сделать еще один шаг, рискнув всем, чего вы добились?

Гаэдинн напрягся. Она пыталась заставить Чазара думать о ксорвинтаале, не показывая, что знает о его существовании. Но если он почувствует, что она знает…

К счастью, Красный Дракон испустил долгий вздох, который, несомненно, означал смирение, а не гнев.

– Хорошо, – прорычал он. – Будь по-вашему. Драконорожденные могут еще немного пожить свои жалкие жизни.

Гаэдинн с трудом сдержал ухмылку. Кто бы мог подумать? Безумный план Аота действительно сработал. Они предотвратили войну, не бросив открытого вызова Чазару или как-либо иначе спровоцировав его ярость.

Конечно, это был не конец. Но, каким бы убежденным пессимистом он ни был, Гаэдинн был готов допустить возможность того, что худшее уже позади.

* * * * *

Один провинциальный лорд привел своих дочерей ко двору, чтобы те стали свидетелями великолепия правления Красного Дракона. Чазар не удосужился сохранить имена приведённых детей. Но последние две были хорошенькими, поэтому он заказал их себе в постель. Обнаженные, дрожащие, с окровавленными бедрами, они лежали и изо всех сил старались не вздрогнуть и не закричать, пока он ковырялся в их ранах своим ногтем, превратившимся в коготь.

Как и предшествовавшие этому издевательства, уколы были своего рода развлечением, но даже это не улучшило его настроения.

Не помогало и напоминание себе о словах Джесри – что он бог, монарх и завоеватель, вновь обретший безопасность в сердце своих владений. Его по-прежнему сводило с ума то, что его план вторжения на Тимантер так быстро и полностью провалился. Он чувствовал себя тупицей, сбитым с толку ловкостью рук какого-то уличного мошенника.

Белая восковая свеча в одном из золотых канделябров погасла, и хотя двадцать других еще горели, это тоже раздражало его. В последнее время он понял, что предпочитает, чтобы его кровать была окружена светом и огнем, а особенно в то время, когда он спал.

Он сел, вновь зажег свечу лёгкой струйкой огненного дыхания и повернулся к своим гостям. Но этот трюк не вызвал ожидаемого удивления и восхищения. Это заставило девушек снова вздрогнуть.

Это раздражало его, но одновременно и возбуждало – как и воспоминание о беспомощном, пораженном лице их отца. Он наклонился, чтобы поцеловать младшую дочь – ту, что с каштановыми волосами и веснушками – и тогда погасли еще две свечи.

Это было ненормально. Свечи растаяли за долю секунды, а Чазар не почувствовал сквозняка. Он огляделся.

Быстро погасло еще больше свечей, а тени в углах сгустились быстрее, чем должны были после исчезновения источников света. Холод и вонь гнили витали в воздухе. Старшая, худая и темноволосая дочь всхлипнула.

 Чазар мог только предположить, что Аот Фезим и его компания некомпетентных наёмников все-таки не устранили угрозу со стороны Трескеля. Отлично, он сам возьмется за работу. Поклявшись, что не дрогнет и не споткнётся – только не в своём собственном дворце, будь он проклят, – с бешено колотящимся сердцем он выкатился из постели. Он схватил палаш, который оставил среди разорванной и спутанной одежды на полу, выхватил его из ножен и призвал пламя в горло, превратив кожу в чешую. Пока чешуйки вырывались из-под кожи, они немного чесались.

Затем часть одной из стен вспыхнула призрачным свечением, как молния, и запах надвигающейся бури смешался с вонью разложения. Одна из девушек всхлипнула.

И Чазар все же заколебался, хотя и всего на мгновение, потому что его интуиция подсказывала ему, что вот-вот что-то произойдет.

Говоря на драконьем языке, голос Аласклербанбастоса прошептал из колеблющего свечения.

– Я рад видеть, что ты преодолел свой детский страх темноты.

Чазар вздохнул и ответил на том же шипящем многосложном языке.

– Я не знал, что ты можешь установить контакт с внешним миром, находясь в заточении в филактерии.

– А я и не могу, – сказал драколич. – Я не в филактерии. Некоторое время я был заточен там, но твой наёмник и его лейтенанты спасли меня.

Чазар фыркнул.

– Твоя ложь бессмысленна. Они рисковали своими жизнями, борясь с тобой.

– Но по пути, – сказал Аласклербанбастос, – они каким-то образом догадались, что в нашем конфликте нечто скрытое от человеческих глаз. Они воскресили меня, чтобы я мог поведать им детали.

– И ты рассказал им о ксорвинтаале?

– Да.

– Значит ты предал весь драконий род!

– Не говори как идиот. У них была моя филактерия. Повелительница Солнца, подручная Фезима, придумала, как с его помощью причинять мне невыносимую боль. Любой бы сказал. Сейчас важно, чтобы мы справились с проблемой.

– Мы?

– Просто послушай меня. Узнав о Большой игре, люди решили, что нельзя позволять нам манипулировать пешками в войнах. Эта идея их оскорбила. Жрица заявила, что это оскорбило ее Бога. Таким образом, Аот Фезим сам начал играть в игру с целью ее саботажа. Он и его союзники задержали ваш поход на юг, пока они сами убеждали королеву Аратану отказаться от союза с тобой, а имаскари – прийти на помощь драконорожденным. Для этого они убили Виршекеллабекса и Гестаниус.

Младшая девушка начала царапать грудь ногтями, разрывая все больше волдырей и пуская кровь. Аласклербанбастос даже физически не присутствовал в помещении – он использовал заклинание, чтобы говорить на расстоянии, но одного его голоса и простого намека на его злую сущность и неестественность было достаточно, чтобы свести девушку с ума и погрузить в тихое безумие с нотками самовредительства.

– Я тебе не верю. – Сказал Чазар личу.

– Я понимаю, что ты сумасшедший, – ответил Аласклербанбастос, – но попробуй подумать. Есть ли у тебя хоть капля существенных доказательств того, что какой-то трескелец хотел отомстить за мое поражение? Или что это нежить освободила Кхорина Скуллдарка?

Чазар заколебался.

– Произошли странные события, – сказал он. – И Халонья продолжала предупреждать меня, что я оказываю свое доверие тем, кому не должен. Но нет… не могу поверить…

– По крайней мере, поверь, что Гестаниус и Виршекеллабекс мертвы! Я видел их трупы в провидческом зеркале Бримстоуна.

– Ты был у Бримстоуна?

– Сразу после того, как я восстановил филактерию и свою свободу. И он согласен со мной – Аот Фезим и все остальные люди, которые знают об игре, должны немедленно умереть; до того, как они смогут раскрыть секрет еще больше. Вот почему я здесь – решил, что лучше предупредить тебя о том, что я не собираюсь вновь разжигать нашу борьбу.

– А если я снова зажгу его?

– Тогда это докажет, что ты действительно сумасшедший, не только частично, но полностью. Нет ничего важнее сохранения игры. Если мы этого не сделаем, то лишимся ключа к господству над Фаэруном. И оскорбим Тиамат, которая дала его нам.

– Я могу защитить секрет, не позволяя тебе войти в мое царство.

– Уверен? Твой двор полон предателей, перехитривших тебя. Они уничтожили других старых могущественных драконов, включая меня в моем предыдущем воплощении.

–  Я уничтожил тебя.

– Как пожелаешь, не буду придираться. Я просто хочу сказать, что нельзя недооценивать Аота Фезима, особенно теперь, когда его банда наемников находится в городе. Позвольте мне помочь тебе разобраться с ним. Я возьму с собой несколько мургоманских драконов. Достаточно много, чтобы быть уверенным в победе над тейцем и его дружками.

– Как я могу быть уверен, что они не пойдут против меня?

– Потому что они боятся Отца Чессенты, бывшего Избранного Темной Госпожи, дракона настолько могучего, что он неоднократно возвращался из мертвых и мог бы быть Богом. Потому что они достаточно благоразумны, чтобы сосредоточиться на одном сражении за раз. Потому что у тебя есть верные войска в Лутчеке, готовые помочь тебе в случае необходимости. И потому что я больше не хочу твоей смерти.

Чазар рассмеялся.

– Я почти поверил тебе, пока ты не сказал это.

– Но я действительно не хочу тебя убивать. Во всяком случае, не сегодня. Магическая Чума смела старый мир. Почему бы не позволить нашему конфликту умереть вместе с ним? Подумай, как мы можем доминировать в Большой игре и в новом мире, который она создаст, если мы объединим усилия! А если мы обнаружим, что все еще презираем друг друга после того, как установим наше превосходство над меньшими существами, мы сможем столкнуться в нашей последней дуэли.

Чазар встал и задумался на несколько ударов сердца. Затем он сказал:

– Хорошо. Что ты предлагаешь?

– Где капитан Фезим?

– В своих покоях здесь, в Коллегии Войны. Цера Иуртос с ним.

– Превосходно! Не делайте ничего, что может спугнуть его, пока я и другие драконы не окажемся в городе. Мы окружим крепость и сделаем его побег невозможным.

– Я мог бы убить или захватить его прямо сейчас, во сне.

– Лучше подождать и напасть на него всеми силами. Я и мои спутники будем там до того, как он проснется. Единственное, что я хочу, чтобы ты сейчас сделал, это разобрался с людьми, которые, как я слышу, рыдают поблизости.

– Я уверен, что ни один из них не говорит на драконьем языке.

– Они могут рассказать о странном происшествии, произошедшем в спальне Героя Войны, а потом эта история каким-то образом может дойти до Аота Фезима или его друзей. Не будем рисковать.

– Полагаю, ты прав.

– Тогда увидимся до рассвета.

Мерцание угасло, погрузив комнату в почти полную темноту.

Но окно пропускало немного света. Очевидно, достаточно, чтобы разглядеть движение Чазара, развернувшегося к девушкам и поднявшего свой меч. Девушки закричали, но ничего больше уже не успели.

* * * * *

Иногда Джесри понимала, что ей снится. Знание, казалось, скользило в ее голове и исчезало, как груз, передвигающийся по трюму качающегося корабля.

Гаэдинн пытался превратить своё отвращение в желание. Реакция Джесри на это была непостоянной – в определенные моменты его внимание было если не приятным, то, по крайней мере, терпимым. Она могла оценить, как медленно и нежно он действует, и это заставило ее хотеть его.

Но в другие моменты отвращение переполняло ее. Ее кишки сворачивались, а желчь обжигала горло. Она попыталась сосредоточиться на его лице – на этот раз нежном и открытом, а не застывшем в дерзости и насмешке, но воспоминания тут же нахлынули на нее. Огромные и отвратительные стихийные маги удерживали ее силой. Чазар нетерпеливо впивался в её губы.

Затем внезапно она поняла, что человек, который обнимал ее, действительно был Чазаром. Он откинул голову назад и искоса посмотрел на нее, а затем открыл рот, полный клыков. Длинный раздвоенный язык высунулся, чтобы облизать её губы. Его поверхность была шероховатой и обжигающе горячей.

Это вызывало у нее невыносимое отвращение, и она попыталась оттолкнуть его. Но он был слишком силен и либо безразличен к ее нежеланию, либо был слишком занят собственным удовлетворением, чтобы заметить её потуги. Она произнесла слово силы.

Между ними вспыхнуло пламя, разорвав его хватку и отбросив назад, но оно было неспособно причинить вред красному дракону. Именно поэтому она выбрала именно эту магию.

Но потом он начал кричать и метаться по полу, а на нем вспыхнула одежда и волосы. Он снова стал Гаэдинном.

Она была причиной его агонии, но это было не единственное, что она чувствовала. Часть ее радовалась просто тому, что пламя прыгало и потрескивало. Может быть, поэтому она, как ни старалась, не могла вспомнить слов контрзаклинания. Лицо Гаэдинна почернело и огонь поглотил его...

Со вздохом Джесри резко проснулась, и ее глаза распахнулись. Чазар стоял над ее кроватью. Даже во мраке она узнала его высокое, мускулистое телосложение и длинную голову с заостренными подбородком и ушами.

Она судорожно вздохнула и выдохнула.

– Ваше Величество, – сказала она. – Я не знала, что вы здесь.

–  Это потому, что я отослал твоих служанок.

Джесри предположила, что это означало, что он уже не мог ждать ослабления её страха близости. С бешено колотящимся сердцем она сказала себе, что может оттолкнуть его, как делала раньше.

– Если Ваше Величество простит меня на минутку, – сказала она, – я бы могла одеться подобающе.

– В этом нет необходимости, – сказал он, и, когда кошмар рассеялся, она уловила странные нотки в его голосе. Может быть, это не похоть привела его в ее апартаменты, или, по крайней мере, не только похоть.

– Ну тогда, – наполовину ожидая, что он остановит ее, но не желая продолжать лежать на спине, она попыталась сесть. И когда он позволил ей сделать это, она встала и подошла, чтобы взять халат, чтобы натянуть его поверх ночной рубашки. Она встала напротив своего посоха. – Что-то срочное? Что-то стряслось?

– Ты скажи мне. Я узнал, что Аот Фезим предал меня. Именно из-за его двуличия Чессента не смогла пойти на Тимантер.

– Ваше Величество, при всем уважении, это абсурд. Аот – наемник. Он зарабатывает себе на жизнь…

– Нет! – рявкнул Чазар. – Я знаю, что он виновен. Я предлагаю тебе направить свою энергию на то, чтобы убедить меня, что ты не причастна.

Если не было никакой надежды убеждать Красного Дракона в невиновности Аота, то это действительно могло быть мудрее. В конце концов, Джесри не сможет помочь своим товарищам, если она будет мертва или окажется в темнице.

– Я искренне не верю, – сказала она, – что Аот когда-либо сделает что-то нелояльное по отношению к нанимателю. Но даже если и так, я больше не часть Братства и не была с ними. Я был здесь с вами.

– Да, здесь, в Лутчеке. Где кто-то помог вашему другу Скуллдарку сбежать, а сильный ветер уничтожил припасы. Где ты смотрела мне в глаза и убеждала меня обдумать своё положение в игре.

Пытаясь скрыть это, Джесри сглотнула.

– Ваше Величество, мы уже говорили о побеге и о том, что случилось с припасами, и я не понимаю, почему с моей стороны было неправильно говорить о войне и управлении государством как об игре. Это распространенная фигура речи у людей.

Чазар нахмурился.

– Я знаю это! И я не хочу, чтобы ты была причастна. Я хочу, чтобы ты была моей супругой и моей удачей, как я и предполагал.

– Тогда позвольте быть ими, – сказал Джесри. – Доверьтесь мне.

– Это не так просто. Ты должна проявить себя и сделать это до прибытия Аласклербанбастоса. Иначе…

– Аласклербанбастоса? – Она слышала, что Великий Костяной Змей сбежал, но, как и ее друзья, предположила, что драколич просто где-то затаился. Очевидно нет. – Теперь я понимаю! Ваше Величество, эта мерзкая нежить – ваш враг! Вы не можете верить всему, что он говорит!

– И все же я знаю. Мне кажется, что я погряз во лжи со дня моего возвращения, и теперь я, наконец, свободен, что является плохим знаком для лжецов. Они узнают, что бывает с теми, кто пытается обмануть Бога.

– Ваше Величество, что бы вы ни подозревали, вы, конечно же, проведете хотя бы суд.

– Когда же вы, насекомые, поймете, что я Бог? Я могу судить и наказывать, как мне заблагорассудится, без бесконечной канитель судов и законов. Другими словами, ваши друзья уже мертвы. Единственный оставшийся вопрос – присоединишься ли к ним ты?

 – Вы сказали, что я могу доказать вам обратное. Как? – Она предполагала, что знает, и задавалась вопросом – сможет ли она вынести это в реальности лучше, чем во сне.

Но Чазар удивил ее, рассмеявшись над тем, что он увидел на её лице и услышал в её голосе.

– Ты думаешь, я настолько одурманен? Что это будет так просто?

Сбитая с толку и безумно обиженная, несмотря ни на что, она сказала:

– Ваше Величество, кажется, я уже объяснила, что мне будет нелегко.

– Или, возможно, ты просто дразнила меня, потому что решила, что это будет лучший способ держать меня отвлеченным и сбитым с толку.

– Клянусь, это не так.

– Что ж, тебе придется доказать это, как прихожане всегда доказывали Богам свою верность. Жертва. А именно твой друг Улреас. Я сказал Аласклербанбастосу, что не буду выступать против кого-либо из вас, пока не прибудет он, но эльф лишь жалкий воин, а не маг. Конечно, ты сможешь избавиться от него, не поднимая шума и не разбудив капитана Фезима, а после этого мы с тобой займёмся любовью рядом с его трупом. Это сделает наш первый раз еще более особенным.

– Гаэдинн помог спасти вас. Он имел к этому такое же отношение, как и я.

Мир превратился в какофонию звуков. Когда ее разрозненные мысли начали приходить в себя, в голове у нее зазвенело, во рту появился привкус крови, а она прижималась спиной к стене. Она поняла, что дракон ударил ее по челюсти тыльной стороной ладони – его рука хлестнула так быстро, что она не успела среагировать.